Текст книги "Приглашение в гости"

Автор книги: Георгий Граубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Полки с книгами валились,

Осыпался лак с него

Полки новые купили,

Подогнали, закрепили.

Починили на сто лет,

Как заверил наш сосед.

Я на полку ставлю книги,

Шкаф напрягся и затих,

Словно новые интриги

Затевая против них.

Хруп! – и полка разломилась

С громким треском, как арбуз,

Словно переутомилась,

Поднимая тяжкий груз.

Книги на пол, папки на пол,

Ручки-перья – под порог!

И цветной слезой заплакал

Мой чернильный пузырёк.

Кое-как наладил полку,

Оказалось, мало толку:

Хлесь! – и дверцы отвалились,

Тресь! – и стекла пополам.

Развалились, раздробились,

Раскатились по углам!

Сами выпали шарниры,

Отвалился правый бок.

Покатился по квартире

Ящик, словно колобок.

Пробежала мимо кошка -

С треском вывалилась ножка.

А щенок протявкал: "Гав!" -

И совсем распался шкаф.

– Зря возились с этой штукой! -

Опечалился сосед, -

Если мастер криворукий -

От починок проку нет.

Неспроста на всякий случай

Поучали старики:

Опасайся белоручек,

Берегись кривой руки!

2. КРИВАЯ ФАБРИКА

– К ответу их привлечь пора! -

Сказал я, негодуя.

И вот отправился с утра

На фабрику кривую.

Трамвай тащился, чуть живой,

Был путь его запутан:

Сам по себе он был кривой

И шёл кривым маршрутом.

Меня встречает у ворот

Кривая проходная.

Кривой вахтёр меня ведёт

Туда, где дверь кривая.

А там, за дверью, за кривой,

Угрюмый – бука-букой -

Стоит себе мастеровой,

Тот мастер криворукий!

Лежат прямы, одна к одной,

На верстаке детали,

А он их гнёт кривой рукой,

Чтобы кривыми стали.

Потом, в кривые руки взяв,

Скрепляет их с основой.

И вырастает книжный шкаф

Большой кривой подковой.

Я возмутился:

– Как же так:

Ведь вы, Рука Кривая,

Нарочно делаете брак,

Изьяна не скрывая!

А ну, как все начнут кривить -

Придется нам волками выть!

Рука Кривая говорит,

Досады не скрывая:

– У самого душа болит,

Что жизнь моя кривая.

Но жить могу я только так:

Ведь мастера другие

Шьют на меня кривой пиджак,

Рубашки шьют кривые.

Вчера, к примеру, я домой

Принёс кривые миски.

Я на кровати сплю кривой,

Кривые ем сосиски!

Я от кривого стал кривым!

Не дурака валяю,

А всё, что есть, в отместку им

Нарочно искривляю.

Ты тоже сильно окривел,

Гостюя в этом мире…

И тут будильник прозвенел

В моей прямой квартире.

Меня потряс зловещий сон,

Я рад был слышать этот звон!

Дремоту быстро разогнав,

Я утру улыбнулся.

Но показалось мне, что шкаф

Злорадно ухмыльнулся.

3. РАЗМЫШЛЕНИЯ

Трамвай по улицам петлял,

Вагон гремел, я размышлял.

О чём?

Да вовсе не о нём,

О шкафе разнесчастном,

Гори он голубым огнём,

Зелёным или красным.

Уж не такой он дорогой,

Чтоб я не мог купить другой.

Но мастер, что при деле был,

Трудился с неохотой,

Меня ужасно оскорбил

Своей плохой работой.

Он, честь рабочую поправ,

В азарте или в спешке

Сработал развалюху-шкаф

Как над людьми насмешку.

Ведь кучей тех красивых дров

Из дуба да из бука,

Он бросил тень на мастеров,

Их золотые руки.

А эти руки могут всё:

Хоть плуг собрать, хоть колесо,

Хоть спутник межпланетный.

Была бы без умелых рук

Пустыня серая вокруг,

Мир плоский, беспредметный.

Всегда рабочий человек

Трудом своим гордится.

Шаляй-валяй в ракетный век

Работать не годится.

Полюбишь дело всей душой -

Сравнишься с Мастером, с Левшой.

Твори прекрасное!

А брак

Сварганить может и дурак.

4. РОГОЗИН ИЛИ «Ш+К»

По цеху, в куртке голубой,

Мохнатой, словно бурка,

Как бы любуясь сам собой,

Бежал Рогозин Шурка.

Затейно кепку заломив,

Ухмылки не скрывая,

Мурлыкал он лихой мотив,

Его перевирая.

Сияли никелем станки,

Блестели свежим лаком.

Он им раздаривал пинки,

Как уличным собакам.

Потом, задумавшись слегка,

Чуть не с тоской во взоре,

Черкнул на двери "Ш+К",

Как будто на заборе.

Вздохнул и дальше поскакал,

Как вещая каурка.

Но я узнал тебя, узнал,

Мой враг Рогозин Шурка!

Ты в школе был все десять лет

Героем наших стенгазет -

Уж больно был ты бойкий.

