Текст книги "Вершины мастерства (СИ)"

Автор книги: Геннадий Свирский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

"Он поскромничал, – подумал Рихард. – На самом деле, мы представляем все государства человеческого мира. Но человеческий мир до этого знания еще не дорос. В том числе и депутаты".

Клиент стоял, держа в руке стаканчик кофе, и смотрел на Ванделера, как на попрошайку. Два охранника, громоздившихся за его спиной, выражали своими лицами примерно ту же мысль.

Рихард вздохнул. Этот человек со своей охраной мог умереть раньше, чем оброненный им стаканчик ударится о землю. Зачем так много разговоров?

Он обернулся назад на улицу.

Там как раз остановился красный спортивный автомобиль. Девушка с сумкой запрыгнула на сиденье рядом с водителем, хлопнула дверью и отбыла. Рихард с печалью посмотрел ей вслед. Воистину она была лучшим подозреваемым. А теперь придется выбирать из оставшихся.

Парочка на скамейке перестала обниматься и смотрела что-то на экране мобильного устройства.

Парень в куртке слушал что-то через наушники. То ли музыку, то ли инструкции по убийству.

Мужчина с портфелем закончил одну сигарету и начал вторую.

Тетка с собакой двигалась к освободившейся скамейке.

Женщина с коляской достигла конца улицы, развернулась и пошла обратно.

Рихард вынужден был признать, что интуиция не говорит ему ничего.

Внезапно, не доезжая до них, на улице остановился небольшой автомобиль-фургон. Может быть, это оно? Рихард облизал пересохшие губы.

Из кабины вышел водитель, обошел машину сзади и открыл кузов. Машина была обращена к Рихарду передом, и ему не было видно, что находится в кузове. А там, пожалуй, могло быть что угодно, вплоть до станкового пулемета.

Разумеется, он мог подойти и невзначай заглянуть, что там внутри. Но для этого ему надо было покинуть свое нынешнее место и оставить без присмотра публику на скамейках, чего он делать не собирался.

За его спиной снова послышались крики. Но на этот раз он не обернулся. Даже если они там поубивают друг друга, это не его забота. Он только должен следить, чтобы их не поубивали другие.

Женщина с коляской остановилась и просунула руки внутрь коляски. Ему не было видно, что она там делала, но позиция была неплоха для выстрела.

В этот момент мужчина возле машины захлопнул дверь кузова.

Рихард просунул руку за пазуху и расстегнул кобуру.

Мужчина вышел из-за автомобиля, держа на плече большую пластиковую бутыль с водой. Бутыль была прозрачная, и никаких вариантов не оставляла.

Рихард перевел взгляд на женщину с коляской. Она все еще делала что-то внутри коляски, и его сердце успело отсчитать семь ударов прежде, чем она вынула оттуда руки, в которых ничего не было, и продолжила толкать коляску дальше.

Мужчина в плаще выбросил окурок, достал из-за пазухи коробочку, вынул из нее таблетку и положил ее в рот.

Парень с рюкзаком встал и пошел, направляясь к ним.

"Началось", – подумал Рихард.

Когда он отошел от скамейки шагов на десять, мужчина в плаще встал и пошел следом за ним. Рихард нахмурился. Это было скверно. Два стрелка – намного хуже. Если они достанут пушки одновременно... Двоих он может не успеть. Стрелять на опережение по желтому маркеру он тоже не мог – это было зверское нарушение инструкций, чреватое всякими неприятностями, вплоть до увольнения и тюрьмы. То, что человек ведет себя подозрительно – это еще не преступление. И даже если у него в кармане ствол – это тоже еще не преступление. И даже если у него на лице написаны дурные намерения – это для системы не доказательство. Система реагировала только на выраженную агрессию. Пистолет, нож, кастет, палка или камень. Даже рука, сжатая в кулак в направлении офицера – это могло быть расценено как агрессия. И вот тогда уже по красному маркеру можно стрелять, за это ничего не будет... Только если успеешь.

