Текст книги "Пролог (часть 2)"
Автор книги: Генрих Боровик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
«К сему прилагается информация, напечатанная на бумаге без штампа. Если текст будет утвержден Вами, его передадут в распоряжение лояльных сотрудников средств массовой информации».
Гувер внимательно прочёл текст, не сделал никаких поправок и поставил в верхнем углу свои обычные три утверждающие буквы – «ОКН» (первые две означают «О'кей», третья – инициал его фамилии Hoover).
На другой день большинство газет США вышли со статьями о событиях в Мемфисе. Во многих из них, согласно рекомендациям ФБР, говорилось, что Мемфис – это «генеральная репетиция» перед Походом бедняков в Вашингтон. Вот несколько примеров.
Из газеты «Коммершл клерион», Мемфис, от 29 марта 1968 года:
«Вчерашние события, вызванные демонстрацией, выражавшей „мирный“ протест от имени бастующих санитарных рабочих города, рассматриваются всеми как „генеральная репетиция“, которую провел доктор Кинг перед своим планируемым на 22 апреля маршем бедняков на Вашингтон…»
Из газетьь «Коммершл Эппил», Мемфис, от 29 марта 1968 года:
«Доктор Мартин Лютер Кинг прибыл в Мемфис, чтобы стать звездой шоу, которое расценивают как „генеральную репетицию“ его марша бедняков на Вашингтон, назначенного на 22 апреля. Имея в виду его собственные стандарты, „ненасилия“, репетиция потерпела полный, провал».
Из газеты «Нью-Йорк таймс» от 29 марта-1968 года:
«Беспорядки в Мемфисе, в результате которых оказались разбитыми стекла магазинов на Билл-стрит, а один негритянский юноша убит, свидетельствуют об опасности концентрации большого количества людей, эмоционально протестующих по разным поводам на улицах городов. Священник доктор Мартин Лютер Кинг, который организовал в Мемфисе демонстрацию, предполагает в следующем месяце провести марш бедняков на Вашингтон. Ни одна из мер предосторожности, которые он и его помощники собираются принять для того, чтобы соблюсти мирный характер марша, не могут дать нам уверенности в том, что во время этого марша не случится то же самое, что разразилось в Мемфисе…»
Некоторые газеты пытались хоть как-то перефразировать текст, полученный от ФБР. Другие же публиковали его безо всяких изменений. Например, газета «Глоб-демократ» (Сент-Луис)напечатала в редакционной статье от 30 марта 1968 года:
«Мемфис мог быть только прелюдией к массовому кровопролитию у национального Капитолия».
В тексте же меморандума, полученного редактором газеты от ФБР 28 марта, сказано: «Мемфис может быть только прелюдией к драке у национального Капитолия».
* * *
Утвердив тремя буквами текст для газет, принесённый Делоучем, и отдав бумагу секретарю, Гувер попросил Делоуча задержаться.
– Сколько газет напечатают о «генеральной репетиции»?
– Сейчас трудно сказать. Но думаю, что много, – ответил Делоуч.
– Что значит много? Много – это понятие растяжимое. Для меня тысяча долларов – это много. А для мистера Рокфеллера – так, спички. Кто – в Нью-Йорке?
– Надеюсь, что и «Нью-Йорк таймс». Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.
– Не плюйте, у меня новая мебель, – поморщился Гувер. – Ох, не хотел бы я иметь «Нью-Йорк таймс» в своих друзьях. Её удобнее иметь в предателях.
– Почему? – вскинул голову Делоуч.
– Всегда можно точно вычислить, в какой момент они всадят тебе нож в печень. Ведь они предают не по наитию, не спонтанно, даже не по трусости. Они предают профессионально. А профессионала всегда можно предсказать. С ними удобно иметь дело. – Гувер резким движением оторвал от пиджака плохо пришитую пуговицу, сунул в карман. – Сейчас они предают Кинга. Я смогу предсказать за месяц, когда они начнут метить в меня… – он усмехнулся, довольный. – Впрочем, это уже – с небес. Пока я жив, не сунутся…
Делоуч засмеялся свободно и громко, почувствовав, что такой смех будет приятен Старику. И Ста-, рик отозвался:
– Зря смеётесь, Делоуч. Вы будете жить дольше меня. Так, во всяком случае, по природе. И когда я уйду, вам всем придется не очень сладко. Единственный выход – будете все валить на меня: диктатор, не давал слова сказать, подавлял волю, чуть что – увольнял… Так ведь.?..
