Текст книги "Мушкетёр (СИ)"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Выходи…

С завтраком Андрея прокинули, дескать нечего продукты впустую переводить, но хоть воды по его просьбе ему все же дали напиться.

Если он думал, что его повезут в город на телеге, то и тут он промахнулся. Староста видимо решил, что впустую ездить в город, только чтобы передать властям беглого, слишком расточительно, то загрузил телегу всяческим товаром на продажу, в основном всякая зелень и пару мешков муки, так что с сидячим местом пролетел не только Андрей, но и Демьян с Николкой, что тоже вынуждены были идти пешком, данное обстоятельство настроения им не прибавило, но и не особо огорчило. Они только свою обувку сняли.

«Ходить вообще полезно», – невесело подумал Градов, что последовал их примеру и пошел босиком, а то его расползающиеся лапти не выдержали бы и километра дороги.

Андрея, чтобы он не подался резко в бега, связали по рукам и конец веревки привязали к телеге, так и шел. Благо телега ехала в режиме быстрого шага, километров пять в час.

Из-за болота на пути в город пришлось дать широкую петлю и пройти мимо еще одной небольшой деревеньки от которой к времени Градова не осталось и следа. Может пошла на укрупнение предыдущего селения, а может сгорела до основания в какие-то лихие годы и восстанавливать ее не стали.

Обедом Андрея все же покормили, если можно таковым назвать черствый ржаной сухарь размером с ладонь. Плюс «вялая» луковица. Сподручные старосты получили из его рук по два сухаря, и помимо луковицы еще и по вяленой рыбешке, не то лещ, не то карп. В качестве питья они получили по кружке вонючей браги, и Андрею плеснули на пару глотков.

– Пей и шагай веселей!

Отказываться он не стал. Веселее правда не стало, градусов там было как у вина, но сил и правда вроде как прибавилось.

Сам староста ел вареное мясо, а вот свою брагу пить не стал. Ему допинг не требовался – сидел на телеге и погонял коня.

После небольшого отдыха вновь двинулись в путь. Разговорами его не донимали, Николка попытался его разговорить, но Андрей отбрехался тем, что челюсть вновь заболела после того, как пришлось грызть сухарь.

Что до реального состояния с челюстью, то с ней на удивление все было неплохо. Рот закрывался уже без болезненных ощущений. Да и опухлости на лице заметно спали, так что смотрел он теперь не через «амбразуру», а вполне нормально.

«Похоже я прав и регенерация после пересборки усиленная, – сделал он вывод и невольно помечтал: – Вот бы и дальше такой оставалась…»

До города добрались, когда солнце уже сильно склонилось к закату, еще час и стемнеет. На въезде в городскую черту стояла будка и шлагбаум раскрашенные в черно-белую полоску. Что-то это Андрею напомнило, но он так устал, что было не до анализа отмеченных факторов. Наступила психологическая апатия. Хотелось уже наконец добраться до места куда его ведут и просто отключиться. Разве что мелькнула мысль, что попал он точно не раньше правления Петра Первого, а вот насколько позже, это уже вопрос, хоть и не сильно принципиальный. По крайней мере на первый взгляд. Да и на второй – тоже. Вся та же бесправность и беспросветность…

– Кто такие? Цель приезда? – спросил пышноусый полицейский коему на вид было лет под пятьдесят со следами давнего ожога на правом виске.

Форма на вид простая: черные туфли (или что-то в этом роде), белые штаты, синий китель с красным воротником и погонами, на голове – черный кивер с красной тульей, у киверу прикреплен латунный знак в виде полосы на котором что-то написано.

Вооружен он оказался… топором. Правда на длинном под два метра топорище. Этакая алебарда. Тем более что топор имел дополнительные элементы в виде «клюва» и копейного острия, в общем и рубить и колоть, и зацепить-проломить способное.

«Последний элемент наверное нужен не столько для переламывания бошек, сколько для растаскивания горящих строительных элементов при пожаре», – понял Андрей.

– Да вот, беглого споймали на болотах… – ответил староста, сойдя с телеги. – Сдавать властям привезли.

– Ага… вижу. А в телеге что?

– Так товар на продажу немного взял. Чего зазря мотаться?

– Показывай, да пошлину плати.

