Текст книги "От Каира до Стамбула. Путешествие по Ближнему Востоку"

Автор книги: Генри Мортон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Я отправился туда утром, в сопровождении молодого греческого журналиста, хорошо знакомого с историей своей страны.

Оставишь позади афинские окраины – а дальше дорога идет между двумя большими горами: Гиметтом справа и Пентеликом слева. Передо мной открывался великолепный вид на поросшие деревьями склоны Пентелика, и в бинокль я разглядел – или мне только казалось, что разглядел – каменоломни, где греки в античные времена добывали мрамор.

– Вам следует подняться в эти каменоломни, – посоветовал мой молодой друг. – Там можно посмотреть на куски мраморных колонн и капителей, вырубленные почти две тысячи лет назад. Все ждут, когда их отнесут в храмы, а храмы давно превратились в руины или совсем исчезли. Заодно посмотрите на скаты, устроенные древними греками, чтобы спускать мраморные глыбы к подножию горы…

Теперь перед нами был пасторальный пейзаж: стада овец мирно паслись под оливами. Пастухи – самые живописные персонажи из всех, кого я встречал в Греции. Кажется, они сошли с античного фриза или с греческой вазы. Высокие, довольно свирепого вида мужчины в плащах из бурой овечьей шерсти с капюшонами.

Я попросил водителя остановиться и вышел из машины, что вызвало сильное беспокойство у моего греческого друга. Скоро я понял почему. Два крупных свирепых пса, оскалив зубы, приближались ко мне огромными прыжками. Это вам не мирные сторожа британских овец – в Македонии стада от волков охраняют дикие чудовища.

Когда я стал уже подумывать об отступлении, один из пастухов, стоявших поблизости, что-то крикнул собакам, и они, поджав хвосты, потрусили к нему, а потом улеглись у его ног, покорные, но бдительные.

Мы заговорили с пастухами. Правда, мой друг понимал их с трудом.

– Эти мужчины – самые таинственные люди в Греции, – объяснил он. – Это пастухи-влахи. У них свой язык. Говорят, это более древний и чистый греческий, чем тот, на котором мы говорим сейчас. Синтаксис там странный, многие ученые даже думают, что этот язык происходит от латыни. Считается, что влахи – потомки римских легионеров, посланных в Дакию Траяном в 106 г. н. э. О них мало что известно. Чужих они не любят. Весну влахи со своими стадами проводят на равнине, а летом уходят в горы. Живут по своим законам.

Я напомнил моему другу, что германские племена называли этих кочевников влахами или валлахами, что, собственно, и означает «чужие».

Когда саксонцы вторглись в Англию, они стали называть романизированных бриттов, которые там жили, валлийцами. То же самое слово. Как древних бриттов изгнали из цивилизованных римских городов в горы Уэльса, так и этих, греческих римлян отправили в горы, где они стали кочевниками и пастухами.

– Как интересно! – воскликнул мой друг. – Значит, Ллойд Джордж – влах?

Заведи в Греции разговор о ботанике или пчеловодстве – и оглянуться не успеешь, как он перекинется на политику! К счастью, прибытие в Марафон помешало нашей беседе войти в это русло.

Марафонская равнина – зеленые поля и красные пахотные земли, спускающиеся к морю. Мили и мили оливковых рощ и виноградников. Небольшие искривленные лозы ровными рядами лежат на красной земле. Как был прав Байрон: «Горы смотрят на Марафон, а Марафон смотрит на море»!

Мы дошли до холма, под которым лежат кости ста девяноста двух афинян, погибших в битве с персами в 490 г. до н. э. Героев похоронили там, где они пали. Когда в прошлом веке раскопали могильник, нашли их обгорелые кости и черепки посуды, положенной в могилы более двух тысяч четырехсот лет назад.

Сам по себе холм ничем не примечателен. Высота его – всего лишь сорок футов, длина окружности – около двухсот футов. У подножия цветет дикая груша, по склонам тут и там разбросаны кусты асфоделей. Мы стояли на вершине холма, и я предложил:

– Ну, давайте посмотрим, что нам известно о Марафонской битве. Начинайте.

