Текст книги "Антитерра (СИ)"

Автор книги: Георгий Бекесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Адриан, не желая задерживаться в подъезде не отличавшимся особым уютом, быстро поднялся по скрипучей лестнице, перилла которой держались разве что 'на честном слове', и вошёл в свою квартиру.

Он не был здесь почти два года. Кроме него в доме, по – видимому, тоже никого не было. Квартира была небольшой: кухня, спальня да маленькая гостиная. Мебели практически не было, за исключением старого комода и двух шкафов с книгами, которые уже давно никто не трогал. В углах повсюду была свита паутина, пыль лежала везде, где только она могла осесть.

Уже вечерело. Адриан, немного осмотревшись в квартире, поставил сумку с вещами. Вынул и повесил на стену на пустующий гвоздь фотографию отца, после чего отправился в ближайшую лавку за едой, надев свои военные награды, чтобы не стоять в очереди. Вернувшись домой, он уже собирался лечь спать, когда в его комнату постучал посыльный и, удостоверившись, что перед ним тот, кто ему нужен, не переходя за порог, отчеканил:

– Лейтенант Адриан Валенрод, вам приказано явится в резиденцию Его превосходительства завтра к полудню.

Глава шестая. АУДИЕНЦИЯ

Резиденция диктатора находилась в небольшом сером здании, которому строители тщетно пытались придать вид довоенных дворцов. Однако, в нём не было даже тени роскоши и великолепия, оно больше походило на железобетонный бункер, к которому кое‑как присобачили пару барельефов и фасад древнего языческого храма.

Адриан быстро пересёк маленькую площадь перед 'дворцом' и, поднявшись по ступеням, прошёл мимо караульных, на ходу предъявив им документы и произнеся лавразийское приветствие. Он очутился в колонном зале со стоявшими там солдатами. Пройдя примерно треть галереи, Валенрод остановился и, подняв правую согнутую руку, громовым голосом прокричал: 'Долгих дней Его превосходительству!'. Все солдаты, мгновенно встав по стойке смирно, хором ответили: 'Долгих дней диктатору!'. Адриан улыбнулся, местная манера произнесения государственного приветствия ему не то, чтобы нравилась, она его забавляла. Он поднялся по лестнице, прошёл по коридору, по пути ещё два раза предъявив документы, теперь их проверяли тщательней. По окончании последней проверки караульный отдал ему удостоверение и вместе со вторым солдатом открыл перед лейтенантом массивную дубовую дверь. Адриан вошёл в просторную комнату. На стене висела карта, на полке в углу стоял образ. А письменный стол находился почти на середине, чуть ближе к широкому окну с выходом на балкон, около которого, заложив руки за спину, стоял молодой человек в военной форме с погонами полковника. Он стоял спиной к двери и, как будто, не заметил вошедшего, продолжая смотреть в окно.

– Ваше превосходительство, лейтенант Адриан Валенрод по вашему приказанию прибыл, – произнёс Адриан и встал по стойке смирно, взяв под козырёк.

Его превосходительство сначала повернул голову, посмотрев на Адриана, будто не доверяя ему, потом развернулся сам и, разведя руки, хитро улыбнулся и радостно произнёс:

– Адриан, чёрт тебя дери!

Он подлетел к Валенроду, врезался, чуть не сшиб его с ног, крепко обнял и засмеялся. Адриан засмеялся вместе с ним.

– Сколько ж мы с тобой не виделись? – произнёс Ланарис, хлопая Адриана по плечу.

– Со вторжения в Пацифиду, – ответил Валенрод и усмехнулся.

– Ах, Адриан, Адриан. А ведь если б ты тогда пошёл с нами, сейчас был бы главкомом небесного флота не меньше, – произнёс диктатор, при этом подойдя к письменному столу.

– Ко мне приходит Санька Ланарис из шестого на Мещанской, тогда лейтенантишко, и предлагает с двумя дивизиями захватить власть в федерации, контролирующей три четверти континента. Знаешь, Сашка, а я тебя ещё недалеко послал.