Ходил ты в школе, как плясал,

Решал ты плохо, как писал,

Хватал за двойкой двойку.

Зато при помощи мелка

Во время перемены

Ты объявлял, что "Ш+К",

Марая мелом стены.

Не только стены, – и углы:

Ты их гвоздем царапал.

Ломал и парты, и столы,

Плескал чернила на пол.

Ты, одного себя любя,

Всё воевал со скукой.

Теперь я высчитал тебя:

Ты мастер криворукий!

Лишь только ты такое мог -

От скуки или сдуру,

Приняв работу за урок,

Преподнести халтуру.

Давай-ка, друг, поговорим

Про эти штучки-дрючки!..

Но он растаял, слоно дым,

Прощально сделав ручкой.

5. ШТРАФНАЯ СКАМЬЯ

Я на собрании сижу,

Моя скамья – кривая.

На одноклассника гляжу,

Его не узнавая.

Всегда он весел был, удал,

А тут осунулся и сдал:

Нахмурен лоб,

Потуплен взгляд,

Обычной нет бравады.

Ведь здесь не школьники сидят -

Рабочие бригады.

Мой враг молчание хранит,

Но вижу, сам себя казнит:

"Давно уже тебе пора

Серьёзней стать, толковей.

Здесь все Левши, все Мастера,

Они – народ суровый.

Сейчас как врежут!

Вывози

Родная сивка-бурка!"

Не миновать тебе грозы,

Мой враг Рогозин Шурка!

И поделом, и поделом -

Нельзя мириться нам со злом.

Ты был таким все десять лет,

Теперь и тут держи ответ.

Встал Мастер.

На меня глядит,

Как будто жаждет мести.

– Наш юный гость не зря сидит

На бракодельском месте.

Скамью скривили неспроста:

На ней позорные места.

А хорошо бы и весь класс

Пристроить по соседству:

Рогозин новенький у нас,

А в школьном классе – с детства.

Ну как случиться так могло,

Так не бывает, братцы:

Рогозин лень сама и зло,

А остальные – цацы!

Ведь вы же сами на него

Всем классом ополчились:

Не может этого, того

И… своего добились.

Рогозин с тех далёких пор,

Измазан краской чёрной,

Все делал вам наперекор,

Как человек упорный.

Он на отлично знал предмет,

Но завирал для вас ответ!

Невыносимо жгла скамья,

Кривая, как подкова.

А может, это жгло меня

Его прямое слово?

Да, да – во многом Мастер прав…

Как плохо всё…

Проклятый шкаф!

– Рогозин наш – не бракодел,-

Я слышу, как сквозь вату.-

Помощник мой не доглядел,

Вот мы и виноваты.

Не знал Рогозин, что и как,

И получился этот брак.

Теперь про буквы «Ш+К»:

Нет тайны тут сердечной.

Гадают: кто такая "К"?

"К" – качество, конечно!

Всё напряженье мастер снял,

Сказав такую фразу.

От шутки Шурка засиял,

Воспрянув духом сразу.

С лица как будто сняли грим,

Он тихим стал и строгим:

– Теперь давай поговорим,

Не вообще -

о многом.

6. ПО ЗАВЕТАМ МАСТЕРА

Ну вот, друзья, и весь рассказ

О шкафе горемычном.

Назавтра Мастер был у нас,

И горемыка через час

Стал шкафом преотличным.

А на душе моей скребли

Безжалостные кошки:

Как целым классом мы могли

Такую дать оплошку?

Наш умный класс, наш мудрый класс

Все годы с Шуркой бился.

А Шурка был умнее нас:

Он ПРО СЕБЯ учился.

Не для других, не напоказ,

И околпачил целый класс!

Как часто мы клеймим других:

И то, и сё не так у них.

В грехах их уличаем,

Своих – не замечаем!

Порой, собой обольщены,

Души в себе не чаем.

А настоящей глубины

В других не замечаем.

Спасибо, Мастер, за урок,

Он очень в жизни мне помог!

Прошло довольно много лет

Со Дня Большой Науки.

(Так называть его я стал,

Он переломным в жизни стал).

Я – дед, Рогозин тоже дед,

Сдружились наши внуки.

На "К" женился он тогда,

Что Катей оказалась.

В неё в те школьные года

Все школьники влюблялись.

Был очень трудный разговор

У нас после собранья.

И то, что дружим мы с тех пор -

Катюшино старанье.

Рогозин ходит в Мастерах,

Работает умело:

Привык за совесть, не за страх

Любое делать дело.

У нас давно один девиз:

Вперёд и вверх, ни шагу вниз!

Жить так, чтобы других любить,

Им помогать с охотой,

Чтоб никого не оскорбить

Своей плохой работой.

А если совесть вдруг заест:

"Неправедно живу я!" -

Всё осознать,

Пойти и сесть

На ту скамью кривую.

Нам это Мастер завещал,

Себе грехов он не прощал.

НОТЫ

Живут в тетради нотной

Семь крохотных значков,

Не то кривых кружочков,

Не то хромых крючков.

На жёрдочках-линейках,

Нахохлившись, сидят,

На скрипках не играют,

На трубах не дудят.

