Текст книги "Приглашение в гости"

Автор книги: Георгий Граубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

К постели его…

Летят телеграммы

Сквозь ветер и ночь:

Мальчонке немедленно

Надо помочь!

И опытный врач

Сквозь чернильную тьму

На быстрой дрезине

Несётся к нему…

Ты слышишь -

Грохочут опять поезда?

Врачи помогли,

Отступила беда.

Разъезду гудят

Поезда за версту,

Ведь друг их, мальчишка,

Опять на посту.

СУП

По дороге скачет суп

Из картофеля и круп.

Скачет полем и опушкой,

Через лужи, через брод

С мясом, перцем и петрушкой

И крупой невпроворот.

Посолили суп в Касторной,

Помешали в Тербунах.

Положили перец чёрный

Через сорок вёрст – в Грязцах.

В Седмиховке разогрели,

В Золотухино поели,

А на станции Оскол

Чисто вымыли котёл.

Вьётся дым кудлатой тенью,

Искры сыплются из труб:

На военное ученье

По дорогам скачет суп.

Эти кухни полевые,

В старых шрамах и пыли,

Все дороги фронтовые

В годы грозные прошли.

Под бомбёжками бывали

И в сплошных разрывах мин.

Севастополь штурмовали,

Шли с "катюшами" в Берлин.

Любопытные судачат:

– Это что за бочки скачут,

Сизый дым валит из труб?-

Это с перцем и укропом

К едокам летит галопом

Сытный, вкусный, ароматный,

Боевой солдатский суп!

ЗАЗВЕНЕЛА ВОЙНА

Самолёт остывал

На весеннем ветру.

Пассажиры досмотр

Проходили в порту.

Как всегда,

Под широкой магнитной дугой

Загорался глазок

То один, то другой.

Вот встревоженно звякнул

Сигнальный звонок.

Человек торопливо

Достал кошелёк.

На подставку широкую

Высыпал медь.

Но звонок продолжал

Беспокойно звенеть.

Человек

У невидимой той

Полосы

Оставлял и пальто,

И пиджак, и часы.

Проходил осторожно,

Как будто летел.

Но тревожный звонок

Всё звенел и звенел!

То была не своя,

А чужая вина:

Это вдруг о себе

Заявила война.

Человеку она

Через множество лет

Как бы вдруг посылала

Печальный привет.

Не гадал и не думал он,

Бывший солдат,

Что осколки с тех пор

В его теле сидят.

И не ведал солдат,

И не знал медсанбат,

Что однажды тревожно

Они зазвенят.

Улетел самолёт,

Улетел фронтовик.

Но остался в ушах

Этот звон, словно крик.

Дым, и грохот, и боль

Наша память хранит.

Сколько минуло лет,

А война всё звенит…

ТЕПЛИНКА

Забайкалье – в куржаке,

Словно в белом парике.

С промороженной опушки

Долетает странный шум,

Словно кто-то колотушкой

По деревьям бум да бум.

То среди седых берёз,

В зарослях рябины

Подрывает дед-Мороз

Ледяные мины.

Лес от стужи посинел,

Задубел, зацепенел,

Как бы в снег по плечи врос,

Запаялся в льдины.

А внизу лежит долинка,

В той долинке есть теплинка,

Дед-Мороз ей нипочём!

А зовут её ключом.

Этот ключ, как дед на печке,

Не озябнет никогда:

Глубоко в подземной речке

Для него бежит вода.

Чтоб зимой не застудиться,

Теплоту он в ней берёт,

И вокруг него толпится

Круглый год лесной народ.

Если нет в лесу теплинки -

До весны мертвы тропинки.

Есть теплинка – есть следы,

Клуб звериный у воды!

Знаю я не понаслышке

О сибирской стороне:

В ней, приветливой не слишком,

Довелось родиться мне.

Климат очень там серьёзный:

То метели, то жара.

И морозы поморозней,

И поветренней ветра.

Но в любой её глубинке,

Где дорогам всем конец,

Есть всегда своя теплинка -

Доброта людских сердец.

СИБИРЯКОВЫ И СИБИРЬ

1.

Шёл в Сибирь Иван Безродный

Триста лет тому назад,

В край холодный и голодный,

В неизвестность – в белый ад.

Там дороги были плохи,

Различимые едва:

В той безрельсовой эпохе

Шли в Сибирь и год, и два.

Русь всегда была несытой,

И нередко за Урал

Хлебопашец, плетью битый,

От помещика бежал.

Шли гурьбой туда в те поры,

Над собой свершая суд,

Недоимщики и воры,

И тюремный беглый люд.

С ними шёл Иван Безродный,

На ходу глотая снег,

Подневольный, несвободный,

Государев человек.

Во главе лихого люда

Послан был самим Петром

За неведомым покуда

Первым русским серебром.

Где-то около Аргуни,

Без приметы и следа,

Под землёй лежала втуне

Дюже знатная руда.

"От поверхности не близко,

Но пробить возможно штрек" -

Как писал в своей отписке

Очень верный человек.

