Текст книги "Мушкетёр (СИ)"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12

По прибытию в казарму всю эту форму пришлось на себя напяливать. К счастью, к каждому новичку приставили солдата, который и стал помогать сделать все правильно.

– О! Знакомец! – невольно воскликнул Андрей, увидев мужика с коим и прочими рекрутами он сидел в городском каземате. – Как звать-то тебя? А то и не познакомились тогда даже. Меня Андрей Градов.

Опознать его без бороды оказалось непросто, но памятью на лица Градов никогда не жаловался, так что опознать сумел. Нашлось среди «старожилов» еще несколько знакомых лиц.

– Здрав будь… А зовут меня Харитон.

– А сын твой где? Ефим кажется…

– Емельян…

– Ну да… Надеюсь не помер в дороге?

– Нет, Господь уберег, – перекрестился тот. –Хотя померло в дороге немало, еще больше по деревням оставили, подхватили где-то понос… А сына моего в гвардию забрали…

– В какой полк?

– В егерский батальон…

– Понятно…

Градов морщась снял свою одежду.

– Эк тебя… За что? – спросил мужик, увидев кровоточащие раны на спине Андрея.

– Тоже в гвардию забрать хотели, только я туда попадать не пожелал, вот и пришлось устроить представление, да видно оно им не шибко понравилось, вот и наказали…

Кто слышал, стали глухо посмеиваться, да пересказывать остальным в лицах и красках, что именно устроил Градов на распределительном пункте в столице.

– Но ты не переживай, егерский батальон не самое плохое место из возможных…

– Почему?

– Из-за тактики ведения боевых действий, то есть из-за манеры воевать, – поправился Андрей, увидев, что слово «тактика» ни о чем большинству не говорит. – Выжить у егерей гораздо больше шансов чем у простой пехоты вроде нас.

– Так чего ж ты от гвардии отказался коли так?!

– Гвардия гвардии рознь Харитон. Вот взяли бы меня в егерский батальон, так я бы не отказался. А в семеновский или еще какой полк, это чистый хоррор… то есть мрак и ужас. Лучше уж в простую пехоту.

– Хм-м… И что за манера у них воевать?

– Егеря – застрельщики. То есть стреляют издалека, потому как у них не простые гладкоствольные ружья, а нарезные – штуцера… в общем если мы будем палить во врага с трехсот шагов и получать в ответ залпы встречая их грудью, то егеря палят начиная с тысячи… И стреляют зачастую из леса, и как правило в штыковую атаки они не ходят, что для нас станет делом привычным.

– Вот оно как? Спасибо Андрей, успокоил.

«Хотя тут конечно от командира зависит, может ведь дурак попасться или жадный до наград, а значит коему нужно себя проявить геройским подвигом…» – подумал Градов, но говорить об этом не стал.

С помощью уже более-менее опытных в облачении в форму новобранцев, одеться удалось достаточно быстро. Как и наскоро привести в порядок это подобие парика, заплести косу навив ее на проволочный хвостовик тянущийся от обруча до середины поясницы, затянув ее черной лентой и завить букли. А чтобы они не разматывались, прикрепить их кусочками все той же проволоки.

«Вот вроде все неплохо с этой формой, но с париком конечно, а точнее уставной прической Павлуша дал маху…» – раздраженно подумал Андрей.

В свое время он как-то читал про ужасы возведения форменной прически с использованием мыла, мела, муки, пудры и даже сахара. Оставалось только надеяться, что с прической в обычных пехотных подразделениях не так строго, как в гвардии, где за всем этим бредом смотрит сам император.

– Ну вот, хоть на людей стали немного похожи! – прокомментировал младший унтер-офицер, после облачения и построения рекрутов. – Теперь можете себе ужин готовить. Но сначала за хлебом и вином с пивом зайти надо.

Теперь Андрею стало понятно, для чего нужен керамический горшок, когда их достали бывалые новобранцы. А то он подумал – чтобы еду готовить. Оказывается для пива.

Водку все выпили сразу у раздачи.