– И, тем не менее, как видишь… – Ланарис развёл руками, встав позади стула.

На минуту воцарилась тишина. Валенрод подошёл к столу, пододвинул стул и сел напротив стоявшего диктатора, откинувшись и заложив ногу, сцепив руки в замок перед собой.

– Паршивенькое у вас положение, а, Ваше превосходительство. Население всё растёт, кормить его нечем, в Пацифиде всё на волоске, а тут ещё говорят нас из Лемурии, неровен час, вышвырнуть могут, – Адриан наклонился вперёд, пристально с улыбкой посмотрел на диктатора.

– Бывало и хуже, – Ланарис усмехнулся, наклонился навстречу Адриану, потом развернулся и прошёлся по комнате, сложив руки за спиной. – Мир сошёл с ума, это уже невозможно не признавать. Развитие цивилизации достигло той черты, дальше которой просто напросто невозможно существование человеческого общества в его старом обличии. Старые государства и старый мир рухнули, сейчас на их месте возникает новый мир. Вопрос лишь в том, как скоро он будет создан, и сколь болезненно это будет для человеческого рода.

– Старый мир, по – вашему, сам рухнул?

– Господи, Валенрод! Опять ты за своё! Когда же ты успокоишься? Нет больше ни Аквилона, ни аквилонцев. Нет. Пойми это.

– Аквилона может и нет, а аквилонцы есть. Один из них сейчас сидит перед вами. А второй сейчас правит Лавразией, наконец‑то воплотив в жизнь мечту нашего народа, только вот радости особой как‑то от этого нет.

– Чёрт возьми, – Ланарис встал перед Адрианом, опершись руками на край стола. – Аквилонцев всего двести миллионов, население Лавразии четыре миллиарда без учёта колоний. Дай я нашему народу хоть на капельку больше прав, через пять минут нас всех скинут, а республика полетит к чертям. Будь аквилонцев хотя бы половина, да хотя бы треть, все бы лизали нам сапоги, но, увы. Аквилон в своё время назахватывал земель, а что дальше? Мы всё сдали без боя, драться было бессмысленно, в одиночку против целого континента.

– Сашка, тебя ж всё равно сбросят, а так бы хоть повеселились напоследок.

– Сбросят? – Ланарис усмехнулся, подошёл к столу и присел, откинувшись на стуле. – Ну, это мы ещё посмотрим?

– Брось, я же вижу, что творится вокруг. Вы местами уже на подсечно – огневую систему перешли. В стране скоро ни пустынь, ни лесов не останется. Что тогда распахивать будете?

– А вот тут вы подошли почти к самой сути вопроса, из‑за которого я вас сюда вызвал.

– Значит, по делу всё‑таки вызвал, а я уж грешным делом подумал, что тебе просто захотелось увидеть старого друга.

– Не без этого, конечно, но…

Ланарис остановился, тяжело вздохнул и, с минуту помолчав, сделав задумчивое лицо, достал из‑под стола графин и две рюмки, одну из которых поставил рядом с Валенродом.

– Пора обсудить наше дельце, но сначала надо выпить, – произнёс диктатор и стал разливать содержимое графина в рюмки.

Адриан, театрально вылупив глаза, посмотрел сначала на рюмки с графином, потом на Ланариса и, откинувшись на спинку стула, произнёс:

– Не знаю, что вы собираетесь мне предложить, но ваше предложение мне уже чертовски не нравится.

– Может, для начала, всё‑таки выпьете.

– Это водка?

– Обижаешь, простой крестьянский самогон, – произнёс диктатор. – Так что же?

– Чтобы аквилонский офицер отказался выпить на дармовщинку, да ещё в такой интеллигентной компании, – Валенрод рассмеялся. – Но предложение мне ваше всё равно не нравится.

Они выпили по рюмке, потом тут же по второй, что ещё более насторожило Адриана.

– Эта фотография была сделана год назад одним из наших орбитальных телескопов. – Ланарис положил на стол снимок, на котором было изображено что‑то вроде солнечного затмения. – Она была сделана в момент полного солнечного затмения.

