Текст книги "Ортис - десятая планета"

Автор книги: Георгий Антипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Письмо четвертое

Музыкальные рыбы

Вообще музыкой на Ортисе увлекаются буквально все – от малышей до седобородых старцев. Но самыми универсальными музыкантами считаются рыболовы. Дело в том, что рыбу здесь ловят не на червяков, мотыльков и букашек, а прямо небольшими сачками. И подманивают к берегу музыкой.

Каждая рыба любит свою музыку, свой инструмент. Например, плотвички, пескарики и прочая мелочь без ума от лёгкой музыки, особенно от фокстротов. Так косяками и собираются у берега.

Рыбы покрупнее – окуни, лещи, язи – увлекаются романсами.

А щукам подавай музыку побоевитей да поэнергичней. На наш «Танец с саблями» Хачатуряна они сами бы полезли на берег.

Сомы признают только симфонии. Чтобы выманить пудового сома из-под коряги, рыболовы вынуждены объединяться в симфонические оркестры. Правда, иногда сом подходит всего на один-единственный бас. Рявкнет рыболов в медную трубу – сом тут как тут. Но на бас он идёт не всегда, а по настроению.

Ерши-любители народной музыки и ловятся поэтому на любую. Ведь в каждой симфонии, в каждом фокстроте есть и народные мелодии.

Композиторы, проведав об этом, стали проверять на ершах свои сочинения. Если ерши клюют – значит, сочинение достойное.

Так что рыболов, чтобы не остаться без улова, должен разбираться во всякой музыке и играть на любом инструменте. Когда он едет по городу, все знают, что это рыбак. Через плечо – труба-бас (кто не мечтает о большой рыбине!). В футлярах, футлярчиках и просто так – скрипки, саксофоны, кларнеты и даже барабаны: будить налимов.

Рыболовы на Ортисе – самый музыкальный народ. В беседах и лекциях так и говорят: «Занимайтесь рыбной ловлей. Повышайте музыкальную культуру».

Да, Степка, чуть не забыл! Есть тут и свои рыболовы-браконьеры. Они пользуются слабостью рыбы к слезливой музыке. Стоит заиграть что-нибудь душещипательное, с надрывом, как вся рыба вокруг так ослабевает, что её можно брать руками. Такой вид ловли считается запрещенным. У браконьеров отбираются ноты, музыкальные инструменты и сачки.

Вот почему музыка на Ортисе, в основном, весёлая и жизнерадостная.

Письмо пятое

Газета «Ох»

Посылаю несколько вырезок из газеты «Ох» – «Ортисянский хроникёр». Что к чему, Степка, объясню тебе в следующем письме.

ОБЪЯВЛЕНИЯ

Искусственные кровеносные сосуды, внутрисердечные и ушные перепонки, а также готовые пластмассовые сердца отпускаются в неограниченном количестве по первому требованию нуждающихся. Обращаться по видеофону 12–34.

В гостиницу «Космос» требуется швейцар с инженерным образованием, умеющий обращаться с новейшими конструкциями бытовых автоматов.

МАМА СТИРАЕТ

Дорогая редакция! В нашем звене есть пионер Мезон Куделкин, который всю домашнюю работу свалил на маму. Автокухня у него в полном беспорядке. Электрополотёр бездействует. Стиральный комбайн вышел из строя. Мезонова мама, возвратясь с фабрики, вынуждена сама готовить обед и стирать бельё.

Элита Лаптева, Радий Сапожников.

СОРЕВНОВАНИЕ НА ЛУЧШЕГО КРИКУНА

ЧЛЕНЫ КЛУБА «НЕ ХОТИМ ТИШИНЫ!» ПРОВОДЯТ ОЧЕРЕДНОЕ СОРЕВНОВАНИЕ КРИКУНОВ ПО СЕКЦИЯМ:

а) крикун классический,

б) крикун-говорун,

в) крикун-универсал.