– Да чего тут показывать… трава одна, петрушка с укропом, да чеснок с луком… Давай сделаем вид, что нет ничего, а я только беглого привез, а за это вот…

Староста раскрыл сумку, что носил через плечо в которой, судя по всему, имелся кувшинчик на полтора-два литра объемом. И надо думать там не сивушная брага, а хороший самогон. Этот кувшин стоил как бы не больше всей травы, а значит под ней имелось что-то более ценное.

– Хм-м…

Полицейский осмотрелся и не увидев ничего для себя подозрительного, кивнул.

– Годится.

Кувшин оказался в его руках и тут же исчез внутри будки, где похоже был устроен тайник на случай проверки начальством.

– Проезжай.

– Спаси тебя бог!

– Да уж спас… и не раз… – едва слышно пробормотал полицейский.

Города Градов понятное дело не узнал. Он и в его бытность не мог похвастаться современными постройками – обычный небольшой провинциальный городок тысяч на сто жителей, если не считать пятиэтажных хрущевок и прочих послереволюционных строений, но все же по большей части был кирпичным, и лишь в «историческом квартале» сохранись деревянные дома – историческое наследие в которых размещались различные музейчики и тому подобные культурные центры, но и им было не больше ста пятидесяти лет.

Впрочем, особо с нынешними городскими красотами познакомится не получилось. Староста увел телегу в переулки, прочь со взора так называемой чистой публики, что по вечернему времени да хорошей погоде активно фланировали по проспекту, воспользовавшись проулками коими пользовались «технические службы» города, то есть поставщики дров, сена, ассенизаторы и прочие о ком Андрей даже понятия не имел. По этим улицам в основном передвигалось «подлое сословие», то есть в основном слуги, выходя на центральные проспекты только в крайнем случае, чтобы вновь юркнуть в подворотни.

Но прежде чем ехать в управу сдавать беглого, староста по пути заехал в корчму. Хозяин заведения был ему хорошо знаком, может даже родственник какой, имелось у них какое-то едва уловимое сходство во внешности, быстро сдал продукты, получил расчет и только после этого двинулся к зданию в котором размещалась полицейская управа.

Часть пути к управе пришлось проделать по центральной улице и на них чистая публика то и дело посматривая морща носы и кривя свои лица, дескать оскорбили своим затрапезным видом.

Полицейская управа тоже оказалась выстроена из дерева, а перед зданием огороженным чугунным забором, располагался небольшой дворик. На входе в управу дежурила пара полицейских во все тех же будках стоявших по обе стороны от чугунных же двухстворчатых ворот. Один из дежурных получив объяснение от старосты о причинах их появления умчался в управу и вскоре вернулся.

– Ждите, сейчас его благородие дежурный прапорщик выйдет… – сообщил он и вновь засел в своей будке.

Прапорщик, парень лет двадцати, появился лишь минут через десять, уставший и раздраженный. То ли дел много, то ли наоборот от безделья страдал, но и новое дело ему радости совсем не принесло.

– Что тут у тебя?.. – спросил он с гримасой пренебрежения.

– Вот, ваше благородие, споймали беглого… от господина Виноградова сбег…

– Виноградова?

– Да. Сам признался, ваше благородие.

– Вроде не было прошений от него на розыск…

– Так может еще не подал, ваше благородие…

– Может и так. Ладно… разберемся.

Дальше Андрея под конвоем доставили в местный каземат, оказавшимся одним из немногих каменных строений в городе.

Глава 5

Из камеры дохнуло тяжелым смрадом из спертого воздуха, давно не мытых тел, а главное – нечистотами. Андрей аж отшатнулся. Но конвойный подтолкнул его кулаком в спину, буркнув:

– Заходь давай, а не то в рожу дам.

Пришлось зайти в темное помещение освещаемое лишь одним небольшим зарешеченным окошком под сводчатым потолком с полупрозрачным от пыли стеклом. Первое что бросилось в глаза – отсутствие нар. Лишь на полу кучами лежала старая солома на которой вповалку лежали люди.

После того как глаза привыкли к сумраку, Андрей смог оценить размеры камеры, что оказалась не так уж и велика, примерно с зал в хрущевке, ну может быть чуть больше. И вот в этой камере разместилось около тридцати человек. И все с вялым интересом посмотрели на новичка.

Градов никогда не соприкасался с тюремной жизнью, так что какое-то представление об оной имел только по книгам да фильмам. Так что невольно заробел

«Да и не факт, что это все работает в прошлом», – подумал он, при этом понимая, что страх и неуверенность показывать никак нельзя, тем не менее сказал:

– Вечер в хату!

