Текст книги "История тайных обществ, союзов и орденов"

Автор книги: Георг Шустер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

УСТАВ ОРДЕНА И ЕГО ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ ТАЙНОЕ УЧЕНИЕ

Regula pauperum commilitonum Christi templique Salamoniaci,то есть правила, выработанные для Ордена тамплиеров на церковном соборе в Труа при деятельном участии святого Бернара, содержали почти одни только общие положения, а потому, согласно потребностям времени, вскоре понадобилось преобразование и расширение их. Эти добавления получили окончательную редакцию в середине XIII в. и составили вместе с Regulaодно систематическое целое.

Знакомство с полным уставом требовалось только от высших членов; низшие члены были знакомы с ним лишь постольку, поскольку это требовалось их служебным положением. Они должны были иметь лишь сведения об общем духе и задачах ордена.

Из многочисленных постановлений ордена мы остановимся лишь на тех, которые представляют интерес для нашей задачи.

Община рыцарей имела строго иерархическое устройство. Во главе ордена стоял магистр, избираемый по большинству голосов особым комитетом из членов капитула и утверждаемый последним. Хотя во всех важнейших вопросах требовалось согласие капитула, решавшего дела большинством голосов, и магистр был обязан повиновением ему, он все же обладал широкими полномочиями, как, например, правом назначении высших должностных лиц. Его ближайшую свиту составляли каплан, искусный писец – клирик, два служащих брата, один арабский писец, рыцарь, исполнявший обязанность ординарца, кузнец, повар и, наконец, два конюха, на обязанности которых лежал уход за боевым конем. Далее при магистре в качестве адъютантов состояли два рыцаря из благороднейших родов, которые составляли его ближайший совет.

В случае отсутствия магистра его замещал сенешаль. Ему прислуживали два оруженосца, брат из низших членов ордена, каплан, писец и двое пеших слуг.

Маршал был военным министром и полководцем ордена, рыцари и служащие братья в военное время состояли у него под началом. Великий прецептор Иерусалимской области был казнохранителем ордена. В этой роли он размещал братии по различным орденским убежищам и надзирал за всеми поселениями, имениями и фермами. Под его начальством находились принадлежащие ордену суда, стоявшие на якоре у Аккона; он же распоряжался военной добычей. При нем находился портной, снабжавший братию платьем.

В обязанности комтура города Иерусалима входило выполнение первоначальной задачи ордена: вместе с десятью рыцарями, несшими черное с белым орденское знамя, он должен был сопровождать паломников к Иордану и снабжать их необходимыми припасами и лошадьми.

Подобные же высшие орденские должности были установлены затем и в провинциях, которые с XII в. вошли в состав ордена – в Триполи, Антиохии, Франции, Англии, Пуату, Арагонии, Португалии, Апулии и Венгрии. Каждая провинция управлялась особым комтуром, которому были подчинены комтуры отдельных общежитий ордена.

Высшая власть в ордене, законодательство, назначение высших должностных лиц, решение важнейших дел, касавшихся всей общины, принадлежала созываемому магистром генеральному капитулу. Он состоял из высших должностных лиц всех орденских областей и наиболее опытных рыцарей, приглашенных магистром; вследствие сопряженных с этим необычных расходов капитул созывался лишь в особо важных случаях. Дела ордена, касавшиеся только отдельной провинции, обсуждались в провинциальном капитуле под представительством ее прецептора.

Члены ордена делились на рыцарей, Капланов и служащих братьев, или servientes.Последние делились на оруженосцев, сопровождавших рыцарей в походах, и ремесленников. К четвертому классу относились посторонние члены ордена. Они состояли из дворян и людей простого звания, мужчин и женщин, которые по собственному желанию выполняли или все орденские предписания, или только часть их, но не жили в общежитиях ордена. К этим светским членам относились также донаты (donati),добровольно оказывающие ордену различные услуги, и облаты (oblati),уже с детства предназначенные родителями для вступления в орден и воспитанные по его правилам.