Он оглянулся на Ванделера, но тот намертво завяз в процессе объяснения клиенту вещей, которые клиент понимать не хотел.

"Придется разбираться самому, – печально подумал Рихард. – Где наша не пропадала".

На охранников клиента он не сильно рассчитывал. Выглядели они, конечно, объемно и внушительно. Но, когда начнется стрельба, они умрут быстро и без малейшей пользы. В перестрелках обычно выживают не сильные, а быстрые. А большие неуклюжие шкафы падают быстро и бесполезно.

Парень шел первым. Рюкзак висел у него за спиной, в руках ничего не было, но что-то могло быть под курткой. Внезапно он изменил направление. Теперь он двигался параллельно дороге, и его позиция еще годилась для выстрела, но с каждым шагом ухудшалась.

А возможно, они будут стрелять с двух сторон, подумал Рихард. Тогда гайки нам.

Мужчина в плаще шел прежним курсом. Лицо у него было достаточно возрастное, но походка энергичная, совсем не старческая. Неужели они таки научились делать фальшивые лица?

Тем временем парень в куртке, не останавливаясь, зашел за забор соседнего дома. Теперь его позиция не годилась для выстрела, и он продолжал удаляться.

"Значит, не двое, – с облегчением подумал Рихард. – Хорошо. С одним я должен справиться".

Мужчина в плаще приближался.

"Вот будет смешно, если он тоже свернет, – подумал Рихард. – Вот я буду смеяться. Аж животик надорву от смеха".

Но пока он вроде бы не собирался сворачивать. Он шел, держа портфель в левой руке.

"Левша, что ли? – задумался Рихард. – Навряд ли, газета в правом кармане лежит. Значит, не левша, и главную руку освободил. Для чего? Для выстрела?"

Словно услышав его мысли, мужчина полез в карман свободной рукой. Но не за газетой, а внутрь газеты.

"Вот оно", – подумал Рихард. Он ухватился за рукоять и потащил ее из кобуры. Время как будто замедлилось. Мужчина тоже доставал руку из кармана. Между страниц газеты что-то блеснуло. В этот момент его маркер загорелся красным, а на экране появилась надпись "Нападение!"

Рихард усмехнулся. Чудеса техники запоздали, он уже ждал нападения и был готов его отразить. Рука с оружием уже шла вперед и вверх. Стрелок тоже поднимал руку, но Рихард не сомневался, что успеет раньше.

"Я первый, – подумал он. – Я должен успеть".

Рука с пистолетом поднялась на линию выстрела. Не мешкая, он нажал на курок.

На лбу стрелка появилась маленькая аккуратная дырочка. Он открыл рот, как будто от удивления, и упал, откинувшись назад.

– Отличный выстрел, – сказал Ванделер за его спиной.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Рихард.

Стрелок упал на землю и лежал неподвижно. Пистолет он все еще держал в руке. Красный маркер под ним погас – система зафиксировала смерть.

– Вы с ума сошли! Вы его убили! – кричал клиент.

"Такой большой шум от такого маленького человека", – подумал Рихард.

– Вообще-то это он собирался кого-то убить, – заметил Ванделер.

Клиент заметил оружие, и его лицо приняло мраморно-белый оттенок.

– Вы хотите сказать, он собирался убить ... меня?

– Ну не меня же, – сказал Ванделер. – Мы еще полчаса назад не знали, что придем сюда. Значит, и он не мог знать, что встретит нас здесь. Нет, он пришел к вам.

Лицо клиента теперь приняло какой-то зеленый цвет. Два охранника, стоящих за его спиной, тоже находились в состоянии, близком к овощному.

– Нам лучше уйти отсюда, – сказал Ванделер. – На случай, если стрелок был не один. Чем скорее мы отсюда исчезнем, тем лучше.

Рихард теперь уже не очень верил во второго стрелка – они были бы эффективнее, если бы напали сразу. Но вслух он этого не сказал. Напарник работает с клиентом, зачем ему мешать?

– Но мои вещи, – запротестовал клиент.