Последние слова он произнёс с улыбкой. Настолько широкой, насколько могла быть широкой улыбка у директора ФБР Эдгара Гувера, человека, как известно, не склонного к веселью.
Делоуч выждал паузу.
– Мне трудно вам что-нибудь ответить на это, сэр, – сказал он как можно более-спокойно и твёрдо. – Все мои слова будут звучать глупо. Я только хочу, сэр, чтобы вы жили как можно дольше…
Гувер опустил голову к бумагам и ничего не ответил. Делоуч понял, что нашёл верную интонацию.
Зазвонил телефон прямой связи. Гувер снял трубку, коротко хмыкнул в нее. Это хмыканье было известно всем тем немногим людям, которые имели право звонить Старику по прямому телефону. Услышав хмыканье, там, на другом конце провода, понимали, что у аппарата – сам. Старик слушал, что ему говорили, небрежно держа трубку на некотором расстоянии от уха, будто брезгуя собеседником. Еще несколько раз хмыкнул, дослушал до конца и, положив трубку, сказал Делоучу:
– Его посадили в машину и увезли в «Холидей инн». Оттуда повезут на самолет. Бежал защитник угнетённых и обездоленных. Оставил других расхлебывать то, что заварил сам… Вы говорили с сенаторами?
– Да.
– Кто-нибудь выступит завтра?
– Несколько человек. Вот здесь я подготовил вам памятку о разговоре с одним из них.
Гувер, надев очки, бегло просмотрел листок, бумаги, поставил в верхнем углу свое «ОКН».
– Возьмите это на себя и не теряйте времени.
– Можно идти сейчас?
– Постойте. – Гувер посмотрел в окно. – Он останавливается в «Холидей инн». В отеле для белых. А везде вопит о поддержке бизнеса черных. Что же сам-то? – Старик выругался. – Если уж ты объявил себя святым, так спи на гвоздях, неси крест, не бойся Голгофы. А если боишься – значит, не святой… Надо бы, чтобы сенаторы сказали об этом возмутительном лицемерии.
– Хорошо, сенаторы скажут.
– И в газетах пусть об этом поговорят.
– Правильно.
– Знаю, что правильно… – Гувер с неудовольствием потёр шею у затылка рукой вверх-вниз, вверх-вниз, видимо, поднялось давление. – Найдите там в Мемфисе какой-нибудь приличный отель, которым владеет чёрный. Почему, мол, Кинг не останавливается у своего брата по расе? Говорит одно, а делает другое?! Ему хочется быть в богатом отеле, в роскоши, с хорошей кухней, среди белых женщин?.. Пусть об этом поразмышляют в газетах.
– Хорошо. – Делоуч быстро записывал.
– Так, чтобы когда он приедет в Мемфис в следующий раз, а он обязательно, – Гувер медленно опустил свой кулак на стол, – приедет туда, чтобы реабилитировать своё дерьмовое ненасилие, – так вот, чтобы в следующий раз он установился именно в том отеле, который вы ему назовёте… Понятно? Там есть один приличный, в негритянском районе. Мне говорили. Не помню названия. – Гувер поднялся со стула. – Это – для безопасности. Что бы его, не дай бог, не ухлопали…
– Будет сделано, сэр.
– Дерьмовая вообще-то получается ситуация. Я его еще и охранять должен, этого бандита! Вот треклятая служба!..