– И что?

– Видишь, там, рядом с солнцем.

– Здесь нет солнца.

– Рядом с тем местом где его закрывает Луна, справа.

– И что там?

– Не видишь, вот, звездочка, – диктатор пальцем указал на звезду, располагавшуюся у самого края закрытого солнца.

– Чёрт возьми, Ланарис! Здесь полно звёзд, чем вам приглянулась именно она?

– Тем, что её там быть не должно. В академии перепроверили всё. Это не звезда и не планета. Точнее, её нет среди планет, известных нам.

– Разъясните сию метафору.

– Антитерра.

Валенрод громко рассмеялся, запрокинул голову, потом, продолжая хохотать, посмотрел на диктатора, как на сумасшедшего, скривил какую‑то невероятную гримасу, на мгновение затих, потом снова зашёлся смехом.

– Это… это… это просто… – попытался выговорить Адриан, но тут же моментально прекратил смеяться, придал лицу абсолютно серьёзное, даже озлобленное выражение. – Совсем не смешно.

– Так я и не шучу.

– Оно и беспокоит.

– Антитерра, Валенрод, планета, движущаяся с нами по одной орбите, всегда находящаяся за солнцем. Противоположный мир, о котором раньше ходили лишь легенды.

– Тогда как вы её увидели?

– Из‑за воздействия на неё гравитации планет – гигантов и прочей кутерьмы она иногда немного откланяется и вылезает из‑за солнца, по крайней мере, так сказали в академии. Адриан, ты хоть понимаешь, что раз они находятся на таком же расстоянии от солнца, что и мы, то там, на поверхности такая же температура. Следовательно, должна быть вода в жидком виде. Следовательно, планета может быть пригодна для колонизации.

– Вот сейчас стало ещё несмешней, я б сказал даже как‑то грустно. На что вы, собственно, намекаете?

– На то, что кто‑то должен туда отправиться и всё разузнать: атмосфера, почва и так далее. Думаю, ты понимаешь.

– И даже догадываюсь кто этот кто‑то. У меня только один вопрос, как туда добраться?

– Ты что‑нибудь слышал о плазменных двигателях.

– Слышал, их вроде разрабатывали в аквилонской академии, но потом революция и…

– Революция революцией, а освоение космоса по расписанию. К концу месяца у нас уже будет три ракеты – носителя с плазменными двигателями. В одной из них отправится возглавляемая тобой экспедиция. Отправка остальных двух зависит от полученных вами результатов. Ваш корабль будет разогнан до скорости в шестьдесят вёрст в секунду и отправлен в сторону противоположную движению Терры, через три месяца вы достигните цели.

Валенрод крепко задумался, помолчал с минуту, потом произнёс недоверчивым голосом:

– Мои скромные знания в математике подсказывают, что, ошибись ваши очкарики в расчётах на пару тысячных, корабль может пролететь немного мимо этой вашей Антитерры.

– В таком случае воспользуетесь маневровыми двигателями.

– А если маневровые двигатели полетят? Совсем. Полностью. Так что и не починить. Хотя, Господи, как их там чинить.

– Ну, тогда… – начал Ланарис и остановился. – У вас есть вдова? Тьфу, жена?

– Лучше б не спрашивал, – Валенрод грустно усмехнулся. – Насчёт жены, Бог миловал. Но, если хотите, можете разослать похоронки половине карселионских блудниц, поверьте, они будут плакать навзрыд.

Они оба громко рассмеялись, потом воцарилась тишина, которую прервал диктатор:

– Насчёт экипажа не беспокойтесь, выделим вам лучших.

– Мне не нужны лучшие. Дайте мне тех, кого я вам назову.

– Если пройдут медкомиссию.

– Медкомиссию? Какие перегрузки при взлёте ракеты?

– Пять g.

– При выводе самолёта из пикирования перегрузки по восемь – девять g.

– Дело не только в перегрузках.

– Всё равно.

– Ну, так что?

– Я согласен, – произнёс Адриан и протянул руку для рукопожатия.

