Текст книги "Мушкетёр (СИ)"

Автор книги: Георгий Лопатин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Пробуждение вышло не самым приятным, а именно от пинка под ребра. Пнул его все тот же шакаленыш.

– Вставай тать… а то ишь разоспался словно барин какой…

Градов осознал, что наступает рассвет.

– Вставай и двигай… а то ишь разлегся словно на перине…

Андрей решил лишний раз рот не открывать, чтобы выяснить причину почему на него напали и оправдаться. Да и челюсть сильно болела, толком даже не закрывалась. С правой стороны скула сильно распухла. Разбитые губы на этом фоне пустяк.

«Только бы не перелом», – взмолился он.

– Шагай давай…

Его подтолкнули в спину и он побрел в указанном направлении. Градову оставалось только порадоваться, что сотрясение если и было, то легкое и организм с ним за ночь практически справился, потому как позывов тошноты не ощущалось, да и глаза вроде как пришли в норму, если не считать отеков, из-за которых он мог взирать на окружающий мир лишь через узкие щелочки.

«Выгляжу наверное сейчас, что называется, краше в гроб кладут», – невесело подумал он и понадеялся, что остаточные, после пересборки организма регенерационные процессы позволят выздороветь достаточно быстро.

Глава 3

Пробуждение вышло не самым приятным, а именно от пинка под ребра. Пнул его все тот же шакаленыш.

– Вставай тать… а то ишь разоспался словно барин какой…

Градов осознал, что наступает рассвет.

– Вставай и двигай… а то ишь разлегся словно на перине…

Андрей решил лишний раз рот не открывать, чтобы выяснить причину почему на него напали и оправдаться. Да и челюсть сильно болела, толком даже не закрывалась. С правой стороны скула сильно распухла. Разбитые губы на этом фоне пустяк.

«Только бы не перелом», – взмолился он.

– Шагай давай…

Его подтолкнули в спину и он побрел в указанном направлении. Градову оставалось только порадоваться, что сотрясение если и было, то легкое и организм с ним за ночь практически справился, потому как позывов тошноты не ощущалось, да и глаза вроде как пришли в норму, если не считать отеков, из-за которых он мог взирать на окружающий мир лишь через узкие щелочки.

«Выгляжу наверное сейчас, что называется, краше в гроб кладут», – невесело подумал он и понадеялся, что остаточные, после пересборки организма регенерационные процессы позволят выздороветь достаточно быстро.

Шли долго, часа два. Парни, а их всего оказалось пятеро, завели разговор о каких-то своих деревенских делах, костерили старосту, что наживался на своих односельчанах давая в долг под слишком высокую лихву, завышал стоимость аренды лошадей для вспашки с извозом и творил прочие непотребства с их точки зрения.

– А рубашка-то смотрите какая-то тонкая… – заметил все тот же Митяй.

– И цветастая…

Мужики перекинулись на обсуждение обычной вельветовой рубахи раскрашенную в полоску коричневым и желтым цветом.

– Украл поди злыдень…

– Дорогая… В корчму сдадим, за нее полведра сможем выторговать!

– Ведро!

– Не меньше!

Перспектива знатной попойки оживила конвоиров.

– Штаны жаль худые… рванина…

Пошло обсуждение одежды, подивились вязаному свитеру и перспективам его продажи за зеленое вино. Плащу удивились не очень. Его решили не продавать, как и свитер со штанами, разобрав для себя.

– Где одежку такую взял, аспид?! – толкнув Андрея в плечо, спросил один из мужиков.

Градов не ответил.

– Ну?! Че молчишь, еще получить хочешь? Так я быстро тебе навешаю!

– Оставь его Николка… не вишь, что у его пасть калечная, не закрывается… ничего кроме мычания он тебе не выдаст. Как ты тогда…

– Ха-ха-ха! – заржали парни, видимо вспомнив какой-то случай с подобной травмой.

– Вот же…

Этот Николка сплюнул и они все продолжили обсуждать свои дела, прыгая с темы на тему от перспектив урожая зерновых с брюквой и заканчивая недавно состоявшимся рекрутским набором. Урожай как водится прогнозировался скудным с перспективой жрать лебеду и прочие малосъедобные растительные дары земли.