Поднялось от этой вести

Настроение Петра.

Как не радоваться, если

Нет в России серебра.

Нет и нет!

Воюем шведа,

И, заглядывая вдаль,

Нам во имя той победы

Отливать пора медаль.

А хулители при этом

Ухмыляются хитро,

Де пускаем мы на это

Покупное серебро.

Ан своё нашлось в Сибири!

И добыть его пора.

Может, даже в целом мире

Нет такого серебра.

Потому в артели сводной,

С голодухи чуть живой,

И идет Иван Безродный,

Молодой да деловой.

2.

Побили шведа-супостата,

Но прежде весть пришла о том,

Что стала Русь и впрямь богата

Своим, домашним, серебром.

Его на зависть всей Европе

Нашли, проделав длинный путь,

В местах, где ковыряла копи

С земли исчезнувшая чудь.

Монетный двор медаль чеканил,

А на Аргунь явилась весть,

Что-де Безродный в Лету канул,

Что был Иван, да вышел весь.

Но как из наших дней неблизких -

Ведь то событие старо! -

Найти того героя в списках

Людишек, везших серебро?

По трактам, скованным морозом,

С Аргуни в стольный град Петра

Они тогда везли обозом

Тугие слитки серебра.

Им из Сибирского Приказа -

Листаю пыльные дела -

По высочайшему указу

Награда выдана была.

Вот этот длинный список сводный,

Кого в том списке только нет!

Но где же наш Иван Безродный

И где искать пропавший след?

Постой, а это что за чудо:

Среди известных мне стрельцов

В него попал невесть откуда

Другой Иван – Сибиряков.

Терзаюсь я, листая списки:

Сбежал Безродный? Пал в бою?.

И вдруг из частной переписки

Я эту тайну узнаю.

Сам Пётр Безродного приветил.

Он у Монетного двора

Стоял в тот день, от счастья светел,

Смотрел на груды серебра.

Нева дымилась от тумана,

Как Енисей у диких скал.

Пётр безошибочно Ивана

В толпе немалой угадал.

– Твоя усердная заслуга

Явила нам достойный клад.-

И обнял Пётр его, как друга:

– Ты заслужил больших наград.

Тебе я промысел свободный

Даю от податных трудов.

Но ты отныне не Безродный,

Отныне ты – Сибиряков!

Тебе открыта вся Россия,

Иди хоть в Тверь, хоть в Колыму,

Верши дела свои большие

По усмотренью своему.

В Чукотке будешь ли, в Коломне,

Среди косцов ли, моряков,

Везде и всюду свято помни,

Что ты теперь – Сибиряков.

Ты как бы сын всея Сибири!

Хоть далека она пока,

О ней узнают в целом мире,

В ней всяких кладов – на века!

3.

Иван Сибирь исколесил

И вдоль, и поперёк.

В чертёж Сибири заносил

Скупую сеть дорог.

В нём вызывала Ангара

Особый интерес.

Он обозначил шивера,

Где после встанут ГЭС.

Нашел на Маме мусковит

Прозрачнее, чем лёд,

Что дорогой, нарядный вид

Хоромам придаёт.

А позже у витимских скал

Железо приглядел.

И чёрный камень отыскал,

Что пламенем горел.

Оттуда двинулся на Обь,

И там в глухой ночи,

Сплутав, попал в такую топь,

Хоть караул кричи.

Но в топи той увидел он

Волшебные огни.

Как будто нынешний неон,

Вдруг вспыхнули они.

Огонь то вспыхивал, то гас.

И, подыскав слова,

Он записал: "Болотный газ

Способней, чем дрова".

В ту ночь и в следующий день,

Когда он там плутал,

Он нефтеносную Тюмень

Потомкам открывал.

И не его была вина,

Его вины в том нет,

Что вновь отыщется она

Лишь через триста лет.

Скажу я, как бы сделав шаг

Во глубину веков:

Был настоящий сибиряк

Иван Сибиряков!

4.

Я копался в архивах снова,

Я пытался узнать из книг

По Степана Сибирякова -

Что он сделал, чего достиг?

Был обязан прожить толково

Сын Ивана Сибирякова!

А и впрямь он толково жил.

Честен был и в большом и малом.

В Селенгинске Степан служил.

С кем бы думали?

С Ганнибалом!

Тот арапом был у Петра.

Умер Пётр– Ганнибала в ссылку.

Дали попросту по затылку:

"Прочь с царёва пойди двора!"

Прадед Пушкина, генерал,

Строил он в Селенгинске крепость.

А ведь это была нелепость,

О которой он точно знал:

До границы три дня пути,

К ней хунхузам не подойти!

Тут к нему и пришёл Степан:

Де навряд ли сей форт сгодится,

Надо вычертить добрый план,

Чтоб прикрыта была граница.

По опасным пройти местам,

Где хунхузы творят потравы,

Да заимки поставить там,

Гарнизоны, сиречь заставы.

План, конечно, не так-то прост,

Но ведь люди там, скот и жито.