Но кто на них не глянет,

Всем хочется дудеть,

Щипать тугие струны,

Бить в кожу или медь.

Смеяться при народе,

Кружиться в хороводе,

Плясать и веселиться

И даже песни петь!

СЛУГИ

Я не граф, не барон,

Я князьям не родня,

Но поди посчитай,

Сколько слуг у меня

Просыпаюсь, кричу:

– Эй, побриться хочу!

Электричество бороду

Бреет мою.

Ну а я приказания

Слугам даю:

Ты воды натаскай,

Ты носки постирай,

Ты мне песенку спой,

Ты лицо мне умой,

Ты мне завтрак свари,

Ты всю пыль собери,

Ты полы мне, смотри,

Хорошенько натри!

Повторять мне не надо,

Работа кипит:

Как гусак, сковородка

На плитке шипит.

Носит воду

По трубам железным

Насос.

Расправляется с пылью

Ворчун-пылесос.

Следом,

Словно его

Вызывая на спор,

Ходит чистильщик пола -

Слуга-полотёр.

Пар столбом

Над стиральной машиной

Встаёт.

Репродуктор

Веселые песни

Поёт.

Суетятся,

Торопятся слуги мои!

Ну а я, будто граф,

Распиваю чаи.

КАК ПОПАДАЮТ В ИСТОРИЮ

Известен из физики Ом.

С ним каждый электрик знаком:

И омы он дал, и омметры.

От Вольта пришли к нам вольтметры.

А Гаусс и Герц, например,

В не меньшей чести, чем Ампер.

Не зря в гальванической ванне

Присутствует имя Гальвани.

Недаром во множестве стран

Наганом зовется наган.

Увы, История странна,

Вот вам другие имена.

Жил граф Орлов.

Коней любил

Всё больше год от года.

Его в Историю ввела

Орловская порода.

Прославил Строганов себя

Через мясное блюдо.

(Хорош бефстроганов!

Его придумал граф не худо).

А парижанин Галифе

Так странно одевался,

Что за широкие штаны

В Истории остался!

ПИСЬМО ПЕРВОКЛАССНИКУ

Вот перо, а вот бумага,

Оба-два – и зло, и благо.

Придвигай, пиши, что хочешь,

Подгоняй строку к строке:

Слов плохих и слов хороших

Много в русском языке.

Только помни изреченье:

Да отсохнет та рука,

Что пускает по теченью

Кобру вместо червяка!

Вот хвалебная бумага,

Петя в ней почти герой:

В нем и удаль, и отвага,

Он за всех стоит горой.

А во это – анонимка,

Кто писал – большой секрет.

Пишет как бы невидимка,

Как бы игрек или зет.

Петя в ней большой негодник:

Он отпетый хулиган,

Недоучка, второгодник,

Неумеха, грубиян.

Жаль мне Петю-бедолагу,

В жизни он совсем не тот.

Но ведь лживая бумага

Дольше праведной живёт!

На листке считает скряга

Свой копеечный расход

Это – скучная бумага,

Не возьмём ее в расчет.

А когда, допустим, драга

Нарисована вчерне -

Это нужная бумага

И народу, и стране.

Ведь заводы и причалы,

Даже стены в гаражах,

Вырастают поначалу

На бумаге, в чертежах…

Вот перо, а вот бумага,

Зло великое и благо.

Принимайся за учёбу,

И пускай твоё перо

Никогда не знает злобы

И творит одно добро!.

ОКНО

Утром две ладони,

Две больших руки

Мыли окна в доме

Наперегонки.

Видно, чья-то мама

Поднялась чуть свет:

"Мама мыла раму" -

Помним с детских лет.

Мыли раму споро.

Только рядом вдруг

Показалась вскоре

Пара детских рук.

А через минутку

С ними заодно

Две руки-малютки

Стали мыть окно.

Так они старались,

Что, конечно, там

Места не осталось

Маминым рукам.

Мне всегда приятно

Видеть то окно:

Так оно опрятно,

Так светло оно!

ДЕТРИАРХАТ

Рано матери вставали,

Наспех что-нибудь жевали,

А потом дубинки брали,

Шли куда глаза глядят.

По округе колесили,

Грязь осеннюю месили,

Но добычу приносили.

Это был матриархат.

Рано папы поднимались,

Торопливо умывались,

На завод, с толпой сливаясь,

Шли, как будто на парад.

Самосвалы выводили

Грунт копали, лес рубили,

Уголь жгли, руду дробили.

Это был патриархат.

Поднимаясь на рассвете,

Не дают покоя дети:

Принесите то и это,

Соберите в детский сад;

Платье новое купите,

В воскресенье в цирк сводите,

Летом к бабушке свозите —

Наступил детриархат.

СТАРАЯ БЕРЁЗА

При пожаре не сгорела,

Не сломалась под грозой.

Постепенно постарела,

Изнутри взялась трухой.

Хоть стоит еще, а все же

И стара-то, и хвора:

Как морщинистая кожа,

Пожелтевшая кора.

Хоть цепляется упорно

За суглинки и пески,

Умирающие корни,

Как черемушник, ломки.