Явно разбавленная, градусов двадцать. Да и на вкус сомнительного качества, сивушные масла явно присутствовали. Практически как у «паленки», что Градов однажды имел сомнительное удовольствие продегустировать.

«А что до градусов, то стандарт в сорок градусов Менделеев вроде установил, так что может сейчас так и надо?» – засомневался он.

Пиво на вкус оказалось… довольно отвратным, это даже не «мыло», явно не фильтрованное. Андрей, если уж на то пошло, предпочел бы простой квас. Но он знал, что это не у пивовара руки растут из жопы, а просто еще не выделили нужные дрожжи, что сделают только в конце девятнадцатого века.

«Хотя нам скорее всего какие-то осадки сливают, да с просроченным смешивают», – подумалось ему.

Мясо тоже оказалось так себе и это еще мягко говоря. Одни жилы да хрящи на которых видимо по недоразумению или неопытности мясника что разделывал куски туши виднелись кусочки мяса. Но хоть откровенно костей не было… а это все ж таки какой-никакой, а необходимый организму белок. В общем приготовить и съесть можно и даже нужно. Тем более что новобранцы и такому мясу были рады ибо видели они его в своей прошлой жизни на столе ну очень редко.

Что до готовки еды, то в казарме имелось несколько небольших печек по типу того, что в деревнях строят в так называемых летних кухнях, на две конфорки. При них уже имелось по два керамических котелка на три литра объемом, для готовки сразу на плутонг-отделение из десяти человек.

Между этими печками поставленные на равном расстоянии друг от друга, располагались стойки для оружия: мушкетов и сабель, сейчас пустые.

Так же на плутонг предоставлялось одно деревянное ведро для воды, предназначенной для гигиенических процедур и для варки каш да похлебок. Ну и хлебнуть можно, из колодца все-таки брали. Их довольно много выкопали.

«Странная конечно практика готовки пищи самими солдатами в казармах, – подумал он привыкнув в свое время к тому, что еду готовят на кухне повара и едят в столовой. – Но, с другой стороны, в чем-то правильно. Солдаты сами будут контролировать готовку и норму расхода ингредиентов. Опять же экономия средств на содержание пищеблока и не нужна столовая. Опять же экономия дров, ведь и пища готовится, и казарма обогревается…»

Что до десятка, то он сформировался из «одноцепников» Градова.

– Кто готовить умеет, так чтобы не отравиться? – спросил он у своих товарищей-одноцепников, вызвав в казарме глухой смех.

– А сам-то что?

– Могу и я, но за результат не отвечаю, так что есть будете на свой страх и риск и если начнете гадить дальше, чем видите, то, чтобы ко мне претензий потом не было, ибо я честно предупреждал.

Эта не весть бог какая шутка вызвала в казарме бурю смеха.

– Нет уж, давай я сварю кашу, может не как моя мать сготовлю или сестры, но точно без дристни обойдемся, – сказал Роман.

Оказалось, что кашеварить могут все, дело не хитрое, да и сам Андрей если уж на то пошло вполне мог сварить гречку или горох без обещанных тяжелых последствий, просто ему как бы не в масть заниматься готовкой, по крайней мере не столь простых блюд.

***

А с утра начался ад – круг первый.

Андрей ожидал, что день начнется побудкой и суматошным одеванием на время, в общем все то, через что он прошел во время службы в российской армии. Но нет, ничего подобного. Хотя встали рано, но оделись без нервотрепки, оправились, умылись, приготовили еду, перед этим сходили за утренней порцией хлебного вина с пивом и хлебом с мясом, а перед этим в свою очередь состоялось богослужение, кое провел полковой священник.