Ну и про баб, конечно, балаболили. Какой же мужской треп и без женского вопроса? Вот и обсуждали то одну, то другую. Причем эта тема переплелась с отдачей односельчан в армию, потому как забрали в солдаты одного женатого и молодая жена с парой малолетних детей теперь осталась без мужика и стало быть можно предложить ей свои мужские услуги и это отнюдь не помощь по хозяйству.

Вот и деревня. Дворов двадцать, плюс-минус. Дома стояли вдоль речки примыкая к ней огородами. Но оно и понятно, так легче поливать, таская воду.

«Сильный ветер что ли был, что все крыши посдувало?» – невольно удивился Андрей, увидев, что почти половина домов без крыш, точнее с голыми жердями образующих скат.

Как раз сейчас некоторые ремонтировали свои крыши устилая их свежей соломой взятого с поля, через которое они шли. При этом часть поля была уже убрана, а местами все еще стояла пшеница, словно клоки волос на голове у страдающего стригущим лишаем.

Как подметил Градов эти участки были отделены друг от друга полосами земли примерно метровой ширины по одной такой полосе они и шли.

Пшеница не поражала своей густотой и налитостью колосьев. Посажена тоже то густо, то пусто. И эту пустоту занимала сорная трава: овсюг, полынь и прочий бурьян.

«Ну да, покидали как бог на душу положит, широко махнув рукой, – понял Андрей. – Это ведь не посадка автоматической сеялкой. Да еще поди птицы изрядную часть зерна склевали…»

От деревни к полю в свою очередь направилась толпа женщин и детей, что принялись скашивать пшеницу на своих участках с помощью серпов. Женщины косили, а подростки вязали скошенное в снопы.

Их процессию заметили и проводили взглядами, лишь подростки, наверное те самые, что от него сбежали, приняв за болотника, показывали в него пальцами и чему-то смеялись.

Деревня при ближайшем рассмотрении оставила гнетущее впечатление. Дома низенькие, маленькие с крохотными окошками затянутые мутным бычьим пузырем или своеобразными витражами из осколков битого стекла, причем, судя по всему, бутылочного. Печных труб не видно.

По улице с дикими воплями носились мелкие босоногие дети, лет пяти-семи, одетые в жуткие обноски, где заплатка сидит на заплатке.

Внезапно среди ни завязалась ожесточенная потасовка, причем дрались не только мальчики, но и девочки. При этом взрослые почти не реагировали на это побоище, лишь старый дед на них прикрикнул, но на него не обратили никакого внимания и продолжили с визгами мутузить друг друга. Там не просто дрались, но и кусались, образовалась куча-мала.

«Матерь божья!..» – мысленно воскликнул Градов, глядя на это побоище.

И лишь когда из ближайшего двора вышел мужик лет сорока, которому эти крики видимо сильно мешали и начал с матами раскидывать этих дерущихся детей в разные стороны словно щенков, при этом отвешивая крепкие подзатыльники и пинки, махач прекратился и детишки, все в царапинах и заляпанной в кровью одежде, что обильно текла из разбитых носов и губ, стали разбегаться кто куда.

– От звереныши! – даже с толикой восхищения произнес конвоировавший Андрея мужик, чьего имени он так и не узнал. – А мой-то каков, а! Видел, как твоему наподдал! Прямо как я тебе давеча! Ха-ха!

– Это кто кому наподдал?!

– Я! Забыл, что ли, как…

– Н-на!

Один из парней неожиданно врезал другому кулаком в ухо.

– Ах ты!..

Получивший оплеуху, быстро вскочив с земли, налетел на своего обидчика словно регбист, свалил его на землю и завязалась ожесточенная потасовка.

«Ну и дела… – обалдевал от происходящего на его глазах Градов. – Чего они такие все агрессивные?! Что дети, что взрослые… Агрессия так и прет. Готовы схлестнуться по малейшей причине, а то и намеке на нее. Или это все из-за спорыньи?»