Ей одно теперь осталось:

Флаг зеленый приспустить

И своей гнилушкой малость

Добрым людям посветить.

Видишь, светится гнилушка

У дороги на краю?

То древесная старушка

Дожигает жизнь свою.

ПИРОГ

На заре проснулась печь,

Чтобы мне пирог испечь.

Но сначала встала мама,

Чтоб в печи огонь разжечь.

Вспыхнул в печке алый шар,

Дровяной, печной пожар.

Ворон синий дым увидел,

Удивленно крикнул: "Кар-р!"

А заслышав хлебный дух,

Про пирог подумал вслух:

Пригласить к столу бы надо

Дятлов, пеночек, пищух.

Эту новость про пирог

Сорок вызнали сорок,

Разнесли её по свету

Без тропинок и дорог.

Я – к столу, а кто-то вдруг

Мне в окошко стук-постук:

Пирога и нам охота,

Поделись-ка с нами, друг!

Дал я дятлам и щеглам,

Незнакомым голосам,

Неизвестным желтым клювам.

Крошки съел, конечно, сам.

СОБОЛИНАЯ КАЗНА

Говорят, была грозна

Соболиная казна.

Не кусались соболюшки,

Не царапались меха,

Но за них давали пушки,

Насыпали пороха.

Как набат, гудели латы,

Мчалась конница, пыля.

Кровь лилась.

А виноваты

Были как бы соболя!

Слышал я молву в народе:

Чуть прогреется земля,

В край неведомый уходят

Соболюшки-соболя.

От завистливого взора

Где-то прячутся вдали:

Ведь их шубки столько горя

Нашим предкам принесли!

ВРЕМЯ

Кто сказал, что время немо,

Как так?

Говорит оно всё время:

Тик-так.

Хоть без ног оно, а ходит,

Тик-так.

Да ещё усами водит,

Тик-так.

Время бьется, словно птица,

Тик-так,

В позолоченной темнице,

Тик-так.

И бредёт с людьми по свету,

Тик-так,

Прикрепленное к браслету,

Тик-так.

А в больших коробках время,

Тик-так,

На стене живёт всё время,

Тик-так.

Ходит маятник в коробке,

Тик-так,

По одной и той же тропке,

Тик-так.

И всё время гонит стрелки,

Тик-так,

По раскрашенной тарелке,

Тик-так.

Звон курантов знаем все мы,

Тик-так.

Это башенное время,

Тик-так.

Шестерни в нём преогромны,

Тик-так.

Стрелки длинные, что брёвна,

Тик-так.

Мы им очень доверяем,

Тик-так.

Все часы по ним сверяем,

Тик-так.

Потому что на планете,

Тик-так,

Нет часов точней, чем эти,

Тик-так.

СМЕКАЛКА

Пращур прятался в пещере.

Был труслив он оттого,

Что у входа злые звери

Караулили его.

Но пришла к нему Смекалка

И шепнула: "Не тужи -

Бечевой к тяжелой палке

Острый камень привяжи".

И когда он вышел с пикой,

Что в пещере сделал сам,

Звери в панике великой

Разбежались по лесам!

Пращур обувь шьет из кожи,

Одевается в меха,

Вдоволь мяса ест. А все же

Жизнь его ещё глуха.

И опять пришла Смекалка:

"Ты как следует крутись:

Делай горн, телегу, прялку,

Человеком становись!".

Стал наш пращур человеком.

А Смекалка: "Не зевай -

Отставать нельзя от века,

Паровоз изобретай!"

Изобрёл, пустил по свету,

После сделал самолёт.

Сконструировал ракету,

Жизнь вдохнул в атомоход.

Не враскачку, не вразвалку

В двадцать первый входит век:

Задала ему Смекалка

Сверхстремительный разбег.

Ну а если б со Смекалкой

Он не стал тогда дружить,

То ему в пещере жалкой

И теперь пришлось бы жить!

УТРО

Слышу утрами таинственный шорох

Под окнами дома.

Это скоблится и чистится город,

Встав до подъёма.

На чёрной и зябкой асфальтовой шкуре,

На влажных панелях

В дымке рассветной маячат фигуры

В фартуках белых.

Пыльно на улице, мокро ли, сухо,

Лёд ли,

Шаркают, словно ногами старухи,

Мётлы.

Шаркают мётлы, сонно лопочут

Дворничьи бляхи…

Чистится город, выйти не хочет

К людям неряхой.

МОЖНО, НО НЕЛЬЗЯ

Говорил мой друг нерусский,

Пальцем дочери грозя:

– По морозу бегать в блузке

Можно. Можно, но нельзя!

Замечательную фразу

Взял себе я в обиход:

Запрещает, но не сразу,

Как бы выдержку даёт.

Едет друг неосторожно,

Очень резко тормозя.

– Так водить машину можно, —

Замечаю. – но нельзя!

Раньше ездили мы ссорясь,

Ссор давно в помине нет:

Молча друг снижает скорость,

Улыбается в ответ.

А другой мой друг таёжный,

Все глаза мне прослезя,

Вновь закуривает:

– Можно?

– Можно, можно. Но – нельзя!

Эта фраза много лучше

Твердолобого "нельзя".

