Текст книги "Тень Чужого"

Автор книги: Георгий Левин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Большая комната. Два вытянутых окна. Пол устилал толстый ковёр. Посредине комнаты стоял столик. Возле него лежали подушки. На столике лежали чётки. Их дала мулле. У окна стоял мужчина в белой одежде и чалме. Он повернулся к нам. Здесь увидела, что это глубокий старик. Белая борода сливалась с белой одеждой. Его чалма имела вплетения из зелёной ткани. Майор объяснил мне, что это обозначает. Этот человек совершал хадж в Мекку и среди мусульманского духовенства занимал не последнее место.

– Здравствуйте! Проходите! Присаживайтесь!

Пригласил он. Внимательно осмотрел меня. Поздоровавшись, Я поздоровалась и поблагодарила его. Сняла у порога кроссовки прошла к столу и села на подушку. Без помощи рук. Есть ещё порох! В пороховнице. Как и положено, в присутствии человека такого духовного чина хранила молчание. Он должен был заговорить первый.

Молчание затягивалось. Старик смотрел на меня. Усмехнулся и произнёс:

– Вы не нашей веры. Сурово следовать нашим законам Вы не должны. Знаете и уважаете нашу веру? Уже хорошо! Это Ваша вещь? Как они к Вам попали?

Он указал на чётки, лежавшие на столе. Я покачала головой:

– Я знаю! Женщина не может входить в зал мечети и говорить со святым. Но так сложились обстоятельства! Эта тайна и эта вещь были доверены мне. Когда-то один человек спас детей Вашего единоверца. В благодарность тот подарил ему эти чётки. Сейчас у этого человека здесь пропал сын. Это всё, что осталось от его семьи. Пропавший человек работал здесь журналистом. Писал правду. Не оскорблял Ваш народ. Был без оружия. Хранитель этого дара послал меня. Он просит помощи и возвращает этот дар.

Старик задумчиво прошёлся по комнате. Я хотела встать. Но он жестом руки остановил меня. Вернулся к окну и застыл в раздумье. Стояла тишина. Его мыслям никто не мешал.

Старик повернулся ко мне.

– Всё в жизни не просто. Особенно сейчас. Эти чётки принадлежали человеку из братства и для нас дороги как святыня. Ты посланник! По законам суфизма это может быть кто угодно. Женщина, ребёнок. Закон велит помочь и это обязанность любого верующего чеченца. Я с благодарностью принимаю их. И принимаю на себя ответственность оказать услугу пославшему тебя человеку. Его вера и имя не имеют значения. Иди! И да поможет тебе Аллах!

Встала. Поблагодарила. Обулась у порога и вышла. Мулла вышёл за мной. Мы прошли через двор. Вышли к входу в мечеть. Мулла сказал несколько фраз на чеченском языке мужчинам у мечети. Передал им сплетенные из белой и зелёной, ткани повязки. Те приняли их. Поклонились мулле. Двое подошли ко мне. Один постарше обратился ко мне:

– Мы Ваши проводники. Живём в стоящем на углу доме с зелёной крышей. Когда выступаем?

– Спасибо Вам! Выступаем завтра на рассвете. Встретимся на окраине посёлка у колодца.

Попрощались и разошлись.

Я вернулась в расположение воинской части. Объявила, команде:

– Выступаем на рассвете. Собирайтесь!

Вопросов не было. Команда разошлась готовиться в путь. Вместе с Иваном Ивановичем пошли к экипажам закреплённых за нами вертолётов. Договорились о связи. Наметили точки с удобными площадками для посадки вертолётов. Всё ненужное снаряжение, продукты погрузили в МИ– 8. Вертолёты были заправлены. Находились в десяти минутной готовности к вылету. С командованием сигналы и свободный маршрут были согласованны. Позывные и наши и вертолётов проходили под грифом "А". Команду из Москвы подразделения всех ведомств получили строгую. Под личную ответственность старших военачальников ведомств.

На рассвете удивлённые часовые провожали взглядом странные фигуры со странным оружием. Пятнадцать фигур промелькнули и исчезли в предрассветной мгле. А часовые долго смотрели им вслед. Это я придумала! Так романтика. Наш вид напугал проводников-чеченцев. Они долго не могли придти в себя. Но приказ их духовного лидера погнал их вперёд. Даже если мы были шайтанами в их понимании.