ЗАНЯВШЕМУ ПЕРВОЕ МЕСТО ПРИСВАИВАЕТСЯ ЗВАНИЕ «ЛУЧШИЙ КРИКУН». КРИКУНАМ-ГОВОРУНАМ И КРИКУНАМ-УНИВЕРСАЛАМ ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ ПРАВО НА ВСЕХ СОБРАНИЯХ КРИКУНОВ ВЫСТУПАТЬ ПЕРВЫМИ.

ЗА СПРАВКАМИ ОБРАЩАТЬСЯ В КЛУБ.

ВНИМАНИЮ РОДИТЕЛЕЙ

Бюро развлечений организует катание детей на «Спутнике». Продолжительность полёта вокруг Ортиса-2 часа. Космическими костюмами бюро обеспечивает.

ПРОИСШЕСТВИЕ

Санитарный пост 42-го квартала сообщил редакции, что вчера в 5 часов 31 минуту дежурным Тальком Присыпкиным была замечена муха. Неожиданно появившись перед самым его носом, муха покружилась, видимо намереваясь сесть не то на нос, не то на переносицу (растерявшийся Тальк не мог определить точно куда), но так и не села. После неудачного маневра муха скрылась в западном направлении.

Как оказалось позднее, дежурный не имел при себе ни мухобойки, ни сачка, за что ему вынесено порицание.

Сегодня на борьбу с мухой вышли все классы десяти соседних школ. Они вооружены новейшими мухоловками и акустодами – приборами, определяющими местонахождение мух по звуку, издаваемому ими в полёте.

РЕДКИЙ СЛУЧАЙ

Собственный корреспондент 765-й школы сообщает о редком случае. Ученик шестого класса Нейтрон Непомнящий явился в школу с неподготовленными уроками. На первой же перемене об этом стало известно всей школе. Совет учащихся потребовал от нерадивого ученика объяснения по телевидению. Нейтрон сослался на отсутствие нужной книги в городе. Но разве он не мог обратиться в соседний город или в Центральный Информарий и получить нужные сведения по видеофону?

Случай с Нейтроном Непомнящим первый за последние несколько лет.

ДЕМОНСТРАЦИЯ ТУНЕЯДЦЕВ

На острове Сяртобол состоялась третья (в течение одного дня!) демонстрация бывших тунеядцев. Бездельники вышли на улицу с табличками «Не хотим праздной жизни)», «Требуем немедленного принятия закона о закрытии острова Сяртобол!», «Работы!».

Срочно собравшиеся общественные суды решили, что бывшие тунеядцы и так наказаны слишком жестоко. Им не доверяли никакой работы в течение двух месяцев! Они заметно опустились, исхудали и находятся в крайне подавленном состоянии.

Однако большинство судей согласились на том, чтобы в первые дни не давать им трудной работы. По мнению редакции «Ох», это решение вполне справедливо. Трудную работу надо ещё заслужить!

Наш корреспондент связался с островом Сяртобол и попросил одного из демонстрантов высказать своё мнение по поводу решения общественных судей. Вот что тот сказал:

– Мы, конечно, рады любой работе, даже самой лёгкой. Сидеть без дела это пытка, с которой едва ли что можно сравнить. Просим передать читателям наше пожелание никогда не попадать на остров Сяртобол.

Письмо шестое

Легко ли жить на Ортисе?

Ну как? Понравилась «Ох»? Кстати, сами ортисяне зовут газету кто «Ох», кто «Хо». Одним больше нравится название «Ортисянский хроникёр», другим «Хроникёр ортисянский». Чтобы не обидеть никого из читателей, стали печатать оба названия: в левом углу «Ох», в правом «Хо».

А теперь несколько слов о заметках.

Ну, о пластмассовых сердцах это я только так. Послал для полноты картины. Ничего интересного. У нас тоже их делают. Правда, ещё не продают, но до этого недолго.

А вот швейцар с инженерным образованием – это да! Да что швейцары! Кинечу сказал, что их дворник закончил медицинский институт и к уборке двора подходит по всем правилам науки.