* * *
Только в 1975 году, уже после смерти Гувера, стало известно содержание памятки, которую Делоуч передал директору ФБР 28 марта 1968 года. Вот её текст:
«Во время нашей встречи сенатор выразил беспокойство по поводу планов Кинга организовать демонстрацию в Вашингтоне и сказал мне, что пришло время „устроить Кингу Ватерлоо“. Я сказал сенатору, что, видимо, было бы весьма полезным, чтобы эти мысли он высказал с трибуны сената. Сенатор ответил, что готов сделать это, если ФБР подготовит ему текст речи о Кинге, которую он и произнесет в сенате…»
В Капитолии 29 марта 1968 года несколько сенаторов и членов палаты представителей выступили с речами, посвященными событиям в Мемфисе.
В речах говорилось о том, что в Мемфисе «страна имела возможность посмотреть репетициютого спектакля, который может разыграться в Вашингтоне». Говорилось о «возмутительном восстании, которое помог организовать Мартин Лютер Кинг». О том, что «террор в Мемфисе был, вне всякого сомнения, в большой степени спровоцирован речами Кинга, его действиями, его присутствием». Говорилось о том, что «подобное же разнузданное ндсилие вспыхнет в Вашингтоне, когда Кинг попытается привести туда своих бедняков».
Вот какие слова звучали в тот день на Капитолийском холме.
«…Акция, которую Кинг планирует для Вашингтона, гораздо более массовая и значительная, чем та, которую он организовал в Мемфисе».
«…Сам „Мессия“ вряд ли будет страдать от насилия и хаоса, которые он собирается устроить здесь. По-видимому, он укроется в каком-нибудь роскошном отеле, чтобы, нежась там в дорогих апартаментах, разглагольствовать о несуществующей расовой дискриминации в нашей стране…»
«…Если этого тщеславного возмутителя спокойствия не остановить, то он будет ответствен за насилие, разрушение, грабеж и кровопролития в Вашингтоне…»
«…Федеральное правительство последние годы показывает себя практически бесхребетным, когда речь идет о том, чтобы противостоять нарушителям закона, хулиганам и марксистским демонстрантам. Настало время, чтобы федеральное правительство дало по крайней мере понять стране, что этому нобелев-.скому лауреату не позволят устроить ещё один Мемфис в городе, который является столицей Соединенных Штатов и в котором находится правительство нашей страны.»
Лексика выступлений и вся их тональность не оставляют сомнения в том, что тексты, по крайней мере некоторые из них, писались под влиянием ФБР.
То место в одной из речей, где говорилось о «роскошном вашингтонском отеле», достойно особого внимания. Хотя оратор ничего не сказал о «Холидей инн» в Мемфисе, однако прозрачный намек угадывался чётко. Сенатор вносил (может быть, не ведая о том) свою лепту в осуществление плана ФБР заставить Кинга в следующий его приезд в Мемфис поселиться не в «Холидей инн», а в мотеле «Лоррейн».
Делоуч, как видно, хорошо поработал, выполняя указания своего шефа. Впрочем, с не меньшей старательностью указания директора ФБР выполняли и конгрессмены – эти «независимые слуги народа».
Один из них кричал с трибуны: «…Я призываю президента Джонсона сделать достоянием гласности ту информацию о моральных качествах Кинга, которая ему известна. Об этой информации открыто говорят в Вашингтоне. О ней есть упоминание в газетах. Я призываю администрацию дать возможность всем гражданам этой страны узнать, что представляет из себя на самом деле человек по имени Кинг и что является его истинной целью».
Сценарий ФБР работал точно и целенаправленно.
* * *
Но вернёмся в Мемфис и попробуем разобраться, как возникло насилие на его улицах во время той демонстрации. Несколько свидетельств.
Лепейн(корреспондент газеты «Ньюсдэй», находился 28 марта 1968 года в Мемфисе).
– Подстрекателями насилия во время демонстрации в Мемфисе были секретные агенты ФБР, несколько секретных агентов и по крайней мере один секретный агент мемфисской полиции.
Джеймс Лоусон(священник, председатель стачечного комитета).