Каждому рыцарю полагалось иметь три лошади, одного оруженосца и один шатер. Все члены получали одинаковые пайки, одинаковое оружие и одежду. Капланы составляли духовенство ордена. «Для удобства выполнения церковных таинств и религиозных обрядов» папа Александр III разрешил тамплиерам принимать в орден также и клириков. Они были обязаны вести безупречный образ жизни, повиноваться магистру и жить в определенном месте. Братья исповедовались только им, и только они одни могли давать отпущение грехов. Клирики непосредственно подчинялись высшей власти папы и, если имели аристократическое происхождение, могли достигать высших должностей.

Из числа служащих братьев, которые в отличие от белого одеяния рыцарей носили черную или коричневую одежду и такой же плащ, назначались пять низших должностных лиц ордена: низший маршал, знаменосец, управляющий земельными владениями ордена, главный кузнец ордена и комтур порта Аккон. Низший маршал был помощником главного орденского маршала и должен был доставлять и держать в порядке оружие. Знаменосец в то же время считался начальником всех оруженосцев, которых он приводил к присяге и, по окончании срока их службы, увольнял.

Было точно определено, сколько полагалось каждому брату одежды, постельных принадлежностей и оружия, точно установили порядок дня в отношении молитв, посещения церкви, трапез и т. д., а также точной регламентации подвергли известные военные обычаи в походе, в лагере, на поле битвы, порядок дня и работу капитула. Братьям воспрещались всякие праздные разговоры. Без разрешения главы они также не имели права отлучаться из общежития и не могли обмениваться письмами, даже с родителями. Тамплиер должен был избегать всяких мирских развлечений. Вместо этого ему предписывалось усердно молиться и ежедневно со слезами и стенаниями приносить покаяние Богу. За престарелыми, слабыми и больными братьями был установлен чрезвычайно внимательный уход; попечитель о бедных получал ежедневно десятую часть хлеба для раздачи нуждающимся.

Существовало специальное уложение о наказаниях, определявшее кары за нарушения правил ордена. Преступления карались изгнанием из ордена, а незначительные проступки имели следствием лишь временное лишение орденской одежды. К преступлениям относились воровство, убийство, бунт, побег, кощунство, трусость, сообщение постановлений капитула брату, не принимающему участия в заседаниях капитула, мужеложество и содомия. К проступкам – неповиновение, клевета на брата, оскорбление действием брата или другого христианина, общение с продажными женщинами, отказ брату в пище и питье и т. д. Кто раз лишился плаща, уже никогда не мог занимать почетной должности или давать показания против кого‑нибудь из братии. До тех пор, пока ему не возвращали плаща, он должен был работать с рабами, есть на земле и не смел прикасаться к оружию.

Желавший вступить в Орден тамплиеров должен был обладать здоровьем, происходить от законного брака и из рыцарского рода; но должен был также не состоять в браке, не быть связанным присягой с другим духовным орденом, не быть отлученным от церкви и не добиваться вступления в орден путем подарков или обещаний. Перед торжественным посвящением кандидата, отбывшего уже год предварительного искуса, два брата отводили в особую комнату при церкви ордена и здесь говорили ему о серьезности его намерения и об обременительности тех обязанностей, которые он собирался на себя взять. Если же он все=таки оставался тверд в своем желании, то, с разрешения собравшегося капитула, его вводили в зал, приводили к присяге на Евангелии и с торжественной церемонией облачали в плащ.

Покидать орден без разрешения строго воспрещалось. Если выбывший из ордена брат снова хотел вернуться, то он должен был встать у входа в дом ордена и, преклоняя колени пред каждым входящим и выходящим братом, молить о пощаде. Затем попечитель о бедных предлагал ему подкрепиться пищей и питьем и сообщал капитулу, что брат – отступник молит о милосердном приеме. Если капитул давал согласие на это, то проситель с обнаженной верхней частью тела и с веревкой вокруг шеи являлся пред собранием капитула, на коленях и со слезами молил о приеме, заявляя о своей готовности понести какое угодно наказание. Если он затем совершал в течение назначенного срока покаяние, то капитул возвращал ему орденскую одежду.