– Хорошо, подождем, пока их погрузят, – согласился Ванделер. – Если эти вещи стоят дороже, чем ваша жизнь, тогда никаких проблем. Постоим и подождем.

Клиент скорчил такую злобную гримасу, как будто собирался прыгнуть на Ванделера и задушить его голыми руками. Впрочем, скоро он взял себя в руки и спросил:

– Что вы предлагаете?

– Уходим немедленно, – ответил Ванделер. – Я знаю надежное место, там вас никто не найдет. Я поеду с вами и буду показывать дорогу.

Обернувшись к Рихарду, он добавил:

– А ты езжай следом.

– Я возьму с собой охрану, – заявил клиент.

– Как пожелаете, – не стал спорить Ванделер.

Все вместе они направились к лимузину. Рихард оглянулся на стрелка. Он бы дорого дал за возможность подойти к телу и проверить, настоящее ли у него лицо. Но вокруг лежавшего уже начали кучковаться зеваки.

Сморщившись от досады, он быстро юркнул в машину и как можно скорее отчалил.

«Вот засада. Почему бы клиенту не купить себе машину попроще?» – грустно размышлял Рихард.

Белый лимузин гордо рассекал улицу в ста метрах перед ним. На забитой машинами трассе он был заметен издалека, как ледокол посреди узкой реки.

Что поделать, некоторые люди любили и умели выделяться из толпы. И в принципе, с точки зрения патрульного, это было не так уж плохо. Но конкретно сейчас это было чертовски неудобно. Да, в такой машине можно было делать что угодно. Но только не прятаться.

Рихард вздохнул. Что поделать, в их машину эта компания все равно бы не влезла. Не предлагать же клиенту взять такси. У него будет сразу инфаркт, инсульт и маниакальный психоз.

Они двигались по трассе, углубляясь в окраинный район, лежавший на самой границе города. Рихард уже понял, куда Ванделер ведет их – в заброшенные старые кварталы. Там были руины какого-то института, несколько заброшенных заводов, заржавевших и поросших лопухами, и большой массив частных домиков, где до сих пор держали кур и сажали картошку и огурцы. Именно частные домики, со своими правами собственности, были той причиной, которая мешала городской администрации что-то изменить. Частные владения были сильно фрагментированы, каждый курятник имел своего отдельного собственника, и волокита с отчуждением участков грозила столетними судебными процессами, это делало заведомо убыточным все, что можно было построить на освободившемся месте. Вся эта красота располагалась в городской черте, и город не знал, что делать с ней. Поэтому он не делал ничего.

В общем, это место подходило для того, чтобы там прятаться. При необходимости там мог затеряться не только депутат, но и небольшая неприятельская армия. Правда, особой престижностью оно похвастаться никак не могло. Рихард представил себе кислое выражение лица клиента, услышавшего о заброшенных кварталах, и настроение у него сразу улучшилось.

В этот момент, зеленая легковушка, шедшая на несколько мест впереди него, начала смещаться вправо. Очевидно, водителя посетила светлая идея перестроиться в другой ряд. Однако этот маневр несколько застал врасплох водителя фургона, ехавшего в том ряду. Неожиданно затормозив, он перекрыл дорогу легковушке, она ударила его в корму, и ее развернуло поперек двух полос. Водитель черной машины, ехавший следом, честно пытался затормозить, но избежать судьбы уже не мог. Раздался звук смятого железа и разбитых фар.

– Твою ж дивизию, – сказал Рихард в сердцах, глядя, как лимузин, оставшийся по ту сторону аварии, быстро уезжает вдаль.

Конструкция из машин надежно перекрыла две полосы из трех. Машины с трех полос вливались в одну, и было это очень, очень не быстро. Некоторые из них открывали стекла и объясняли авторам инсталляции свои соображения насчет уровня их умственного развития. У Рихарда тоже имелась оценка происходящего, но он благоразумно удержался от ее оглашения.

Моргнув на удаляющийся лимузин, он поставил на нем маркер. Теперь, даже если машина выедет за пределы поля зрения, он будет знать, в каком направлении она находится. Пока что это было все, что он мог сделать.