И ее на всякий случай

Вы запомните, друзья.

ТИХОНИ

Засыпав тропы и тропинки,

Стирая свежие следы,

На землю тихие снежинки

Ложатся блёстками слюды.

Они хрупки и музыкальны:

Когда на них ни наступи,

Скрипят то нежно,

То печально,

Как коростель в ночной степи.

Но эти самые тихони

Вчера плескались в Волго-Доне,

Врывались в шлюзы и плотины,

И, низвергаясь с высоты,

Поили влагою пустыни,

Тащили баржи и плоты;

Вступали смело в бой с пожаром,

По трубам мчались в города,

Шипя, в котлах взметались паром

И жизнь вдыхали в поезда!..

Кругом бело.

Снежинки дремлют.

Им скоро снова в дальний путь.

Они садятся к нам на землю,

Чтоб хоть немного отдохнуть.

ПРОВОДА

Рождены в двадцатом веке,

Крепкой нитью провода

Навсегда к могучим рекам

Привязали города.

И впряженные в турбины

Волга, Кама, Енисей

Крутят сильные машины,

Свет дают России всей!

Недвижимы, безголосы,

То на юг, то на восток,

Нити-тросы, как насосы

Перекачивают ток.

А иные через горы,

Через реки и леса

Переносят разговоры,

Человечьи голоса.

Провода бегут к аулам,

К деревням и рудникам,

К пограничным караулам

И к чужим материкам.

Ими нынче, словно пряжей,

Обмотался шар земной.

Станет он похож однажды

На сплошной моток стальной.

А возможно, что с годами,

Хоть судить о том не мне,

Он возьмёт и проводами

Примотается к Луне!

НЕБЕСНЫЙ ПЕШЕХОД

Кто-то нынче учудил:

По-над городом ходил.

Как он влез на небосвод

Этот странный пешеход?

Он держал над головой

Зонт зелёно-голубой,

А на небе между тем

Тучек не было совсем.

Он ушёл за горизонт

И унёс свой странный зонт,

И при помощи зонта

Слез на землю у моста.

Он сложил его в мешок,

Сделал палку-посошок,

Под беретку спрятал чуб

И пошёл в аэроклуб.

Как зовут его – забыл.

Подскажи, кто это был?

ПОКЛОНЫ

Я кланялся речке,

В бадейку цедя

Тугую струю,

Отголосок дождя.

За то, за мое уваженье

Всегда

И свежей, и чистой

Бывала вода!

Я кланялся рекам,

Когда перемёт

Закидывал в тихую

Прозелень вод.

Отзывчивой,

Доброй бывала река:

Давала сазана,

Давала ленка.

Я кланялся грядкам,

Сажая горох.

Горох был отличным

И лук был неплох.

Я кланялся клумбам -

И сгустком огня

Всегда полыхали

Цветы у меня.

Я кланялся лесу -

И в прелой траве

Волнушку всегда находил

Или две.

В корзину ложились

Обабок и груздь,

И всякая мелочь -

Потом разберусь!

Ты слышал, наверное,

Что без труда

И рыбки не вынет никто

Из пруда?

Природа добра к нам,

А будет добрей,

Когда, не ленясь,

Будешь кланяться ей.

СПАЛЬНЫЙ МЕШОК

Привязаны к седлам

Тугие мешки:

Соль, сахар, патроны,

Запасы муки.

Простите, коняги,

Но, выйдя в тайгу,

Доверить вам

Спальный мешок

Не могу!

Я сам, продираясь в дремучем

Лесу,

Свой спальный мешок

На плече понесу.

Не ярость взрывчатки,

Не хрупкость стекла -

В нём кров мой походный,

Запасы тепла.

Мой спальный мешок!

Под навесом сосны

Даёшь ты мне самые

Лучшие сны.

От ветра, от вьюги

Спасаешь меня,

Когда и в затишке

Не высечь огня!

Без соли пропасть в солонцах

Не боюсь.

Ружье потеряю -

Ножом обойдусь.

Из корня кипрея

Добуду муку.

На масле кедровом

Блинов напеку.

Есть сахар в саранках,

В любом корешке

Заварка…

А сны -

Только в спальном мешке!

КАЛАЧ

Разжевал комбайн колосья,

В поле выплюнул охвостья.

Разжевать зерно не смог:

Повезли зерно на ток.

Триера зерно жевали,

От мякины отбивали.

Мяли так его и сяк.

Только пыл у них иссяк.

Жернова жевали зёрна

Долго, трудно и упорно.

Разжевали дотонка:

Потекла ручьём мука.

Вот лежит он перед вами,

Мягок, пышен и горяч,

Шестернями, жерновами

Трижды жёванный калач.

Разломить его осталось,

А потом отправить в рот.

Ну, да этакую малость

На себя любой возьмёт!

ИМЕННЫЕ ГОРОДА

В городе Владимире

Владимирам почёт:

Всех граждан с этим именем

Там взяли на учёт.

Всех граждан с этим именем

Там носят на руках:

Ведь город-то закладывал

Владимир Мономах!

А в городе Иванове

Иванам благодать:

Ивану вещь последнюю

Готовы там отдать.