Градов слышал, что в давешние времена, то есть в эти, в которые он угодил, зерно часто поражалось спорыньей, а она провоцировала агрессивное поведение у людей, при этом при температурной обработке вещества в ней содержащиеся не распадаются.

«Значит с местным хлебом надо осторожнее быть», – сделал он вывод.

– А ну прекратили! – крикнул неформальный лидер группы и попытался разнять дерущихся, что катались в пыли дороги со звериным рычанием. – Хватит, я сказал!

При этом Митька с Николкой принялись подзуживать драчунов.

– В ухо ему бей в ухо!

– В душу ему сунь!

Наконец дерущихся удалось разнять.

– Совсем ума лишились?! Устроили тут… Идем!

И процессия продолжила движение. Детишки что минуту назад ожесточенно бились друг с другом, что называется не на жизнь, а насмерть, вновь собрались в стаю и пристроились следом. Оно и понятно, новое лицо, какое-никакое развлечение…

Дворы огораживались плетнями из тонких палок, все того же тальника, причем почти у всех они были из относительно свежесрубленных, и потому внутреннее пространство хорошо просматривалось, а именно то обстоятельство, что они оказались засраны до неприличия. Никто их похоже не чистил, так что образовалось полузасохшее месиво из грязи и дерьма различных животных: куриц, коз, свиней, коров и лошадей. Ну и амбре над улицей висело соответствующе. Так что невольно вспомнилась присказка: «Хорошо в краю родном, пахнет сеном и говном». Сеном не пахло, а вот говном – да, аж глаза резало.

«Не удивлюсь если и люди свою лепту вносят вместо того, чтобы в сортире гадить. Да и сортиры не факт, что имеются в наличии…» – подумалось Андрею.

Как он потом позже выяснил, то все это «богатство» по весне вываливали на огород и поля в качестве удобрения. Так что про то, что огороды для повышения урожайности надо унавоживать селяне знали издавна. Другое дело, что форма сбора органических удобрений…

Наконец деревня осталась позади и процессия остановилась перед большим и богатым двором стоявшим на некотором отшибе от остальных домов и на некотором возвышении. Богатство выражалось в том, что жилой дом был большим, окна застеклены оконным стеклом, пусть и плохого качества – видно брак производства, а главное – крыша крыта досками и дранкой, а-ля черепица. Ну и во дворе чисто, животные по нему не гуляли за исключением кур, а сидели в стайках. А сам двор огорожен внушительным забором, как по толщине используемых палок в плетне, так и по высоте, сходу такой не преодолеешь.

Так же в пользу богатства говорила стоящая на самой макушке холмика ветряная мельница.

Еще одним штрихом служило то обстоятельство, что во дворе этого хутора залаяла собака. А содержать псину дело не дешевое. Ее капустой да брюквой не прокормишь. Только сейчас Градов понял, чего не хватало в деревне, пока они шли по улице – лая собак.

«Надо полагать тут староста живет, кулак местный», – понял Градов.

***

Гостей благодаря живой сигнализации заметили. Сквозь плетень на них смотрел пацан лет десяти.

– Батьку своего позови… – глухо потребовал вожак сей банды.

– Ага…

Пацан убежал и через пару минут появился староста и впрямь выглядел как типичный кулак с картинок. Главное что обут оказался не в лапти, а какие-то полусапоги. Ну в целом одежда добротная без заплаток.

Видом и статью чем-то напоминал заведующего складом из фильма «Операция «Ы»».

– И кого это вы притащили? – поинтересовался он, открыв калитку.

– Злыдня… – начал было Митька.

Но староста-кулак оборвал его взмахом руки.

– Кто это Демьян? – обратился он к лидеру.

Андрей вдруг подумал, что староста прикармливает этих парней, делая из них этакою силовую защиту, ведь быть богатым среди нищих тоже непросто, особенно когда люди до крайности доходят. Напасть могут.

«От рекрутского набора наверняка прикрыл, заработать дает на бухло в качестве батраков, да и так подкармливает. По крайней мере Демьян точно полностью его человек», – предположил он.