– Перед самым началом демонстрации, когда на улицах собралось более 8 тысяч человек, заполнивших многие кварталы, я, к своему удивлению, увидел в передних рядах, среди так называемых активистов, людей, которых никогда раньше не встречал на совещаниях и митингах, посвященных гражданским правам. Но они держались здесь по-хозяйски, находились впереди и практически повели демонстрацию…
Лепейн.В документах ФБР имеются инструкции, в которых перед агентами-провокаторами ставится задача «навязывать» группам, в которые проникли эти агенты, «незаконные действия»
Вопрос.Известно, что особенно во второй половине 60-х годов агенты ФБР в негритянском движении не раз провоцировали или даже сами совершали незаконные акты насилия для того, чтобы дать возможность полиции расправиться с негритянским движением. Относится ли это к демонстрации в Мемфисе, которую вел Кинг?
Лепейн.В этой демонстрации принимала участие левацкая группа негритянских активистов, которая носила название «Захватчики» («Invaders»), Среди них особенно много было агентов-провокаторов. Один из них, это теперь точно установлено, специально занимался планированием насильственных действий. Один из «захватчиков» рассказывал мне потом, что этот секретный полицейский агент был вооружён русским автоматом калибра 7.62. На совещаниях он всегда предлагал самые радикальные меры, обязательно включающие незаконные насильственные действия.
Вопрос.Он был, по-видимому, не единственным секретным агентом в этой группе?
Лепейн.Как мне удалось установить впоследствии, полиция и официальные лица из ФБР регулярно снабжались самой детальной информацией о планах группы, ее текущей деятельности, о ее совещаниях.
Свидетельства Лоусона и Лепейна подтверждаются и, официальными материалами сенатского расследования убийства Мартина Лютера Кинга. По данным этого расследования, ФБР имело в группе «Захватчиков» как минимум пятерых своих секретных агентов, которые поставляли всю собранную информацию о деятельности и планах «Захватчиков» в отделение ФБР в Мемфисе. Кроме них, в группу инфильтровался секретный агент полиции Мемфиса, подчинявшийся известному нам Холломену – давнему сотруднику ФБР.
Документально подтверждено, что ФБР было целиком в курсе планируемых провокационных актов насилия во время демонстрации санитарных рабочих в Мемфисе 28 марта 1968 года.
Документально подтверждено, что ни ФБР, ни полиция Мемфиса не предприняли никакихмер, которые могли предотвратитьпровокационное хулиганство.
Документально подтверждено, что ФБР и полиция Мемфиса не поставили в известность ни Мартина Лютера Кинга, ни руководство стачечного комитета о предстоящем насилии на улицах во время демонстрации. Да и как они могли поступить иначе, если вся далеко идущая провокация задумывалась в недрах ФБР!
* * *
Но всё, это станет известно значительно позже, а тогда, 28 марта 1968 года, телевизионные камеры показывали всей стране разбитые витрины магазинов на улицах Мемфиса и устрашающие слова «генеральная репетиция перед Вашингтоном» произносились многими обозревателями. А в ФБР с профессиональной точностью и оперативностью, исчисляя время не часами, а минутами, развивали успех (думаю, что военная терминология в данном случае вполне уместна).
* * *
Уже на другой день после демонстрации, то есть 29 марта 1968 года, ФБР сфабриковало новую информацию для распространения среди «лояльных журналистов». Текст был составлен в Управлении внутренней разведки ФБР и утвержден (все те же три зловещие буквы «ОКН») Гувером. Вот этот текст.
«Во время забастовки санитарных рабочих в Мемфисе, Теннесси, Мартин Лютер Кинг убеждал негров бойкотировать магазины, принадлежащие белым, для того, чтобы добиться выполнения требований черного населения. 28 марта 1968 года Кинг провел демонстрацию санитарных рабочих. Как Иуда, ведущий баранов на убийство, Кинг вёл демонстрантов к насилию. И когда насилие свершилось, Кинг исчез.
В Мемфисе есть великолепный мотель „Лоррейн“, которым владеют негры. Но Кинг не поехал в этот, мотель. Вместо этого Кинг отправился в отель „Холидей Инн“, владелец которого – белый, управляющий – белый и клиентура тоже белая. Именно туда уехал он после демонстрации, потому что там были заказаны ему апартаменты. Как видим, лозунг бойкотировать белых торговцев предназначен не для Кинга, а только для его последователей. Разве не проявляется здесь лицемерие этого обманщика, который так часто и много говорит о морали?..»