На этот раз выдали солонину и похоже не первой свежести, но если хорошо приготовить: пожарить, потушить, то съедобно. По крайней мере Градов для собственного успокоения старался убедить себя в том, что легкое заветривание это даже полезно, дескать мясо прошло частичную ферментацию и вообще есть народы из числа северных, что едят откровенную тухлятину… даже деликатесом считается такая еда. Вот и им деликатес так сказать выдали…

«Сволочные интенданты, – мысленно все же ругнулся он, понимая, что те крутят всякие мутные схемы, закупая по бросовым ценам всякий неликвид и проводя в документах как свежевшее и отменного качества, а разницу понятное дело кладут себе в карман и с этим ничего не поделать. – Ну и делятся с командованием…»

– Выходи строиться! – заорали вошедшие в казарму младшие со своими пиками унтер-офицеры.

Вот с этого момента и начался ад.

– Становись в шеренгу! Ровнее!

Унтера, под суровым присмотром фельдфебеля, проводили равнение с помощью своих пик упирая их древками в грудь подчиненных.

– Друг к другу плотнее, чтобы почти соприкасались плечами!

Один из унтеров провел ладонью между рук новобранцев.

– Вот так!

– Пятки вместе, носки врозь! Шире!

Нашлись и придирки к внешнему виду.

– Шарф поправить!

– Треух набок!

Да, эту шляпу требовалось носить не роно, а чуть набекрень, что придавало солдату вид чуть франтоватый и лихой. Зачем так было сделано Андрей не очень понимал, тем более что шляпа эта и без того не слишком надежно сидела на голове из-за этого дурацкого парика, а сдвинутая набок и вовсе норовила свалиться. Потому в походе такой ерундой никто не страдал и все натягивали эту шляпу на свои головы максимально плотно и ровно и офицеры по этому поводу ничего не говорили, тем более что сами делали так же.

Тут, начав прохаживаться вдоль строя, взял слово стоявший в стороне фельдфебель, возрастной, лет пятидесяти, лицо которого выдавало в нем алкоголика причем не первой стадии:

– То, что вас мужиков облачили солдатскую форму, еще не делает вас солдатами! Вы остаетесь подлыми мужиками в солдатской форме, только и всего! Чтобы стать солдатами, вы должны многому обучиться и первым делом это позитуре! То есть правильной строевой стойке! Это не только даст красивый вид, но и даст всю надлежащую развязку и проворство, чтоб все нужные повороты и движения на марше и в бою совершать могли! Чем непринуждённее и естественнее будет строевая стойка, тем менее она будет тягостнее для вас самих! А то сейчас смотреть на вас противно! Аж тошнит! Стоите скособоченные, как обезьяны! Так вот, первым делом будем исправлять вашу кривобокость! Выровнять плечи! Оттянуть их назад!

В дело вновь вступили младшие унтер-офицеры, двинувшись вдоль двух шеренг, чтобы исправить неправильную стойку живительными тычками и ударами своих пик, кому плашмя по плечам, кому тупым концом в живот.

– Опустить левое плечо, а правое подними! Еще! Вот так!

– Плечи назад!

– Грудь выпятить вперед!

– Брюхо не высовывать!

Фельдфебель продолжал наставлять:

– Плечи и руки держать назад, приложа их к телу! Руки должны быть вольно опущены вниз, локти обращены назад ближе к телу, не сгибая оных, передний шов мундирного рукава должен быть виден спереди. Ладони лежат прямо по ляжкам так, чтобы средний палец приходился на самой средине внешней части ляжки, пальцы не согнуты! Это нужно, чтобы вы могли правильно держать ружьё, и меньше занимать во фронте места, ровно столько, сколько необходимо, чтобы свободно действовать.

Снова пробежка младших унтеров, что проверяли правильность выполнения новобранцами распоряжение фельдфебеля, а тот все продолжал вносить новые уточнения:

– Голову держать прямо и непринуждённо, но не опускать. Подбородок не вытягивать, и не опускать, и тем более не вздёргивать его к верху! Каблуки вместе на одной линии, а носки разведены врозь на одну пяту! То есть так, если бы к ним приставить во всю длину башмак того же размера. При этом большие пальцы ног должны находиться против самых выемок плеч!

Очередная пробежка унтеров.