Уже через час пути дорога стала подниматься в горы. Мы покидали предгорья Чечни. Углубляясь в горы. Там хозяйничали боевики. Наш путь пролегал через аулы и сёления. И здесь была своя власть и свои законы. Наше странное обмундирование и оружие вызывали интерес. Но вопросов не задавали. Проводники с повязками шли впереди. Оружие опускали немедленно. На наши вопросы отвечали охотно.

В розыскном деле было много рапортов. В них докладывали о проделанной работе. Всю местность осмотрели с вертолётов и прочесали поисковыми группами. Местных жителей опросили. Но следов пропавших журналистов не обнаружили. Работали серьёзно. Я была готова к сложным и долгим поискам. Ошиблась. Первые же встреченные нами чабаны охотно помогали нам. Они дружно, вспоминали всё. Говорили нам у кого можно получить подробную информацию. Находили и приводили этих людей. С такой помощью следы находились легко! Я понимала, чем вызвана эта помощь. Увы! Не любовью и сочувствием. Но нам нужен был результат. А средства? Годились любые. Результат получили скоро. Нам подробно описали группу боевиков захвативших пленников. Это была группа наёмников. Состояла она из тридцати человек. 9 арабов, 8 индусов, 11 иранцев и двое чеченцев. Проводников. Большой отряд таких наёмников стоял в этой местности. Местные жители их недолюбливали. Они были мусульманами традиционного течения. Сторонники жёсткого газавата. И при проведении боёв особенно с имуществом и жизнями местных жителей не церемонились. Угоняли мужчин. Заставляли уходить далеко от родных мест. Горцам это не нравилось. Эти единоверцы были им не понятны. Все эти внутренние разногласия нам бы не помогли. Если бы не послание духовного лидера оказать любую помощь. Его несли наши проводники посланники святого.

По следу группы похитителей мы шли, как будто он был начертан на земле, камнях, в воздухе. Прошедшее время нам не мешало. Передвигались комфортно. На привал останавливались в аулах, селениях. Здесь наш ждал стол и спокойный отдых.

В первый привал хотела выставить пост. Но мне объяснили, что это лишнее нас оберегают все ибо таков приказ муфтия. И если нужно примут бой. Умрут! Но нас защитят. Убедили меня крепко. На ночь даже караулы не выставила. Утром встала и убедилась что это действительно так. Местные чабаны всю ночь дежурили вокруг аула. Такое внимание меняло планы. Связалась с вертолётами и отменила команду на доставку в контрольную точку продуктов. Нас кормили. Взятый запас так и был не тронут.

На третий день пути к обеду подошли к горному аулу. Он был не большой и разбросан по горным террасам. Встретившие нас старейшины сообщили нам. У них стоит группа боевиков. Они занимали дом на окраине аула. Он был выделен им для постоя. Аул снабжал их продуктами. По фотографиям опознали пропавших журналистов. Указали и где их содержат. Старая овчарня приютила пленников.

Наши проводники простились и ушли. Свою миссию они выполнили. Старейшины тоже ушли. Мы охватили полукольцом двор и строения где дислоцировались боевики. Принялись наблюдать. Уже наступил вечер. Ночь вступала в свои права. Обычно в аулах на ночь собак отвязывали. Они караулили покой жителей аула. Но сейчас в ауле на постое стояли чужие люди. Собаки на них лаяли и бросались. Наёмники с ними не церемонились и нескольких застрелили. У чабана собака друг и помощник их берегут. Поэтому собак убрали на пастбища. Это нам было на руку.

Иван Иванович, Александр и я собрались на совет. Планов и идей было много. Их рассматривали и отвергали. Бойню устраивать не хотелось. Тихо снять часовых и освободить пленников не получалось. Александр сказал:

– Наёмники это не солдаты срочной службы и это не чабаны с оружием в руках. Это профессионалы. Наверняка выставят посты. Подстрахуются и другими вещами. Да и возможность нападения ими рассматривалась. Они здесь чужие. Вот и будут начеку. Каждый знает своё место и свои действия в случае нападения. Бой они вести умеют и в обстановке ориентируются мгновенно. Противник не простой и грамотный. Рассчитывать, что их можно захватить врасплох? Глупо и наивно.