– Тать-колодник. Вы еще сами нам о нем говорили…

– Помню я о чем говорил. Вот только непонятно каким местом ты меня при этом слушал. Жопой поди… О каких приметах я тебе сказывал?

– Эм-м…

– Что мычишь как бычок от вымени оторванный? Колодник тот волосом черен, нос горбинкой, мочка правого уха рваное, одного верхнего зуба не хватает. А теперь посмотрите на него и скажите мне, хоть одна примета совпадает?

Конвоиры-ловцы посмотрели на Градова словно в первый раз увидели и погрустнели. Ну да, волосы оказались темно-русыми, нос прямой, и мочка уха целая. Зубы как у лошади смотреть не стали.

– Темно было…

– Только это вас и извиняет.

– А с другой стороны Василь Силыч, что честному человеку на болоте делать?

– Тоже верно, – степенно кивнул староста. – Это ты правильный вопрос задал. Может еще кто сбег, а мы о том просто не знаем… Бумаги при нем какие были? А то мало ли чего на болотах кто мог забыть по какой нужде…

– Не… одежка худая и все… не иначе крепостной, или дворовый чей в бега подался натворив чего в барском имении. А то и мастеровой или еще для каких нужд человечек. Руки у него вон какие… тяжелой работы не знающие. Как бы не музыкантишко какой. А это народ пакостливый…

Андрей сам невольно посмотрел на свои руки и признал доводы Демьяна. После пересборки, все трудовые мозоли исчезли. Да и те, что были, за таковые по нынешним временам могли не признать.

– Может быть… может быть… Набедокурил и в бега… Эй, ты кто таков и чьих будешь? – обратился староста к Андрею.

Но тот ничего внятного ответить не мог из-за опухшей челюсти, да и не придумал до сих пор что отвечать. Требовалось больше информации для проработки легенды. И первые наметки благодаря этим разговорам у него появились.

– Понятно, – пробормотал с недовольным видом староста. – Ладно… все равно соврет – не дорого возьмет. Узнать в городе надо. Может награду за беглого дают? Пошли кого в город, пусть узнает. Или сам сгоняй.

– Сделаю Василь Силыч… Лошадку бы для скорости… – попросил Демьян видимо не желая бить ноги.

– Хорошо… возьми Сухаря. А этого пока в подвал отведите… да оставь кого присматривать за ним.

– Вот… Николка присмотрит.

– Пусть он, – согласился староста и отошел в сторону, освобождая дорогу.

На хуторе старосты оказалось довольно прилично народу, одних взрослых под дюжину человек и все чем-то занимались, но все оставили свои дела, чтобы посмотреть на Градова, причем всех скорее заинтересовал не сам он, а его трусы. Наверное, будь он голый и то, столько заинтересованных взглядов не удостоился бы.

– Что это на нем?

– Срамота какая…

– Не иначе басурманская одежка…

– И креста на нем нет…

«Вот кстати да… ну, скажу, что потерялся во время драки», – подумал Андрей.

Наконец минута позора осталась позади, его провели через весь двор мимо каких-то стаек, овинов, бани и прочих строений не совсем понятного для Градова назначения, завели в какой-то сарай и там открыли люк ведущий под землю. Из проема дохнуло сыростью и плесенью, а также прочими непознаваемыми запахами, вроде кислятины и гнили.

– Давай, спускайся, – сказал староста.

– Хо-о-но… окоею…

– Чего ты там бормочешь? – нахмурился тот.

– Холо-оно…

Андрей мелкой дрожью тела попытался изобразить, что ему зябко.

– А, холодно! – догадался староста и посмеялся. – Ладно… будет тебе одежка… Да и не голым же тебя в одном этом непотребстве срамном потом в город везти… А теперь давай, спускайся сам… или тебе помочь? Так это быстро!

В помощи Градов не нуждался, а то знал он подобного рода помощь – столкнут вниз и вся недолга. Еще переломается.