Надо, чтобы на сотни вёрст

Вся граница была закрыта!

Сна не ведал Сибиряков.

Ради пользы, не ради славы

Уговаривал мужиков

Строить всюду посты-заставы.

Те посты, как грибы росли

Вдоль границы, вдоль всей земли.

И однажды, когда хунхузы

На Иркутск волокли возки,

Взяли их потайные грузы

Пограничные мужики.

– Всё! – сказал им Сибиряков,-

Навсегда ваши карты биты,

Контрабанде пути закрыты,

Вдоль Сибири сплошной засов!

С той поры на замке граница,

Путь надёжно врагу закрыт.

За черту эту только птица

Без опаски перелетит.

5.

Я все дела свои забросил,

В архивах роясь без конца:

Потратил зиму, лето, осень

На поиск сына и отца.

У них, возможно, есть и внуки,

Но не для них же я живу,

Ведь я протру в архивах брюки,

Пока найду их родову!

Пускали шутки острословы.

Я говорил им: "Вы правы",

А сам искал Сибиряковых

В архивах Томска и Москвы.

В Тобольске был и в Красноярске.

Насквозь в архивах пропылён,

Я рылся там в указах царских,

Листал газеты тех времён.

И верил: поздно или рано

Я буду тем вознаграждён,

Что отыщу родню Степана.

И отыскался сын Семён!

С обложки старого журнала

Смотрел рисованный портрет

Того, кто прожил очень мало,

Каких-то двадцать с лишним лет.

Нет, он совсем не знал дуэлей,

Его сгубило не вино:

Он был убит в атаке смелой

В сраженье под Бородином.

Он не решил исхода боя,

Сибирской сотни рядовой,

Но он прикрыл страну собою

Ещё в Отечественной той.

И вот, как божеская милость,

В тот самый траурный момент

На белый свет дитё явилось -

Как отмечал корреспондент.

Спасибо дяде из журнала

За эту крохотную весть.

Такой зацепки очень мало,

Но отправная точка есть.

Искать иглу в траве – не шутка.

Прошел ещё не малый срок

И я узнал, что от малютки

Пошёл ещё один росток.

Не рудознатец он, не воин,

Мир в красках не отображал,

Но он был прадедов достоин

И честь России поддержал.

6.

Был Александр Сибиряков

Из семижильных мужиков,

И вскоре стал богатым,

Поскольку сам шурфы копал,

А после просто промышлял

И серебром, и златом.

Он знал Сибирь и Колыму.

Стекалось золото к нему

Почти что отовсюду.

Он добрым был. И оттого

Намного лучше у него

Жилось простому люду.

А сам он очень скромно жил,

С людьми учёными дружил,

Вникая в их заботы.

Сам островов не открывал,

Но открывателям давал

И шлюпки, и вельботы.

Куда б их замысел не вёл -

В пролив Берингов ли, на Псёл,

Во Влтаву или Нарочь,

На Диксон, в устье ли Оби -

Все шли к нему: "Уж пособи

С финансами, Михалыч".

Он покупал им все, что мог,

От парусов и до сапог

И в радости, и в горе.

И вот пришла однажды весть:

"Мы новый остров в вашу честь

Назвали в Карском море".

Он умер, в общем, молодым,

Поморы плакали над ним,

Слез горьких не скрывали.

А после смерти ледокол,

Что к нам из Англии пришёл,

В его же честь назвали.

Почти среди сплошного льда

За ним обычные суда

Шли четверть века строем.

Он деловито лёд рубил,

Хоть и стальной, а жизнь любил,

И принял смерть героем.

7.

Как умирают корабли?

При шторме, при тумане,

От берегов родных вдали,

В открытом океане.

Иной за тридевять земель

Найдёт неведомую мель,

С другим столкнётся кораблём

И оба-два идут на слом.

«Сибиряков» трудягой был.

С охотничьим задором

Со зверобоями ходил

Студёным Карским морем.

И все ветра переборя,

Хоть шторм трепал жестоко,

Однажды бросил якоря

В порту Владивостока.

За всю историю – впервой!

И награждён был, как герой.

Потом опять на север шёл,

Где так нужна отвага,

Орденоносный ледокол,

Арктический трудяга.

Возил он грузы.

Но война

Всю жизнь сломала вскоре.

Как грозный вал пришла она

И в Северное море.

Шёл ледокол, на ход не скор,-

Слепил порошей ветер.

И с чёрной свастикой линкор

В открытом море встретил.

Он был линкору не чета,

Хоть и поставил пушки -

Морской конёк против кита,

Подобие игрушки.

Затмив собою целый свет,

Шёл знаменитый "Шеер",

Бурунный оставляя след,

Как будто белый веер.

Буксирный трос, стальную нить,

Спустил громила грозный,

Для хвастовства решив пленить

Корабль орденоносный.

Но в этот миг «Сибиряков»,

Дослав снаряды споро,

Из небольших своих стволов

Пальнул в корму линкора.

Смотал буксирный трос линкор -

Не ожидал такого!-

И бронебойные в упор

Всадил в "Сибирякова".