Не согласиться с этим было нельзя. Говорили и спорили долго. А в споре рождается истина. Вот и родили план.

Плотным огнём оттеснить боевиков. Забрать пленников и уносить ноги. Начать бой решили на рассвете. Это самое коварное время. Люди ещё не проснуться. Взяли в расчёт тактику наёмников. При внезапном нападении они в бой стараются не втягиваться. Сначала отрываются. Изучают обстановку, а потом атакуют. Это давало время освободить пленных и оторваться. На этом плане и остановились.

Ночью спали по очереди. У меня не получилось. Сами понимаете! Опыта боёв не было. Что это такое? Знала по книгам. От жизни такие познания далеки. Так и не сомкнула глаз до утра.

Серая мгла сменила ночь. До рассвета оставалось ещё около получаса. Мы перегруппировались. Пулемётчики выдвинулись вперёд. Снайперы и я в их числе разместились в тылу пулемётчиков. Определили сектора обстрела. Три человека были выделены для освобождения пленных. Всё наметили, распределили и приготовились. В назначенное время открыли огонь. И всё пошло не так.

Александр был прав! Наёмники ориентировались быстро. Четыре пулемёта ударили огнём нам в ответ. Были они веером по секторам. Плотно и кучно. Наши пулемётчики в отличие от наёмников по мишеням стреляли. Но в бою уже не были давно. От свиста пуль отвыкли. А наёмники уже не один год постоянно бывали в боях и стычках. Вот по этим причинам наш огонь и захлебнулся. Я едва услышала свист пуль и вжалась в землю. Закрыла глаза.

Передатчики нашей команды настроенные на общую частоту доносили отдельные слова и выражения известные во всём мире как "русский мат". Они передавали общее настроение и состояние всех. Не сладко было не мне одной. И вдруг перекрывая этот фон эфира, раздался крик:

– Духи! Вы доставали меня в Афгане! Теперь опять пришли за мной! Ну, получите!

Я выбросила из этой речи крепкие слова. Их было не мало. С земли поднялась фигура "Тихони". Приклад пулемёта был зажат под его правой рукой. Сошки венчали ствол. Он веером пуль прошивал воздух и шёл вперёд. Боевики растерялись на секунду. Действия нашего товарища были не логичны. Их огонь утих. Но секунда прошла. Два автомата ударили очередями по шлему.

В инструкции было указано. Шлем выдерживает удар пули выпущенной с расстояния в пять метров. Вид оружия не указывался. Насчёт автоматных очередей не говорилось. Что испытал "Тихоня"? Можно гадать. Узнать уже, никто не узнает.

Визуально всё было так.

"Тихоня" выпустил из рук пулемёт. Двумя руками сдёрнул шлем с головы. Этого боевики ждали. Выстрелы гулко хлестнули в моих наушниках и голова "Тихони", Игоря Силина буквально взорвалась. Тело рухнуло на землю.

– Берегись! Сейчас рванёт!

Раздался крик в наушниках. Сработал рефлекс. Я откатилась в выемку за камнем. Земля дрогнула и качнулась. Сильный удар отключил звук в наушниках. Мгновение стояла тишина. И вдруг всё взорвалось громом выстрелов. Команда обезумела. На боевиков обрушился шквал огня. Все вскочили. Стреляли и бежали вперёд. Я тоже что-то орала и бежала вперёд.

Боевики прекратили сопротивление. Они пытались бежать. Их осталось человек 8. Так показалось мне. До зарослей кустарника добежали и скрылись в них человека 2–3. Преследовать их мы не стали.

Александр "Буля" и ещё двоих пулемётчиков оставил прикрывать наш тыл. Мы пошли назад к дому. Проходя воронку на месте взрыва. Мы снимали шлемы. Это было всё, что осталось от Игоря Силина. Сначала не поняла причины взрыва. Взглянула на стоящих рядом товарищей и увидела зелёные огоньки светодиодов на их рукавах. У всех были активированы взрыватели самоуничтожения. Кроме меня. Быстро нажала кнопки и активировала свой взрыватель. Было страшно. Чувствовать себя ходячей бомбой? Ощущение не сладкое. И не лёгкое.