– Да кто тебя, собственно, собирался спрашивать, – ответил Ланарис и пожал ему руку.

Глава седьмая. ВОРОВКА

Уже давно потемнело, дело близилось к полуночи. На улицах было пустынно, комендантский час никто не осмеливался нарушать, никто, кроме лейтенанта Валенрода. Как офицеру, ему было плевать на гарнизонные патрули, его бы всё равно не тронули. Он шёл по улице, обдумывая разговор с Ланарисом сегодняшним утром. Прежде всего, Адриана мучил один вопрос: 'Почему именно он?'.

Почему диктатор выбрал в качестве руководителя экспедиции простого лейтенанта небесного флота. Единственное, что могло послужить тому причиной, так это то, что они были друзьями в детстве, и Ланарис прекрасно знал Валенрода, а, значит, мог доверять. Похоже, что речь шла не об обычной научной экспедиции, но об экспедиции, могущей легко перерасти в разведывательную операцию. Если на Антитерре и вправду есть жизнь, то может быть и цивилизация, тогда, несомненно, начнётся война.

Адриан держал руки в карманах расстёгнутого пальто, смотря себе под ноги. Он не заметил, как перед ним появилась девушка в чёрном, кое‑как заплатанном платье. Она столкнулась с Адрианом, чуть отступив, начала извиняться, путая слова, и тут же, словно куда‑то спешила, пошла дальше. Адриан резко развернулся и схватил девушку за руку:

– За кражу карточек расстреливают, – произнёс он и вывернул ей руку, в которой между пальцами был зажат кусочек плотной бумаги, разделённый на несколько прямоугольников с цифрами и печатями. – Раз офицер, так значит жрёт вдоволь, значит ничего, переживёт.

Девушка побледнела. Она испуганно посмотрела на Валенрода, дрожащим голосом тихо произнесла:

– Прошу вас, отпустите, не надо, прошу.

– Хоть бы воровать научились, – Адриан отпустил её руку. – Вас всё равно пристрелит первый же патруль. Вы хоть на часы смотрели?

Онемев от ужаса, она сделала шаг назад. Валенрод злобно улыбнулся, смотря на неё. Он всё понял, часов у неё нет, темнеет сейчас поздно, поэтому она и задержалась на улице.

Невдалеке послышался звук шагов, в свете под фонарём в конце улицы появились трое солдат с винтовками. Адриан взглянул сначала на них, потом на воровку, которая уже собиралась бежать, хотя было понятно, что её тут же пристрелят.

– Вы кто по национальности? – спросил Адриан у неё шёпотом. – Быстрей отвечайте!

– Мереянка.

– Ко мне, берите меня под руку, – произнёс Валенрод, обращаясь к девушке.

Она глянула куда‑то в сторону, потом на Адриана и осторожно взяла его под правую руку.

– Чёрт возьми, под левую, вас что, не учили, – тихим, но грозным голосом произнёс лейтенант. – Спокойно. И когда будем проходить мимо солдат, сделайте довольное улыбающееся лицо.

Они неспешным шагом под руку пошли навстречу приближавшемуся патрулю. Когда патрульные были уже совсем рядом, их командир, судя по погонам, ефрейтор сделал им знак остановиться. Он шагнул вперёд и, взяв под козырёк, отчеканил:

– Предъявите документы, Ваше благородие.

Адриан, молча, достал из кармана пальто удостоверение и протянул его ефрейтору.

– Вы Адриан Валенрод? – патрульный изумлённо посмотрел на лейтенанта.

– Так точно. Что‑то не так?

– Нет, что вы, мне рассказывали о вас. Говорят, вы лучший пилот республики, – патрульный улыбнулся, слегка покачал головой. – А это… – он посмотрел на девушку.

– Это моя жена, – спокойно произнёс Валенрод. Он посмотрел на воровку. Та, как ни в чём ни бывало, стояла рядом, слегка улыбаясь. – Так с документами всё в порядке?

– Да, возьмите, – с этими словами патрульный вернул Адриану документы.