Андрей оказался в подвале для хранения консервированных продуктов: капуста, огурцы, яблоки, (и что там еще квасят да засаливают в эти времена?) о чем свидетельствовали бочки, от которых и несло кислятиной. Непонятно только почему бочки до сих пор не вытащили наружу и как-то их не обработали для последующего использования, а стоят тут и гниют, да воняют. Изделия не самые дешевые. Разве что повторное использование не предполагается и тара пойдет на слом. И все равно не понятно, почему не вытащат. Сырость ведь пропитывает подвал. Во время спуска он приметил покрывшую стены потолок подвала пышную «вату» белой плесени, того и гляди обрушится все.

«Разве что руки пока не доходят вынести да почистить, типа страда – полевые работы все силы и время отнимают? – подумал Градов. – Да и подвал могут новый копать, а этот наоборот закопают…»

Сырой холод подвала сразу же вцепился в тело Андрея начав высасывать из него тепло. К счастью, староста не обманул и подбросил одежды, причем не став затягивать. Но это, как понял Андрей не от доброты и душевной широты, а просто если сидящий у него в подземелье человек заболеет, а то и вовсе околеет, а он при этом является чьей-то собственностью, да еще дорогой собственностью, то придется отвечать перед владельцем.

Так что что староста можно сказать не поскупился, дал штаны, рубаху, старые лапти с портянками для них и даже какую-то рогожу кинули для использования по типу плаща.

В одежде, даже такой, заношенной до состояния марлевой прозрачности, стало чуть лучше, но ненамного и ненадолго.

Больше он ничего просить не стал, ни пить, ни есть, чтобы не лишний раз не вызывать раздражения. А то могут из вредности чуть позже зажать, чтобы помучился. Есть у людей облеченных хоть крошкой влияния такая неприятная черта – показывать свою власть над совсем беспомощными и куражиться. Так что если и просить, то чуть позже.

«К тому же, если верить одному персонажу, то мне сами все должны предложить и дать», – невесело усмехнулся Андрей.

Но пока что-то предлагать и давать ему ничего не торопились.

Глава 4

Главарь банды укатил на коне в город, его банда так же рассосалась, (может староста припахал для работ на своем хуторе за кормежку), кроме конвоира, что сидел на чурбаке подле подвального люка и скучал. Он пытался зацепиться языками с обитателями особенно с женской частью, но тем было не до разговоров, рабочий день в самом разгаре, так что все усердно впахивали. Может кто-то и хотел бы поболтать, но староста зорко следил за тем, чтобы никто не отлынивал от работы и прикрикивал на филонящих.

– Давай-давай, пошевеливайся… и ты не задерживайся… не спи – замерзнешь!

От скуки конвоир даже решил поболтать с пленником.

– Эй, – постучал он по люку, – не окочурился там еще?

– Не-эт… – ответил почти сразу Андрей.

Молчать и строить из себя партизана он посчитал глупым. Ему требовалась информация и этот Николка ее мог дать, для чего требовалось чтобы он болтал как можно больше для чего в свою очередь направлять его болтовню в нужное русло. Благо челюсть похоже все-таки не сломана и какие-то звуки можно издавать без неприятных для себя последствий.

– Так кто ты таков-то? Звать тебя как?

– Андрэй… Гх-адов…

– Адов?! Гадов?!

– Г-радов.

– А-а… а то послышалось невесть что… Гадов! Ха-ха! – засмеялся конвоир. – Так чего на болоте делал, раз ты не тот тать за кого тебя приняли? Сбег от кого?

Андрей над этим уже успел подумать и пришел к не слишком приятным выводам. А именно к тому, что выдать себя за свободного не получится. Документы нужны. Нет документов, скажем в болоте утопли, то нужно назвать место, где родился, где тебе документы делали с правом перемещения по территории и выяснится, что нигде он не отмечен. Все это легко и достаточно быстро проверяется.

«Могут принять за беглого татя, не того, что с рваным ухом, а какого-нибудь другого. Мало ли беглых татей на Руси? – думал Градов. – Фотографий нет, так что обязательно попаду под чье-нибудь описание. И хорошо если просто «снова» закуют в колодки и отправят по этапу в Сибирь, а могут ведь и чего похуже сделать. Вроде бы пойманным бегункам ноздри рвали и каленым железом тавро со словом «вор» на щеках или лбу делали. И даже если нет, то шкуру на спине обязательно исполосуют».