Если юный тамплиер выказывал порядочные способности, самостоятельность и усердие, то он посвящался в мрачные мистерии ордена, о которых ходили в то время самые невероятные слухи, да и теперь еще существуют самые дикие представления у многих легковерных людей.

Мистерии происходили обыкновенно в уединенно стоящих зданиях, по возможности в подземных помещениях, под спасительным покровом ночной темноты. Для сохранения тайны принимались самые тщательные предосторожности. Непосвященные обитатели орденских общежитий отсылались в самые отдаленные помещения во дворе или же оставались под строжайшим надзором в дальних покоях. Двери и ворота замыкались крепко – накрепко. На самой верхушке дома, в котором происходило посвящение, стоял сторож, внимательно озирающий окрестности и сообщающий о приближении каждого непосвященного.

Прежде чем кандидата представляли капитулу для посвящения, он должен был дать страшную клятву в том, что обязуется свято хранить все тайны, которые ему откроют. Вместе с тем ему сообщалось, что в случае клятвопреступления ему неминуемо угрожает мучительная смерть или же пожизненное заключение в подземельях орденских домов. По принесении кандидатом предписанной присяги его вводили в сопровождении двух братьев к капитулу. Здесь ему прежде всего показывали распятие и разъясняли, что не следует верить в распятого, потому что тот лжепророк, лишенный всякой власти. Но отрицанием Христа и отречением от господствовавшего церковного учения дело не ограничивалось. По пятницам, в особенности в Страстную пятницу, здесь совершалось и худшее.

Затем кандидата приводили к рецептору. Последний вынимал из футляра странную фигуру, называвшуюся Бафомет; это была металлическая фигура, украшенная золотом и серебром и напоминавшая не то череп мертвеца, не то лицо старца с большой бородой. Указывая на эту фигуру, рецептор говорил кандидату: «Верь в нее, ей доверься, и благо тебе будет!» Во время этой речи кандидат должен с непокрытой головой склониться до земли, выражая этим почтение к идолу.

Затем следовал акт опоясывания «поясом Иоанна». Кандидата обвязывали белым шерстяным шнуром, который через прикосновение к идолу делался талисманом, оказывая благотворное влияние с помощью волшебной силы. Также этот шнур служил тайным отличительным знаком, с помощью которого кандидат получал доступ к мистериям ордена.

Далее, почти постоянно соблюдавшимся обычаем был один обряд, заключавшийся в том, что новичок должен был, пренебрегая своим человеческим достоинством, поцеловать рецептора и присутствовавших при посвящении братьев в такие части тела, назвать которые не позволяет приличие. Наконец, новым членам духовно – рыцарской общины, на которую торжественной присягой возлагался обет целомудрия, явственно давалось понять, что они могут предаваться между собой самым ужасным и гнусным порокам. «Вероятно, – как полагает неутомимый обличитель ордена, Прутц, – считали, что сохранение тайны общества не будет достаточно обеспечено, раз будет существовать риск, что младшие члены, общаясь с женщинами, выдадут все им».

Этот ритуал соблюдался при всех тайных посвящениях, но новичкам при этом редко объяснялось его значение. Разъяснение давалось позже, когда новый брат уже допускался к участию в таинственных посвящениях, или, иначе говоря, достигал высших разрядов.

Правила 1128 г., которые прежде были единственным руководством для ордена, и их позднейшие дополнения стали для тамплиеров лишь внешней формальностью. Истинная же сущность ордена выражалась в особом тайном уставе.

Последователи тайного учения тамплиеров были, по Прутцу, несомненные дуалисты. Они поклонялись высшему богу, в котором они видели творца духа и добра, а также низшему богу, создателю материи и злого начала.

Все это сообщалось на тайных собраниях тамплиеру, достойному посвящения в последний и высший разряд мистерий. Особенно подчеркивалось, что культ посвященных относился не к высшему богу, а к низшему, от которого происходят материя и злое начало.