Названа фебеэровская статья была так: «Делай, как я говорю, а не как делаю».
На первый взгляд суть этого документа ясна – авторы предпринимали попытки разрушить моральный авторитет Кинга, обвинив его в лицемерии. И только гораздо позже, после убийства Кинга и после того, как существование этого документа, созданного ФБР, открылось, стал понятен главный смысл его. А главный смысл, заключался в том, чтобы заставить Кинга в следующее посещение Мемфиса (а в том, что Кингу придется вновь приехать в Мемфис, чтобы «реабилитировать» идею ненасилия, ФБР было уверено) остановиться не в относительно безопасном отеле «Холидей инн», а в другом мотеле – «Лоррейн», где бы он представлял собой более удобную мишень для убийцы.
(Кстати говоря, Мартин Лютер Кинг нигде публично не говорил о том, что собирается вернуться в Мемфис. Однако ФБР было уверено в этом. Это ещё одно доказательство того, что каждое слово Кинга, произнесённое, в кругу друзей, записывалось, агентами Эдгара Гувера.)
И сразу же газеты «лояльно» откликнулись на подсказку ФБР и начали писать о «роскошных» комнатах «Холидей инн» и о том, что Кингу следовало бы остановиться в мотеле «Лоррейн». Об этом написала и «Коммершл эппил» (Мемфис), которая даже упомянула, что номер Кинга в «Холидей инн» стоил 29 долларов в день; написала «Пресс скиметр» (Мемфис); написали многие другие тазеты. Об этом писали и мелкие полицейские репортеры, связанные е Фрэнком Холломеном, писали и крупные политические обозреватели, обвиняя Кинга либо прямо в «предательстве» по отношению к своим братьям по расе, либо, более интеллигентно, – в «непоследовательности».
И во многих статьях настойчивым образом упоминался мотель «Лоррейн». Не какой-нибудь другой мотель, принадлежавший черному хозяину, а именно «Лоррейн».
* * *
О чём думал Мартин Лютер Кинг в те дни? Можно представить, как тяжко было этому человеку. Он был совестью, больной совестью Америки, и как настоящая совесть, не мог молчать. Брал на себя всё больше и больше ответственности за то, что происходило в стране. Война во Вьетнаме, экономическое положение бедняков, бесправие негров, индейцев, мексиканцев – все эти вопросы сливались для него всё теснее и теснее в один вопрос, в одну проблему.
Он был решительным человеком, он не отступал в большом и, конечно, не собирался отказываться от марша бедняков на Вашингтон. Слишком, много сил положил он на его организацию.
Но он пытался маневрировать, идти на компромиссы в малом. На фоне всёвозраставшей кампании против него, которой, как теперь ясно, дирижировало ФБР, он пытался найти пути для того, чтобы выбить из рук своих противников оружие против себя, их аргументы.
* * *
Он принял решение ещё раз приехать в Мемфис и всё-таки доказать возможность мирного, ненасильственного марша.
Он принял решение остановиться в мотеле «Лоррейн».
Это были его две трагические ошибки.
Ни он, ни его друзья, конечно, не могли предположить, что «Лоррейн» к тому времени уже был «пристрелян», что уже было найдено самое удобное окно в меблированных комнатах напротив через улицу, откуда был прекрасно виден весь балкон на втором этаже. Кинг должен был выйти на этот балкон. Другого пути из 306-го номера у него не было…
Ну, а если бы Кинг снял не 306-й, а какой-нибудь другой номер, скажем, на первом этаже? Что тогда было бы с планом убийства?
Чтобы получить ответ на этот вопрос, достаточно вспомнить о том, как ФБР организовывало подслушивание всехразговоров Кинга, в каких бы отелях он ни останавливался. Это само по себе означает, что ФБР всегда либо заранее знало, какой номер снимет Кинг, либо действовало таким образом, чтобы администрация отеля предоставляла Кингу тот номер, который был рекомендован ФБР (у администрации отелей такая «подсказка» не должна была вызывать подозрений: ФБР ведь «заботилось о безопасности» лидера чёрных).