Подвергать себя подобной экзекуции очень не хотелось.

Свободным не представиться, но и чьим-то холопом тоже не прикинуться. Это проверят еще быстрее. И заинтересуются еще сильнее.

– Сбег… – решил «признаться» Андрей.

– А от кого?! – оживился сторож.

Поскольку Градов просто не представлял, что за помещики вокруг могут обитать, то решил поступить по примеру телефонных мошенников, что что-то невнятно бурчат, когда нужно назвать конкретное имя. Был у него опыт общения с подобной публикой. Дескать родственник позвонил, а когда Градов спросил: «Кто?», то услышал неразборчивый ответ и так пару раз переспрашивал, пытаясь разобрать невнятное бурчание.

Благо тогда быстро сообразил, что к чему и с радостью в голосе, дескать узнал, назвал совершенно левое имя: «Дядя Ваня!». Мошенник тогда радостно подтвердил, что дескать верно, это я, и попросил подкинуть деньжат, а то попал в переделку с автоаварией и заплатить пострадавшему не хватает, а я потом дескать верну. Андрей тогда лишь посмеялся и отключился.

У него же сейчас как раз и причина для невнятного ответа имеется – поврежденная челюсть, так что и притворяться почти не надо. Главное, чтобы сторож из неразборчивых звуков услышал что-то знакомое ему.

– Ви-д-г-др-об…

– Чего-чего?

– Ви-н-д-ра-т… – стал еще глуше бурчать Градов.

– Что-что? Ах ты ж… ничего не понять… Виноградов говоришь?

– Д-ха…

– Ах, вот оно что! И фамилью стал-быть взяли по имени хозяина вашего только начало обрезали.

– А-ха…

– Понятно. А чего сбег?..

– Убгу-бу…

Этого Андрей еще не придумал. Да и говорить действительно стало сложнее, челюсть заболела сильнее. Похоже несколькими фразами он выбрал лимит на какое-то время.

– Ах ты ж напасть… – правильно понял сторож трудности пленника, но это его не остановило от болтовни, что только порадовало Андрея, тем более что говорливый сторож стал обсуждать помещика Виноградова: – Да, суровый у вас был хозяин… да видимо наследник у него еще суровее…

Тут в монолог вмешался новый участник, точнее участница, если судить по звонкому девичьему голосу.

– А он взаправду музыкант? Я от тяти слышала…

– Не знаю…

– Так спроси!

– Эй, Андрейка! Ты музыкантом дворовым был при барине?

– А-ха…

Другого варианта Градов все равно придумать не смог, а по рукам его уже «разоблачили», что он кто угодно, но точно не крестьянин и не мастеровой. Холеные ручки-то. Значит из какой-то «белой» дворни, причем не трудовой, а из числа развлекательной. Ну мог быть еще из числа управленцев, этакий надзиратель, но такому бежать смысла нет, разве что не проворовался в пух и прах, но представляться беглым воришкой опасно – решат раскулачить, а потом концы в воду. Потому музыкант, с такого спроса нет.

Что до реальных музыкальных способностей, то максимум что он мог, это выдать три блатных аккорда на гитаре. Этого явно недостаточно для подтверждения квалификации музыканта.

– Пусть что-нибудь сыграет!

– Так на чем же ему играть-то?..

– И правда… Тогда пусть споет!

– Мы его помяли сильно и челюсть свернули, так что долго ему еще не петь…

– Тьфу на вас! Только и знаете, что драться! Как есть бараны!

– Анюта! А ну иди сюда, егоза! Ты чего там крутишься?! – прозвучал женский голос, видимо матери этой девчушки и она убежала под тяжелый вздох Николки.

– Что Андрейка… новый хозяин похоже в музыканте не нуждался и решил тебя на тяжелые работы определить?

– Угу…

– Понятно… после того, как слух барский ублажал песенками да музицированием, да жрал с барского стола стать обычным землепашцем – смерть. Понятно, что с непривычки в бега подался…

В голове же Андрея забрезжила смутная идея кем ему представиться. Впрочем, как он понимал, окончательный вариант будет зависеть от многих внешних факторов.