Но раз уж опять я пишу о достижениях ортисян, расскажу об интересном разговоре с Кинечу по этому поводу. Кинечу сказал:

– Вашим пионерам хорошо: им не надо ломать голову, как помочь старшим. Коли дрова, ходи в магазины, мой посуду… А вот каково нашим! Многое делают автоматы.

– Так это же чудесно! – не удержался я.

– Чего же тут чудесного? – удивился Кинечу. – Автоматы отобрали у нас почти все работы. Собирают пыль, моют полы, стирают. Мы только изредка их настраиваем.

– Оттого, наверное, вы и раздуваете из мухи слона?

Кинечу часто заморгал, ничего не поняв. Но ты-то, наверное, догадался, о чём я. Ну да! Я имел в виду разные пустяковые дела, которыми иногда занимаются наши ребята. Честно-то говоря, и у нас немало мушиных дел, но Кинечу об этом не знал. Да и поговорки, видно, такой у них нет.

А вообще-то здешним пионерам не позавидуешь. Совершить, например, самоотверженный поступок здесь невозможно. Посуди сам. Пожаров на Ортисе никто и не помнит: всё сделано из такого материала, что хоть поджигай – не загорится. О крушениях поездов знают только по книгам. Девочек не бьют (за кого же заступаться?). Шпиона не поймаешь: страна на Ортисе всего одна. Я подумал: может, вода выручит? Вдруг кто тонуть начнёт? Но в ортисянской воде и с камнем на шее не утонешь. Ортисяне утяжелили её. Знаешь, Степка, когда я в первый раз нырнул, мне показалось, что меня кто-то выбросил наверх. Вылетел это я и поплыл, как пробка. Я попробовал даже сидеть на воде, только без привычки не удержал равновесия. А вот загорать на воде удобно. Одна сторона купается, другая загорает. И на берег вылезать не надо! Ортисяне даже книги на воде читают.

Письмо седьмое

Где лучше учиться!

Степка! Скажи-ка откровенно, сколько раз ты чесал в затылке, чтобы понять, что же это за планета Ортис? Хорошая она или плохая? Скажу тебе честно: я и сам не могу разобраться. Но один вывод я сделал определенно: для нашего брата-ученика Ортис самая подходящая планета.

Во-первых, здесь два воскресенья в неделю. Дни идут так: понедельник, вторник, среда, воскресенье, потом четверг, пятница, суббота и опять воскресенье. И хоть в неделю получается восемь дней, не дом задают всего четыре раза, на воскресенье, как и у нас, домашние задания не положены.

Во-вторых, я уже писал тебе, что Ортис в несколько раз меньше Земли и что на нём всего одна страна. Это значит, что ортисянским ученикам не надо, как нам, запоминать названия стран и столиц. Одна страна и одна столица!

Моря, острова, озёра-этого добра хватает. Зато совсем нет гор. Ни гор, ни пиков, ни хребтов. Две-три равнины – и весь рельеф.

С реками тоже просто. Все они соединены каналами, и учат их прямо пучками – системами.

В общем, учебник по географии здесь тонюсенький. От силы в четверть нашего.

С математикой ещё проще. На каждой парте счётная машина. Ткнёшь пальцем – решение готово. Вся хитрость в том, чтобы знать, куда ткнуть. Я надавил на три кнопки и перемножил такие огромные числа, что произведение и прочесть не смог. И ты бы не прочел. Разве только Владимир Иванович.

На Ортисе все говорят на одном языке. И в этом ортисянам повезло.

Учебный год, если перевести на земное время, длится здесь всего три месяца. Меньше двух наших четвертей! Представляешь, как здорово! А вот с каникулами хуже – всего тридцать дней. Тут и развернуться не успеешь. Лучше всего подошёл бы комбинированный способ – учиться на Ортисе, а отдыхать на Земле. Три месяца учиться, три отдыхать. Но до этого пока ещё никто не додумался.

Учатся на Ортисе быстро. В четыре наших года кончают десятилетку. Я бы здесь был профессором. Двойки ставят не тому, кто их заработал, а сразу всему классу.