Бесплатно там в автобусах

Их возят и в такси.

И даже самолётами -

Лишь только попроси!

Жить можно в Николаеве,

Когда ты Николай:

Всё будет мигом сделано,

Чего не пожелай.

А если, скажем, Юра ты,

То в Юрьев поезжай -

Там будет с этим именем

Тебе не жизнь, а рай.

Борисам я советую

В Борисов уезжать.

Борисов из-за имени

Там будут уважать.

А сам я к морю Чёрному

Куплю себе билет,

Поскольку ближе

Города Георгиевска

Нет.

А, впрочем,

Припеваючи

Повсюду можно жить,

Когда с людьми хорошими

Научишься дружить.

Для них неважно – Юрий ты,

Иван или Олег,

Лишь был бы ты отзывчивый,

Душевный человек!

ЛАД

Жила одинокая бабка,

Маялась от тоски.

Взялась одинокая бабка

От скуки вязать носки.

Но петли неважно нижутся,

Дело почти не движется.

Раскрыла бабка секрет:

Моток под столом не катается,

Поскольку за ним не гоняется

Котёнок, которого нет.

Купила котёнка бабка,

И дело пошло на лад:

Бьет он по нитке лапкой,

Прыгая, как акробат.

Моток убегает прытко,

Такой увлечён игрой.

И на пол тугая нитка

Стекает сама собой.

Но изредка замечает

Бабка тоскливый взгляд:

Котёнок её скучает,

Работе своей не рад.

И бабка сообразила,

Смекнула, в чём дело было,

С чего у него тоска:

Никто его не гоняет,

Никто на него не лает,-

Надо купить щенка!

Бабка щенка достала,

Все сразу на место встало,

Порядок навёл щенок:

Он на котёнка лает,

Котёнок клубок катает,

Тот нитку с себя спускает,

А бабка вяжет носок!

ЧИТА

Я живу

На самой длинной

Долготе:

За Байкалом,

В славном городе Чите.

Здесь деревья

Удивительно длинны:

Достают макушкой

Чуть не до луны.

Да и люди проживают

Им под стать:

До макушки вам рукою

Не достать!

Здесь дороги

От села и до села

Подлиннее, чем от Курска

До Орла.

И зима у нас,

Конечно же,

Длинна:

Чуть не летом

Начинается весна!

Широка у нас в Чите

И широта:

Этим тоже отличается

Чита.

Удивляет новичков

Такая ширь:

Больше Франции

Восточная Сибирь.

Широки у нас просторы,

Велики:

Пади шире

Волги– матушки реки.

А душевная людская

Широта -

Это тоже забайкальская

Черта.

Правда, осень в Забайкалье

Коротка -

Не длинней она,

Чем нос у кулика.

Длинно люди

Не умеют говорить.

Но за это и не стоит

Их корить!

РЕЧНАЯ РОДНЯ

У Оби две мамы -

Бия и Катунь.

У Амура тоже -

Шилка и Аргунь.

Мамы им не только

Песенки поют:

Отдают им воду,

Силы отдают,

Нежат их и холят,

Нянчат без конца.

А у Енисея

Сразу два отца.

Оба Енисеи -

Малый и Большой.

Два суровых папы,

Мамы – ни одной!

Очень жаль мне Лену,

Лена – сирота:

Сиро, одиноко

Катится с хребта.

Хорошо хоть Лену

Ждёт внизу сестра,

Прыткая такая

Речка Тутура.

Реки вниз стремятся

И в мороз, и в зной.

Быстро обрастают

По пути роднёй.

Из степных просторов,

Из лесной глуши

К ним бегут братишки,

Внуки, племяши.

Только тут поставить

Надо точку мне:

Разве разберёшься

В их большой родне?

АПРЕЛЬ

Проснулся гром от зимней спячки,

От залпов вздрогнула земля,

И стал весенний дождь, как прачка,

Стирать пригорки и поля.

А ветер стал в ладоши хлопать,

Деревья сонные трясти,

Свистящей щёткой пыль и копоть

С домов старательно скрести!

Потом весна взяла суконце,

Протёрло небо, как стекло,

И от распаренного солнца

Тепло на землю потекло.

И лес стал праздничным и светлым

(Лишь пни как черные горшки):

На узловатых грубых ветках

Висят зелёные флажки.

И пусть ещё в глухом овраге,

В кустах,

У вздыбленного пня

Лежат сугробы-доходяги,

Ночами землю леденя,

Уже их немощное тело,

Услышав выстрел громовой,

Подснежник яростно и смело

Проткнул зеленой головой.

И, лёд взломав на реках синих,

Весна, как храбрый капитан,

На ненадёжных, хрупких льдинах

Уносит зиму в океан.

ЗООПАРК НАОБОРОТ

В Бухарестском зоопарке

Плачут, в клетки заперты,

Забайкальские глухарки

И даурские коты.

С удивленьем смотрят совы

На железные засовы.

Пригорюнясь, хомячки

По ночам грызут крючки.

Козодой сидит на ветке,

Обалделый и шальной,

Потому что ветка – в клетке,

За решётчатой стеной.