8.

Забыть ли тот далёкий год,

Когда Иван Безродный

Явил сибиряковский род,

Надёжный, благородный?

Гостеприимны и щедры,

Во всех делах толковы,

По всей России с той поры

Пошли Сибиряковы.

Стволы таёжные растут

Прямые, словно слеги.

Но иногда от них идут

Побочные побеги.

Пошли Сибирцевы вот так,

Писатель Мамин – Сибиряк…

Но главное не в этом.

Сибиряков был рыбаком,

Молотобойцем, моряком,

Художником, поэтом.

Бороться за господ своих

Не шли Сибиряковы,

За что заковывали их

В тяжёлые оковы.

И возле крохотных станков,

И у большого стана

Везде он есть, Сибиряков,

Прародственник Ивана.

Недавно я в Сургуте был,

В поход с ребятами ходил,

Встречался в школах новых.

Спросил мальца:

– Ты кто таков?

– Кто я таков? Сибиряков!

Из тех Сибиряковых!

Все на подъём у нас легки,

Трудяги, острословы,

Как, впрочем, все сибиряки

И все Сибиряковы.

Сибирь опять к себе зовёт

Как в тот, давно минувший год!

СЛЕДОВАЯ ПОЛОСА

От заставы до заставы,

Через горы и леса

Протянулась эта пашня,

Следовая полоса.

Эта пашня, словно пояс

Опоясала страну.

Боронят её всё время,

Пашут каждую весну.

Пашут, пашут, но не сеют

Ни пшеницы, ни овса:

Словно чистый лист тетрадный

Следовая полоса.

Жарким днём,

Холодной ночью,

В предрассветные часы,

Не спеша идут дозоры

Вдоль контрольной полосы.

Умирает след на камне,

На отглаженном шоссе.

Но зато, как на ладони -

На контрольной полосе.

Пограничному дозору

Всё расскажет полоса:

След оставил нарушитель

Или рыжая лиса.

Если враг – ему наряды

Перекроют все пути.

Никуда ему не деться,

Не укрыться, не уйти!

Пусть всегда она пустует,

Следовая полоса:

Есть у нас другие пашни

Для пшеницы и овса.

Пусть спокойны будут люди

В шахте, в поле, на току:

Эта пашня – пашня-воин-

Днём и ночью начеку!

У ЗНАМЕНИ

У знамени части

Стоит часовой,

Вчерашний мальчишка,

Солдат молодой.

Надеть гимнастёрку

Пришёл его срок.

Стоит в карауле,

Подтянут и строг.

Война не коснулась

Его самого.

Когда-то лишь дед

Воевал у него.

А знамя бывало

В сраженьях таких,

Что маршалы пишут

Доныне о них.

Стоит он и, кажется,

Слышит слова:

– Столица за нами,

За нами Москва!

Погибнем, но нашей

Москвы не сдадим!

И застит их лица

Сиреневый дым.

Вот знамя у Волги,

А вот у Днепра.

В атаки идут с ним

Под крики "ура".

Взрываются бомбы,

Грохочет тротил.

У мертвого знамя

Живой подхватил!

Стоит у святыни

Солдат молодой.

Проходит по штабу

Полковник седой.

Глядит на солдата:

Безусый юнец,

А тоже ведь знает,

Чем пахнет свинец.

Всё дальше в былое

Уходит война.

Замыта на знамени кровь,

Не видна.

Но память не выветрить,

Память жива.

Где б мы ни служили -

За нами – Москва!

АТЫ-БАТЫ

Аты-баты, шли солдаты.

Аты-баты, у реки,

Аты, сняли маскхалаты,

Баты, сняли вещмешки.

Влезли в воду, аты-баты,

И устроили возню.

Аты-баты, в ней солдаты

Превратились в ребятню!

Их мешки и гимнастёрки

Как бы сами по себе

Загорают на пригорке,

На какой-то городьбе.

А Серёжи, Пети, Вани

На глазах у рыбаков

В речке плещутся, как в бане,

Ловят раков и мальков.

Расшумелись, аты-баты,

Увлечённые игрой.

Вдруг – команда, и солдаты

В пять минут равняют строй..

Все стройны, молодцеваты

И слегка напряжены…

Это вам не аты-баты,

А защитники страны!

СТАРЫЙ ДОТ

Засыпан пылью и песком,

Дождями иссечён,

С кургана, как перед броском,

На степи смотрит он.

Глядит глазницами бойниц

В полуденную синь.

А из пустых его глазниц

Уже растёт полынь.

Насквозь пробит бронеколпак,

В отсеке боевом

Разбита дверь…

А было так:

Шёл через эти степи враг

Нахально, напролом.

Его огнём отрезал дот,

Прикрыв бойцов собой.

Он знал, наверно, что умрёт,

Но принял этот бой.

Его хотели сковырнуть,

Стереть с лица земли:

Прямой наводкой били в грудь,

Из огнемётов жгли.

А он, контужен, оглушён,

Их поливал свинцом.