– Колени должны быть вытянуты, но не напряжены. Вид иметь бодрый, вниз не глядеть, колени не сгибать, не дрожать, не перегибаться вперёд или назад, голову не опускать, правую руку опустя держать близко тела, корпусом не шевелить.

Наконец стойка была сформирована каждому новобранцу.

– Вот так и стоять! И стоять будете до тех пор, пока стойка сия не станет для вас естественной и привычной! А те, кто после этого нарушит ее, будет наказан битьем шомполами!

Фельдфебель прохаживался вдоль строя внимательно вглядываясь в стойку каждого новобранца, подмечая самые малые недочеты и исправляя их тычком своей пики.

– Руки плотнее прижать к телу! Плечо опустить! Голову поднять, и держи ее ровно, а не склоняй на бок как собака!

Наконец он удовлетворился внешним видом подчиненных. Но просто так терять время не стал и стал выдавать нужную информацию, про что Градов частично выяснил еще во время пути, а именно о званиях, как их определить по внешним признакам и форме обращения.

– Офицерский состав представлен следующими званиями: прапорщик, подпоручик, поручик, штабс-капитан и капитан…

«На деньги моего времени: прапорщик так и остался прапорщиком, подпоручик – младлей, поручик – лейтенант, штабс-капитан – старлей, а капитан остался капитаном», – соотнес Андрей это все к привычным ему званиям.

– К офицерам следует обращаться «ваше благородие»!

– Дале идут штаб-офицеры: майор, подполковник, полковник и бригадир. К штаб-офицерам за исключением бригадира следует обращаться «ваше высокоблагородие»! К бригадиру – «ваше высокородие»!

Градов не понял с чем соотнести бригадира, потому как дальше шел генералитет: генерал-майор, генерал-поручик, генерал-аншеф и генерал-фельдмаршал. С соотношением к привычным ему званиям тоже проблем не возникло. К первым двум генеральским позициям следовало обращаться «ваше превосходительство», а к последним двум – «ваше высокопревосходительство».

От званий армейской пехоты перешли к званиям армейской кавалерии, потом к артиллерии и закончили флотскими.

Информации было много, ее даже Андрей с трудом усваивал, особенно в плане определения званий, все эти значки, шарфы, отделка шляп…

Вчерашние мужики не выдерживали столь длительного бездвижного стояния оловянными солдатиками и то один, то другой то и дело производили какое-то движение той или иной частью тела, что мгновенно замечалось младшими унтер-офицерами и они псами срывались с места и начинали орать на новобранца.

Градову же стойка давалась достаточно легко, как встал, так и стоял, глядя прямо перед собой. Конечно, то тут, то там тело начинало чесаться, особенно саднила спина, но он смог абстрагироваться от подобных отвлекающих факторов.

– Повтори! – стремительно сблизившись с Градовым потребовал от него фельдфебель, пошевелив здоровенными усами, как у Буденного, отчего-то все это время недовольно косивший на него злым глазом.

Может от того, что ему не досталось ни одного замечания ни от младших унтер-офицеров, ни от него самого.

От фельдфебеля дохнуло густым ароматом перегара и ядреного табака.

Андрей повторил все слово в слово.

Фельдфебель недовольно скривившись не получив даже самой малой причины придраться, отступил, даже похвалил сквозь губу:

– Молодец…

– Рад стараться, господин фельдфебель! – рявкнул Андрей в ответ с видом лихим и придурковатым, как согласно легендам заповедовал еще Петр Первый Великий.

На это фельдфебель только поджал губы и продолжил лекцию из которой выяснилось, что при Павле Первом за каждым званием четко закрепилась конкретная должность. Те же младшие унтер-офицеры являлись замами командиров взводов, коими в свою очередь являлись подпрапорщики. Портупей-прапорщик оказался никем иным как знаменщиком и что интересно, он обязательно должен был быть из благородных. Фельдфебель – замкомроты. И это звание – потолок карьерной лестницы для солдат из подлого сословия.

