Текст книги "Наследие белых богов"

Автор книги: Георгий Сидоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

– А кто стены полировал? – спросил я, ощупывай рукой холодный гранит.

– Наши предки, но не руками, а специальными машинами.

– А куда мы спускаемся?

– В сердце горы. Туда, где нас ждут.

Через несколько минут мы вошли в круглый зал. С его потолка светило самое настоящее солнце. Оно было слегка выпуклым, и его лучи хорошо освещали стены зала. Посреди зала стоял круглый каменный стол, в центре которого, в особой чаше, лежал чёрный как смоль шар. Старик подошёл к стене, нажал на выступающий из неё грибок, и в тот же миг в стене открылась ниша.

– Вот вешалки, давай сбросим здесь верхнюю одежду и пойдём дальше.

Мы повесили свои шубы, оставили шапки и подошли к столу. Старик протянул к шару свою правую ладонь и положил на него. И вдруг изнутри шар вспыхнул ярким синим светом.

– Теперь положи ты свою руку, – приказал он мне. – Это наш пропуск.

Я сделал то же самое. Но после того, как я положил на шар свою ладонь, шар вспыхнул красным, а потом, через секунду – синим светом.

– Почему у меня не так, как у тебя? – посмотрел я на улыбающегося волхва.

– Сначала прибор считал с тебя твой генокод. Свою работу он отметил красной вспышкой. А потом дал тебе добро синим светом. Вот и всё.

– А теперь куда?

– Двери уже открыты, – показал волхв на возникшую в стене нишу. – В этом зале может взорваться тактическая атомная бомба, но двери его устоят. Так-то, дружище. Мы имеем дело с космической технологией. Комплекс сделан белыми богами. Вполне возможно, что по этим коридорам ходил когда-то сам Индра...

Внезапно перед нашими глазами возник просторный, хорошо освещённый зал, стены которого были увешаны полотнами неизвестных художников. Войдя в помещение, я остолбенел. С картин на меня смотрели неземные пейзажи со странными куполообразными зданиями, фиолетовым небом и сине-зелёными облаками. Почти на всех картинах были в ярких, неведомого покроя одеждах люди. Все они были русоволосые и имели белый цвет кожи. Я медленно шёл вдоль стены подземной галереи и не верил своим глазам. Но на некоторых картинах было изображено вполне земное море, на фоне которого стояли и сидели на камнях полностью обнажённые мужчины и женщины. Фигуры людей были настолько совершенны, что мне всё это казалось сказкой.

– У них там тоже нудисты? – показал я на одно из полотен.

– Где это там? Перед тобой земной пейзаж. Это берег пресного Орианского моря. А насчёт нудизма я вот что тебе скажу. Древние не стеснялись обнажённости, потому что рассматривали человека не как самца и самку, а как проявление в человеческом теле Бога. Они стеснялись подлых бездуховных поступков. Это была иная цивилизация, Гор. Русский мир её долго хранил. Но христиане то, что удалось сохранить, добили. Кто стоит за всем этим, тебе известно. Но хватит глазеть на картины. Нас уже встречают, – показал старик в центр зала.

Взглянув в ту сторону, я увидел две фигуры, облачённые во всё оранжевое. Хранитель поднял руку, и ему ответили таким же жестом. Пока мы подходили к поджидающим нас людям, я с удивлением заметил, как из блестящей поверхности пола вдруг поднялся изящный стол и за ним несколько кресел.

– Главное – ничему не удивляйся и держись с достоинством, – тихо сказал старый. – Перед тобой те, кого ты давно хотел увидеть. Наши родственники по крови, но родились они под лучами другого солнца.

Последние слова хранителя я еле расслышал, хотя мы были совсем близко. В этот момент, очевидно, в знак приветствия обе фигуры в оранжевом сложили на груди свои ладони и слегка поклонились. То же самое сделал мой проводник, за ним несколько неуклюже и я. Только тут я рассмотрел тех, кто нас приветствовал. Оба стоящих, судя по лицам и росту, были мужчинами. С их широких плеч ниспадали длинные оранжевые плащи без рукавов. Ткань прикрывала ноги, потому не было видно, во что они обуты. Но больше всего меня поразили их лица – открытые и улыбающиеся. Обыкновенные, какие часто встречаются у славян или германцев. Разглядывая нас, оба незнакомца, слегка поклонившись, улыбнулись. Потом один из них, указав жестом на кресла и взглянув на Чердынцева, на чистом русском языке сказал:

– К чему такая торжественность, брат? Чего доброго, наш молодой друг сделается здесь заикой. Почему ты ему не объяснил, кого он увидит?