Ефрейтор знаком показал солдатам двигаться за ним и пошёл дальше. Валенрод с девушкой направились в противоположную сторону, но за спиной тут же послышался голос командира патруля:

– Ваше благородие, подождите.

Валенрод повернулся, ефрейтор подбежал к нему и произнёс:

– Вы давно не были на фронте?

– Да с неделю, – спокойно ответил Адриан. – А что?

– И где вы воевали?

– Западный фронт.

– И как там?

– На западном фронте? На западном как всегда, без перемен.

Патруль скрылся в темноте. Адриан с девушкой пошли дальше, свернув на первом же перекрёстке. Она освободила руку, повернулась и, стыдливо опустив взгляд, произнесла тихим чуть дрожащим голосом:

– Спасибо вам, простите меня, пожалуйста, я пойду, я…

– Стойте, – приказным тоном сказал Валенрод, схватив её за руку чуть выше локтя. – И куда вы пойдёте? В ночлежку?

В ответ девушка только промолчала.

– Идёмте со мной, не бойтесь, аквилонский офицер никогда не обидит женщину.

– Вы северянин, – она испуганно и с удивлением посмотрела на Адриана.

– Аквилонец, – зло произнёс Адриан и опять взял девушку под руку.

Дом Валенрода находился недалеко, и они быстро дошли туда. В квартиру девушка зашла осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам, не произнося ни слова, будто она онемела.

– Вы, наверное, голодны? – спросил Валенрод.

– Нет, – чуть слышно ответила девушка.

Через пять минут она сидела за столом, уплетая всё, что выдали лейтенанту вчера по карточкам. Адриан стоял у окна, его китель был распахнут, руки опущены в карманы. Он поворачивался на мгновение, смотрел на девушку и тут же отворачивался обратно, смотря на пустынную улицу. 'Милое личико'– подумал он, хотя, нужно сказать, отметил это ещё при встрече.

– Откуда у вас запасы еды? – спросила девушка, словно между делом.

– Теперь это не важно, – ответил Валенрод, усмехнувшись, – больше у меня их нет.

Она смущённо посмотрела на него, прекратив есть, отложив в сторону ложку и ломоть хлеба, что были у неё в руках.

– Ешьте, не бойтесь, я с голода не умру, – усмехнулся Адриан, через плечо посмотрев на воровку.

– Почему вы так добры ко мне?

– Добр? – чуть не перейдя на крик, он повернулся и, вытащив руки из кармана, злобно посмотрел на девушку. Но сразу же успокоился, на его лице появилась слабая улыбка, а взгляду вернулось прежнее добродушие. – Никогда, запомните, никогда не называйте меня добрым, иначе я восприму это как оскорбление.

– Почему? – удивлённо спросила девушка.

– Только сильный имеет право быть жестоким, только слабому необходимо быть добрым, – громким шёпотом произнёс Адриан, пройдя по комнате.

– Тогда почему вы это делаете?

Валенрод подошёл к столу, чуть отодвинул стул, повернул его, положил локти на стол, сцепил руки в замок, приложив их к краю левого виска, практически загородив ладонью глаз.

– Гордыня, гордыня проклятая. Понимаете ли, сударыня, как человек воспитанный на приключенческих романах, помогая девушке в беде, я подсознательно начинаю казаться самому себе героем, этим и объясняются мои поступки. И напротив, бросив вас, я бы просто перестал себя уважать. Если уж нам мужчинам сейчас тяжело, то, что говорить о женщинах. Не помочь вам хоть чем‑нибудь было бы преступлением с моей стороны.

Девушка пристально посмотрела на Адриана, словно пыталась удостовериться, что он не сумасшедший, потом вдруг отвела взгляд и спросила осторожным голосом:

– Когда появился патруль, вы спросили мою национальность, почему?

– Что здесь неясного? Одно дело, если вы мереянка или сенерийка, эти нации я, как аквилонец, хотя бы не презираю. А вот вересийцы или хряки паршивые народы, варвары и сволочи.

– Кто?

– Хряки? Так мы называем харанкийцев, оттого, что жрут много. Сейчас, небось, из них половина сдохла от голода.