Мне показалось это несправедливым.

– Чем же виноват класс, если какой-нибудь разгильдяй не выучил урока? спросил я Кинечу.

И вот что он рассказал.

Когда-то ортисянские двоечники ничем не отличались от наших. Так же получали двойки, так же их песочили на советах отрядов, рисовали в стенгазетах.

Когда же они исправлялись, так же, как у нас, их начинали хвалить:

– Молодец! Умница! Двойку исправил на тройку! Герой!

И за какую-то тройку чуть ли не носили на руках. А об отличниках, конечно, ни слова. Что о них говорить? Учатся на «отлично» и пускай себе учатся.

Тогда отличники и заявили, чтобы двойку ставили не одному ученику, а сразу всем. Всему классу.

– Мы, отличники, – сказали они, – тоже виноваты, раз вовремя не помогли.

Двоечники обрадовались. Они и не подозревали, какую коварную ловушку придумали отличники.

А произошло вот что: получать двойки стало неинтересно. Когда ругают, больше всех достаётся лодырям. А когда они исправляются, хвалят больше отличников. За помощь!

А тут ещё ирвен появился. Так постепенно двоечники и вывелись.

Есть в ортисянской школе один предмет, которого не найдёшь ни в одном школьном расписании на Земле. Это урок отдыха. Ты думаешь, на нём отдыхают? Ничего подобного. На уроках отдыха юных ортисян учат, как правильно отдыхать. Есть даже учебник. Толстый такой. Взял я учебник в руки и подумал: «Какому чудаку пришло в голову сочинить «его?» И вдруг читаю: «Авторы: Мила Крючкотворова, Тина Протоколова и Алла Нуднова».

Не может быть! Протёр глаза и прочел ещё раз. Они! Наши земные одноклассницы. Те самые, что наспециализировались на сочинении планов летнего отдыха. Примут, обсудят и выбросят.

Каким-то чудом все эти планы попали на Ортис.

Ортисяне собрали их вместе и издали толстущий учебник.

И вот бедные ортисянские ученики, вместо того, чтобы отдыхать, корпят теперь над ним, не зная ни сна, ни отдыха. Они и не подозревают, кому обязаны своим «приятным» времяпрепровождением. Ну уж зато как дознаются быть нашим «авторам» без косичек! Выдернут их ортисяне с корнем. Так и скажи им: с корнем!

Я перелистал несколько старых подшивок «Оха» и наткнулся на интересное объявление:

«В архивах Центрального Информария обнаружен редкий экземпляр школьного словаря. Время и место издания словаря установить не удалось.

Работники Информария обращаются ко всем ортисянам с просьбой сообщить в Информарий всё, что известно об этом словаре».

Ниже печатался «Школьный словарь». И стоило мне прочесть лишь несколько строк, как я понял, что место издания словаря – Земля.

Как он попал на Ортис – тоже загадка. Но что он весь земной – это так же точно, как то, что я читал его своими глазами.

Посылаю тебе несколько выписок. Суди сам.

Из «Школьного словаря»

А – начальная буква алфавита. Самостоятельно употребляется как «а» протяжное: а-а-а. В смысле: «Наконец-то понял». Иногда произносится слишком поздно – на второй или третий год обучения в одном и том же классе.

Б – баклуши. Бить баклуши – дело, которым занимаются ребята, собираясь вместе для подготовки домашних заданий. Бить баклуши можно и на уроках.

В – 1. Второгодник (см. «Двоечник»). 2. Вакуум головус (из иностранного) – пустая голова.

Г – гадалка. Ученик, занимающийся гаданием, когда не приготовлен урок: «Спросят или не спросят?»

Д – двоечник. Высшее учёное звание для лодыря, лентяя, лоботряса.

Е – единица, кол. Несовершенный вид оружия. С колом не станешь победителем. С ним не возьмёшь ни одной крепости.

Ж – жар-птица (читай: «пятёрка») – не сказочная. Шапкой не поймаешь.