В наушниках раздался голос:

– Ого! Вот это находка. Командиры в овчарне сюрприз!

Было жаль погибшего товарища. Но время поджимало. Звуки выстрелов и взрыва в горах слышны далеко. Даже если боевики не сообщили по рации о нападении? Помощь к ним всё равно уже направлена. А нам ещё предстоял путь до площадки. Где нас мог подобрать вертолёт.

Простились с местом гибели товарища и побежали к овчарне. Зрелище было не приятное. Оно шокировало всех.

На полу овчарни на старой соломе лежало и сидело восемь человек. Воняло так, что содержимое желудка просилось наружу. Не буду квалифицировать запахи. Нагнетать ощущения. Все пленники были в обрывках камуфляжа. Один лет 25 уже был перевязан. Бинты укутывали его голову и руку. Двое бойцов заканчивали промывать раны и бинтовать лежавшего без сознания мужчину лет 30. Трое мальчишек лет 19 сидели рядом. Правее расположились двое мужчин 40 и 45 лет. Сидевшего рядом с ними человека узнала сразу. Это был тот человек, которого мы искали. Все имели синяки и кровоподтеки. Старые и свежие. На полу валялись обрывки верёвок и старые мешки. Стояло ведро с очистками, заплесневевшим хлебом. Как их содержали и кормили? Было понятно. Особой фантазии и не требовалось. Всё было перед глазами. Бывшие пленники с удивлением рассматривали наше обмундирование и оружие.

Тишину нарушил Иван Иванович:

– Пора уходить! Приготовьте носилки!

Майор Ивана Ивановича и ещё двое бойцов выбрали две жерди и взяли две накидки. Быстро соорудили носилки. Уже перевязанного раненого бывшего без сознания уложили на них. Четверо взялись за жерди. Остальные могли идти сами. Возбуждение и радость обретённой свободы придавала им силы. И мы устремились прочь. Наш путь лежал в долину. Там была площадка. Откуда нас мог забрать вертолёт. Время встречи и координаты площадки были переданы вертолётчикам.

Кто ходил по горам? Тот знает путь вниз сложнее и тяжелее пути наверх. Один не осторожный шаг и костей не соберёшь. Тем не менее мы торопились не жалели сил. Что погоня за нами уже идёт? Не сомневались. Мы находились в глубине района контролируемого боевиками. Разгромили их группу. Такой наглости они не простят. Следуя за нами, они имели более выгодную позицию для стрельбы. Стрелять сверху вниз проще. Чем наоборот. Все это хорошо понимали. Поэтому старались изо всех сил.

Сначала нам везло. Боевики базировались далеко от места боя. И они не знали нашей численности и намерений. Им приходилось гадать. Что это? Войсковая операция или рейдовая группа?

Но они твёрдо знали, что есть авиационное прикрытие. А с вертушками сильно не повоюешь. Распотрошат. Поэтому им приходилось двигаться осторожно. Но они были не связаны ранеными и обессиленными. К двум часам дня раздались выстрелы. Пока преследователи стреляли издалека не прицельно. Выстрелы известили нас. Преследователи на хвосте. Наше продвижение к точке подбора ещё больше замедлилось. Пятеро пулемётчиков прикрывали тыл. Они отходили медленно прикрывали друг друга.

Преследователи приближались. А нам предстояло нелёгкое дело. Пройти полого спускающуюся ложбину. В её конце и была точка подбора. По ложбине предстояло пройти почти 5 километров. Наша операция имела просчёт. О прикрытии с воздуха мы не подумали. Плакать и быть себя по голове? Было поздно. Уцелеть? Двигаясь по открытой ложбине под огнём с возвышенностей. Шансов не было. Это понимали все.

Четверо бойцов с носилками, Иван Иванович, майор и четверо освобождённых пленных продолжили путь в ложбину. Наша группа из восьми человек остановились у большого камня в начале спуска и смотрели им вслед. Предстояло принять тяжёлое решение.