– Разве это имеет сейчас значение, какой человек нации, сейчас ведь все…

– А сейчас ничего не имеет значения! – Валенрод вскочил с места и сделал несколько шагов по комнате. – Ничего. Благородство, честь, верность, какое сейчас всё это, чёрт возьми, может иметь значение. Только одно важно, чем бы брюхо набить, и всё. Для этого все средства хороши, я прав?

Он подлетел к столу, опершись руками, подался вперёд так, что его лицо оказалось прямо перед лицом девушки, и посмотрел ей прямо в глаза. Она испуганно глянула на Валенрода и тут же, не выдержав его взгляда, отвернулась в сторону.

– Я никогда раньше не воровала, – произнесла девушка дрожащим голосом, – поймите, у меня выбора не было…

– Я понимаю, – тихо спокойно произнёс Адриан. – И чем раньше вы занимались, я тоже прекрасно понимаю. И то, как жить на иждивенческую норму, я тоже прекрасно понимаю, я ведь не сразу лейтенантом родился. Возможно, встреться мы при иных обстоятельствах, я бы принял вас за вполне приличную девушку, но сейчас, – он сочувственно покачал головой. – Сейчас вся ваша жизнь у меня как на ладони.

Она ничего не ответила, только наклонила голову, не смотря на Адриана.

– Бросьте, – Валенрод сел рядом с ней и, аккуратно кончиками пальцем прикоснувшись к её подбородку, поднял лицо, чтобы она смотрела на него. – Я же вас не виню. Лучше скажите, как вас зовут? Вы до сих пор не представились. Я Адриан, Адриан Валенрод.

– Генриетта, Генриетта Веттершаль.

Валенрод осторожно взял и поцеловал её руку.

На следующее утро девушку разбудил мягкий, но, в то же время, строгий мужской голос:

– День добрый, сударыня, – рядом с кроватью, на стуле, боком к спинке, облокотившись на неё, сидел Валенрод, как всегда в военной форме и как всегда с расстёгнутым кителем.

Она приподнялась и заспанными глазёнками посмотрела на лейтенанта.

– День?

– Без четверти двенадцать, – Адриан достал из внутреннего кармана часы и повернул их циферблатом к девушке, чтобы та могла видеть время.

Генриетта, воскликнув, хотела вскочить с кровати, но, постеснявшись Адриана, тут же прилегла, прикрывшись одеялом. Валенрод встал и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Руки он по своему обыкновению сложил за спиной. Он услышал, как сзади скрипнула кровать, потом послышался звук шагов. Тем временем девушка заметила, висевшее на вешалке, зацепленной за ручку антресоли, платье.

– А чьё это…

– Моё! – Ответил Адриан, повернув на мгновение голову и бросив взгляд на девушку. – Знаете ли, управлять самолётом в брюках и военном мундире чертовски неудобно, поэтому перед тем как сесть за штурвал я всегда надеваю платье или что‑нибудь подобное.

– Правда?

– Разумеется, – Валенрод рассмеялся и ещё раз с улыбкой посмотрел на неё, тут же отвернувшись. – Если серьёзно, то я подумал, что вам нужно носить что‑нибудь поприличней того, в чём вы были вчера. Так что, сегодня утром немного прогулялся по городу и заодно подобрал вам наряд. Насчёт размера, я смотрел на глаз, так что может не подойти, хотя должно.

– Но где вы это достали, сейчас же почти нигде этого уже не найти, как вы…

– Ах, сударыня, – Валенрод усмехнулся, не смотря на девушку. – Знай вы моих друзей детства, точнее одного из них, вы бы не задавали таких глупых вопросов. Одевайтесь быстрее, я уже устал здесь стоять.

Он услышал шорох за спиной, потом весёлый голос девушки: 'Можете поворачиваться, я оделась'. Адриан повернулся, она стояла, руками расправляя подол, будто красовалась перед кем‑то.