Волки воют от тоски -

На дверях висят замки.

Кобру, полоза, ужа

Охраняют сторожа.

А в Сибирском зоопарке,

Знайте, всё наоборот:

Нет ни клеток,

Ни решёток,

Ни заборов,

Ни ворот!

Хоть работы в нём немало,

Штат прислуги невелик:

Дождик, главный обмывала,

Солнце, главный истопник.

На общественных началах

Ходит ветер в подметалах,

В усыпальщиках – зима,

В сторожах – ночная тьма.

Не слыхали в зоопарке

О медсёстрах и врачах:

Звери, делая припарки,

По утрам сидят в ручьях.

Повар тоже им не нужен,

Там ведь нет столовых мест:

Всяк себе готовит ужин,

Что захочет, то и ест.

Зоопарк открыт бесплатно,

Что особенно приятно,

Можешь в нём заночевать,

У костра почаевать!

В этом самом зоопарке

От зари и до зари

На ветвях поют глухарки

И лопочут глухари.

По утрам с купальниц лоси

Шумно слизывают росы.

К разговорчивым ручьям

Ходят козы по ночам.

По кедровнику вприпрыжку,

Осторожны и легки,

Ночью бегают зайчишки -

Толаи и русаки.

Белки грузди и волнушки

Собирают для засушки.

Роют землю кабаны,

Неприступны и важны.

Как во всяком зоопарке

Здесь стоит и рёв, и вой:

То рассорятся казарки,

То застонет козодой.

Иногда медведь, хромая,

Прогуляется со сна,

И тогда стоит немая

В зоопарке тишина:

Кабанам и лосям ясно -

С ним заигрывать опасно,

Бурундук и колонок

Удирают со всех ног!..

Ты такого зоопарка

Не видал ещё?

А жалко!

Зоопарки все похожи.

А у нас

Совсем другой.

Потому его, быть может,

И зовет народ ТАЙГОЙ.

РАБОТЯГА

Встало солнце в пять часов,

Огненный кочан.

Из оврагов и лесов

Вышибло туман.

Потянуло из земли

За уши ростки,

Чтоб княжки скорей взошли,

Поднялись жарки.

Разбудило сон-траву,

Дрёму подняло.

Уложило спать сову

В тёплое дупло.

Прокалило дочерна

Кожу детворе.

Залпом выпило до дна

Лужу во дворе.

А потом пошло в луга

Сено ворошить,

Клевер складывать в стога,

Иван-чай сушить.

Хоть бы раз за много лет,

Опоздать ему,

Землю,

Спать уйдя в обед,

Погрузить во тьму!

Нет, работая века,

Вовремя встаёт,

Дело делает, пока

В ночь не упадёт!

Я безделья не люблю,

Но бывает грех:

До двенадцати просплю,

Встану позже всех.

И тогда я прячусь в тень,

Чтобы не краснеть:

Мне на солнце в этот день

Совестно смотреть.

ПЕСЕНКА

По скалистой лесенке

Скачет ручеек,

Напевает песенку

В двадцать восемь строк:

"И Амур был маленьким,

Тонким ручейком,

По лесным прогалинкам

Бегал босиком.

У коряг испуганно,

Тоненько звенел

Даже пней обугленных

Подмывать не смел.

После ливня лужицы

Собирал в лесу.

С вереска, калужницы

Стряхивал росу.

Опивался росами,

Упивался грозами.

Вот и вырос жилистым,

Крепким молодцом,

Чуть от русел илистых

Потемнев лицом!

С виду тихий, шёлковый,

У скалы-стены

Как орешки щёлкает

Камни-валуны.

Мягким, тёплым жёрновом

Мелет день и ночь

Горы непокорные

И уносит прочь.

А ведь в детстве с лесенки

Прыгал: прыг да скок…"

Вот какую песенку

Спел мне ручеёк!

ПОХОДНЫЕ НАБРОСКИ

По сторонке родной

Я бродил целый день.

Волочилась за мной

Неотвязная тень.

Да орел в синеве

Неотступно парил.

Да кузнечик в траве

Что-то пилкой пилил.

Я взбирался на горы,

Лежал у реки,

Где весь день краснопёров

Гоняли ленки.

Я сидел на яру,

Где дремали дрозды,

Где удод поутру

Напечатал следы.

Наблюдал, как по склонам,

Всё выше ползут

Васильки, анемоны,

Отчаянный трут.

Видел, как у бочаг

Вьётся по ветру пух

Поскандаливших крякв

И драчливых лысух.

Я стоял у дороги,

Стоял, примечал,

Как кулик голоногий

Осоку качал.

Как летят на кормёжку

Быстры и легки,

Травники-красноножки,

Фифи и чирки.

А когда потонули

Во мраке леса,

Я сердитых манулов

Узнал голоса.

Под звериной ногой

Зашумели пески -

Вышли в степь солонгои,

Хорьки, корсаки…

Я ходил-колесил

По родной стороне

И в блокнот заносил,

Что запомнилось мне.

Но чтоб записи были

Не очень сухи,

Я их в рифму писал.

Получились – стихи.