Без прикрытия шансов уйти не было ни для кого. Шансы прикрытия остаться в живых были равны нулю. За ошибку предстояло платить. Кто-то должен был сделать это ценой своей жизни. Стояли и молчали. Избегали смотреть в глаза друг другу. Александр оставлял выбор за мной. В такой ситуации была впервые и тоже растеряно молчала. У командира есть право. Отправить на смерть любого, что бы спасти остальных. Отдать такой приказ? Не могла. Мы были частными лицами, ввязавшимися в войну. К такому была не готова.

Затянувшуюся тишину нарушил "Буль":

– Ладно! Чего стоять? Погибать всем? Зачем? А мне кроме водки терять не чего. Давайте патроны и уходите!

Молча, мы отдали ему патроны. И тут раздался голос "Костолома":

– Я с тобой "Буль"! Должен же кто-то составить тебе компанию? А мне всё равно пора к жене! Жить без неё тоска! Позаботьтесь о матери! Я был не очень хорошим сыном и отцом! Пусть простят меня! Передайте это сыну! Я на него не сержусь!

Он снял с руки старые "командирские" часы. Отдал их мне. Двое наших товарищей ушли, занимать позиции. Они шли не оглядываясь.

Степан Котов и Андрей Верба.

Мы провожали их взглядом. С трудом сглатывали слёзы. Они уходили в вечность и дарили жизнь остальным. Нас осталось шестеро. Стоять было глупо. Это понимали все, и мы устремились вниз в ложбину. Догонять ушедших раньше.

Через минут пятнадцать сзади раздались выстрелы. Они утихали и усиливались. Горное это повторяло их. Создавало сплошной фон. Бой шёл около получаса. Эти звуки подгоняли нас. Заставляли напрягать все силы. Отгоняли мысли. Место подбора группы приближалось. До него нам осталось пройти ещё около километра. Глаза оббегали небо. Всё высматривали наши вертушки. Если они опоздают? Погибнем все. И наши товарищи, прикрывающие наш отход, погибнут напрасно.

Два взрыва известили о том, что нас стало ещё на два человека меньше. Звуки взрывов отвлекли нас. Горное это повторяло их многократно, оно и скрыло звук двигателей подлетающих вертолётов. Пилоты были опытные. В обстановке разобрались быстро.

МИ-8 дал несколько залпов с реактивных подвесок и пошёл на посадку. Его место занял К-50. Его пушки и пулемёты стреляли не переставая. Взрывы поднимали в воздух сотни каменных осколков. И они дождём сыпались вниз.

Я впервые видела этот ад. Изумлённо застыла на месте не в силах отвести взгляд. Боевикам доставалось по полной программе. Две ракеты с их стороны устремились к К-50. Но он легко уклонился. С земли раздавались и выстрелы. Я видела вспышки. Для брони "летающего танка" это были безобидные щелчки. На них внимания не обращали. Вспышки выстрелов и пусков "Стингеров" лётчики засекли. Море огня накрывало эти места.

В себя пришла от резкого толчка в спину. Это Александр толкнул меня, приводил в чувство:

– Чего застыла? Жизнь надоела?

Я устремилась к вертолёту. В дверь влетела птицей и забилась в хвост. Остальные грузились не менее шустро. Вот вскочил последний боец. Механик закрывал двери уже взлетающего вертолёта. Вертолёт выпустил остаток зарядов с реактивных подвесок в сторону гор. Взревели двигатели. Они уносили нас прочь от этого скорбного места. Вскоре к нам присоединился и К-50. Двигатели ревели на полную мощь. Из них выжимали всё. А я сидела и пыталась осознать, что спаслась из этой переделки. Да! Боевого командира из меня не вышло. Поняла главное! Для этой роли не годилась. Но об этом не жалела.

На базе нас уже ждали. Два санитарных УАЗ подъехали к вертолёту. Едва он приземлился, и винты перестали вращаться.

Двоих раненых доставленных нами погрузили в один из них. Он сразу уехал. На его место подъехал джип. Встал рядом со вторым УАЗ. Два врача осмотрели ребят и журналистов. Сын нашего заказчика остался с нами. Двух журналистов увёз джип. Трёх молодых солдат увёз второй санитарный УАЗ.