И – знание (см. «Сила»).

К – калоша – любимое место для невежд и незнаек. Те, кто «садятся в калошу», практику плавания проходят у классной доски.

Л – ладонь – используется для шпаргалок. Поэтому и существует пословица: – «Видно как на ладони».

О – обещаю – слово, которое легко дать, но не всегда легко сдержать. Можно услышать на советах отрядов и дружин. Часто употребляется со словом «завтра». Например: «Обещаю с завтрашнего дня».

П – 1. Плечо – существует затем, чтобы идти плечом к плечу, чувствовать плечо друга, а не затем, чтобы пожимать плечами, сваливать на чужие плечи или заявлять, что дело не по плечу. 2. Подсказка (см. «Услуга медвежья»).

Р – репка (несознательная) – овощ; не всегда с округлыми щеками, зато всегда с длинными-предлинными корнями, уходящими в отсталую почву. Имеется почти в каждом классе. То её вытягивают из отстающих, то тянут на воскресник, то в кружки. Достаётся ученикам и Дедкиным, и Бабкиным, и Внучкиным, и Жучкиным, и Мыщкиным.

С – сила (см. «Знание»).

Т – типус оболтус (из иностранного) – типичный оболтус.

У – услуга медвежья (см. «Подсказка»).

Ф – фея – волшебница в образе доброй пионервожатой… За пионеров думает, делает, развлекается.

Ц – цыц (междометие). Окрик на критику (устаревшее, неодобрительное).

Ш – шпингалет – учащийся младшего класса. Слово к употреблению не годится.

Щ – 1. Щель – специальное узкое отверстие в двери или стене для подглядывания и подслушивания. 2. Щелчок – отрывистый удар указательным пальцем по лбу тех, кто пользуется щелью.

Э – эй, ты! Эй, вы! – возглас, который не следует отзываться.

Ю – юнкор – специально избранный, но не написавший в стенгазету ни одной заметки ученик.

Я – буква. Последняя в алфавите. Часто употреблять не рекомендуется.

Как видишь, Степа, словарь самого земного происхождения. На Ортис, видно, он попал случайно. Но сообщать ли об этом в Информарий – я не знаю.

«Утерян учебный год…»

Вчера мы остановились с Кинечу у столба. Не у столба, а у какого-то автомата, похожего на столб.

На нём объявление:

«Утерян учебный год. Нашедших просьба вернуть его владельцу Протону Кисляеву, ученику 7-го класса «Я» 567-й школы».

Кинечу достал блокнот и записал фамилию ученика и номер школы.

– Зачем? – спросил я.

– Как – зачем? Надо помочь товарищу. Утерян целый год!

– Но как же ты найдёшь его, ведь это не карандаш и не резинка.

– Именно потому, что не резинка, я и должен искать, – ответил Кинечу и побежал по улице.

Я за ним. Он в дверь – и я в дверь. Он в лифт – и я хотел туда же, но Кинечу остановил:

– Жди здесь.

Вскоре он выскочил с собакой. Вернее, с чем-то очень похожим на собаку. Вместо ног у нее колесики, вместо носа – лампочка, а вместо хвоста антенна.

– Взял напрокат, – объяснил Кинечу и бросился за автоматической ищейкой, которая уже выскочила из дома и помчалась через улицу.

Она сразу напала на след.

– Жди у электронных математиков! – крикнул Кинечу на ходу и скрылся с собакой из виду.

Вечером Кинечу пришёл к электронным математикам.

– Ну как?

– Сейчас узнаем, – отдуваясь, сказал он.

Он сунул собранный материал в электронную машину и подсел ко мне.

– Я проделал путь в две тысячи сто шестьдесят два километра (этот Протон оказался большим непоседой). Побывал в девяти дворах и на восемнадцати чердаках, где Протон проводил свой досуг, гоняясь за белыми муравьями (на Ортисе белый муравей-всё равно что у нас чёрная кошка). Около ста раз пришлось перемахнуть через забор ракетснаба в пяти метрах от калитки, которая, кстати, всегда открыта. Сто двадцать пять раз следы пересекли свалку завода искусственных спутников и только один раз привели в пионерскую комнату. Удалось установить, что Протон посетил её не по собственной воле. Там ему задали несколько вопросов из учебника отдыха. Протон, говорят, ответил на «отлично».