Спустя пару мгновений сидельцы загудели между собой.

– Чегось?

– Малахольный какой-то…

– Какая ж это хата? Каземат…

– Дурачок поди…

Пока сидельцы гудели, Андрей понял, что попал не к варнакам каким и прочим мошенникам да ворам, а… не пойми к кому. Не выглядели эти люди преступниками. Одежда у всех деревенская, лапти, тужурки да армяки и тому подобная одежка. Криминальный элемент, по его мнению, должен выглядеть несколько получше, если это только не совсем какие-то пропащие душегубы что за стакан бормотухи замочить могут.

Почувствовав уверенность, Андрей спросил:

– Где тут свободное место?

– Где видишь свободное место, там и свободно… – произнес мужик неопределенного возраста, но сразу стало ясно, что в авторитете в этой группе сидельцев.

Из-за бород и усов вообще трудно было понять кому сколько лет, в равной степени могло оказаться как тридцать, так и пятьдесят, а все из-за ускоренного старения людей в эти времена. Да даже в середине двадцатого века пятидесятилетние уже выглядели развалинами, это уже в двадцать первом веке «полтинники» выглядели моложавыми живчиками особенно если спортом занимались и вредными привычками не страдали.

Еще градов приметил, что некоторые возрастные мужики сидят рядом с молодыми парнями. Невольно мелькнувшие мысли о всяких непотребствах были сразу отброшены, потому как в следующий момент он отметил явное сходство во внешности таких парочек, что позволило сделать вывод, что это близкие родственники.

– Ага…

Градов устроился подальше от мерзко воняющей параши, что представляла собой деревянную кадку литров на тридцать с веревочными петлями для переноски. Хорошо хоть крышка имелась. Стояла она по правую сторону от двери, а по левую находилось большое ведро с водой и деревянным ковшом.

Пол оказался каменным, всю солому подгребли под себя старожилы и никто ею делиться с новеньким собратом по несчастью явно не собирался. С конфликта из-за старой подстилки начинать было глупо, потому Андрей снял лапти и уселся на них опершись спиной о стену.

– За что повязали вас мужики? – спросил он, будучи уверенным, что кто-то да ответит.

Во-первых, всегда найдется балабол, кому будет в радость зацепиться языками с новеньким, есть такая категория людей, что молчать не могут, по крайней мере долго. А во-вторых, скучно должно быть людям, а тут какое-никакое развлечение.

Ответил, как ни странно, тот самый мужик-авторитет:

– Сам-то за что попал сюда?

– Беглый я.

– И чего бежал?

Градов решил немного скорректировать свою легенду и посмотреть, как она зайдет обществу, прежде чем втюхивать ее властям. А то старая версия слишком простая, его просто попробуют вернуть «владельцу», а с новой можно было рассчитывать на сочувствие и даже содействие.

– Дворовый бастард старого барина Виноградова. Услаждал его слух игрой на разных инструментах, да пел…

– То-то рожа у тебя гладкая… – произнес кто-то с усмешкой.

– Цыть! И что дальше?

– Так помре батюшка намедни, а его сыну я сразу не угодил. Да еще с молодой женой он приехал в поместье, ну и сами понимаете… взревновал меня мой братец…

– Так уж и без причины?

– Как есть без причины! Вот те крест! – перекрестился Андрей. – Ну не считать же за таковую то, что его жене моя игра и пение по нраву пришлось?

– Сначала пение, а потом и… – прозвучало предположение глумливым тоном.

– Цыть! Ты продолжай…

– По трезвому-то еще ничего, только зыркает зло, да гадости говорит – на конюшне все обещал запороть, еще ударить норовит, а как напьется, так просто спасу от него нет, драться лезет.

– И часто порол?

– Ни разу. Один раз дворовые уже схватили и повели, а хозяйка скандал устроила. Оно вроде, как и спина, да как петь при этом и играть? А она музыку очень любит, сама часто на клавесине играет… с собой этот инструмент из столицы привезла.

– Понятно…

– Уж не знаю в чем там дело… может по мужской части что не так… по крайней мере я не понимаю, как при такой молодой и красивой жене столько пить, вместо того, чтобы… наследников делать…

– Гы-гы-гы, – глухо засмеялись окружающие.