– Она была в сентябре 490 года до Рождества Христова… – начал грек.

– Нет, – возразил я. – Надо начинать с того, что было за два года до этого. Персы завоевывали мир. Восстали греки в Азии, афиняне отправили двадцать кораблей в помощь соотечественникам. В ответ персы послали флот против афинян. Этот флот был разбит у горы Атос за два года до Марафонской битвы. Персы снарядили новый флот, и великий царь Дарий заставил слугу каждый день садиться напротив него и повторять: «Помни об афинянах». И вот в сентябре 490 г. до н. э. новый флот вошел в залив, чтобы разбить афинян, это маленькое государство, осмелившееся бросить вызов могущественному Дарию… Ваша очередь!

– Когда афиняне прослышали, что персы высадились там, они, как сказали бы у вас в Англии, «завелись». Послали гонца по имени Фидипид в Спарту с просьбой о поддержке. Этот человек пробежал сто тридцать пять миль за два дня, причем по горной дороге. Спартанцы ответили, что не окажут помощи, пока не наступит полнолуние. Тогда афиняне – их было десять тысяч против вдвое большего войска персов – пришли в Марафон приблизительно той же дорогой, какой мы приехали из Афин… Ваша очередь.

– Персы удивились, увидев афинян. Греки, когда на них кто-нибудь нападал, обычно оставались в своих городах и держали осаду или дрались прямо за городскими стенами. Они редко преодолевали такие большие расстояния, чтобы принять бой. Персы стояли на равнине, спиной к морю. Афиняне обосновались выше, на холмах. Когда персы увидели тяжелую афинскую пехоту, идущую на них, они решили, что противник сошел с ума. Персы не привыкли к нагрузкам, которые несет пехота. Они, как арабы, предпочитали короткие стычки: выстрелить из своих луков – и умчаться прочь. Тактика греков ошеломила их. Им пришлось отступить на свои корабли. Греки сражались с ними уже в воде. Храбрость и выносливость греков и греческие копья победили персидскую кавалерию, невзирая на превосходство в численности. Вот что показала Марафонская битва.

– А еще, – перебил меня, воодушевившись, грек, – помните ли вы историю о Кинегире, брате Эсхила? Он ухватился правой рукой за борт персидской галеры. Когда персидский воин отсек ему правую руку, он ухватился левой, а лишившись и ее, вцепился в борт зубами.

Одиноко высящийся на равнине Марафонский холм, поросший асфоделями, с дикой грушей у подножия – вечное напоминание о греческих героях.

Глава десятая

Суний

После радушного угощения в греческой гостинице, я уснул у подножия храма Посейдона, перенесясь в древние века. Пробуждение вернуло меня в реальность.

Храм Посейдона, стоящий высоко над морем на холме Суний, вызывает какие-то туманные ассоциации. «Чего-то не хватает. Чего же, чего?» – мучительно спрашиваете вы себя, слушая, как волны внизу бьются о скалы. Сквозь выветрившуюся колоннаду храма видны очертания Киклад. Но чего-то все же не хватает. Чего же? Медленной музыки. И балета. Храм на мысе Суний, преступив границы Природы, вторгается в опасную область Искусства.

Только в Друри-Лейн или Ковент-Гардене можно увидеть столь совершенные развалины. Именно так представляет себе греческий храм поэт-романтик или живописец. Храм Посейдона стоит в гордом сознании своей значительности под медленно плывущими облаками, и его грациозные дорические колонны – действительно «белые, как снег». И яркие маргаритки растут из щелей в полу. Этот храм мог бы быть спроектирован группой театральных художников – он слишком хорош, чтобы быть настоящим. На одной из колонн – автограф Байрона.

Суний – самая южная точка Аттики, и море так бурно и дико нападает на этот клочок земли, что в древние времена моряки верили, что Посейдон наказывает все корабли, пришедшие сюда. Стремясь отвратить несчастья лестью и жертвоприношениями, они воздвигли на холме чудесный храм из белого мрамора, который даже сейчас, находясь в упадке, выглядит так, словно готов в любую минуту воспарить в небеса.