– Уже лучше, – констатирующим голосом произнёс Валенрод. – А то страшно представить, что обо мне подумали те солдаты вчера. Вдруг они действительно поверили, что вы моя жена. А сейчас я бы посоветовал вам поторопиться, у меня обыкновение завтракать ровно в полдень. Сейчас без трёх минут.

Девушка театрально сделала реверанс и быстро вышла из комнаты. Адриан припал плечом к стене, закрыл лицо рукой, затем провёл рукой по волосам, тяжело вздохнул. На душе было ещё тяжелее, чем обычно и он даже не знал почему. Лейтенант снова подошёл к окну и посмотрел на заполненную народом улицу. В голове вертелось только: Антитерра, Антитерра. Он слышал, что у некоторых древних народов ходили о ней легенды, о некотором противоположном мире по ту сторону солнца. Но откуда о ней могли узнать за тысячи лет до создания телескопов. Да ещё эта девушка, угораздило ж его наткнуться на неё как раз в тот день, когда он встречался с Ланарисом. При иных обстоятельствах он мог бы предположить, что здесь есть какая‑то связь, если бы не полная бессмысленность слежки за человеком, который сваливает из этого мира через несколько дней и следующие полгода, минимум, будет болтаться в космосе. Валенрод чувствовал, что у него начинается паранойя, но доверять его превосходительству он категорически не желал. Чтобы человечеству просто так подвернулась пригодная для колонизации планета, в тот самый момент, когда она так нужна, прилетай и бери, нет, так не бывает. Да и на чём прилетай? Не собирается же этот кретин переселять миллиарды людей туда, куда с трудом доберётся одиночная экспедиция, на это никаких ракет не напасёшься.

– Ваше благородие, – позвал его нежный, ласковый голосок.

Он тут же улыбнулся и, как ни в чём ни бывало, придал своему лицу добродушное выражение. На кухне Генриетта уже поставила на стол две тарелки с похлёбкой, от которой поднимался едва заметный пар.

– Уже, – спросил Валенрод. – Что‑то вы быстро.

– В смысле, – девушка прекратила вытирать руки полотенцем и настороженно посмотрела на Адриана.

Тот быстро достал часы: двадцать минут первого. Он убрал часы обратно, тяжело вздохнул и сел за стол, девушка села рядом с ним.

– Мне прочесть молитву или вы сами? – спросила она.

– С чего вы взяли, что я верующий? – ответил Валенрод, откусив от ломтя хлеба и хлебнув супа.

Генриетта удивлённо посмотрела на лейтенанта.

– Вы же аквилонец, аквилонцы всегда отличались набожностью, говорят, диктатор Ланарис до сих пор каждое воскресенье бывает в церкви.

– Так я ж не Ланарис, и не диктатор, а насчёт аквилонцев, так я раньше тоже не был исключением, но потом…

Девушка ничего не сказала, только внимательно смотрела на Валенрода.

– Потом всё полетело к чёрту. Разом, словно целый народ прокляли, словно нам вынесли приговор, – Адриан с силой врезал по столу так, что ложка вылетела из тарелки и со звоном упала рядом на стол. – Одну за другой мы теряли наши колонии. Просто сдавали. Спокойно смотрели не в силах что‑нибудь изменить. Это было бегство, бегство армии поставившей на колени половину континента, а вторую половину заставившей дрожать от страха. А теперь: 'Почему стрелка компаса показывает на север?' 'Чтоб аквилонец знал куда бежать'. На кончике пера у нас отобрали то, ради чего было пролито столько крови. Нынче весь мир задыхается в кровавом угаре, и миллионные армии режут друг другу глотки за краюху хлеба, – на минуту он остановился, тяжело вздохнул. – Знаете, временами мне кажется, что это и есть ад, что я уже умер, только сам этого не заметил.

– Это не ад, Адриан, что угодно, но только не ад, – произнесла девушка, потерянно глядя куда‑то в пустоту. – Слишком у многих здесь надежда, в преисподней её забрали бы в первую очередь.

– Почему‑то я таких не встречал, надеющихся.

– А как же я?