Изображением этого низшего бога и является идол, которого показывали члену во время приема в орден. Он обладает силой приносить здоровье, наделять рыцарей земными благами и даровать ордену все сокровища мира. К нему нужно обращаться со всеми нуждами души и тела.

Тайное собрание заканчивалось исповедью и причастием. Исповедь была у них актом братского доверия, с одной стороны, и братского совета – с другой. Поэтому посвященные исповедовались друг другу, а отпущение грехов получали от главы ордена, а не от капланов, у которых была отнята привилегия исповедывать членов высшего разряда, чтобы по возможности избежать разоблачения еретических тайн.

Несомненно то, что орден, благодаря своей политике, в значительной степени определявшейся стремлением к светской власти, уже очень рано впал в неразрешимое противоречие со своими первоначальными задачами, что братство часто жертвовало интересами христианства ради эгоистических целей, что многие рыцари предавались развратной жизни и противоестественным порокам, что некоторые комтуры игнорировали религиозную борьбу.

Но в чем, собственно, заключалась «ересь», не указывается нигде, вероятно, потому, что вне ордена это не было точно известно. Этим объясняется также то, что курия долго не решалась выступить против могущественной, влиятельной и весьма заслуженной, благодаря своим блестящим делам и успехам, общины. Чтобы поддержать общее неопределенное обвинение, потребовался тот хорошо продуманный и остроумный процесс, который впоследствии повел против ордена такой могущественный властелин, хитрый и беспощадный деспот, как Филипп Красивый Французский, не знавший пощады по отношению к членам ордена.

Но как до этого крупного процесса не существовало определенных указаний относительно еретических обычаев ордена, так и самый процесс не дает несомненных доказательств в подтверждение тяжелого обвинения, взведенного на орден. Не говоря уже о том, что в этих ужасных преступлениях тамплиеров обвиняли главным образом изменившие орденской клятве отступники и всякого рода негодяи, показания самых рыцарей давались под давлением самых ужасных физических и моральных пыток; только эти показания и знакомят нас с этой ересью и со всеми ее демоническими дополнениями – тем дьявольским шабашем ведьм, существование которого было тогда формально и неопровержимо принято за доказанное высшей церковной и государственной властью. Вряд ли найдется здравомыслящий человек, у которого хватило бы смелости назвать такие свидетельства достоверными и непреложными.

ГИБЕЛЬ ОРДЕНА

Когда Орден тамплиеров перенес свою резиденцию во Францию, он стал казаться опасным для усиливающейся королевской власти, которая, стремясь к государственному единству и образованию национальной монархии, старалась уничтожать все особые права и привилегии.

Бесчисленные дары притекали в орден со всех концов страны. Он располагал здесь огромными земельными владениями и неистощимыми источниками доходов. Прибыльные торговые предприятия, оживленное банкирское и вексельное дело беспрерывно увеличивали огромные наличные средства, которые хранились в главном банке – в парижском храме. Землевладельцы – дворяне и крестьяне отдавали ему свое имущество, отказывались от своей свободы и за небольшое ежегодное вознаграждение поступали в военную зависимость к всемогущему ордену, чтобы под защитой его укрыться от грубых насилий и вымогательств королевских чиновников. Тамплиеры, опиравшиеся на зачисленных приверженцев, являлись камнем преткновения во всех планах Филиппа Красивого (1285–1314). Неудивительно поэтому, что этот король, все решения которого были глубоко продуманы, который подобно Людовику XIV, был настолько проникнут верой в свое безусловное право и сознанием своей абсолютной непогрешимости, что видел в исполнении своей воли высшую государственную мудрость, глубоко ненавидел орден; надо еще прибавить, что колоссальные богатства последнего разжигали алчность короля.

Целый ряд событий и различных обстоятельств все сильнее возбуждал и усиливал его ненависть короля.

А когда тамплиеры решительно отказались исполнять желание Филиппа (он требовал согласования деятельности членов ордена с королевскими интересами), он стал думать об уничтожении ордена.