А еще не так давно солдат вполне мог, за какое-нибудь героическое деяние стать офицером, но при восшествии на престол Павел Первый повелел уволить всех офицеров не дворян из армии, ну или позволил им остаться в звании фельдфебеля.

Потом пошла информация о боевых подразделениях. Так роты состояли из взводов, а взвода – из плутонгов.

Боевой состав батальонов делился на роты фузилеров и гренадеров.

– Кто из вас кем станет, определят уже в частях, в коих вам придется нести службу!

Чем фузилеры отличались от гренадеров Андрей не очень понял.

«Разве что шапками да ростом», – с сарказмом мысленно усмехнулся он.

Так же Градова удивил штатный состав рот в плане не боевых должностей. Про денщиков он и раньше слышал в свое время потому им не удивился, тем более что их набирали как правило из послуживших солдат и получивших ранение, что не позволяло им активно выполнять строевые экзерциции, но хозяйственные работы выполнять были вполне способны, ну или дворяне своих слуг в солдат-денщиков записывали, а вот то, что в боевом подразделении официально прописаны всякие ложкари, слесари, цирюльники, какие-то фрунтовые мастеровые, это конечно удивило. Так же в батальоне значился подлекарь и аудитор. Ну и флейтщики с барабанщиками – целый музыкальный взвод из двадцати одного человека на батальон. Были еще сверхкомплектные, то есть по факту всякие обозники.

Стояли долго, до самого заката. У некоторых новобранцев от напряжения случались судороги и они падали на землю… Андрей же выстоял лишь на морально волевых, но и ему тяжело далась эта позитура, ноги гудели, а пятки онемели.

Глава 13

Позитура оказалась цветочками, ягодки как водится были впереди, когда спустя неделю во время которой все освоили стойку, начался второй круг ада под названием «равнение».

Под эту команду новобранцев учили не теряя своей стойки, самостоятельно равняться со стоящими в строю рядом с ним без понукания младших унтер-офицеров. Положение головы, плеч и ног в этой задаче имело определяющее значение. И тут начинался бардак в плане уставных противоречий. В частности армейские практики обучения новобранцев не соглашались с требованиями устава, о том, чтобы солдаты «во время ученья и под ружьём голову всегда держали направо». Тем самым солдаты лишались своей «позитуры», а во время марширования неизбежно теряли своё место и ломали строй.

Так что приходилось подчиняться здравому смыслу. В итоге запрещалось в какую бы то ни было сторону хоть малость поворачивать голову. Тем более были запрещены всякие повороты туловищем. Солдатам разрешалось только косить глазом через своё плечо в ту или иную сторону, пытаясь разглядеть плечо соседа по шеренге, чтобы оценить, не выбился ли из строя.

Хотя, с другой стороны, поворот головы направо был неизбежен, например, при обучении рекрут, когда они вынуждены смотреть на вышедшего из строя флигельмана…

Провести равнение строя дело оказалось непростым, как правило образовывалась вогнутая дуга или волна.

– Ровнее! Не выпирай! – отталкивали унтера новобранцев назад.

Обучение новобранцев длилось весь световой день, доводя их до изнеможения, оставалось только радоваться, что дни осенью становились короче, а зимой станут совсем краткими и все остальное время новобранцы были предоставлены сами себе, если можно так выразиться, потому как тратили его в основном на приведение себя в порядок, чистку и починку форменной одежды ибо она начала расползаться уже после шести месяцев носки, так как была пошита из поганой ткани. Ну и так работы хватало, той же воды наносить в баню, дрова принести и наколоть не только себе, но и унтерам с офицерами, плац от снега очистить и плац-поле примерно пятьдесят на сто метров за территорией солдатской школы, на котором можно было маршировать целой ротой построившись в колонну либо развернутым строем.

Плюс учебные караулы регулярно стоять приходилось.

Но свободное время все же удавалось выкроить достаточно много и Градов занялся собственным физическим развитием. Пересборка конечно привела его тело в оптимальное состояние, но можно было сделать лучше дополнительно повысив физические кондиции. Так что поставив свой медный котелок с водой дабы она нагрелась и потом можно было обмыться, он принялся за физические упражнения: отжимания, приседания, подъем корпуса на пресс и так далее.