– Он, – посмотрел на меня Чердынцев, – и заикой?! Ха! Ха!

Было видно, что старый ведёт себя с одетыми в оранжевое людьми, как с давними приятелями.

– Он сам кого угодно заикой сделает. Вы его просто не знаете.

– То, что он стреляет, не думая, нам известно, – улыбнулся второй мужчина в оранжевом. – А ты тоже хорош – заставил парня воевать с пучеглазым. Сам не мог разобраться?

– Это хорошая школа, – пробурчал Чердынцев, усаживаясь. – Садись, в ногах правды нет, – показал он мне на соседнее кресло. – Нас сейчас будут угощать. Ты когда-нибудь слышал о скатерти-самобранке?

– У тебя одна еда на уме, – засмеялся мой заступник. – Ты бы сначала нас парню представил.

– За накрытым столом было бы интереснее...

– Дичаешь ты в своём лесу, брат! Дичаешь! Тебе звёздные традиции уже не указ. Живёшь земным.

– Если бы вы столько, сколько мы, пробежали на лыжах, по-другому бы рассуждали, – парировал Чердынцев. – Что касается их имён, – повернулся он ко мне, – у этих ребят их несколько, на каждой планете свои. Назовите имена нашему другу сами, можно и неземные, главное, чтобы он не сломал себе язык.

– Какой же ты просмешник, брат, просто неисправимый. Обязательно тебе надо кого-то из нашей команды уязвить...

– Это я для того, чтобы вы не теряли чувства юмора. Иногда я гляжу на вас и думаю, что через пару земных тысячелетий серьёзность вас всех проглотит. Своим поведением станете походить на пучеглазых. Чего доброго, и глаза на лоб повылезут. Бельмы – во! – старик показал жестом нечто невообразимое. – И башка – с пивной котел.

– Как у идолища поганого, – добавил, кивая головой, один из хозяев зала.

– А при чём тут размер головы? – не выдержал я.

– Здесь всё просто, – повернулся ко мне Чердынцев. – Чувство юмора, как и связь с информационным полем Творца, – прерогатива правого полушария человеческого мозга. Если правое полушарие за ненадобностью в результате инволюции исчезнет, то его место займёт левое – логическое. Но чтобы хоть как-то компенсировать работу интуитивного логическим, головной мозг должен по объёму себя как минимум утроить, а то и учетверить. Теперь ты понял, что я имел в виду? Как тебя? – обратился старик к улыбающемуся хозяину реплики.

– Здесь, на Земле, моё имя звучит как Ярун. А его, – показал он на своего напарника, – Рад. Мы оба соответствуем своим именам. Но тебе, юноша, этого пока не понять. Как видишь, мы представились, – взглянул, улыбаясь, Рад на Чердынцева. – Теперь очередь за скатертью-самобранкой.

В этот момент центр странного стола раздвинулся, и из его глубины поднялась платформа, на которой стояли дымящиеся яства.

– Это зажаренный в брусничном соку глухарь, – показал Рад на один из подносов. – А здесь строганина из чира и пирог из стерляди. Так что давайте вместе пообедаем. Вы на самом деле сильно устали. И расстояние приличное, да и ураган знатный.

– Твоя работа? – посмотрел на Чердынцева Ярун.

– Моя, но, похоже, я немного перестарался.

– Перестарался! Те парни, которые пошли за вами, еле вырвались. Так нельзя. Понятно, что они враги, но враги невольные. Подобных не надо путать с идейными бесами. Они другие.

– Ладно, больше не буду, – сделал хранитель виноватую мину. – Даю слово.

– Вот и хорошо. Давайте займёмся нашим обедом, иначе он остынет, – показал на стол Ярун.

– Знаешь, чем они нас сейчас будут потчевать? – покосился на меня дедушка.

– Чем же?

– Всё это липа, иллюзия. Сейчас у нас будет иллюзорный обеденный стол. И они, наши хозяева, называют это едой.

– Ничего не понимаю, почему ты считаешь всё, что стоит на столе, иллюзией? – удивился я, невольно взглянув на хозяев.

Те, посматривая то на меня, то на Чердынцева, улыбались.

– Он же тебя разыгрывает, видишь, какие у него хитрые глаза, – кивнул в сторону дедушки Рад. – Брат тебе хочет доказать, что пища, полученная методом материализации, никуда не годится. Мы ему сколько раз говорили, что он в своём лесу дичает.