Кажется, прошло не меньше часа, пока он ждал, когда машины протиснутся в свободную полосу одна за другой. Разумеется, как честный гражданин, он должен был остаться и дать показания, но как патрульный, он был занят более важным делом. Нет, он не боялся полиции. С его электронным паспортом все было в порядке. Любой сканер опознал бы его как настоящий. Сканер ведь обращался к общей базе данных, сравнивая информацию там и тут. Естественно, информация совпадала. Базы ведь находились в ведении Зашитника, и он без проблем вносил туда временные данные, неотличимые от настоящих, а в конце смены удалял их. Но все-таки он патрульный, и несколько разбитых машин – не его забота. У него есть дела поважней.

Дорога перед ним была почти чистой. Рихард гнал машину, стараясь как можно скорее догнать лимузин. Не то, чтобы он боялся за Ванделера. Его напарник способен за себя постоять. Не годится патрульным разлучаться во время смены. Нехорошо это.

Маркер лимузина маячил все так же прямо по курсу. Впрочем, нет – вот он начал смещаться в сторону. Явно машина съехала с главной дороги куда-то на второстепенную. Рихард скорчил гримасу невидимой машине. "Этак, пока я доеду, там уже все закончится", – хмуро подумал он.

Свернув вслед за указателем с магистрали, он поехал по грунтовой неухоженной дороге. Слева находилось озеро, окруженное буйными зарослями, справа – давно заброшенные яблоневые сады.

Вскоре он заметил белый лимузин, стоящий на краю дороги возле водоема. Ванделер стоял, опершись о капот, и курил сигарету. Сквозь тонированные стекла он не видел, что происходило внутри машины. Но, судя по тому, что Ванделер повернулся к ней спиной, ничего интересного там уже происходить не могло.

Рихард остановил машину и вышел навстречу напарнику. Это место ему не нравилось. Заброшенное гнилое озеро, невесть когда чищенное в последний раз. Вотчина комаров и лягушек. Водилась ли здесь рыба, он не знал. По крайней мере, если бы он был рыбой, то не стал бы водиться в подобном месте ни за какие коврижки.

– Тебя только за смертью посылать, – буркнул Ванделер.

– Что я мог сделать? – ответил Рихард. – Три чувака устроили инсталляцию из своих машин посреди дороги. Я же не мог их перепрыгнуть. Вот когда нам выдадут вертолеты...

– Балабол, – вздохнул Ванделер.

Рихард ухмыльнулся и встал рядом с напарником, глядя на затхлую гнилую воду.

– Кто-то сегодня плохо завтракал? – осведомился он.

– Она тяжелая, – ворчливо ответил Ванделер.

– Давай вместе, – сказал Рихард.

Они уперлись в капот вдвоем и столкнули машину. Негромко шурша колесами, она скатилась вниз по склону и погрузилась в озеро. Вода была настолько мутной, что белый лимузин, заехав в нее, практически сразу исчез из виду.

Ванделер выпрямился и удовлетворенно крякнул.

– Вот видишь, – сказал он Рихарду, – я был прав. Это надежное место. Их здесь никто не найдет.

– Напомни мне, чтобы я испугался, когда ты в следующий раз будешь говорить правду, – ответил Рихард.

– Да, пожалуйста, – произнес Ванделер. – Никаких проблем.

Рихард достал сигарету и тоже закурил.

– Вот удивятся рабочие, когда будут проводить здесь работы по благоустройству, – сказал он. – Там, наверное, на дне много чего найти можно.

– Согласно генеральному плану, здесь не будет никаких работ в ближайшие десять лет, – ответил Ванделер.

– Ты читал генеральный план? – удивился Рихард.

– Это мой город, – пожал плечами Ванделер. – Здесь я живу, здесь работаю. Я же должен знать, что к чему.

Рихард покачал головой. Положительно, личность Ванделера находилась за пределами его понимания.

– Ты еще молодой, – назидательным тоном произнес Ванделер. – Тебя всему надо учить.