Однако мои первые впечатления о Сунии носили менее возвышенный характер – здесь готовят самую лучшую в Греции печеную кефаль.

У подножия холма стоит маленькая уютная гостиница, которую финансирует, как я понял, греческое правительство. Это делает ему честь. Путешественнику хочется, чтобы подобных гостиниц было побольше. Стоило мне войти, как на меня, бойко щебеча по-гречески, накинулось целое семейство, завладело моей шляпой и тростью и проводило меня в маленькую столовую. Потом они начали спорить друг с другом, чем бы меня накормить.

Дочь хозяев хотела зарезать курицу. Кто-то еще предлагал тушеные бобы. Пока все это с большим жаром обсуждали, одна милая девушка, у которой оказалось больше здравого смысла, чем у всех остальных, молча принесла кувшин вина и налила мне. Удивительно, какое сильное впечатление производит женщина, которая вместо того, чтобы суетиться, просто делает что-то конкретное.

В самый разгар спора, когда я уже начинал свыкаться с мыслью, что поесть вообще не дадут, открылась дверь, и появился мальчик с огромной рыбиной. Ее выловили как раз под храмом Посейдона. Мне удалось выговорить по-гречески, что эта рыба – безусловно, дар Бога морей, но меня никто не понял, красивая фраза пропала зря.

Как бы там ни было, я был рад уже тому, что они намерены запечь для меня эту рыбину. Мать семейства крепко обняла юного рыбака, расцеловала его в обе щеки, что, кажется, удивило его, после чего они отправились готовить.

О результате их совместных усилий могу сказать только одно: пока вы не попробовали приготовленную по-гречески, да еще, к тому же, только что выловленную у мыса Суний рыбу, вы не имеете права высказываться о кефали.

В самом благостном расположении духа я попрощался с этим добрым семейством и, вскарабкавшись по склону, поросшему миртом и мускари, добрался до белого храма и прилег в тени мраморной колонны. Вокруг не было ни души, кроме козы с черной длинной бородой. Она подняла на меня глаза, явив лик Пана, и продолжила щипать траву. В цветах гудели пчелы. Мне было слышно, как волны разбиваются о скалы внизу…

Должно быть, я уснул. И был мне сон: девы в белых одеждах, поднимающиеся ко мне по склону холма с первыми плодами. А вот пробуждение мое было гораздо более прозаичным и достаточно обычным для того, кому случалось уснуть в греческом храме. Два резких женских голоса беседовали по-английски. Первый: «Это здесь!» Второй: «Нет, не здесь». Тогда первый спросил: «Да где же это? Мы обязательно должны найти. Глупо проделать такой путь и не найти!»

Я выглянул из-за своей колонны. Произошло самое худшее, что только могло произойти: две пожилые дамы беседовали, указывая сложенными зонтиками на храм Посейдона. И очень скоро мне стало казаться, что храм исчез, а вместо него передо мной лежит главная улица курортного Челтенхема.

Бывают пожилые леди с таким сильным характером, что куда бы они ни отправились, одетые в твидовые костюмы, в пенсне на носу, с зонтиками в руках, они привозят с собой маленький кусочек Англии. Они терпеливо переносят достойные сожаления странности местных жителей, у которых вызывают граничащее со страхом уважение. Это женщины необыкновенной храбрости. Они без колебаний одернут какого-нибудь дикого мужика, увидев, что он, например, бьет своего осла, да еще пригрозят подать на него жалобу в местное отделение Общества защиты животных, не заботясь о том, существует оно здесь или нет. Они умывают чумазых детишек в фонтанах и читают перепуганным молодым матерям, не понимающим ни слова по-английски, краткие страстные лекции о здоровье младенцев. Если им попадется безнравственный гид и приведет их в дансинг или кабаре, они сидят очень прямо, прихлебывают черный кофе, и само их присутствие создает атмосферу респектабельности в самом сомнительном заведении, мгновенно воскрешая в памяти какое-нибудь собрание прихода в Англии.