***

Андрей, сидя в темном, сыром и холодном подвале практически потерял счет времени. Его сторож о чем-то болтал, но его голос проходил для Градова как звуковой фон, типа радио или включенного телевизора, как он обычно делал дома, чтобы разорвать гнетущую тишину.

Смысла этот звуковой поток особого не нес и Андрей практически перестал вслушиваться в бормотание Николки, а тому похоже было все равно, главное, что есть слушатель. Андрей разве что односложно отзывался на какие-то вопросы, чтобы подтвердить, что слушает.

Николка в какой-то момент стал учить непростой крестьянской жизни Градова.

– …Уже бывал на дорожных работах?

– Нет…

– Так я расскажу, как у нас дело происходит… Для меня это почитай за отдых… да и для остальных тоже, не то, что барщина, где управляющий со своими сподручными смотрят, чтобы не филонили. На дорожных работах такого нет… проверяют уже готовый результат. Первым делом надо вырыть землянку… поскольку догляда за нами нет, то можно спать без просыпа сколько душе угодно… А когда спать уже нет охоты, тогда и выходишь на работы заваливать ямы землей с обочины… Есть у нас пара мостков, но вместо переделки мы обычно просто обтесываем на них бревнышки чтобы значитца свежими выглядели и, заплатив положенное исправнику, что в обозначенный срок проверяет сделанные работы, чтоб значится не придирался, получаем дозволение вернуться домой…

На это Андрей только усмехнулся, понимая, что с первым же дождем вся эта работа будет смыта водой, а мостки развалятся.

– Как у вас там барин, картоплю сажал?

– Э-э…

Но ответ Николку похоже не сильно интересовал, он продолжил говорить дальше:

– Нас вот пытались заставить сажать сей дьявольский овощ…

К счастью выслушивать эпопею с картофелеводством не пришлось. Прибежала Анюта с парой горшков в котором оказался обед.

– Не балуй, – предупредил страж и открыл люк.

Если Андрей и решился бы что-то задумать, то глаза успели отвыкнуть от света и они рефлекторно сильно зажмурились, даже рукой их прикрыть пришлось.

В горшке оказалось какое-то варево, но больше жижа с небольшими ошметками чего-то овощного: морковь, капуста и может быть брюква, да немного зерна на дне. Хлеб получил только Николка, Андрея им обделили.

«Не сильно-то и хотелось», – подумал он, вспомнив о спорынье.

Ложки у него не было, никто ему этот предмет тоже не выдал, так что пришлось просто пить. Собственно именно такая пища в его положении была практически оптимальной – не надо жевать, оставалось только сожалеть, что слишком уж жидковато.

– Ладно… давай обратно вниз двигай да сиди тихо… ночь из-за тебя не спамши… так хоть сейчас подремлю.

Николка закрыв люк за Градовым разлегся прямо на нем и практически мгновенно заснул.

Андрею не осталось ничего другого как сидеть в подвале и ждать круты в голове невеселые мысли и пытаясь составить далекоидущие планы, в том отношении, чем заняться после того, как он слиняет из России. Куда именно линять вопрос уже не стоял – в Америку. А вот чем заняться, это действительно вопрос вопросов. В голову ничего особо не приходило в плане производства.

«Оружие разве что, – подумалось ему. – Оружие всегда востребовано. Но это дело такое… Во-первых, денег нужно много для строительства завода, а во-вторых… если не отожмут бизнес, так быстро слямзят идеи…»

Так что теперь стоял вопрос в том, где взять быстро и много денег.

– Так… если до сих пор крепостное право, то это до 1860-го года… Клондайк еще вроде не распечатан и тем более Аляска…

Посмотрев на люк, Андрей предпочел замолчать, даже рот себе рукой зажал, чтобы его не подслушал Николка.

«Можно метнуться и по-быстрому надыбать золотишка, килограмм сто наберу и мне этого хватит до конца жизни, – размечтался он. – Так что можно без всяких заводов обойтись. Куплю себе земли, ранчо простое и буду жить-поживать…»

Вмешиваться в исторические процессы – спасать Россию он передумал.