И наступавший батальон

Уткнулся вниз лицом.

Свистели мины и шрапнель,

Кровоточил бетон.

Он дрался несколько недель,

Врагами окружён.

Чтоб окончательно добить

Упрямый этот дот,

Его трусливо стал бомбить

Фашистский самолёт.

Разбиты двери, дым идёт

Из бронеколпака.

Смертельно ранен русский дот,

Но бьёт наверняка.

Убитый бомбой наповал,

Поверженный в траву,

Он и тогда им закрывал

Дорогу на Москву!..

В степи, расстрелянный в упор,

Убитый дот лежит.

Лежит, как будто до сих пор

Дорогу сторожит.

КОРОВА

В стрелковом полку

Воевала корова.

В атаках, конечно,

Она не бывала:

Стояла в окопе,

Жевала полову,

В бидон молоко

Понемногу давала.

Её б молока

И на взвод не хватило,

Делили больным его

Чуть не по ложке:

Она прибрела

Из немецкого тыла,

Не раз попадая

В пути под бомбёжки.

Бойцы приходили

Смотреть на бурёнку.

Давали ей хлеба

И тихо вздыхали.

С тоской вспоминали

Родную сторонку,

Где скот разводили

И землю пахали.

Когда прозвучало

Волшебное слово

"Вперёд!"

И проклятых фашистов

Прогнали,

Стоявшую с ними

В окопе

Корову

На каждом привале

Бойцы вспоминали.

И нынче, когда они

Встретятся снова,

Усядутся рядом,

Как прежде бывало,

Бойцы вспоминают

И эту корову,

Которая им

Воевать помогала.

БРОНЗОВЫЕ ЛЮДИ

Бронзовые люди

Стоят на площадях,

Лежат за пулемётом,

Сидят на лошадях.

В ушанках,

Бескозырках,

С открытой головой

Стоят с войны гражданской

И первой мировой.

А эти – в сорок первом

Взошли на пьедестал:

Шинели не обтёрлись,

Не потускнел металл.

И нету ни сединки

На молодых висках:

Они как новобранцы

В тех бронзовых войсках.

Они при жизни были

И проще, и земней -

Намного ниже ростом

И лицами светлей.

Теперь они большие -

До бронзы доросли,

Чтобы могли их видеть

Народы всей земли.

У этих новобранцев,

У бронзовых ребят,

Ещё доныне живы

То мать, то сын, то брат.

Они сюда приводят

Племянников, внучат.

Но бронзовые люди

И с внуками молчат.

Они своё сказали

Гранатой и штыком.

Поэтому спокойно

Мы на земле живём.

ПОСТ № 1

Это самый важный пост

В центре Волгограда:

Величавый обелиск,

Низкая ограда.

Охраняет этот пост

Воинскую славу

И под номером один

Числится по праву.

Скорбно тёмную листву

Приспустили клёны.

Спят под клёнами полки,

Роты, батальоны.

Спят безусые юнцы

И седые деды.

Не увидели они

Будущей победы.

Всё для них за той чертой

Навсегда застыло:

Слева бой и справа бой,

Диверсанты с тыла.

По окопам и домам

Град свинцовый хлещет.

И Берлин ещё не взят

В огненные клещи.

И, ликуя, не гремит

Тот салют победный:

Это их передний край,

Их рубеж последний…

Их покой, их вечный сон

Стерегут живые:

Возле Вечного огня

Встали часовые.

Чуть пытливо на меня

Смотрят из-под касок.

Рядом с ними я стою,

Будто бы подчасок.

Не смущайтесь:

Просто мне

Отогреться надо

У священного огня

В центре Волгограда.

Потому что где-то тут

Братская могила

Моего отца тогда

Так же приютила.

Вы позвольте мне чуть-чуть

Взять земли с могилы:

От земли богатыри

Набирались силы.

Пусть поможет побеждать

И в большом и в малом

Эта горсть земли святой

Пополам с металлом!

МАСТЕРОВОЙ

Воевал портной иголкой:

Он в походах боевых

Штопал дырки от осколков

На шинелях фронтовых.

Ставил латки и заплатки.

А ещё из-под иглы

Выходили плащ-палатки,

Маскхалаты и чехлы.

Но с такою же сноровкой

И с таким же мастерством

Он орудовал винтовкой

И гранатой, и штыком.

Воевал сапожник шилом,

И неплохо воевал:

Сапоги солдатам шил он

И подмётки подбивал.

Перетягивал головки

И союзил переда.

Разумеется, винтовка

Под рукой была всегда.

У котла сражался повар,

Кухню спрятав за леском:

Пищу воинам готовил

По походному, с дымком.

Спать нередко хлебопёки

Не ложились до зари.

Но всегда бывали к сроку

Тёплый хлеб и сухари.

И под Ровно, и под Нарвой,

И в сраженье под Москвой

Вместе с армией ударной

Шёл солдат-мастеровой.

Потому что без иголок

И густых солдатских щей

Был бы путь куда как долог

До берлинских площадей!