В это время электронные машины закончили подсчёт. Получилось что-то около половины года. Но это было как раз свободное время, которым Протон мог распоряжаться как хотел.

– Не нашёл, – сказал Кинечу и стал бить себя по лбу.

– А ты всё учел? – спросил я. – Чем занимался Протон на уроках?

– Бывало, что и зевал и вертелся, но на это затрачивались всего-навсего минуты. А нам нужен год! Да вот: зевал всего по одной минуте в урок.

– А сколько это за год? – спросил я.

И счётные машины ответили:

«5 часов».

– Глазел в окна (то есть в стены) по десять минут в урок.

Машина щёлк, щёлк – 50 часов.

– Что! – закричал Кинечу. – Кажется, мы напали на след!

Ушло на бумажных спутников – 60 часов.

На стрельбу деревянными ракетами дальнего действия – 30 часов.

На дрессировку жука для полёта в космос…

На изобретение автоматической подсказки…

Щёлк! Щёлк!

– Ару! – закричал Кинечу. – Нашёл! Как раз учебный год! Пошли к Протону, пусть бьёт себя по лбу и благодарит нас за помощь.

Но оказалось, что этот несчастный Протон никакого объявления не писал.

– Я ничего не терял, – сказал он. – Вы ошиблись.

– Ошиблись? – переспросил Кинечу. – А на уроках ты зевал?

– Не больше минуты в урок.

– А в стены заглядывал? А спутники мастерил? А жуков дрессировал? Тогда благодари своих друзей за то, что они вывесили объявление. Если бы не они, не видать бы тебе учебного года, как собственного козырька.

Протон распрощался с нами по-дружески.

История с утерянным годом навела меня на мысль, что между земными и ортисянскими разгильдяями много общего. Кривляки, например, у них тоже зовутся шутами и тоже гороховыми. Только им вручается «Диплом царя Гороха».

Письмо восьмое

О клубе «На ошибках учатся» и других

Сами ортисяне зовут свою планету родиной клубов. И это, пожалуй, так. Чего только они не напридумывали!

Здесь и клубы «смехачей», и «белоручек», и «рыболовов» (читай: «музыкантов»), и «крикунов». И даже «ошибок».

Члены этого клуба носят значки «На ошибках учатся». Раз есть ошибка, значит, чему-то она научит. Срочно собирается клуб. Совершившего ошибку приглашают на сцену. Сразу делается подробнейшее сообщение об ошибке.

После тщательного изучения и обсуждения дежурный член клуба напоминает своим собратьям любимую поговорку:

«Не ошибается тот, кто ничего не делает».

После этого он выкрикивает начало девиза:

– На ошибках…

И весь зал подхватывает:

– …учатся!

И так три раза. Потом члены клуба расходятся. Теперь о другом клубе «белоручек». Белоручки на Ортисе – это не бездельники, не лоботрясы. Это школьники, которые так научились работать в производственных мастерских, что выходят оттуда с абсолютно чистыми, белыми руками. Это рабочие-белоручки, показывающие класс труда. Если сама по себе работа грязная, то школьник, если он хочет вступить в клуб белоручек, должен внести такое усовершенствование, чтобы работа стала чистой.

Большой популярностью пользуется клуб крикунов. Его девиз: «Не хотим тишины!» На дверях клуба табличка:

ПРОСЬБА ХЛОПАТЬ ДВЕРЬЮ

На стенах объявления:

«Не соблюдать тишины!», «Тихий разговор воспрещен».

Вот они-то и проводят соревнования, об одном из которых ты читал в «Охе». Клуб крикунов посещают, понятно, все любители покричать. На заседаниях они так наорутся, что часто остаются без голоса. На следующий день в школах тишина. Так что в этом смысле клуб крикунов даже полезен. Я уж не говорю о том, что во время заседаний освещением они обслуживают не только себя, но и с десяток соседних комнат и кабинетов.