* * *
Накануне приезда Мартина Лютера Кинга в Мемфис 3 апреля 1968 года в мотель «Лоррейн» явился человек, назвавшийся представителем группы Кинга. Он осмотрел здание, зашел в несколько комнат и зарезервировал для Кинга именно 306 номер.
Как выяснилось позже, никто из окружения Кинга никакого «представителя» в «Лоррейн» не посылал. А хозяин мотеля больше никогда этого человека не видел…
* * *
Не знаю, успело ли ФБР перед приездом Кинга установить в 306 номере подслушивающие аппараты. Возможно, придя на этот раз к решению уничтожить Кинга физически, ФБР не стало оборудовать номер отеля техникой прослушивания, чтобы не давать улик против себя.
Мартин Лютер Кинг вторично приехал в Мемфис днем 3 апреля 1968 года. Он не очень хорошо чувствовал себя, устал, но настроение было бодрым. Травля его газетами, телевидением, с трибуны конгресса достигла высшей точки. Не проходило дня, чтобы он не слышал либо проклятий в свой адрес, либо обвинений в злоумышлении, в предательстве, в лицемерии, либо вяжущих «соболезнований» по поводу «невольных ошибок» и «тактических промахов».
Утром кто-то из друзей сказал ему, стараясь подбодрить: «Они забыли, что тебя травили даже собаками. А ты выстоял. А уж это как-нибудь перенесем…» Кинг усмехнулся тогда и ничего не ответил. Он понимал, что друг хотел помочь, напомнив тяжёлые годы начала борьбы. Но разве можно сравнивать то время с нынешним. И разве сравнишь собачью травлю с газетной. Тогда ему достаточно было физического мужества и веры в свое дело. Тогда всё было значительно проще – ясно было, кто друг, кто враг. И почти не было предателей. Теперь против него начали выступать те, на кого, он полагал, можно было опереться. Выступали люди, которых он даже любил. Нет, травля собаками ничто по сравнению с травлей газетной…
* * *
Вечером 3 апреля он должен был выступать на митинге в церкви. Но погода была прохладной, шёл дождь, и в какой-то момент он решил, что никто не соберется. От этой мысли почувствовал себя смертельно усталым и попросил Ральфа Абернети, своего верного Абернети, поехать и выступить вместо него.
Ральф понял состояние друга. Он тоже почему-то не верил, что в тот вечер соберется достаточно народу, чтобы Кингу стоило произносить речь…
Но ещё подъезжая к церкви, где должен был проходить митинг, Абернети понял: народу пришло много, очень много, гораздо больше, чем церковь могла вместить… У ступеней, на улице под дождем стояли сотни людей и не расходились. Не входя в церковь, Ральф послал машину назад с просьбой передать Кингу – его ждут, ему надо выступить, в такой вечер он не имеет права молчать.
Кинг приехал через четверть часа возбужденный, решительный. Народ встретил его стоя. Люди кричали: «Кинг! Кинг! Кинг!» Он поднялся на трибуну взволнованный.
– Прежде чем сказать речь, о которой я думал, направляясь к вам, – сказал Кинг, обратившись к слушателям, – я хочу, чтобы вы запомнили: Ральф Абернети – мой самый близкий и самый верный друг…
Он помолчал, благодарно глядя на друга, а затем, опершись двумя руками о кафедру, начал…
– …Если бы я оказался у истоков времени, если бы имел возможность окинуть оттуда взором всю человеческую историю до наших дней и если бы всемогущий повелел мне: «Мартин Лютер Кинг, выбирай время, в котором хотел бы ты жить», – я совершил бы мысленный полёт из Древнего Египта через Красное море, через дикость – к земле обетованной. Но несмотря на её великолепие, не остался бы там. Я отправился бы в Грецию и взошёл на гору Олимп. Увидел бы Платона, Аристотеля, Сократа, Еврипида и Аристофана, обсуждающих великие и вечные вопросы бытия. Но я не остался бы с ними. Я шел бы дальше – к великим золотым временам Римской империи, чтобы, увидеть жизнь ее при разных императорах и разных вождях. Но не остался бы там. Я пошел бы ко дням Возрождения – увидеть великую миссию Ренессанса в культурной и эстетической жизни человека. Но не остался бы в том времени. Я пошел бы дальше по дороге, туда, где жил человек, именем которого я наречен, чтобы увидеть Мартина Лютера в тот самый момент, когда он вывешивает свои 95 тезисов на двери церкви в Виттенберге. Но и с ним я не остался бы. А пошёл бы дальше к 1863 году – увидеть президента по имени Авраам Линкольн, который подписал Хартию вольности. Но не остался бы там. А пошел бы дальше в ранние 30-е годы нашего века, чтобы увидеть человека, который сказал, что больше всего на свете люди должны бояться страха. Но я не остался бы и там.