Я позвонила заказчику. Сообщила, что мы вернулись и его сын с нами. Пока шли осмотры доставленных нами людей. Мы переоделись. Наше снаряжение и оружие было предназначено для войны. Оно на ней и оставалось. А мы погрузились в вертолёт и улетели на аэродром лётной части. Там в стороне от боевых МИГ и СУ стоял уже знакомый ЯК– 40. Нас прилетело 15 человек. Улетало 13. По войсковым меркам это нормальные потери. А по человеческим?

Утешало одно. Нашли того кто пропал! Заплатили за это жизнями троих? Увы! Просто ничего не даётся. И всему есть своя цена. Это понимали все. Самолёт взлетел и взял курс на Москву. Война и смерть остались позади.

Три воронки от взрывов служили отметинами безымянных могил наших товарищей на этой земле. Их тела взрыв разнёс по окрестностям. Они слились с природой. Зарастут воронки взрывов. Время сгладит их след с лица земли. Останется только наша память и боль. А жизнь будет продолжаться дальше, как и много веков назад.

16 стаканов наполнили водкой из запасов холодильника. Три стакана накрыли кусками хлеба. Выпили молча. Молчали всё время пути до Москвы. С тоской смотрели на три стакана накрытые хлебом. За нами оставался долг. Долг живых перед мёртвыми товарищами, его решили отдать не откладывая. Кто знает? Доведётся ли нам встретиться ещё или нет?

Самолёт зашёл на посадку. Колёса ударили о бетон плит посадочной полосы, самолёт покатился по ней. Наш путь закончился. Смолк двигатель и мы вышли. К трапу самолёта подъехал "Мерседес – 600". Два джипа с проблесковыми маяками стояли в стороне. Вышедший охранник открыл заднюю дверь. Из машины вышёл заказчик. Ожидание и тревога изменили его не в лучшую сторону. Я подошла.

Он протянул мне руку.

– Спасибо! О Ваших погибших товарищах я знаю. Скорблю вместе с Вами. Распоряжение я уже дал деньги их семьям будут перечислять. Как указанно в контрактах. Карточки счетов в дипломате вместе с оставшейся суммой.

По его знаку охранник достал из машины дипломат и вручил его мне. Освобождённый журналист подошёл к заказчику. Они обнялись. Не знаю как остальные? Но я сразу увидела, насколько эти двое похожи. Замерли на мгновение и разжали объятия. Заказчик обратился ко мне:

– Вашим людям заказаны и оплачены номера в гостинице "Россия". Пусть отдохнут, побродят по Москве. Если нужен будет транспорт и билеты на проезд к месту жительства. Вы позвоните.

– Спасибо! Но мы должны съездить к семьям погибших. Сообщить о гибели. Это наш долг!

Заказчик посмотрел на меня и кивнул.

– Иван Иванович и его сотрудник попросили неделю отпуска. Самолёт в Вашем распоряжении. Иван Иванович всё организует. Отдыхайте.

Он обошёл всех. Каждому пожал руку и сказал слова благодарности. Простился со всеми. Он и сын сели в машину. Она в сопровождении джипов уехала к въездным воротам.

Больше я с ним не встречалась. Прошло, более года и в газете прочла некролог. Под соболезнованиями стояли подписи многих известных людей. С фотографии смотрел улыбающийся человек. Он был моложе того человека, которого знала. В газете "Коммерсант" прочла небольшую заметку. Известный журналист оставил журналистику и возглавил осиротевшую империю. Фамилия журналиста была мне знакома. Это всё произошло позже. Вернусь к тем дням.

Александр, Иван Иванович и майор уехали по домам. Вместе с оставшимися товарищами села в микроавтобус "Мерседес" заехала в гостиницу "Россия". Отдала ребятам деньги. До этого договорились, что вылетаем через день. Микроавтобус остался у гостиницы в распоряжении ребят. Я поймала частника и поехала к родителям. Сын заскочил вечером. Потискал меня. Получил 5 000 долларов и умчался. Крикнул на прощание, что очень рад видеть меня чаще. А с такими подарками так каждый день!