Именно такие дамы стояли сейчас у храма Посейдона, тыча в разных направлениях своими зонтиками. Они явно что-то разыскивали. Увидев меня, лежащего у колонны, одна из них, вымученно улыбаясь, ненатуральным голосом произнесла:

– Pardon, monsieur, mais voulez vous avoir l’obligeance…[26]

Потом, возможно обратив внимание на мои старые брюки из фланели и твидовый пиджак, она смущенно улыбнулась, как будто я случайно застал ее за чем-то предосудительным, и попросила извинения за то, что приняла меня за иностранца.

– Прошу извинить меня, – сказала она уже нормальным своим голосом и добавила: – Мы хотели спросить, не знаете ли вы, где тут вырезал свое имя лорд Байрон?

Я не имел ни малейшего представления. Не потрудился выяснить. Байрон, этот вечный школьник, любил везде писать свое имя. Я знал только, что оно вырезано на какой-то колонне среди множества прочих имен.

Мне показалось в высшей степени странным, что два человека из далекой страны приезжают в это чудесное место, чтобы отыскать выбитое в камне имя третьего человека. Их нисколько не интересовал ни этот чудесный храм, ни красивейшая маленькая бухта, где в старые времена находили убежище греческие корабли с грузом пшеницы. Возможно, их и Байрон не слишком интересовал. Они то и дело смотрели на часы и еще беспокойно стреляли глазами по сторонам, будто обронили здесь паспорт или кошелек.

Наконец мы нашли эти шесть букв – «БАЙРОН», – наверно, пришлось изрядно потрудиться, чтобы выбить их на камне. Должно быть, он принес с собой специальный инструмент. Буквы были в четверть дюйма глубиной.

– Ах, как интересно! – воскликнули дамы. – Большое вам спасибо. Всего доброго!

Я хотел спросить, читали ли они что-нибудь Байрона и помнят ли хоть строчку из его стихов. Мне кажется, тень поэта возликовала бы, если бы две пожилые английские дамы в твидовых костюмах и грубых башмаках уселись на склоне Суния и продекламировали бы какое-нибудь хрестоматийное его стихотворение. Но не принято просить о таком благовоспитанных леди.

При помощи зонтиков нащупывая дорогу среди обломков мрамора, дамы спустились с холма. У подножия их ожидал автомобиль. Мне вдруг показалось, что мимо кустов мирта проехал на велосипеде викарий.

Я встретил здесь закат. Я видел, как собираются на горизонте золотистые облака, как бледнеют в вечернем тумане Киклады. Прошел мальчик-пастух со стадом коз, и на мгновение белый храм наполнился звяканьем их колокольчиков.

Иллюстрации

Оазис Сива

Мерса Матру

Монастыри Дэйр эс-Сириани и Дэйр Авва Бишой.

Вади-Натрун

На Евфрате

«И Вавилон будет грудой развалин» (Иер 51, 37)

Кавалла. Македония

Улица в Конье. Турция

Турецкий пастух. Эфес

Покрытая снегом гора Белеш на границе Югославии и Болгарии

Дельфийское ущелье

Аркадский пастух

Девушки Тасоса

Дом в Солониках, где родился Кемаль Ататюрк

Вид на Акрополь. Афины

Примечания

1

Перевод И. Трояновского.

(обратно)

2

Перевод В. Левика.

(обратно)

3

Когда начались бои в Западной пустыне, сокровища гробницы Тутанхамона были взяты из музея и зарыты в землю – ирония судьбы. – Примеч. автора.

(обратно)

4

В сухой атмосфере кожные железы гиппопотама выделяют розоватый секрет, предохраняющий поверхность тела от высыхания и растрескивания. – Примеч. перев.

(обратно)

5

О других монастырях Вади-Натруна можно прочитать в книге – «Святая земля. Путешествие по библейским местам». – Примеч. автора.

(обратно)

6

Уильям Хит Робинсон (1872–1944) – британский художник-карикатурист, известный кроме прочего юмористическими рисунками сложных вымышленных механизмов. – Примеч. перев.