Как ни удивительно, я вернулся бы к всемогущему и сказал: «Если ты разрешишь мне пожить хотя бы несколько лет? во второй половине двадцатого столетия, я был бы счастлив».
Это желание может показаться странным, потому что мир, в котором мы живем, перевернут вверх ногами, а страна наша больна. На её земле неспокойно. Это желание может показаться странным. Но я знаю, что звёзды видны только тогда, когда небо тёмное… И я вижу всевышнего. Он трудится в нашем двадцатом столетии, в наше время. Он трудится, и люди, как ни странно, откликаются на его труд, и кое-что происходит, кое-что меняется в нашем мире. Массы людей поднимаются, массы… Живут ли они в Иоганнесбурге, Южная Африка, или в Найроби, Кения, в Аккре, Гана или в Нью-Йорке, в Атланте, Джорджия, в Джэксоне, Миссисипи, или в Мемфисе, Теннесси, их возглас один и тот же: «Мы хотим быть свободными!»
Есть и другая причина, почему я счастлив, что живу в нашем времени… Мы собираемся решить проблемы, которые люди пытались решать в течение всей своей истории, но не смогли… Многие годы люди толкуют о войне и мире. Но теперь уже невозможно говорить об этом. Потому что сегодня нет больше выбора между миром и насилием. Выбор есть только один – между миром и смертью. Вот где мы находимся сегодня…
И я счастлив, просто счастлив, что бог разрешил мне жить в наше время и видеть всё, что происходит в мире. И я счастлив, что он разрешил мне быть сегодня, в Мемфисе…
* * *
Так говорил в тот вечер Кинг. Говорил и смотрел в зал. Там сидели люди, по обычаям, принятым в негритянских церквах, подталкивая друг друга и время от времени негромко выкрикивая: «Эй-эй»… Эти подталкивания и эти негромкие крики означали, что они соглашались с ним, с человеком на церковной кафедре, они верили ему. Он был возбужден и радостен. Его слушали особенно внимательно и особенно одобрительно в тот вечер, и он всё больше и больше верил, что демонстрация, которую он хотел повторить в Мемфисе, на этот раз будет мирной демонстрацией. Мирной и неодолимой. И она станет началом марша бедняков, который он поведет на Вашингтон в двадцатых числах апреля… Поведет ли? Дадут ли ему? Оставят ли живым? Этого он не мог знать. Но предчувствие возможной смерти в этом жестоком, бурном, тяжелом 1968 году томило, его уже не впервые. И он сказал:
– …Ну вот я и добрался до Мемфиса. И здесь говорят, что мне угрожают, что наши больные белые братья могут отворить что-нибудь со мной. Ну что же, я не знаю, что теперь может случиться. Впереди у нас трудные дни… Как и все, я хотел бы прожить долгую жизнь. У долгой жизни есть свои преимущества. Но сейчас не это меня волнует. Мне хотелось бы только выполнить божью волю. Он дал мне подняться на гору. И я глянул оттуда и увидел землю обетованную. Может быть, я не попаду туда с вами, но как народ, мы достигнем её. И вот я счастлив сегодня вечером. Ничто меня не беспокоит. Я никого не боюсь…
* * *
Ровно через сутки Мартин Лютер Кинг был убит.