– Так значит глухарь и всё остальное на самом деле появилось на столе с помощью скатерти-самобранки? А я думал, что всё это в другом смысле.

– Других мы не признаём. Из нас троих шутник только он, – показал глазами Ярун на волхва. – Давай, пробуй. Думаем, тебе понравится.

С этими словами Ярун, поднявшись со своего места, положил на поднос кусок глухарятины и подал его мне.

– А на просмешника внимания не обращай, – добавил Ярун, – он всегда найдёт к чему прикопаться. Брату не нравится, что такая пища, по его мнению, не передаёт подлинной энергетики. Это действительно так, но физическое тело человека в полевом воздействии в пище не нуждается. Для него главное – набор полноценных аминокислот.

– Углеводов и жиров, – закончил за Яруна Рад.

– Пробуй, ты сразу почувствуешь разницу, – засмеялся Чердынцев.

Так как я был голоден, то не заставил себя долго уговаривать, но, сколько я ни ел, никакой разницы между настоящей глухарятиной и искусственной не почувствовал. После еды, к огорчению дедушки, я высказал своё мнение.

– Вот видишь, – засмеялся Рад, обращаясь к Чердынцеву. – А ты недоволен, всё тебе не так.

– Это он сдуру и от голодухи. Голодный не может быть дегустатором. Но если отбросить шутки, слава Богу, что наши технологии на Земле пока неизвестны. Представляете, что могут натворить, используя их, транснационалы?

– Начнут торговать эфиром, – погрустнел Яр. – Тогда земному социуму конец.

– А почему подобные технологии им не передадут пучеглазые? Что им мешает? – спросил я.

– Хороший вопрос, юноша. Но ты сам знаешь на него ответ. Земной социум развивается в условиях герметизации подлинных знаний о реальности. Пока на Земле живы потомки белых богов, так и будет. Вот почему наша техногенная цивилизация привязана к нефти и газу. Познакомь её с полевыми технологиями – и тогда прощай власть над планетой. Потомки белых богов, такие как ты, своего шанса не упустят. Мы кратко познакомили тебя с рассуждениями пучеглазых, всё остальное ты и сам домыслишь...

– Наверное, хватит любезничать! Мы поели и успели отдохнуть, – подал голос Чердынцев. – Я пришёл к вам со своим другом, чтобы вы его немного образовали.

– В каком смысле? – посмотрел на старика Рад.

– Хочу, чтобы вы заглянули в его подсознание и показали этому герою несколько эпизодов из его прошлых инкарнаций.

– Он тебя об этом просил? – нахмурил брови Ярун.

– Не просил. Но это ему будет полезно.

– Но ведь и ты можешь это сделать, зачем тащить парня к нам?

– Я у него за фокусника. Он может мне и не поверить. Ему нужно увидеть, пусть фрагментарно, несколько ступеней своей инволюции.

– Хочешь взорвать его сознание? – поднялся со своего места Ярун, и его золотистые волосы заблестели в лучах светильника. – А если у парня слабая психика, что тогда? – Раду дедушкина затея явно не нравилась.

– Я за Гора ручаюсь, нервы у него в порядке, – хлопнул меня по спине Чердынцев. – Давай следуй за Яруном, а мы здесь пока побеседуем. Рад давно хотел меня увидеть. Так я говорю?

– Всё верно. У нас к тебе есть несколько вопросов.

Оставив за столом беседующих, мы с Яруном направились к противоположной стене зала. Но не успели сделать и десяти шагов, как впереди раздвинулись плиты пола, и показалась уходящая вниз лестница.

– Нам туда, – показал вниз Ярун. – И возьми себя в руки. Ничего с тобой не случится. Я не буду тебе показывать целостные картины твоих прошлых жизней, иначе ты на самом деле, чего доброго, спятишь. Ты увидишь наиболее яркие эпизоды, как правило, во время перехода в иную реальность.

– Ты имеешь в виду минуты смерти? – спросил я.

От моих слов Ярун поморщился.

– Ты должен знать, юноша, что смерти как таковой в природе нет. Есть переходы из одной реальности в другую. Вот мы сейчас их и увидим. Думаю, ты для себя возьмёшь многое.

С этими словами Ярун вывел меня на огороженную металлическими цветами площадку и жестом открыл дверь в освещённую зеленоватым светом комнату.

– Садись, – показал он мне на кресло, – и расслабься. Глаза можешь не закрывать. Ты будешь видеть не ими, а внутренним зрением. Руки следует положить на эти подушки. Они будут мне нужны, – Ярун подвинул ко мне второе кресло и сел напротив.