– Что это ты делаешь? – удивился Глеб, что валялся на койке по соседству.

– Тренируюсь.

– Зачем?

– Затем, что дальше будет только хуже и тех сил, что мы сейчас имеем едва хватит на все те экзерциции, что нас заставят делать. Или даже не хватит. Так вот, я не хочу проверять, хватит мне сил или не хватит, я лучше подготовлю свое тело к предстоящим испытаниям пока на это есть время. Ну и в жизни всякое может случиться…

– О чем ты? – спросил уже Роман.

– Мы будущие солдаты и вы не можете не понимать, что рано или поздно мы все окажемся на войне. Или кто-то сомневается, что Россия не вступит в ближайшем будущем в очередную войну?

– В этом сомнений быть не может, – согласился Харитон. – Или с туркой опять схлестнемся или же с европейцами…

– Верно. Причем случится это скорее рано, чем поздно, – кивнул Андрей.

– Это понятно, – сказал Роман. – Но при чем тут твои упражнения.

– При том, что на войне всякое может случиться, мужики. Не всегда нашей армии сопутствует успех, случаются и досадные неудачи. И если попасть в плен к европейцам еще ладно, будет плохо, но терпимо, то если попадешь в плен к турку… Надо мне вам объяснять, чем это может нам грозить?

– Нет…

– Ну вот, чтобы не оказаться у этих басурман в плену и не лишиться самого дорогого, то бишь своих яиц, что они так любят отрезать православным, нужно иметь крепкие ноги, чтобы суметь от них достаточно быстро сбежать. Вот в том числе укреплением ног я сейчас и занимаюсь, – сказал Градов начав делать приседания. – Вы сами сейчас проверьте насколько ваши ноги на самом деле слабые. Давайте вместе со мной. И раз… и два… и раз… и два… давайте-давайте, присоединяйтесь!

– Ха! У меня сильные ноги! Сколько раз я сбегал от мужиков с чьими жинками гулял! – засмеялся Глеб и вскочил со своей койки.

– Докажи! Покажи что сможешь сбежать и сберечь свои яйца и сможешь дальше радовать баб!

– Да запросто!

Глеб встал рядом с Андреем и начал совершать приседания вместе с ним. Но уже на двадцатом приседании от его ухмылки не осталось и следа. Ноги начали гудеть.

– Ну что? Далеко убежал? – ухмылялся теперь Градов. – Да Глеб, я верю, ты был быстрым бегуном и легко отрывался от обманутых мужей, но ты бегал лишь на короткие дистанции, а в случае с бегом от турков, придется бегать на большие расстояния, десятки верст! Давайте мужики, присоединяйтесь! Мне не хотелось бы, если уж случится такая беда и нам придется бежать, спастись одному. Борис, Кирилл, давайте, становитесь рядом. Или вы предпочтете сдохнуть от жестоких мучений в руках басурман?

– Так это…

– Нет, мы тоже не хотим попасть в плен, ни к басурманам, ни даже к европейцам, – сказал Борис и встав рядом с Градовым тоже начал приседать.

Приседали они недолго и быстро свалились.

– Ничего… не все сразу, – утешил он своих сподручных. – Вот увидите, через месяц тренировок сможете приседать как я. Давайте теперь подъем корпуса. Кирилл, прижми мне ноги к полу…

Сцепив руки за затылком, Андрей принялся за новое упражнение.

– А это зачем? – спросил Глеб.

– Недостаточно крепких ног, чтобы далеко и быстро убежать, нужно еще и дыхание. Ты когда бегал, чувствовал, как в груди словно ком встает и глотку рвет, так что воздух приходилось буквально проталкивать внутрь?

– Ну да… было дело…

– Ну вот, чтобы это не стало помехой, нужно еще и живот с грудиной укреплять.

– Хм-м… Подсоби-ка мне Рома… – спустя некоторое время попросил Глеб, присаживаясь рядом с Андреем.