Для нанесения ордену решительного удара король нуждался в содействии папы Климента V. Честолюбивый, хитрый и умный политик, но по характеру ничтожный и слабовольный человек, этот первосвященник, обязанный королю своим возвышением, быть может, считал своим долгом оказывать поддержку, но он не решался сделаться активным участником отчаянной борьбы. Тогда Филипп решил действовать тайком и самому сделаться судьей над членами церкви.

Весьма благоприятным для его планов оказалось то обстоятельство, что два бывших тамплиера, которых за различные проступки с позором изгнали из ордена, решили сообщить о целом ряде самых ужасных преступлений и пороков, господствовавших в ордене и облеченных глубочайшей тайной. На основании этих показаний против тамплиеров немедленно возбудили обвинение в отрицании Христа, поклонении Бафомету и т. п. И вот 13 октября 1307 г. все тамплиеры во Франции, а также великий магистр Жак де Молэ, которого, как известно, под предлогом переговоров о новом крестовом походе вызвали с Востока, были внезапно арестованы, а их имущество конфисковано, вопреки всем торжественно подтвержденным привилегиям ордена. Королевские ордонансы, говорившие о еретичестве и преступлениях тамплиеров, оправдывали в глазах изумленного народа грубое насилие и успокаивали раздававшиеся в стране негодующие голоса. Стоит преступлению выступить с достаточным бесстыдством и добиться своей цели, и толпа, неспособная самостоятельно мыслить, будет всегда и везде сломлена, а образованные классы будут молчать из трусости. В Париже немедленно был учрежден инквизиционный суд над несчастными, с королевским духовником, фанатичным доминиканцем Гийомом де Ногаре во главе. Пытки со всеми их ужасами, угрозы и заманчивые обещания отверзали уста даже самых упорных подсудимых и приводили к таким обстоятельным признаниям, что на орден действительно было возведено тяжелое обвинение, и следствие принимало все более обширные размеры.

Как именно велся тогда допрос, видно уже из того факта, что в одном только парижском общежитии тамплиеров 36 несчастных обвиняемых погибли в короткое время вследствие варварского обращения с ними.

Тамплиеры вовсе не были склонны сделаться мучениками за веру и убеждения. В истории очень редки люди, идущие на смерть за великую идею. Для этого нужна исключительная моральная сила и нравственное мужество – качества, лишь очень редко соединяющиеся в одном человеке. Хотя дух тамплиеров и не парил на той высоте, где царят высокие чувства и великие помыслы, но все же мы не можем отказать их трагической судьбе в человеческом участии.

Папа, колеблющийся, медлительный, нерешительный, не зная, как отнестись к самоуправству Филиппа, пытался умерить священный пыл судей, затянуть следствие и предоставить папской курии последнее решающее слово об участи подсудимых и об их имуществе. Но всегда находчивый король имел достаточно средств, чтобы склонить к уступчивости. Во множестве разбрасывались подложные прошения от народа к королю об уничтожении ереси тамплиеров. Общественное мнение решительно восстало против папы. Филипп напомнил ему также об обещании, данном Климентом V при вступлении на папский престол, а именно по смерти предать бесчестию имя Бонифация VIII, гордого, страстного церковного владыки, властолюбие и алчность которого некогда привели к восстанию князей и народов, – и безжалостно требовал исполнения позорного обязательства. Нерешительность и колебания папы он назвал изменой католичеству, ревностным защитником которого величаво объявлял себя этот лицемерный монарх.

Беспомощный, не зная, на что решиться, чувствуя себя глубоко униженным и опозоренным, Климент вынужден был наконец прекратить свое безуспешное сопротивление. Чтобы спасти память своего предшественника от неизбежного позора и не ослабить еще более уже и без того сильно пошатнувшейся веры в авторитет церкви, он сделался соучастником неслыханного судебного преступления.