«Только хуже могу сделать, – мысленно оправдывался Градов перед самим собой. – Да и что тут можно сделать?.. Для того, чтобы что-то сделать, надо пробиться на самый верх. А как это сделать? Для этого дворянином надо быть и то сожрут… без соли и с дерьмом. Ну и потом… вырулила же как-то страна и без моего вмешательства… Да и зачем спасать этот царизм? Прогнившая и костная система с компрадорской элитой, что не считает свою страну родиной и ничего не делающей для ее развития. Так и норовят в Париж сбежать, да Лондон. Сизифов труд. Англичанам сдадут за недорого… Революцию устраивать? Так максимум что я смогу это поднять бунт, бессмысленный и беспощадный, что быстро задавят».

В таких размышлениях незаметно пролетело время. Николка оказался мастак спать. Ничего ему не мешало, ни свет, ни шум, ни неудобная «кровать». Андрей и сам немного задремал.

Разбудили их уже ближе к вечеру. Трудовой энтузиазм у обитателей хутора спал, пришло время ужинать, вот и им принесли еды во все тех же горшках. На этот раз была овсяная каша, жидкая и склизкая, но Градов ерепениться не стал и быстро выпил содержимое.

– О! Демьян вернулся! – воскликнул Николка и обратился уже к своему главарю: – Ну что, ищут его? Сколько дают?!

– Нет…

Градов чуть приподнял люк и стал осматриваться через образовавшуюся щель.

– Вот же… Ну, может еще не подали известия о беглеце…

– Может и так…

– Тогда что с ним делать будем? Попридержим у себя пока в розыск не объявят да награду не посулят?

– Это уже староста решать будет…

Демьян отвел коня на конюшню и только после этого из дома вышел сам староста и задал тот же вопрос, что и Николка.

– Новых заявлений на розыск нет, Василь Силыч…

– Плохо…

– Давайте придержим его Василь Силыч! – со своими «пятью копейками» влез Николка.

– И сколько ждать? Неделю? Две? Месяц? Он сожрет у меня больше, чем награду дадут… это если его вообще объявят в розыск…

– На работы его поставить, чтобы еду отрабатывал. Здоровый ведь лось!

– И тебя при нем держать все это время, чтобы его сторожил да жрал за просто так? – усмехнулся староста. – А если узнают, что специально его держали, так еще и накажут. А он же молчать об этом не станет…

– Он виноградовский Василь Силыч, может к ним напрямую пойти?

– И что? Отберут и «спасибо» не скажут… – скривился староста. – Откуда кстати знаешь, что виноградовский?

– Так он сам сказал…

– И что еще сказал?

– Он действительно музыкант, да только после того, как старый барин помер, новому хозяину музыкант стал не нужен, в деревню его отправили, вот он не выдержал крестьянского труда и жизни, да в бега подался.

– Правда сие? – спросил староста у Андрея, заметив, что тот выглядывает из подвала.

– Д-ха…

– Понятно…

– Так что с ним делать, Василь Силыч? – спросил пропыленный и уставший Демьян.

– А что тут сделаешь? – снова скривился староста. – Так властям придется его сдать, а те уж пусть сами вопросы с младшим Виноградовым решают. Так что вы двое завтра со мной повезете его в город.

– Ясно.

***

Ночь пришлось провести во все том же подвале. Замка к нему не было, даже символического по типу засова, потому Николке пришлось снова устроиться сверху и спать на улице. Но как видно для него это проблем не доставило, благо ему для такого дела подкинули старую овчину в качестве матраца и рогожу для использования в виде одеяла.

Поутру Градов чувствовал себя полностью разбитым, глаза словно песком забиты, оставалось радоваться, что нет признаков простуды, чего он сильно опасался. Поспать толком не получилось, слишком холодно и неудобно. На сырой земле не полежишь, как собственно и на лестнице толком не устроиться, да еще тело затекает, то и дело приходилось разминаться для согрева, что напрочь сбивало сон.