ЛАСТОЧКА

Предостерегающий крик ласточки

звучит как звонкое и громкое "би -

вист", грозящая опасность объяв -

ляется слогами «де – вий – лик», в

смертельном ужасе издаётся дро -

жащий звук «цетш».

А.Брем.

Проснулся утром Дёмка -

Кругом белым-бело.

Вовсю метёт позёмка,

Ветрюга воет зло.

На стеклах от мороза

Дымится синий лёд,

А под окном берёза

Поклоны ветру бьёт.

И так ревёт над полем

Холодный снежный смерч,

Что Дёмка поневоле

Опять полез на печь.

И вдруг услышал Дёмка

Сквозь бурю: "Де-вий-лик!" -

Встревоженный,

Негромкий,

Призывный птичий крик.

На кухню Дёмка вышел.

В трубе и вой, и свист.

И он опять услышал:

"Бивист, бивист, бивист!"

Забыв о шубе, Дёмка

Рванулся на крыльцо.

Порошею позёмка

Ударила в лицо.

А ласточка,

От вьюги

Забившись под карниз,

Кричит ему в испуге:

"Бивист, бивист, бивист!

Бивист!

Родная стая

Давно ушла на юг.

А я в пути устала,

Отстала от подруг.

Вся,

Де-вий-лик,

Дрожу я,

Цетш,

Как осенний лист.

Меня согреть прошу я,

Бивист, бивист, бивист!"

Занес он в избу птичку,

Согрел у огонька.

Насыпал ей пшенички

И налил молока.

Но нет, грустит пичуга:

"Спасибо, мальчик,

Но

Без солнечного юга

Не жить мне всё равно.

Ты славный мальчик, Дёма,

Да я не ко двору:

Без неба, в тесном доме

Я все равно умру".

Метёт в степи позёмка,

Метёт, как помело.

Навстречу ветру Дёмка

Шагает тяжело.

А на груди рубаха

Бугрится у него:

Сидит под нею птаха,

Живое существо.

Всё ближе,

Всё сильнее

Гремит моторный гром:

За тем бугром горбвтым

Лежит аэродром.

Готовятся пилоты

Лететь на тёплый юг.

На крыльях самолёта

Легко догнать подруг.

Но всё трудней мальчишке

Шагать через пургу.

Потеряна дорога,

В сугробах вязнут ноги,

И прохрипел мальчишка:

"Не выйти…

Видно, крышка…

Всё,

Больше не могу!"

Он сел под куст сирени

На снежной целине,

Уткнул лицо в колени,

Забылся в полусне.

Свистят ветра над Дёмкой,

Велят совсем заснуть.

Сугроб холодной кромкой

Уже уткнулся в грудь.

Уже, по-волчьи воя,

Рычит в лицо пурга,

Над русой головою

Смыкаются снега.

Но слышит он сквозь дрёму,

Сквозь шорох, вой и свист:

"Вставай скорее, Дёма,

Бивист, бивист, бивист!

На юг "Ту – сто четыре"

Уходит поутру.

Спеши!

Ведь здесь, в Сибири,

Я всё равно умру!"

И встал, рванувшись, Дёмка,

Упрямый сибиряк,

И зашагал в потёмки,

В ревущий белый мрак.

И снова под рубахой

Раздался тонкий свист:

"Иди вперёд без страха,

Бивист, бивист, бивист!"

…Глядит в окошко Дёмка,

Упрямый человек.

Вчерашнею позёмкой

Спрессован первый снег.

Прикрыта снегом озимь,

Вовсю дымят дома -

Отбросив к югу осень,

В село вошла зима.

А в небе, нарастая,

Высокий гул плывёт:

Вдогонку птичьей стаи

Уходит самолёт.

И след от самолёта

Белей, чем молоко.

И Дёмке отчего-то

Легко, легко, легко..

ВОТ ЭТО ОБЕД!

Вы ели когда-нибудь

Ягодный борщ,

Варёные градины,

Жареный дождь?

Не ели?

Тогда

Отправляйтесь в поход:

Быть может, в дороге

И вам повезёт!

Мы дров натаскали,

Раздули костёр.

И, слюнки пуская,

Глядели в котёл.

Кипели от злости,

Не в силах терпеть.

А борщ, как назло,

И не думал кипеть!

Вот булькнул, ура!

Мы уселись вокруг,

Тарелки и ложки

Достали,

И вдруг…

И вдруг как сверкнёт,

Как ударит в глаза,

Как свалится

На спины наши

Гроза!

Мы бросили борщ

И в палатку бегом.

Омлет на костре

Заливает дождём.

А ветер вломился в кусты,

Как козёл,

И сыплет черёмуху

Прямо в котёл!

Потом, слышим, градины

В варево – бух!

Костер зашипел,

Зачадил и потух.

…И стали мы есть

Этот ягодный борщ

И в голос хвалить:

До чего же хорош!

Я, помню, всех чаще

К котлу припадал:

Такой вкусноты

Я ещё не едал!

Омлет превратился

В еловый кисель:

Иголок в кастрюлю

Насыпала ель.

Но каждый сказал:

"До чего же хорош!

Вкуснее обеда

Нигде не найдёшь!"

Я верю, что тем,