Валенрод улыбнулся, ласково посмотрел на неё и легонько погладил по плечу, после чего принялся есть. Рядом шепчущий женский голос медленно стал читать 'Отче наш'. Примерно с минуту они молчали, пока Генриетта, словно между делом, не спросила:

– А кто тот человек на фотографии, что висит на стене?

Адриан обернулся и посмотрел на висевшую в рамке на стене фотографию, на которой был запечатлён мужчина в форме королевского воздушного флота Аквилона. Он держал перед собой фуражку, прижав её к кителю. В нижнем правом углу наискось шла какая‑то надпись, сделанная от руки, по большей части закрытая рамкой.

– Это? – переспросил Адриан. – Это легендарная личность, один из лучших пилотов королевства, Виктор Валенрод.

– Он ваш родственник?

– Он мой отец. Настоящий аквилонец, верный слуга короля, отец солдатам, прирождённый командир. Капитан в двадцать девять, майор в тридцать два. Когда пало королевство, он застрелился из именного пистолета. И как показали дальнейшие события, правильно сделал.

– И вы пошли по его стопам?

– В данном случае, подобное выражение вряд ли уместно. Не забудьте, речь идёт об аквилонце и о войне.

– Вы говорите о войне так, будто это что‑то хорошее.

– Ну что вы, – Валенрод тяжело вздохнул. – Вы думаете, что мне нравится война? Нет, вы глубоко заблуждаетесь, – он покачал головой. – Я не люблю войну, я люблю танцы.

– Причём здесь…

– Не перебивайте! – скомандовал Адриан и тут же вернулся к своему прежнему монотонному повествованию. – Когда они уходили, всегда были танцы. И когда возвращались, тоже танцевали. Они всегда возвращались с победой. А сейчас чёрт знает что. Это не война. То, что сейчас происходит в Пацифиде – это не война. Бессмысленное месиво, мясорубка. Никому не суждено победить, если некому проигрывать. Кто‑то очень умный назвал войну дуэлью в глобальном масштабе. Но то, что происходит сейчас – это не дуэль. На дуэли стороны сходятся, стреляются и расходятся, у дуэли есть причина и результат. Ныне же мы наблюдаем пьяную драку в кабаке, в глобальном масштабе. Кто дерётся? За что? Шут его знает, а только, поди, их разними. И вот, посреди этого я, представитель несуществующего народа. Господи, мне двадцать шесть лет, а я всё ещё паршивый лейтенантишко. Нет, вообще‑то это неплохо, относительно очень даже хорошо, но…

– Вам всего двадцать шесть!

– Вы что все сговорились, почему у всех такая реакция.

Он изобразил укор во взгляде и искусственно улыбнулся.

– Завтра я буду вынужден вас покинуть, – сказал он, когда Генриетта уже убрала пустую посуду со стола.

– Надолго.

– На полгода, точнее чуть подольше, но вернуться, по идее, должен.

– Возвращаетесь на фронт?

– Хуже, секретное задание, полученное лично от Его превосходительства. Последний шанс этого мира на спасение. Судьба миллиардов людей отныне зависит от отряда смельчаков, который, разумеется, суждено возглавить вашему покорному слуге.

Девушка рассмеялась.

– Вы серьёзно?

– Зачем мне вас обманывать? Возьмите, – он вынул из кармана оставшиеся у него хлебные карточки и швырнул их на стол. – На первое время, пока меня не будет, этого хватит. А потом не беспокойтесь, я уже говорил, есть у меня здесь один друг детства, он о вас позаботиться. Вы же, тем временем, позаботьтесь о моём доме, вы понимаете. Заодно можете пожить здесь, квартира конечно не ахти, но думаю лучше, чем ночлежка.

– Благодарю вас, вы так… – начала было девушка, но тут же заметила укоряющий взгляд Валенрода, который уже понял, как его собираются обозвать.

У самого Адриана на душе было паршиво как никогда. Он и мечтать не мог о том, чтобы сбежать из этого мира. А когда такая, без преувеличения сказать, фантастическая возможность представилась, он вдруг с ужасом осознал, что бежать он отсюда как‑то расхотел.