Значков они терпеть не могут. Зато носят ботинки со скрипом. Ботинки у них не только скрипят, но и пищат, звенят, хрюкают. Ботинки со скрипом заменяют крикунам знаки отличия.

К крикунам на Ортисе относятся со вниманием. Например, в школах можно встретить такое объявление:

«Комната для крика на третьем этаже».

Иногда встречаются таблички:

«Здесь место для громкого разговора».

Или:

«Здесь можно спорить».

Таким образом, ортисяне где попало не кричат и не спорят.

Вообще таблички на Ортисе в большом почёте.

Ещё, когда мы шли по городу, мне бросилось в глаза:

«Рвать цветы можно», «Деревья ломать!»

и другие.

А запрещающих табличек нет.

– Такие таблички, как:

«По газонам ходить не разрешается», «Цветы не рвать» —

у нас были раньше, – сказал Кинечу. – Но потом один учёный где-то вычитал:

«Запретный плод слаще» —

и предложил сделать таблички не запрещающие, а всё разрешающие. И рвать цветы и ходить по газонам стало неинтересно.

В общем, опыт учёного оправдался. После этого появились надписи:

ЧЕМ МЕНЬШЕ ЗАПРЕЩЕНИЙ, ТЕМ МЕНЬШЕ НАРУШЕНИЙ!

Тайна одного названия

Для детских самоделок здесь выстроено специальное здание с выставочными залами и даже мастерскими. На фасаде вывеска:

«Детская техническая выставка».

Но когда мы с Кинечу вошли туда, я так и замер на пороге. У столов, верстаков и станков не было ни одного школьника. Строгали, пилили, резали и клеили взрослые ортисяне. Вместе с другими трудились здесь даже старички и старушки.

– А мы не заблудились? – спросил я Кинечу.

– Что ты! – отвечал он. – Мы пришли именно туда, куда надо, и в самый раз. Сейчас будут принимать самоделки. Видишь очередь.

У стола, в углу, толпилось несколько престарелых ортисян. А за столом сидел мастер – единственный школьник на всю мастерскую.

Первым подошёл старичок.

– Фамилия? – спросил мастер.

– Венера Рябчикова, – ответил старичок.

– Класс?

– Четвертый.

– Самоделка?

– Бумажный фонарик.

Мастер взял из рук старичка фонарик.

– Клеем сильно заляпан. Вы что, первый раз участвуете, дедушка?

– Четвёртый, внучек. Я же сказал, что Венера учится в четвёртом классе.

– Ладно, приму. Следующий!

Подошла старушка.

– Фамилия?

– Плутон Сиротинский, деточка.

– Самоделка?

– Планёр, деточка. Планёр вот на старости мастерить довелось.

Больше я не выдержал:

– Здесь что, маскарад какой?

– А разве у вас не проводятся такие выставки? – удивился Кинечу.

– У нас самоделки готовят сами дети.

Кинечу посмотрел на меня удивлёнными глазами:

– Сами? Дети?! Постой-постой! Так, может быть, потому выставка и зовётся детской? А мы-то сколько голову ломали! Почему, думаем, детская, если школьники к ней никакого отношения не имеют? Значит, сами?

Кинечу так обрадовался, что, забыв, обо мне, убежал с выставки.

На следующий день в «Охе» появилось сообщение:

«Разгадана тайна названия детских технических выставок. Детскими они зовутся потому, что на других планетах, в частности на Земле, самоделки мастерятся самими школьниками, а не их родителями. Возможно, что в далёком прошлом и на Ортисе было так же, как у наших соседей. Тысячи ортисян-родителей могут вздохнуть теперь свободно и заняться своими делами на радость детям, которые тоже устали от излишней опеки взрослых».

Дорогой Степа! Прочитай это письмо Фетисовой Лене. А ещё лучше – её маме.