Я укуталась в плед и села в беседке. Мама хлопотала у плиты. Готовила мои любимые блюда. Отец помогал ей. Я сидела и смотрела на них. Думала и грустила:

– Как быстро бежит время! Вот и вы постарели мои родные. Не пощадили годы всех нас! Я тоже изменилась! Взрослые дети! Прошедшая жизнь!

Последняя поездка заставила меня на многое смотреть другими глазами. Ни что не проходит бесследно! Так и закончился этот день.

Утром спала до упора. Пока не надоело. Потом гуляла по окрестностям. Отдыхала. Приходила в себя от войны и смертей. Вечер провела с родителями у телевизора. Просто молчала. Наслаждаясь тишиной и покоем. За чаем засиделись далеко за полночь. Легла спать поздно. Но к 12 часам была готова. Иван Иванович, майор и Александр заехали за мной. Забрала свой дипломат. Попрощалась с родителями. Мама всплакнула на прощание. А я подумала:

"Плакать мама нужно было раньше! Когда я ввязалась в это дело. Теперь нужно радоваться. В отличие от троих погибших товарищей. Я живая!"

Но маме этого не сказала. Просто поцеловала её. И мы уехали в аэропорт "Внуково – 2". Благо он был рядом.

Приехали мы позже всех, вся команда уже была на борту самолёта. Самолёт взлетел. К 15.30 мы были в уральском городе. Нас ждал микроавтобус "Газель" и начался наш скорбный путь.

Семья Силина проживала в трёхкомнатной квартире. Старуха мать, жена, измученная худая женщина и двое детей. Девочки 13 и 15 лет. Очень скромная обстановка и очень скромная одежда. Видно было, что жили от зарплаты до зарплаты. Если платили! А так пенсия матери. Тоже если платили. Времена были не лёгкие. Деньги и жизнь крутились там далеко. А здесь выживали.

Нас встретили настороженными взглядами. Воров и властей не боялись. Взять у них было нечего.

Мне было тяжело, но деться было не куда. Першило в горле. Откашлялась и с трудом произнесла:

– Ваш сын, муж и отец погиб выполняя задание. Он погиб исполнив свой долг. Операция была секретной. Он погиб как герой! Но не будет орденов, речей и статей в газетах. Он был бойцом тайной войны. Она шла, идёт и будет идти. Тайная не объявленная война. Мы похоронили его. Но и после смерти он остался бойцом той войны. Где его могила это тайна. Поэтому простите! Сказать большего не можем. Примите наши соболезнования. Мы скорбим о его гибели и будем помнить о нём вместе с Вами. Но вы не будете забыты и брошены. О вас будут помнить и заботиться

Из дипломата достала 9 пачек стодолларовых купюр и положила на стол. Затем достала карточку.

– Это карточка вашего номерного счёта. На него для матери и жены пожизненно будут перечисляться по 300 долларов ежемесячно каждой. Девочкам на этот же счёт будет перечисляться по столько же до 18 лет. Всё, что я сообщила вам это государственная тайна. Он сделал для Родины всё, что мог!

Все четверо плакали. Мы все стояли, в скорбном молчании склонив головы. Я знаю, что врала! Но так им пережить своё горе будет легче. Простившись, мы покинули их.

Городок, где жили мать и сын, Степана Котова был в часе езды.

Иван Иванович позвонил местным властям и приказал доставить сына Степана в небольшой домик на окраине. Там проживала мать. По генеральской привычке в подробности не вдавался. Звонок из Москвы главе администрации был. Вот те и постарались. Мы вошли в дом и увидели результат. Два милиционера настороженно сжимали в руках автоматы. Бдительно следили за старухой и парнем. А те сидели за столом. Ничего не понимая. Наш приход разрядил обстановку. Иван Иванович предъявил милиционерам удостоверение и отправил их.

Старуха сидела безучастно. Ей было под восемьдесят. Парень увидел нас и сразу стал воинственным:

– Отец опять что-то натворил? Мы его не видели и ничего не знаем.

Александр от этих слов взорвался:

– Да, натворил! Выполнял секретное задание и погиб! Подорвал себя и врагов! Теперь ты знаешь!