МЕЛЬНИЦЫ

– Ветряная мельница,

Как живётся-мелется?

– Да никак не мелется,

Я едва жива:

Прохудились лопасти,

Стёрлись жернова.

Ветряки у мельников

Больше не в чести…

Водяную мельницу

Лучше навести.

– Водяная мельница,

Как живётся-мелется?

– Ни о чём не спрашивай,

Милый человек,

Я уже на пенсии,

Доживаю век.

Колесо не вертится,

Тина на оси…

Паровую мельницу

Лучше расспроси.

– Паровая мельница,

А тебе как мелется?

– А никак не мелется,

Я уже стара:

Маховик раскручивать

Отошла пора.

Нынче в элеваторы

Возят урожай…

На электромельницу

Лучше поезжай!

– Нет, спасибо, мельница,

Я не к ней спешил:

Я её прабабушек

Навестить решил.

Стерлись не от праздности

Ваши жернова,

И пора сказать о вас

Добрые слова.

РОДИНА

Я люблю тебя, моя Родина,

Так как мать свою любят дети,

Справедливая, благородная

И единственная на свете.

В твоём светлом и добром имени

Шелест леса и шум прибоя.

В трудный час позови меня,

Я прикрою тебя собою.

Память прошлого в нас жива ещё,

Ты любому дороже жизни.

Только нынче, друзья-товарищи,

Мало просто любить отчизну.

Надо, чтобы ей были отданы,

Разум, сердце твоё и сила,

Чтоб ответно тебя и Родина

По-отечески полюбила

Если нет у неё взаимности,

Значит, ты ничего не стоишь,

И по глупости, по наивности

Словом Родину беспокоишь.

ЧЕМ ПАХНУТ ВЕТРЫ

Кто сказал, что пахнут ветры

Просто полем,

Просто морем,

Тишиной,

Мерцаньем зимним,

Пожелтевшей лебедой,

Небом,

Выстиранным ливнем.,

Глиной,

Галькою,

Водой?

Пахнут ветры сенокосом,

Сизым тракторным дымком,

Сталью, вымоченной в росах,

Прокопчённым камельком.

Пахнут ветры лопастями

Просолившихся винтов,

Мокрой палубой,

Сетями,

Остриями гарпунов.

Керосиновым угаром,

Рыжей угольной золой,

Жирной нефтью,

Мятым паром,

Солидолом и смолой.

Тёплым розовым батоном,

Краснощёким калачом,

Штукатуркой и бетоном,

Цинком,

Охрой,

Кирпичом.

Пахнут ветры солью,

Потом,

Углем,

Шпалами,

Стеклом.

А сказать точней -

Работой,

Человеческим теплом.

РУЧЕЁК

Через степи на восток

Пробирался ручеёк.

Незаметный,

Робкий,

Тихий

Полз по травам, не дыша,

Мимо вербы, облепихи

И метёлок камыша.

Удивлённое болото

Сонно булькало вослед:

– Как тебе бежать охота,

Тратить силы столько лет?

Заворачивай в долину,

Лучше места не найдёшь,

Там на дне накопишь тину,

Сверху ряской зарастёшь.

Застоишься,

Зацветёшь,

Преспокойно заживёшь!

– Нет, болото, не могу:

К океану я бегу.

Мне ещё увидеть надо

Горы, скалы и тайгу!

И опять по мокрой тропке,

Через камни и песок,

Он пополз -

Беззвучный,

Робкий,

Незаметный ручеёк.

Солнце жгло его в дороге,

Иссушали верба, мох.

Стал сдавать он понемногу,

Высох,

Съёжился,

Заглох.

Еле-еле ручеёк

Взял последний бугорок.

А к нему бежит вприпрыжку,

Разговорчив и кипуч,

Мокрый, всклоченный братишка,

Молодой таёжный ключ!

Обнялись, расцеловались,

Побежали – прыг да скок -

Через горы и долины,

К океану – на восток.

Через несколько ночей

К ручейку пристал ручей.

Шла, журча, на юг речонка,

Завернули:

– К нам, сестрёнка!

А потом их стало шесть,

А потом уже не счесть —

Заплескались, забурлили

В берегах большой реки,

Вверх и вниз по ним поплыли

Лодки, баржи, челноки.

А когда рассветом ранним

Повстречались с океаном,

Их, трубя, встречать пришли

Великаны корабли.

А болото?

Что болото!

Не бежало,

Не текло,

Всё дремало,

Оттого-то

Ржавой ряской заросло.

НЕЗНАКОМЫЕ ДРУЗЬЯ

Человек, что мне построил дом,

Был чужим,

Он не был мне знаком.

Но с улыбкой светлой на лице

Думал он о будущем жильце.

Был не друг и вовсе не родня

Тот, кто шил рубашку для меня.

Но и он, орудуя иглой,

Обо мне подумывал порой.

Никогда нигде я не встречал

И того, кто туфли мне тачал.

А ведь он с собой наедине

Размышлял частенько обо мне.