– А тут недавно напился до совсем уж невменяемого состояния… я как раз новые любовные романсы что в столице нынче популярны стали спел, да за шпагу схватился и начал за мной по всему поместью гоняться. В общем понял я, что проткнет он меня своей пырялкой и подался в бега. Так он за мной самую настоящую загонную охоту устроил из ружья да пистолей по мне палил, и чтобы не быть подстреленным, пришлось в болота уходить. Чуть не сгинул там… как выбрался, меня местные мужики словили. Вот и сдали властям.

– Да уж…

Градов осторожно осмотрелся и понял, что его история недоверия не вызвала, как впрочем и особого сочувствия.

«Видать обычное дело, – подумал он, – ну или не выпадает за рамки возможного».

– Ну а вы тут по каким грехам сидите? Бунтовали, что всех скопом повязали?

– Нет за нами грехов… рекрутские мы…

– А не староват ты для рекрута, дядя? – удивился Градов. – Да и остальные тоже большей частью…

– Так меня и много кого еще при прежней императрице в рекруты определили, да только не попали мы в армию…

– Почему?

– Разобрали нас по своим имениям разные князья да сановники и в свои крепостные определили.

– Ого! Вот так просто взяли и забрали?!

– Может и не просто… может записали нас в помершие или сбежавшие… Обычное дело.

– Что именно обычное? – не понял Андрей. – То что рекрутские наборы разворовывали и армия без солдат оставалась или то, что по пути умирали и бежали.

Многие на это невесело усмехнулись и авторитет кивнул, подтверждая:

– И то, и другое, барчук. В лучшем случае до полков доходила половина из забранных в рекруты. Остальные кто в пути помирал, кто бежал, а кого продавали.

Градов только головой покачал в изумлении.

– А теперь что же? Вскрылась правда со злодеяниями сановников?

– Да… как Павел Петрович на престол взошел в прошлом годе, так повелел всех нас из тех, кого разворовали, вернуть в армию… Кто сам уже не способен, так вместо себя сынов выставили… – кивнул он в сторону кучки из дюжины молодых парней, что держались наособицу.

Градов же для себя вычленил, что сейчас на престоле один из самых неоднозначных императоров России – Павел Первый.

«Коего золотой табакеркой прихлопнут английские агенты влияния и просто наймиты, – подумал он. – Так… в прошлом годе на престол взошел… а случилось это… нет не помню… грохнут его в тысяча восемьсот первом…»

Андрей слышал в свое время мысль, что он, при всей своей взбалмошности и непоследовательности, мог быть стать одним из лучших правителей, но он даже мысли не допустил бежать и спасать императора, открывая ему глаза на предателей в ближайшем окружении вроде тех же Панина с Паленым, даже если удастся вырваться из своей передряги.

Кто он такой для императора? Да никто. Пыль. Его слова – пустой звук. На дыбу в Тайный приказ отправят и будут долго пытать.

Писать письма? Не дойдут даже до адресата. А если и дойдут, то опять же не поверит.

«Зачистить основных фигурантов самому? – мелькнула мысль. – Так это только отсрочит неизбежный конец – англичане через год-два найдут других исполнителей. Очень уж многим Павел ноги оттоптал, ведь он, вот ведь погань какая, дворянство служить заставляет! Да и вообще прижал высшее сословие, вон тех же ранее разворованных рекрутов вернуть заставил. Так что смерть императора неизбежна, не простят ему посягательств на свои свободы. Чтобы выжить он должен был собрать преданную лично ему команду, чья жизнь будет зависеть от жизни лидера и потеряют все с его смертью. Ну и вести себя надо все же чуть вменяемей и не клепать пачками совсем уж идиотские законы что даже регламентируют какую одежду носить или не носить…

– Ты я вижу сам с сыном. Да и не ты один такой.

– Верно подметил. Помимо того, что прежних рекрутов обратно в армию отправили, провели набор по новому рекрутскому набору. А мы ведь за эти годы семьями успели обзавестись да детьми… вот и выпало моему Емельке служить. Мне-то что… осталось пять лет отслужить, глядишь, даст Господь и минует меня чаша горькая если доведется на войне побывать, и вернусь к семье живым и здоровым, не успеют еще забыть, ибо повелел император зачислить нам года, что пребывали мы в холопах в счет службы, а вот сыну полный срок придется отслужить – двадцать пять лет…

Мужик тяжело вздохнул, а его сын – Емельян сидел понурив голову.

Андрей невольно присвистнул.

– В каземате-то чего сидите, раз рекруты?