Ужасное зрелище: «Светская власть, бывшая некогда в подчинении, становится вдруг соучастницей церковной инквизиции, приставляет к горлу своей ослабевшей повелительницы – духовной иерархии, служившей прежде ее интересам, меч и принуждает ее признать законной несправедливость, которую она совершает над ней вместе с нею». 12 августа 1308 г. была издана булла Fadens misericordiam,повелевшая всем духовным и светским князьям возбудить судебное преследование против всех тамплиеров. Тот, кто вздумал бы не выполнить этого требования, должен был подвергнуться изгнанию и церковным карам. Руководством при открытии инквизиционного судилища служил приложенный к делу перечень из 127 вопросов, составленных на основании якобы неоспоримых заключений парижского следствия.

Главный процесс велся комиссией, назначенной самим Климентом из числа наиболее уважаемых французских прелатов в Париже. 540 тамплиеров ожидали приговора. Много месяцев тянулось следствие, прежде чем судьи – сравнительно мягкие, честные и для той мрачной эпохи довольно просвещенные люди, которые при несколько более обширных полномочиях несомненно спасли бы орден, – вынесли единогласный приговор; дело в том, что большинство осужденных смело заявили, что их прежние показания и признания были вынуждены пытками, угрозами и обещаниями, и, энергично протестуя против взводимых на них обвинений, красноречиво выражали свое негодование по поводу ужасной клеветы. В это время комиссары были поражены вестью, что 12 мая (1310) 54 тамплиера, которых провинциальный собор в Сеисе предал проклятию как рецидивистов, сожжены на костре.

Таким образом, приговор был приведен в исполнение до окончания судебного дела, что являлось вопиющим вмешательством в ход судебного процесса, явным попранием правосудия; то же самое повторилось в Реймсе, Руане, Каркассоне. Между тем здесь не было ни состава преступления, ни одного достоверного свидетельства; существовали лишь вынужденные инквизицией показания, то есть весьма сомнительные улики для обвинения.

Ввиду этого папская комиссия приостановила свою деятельность. Лишь к концу года поспешили возобновить допрос свидетелей и закончить следствие. Все судебное производство было предоставлено папе, который для окончательного решения дела созвал Вселенский собор в Вене. На Церковном соборе, заседания которого были открыты в октябре 1311 г. и продолжались всю зиму, после целого ряда примирительных попыток, искусно отклоненных Филиппом, было принято решение уничтожить Орден тамплиеров. Булла V ox in excelso audita estот 2 мая 1312 г. в уклончивых выражениях оповестила христианский мир об этом постановлении.

В Париже драма эта имела трагическое окончание. Магистр Жак де Молэ, беспомощный старец, разбитый душевно и физически, который почти семь лет промучился в суровом заточении, вместе с четырьмя другими высшими должностными лицами был осужден на пожизненное заключение. Перед главным парижским собором Божьей Матери ( Notre‑Dame de Paris),в присутствии толпы собравшегося народа, им был объявлен приговор. Тогда магистр и великий прецептор Жоффруа де Шарме, глубоко возмущенные, поднялись со своих мест и, опровергая взводимое на орден обвинение, выявили гнусную игру, жертвами которой оказались. Опасаясь, что с него окончательно сорвут маску, король тотчас же приговорил этих несчастных как рецидивистов ( relapsi) к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение на следующий день (11 марта 1314 г.). Последние представители блестящего ордена были сожжены на медленном огне на том месте, где они так мужественно выступили в защиту своего братства. Перед смертью, готовясь к будущей вечной жизни, Молэ, как рассказывают, крикнул, что он заслуживает смерти, ибо он из любви к жизни и во избежание ужасных пыток, а главным образом, обольщенный льстивыми речами короля и папы, возвел на орден обвинение в пороках и низменных преступлениях. Народ причислил к сонму мучеников обоих старцев, так мужественно завершивших свой тяжелый жизненный путь и героически искупивших прегрешения, совершенные ими в минуты слабости. Перед лицом смерти обвиненные обратились с молитвой к многострадальной Матери Божьей, и народ сохранил их пепел, как святыню. Рассказывали, будто Молэ уже на костре призывал своих палачей на суд Божий. И когда оба главных судьи вскоре после того тяжело заболели и окончили свою полную треволнений жизнь в ужасных мучениях, толпа истолковала их смерть как божественную кару, предполагая в своем суеверии, что высшая сила, воздающая за добро и зло, снизошла до наказания неправедных судей, осудивших тамплиеров.