Потом, посмотрев пристально мне в глаза, взял мои руки в свои ладони.

– Извини, я сейчас пролистаю пару сотен твоих инкарнаций, может, и больше, и выберу то, что тебе следует о себе знать.

Ярун говорил со мной, как будто в руках у него была книга, где представлены все мои воплощения. Я несколько секунд рассматривал его красивое волевое лицо, и вдруг мои глаза заволокла белая пелена неведомого тумана. Очнулся я так же внезапно.

– Ну и жизнь у тебя, юноша! – услышал я тихий голос Яру-на. – Прямо скажем, захватывающая. Во второе сословие тебя затолкали насильно. Очевидно, у тебя не было выбора. Радует то, что из него ты не выпал. Ну что, будем смотреть?

Тут перед собой я снова увидел знакомое лицо.

– Не боишься?

– Не боюсь.

– А следовало бы, – улыбнулся Ярун. – Ты прошёл такое, отчего у меня кровь в жилах стынет. Что ж, давай попробуем.

Он снова коснулся ладонями моих рук. Белый туман опять застлал мои глаза, и тут я увидел себя стоящим на ступенях огромного, сверкающего белизной здания. Передо мной уходили на недосягаемую высоту точёные из цельных кусков мрамора колонны, на вершине которых виднелись невероятной красоты капители. Я медленно поднимался по ступеням здания. Наконец, я подошёл к колоннаде и остановился. Оглянувшись назад, я увидел, как следом за мной в оранжевых и белых одеждах поднимаются на верхнюю площадку величественного здания знакомые мне лица. Я знал каждого из них по имени. И они все хорошо знали меня. У всех у нас: и у меня, и у них – на душе была тревога. Все мы осознавали себя философами, интеллектуальной элитой великой державы, а здание, в которое мы поднимались, было храмом Высшего Космического Знания. Мы все понимали, что над страной нависла великая опасность, и нам надо что-то сделать, чтобы спасти свой народ от гибели. Стоя на верхней площадке храма Высшего Знания, я оглядел раскинувшийся вокруг величественный город. В основном были видны жёлтые черепичные крыши домов и окна верхних этажей. Всё остальное утопало в кронах деревьев.

«Город-сад, цветущий и прекрасный», – думал я, вглядываясь в виднеющиеся вдалеке шпили дворцов и обелисков.

Невольно мой взгляд остановился на освещённой заходящим солнцем грани гигантской пирамиды. Вот она, гордость Орианы, да и всей планеты Земля! Недаром данавы и атланты называют её центром Мира. Выше неё на планете пирамид нет, и если этому миру дано погибнуть, то такой уже никогда не будет. Ко мне подошли трое моих знакомых и тоже стали любоваться освещённой лучами заходящего солнца столицей.

– Периметр морских и небесных границ пока не взломан, – обратился ко мне стоящий рядом соратник. – Есть надежда, что всё это, – показал он на город, – уцелеет.

– Большая часть жителей, по решению совета, опустилась на нижний уровень. Чтобы здесь ни произошло, у нас есть шанс выжить, – услышал я голос ещё одного философа.

То, что на ступенях храма Знаний и на площадке у колонн собрались хранители, и я – один из них, моё сознание легко приняло. Более того, я общался с коллегами на древнем языке, но где-то в глубине души чувствовал, что по воле случая нахожусь в одном из своих прошлых воплощений.

– По данным космической разведки, к Земле движутся три астероида, – повернулся я к говорящему. – Значит, на стороне наших врагов выступила космическая нелюдь. Если нам удастся предотвратить атаку из космоса – наше счастье. Но боюсь, что сил не хватит.

Я оглядел погрустневшие лица застывших рядом со мной философов и услышал, как один из них тихо прошептал:

– Они словно сошли с ума! Планета не выстоит. Мы увидим закат нашей цивилизации.

В это время Солнце почти зашло, и его лучи вспыхнули последний раз, остановившись на вершине пирамиды. Философы с каменными лицами смотрели на закат и думали о недалёком будущем. Через несколько минут небо потемнело, и на нём загорелись первые звёзды.

– Скоро покажется Луна, – раздался позади чей-то голос. – Сколько сил было потрачено на её создание... Знали бы наши предки, что ждёт Ориану...

На ступенях храма воцарилось молчание.

– Если падёт Ориана, Луну они возьмут голыми руками, – сказал я.

– Точнее, лапами, – поправил меня кто-то.