Роман так же прижал ноги Глеба к полу и тот начал упражнение.

– Да… непростое дело оказывается, – признал Глеб, после нескольких подъемов корпуса.

Больше Андрей никого не агитировал и не пытался убедить в нужности физических занятий. Да если уж на то пошло, то ему по большому счету было наплевать, будет кто заниматься или нет. Но постепенно количество «физкультурников» увеличивалось, видимо никому не улыбалось попадать в плен к басурманам, чтобы с большой долей вероятности стать кастратом, ну или просто рабом и ворочать веслами на галерах или куда там пленных определяют.

Кто-то, позанимавшись, отваливался, дескать смысла нет, но потом увидев первые результаты тех, кто не смалодушничал и увеличил свои показатели, снова приступали к тренировкам да с удвоенной энергией, так что их приходилось осаживать, чтобы не перестарались.

– Во всем нужна мера, заниматься слишком много тоже плохо…

***

Далее шел третий круг ада – к позитуре и равнению, кои продолжали отрабатываться по часу в день дабы не забывалось и совершенствовалось, добавились повороты.

Даже в двадцать первом веке новобранцы путаются с лево-право, а уж в это время и подавно. Тут-то и начались основные наказания, ибо нет-нет, да кто-то в очередной раз ошибется, сделает поворот недостаточно быстро и четко в результате чего столкнется с соседом, ломая весь строй.

Младшие унтер-офицеры и фельдфебель грязно ругались называя новобранцев тупыми ослами и прочими представителями животного мира отличающихся особенной неуклюжестью.

Но в учебной роте в которой состоял Андрей, эту проблему он быстро решил и не идиотизмом по типу сено-солома, а гораздо эффективнее и проще.

– Какой ты веры, Кирюха? – спросил он своего сподручного, что все никак не мог запомнить, где у него право, а где лево.

– Так это… православной стал быть…

– Вот именно! ПРАВОславной! А какой ты рукой крестишься?

– Так это… Вот этой…

– Вот! Это и есть правая рука, православный! Ты православный крестишься правой рукой!

– А-а-а!

Поворотами занимались еще недели две.

Быстрее всех повороты освоил Градов, что собственно и неудивительно, благо что они мало чем отличались от тех, что используют в российской армии.

Это инструктора конечно отметили, причем сам фельдфебель, коего как оказалось звали Карп Вязов.

– Ты делаешь успехи в освоении солдатской науке, рекрут!

– Рад стараться, господин фельдфебель!

– Молодец! Но сила армии в ее общей слаженности действий и потому назначаю тебя флигельманом!

Флигельманом назывался правофланговый солдат, который, выполняя приём, показывал остальным, что следует им делать. По команде обучающего «СЛУШАЙ!», правофланговый солдат первой шеренги выбегал из строя вперёд и становился напротив третьего человека своей шеренги, подав немного правое плечо вперёд. Рекруты обращали взгляд направо на флигельмана, наблюдая, однако за тем, чтобы ни в коем случае не поворачивать головы и плеч.

– Благодарю за доверие, господин фельдфебель! – проорал Градов с восторгом.

«Звучит как еврейская фамилия», – невесело подумал о своем «звании» он, заняв свое новое место в строю.

– Слушай! – тут же гаркнул фельдфебель.

Андрей выскочил из строя встав на положение место.

– Направо!

Так и крутился он волчком под злые команды фельдфебеля, что казалось пытался довести Градова до изнеможения и падения или хотя бы пошатнуться «закрутив» ему вестибулярный аппарат, но после пересборки, Градова можно было посылать в космос без тренировки этого органа отвечающего за ориентацию в пространстве.

– Кругом! Налево!

«Может как-то задобрить его попробовать? – подумалось Андрею. – Вот только как?..»

Несмотря на то, что после усиленных экзерциций на плацу Градов возвращался в казарму, что называется без задних ног, тренировки он не бросал, просто перенеся основной упор с ног на руки для чего даже изготовил подобие гантелей из глины, с коими правда приходилось обращаться очень осторожно, чтобы не поломались, впрочем всегда можно было вылепить новые…

Но не физкультурой единой.