Сколько их, друзей, в моей стране

Что всё время помнят обо мне!

Да и я ведь думаю о них,

Сочиняя песню или стих.

САМОЛЁТ

Пролетает самолёт

Высоко-высоко.

Как, наверное, ему

В небе одиноко!

Скалы голые внизу,

Да леса, да горы.

Оглушительно ревут

От тоски моторы.

Видно, знают, что случись

Что-нибудь в дороге,

Им ни с неба, ни с земли

Не придёт подмоги…

Самолёт, не упади,

Самолёт, мужайся,

Поднимайся не спеша,

Медленно снижайся!

Ты следи за ним, Земля,

Днями и ночами,

Путь указывай ему

Радиолучами.

Одинокому, ему

В небесах несладко.

Пусть же будет у него

Мягкою посадка!

ФАБРИКА ИГРУШЕК

В приоткрытое окно

Ребятне смотреть смешно:

Дяди в кубики играют,

Как ребята в детсаду.

Пирамидки собирают,

Дуют в детскую дуду.

Тёти песни напевают,

Куклам платьица кроят.

Чистят, гладят, наряжают

Ватных кукол и котят!

Но не смейтесь: эти тёти

На ответственной работе.

Не забавы детской ради

В этот дом приходят дяди.

Люди делают игрушки,

Им забавы не с руки:

Выпускают погремушки,

Лейки, кубики, совки.

Даже в трудный, грозный час

Люди думали о вас.

Укрываясь от бомбёжек

И немецких батарей,

Кукол делали, матрёшек

И игрушечных коней.

Шли на фронт машины, пушки,

Мир спасая от беды.

А весёлые игрушки

Отправлялись в детсады.

Так что это не игрушки -

Делать детские игрушки.

СВЕЧА

Сгорела свеча.

На работе сгорела.

Дотла,

Без остатка -

Обычное дело.

Сгорела, как тысячи свечек.

Однако…

Их было пятнадцать,

Противников мрака.

Пятнадцать ровесниц

Из сала и воска

В прохладной тени

Мелочного киоска.

Под шорох мышиный

Вздыхали подружки:

– Попасть бы на службу

В квартиру к старушке!

В квартиру со светом,

Но с тёмным чуланом,

Чтоб хоть для блезиру

Работа была нам!

И только одна заявила, горда:

– Я лучше сквозь пол

Провалюсь от стыда!

Упала с прилавка

И в тёмном углу

Осталась лежать

На холодном полу.

Подружки устроились

В пыльных чуланах

На рваных рогожах

И ватниках драных.

И очень гордились соседством:

Ведь в зале

Стоваттные лампы,

Как солнце, пылали!.

А время летело.

И как-то к киоску

Пришёл незнакомец,

Куря папироску.

Расстроенный,

В пальцах он мял её

Нервно:

– Свечей и у вас

Не осталось, наверно?

Вот жалость!

В тайгу

На рассвете

Лечу,

Хотя бы одну

Отыскали свечу!

Свеча встрепенулась.

По доскам стуча,

К ногам продавца

Подкатилась свеча.

И вот опустилась

На дно рюкзака,

Чтоб завтра, с рассветом,

Лететь в облака.

Подружки в глаза

Не видали воды.

Скучали на полках,

От пыли седы.

А там, за хребтами,

В чащобе лесной,

Пять суток шёл дождь

Проливной,

Навесной.

И свечке

Там некогда было скучать -

Должна была свечка

Людей выручать:

В кисель превратились

За несколько дней

Тугие пакеты

Сухих батарей.

Геологи -

Так их,

Таёжников,

Звали -

На новенькой карте

Значки рисовали:

Тут горы,

Тут скалы,

Здесь падь,

Здесь родник.

Тут будет посёлок,

Тут – новый рудник!

Свеча

Под унылую песню

Дождя

Пылала в палатке,

Себя не щадя.

И люди просили:

– Подольше свети -

Нам надо на карту

Завод нанести!

Но вот нарисован

Последний значок.

И сник,

Трепыхнув,

Золотой язычок.

Погас, чтоб потом,

Через несколько лет,

Пришёл в эту глушь

Электрический свет…

Сгорела свеча.

А могла не сгореть.

Могла,

Как подруги,

Тихонечко тлеть,

Пылиться в чулане,

С мышами дружить…

Но только не стоит

Для этого жить!

БАЛЕРИНА

Вы посмотрите, как она

Легка, воздушна.

Как по мелодии плывёт,

Смычку послушна.

Как осторожны и легки

Её движенья.

Она идёт, летит, плывёт

Без напряженья!

Когда закончится балет,

Заметит кто-то,

Что это отдых у неё,

А не работа.

А вот была б она швея

Или ткачиха,

Тогда б узнала, что к чему,

Хлебнула лиха.

Откуда зритель может знать,

Что балерина

Лишь перед ним быстра, легка

И так картинна.

Что напряжённей и трудней

Её работа,

Чем у шахтёра, чабана

И у пилота.

Все репетиции её

И упражненья -

До исступленья, но ещё

Не выступленье.