(обратно)

7

Траурный танец (фр.).

(обратно)

8

Мф 28, 19.

(обратно)

9

С тех пор, как это было написано, мне стали приходить письма со всего мира, из которых я узнал, что эти «бесы» – тропические патогенные микроорганизмы. – Примеч. автора.

(обратно)

10

Из «Когда мы жили в Иерусалиме» Эстел Блайт (Джон Мюррей). – Примеч. автора.

(обратно)

11

Имеется в виду английский перевод Библии 1611 года. – Примеч. перев.

(обратно)

12

Мустафе Кемалю были присвоены титулы Гази – «борца за веру», а позже Ататюрк – «отец турок». – Примеч. автора.

(обратно)

13

Йорук – дословный перевод «кочевники». Люди, которые проводят лето на высокогорных плато, где прохладно, а зимой спускаются в долину. – Примеч. перев.

(обратно)

14

Когда в 1939 году началась война, их сочли слишком тяжелыми, чтобы перевозить в безопасное место, – так они и остались в пустой галерее, обложенные мешками с песком. – Примеч. автора.

(обратно)

15

«Дочь мадам Анго» – комическая опера Шарля Лекока. – Примеч. автора.

(обратно)

16

Дежурное блюдо (фр.).

(обратно)

17

Господа, баре (нем. презр.).

(обратно)

18

Сэмпсон Лоу. Чедомил Миятович о Константине, последнем греческом императоре. Марстон & Со., Лондон. 1892 г.

(обратно)

19

Бунчук – древко с привязанным конским хвостом, служившее в XV–XVIII веках знаком власти. – Примеч. перев.

(обратно)

20

Тессера – кубик мрамора, стекла или смальты размером приблизительно 1 кв. см. – Примеч. перев.

(обратно)

21

Фермопилы – в переводе с греческого – «Горячие врата». – Примеч. перев.

(обратно)

22

Сэр Лоуренс Альма-Тадема – британский живописец, голландец по происхождению (1836–1912). – Примеч. перев.

(обратно)

23

Здесь: ежедневные газеты (греч.).

(обратно)

24

Сумасшедших до сих пор приковывают к столбу в коптской церкви Мар Гиргис (Святого Георгия) в Каире и ждут, чтобы святой исцелил их во сне. – Примеч. автора.

(обратно)

25

Перевод В. Левика.

(обратно)

26

Извините, месье, не будете ли вы так любезны… (фр.)

(обратно)

Оглавление

Введение

ЕГИПЕТ

Глава первая

Мерса Матру

Глава вторая

По Западной пустыне в Сиву

Глава третья

Александрия

Глава четвертая

Каир

Глава пятая

Внутри Великой пирамиды

Глава шестая

Копты

Глава седьмая

Коптская свадьба

Глава восьмая

Монастыри долины Вади-Натрун

Глава девятая

Луксор

ПАЛЕСТИНА

Глава первая

Иерусалим

Глава вторая

Храм Гроба Господня

Глава третья

Гробница Иисуса Христа

Глава четвертая

Вифлеем

Глава пятая

Галилея

Глава шестая

Благодатный огонь

Глава седьмая

Абиссинцы ищут тело Христа

ИРАК

Глава первая

Автобусом по пустыне в Багдад

Глава вторая

Багдад

Глава третья

Шииты-флагелланты

Глава четвертая

Вавилон

ТУРЦИЯ

Глава первая

Поезд до Аданы

Глава вторая

Тарсус

Глава третья

Конья

Глава четвертая

Турецкий танец с кинжалами

Глава пятая

Эфес

Глава шестая

Стамбул

ГРЕЦИЯ

Глава первая

Кавалла

Глава вторая

Филиппы

Глава третья

Салоники

Глава четвертая

Афины

Глава пятая

Олимпия

Глава шестая

Эпидавр

Глава седьмая

Дельфы

Глава восьмая

Элевсин

Глава девятая

Марафон

Глава десятая

Суний

Иллюстрации