Папа умер 20 апреля 1314 г., всеми покинутый и забытый, напрасно пытаясь заглушить в себе неумолчный голос совести. Пожар уничтожил ночью ту церковь, в которой был помещен труп несчастного папы. Сгорела также и нижняя часть тела покойника. Останки его перенесли в мавзолей, воздвигнутый его родственниками, которым он оставил несметные богатства. Но и здесь последним останкам первосвященника не суждено было найти полного успокоения. Яростные толпы кальвинистов разрушили в 1577 г. мавзолей, останки тела бросили в огонь, а пепел развеяли по ветру.

Филипп умер 29 ноября 1314 г., едва достигнув 46 лет, от какой‑то загадочной болезни. Какую ненависть и озлобление возбудило его отягощенное проклятием царствование, явствует из того факта, что его сыну и преемнику Людовику X приходилось иногда прибегать к силе, заставляя духовенство империи совершать панихиды по усопшему. Сыновья рано последовали за отцом в могилу. Плохие времена настали для Франции, и некоторые видели в несчастной войне с Англией кару за преступления, совершенные Филиппом, и искупление общей вины всего французского народа, пассивно участвовавшего в этих преступлениях.

Судьба ордена в различных странах была различна. Большей частью удовлетворялись судебными преследованиями, предварительным заключением и захватом имущества. Многих тамплиеров оправдали, как например в Англии, Португалии, где высокообразованный король Диниз, быстро и правильно поняв мотивы, руководившие Фитлиппом, взял тамплиеров под свою защиту; в Равенне, Майнце и других местностях многие тамплиеры спасались от суда бегством; словно бесприютные бродяги, они странствовали в светской одежде по всем странам Европы и иногда даже вступали в Орден иоаннитов; другие бедствовали, едва зарабатывая на пропитание тяжелым, непривычным трудом; многие погибли в тюрьмах. Только в Неаполе французская королевская династия насытила свою дикую ненависть кровью несчастных рыцарей.

Всего сорокалетний промежуток отделяет кончину Людовика IX, положившего свою жизнь за христианскую веру, от смерти его правнука, запятнавшего себя кровыо ее защитников. Но какой огромный переворот произошел за это в мировоззрении человечества!

Катастрофа на острове реки Сены во Франции определила завершение всемирно – исторического движения, которое было некогда вызвано к жизни на клермонской равнине. Владения ордена и большой дом тамплиеров в Париже сделались достоянием короны. Никто не предполагал тогда, что он послужит со временем последним печальным обиталищем для несчастного потомка Филиппа Людовика XVI и его семьи, зимою 1792–1793 гг. Здесь, может быть, уместно будет заметить, что во всемирной истории господствует та великая богиня со строгим взглядом, которая обуздывает гордость смертных и усмиряет их губительное высокомерие – вечная мстительница и судья – Немезида.

«Относительно склепа Тамплиеров существует легенда, что ежегодно в ночь Воскресенья там появляется вооруженная фигура, с красным крестом на белом плаще, и спрашивает, нет ли желающих освободить Гроб Господень; никого, никого нет, – отвечают ей своды склепа, ибо храм разрушен».

Так погибли тамплиеры и их противники. Великий процесс – «это самая ужасная и позорная несправедливость, занесенная на страницы истории средневековой церкви. Относительно главных пунктов обвинения тамплиеры были также чисты и невинны, как сам святой отец». Что касается их нравственной вины, то они «понесли за нее совершенно ни с чем несообразное наказание». В упрек же этому пережившему свою славу ордену можно поставить, в сущности, только «отсутствие твердой основы и недостаток политического такта, неспособность понять действительные и новые потребности и силы времени и неумение приспосабливаться к ним».