Однажды Андрей обратился к одному из младших унтер-офицеров, что Градову показался более человечным что ли, они тоже получали свои порции спиртного и продовольствия.

– Чего тебе, рекрут?

– Господин младший унтер-офицер не могли бы вы подсказать к кому можно обратиться чтобы поднять уровень грамотности. Писать и читать я умею, но с ошибками, в частности не всегда понятно, где и когда какую вариацию буквы «и» ставить, плюс другие моменты, хотелось бы избавиться от этого недостатка. Я готов заплатить за уроки три рубля.

Младший унтер-офицер поднял бровь. Цена была весьма неплохая.

– Зачем это тебе?

– Тоже хочу стать унтер-офицером. И для этого желательно быть грамотным.

На это младший унтер только понятливо усмехнулся.

– Не удивлен. Глядя на тебя, сразу понимаешь, что далеко пойдешь если не убьют. Что до уроков, то могу их провести я.

– Благодарю, господин младший унтер-офицер!

Так что Андрей в течении недели подтягивал правописание, а оно в нынешнее время оказалось весьма непростым, имелось много «лишних» букв по сравнению с привычным для Градова алфавитом, ну и с буквой «и» действительно имелись непонятки, но он их в конце концов все усвоил.

А усвоив, стал обучать грамоте желающих, коих оказалось на удивление много. Но тут дело не только и не столько в желании стать грамотным, сколько в том, что по вечерам действительно образовывался некоторый избыток свободного времени и его требовалось ем-то занять.

Но были и такие, кому грамота требовалась по чисто утилитарным целям – письмо написать и прочитать ответ. Так например Харитон, после намека ему со стороны Андрея на такую возможность, хотел написать письмо своему сыну в гвардейский егерский батальон и узнать, как у него дела, все-таки беспокоился за него.

Можно конечно попросить кого написать и прочитать ответ, но это либо ответную услугу надо оказывать, либо платить. А Андрей обучал бесплатно. По крайней мере все так думали и он уверял в этом окружающих. Так-то задумка была глубже – расположить к себе людей, положив еще один кирпичик в стену формируемого лидерства. Приобщение к спорту было явлением из той же категории, потому как он выступал не просто зачинателем, но и становился тренером, то есть говорил, что и как правильно нужно делать, что волей-неволей закреплялось в мозгах окружающих…

«Такой вот ХП – хитрый план», – мысленно удовлетворенно улыбался Градов.

Андрей, откровенно говоря, еще сам не знал, как и когда сможет воспользоваться создаваемым инструментом, планировать что-то в долгую невозможно, все может перевернуться с ног на голову в любой момент, людей банально могло разбросать по разным полкам, но это не мешало ему, что называется загодя стелить соломку в надежде на удачный исход. Получится использовать – замечательно, нет – печально, но не смертельно, тем более что это ему почти ничего не стоит.

«Надо только как-то извернуться и сделать так, чтобы хотя бы мой плутонг не раздербанили и определили хотя бы в одну роту, а в идеале влили в один взвод, – подумал он. – Значит нужно сделать его лучшим, чтобы за него ухватился покупатель и физическое развитие должно обеспечить это превосходство…»

Солдат конечно могли потом разбросать не то что по разным взводам и даже ротам, но и батальонам, но собрать их снова в одно подразделение это уже дело будущего и придется смотреть на месте, глядишь и найдется возможность.

«Особенно если будут деньги, – подумалось ему. – А они как известно могут решить почти любой вопрос…»

***

Четвертым кругом ада стало марширование.

– Для солдата всего важнее уметь хорошо маршировать, для того должен он сему совершенно обучен быть! – наставлял фельдфебель. – Маршировать следует вытянувши колено, носки вон, ногу опускать не на каблук, не сгибая оной, а на носок, корпус держать прямо, а не назад, и не высовывать брюха, но вытянув грудь и спину!