– Если нашим силам удастся изменить траекторию движения астероидов, мы вполне можем выстоять, – снова раздался знакомый голос.

– Зря надеетесь, вон они, все три, рядом с заревом от встающего лунного диска! – закричал кто-то справа. – Отсюда хорошо видно! Идите и смотрите!

«Значит нелюдь добилась своего. В космосе произошла битва, в которой враг оказался сильнее», – мелькнуло в моём сознании.

Я ещё раз оглядел освещённую плазменным светом столицу, взглянул на двигающиеся по низкой орбите астероиды, на поднимающуюся из-за горизонта Луну и, обратившись к оцепеневшим от ужаса людям, сказал:

– Смотрите, братья, у нашей Земли-матушки целых четыре спутника, такого ещё никогда в её жизни не было. Давайте запомним эти зловещие мгновения. Теперь гибель всего живого – вопрос времени.

В этот момент все три астероида пришли в движение. Первый сорвавшись с орбиты, стал резко удаляться в сторону. Через пару секунд он сильно уменьшился.

– Битва ещё не закончена! – раздались голоса наблюдателей. – Смотрите, астероид от планеты отброшен. Наши звёздные силы продолжают сражение! Они ещё не разгромлены!

– Но вторая Луна идёт прямо на нас! Она увеличилась в размерах! – раздался голос стоящего рядом со мной философа.

И тут яркая вспышка осветила погрузившиеся во мрак вершины гор и гладь пресного моря. В надвигающемся с небес свете утонули огни столицы. При виде падающего на Землю искрящегося огненного шара у некоторых наблюдателей из груди вырвался невольный стон. Кто-то из стоящих невдалеке философов предложил собравшимся укрыться в подземных лабиринтах храма. Но его никто не услышал. Люди, как завороженные, смотрели в лицо надвигающейся смерти, и никому в голову не пришла мысль о спасении.

Через несколько секунд всё вокруг охватило жаром, и люди гурьбой бросились к дверям спасительного здания. Не успели они забежать, как снаружи раздался такой чудовищный рёв, от которого многие, заткнув ладонями уши, рухнули на колени. Я вместе со всеми лежал на полу, изо всех сил сжимая руками свою голову, потому что мне казалось, что она от нарастающего воя вот-вот расколется. Я ждал, и все вокруг ждали, что вот-вот раздастся чудовищной силы взрыв, и наступит конец всему этому миру. Но шло время, а взрыва не было. Дрожала, ходила ходуном Земля. С треском вылетели двери здания, и в вестибюле, где на полу лежали полумёртвые люди, запахло едкой гарью. Наконец чудовищный вой стал удаляться и понемногу начало стихать.

– Неужели удалось его отразить?! – прошептал кто-то рядом.

– Если так, то битва миров не окончена. Всё ещё впереди! – кое-кто из лежавших на полу стал подавать признаки жизни.

В моей голове гудело, и казалось, что она заполнена раскалённым свинцом. Но я смог оторвать её от пола и подняться на колени. Мельком взглянув в дверной проём, я увидел на месте цветущего города, столицы Земли, сплошной пожар. Горели сады, дома и дворцы. Горели покрытые сосновыми лесами горы. Горело всё, что только могло гореть.

«Всё-таки энергии хватило! – где-то внутри меня родилось чувство гордости. – Военным удалось перевести астероид в другую плоскость. Иначе бы он упал в самый центр столицы. Он вот-вот должен куда-то рухнуть. Но куда? Хорошо бы поближе к империи наших врагов».

Мои мысли прервал чудовищной силы порыв ветра. Ураган поднялся внезапно и такой мощный, что по воздуху понеслись горящие дубы и сосны. От порывов ветра стены храма стали дрожать, и на пол посыпались картины и барельефы.

– Уходим вниз! – тронул меня за плечо кто-то из товарищей. – Скоро мы ощутим нехватку воздуха. И нам очень повезёт, если на город не обрушится цунами.

Шатаясь, я встал на ноги и, войдя в дверной проём, увидел, как на город движется что-то серое, чудовищно-огромное и зловещее.

– Вот он, финал, – прошептал я. – Всё-таки они нас сокрушили.

И в эту минуту Земля задрожала от рухнувшего где-то на её поверхность астероида.

– Они получили заслуженное, – услышал я обращённый ко мне голос. – Погибнем не только мы, но и те, кто затеял весь этот ужас.

Последним, что я увидел, были падающие на нас под напором гигантской водяной стены купола храма Высшего Знания.