– Чтобы не разбежались…

– Нет, я в том смысле, почему к месту несения службы не идете?

– Ждем подхода еще рекрутских наборов из других уездов… и потом уже нас всех вместе поведут куда предписано.

– Понятно… И давно сидите?

– Третий день…

***

Рекруты затянули протяжную песню из серии «этот стон у нас песней зовется», а Андрей вдруг подумал, что тот, кому он начнет впаривать свою легенду может хорошо знать Виноградовых и его история, шитая белыми нитками, с оглушающим треском разойдется по швам.

«И что тогда?» – забеспокоился он.

Градов начал лихорадочно размышлять в попытке придумать новую легенду, что удовлетворит местных полицейских следователей, как бы они нынче ни назывались, но ничего толкового придумать так и не смог.

«Что же, остается надеяться на лучшее, – подумал он в конечном итоге. – Что следак не знает Виноградовых и не поинтересуется деталями, а также окажется достаточно участливым для того, чтобы… что?»

Андрей снова пригорюнился. Ведь даже если все пойдет по наилучшему для него сценарию то, что могут сделать власти в его отношении? Отпустить на свободу? В такой вариант он не верил. Это было просто невозможно.

«Ладно, буду разбираться по ходу дела», – решил он в итоге.

За крохотным мутным окошком окончательно стемнело, другого источника света в каземате не имелось и сходив до параши и справив малую нужду, Андрей, как и прочие, постаравшись выбросить все тревожные мысли из головы, постарался уснуть. Это удалось ему на удивление легко – сказывались предыдущие две бессонные ночи.

Проснулся от лязга засова и скрипа открываемой двери. В камеру заглянул тюремщик облаченный почему-то еще в фартук.

– Ты и ты, – показал он на ближайших сидельцев. – Выносите поганое ведро, а ты – бери для воды.

Спорить никто не стал и вскоре эта троица вернулась с пустой парашей и полным ведром с водой.

– А как тут с кормежкой? – поинтересовался Градов, почувствовав, как стало подводить живот.

До сего момента питался он не сильно обильно, так что неудивительно, что начались болезненные спазмы.

– Скоро должны принести…

И правда, где-то через час, вновь раздался лязг засова и скрипнула дверь. Пара солдат, если судить по форме занесли в камеру деревянное ведро, а на крышку положили старую сумку из парусины.

«Ну хоть не в корыте», – невольно подумал Андрей, увидев «хрючево».

Это даже баландой было сложно назвать. Явно какие-то очистки, скорее всего от репы, и прочая продуктовая не кондиция: капустные листы, свекольная ботва, еще что-то. Кто-то явно экономил в пользу своего кармана. По консистенции – жиденький супчик. По факту одна вода. Но голод не тетка…

В сумке оказались сухари.

Все как по команде и волшебным образом откуда-то достали деревянные ложки. А вот у Андрея такого девайса не оказалось.

– Люди добрые, а ни у кого запасной ложки нет?

– А твоя ж где?

– Да как-то не до ложки мне было, когда от барина убегал…

– Ну да… Остап! У тебя вроде есть лишняя. Дай человеку… видишь какая у него беда.

– Держи.

– Благодарю…

– Ишь… благо он дарит… – усмехнулся благодетель. – Барчук.

Ели по очереди, предварительно прочитав молитву.

Андрей невольно морщился от вкуса жрачки. По сути, пустая вода, слегка подкрашенная свеклой, листики которой, вместе с капустными обрывками иногда попадали в ложку.

– Что, непривычно после барской еды?! – глухо засмеялся один из мужиков.

– Да уж это определенно не шедевр кулинарии… Хоть бы картошки положили…

– Картоплю?

– Ну да…

– Чертово яблоко! – с неожиданным ожесточением воскликнул мужик.

– С чего вдруг? – удивился Андрей, припомнив, что картофель очень уж трудно завоевывал себе место в пищевой корзине крестьян.

Даже бунты были. Правда он в упор не понимал с чего к картошке возник такой негатив. Никогда, собственно, не интересовался.

– А с того! Кто это чертово яблоко съест тот холерой заболеет!

– Что за бред?.. – изумился Градов.

– Верно! – сказал другой. – Кто вкусит этот плод тот помрет в мучениях!

– Да с чего вы взяли?!

Мужики загомонили.