А вот на сцене у неё -

Самосожженье.

Уходят все, она сидит

В изнеможенье!

Она сидит, себя клянёт,

Вздыхая тихо,

Что не доярка, не швея

И не ткачиха.

Сидела в зале бы она,

Рукоплескала

И балерину отдыхать

Не отпускала…

ВОРОН

Птицы-вороны живут

По триста лет,

Словно выдан им

В бессмертие

Билет.

И галдят они, бывает,

И кричат.

Но о самом главном

Каменно молчат.

Вот уселся старый ворон

На амбар.

Ничего сказать не может,

Кроме "Кар-р!"

А ведь столько видел

Ворон на веку,

Что не снилось

Никакому старику.

Может быть,

Над Лобным местом

Он кружил,

Когда Разин свою голову

Сложил.

Очень может быть,

Что видел

С каланчи,

Как казнили Пугачёва

Палачи.

Шведский говор под Полтавой

Слышал он.

Видел, как в Россию шёл

Наполеон.

И падение Москвы,

И тот пожар

Видел сверху

И кричал ворчливо:

"Кар-р!"

Ворон-ворон,

Ты – история сама.

Почему тебе не дадено

Ума?

Ну-ка вспомни,

Ну-ка, ворон, расскажи,

Как мой прадед

Умирал возле межи.

Расскажи, как шёл на каторгу

Мой дед

И над ним сошёлся клином

Белый свет.

Расскажи, как бил фашистов

Мой отец.

Как в висок вошёл

Расплавленный свинец.

Глупый ворон -

Что со странной птицы

Взять? -

Ничего-то он не может

Рассказать.

Поклюёт зерно -

Садится на амбар

И заводит, как при Разине,

Кар-р, кар-р!

КАЛАНЧА

В центре города Квача

Возвышалась каланча.

Десять лет и две недели

В славном городе Кваче

День и ночь стоял пожарник

На пожарной каланче.

День и ночь смотрел пожарник

То на юг, то на восток -

Не поднимется ли к небу

Подозрительный дымок?

Не зажглись бы крыши дач,

Не сгорел бы город Квач!.

Десять лет и две недели

Не смыкал пожарник глаз,

Нёс он вахту боевую

В ранний час и в поздний час.

А вчера в дождливый полдень

В центре города Квача

Каланча оделась дымом

И сгорела, как свеча.

ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

Был вчера в зоопарке

День открытых дверей.

И теперь в зоопарке

Нет ни птиц, ни зверей.

КАТАСТРОФА

В липовой лодке

Плыли селёдки.

Бычки, осьминоги

На вёслах сидели.

Тунцы и миноги

В бинокли глядели.

Белуги рулили,

Мурены дремали.

Треска и хамса

Паруса поднимали.

Они бы в тот день

Океан переплыли,

Лежали на пляже,

Лимонную пили,

Да утром спросонья

Толстушка-горбуша

Кита увидала

И крикнула:

"Суша!"

Все кинулись к борту,

Накренили лодку

И в воду столкнули

Хамсу и селёдку.

И следом свалились

Бычки, осьминоги,

Мурены, горбуши,

Тунцы и миноги…

С тех пор океан

Бороздят пароходы

И цедят сетями

Солёные воды -

Всё ищут

Пропавшую

Без вести

Лодку,

Бычков,

Осьминогов

Хамсу

И селёдку.

ПОГИБШЕЕ СТАДО

Когда-то я держал волков,

Как держат кур -

В ограде.

Пятьсот четырнадцать голов

Насчитывалось в стаде!

Я их гонял пасти на луг,

На пашни, в огороды:

Пускай едят гусиный лук,

Овёс и корнеплоды.

В жару их прятал под навес,

В метель спасал в овраге:

Ведь если их отпустишь в лес,

Заблудятся, бедняги.

Махал косой, забыв про сон,

С рассвета до рассвета -

Пятьсот четырнадцать копён

Я ставил им за лето!

Я не волчарню, а дворец

Построил им в те годы,

Чтоб уберечь их от овец,

Спасти от непогоды.

Да вот не спас, не уберёг:

Однажды в час полночный

Овца явилась на порог,

Засов взломала прочный,

Передавила всех волков,

Со шкурами сжевала

И пятисот моих волков

Как будто не бывало!

РАБОТНИЧКИ

Они в одном селе живут.

Их все лентяями зовут.

А между тем у них забот,

Как говорится, полон рот.

Один – всё лето, сев в ушат,

Пасёт в болоте лягушат.

Другой не покладая рук,

Растит полынь и дикий лук.

Уехал третий на покос:

Кормить травой задумал ос.

Четвёртый тоже не сидит:

Собаке посох мастерит.

Шестой запряг в арбу быка,

На свалку возит облака.

Седьмой костюм из дыма шьёт.

Восьмой в колодец воду льёт.

Девятый в ступе лёд толчёт.

Десятый уголья печёт.

Ушёл одиннадцатый в лес

Кроить берёзовый отрез.