Парень был не виноват, что так сложилась жизнь. Положила руку на плечо Александра и сжала его. Александр замолчал. Я прошла к столу. Слёзы котились по щекам старухи. Она похоронила невестку. Теперь погиб сын. Утешать её было бессмысленно. Парень смотрел на нас растеряно.

– Извините моего товарища! Он давно знал капитана Котова. И очень переживает. Мы очень сожалеем! Но Степан Котов погиб. На смерть он пошёл сознательно. Прикрывал отход группы. Нас бы не было здесь! Если бы он не пожертвовал собой. Он просил нас передать вам его сыну свои часы на память о себе. Это была его последняя просьба! Мы выполняем её. Это последние почести памяти геройски погибшего капитана Котова. К сожалению! Его место гибели государственная тайна. Он погиб как герой. Простите!

Я достала из дипломата часы и положила на стол. Рядом положила деньги и карточку. Уже привычно напустила тумана, таинственности так им было легче. Преклонение перед героизмом живёт во всех. Объяснила за деньги и банковскую карточку.

Больше говорить было не о чём. Горе перебороть человек должен сам. Простившись, мы ушли. У нас был ещё один адрес. Наш путь лежал в маленький рабочий посёлок.

В 19.15 звонила в дверь квартиры, где проживала семья Андрея Вербы. Это был другой дом. Он стоял далеко от однокомнатной квартиры. Где я и Александр нашли "Буля". Открыла нам крепкая женщина. Про таких говорят:

"Гренадёр в юбке".

За её спиной стояла девочка лет 13 и мальчик лет 10. Я только открыла рот и успела произнести:

– Вы жена Андрея…

Дальше говорить мне женщина не дала. Посмотрела на меня и моих спутников она бросилась в атаку.

– Какая жена? Это он вам сказал? Что этот алкаш натворил? За квартиру не платит или денег назанимал? В любом случае вы пришли напрасно! Я уже четыре года тому с ним разведена. И алиментов на детей он все эти годы не платит. Я убираю в трёх местах! Что бы как-то прокормить детей. Всё уходите!

Женщина кричала не останавливаясь. Не давала вставить и слова. Но дышать надо? Вот она и остановилась. Перевести дух. Я поспешила вклиниться в разговор:

– Мы товарищи Андрея…

Женщина уже перевела дух и снова перебила меня:

– Товарищи? Алкаши! Хотя одеты хорошо. А ты их баба? Уходите! Глаза выцарапаю…

Здесь я не выдержала и закричала во всё горло:

– Молчать! Откроешь рот. Заклею!

Женщина испугано затихла. Закрыла рот руками. В глазах её стоял страх. Выдержала паузу и заговорила нормальным голосом:

– Давайте пройдём в квартиру. Или у Вас весь дом должен быть в курсе всех Ваших дел?

Женщина отступила вглубь квартиры. Мы вошли. Входивший последним майор Румаев закрыл входную дверь. И я продолжила:

– Прапорщик Верба не смог вписаться в новую жизнь. Не нашёл в ней места. Но Вас и детей он любил. Поэтому сделал то, что умел. Пошёл на войну и там погиб. Контракт предусматривал определённые выплаты семье в случае…

Здесь меня опять перебили. До сознания женщины дошла часть сказанного мной. Она обняла детей и заголосила:

– Ой! Сиротинушки вы мои! На кого он нас покинул! Ой, горюшко, то какое! Как жить теперь будем? Осиротели мы! За что ты нас наказал так Господи? Чем мы провинились перед тобой?

Её слёзы и горе были искренними. Даже не верилось, что только что она кляла и ругала Андрея. Вот это настоящая русская баба! С украинскими корнями. В общем, все мы славяне! И я снова вклинилась:

– … его гибели.

Открыла дипломат. Достала 10 пачек стодолларовых купюр. Андрей аванса не получал. И кредитку. Все положила на стол. Объяснила всё по кредитке. Женщина замолчала. Она изумлённо смотрела на деньги и кредитку. А я продолжила, обращаясь уже к детям:

– Ваш отец погиб как герой! Он выполнял очень важное задание нашей страны! Мы будем его помнить! Пока живы. Помните и вы! Он был смелым и сильным человеком. И вашим отцом! Счастья вам и удачи!

Девочка внимательно смотрела на меня взглядом взрослого человека: