Текст книги "Облако возмездия"

Автор книги: Геннадий Тарасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ну, кто же знал? Хотели, этсамое, как лучше.

– А получилось как всегда. Выходит, ни на кого положиться нельзя. Железная, казалось, дорога, а и та опаскудилась. Вот сцуко!

– Это кто – сцуко? – напрягся Дролов и, сжав кулаки, стал разворачиваться монолитом тела.

– Кто спрашивает! – обозначил резкое движение вперед Феликс.

Борьба яростных взглядов была недолгой. Елистрат быстро понял, что, как ни непросто с ним вообще справиться, но этот бугай сможет. По весо-габаритным характеристикам преобладает. Массой, короче говоря, задавит. К тому же видно, что и характерец у него такой же говнистый, если не покруче еще замешан. Поэтому он улыбнулся в усы механически и спустил напряжение на тормозах.

– Ладно, – сказал он, – на качество обслуживания жалобы есть?

– На обслуживание жалоб нет.

– Вот и договорились. Какие тогда претензии?

– Нет, не договорились! Этсамое, у нас есть претензии! Нам ехать надо! Посадите нас на другой поезд!

– Уважаемые! На нашем вокзале поезда не останавливаются. То есть, останавливаются, но крайне редко, раз-два в неделю. И вагонов-люкс там нет, только общие и плацкарты. У нас вокзал проходящих поездов, понятно? А точней, даже пролетающих мимо. Вы думаете, почему здесь столько народа сидит? Все потому же: поезда ждут. На который не все сядут, потому что билетов нет. Так что, ничем не могу помочь, сорри.

И действительно, за время их разговора мимо вокзала по Магистрали пронеслось четыре состава, два туда, и два обратно. И лишь один из них разразился гудком.

– А что так-то? – удивился Нетрой. – Что за станция такая, пролетная? Зачем она вообще нужна, если поезда не останавливаются?

– Так станция не виновата! – это там – Дролов кивнул головой в неопределенном направлении – деятели забыли нас в расписание включить. Ждем вот, когда изменения внесут.

– И долго ждать?

– Да нет, немного осталось. До конца года.

– Ох, е!

– Зато в этом недоразумении есть и положительный момент, – сделал веское замечание Евгений Викторович.

– Какой же, например?

– Народ меньше уезжать стал. Народонаселение в городе стабилизировалось.

– Ну, вы скажете! Это что, шутка?

– Никаких шуток! Какие еще шутки?

– Так что же нам-то делать?

– Я уже сказал, заселяйтесь в гостиницу и ждите, пока вагон пройдет обслуживание. Ничего другого я – мы – посоветовать не можем. Посмотрите заодно на местную экзотику. Отвечаю, не пожалеете.

– Но турнир!

– Что турнир? Бывают в жизни огорчения, часто, по независящим от нас причинам. Если вас это утешит, могу сам сыграть мини турнир с вами. В очко. Все равно в ресторан пойду.

– В очко, да? Я правильно услышал?

– Правильно. Покер в наших местах, как бы это сказать? Не культивируется.

– А за очко отвечаешь?

– Абсолютно. Если вопросов больше нет, я пойду, Евгений Викторович? Правда, работы очень много.

Феликс проводил долгим взглядом уходящего диспетчера Елистрата Дролова. Хоть походка у того действительно была несколько странноватой, то есть ходил он вперевалочку, как моряк на берегу, но вопреки предположению, возникшему в его писательской голове, никакого горба на спине у молодца видно не было. Значит, просто вырос так, своеобразно, – подумал Нетрой. Не вверх, а вширь. Или вглубь.

Начальник станции, Евгений Викторович, хоть в перепалку с пассажирами лично практически не вмешивался, с интересом прислушивался, как разбирается с ними подчиненный. И, судя по выражению лица, результатами работы Дролова на этом поприще остался доволен.

– Так что… – всплеснув руками, начал он подытоживающее слово, но развить тему не успел – зазвенел телефон. – Да… Да… Отлично! – сказал он в трубку и, быстро окоротив разговор, весело бросил ее на рычаг. – Ну, вот, – сообщил он гостям, – все разрешилось наилучшим образом. Всем вам выделили места в гостинице, за счет дороги. Все чин-чинарем.

– В какой хоть, этсамое, гостинице?

– А в Люксе. Это здесь же, только площадь перейти. Да вы видели наверняка! Вот, кстати, за мной уже приехали. Желаю вам всяческих успехов. И он помахал им на прощание зажатым в кулаке «мышем».

– И вам, этсамое, приятного мышкования.

– На холодном только не сидите: отморозите еще, – поделился пожеланием Нетрой. – А то и так у вас лицо что-то желтое.

Глава 4. Все люкс!

– Ощущение такое, будто в лицо плюнули! Смачно так, подсобрали всего, соскребли и плюнули! – в сердцах высказался Нетрой, оказавшись на улице. Выйдя из Администрации железной дороги следом за господином Клером, он с наслаждением грохнул дверью, и эта бесшабашная энергичная, главное – шумная акция принесла ему некоторое облегчение. – Вот, не люблю, когда так обходятся! Твари!

– Скорей не плюнули, а, этсамое, по щеке похлопали.

– Плюнули, плюнули! Гребаные свиньи! Вот ненавижу!

– Экий ты взрывной какой, – несколько натянуто, с опаской улыбнулся господин Клер. – Под горячую руку тебе лучше не попадаться, как я посмотрю.

– Под холодную тоже не след. Не рекомендую.

– Да я и сам вижу. Ладно, ты все же успокойся, руганью тут не поможешь.

– Зато душу отведешь!

– Это да.

У подъезда стоял новенький Ниссан-Патрол, рядом с которым с отсутствующим видом курили пару парней крепкого телосложения.

– О, гляди-ка, эти, по всей видимости, за начальником приехали. На рыбалку повезут. Ишь, какой джипяра!

Протиравший стекла машины амбал в камуфляже, скорей всего, водитель, оглянувшись на стук двери, неожиданно кивнул Борисфену Нифонтовичу. Машинально, как старому знакомому.

– Он с вами поздоровался, вы видели? – жест не остался незамеченным для Нетроя, и он тут же потребовал разъяснений: – Вы что, знакомы?

– Я? С кем? – удивился господин Клер. – С этим? Нет, что ты, показалось. Никогда не встречались. Где я, а где, этсамое, он?

– Уверяю, он тебя узнал!

– Ерунда. Может, мальцу что-то показалось.

Дверь проскрипела снова, выпустив из здания двух женщин в оранжевых жилетах, по всему, работниц железной дороги.

– Глянь, снова мальцы прикатили, – сказала одна другой испуганно. – Чтой-то зачастили они к нашему в последнее время. Пошли-ка отсель.

– Мальцы? – выхватил привычно писатель Нетрой из общего вороха необычное, затейливо произнесенное, с ударением на первый слог, словцо. – Что еще за мальцы?

– Местное словечко. Здесь все так говорят.

– А ты его откуда знаешь?

– Я же здесь бывал. Этсамое. Вспомнил. Оно, кстати, приставучее, еще сам заразишься. Пойдем, как бы там наша Лаура не потерялась. Уйдет, не дождавшись, ищи-свищи потом.

Напрасно волновались, Лаура не потерялась. Она никуда и не уходила, похоже, стояла, обнимая себя за плечи, там же, где ее оставили – у ограждения вокзальной террасы. Глядя куда-то в задумчивости, отрешенно курила тонкую коричневую сигарету с золотым фильтром.

– О, что мы видим! – не преминул высказаться Нетрой. – Девица наша, оказывается, курит. И не что попало, а Капитана Блэка! С запахом, постойте, кофе?

– Писатель, как всегда, держит в голове множество ненужных деталей.

– Писателю все пригодится, рано или поздно. Всякое лыко в строку. Я же слышу, кофе пахнет.

– А что делать? – спокойно откликнулась Лимбо. – Оставшись без утренней чашки кофе, приходится сигареткой спасаться. Хотя бы.

– И не говорите, этсамое. В непростые условия попали. Спартанские.

– Варварские, я бы сказал. Эх, знать бы, что так все обернется, лучше было дома остался. Сейчас бы и кофе был, и все остальное. За чем это вы так внимательно наблюдаете, позвольте поинтересоваться?

– Да вот гляжу… Не наши ли то спутники? Вон там, возле гостиницы, выгружаются из автобуса?

– Погодите, а ведь верно! Это что же, всех уже, этсамое, из вагона выселили и вывезли? А как же мы?

– Быстро, однако! Пойдемте к ним, а то, действительно, как бы нас не потеряли.

– Да нет, не потеряют. Что ты!

Они спустились с террасы и быстро пересекли площадь. Не потому что очень спешили, а потому что площадь оказалась невелика.

– А, вот и вы! – встретила их радостным возгласом Агафья Борисовна. И сообщила по-военному: – Вот, передислоцируемся. Дали места в гостинице.

– Мы в курсе, – согласился Феликс. – Только что от начальника станции.

– Понятно. Ваши вещички мы тоже прихватили. Так что, можете забрать в автобусе. Борюсик, ты тоже. И проследи, чтобы ничего не забыть.

– Конечно, конечно, госпожа моя Клеропатра. Все сделаю в лучшем виде.

Он рассмеялся, раскланиваясь. И вроде бы слова его прозвучали, как и были произнесены, довольно шутливо, в то же время Нетрой заметил, с какой теплотой, да что там – с любовью, Борисфен посмотрел на свою половину. И она отвечала взаимностью. Такое между ними ощущалось постоянное ощупывание взглядами, своеобразная сверка курсов и состояний. Глава семейной фирмы заторопился в автобус, но тут случилась заминка, в дверях со своим непомерно объемным и тяжелым для него чемоданом застрял участник трех финальных столов и триумфатор нескольких попаданий в призы Алексей Загул. Колесико чемодана за что-то там зацепилось, кофр немедленно перекосило, и у Лехи просто не хватало сил выдернуть его из западни. Он пыжился, тужился, покраснел весь лицом и взмок спиной, но ничего не получалось.

– Мало каши ел, – прокомментировал ситуацию Нетрой. – Плохо вы, Агафья Борисовна, видать, кормили парня завтраком. Недостаточно.

– Почему это плохо? Очень даже хорошо и обильно кормили, как всех, – обиделась на такое предположение госпожа Клер. – Лешенька, если честно, вообще за троих покушал. Просто…

– Просто не в коня корм! – сделал логический вывод Феликс.

– Я не то хотела сказать, но…

– Ты! – взвился в возмущении и злости А. Загул.

– Ну-ка, посторонись, – вмешался в ситуацию господин Клер. – Дай-ка, этсамое, проскользну вовнутрь. Я тебе оттуда помогу. А то же больше некому, я смотрю.

Оказавшись в автобусе, Борисфен Нифонтович быстро освободил колесо от зацепа и помог Загулу с чемоданом выбраться из машины. После этого дело пошло веселей, вскоре оставшиеся без проблем выгрузились из транспорта, и тот, обдав всех на прощание сизым дымом, укатил.

– В гостиницу, как мне объяснили, вход с боку, – сказала Агафья Борисовна и, заглянув за угол, подтвердила сведения. – А, да! Вот он. Господа, нам сюда!

Она так уверенно управляла небольшой, но достаточно разнородной группой людей, что у Нетроя закралось подозрение, будто она-то на самом деле руководит и поездкой на турнир, и, шире, самой фирмой «Клер и сыновья». Ведь из названия не следует, который Клер имеется в виду, Борисфен или Агафья. Очень может быть, что именно Агафья. А Борюсик… Борюсик просто находится рядом со своей Клеропатрой.

Боковой вход был отделан и оборудован так же, как и подъезд ресторана «Витязь» со стороны площади, только крыльцо здесь оказалось совсем низенькое, в одну ступеньку. Они вошли в дверь, которую открыл и услужливо придерживал, пока не проследовали все, Нетрой, и поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. И здесь начались чудеса. Во всяком случае, некоторые труднообъяснимые для трезвомыслящего писателя – даром, что он фантаст и сетератор – вещи.

Вновь прибывшие оказались в довольно обширном квадратном холле. Слева располагалась стойка администратора, прямо, до самой стены, простиралась зона отдыха – несколько диванов и, точно под пятирогой люстрой, низкий квадратный стол. Вся мебель в стиле семидесятых – зеленая обивка, острые углы, светлые полированные поверхности. Конечно, уже и рогожа изрядно выцвела и обтрепалась, и углы пооблупились, да и поверхности пообтерлись, были не слишком светлые и полированные, во всевозможных благородных зарубках и отметинах. Но выглядела мебель все такой же крепкой, и использовать ее по назначению можно было – и следовало, вне всякого сомнения. Люстра не горела, свет вливался в помещение сквозь окна, блестевшие, как ртутные дисплеи, одно за спиной у администратора и еще два прямо за диванами.

За стойкой, в светлом платье, обтягивавшем тугую грудь, в завязанном на затылке таком же светлом платке, похожая на комсомолку тридцатых годов, сидела ясноглазая женщина-администратор. Из-под платка ее низвергалась и перетекала через плечо на грудь толщиной с руку русая коса, вполне себе былинная. При виде такого наплыва гостей, женщина привстала, будто пересчитывая всех по головам, а потом откинулась на стул обратно.

– Надеюсь, нас здесь ждут, – направляясь к стойке, громко транслировала вопрос во всеуслышание Агафья Борисовна.

– Если вы пассажиры сто одиннадцатого скорого поезда, из вагона-люкс, отцепленного и поставленного на профилактику, то да, ждем, – прояснила ситуацию, как она ее понимала, администратор. А понимала она ситуацию правильно.

– Ну, слава Богу! Значит, мы нашли друг друга. Места, стало быть, есть?

– Места будут всем! Заполняйте, пожалуйста, карточки прибытия. Вот они, здесь, на стойке. Берите, берите…

Запасшись карточками и оставив вещи, где попало, пассажиры, чего многие не знали, скорого поезда 111-бис расселись вокруг стола. В тот же миг неизвестно по чьему наущению вспыхнула пятирогая люстра. Нетрой никуда не спешил принципиально, и потому оказался крайним на оформление в череде гостей отеля «Люкс». Попросту, застрял у стойки в одиночестве, стоял и безмятежно улыбался, разглядывая женщину с косой. Он непроизвольно оглянулся на внезапную вспышку иллюминации, и, надо признаться, на некоторое время оцепенел.

Феликс стоял как раз напротив прохода в гостиничный коридор, который находился по правую руку от лестницы, и на который раньше он не обратил должного внимания. Может, потому, что по первому впечатлению тот обозначился в пространстве простым темным прямоугольником. Как оказалось, незаслуженно он его игнорировал, следовало присмотреться к нему пристальней. Коридор, теперь освещенный вереницей редких светильников, оказался невероятно длинным. А если быть более точным, он уходил в бесконечность, в перспективе которой лампы сливались в далекое желтое пятно. Но этого не могло быть, никоим образом, потому что снаружи здание выглядело совсем небольшим, лишь в пять окон, как ни считай, хоть по боковому, хоть по главному фасаду. А теперь выходило, что все не то и не так, чем и как казалось раньше. Еще Феликс увидел, будто по коридору снуют какие-то фигуры, или тени, говоря осторожно – не вполне похожие на человеческие. Однако едва он обратил на них внимание, как все исчезло.

– Э-э-э… – потянулся пораженный невидалью Нетрой к администратору. Он все пытался сформулировать вопрос, но попытка явно не задалась. Слова путались и не проявлялись. Он протянул к женщине руку и стал покачивать открытой ладонью, помогая процессу вербализации своих подозрений, и тогда она сама поспешила к нему на помощь.

– Да, – успокоила она его. – Все именно так, вам не показалось.

– Но как такое может быть? Почему?

– Так уж сложилось исторически, изначально. Я вам сейчас все расскажу. Когда-то этот участок Магистрали строили выходцы с Северо-Запада России, с Прионежья. Кондопога, Приозерск – оттуда. Среди них, к слову, был мой прадед. Они же заложили здесь поселок. И первое, что было построено, это барак, место, где жить самим. Барак тот простоял недолго, поскольку был деревянным, и вскоре сгорел. На его месте возвели новое двухэтажное здание, специально для которого завезли по готовому участку дороги материалы. В том здании было все, склады, магазины, даже баня, и много еще чего. Столовая, вот. Клуб – ну, все. Общественно-культурный центр поселка, что ты! А на втором этаже – общежитие, после оно превратилось в гостиницу. Которую называли, сначала в шутку, а после и всерьез, вполне даже официально, Мань-гора. Чтобы, значит, название напоминало об оставленной родине. Даже поселок хотели так назвать, да начальство воспротивилось, у них на картах уже значился другой заголовок. Вот этот самый Загубинск. Тоже, знаете, такое себе название…

– Постойте, а не та ли это Мань-гора, про которую говорится: «Чтоб тебе Мань-гора приснилась»?

– О, откуда вы знаете?

– Так, случайно, прочитал где-то. Есть еще другая поговорка: продай собаку, а за расчетом приходи завтра на Мань-гору. Но ведь на Мань-горе живет всякая нечисть? По слухам? Нет?

– У нас с этим все в порядке – если вы на это намекаете. Просто наличествуют некоторые особенности, которые, кстати, не все и замечают.

– Что же произошло дальше?

– А что дальше? В таком виде, который я вам описала, Мань-гора простояла целый век. И еще бы стояла, потому что жители города уж очень любили это место. Было здесь весело, да, могу подтвердить лично. Но когда построили новый вокзал, власти решили и Мань-гору осовременить, перестроить ее в гостиницу. Решили – и сделали. Снесли все ненужное, все внешние пристройки, взамен же надстроили еще один этаж, оштукатурили, и получилась гостиница «Люкс».

– Мне показалось, стены кирпичные.

– Показалось.

– Но получилось, как водится, не так как мнилось?

– Не совсем так. Нет, снаружи все люкс. И ресторан внизу, и третий этаж гостиницы – тоже люкс. Но второй этаж изнутри так и остался Мань-горой. В некотором смысле. И никто не понимает, как, почему, и что с этим можно поделать. Оказалось даже, что ничего нельзя поделать. Нет, здесь, как и везде в гостинице, полный сервис и уют, но, сколько здесь комнат, простите, точно не знает даже администрация. Здесь как бы есть еще одна гостиница в гостинице, и кто в ней проживает, кто в ней заправляет – неизвестно. Поэтому тут иногда встречаются весьма странные постояльцы. Никому от них вреда не бывает, но все же, на всякий случай, в правилах проживания есть отдельный пункт, как раз номер 13, по которому проживающим запрещается посещать другие номера. Особенно номера незнакомцев.

– Вот как! Это, знаете…

– Не опасно, всего лишь предосторожность. Однако, как и во всем, есть и свои плюсы.

– Какие?

– Например, когда нам не хватает своих мест, мы спокойно занимаем, или арендуем, у той стороны столько, сколько нужно. И никто нам ни разу не отказал.

– Понятно, – протянул Нетрой. Мало что ему было понятно, на самом деле, но вот задуматься над чем, да, было. Воображение привычно заработало.

– А городское начальство в курсе? – спросил он скорей по инерции.

– Руководство не против. Но, сами понимаете, до тех пор, пока все тихо. То есть, пока нет нежелательной огласки. Послушайте, – администратор доверительно коснулась его руки, лежавшей на стойке, – я вам рассказала все это лишь потому, что вы и сами Мань-гору увидели. Другие же, уверяю вас, не заметят ничего. Обычно никто ничего не замечает, вы, если честно, первый такой глазастый из гостей оказались. Для других у нас тут просто идет кой-какой ремонт, готовимся к отопительному сезону. Ведь скоро осень, значит, похолодает. Поэтому, прошу вас, не пугайте остальных, кто не в курсе, ладно? Ничего никому не рассказывайте. Не подводите меня. Прошу вас!

– А что, могут быть неприятности?

– Еще какие!

– Я вообще могила!

– Ловлю вас на слове.

Улыбнувшись в бороду, как он умел, неотразимо, Нетрой хотел было заняться заполнением карточки прямо здесь, не отходя от стойки, когда заметил, что справа от него, занимая весь угол помещения, выгорожен отдельный кабинет. Если вдуматься, кабинет был здесь всегда, но внимания на него он почему-то не обращал – как и на коридор. Очередная несуразность Мань-горы. Интересно, много будет еще таких неожиданностей? Дверь в кабинет располагалась тут же, рядом со стойкой, на табличке на ней значилось:

Директор

Нефертитюк

Нина Федоровна 7.00 – 19.00

Эвелина Висбальдовна 19.00 – 7.00

Нетрой снова кое-что вспомнил, поэтому указывая на дверь, сказал:

– Помнится, писано где-то, что были Мань-гора и Хиж-гора, две сестры пекли на них блины, и с горы на гору перекидывали…

– Вы все понимаете, – кивнула в ответ администратор. – А потом одна из них продала собаку…

Ни черта я не понимаю, подумал Нетрой раздраженно. Какой-то слом реальности происходил совсем рядом, а ему такое не нравилось. Он вообще-то любил, чтобы фантастика была отдельно, а жизнь и реальность тоже отдельно, и чтобы одно с другим никак не смешивалось. Он тут же хотел было изречь свое любимое «Вот не пойму!», и потребовать дополнительных разъяснений, но потянулись к стойке с оформленными карточками прибытия его спутники, поэтому ничего он не сказал, только подумал то самое: вот не пойму!

Алексей Загул заполнил сразу две карточки, в одной значился А. Загул, в другой же указывался некто Алексей З.

– Этих господ просьба разместить в одной комнате. Прошу прощения – в отдельной комнате, – сказал он, подавая бумаги администратору.

– Хм, – призадумалась женщина. – Видите ли, мы собирались всем вам предоставить отдельные номера. Исключение составляют супружеские пары, им может быть предоставлен двухкомнатный номер. Как я понимаю, супружеская чета только одна, и это господа Клер?

– И что?

– Я вам объясняю. Просто у нас сейчас нет дополнительных двухкомнатных номеров. Но есть возможность выйти из ситуации иначе.

– Например, как?

– Например, мы предоставим господам, – она заглянула в карточки, – Алексею З. и А. Загулу номер с большой двуспальной кроватью. Как вы думаете, этого будет достаточно?

– Думаю, да. Думаю, вполне достаточно, – согласился Алексей. И, совершенно неожиданно, густо покраснел.

– А ты, собственно, кто из них будешь, Алексей З. или А. Загул? – стоявший рядом и безмятежно наблюдавший за комбинированием младшего партнера по покеру, Нетрой включился в диалог. – Проясни ситуацию, Леша, будь добр, а то мы тут совсем запутались.

Столпившийся вокруг люд захохотал.

– Двуспальная кровать – это мечта! – протянул томный Кристиан Клодница. – Найти себе подружку, и можно не вылезать из нее, пока вагон на ремонте.

– Кого вы имеете в виду – из нее?

– Не надо пошлостей!

– Так Лешику и искать никого не нужно, он уже не один, – заметил Геннадий.

– Смотрите, Лешенька, осторожней! А то ведь, придет серенький волчок и укусит за бочок, – погрозил пальцем Фрэнк. – Волчок к слову, всегда приходит к самым хитрым.

– По этой причине ему никакой зверь не страшен. Можете за него не волноваться.

– Идите к черту, кретины, – заявил Алексей с каменным, хоть и алым лицом. Судя по всему, зубоскальство партнеров его нисколько не задевало.

– Пойдемте, господа, я покажу вам ваши номера, – предложила администратор.

– Обед в два часа, внизу, в ресторане «Витязь!» – объявила Агафья Борисовна. – Приходим самостоятельно.

– Так нас еще и кормить здесь будут? – притворно удивился Клодница.

– А куда деваться? – развел руками Борисфен Нифонтович. – За счет фирмы.

Комнату свою Нетрой, вопреки обыкновению, не осматривал придирчиво. Мельком, заглянул в ванную, сунул сумку в шкаф и успокоился. Впервые за долгие годы, его все устраивало. А верней, ему было все равно. Имелась такая мысль, поработать, и, кстати, давно уже хотелось. И нужно было. Правила «роман в три месяца» никто чай не отменял. Да и как его отменишь, иначе ведь не прожить. Привычка, выработанная годами. Где бы Феликс ни оказывался, в любой ситуации, он всегда использовал каждую свободную минуту, чтобы набрать в редакторе кусок текста. За исключением, естественно, тех отрезков времени, которые отводились на то, чтобы набраться впечатлений – без них ведь тоже не обойтись. Но когда текст печатался, он выстреливался точно из пулемета. И то ведь, чувства, эмоции, образы, слова и фразы должны подаваться бесперебойно, как патроны. Но, похоже, не в этот раз. Здравая мысль вяло шевельнула хвостом и уснула – до более удачных для себя времен. Когда они настанут. Если. Он подошел к окну и, глядя, как мимо по Магистрали проносятся поезда, под аккомпанемент их гудков и грохота, стал предаваться совсем другим размышлениям.

Он думал о том, что точно так же, как и эти поезда, проносится мимо жизнь. Причем, не важно, кем ты себя ощущаешь, сторонним наблюдателем или пассажиром шикарного экспресса. Картинка из окна вроде другая, а итог тот же. Не успеешь оглянуться, как окажешься на полустанке, тихом и заброшенном, затерянном среди туманов. И вот что тогда? Что будешь делать, чувствовать, о чем думать? Кто там тебя встретит? Кого встретишь ты? Такие вопросы он задавал себе в последнее время все чаще. То ли возраст брал свое, все-таки уже совсем не мальчик, то ли смущали душу некие предчувствия. Раньше он от предчувствий отмахивался, а теперь вот, прислушиваться к ним стал, понять желал, для чего ни и на что указывают. Да, знать хотелось, что там, впереди, а соответствующей картинки пока не было.

А еще он подумал, что жизнь устроена все-таки странно, кто бы что ни говорил. Скорей всего, тот, кто утверждает, что жизнь проще соленого огурца, на самом деле ничего не видел, не знает и не понимает. Потому что она, если не закрывать на нее глаза, а, наоборот, смотреть внимательно, всегда преподносит чудеса – не чудеса, но всякие сумасшедшие истории. Вот кто мог знать, что на втором этаже обычного с виду здания скрывается Мань-гора. Да и не то чтобы скрывается – существует. И разве мало, таких домов, по всей Руси раскидано? И не только домов – мест. Сел, городов. Да в любом какая-нибудь чертовщинка творится. Потому как Русь – сказочная, былинная страна. Была такой раньше, есть теперь, и будет всегда.

Он вздохнул от охватившего его чувства. В груди защемило, в глазу защипало. Что за черт? – удивился он собственной чувствительности. Нет, бывало, что и он умилялся всяким там котикам и бантикам, большие люди, как известно, склонны к сантиментам. Но чтобы вот так, по родной стороне затосковать, ощутить ее в себе, как феномен и смысл жизни, это что-то необычное.

Уловив какое-то постороннее движение за спиной, он резко обернулся.

В тесной прихожей, ища выхода, металось какое-то животное, небольшое, размером с кошку или маленькую собаку. Почуяв, что присутствие его раскрыто, а деваться некуда, существо забилось в угол и замерло.

– Ну-ка, ну-ка! – воодушевился Нетрой и, быстро приблизившись к двери, чтобы лучше видеть, включил свет. – Мать честная! – вскричал он, разглядев, кто перед ним. Но для порядка все же спросил: – Ты кто такой?

Прижавшись задом к стене, в прихожей сидела крыса огромных размеров. Ну, как для крысы. А если мерять по кошкам, то вполне себе средняя. Серая шерстка тускло поблескивала, аккуратные треугольные уши прижаты к затылку. Вытянутая морда зверка показалась Нетрою забавной, в целом она была похожа на лицо актера Мкртчяна, помните его нос, огромный, вислый, печальный? Плюс длинные, тоже висячие, усы. Глаза у крысы были абсолютно собачьи, большущие, карие на выкате, и неизбывно грустные. В них собралась, похоже, вся вселенская тоска, какая есть на свете. И еще они свидетельствовали неопровержимо, что крыса все понимает, но, как водится, сказать ничего не может. Неучтенная живность смотрела прямо в глаза Нетрою и мелко била голым хвостом по полу.

– Ты кто такая? – повторил вопрос, изменив на всякий случай указательное местоимение, хозяин, как он считал, номера. Крыса не ответила, но хвостом затарабанила заметно интенсивней. – Уйти хочешь? – спросил Феликс. – Пожалуйста! Он приоткрыл дверь и выжидательно посмотрел на зверя. Тот остался сидеть на месте. – Ладно, – согласился Нетрой, – как хочешь. Но, может быть, тогда ты есть хочешь? Извиняй, друг, в доме шаром покати. Но если ты согласна подождать, я притащу тебе что-нибудь с обеда. Идет?

Крыса в ответ только что не кивнула.

– Вот и хорошо. А мне, кстати, уже пора. В дверях он остановился и, обернувшись, наставил на крысу палец: – Смотри только, не погрызи мне что-нибудь ценное с голодухи. Это понятно?

Нетрой запер номер с крысой внутри и отправился на обед. «Зоошиза какая-то», – идя коридором, бормотал он под нос всплывшее в голове интересное и подходящее к случаю слово. А проходя через холл, увидел, как открылась дверь директорского кабинета в углу за стойкой, и из него вышла высокая, стройная, огненно-рыжая женщина, что называется, пред бальзаковского возраста. Ошеломительно кареглазая, с глазами, напоминавшими светящиеся куски янтаря, и с волосами, собранными на голове в высокую прическу. Красивая, отметил Феликс. Даже легкая россыпь веснушек-конопушек на скулах под глазами ее никак не портила, напротив, прибавляла особого шарма. Вот только что-то, какая-то деталь не то чтобы совсем портила, но как бы смазывала в целом благоприятное впечатление. Лишь оказавшись рядом с ней, наш сетератор уловил, в чем суть, причина этого кажущегося изъяна. Женщина выглядела неуверенной, будто вдруг обнаружила, что находится в незнакомом месте. Вот так, вышла за порог, а там неведомо что. Некая затаенность ощущалась во взоре. Взгляд в себя. Уловив эту уклончивость, постоянно и завороженно будешь следить за ней, поскольку ведь не знаешь, что может за ней последовать. Да, женщина явно переживала о чем-то, может, и сомневалась, а вот в себе только, или во всем на свете – это вопрос.

На ней была строгая, узкая юбка, обвивавшая стройные бедра, и нарядная блузка, а к груди она обеими руками прижимала книгу, как учительница прижимает к себе классный журнал. Но у женщины все же была книга, не журнал, а выражение лица, ее взгляд были такими ищущими, словно ей срочно понадобилось с кем-то поделиться прочитанным и, быть может, заручиться поддержкой. Чем таким она желала поделиться – вопрос еще более интересный, чтобы его выяснить, Нетрой и остановился с ней рядом. Впрочем, не только поэтому. Он вообще не имел такой привычки, проходить мимо красивой отдельно стоящей женщины без того, чтобы не попытаться познакомиться с ней, сблизиться или хотя бы не перекинуться парой слов.

– Мы знакомы? – неуверенно спросила она, когда Феликс притормозил, и ей стало ясно, что объектом его интереса она и есть.

– Еще нет! – довольно нагло заявил писатель. – Но мы быстро устраним это недоразумение. Меня зовут Нетрой, Феликс. А вы, как я понимаю, Эвелина…

– Нет-нет, – быстро поправила его женщина. – Я Нина Федоровна, директор гостиницы. Вы наш новый постоялец, я правильно понимаю?

– Совершенно верно, только-только заселились.

В этот момент из коридора вышел Леха Загул и, пройдя за спиной у Феликса, спустился вниз по лестнице. Тоже на обед отправился, отметил Нетрой про себя.

– Мне кажется, что мы с вами где-то уже встречались, – директор Нефертитюк смущенно улыбнулась и неожиданно поинтересовалась. – Вы здесь один, без супруги?

– Так я вообще-то не женат, – признался Нетрой.

– Ах, как мне вас жаль! – в неожиданном чувстве созналась Нина Федоровна. – И все-таки, где-то мы с вами встречались. Лицо мне ваше знакомо.

Тут Нетрой обратил, наконец, внимание на то, какую именно книгу прижимала к груди госпожа Нефертитюк. Это был недавно совсем изданный его «Целитель», в роскошной супер обложке, на обратной стороне которой красовался собственный его портрет. Тот самый, в три четверти, где он такой задумчивый и в любимом черном берете. Надо сказать, при вскрытии данного факта, екнуло от гордости в груди у Нетроя. Вот она, общенародная слава, подумал он скромно. Внутренне ликуя, но внешне очень сдержанно, он постучал согнутым пальцем по портрету.