– Да, верно говорит! – вступил в разговор молодой парень. – У нас барин хотел эту пакость нечестивую выращивать, так место занимает много, а урожай никчемный был. Яблоки те зеленые с редиску размером и вкуса отвратного, а кто съел тот помер… Лучше бы ржи посадили или брюкву… а то от плодов этих диавольских сколько померло, а потом еще из-за голода не меньше, потому как землю под эту мерзость использовали вместо того, чтобы привычную пищу вырастить!

– Стойте… – произнес Андрей, осененный догадкой. – А вы что ели? То, что на кусте выросло? Или из земли выкопали?

– То, что на кусте выросло знамо дело!

– Вы что, совсем идиоты?! – воскликнул Градов натурально схватившись за голову. – Надо то, что в земле выросло есть!

– Ты кого идиотом назвал, ублюдок?! – полез в драку парень.

– А ну ша! – прикрикнул авторитетный мужик. – У нас трапеза! Не дело во время вкушения еды драться! Уймитесь! Угомонись Данила и ты… тоже не заносись! И про картоплю эту нечестивую больше ни слова!

Конфликтную ситуацию удалось замять, тем более что все хотели есть, так что действительно не до драки и разговоров.

Градов только изумлялся и это еще мягко сказано.

«Впрочем власти тоже хороши, не могли нормальную разъяснительную работу провести о том, что есть, как есть, – подумал он. – Наверняка еще и о том, как выращивать крестьянам не сказали, когда сажать, когда убирать… А те у кого что все же что-то получилось и знал, от урожая были не в восторге. Наверняка сажали густо, земли ведь пахотной мало, вот и экономили площадь, да еще не окучивали. А то и того хлеще – посадили на каких-нибудь неудобьях, где вместо нормальной земли одна глина, как результат там вместо нормальных клубней выросли плоды меньше шарика для пинг-понга… частью зеленые, что тоже не полезно и могло вызвать отравление даже если приготовить по уму. Да и этот урожай толком сохранить не смогли. Тоже ведь надо знать и уметь…»

– О! Гуща пошла!

На дне ведра, когда выхлебали всю воду, Андрей увидел немного плохо разваренного зерна: пшеницы, овса, ржи вперемежку с очистками от брюквы и все той же свеклы, а так же лука.

Сухари при этом никто не ел, хоть и разобрали, но спрятали за пазуху завернув в тряпицы. Андрей понял, что это на перекус в середине дня, что называется – заморить червячка, когда завтрак уже рассосется, а до ужина еще ждать и ждать, а голод уже кишки скребет. Кормили тут как он узнал два раза в день, утром и вечером часов в шесть-семь.

После еды начались какие-то разговоры, что в конечном итоге вновь закончились протяжной и тоскливой песней от которой хотелось лезть на стену. Но и предложить альтернативу, как конь Юлий из одного мультфильма про трех богатырей он не мог. Точнее мог, но просто не хотел.

Градов ожидал, что его практически сразу поведут к дознавателю, рабочий день явно начался, но время шло, а им никто не интересовался. Вот уж полдень прошел… Андрей весь извелся от неизвестности, снова пытался придумать более правдивую и не противоречивую легенду, но впустую.

Вновь лязгнул засов, Андрей аж вздрогнул, но это лишь стража пришла вновь сводить кого-нибудь за водой. Жаждой рекрутов хотя бы не мучали. А пили они много, но не столько от жажды, сколько для того, чтобы заглушить подступающий голод.

Но сколько воды не пей, а кишки долго обманывать не получится и вот в ход пошла заначка. Сухари ели медленно и вдумчиво, не то растягивая сомнительное удовольствие, не то вновь какой-то тактический прием по обману нутра.

Андрей подобным опытом и выдержкой не обладал, потому свой сухарь съел в один момент, когда мужики вокруг лишь глотали первый откусанный и пережеванный кусочек.

На зубах при этом что-то противно скрипело.

«Блин… сейчас ведь на каменных жерновах зерно мелют, вот и песок с мукой от этих камней попадает в хлебобулочные изделия, – догадался Градов. – Так эмаль всю к чертям недолго сточить и без зубов остаться. Этот хлеб либо вообще есть нельзя, либо надо глотать не жуя. То-то мужики сухари фактически рассасывают, а не жуют – зубы походу берегут. Умные…»

И опять лязг засова резанул по ушам. На этот раз пришли за ним.

– Эй ты, новенький! Давай на выход! И пошевеливайся! Его благородие ждать не любит. Мигом плетей пропишет для быстроты, – засмеялся тюремщик.