* * *
В Америке существует не единственная версия убийства Мартина Лютера Кинга. Некоторые из них более убедительны, другие – менее. Но есть только одна, которая не убеждает совсем, – та, согласно которой Кинга убил бывший вор-неудачник Джеймс Эрл Рэй, действуя в одиночку, без помощи, третьих лиц. Та, согласно которой ФБР не имело к убийству никакого отношения.
Эта версия, принятая, объявленная и пропагандировавшаяся ФБР практически с момента убийства 4 апреля 1968 года, оставляет без ответа слишком много недоуменных вопросов (часть из которых – очень небольшая – упоминалась в этом повествовании), чтобы в неё можно было поверить.
Под давлением общественного мнения конгресс США вынужден был провести специальное – своё – расследование убийства Мартина Лютера Кинга. Вначале им занималась специальная комиссия сената, затем комиссия палаты представителей. К 1979 году расследование закончилось.
Оно было разрекламировано максимально – как умеют это делать в Америке, когда хотят рекламы. Заключительные заседания комиссии конгресса показывали по телевидению – напрямую, из здания на Капитолийском холме.
Всё было сделано для того, чтобы доказать: Джеймс Эрл Рэй осужден правильно; он – убийца Мартина Лютера Кинга; Рауля не существовало; Рэю, возможно, помогал кто-то, но, вероятнее всего, это был его родной брат. Одним словом, если заговор с целью убийства Мартина Лютера Кинга существовал (а комиссия при всем своем желании и старании не могла все-таки доказать, что Рэй действовал один, без посторонней помощи), то он не выходил за рамки одной семьи, и, уж конечно, ни о каком участии в нем ФБР не может быть и речи. (Это главное, для этого, собственно, и было организовано расследование.)
Таковы – если очень коротко – основные выводы комиссии, заключенные в сотнях тысяч страниц дела и в восьмисотстраничном «Заключительном докладе», опубликованном в США в 1979 году.
Читаешь этот доклад, напечатанный очень мелким шрифтом, и не можешь избавиться от ощущения, что целью нового расследования было не установление истины, а создание впечатленияоб её установлении. Для этого – реклама. Для этого – телевидение. Для этого – всё шоу.
И если внимательно вчитываться в ход рассуждений комиссии, то очень часто сталкиваешься с такими мотивировками, какие естественнее встретить у торопливых авторов дурных детективов, рассчитывающих на невнимательного читателя, который «все равно проглотит», чем в официальном докладе комиссии конгресса.
Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров.
В докладе сказано, что усилия ФБР, направленные на то, чтобы поселить Кинга в мотеле «Лоррейн», не имеют отношения к убийству. Мотивировка: Кинг во время своих предыдущих приездов в Мемфис всегда по своей собственной воле останавливался именно в «Лоррейне».
Но позвольте, какое же это доказательство? Если Кинг ранее обычно останавливался в «Лоррейне», по которому столь удобно было стрелять из меблированных комнат миссис Брюэр, то разве не логично предположить, что именно там ФБР и готовило покушение на него? А друзья Кинга спутали карты ФБР (не ведая о том), увезя Кинга после разгрома демонстрации 28 марта в мотель «Холидей инн» (а оттуда – на аэродром). Разве исключена возможность, что убийца – тот самый или другой (ФБР могло готовить и иметь в своем распоряжении не одного, а нескольких террористов с заданием уничтожить Кинга) – уже 28 марта ждал появления Кинга на балконе «Лоррейна», и если бы Кинг после демонстрации поехал не в «Холидей инн», а в «Лоррейн», он был бы убит тогда же, на неделю раньше? (С точки зрения ФБР тот момент был выгоднее: «возмущенный белый» выстрелил в черного «возмутителя спокойствия» сразу после того, как тот провел демонстрацию, закончившуюся насилием.)
И разве не естественно, что раздосадованное ФБР стало так настойчиво внушать Кингу мысль о том, чтобы он вернулся в Мемфис и остановился там именно в «Лоррейне», как обычно, для того, чтобы не было больше таких «срывов».