– Ну конечно, – отозвался Рихард.

Даже когда у него отрастет борода до пояса, он все еще будет молодым для Ванделера. И ему еще нужно будет все объяснять. Этот пункт не вызывал у него ни малейших сомнений.

– Может, теперь ты объяснишь, почему мы не могли просто отдать его им?

– Потому, – ворчливо ответил Ванделер. – Они будут искать его. Приведут в действие всю свою агентуру. Каждая тварь, которая получает от них вторую зарплату, будет рыть копытами землю, пытаясь откопать, куда мы спрятали депутата. А мы будем ходить с блокнотиком и записывать имена тех, кто роет. И так получим всю их сеть.

– Но почему мы не могли просто спрятать его? – спросил Рихард.

– Потому, – отрезал Ванделер. – Никто не знает, насколько глубоко они пустили корни в нашу структуру. Поэтому есть только один способ убедиться, что они не получат того, что хотят.

– Сделать задачу заведомо невыполнимой, – сказал Рихард.

Ванделер кивнул.

– В моей старой конторе это называлось "взболтать агентуру".

Рихард уже знал, что патрульная служба была не первой организацией, в которой Ванделер трудился на благо государства и общества. Знал он и то, что расспрашивать об этом бесполезно. Там все было насмерть засекречено.

– Взболтать агентуру, – повторил Ванделер. – Я однажды видел такое.

– Вы взболтали агентуру противника? – спросил Рихард.

– Нет, – ответил Ванделер. – Они взболтали нашу.

Он съежился, выдыхая сигаретный дым. Сейчас действительно было похоже, что ему триста лет, и он очень устал.

– И как, успешно? – осведомился Рихард.

– Более чем, – сказал Ванделер. – Я остался один из всей группы.

– О, – только и сказал Рихард.

– Да, – кивнул Ванделер. – Уже потом, несколько лет спустя, я узнал, что задание... ну, оно было невыполнимым изначально. Они просто взболтали нас.

– Повезло тебе, что ты остался в живых, – сказал Рихард.

Ванделер покачал головой.

– На самом деле, нет. Когда остается один человек из группы, это всегда подозрительно. Почему все погибли, а ты нет? Я не мог оправдаться, потому что меня ни в чем не обвиняли. Они просто перестали доверять мне. Перевели в форменный клоповник, не давали ничего важного в руки. Заставляли днем и ночью перекладывать бумажки. И при каждом случае напоминали, что мне теперь доверять нельзя. Однажды я не выдержал и ушел в патруль.

– Ты думаешь, они отстали от тебя здесь?

– Нет, конечно, – ответил Ванделер. – Наверняка они все еще приглядывают за мной. Только смыслу в этом немного. Здесь от меня ничего не зависит. Я не принимаю решений, я только исполнитель.

– Ты отличный исполнитель, – сказал Рихард.

– Спасибо на добром слове, – усмехнулся Ванделер. – Но это правда. Я исполняю то, что решили другие, и не привношу в это ничего личного.

– Собственно, как и должен делать идеальный исполнитель, – вставил Рихард.

Ванделер ухмыльнулся. Достав из кармана складную пепельницу, он аккуратно вложил в нее окурок и захлопнул ее. Рихард посмотрел на напарника с уважением. Мало было шансов, что кто-то найдет это место. И еще меньше, что кто-то будет собирать здесь окурки. Но даже эту маленькую вероятность надо было предотвратить. Лица и отпечатки исчезнут в конце смены, а вот ДНК на окурке останется. Маскировать ДНК они пока еще не умеют. Поэтому окурок будет сохранен и выброшен в другом месте, где он не будет значить ничего.

Оглядевшись по сторонам, они сели в машину, и Рихард завел мотор.

– Вот скажи мне, – начал он тоном любопытного ребенка, – почему все не так? Когда я был маленьким, я зачитывался фантастическими книгами про будущий мир. Там у всех были флаеры и бластеры. И я хотел попасть в этот будущий мир, и тоже иметь флаер и бластер. И вот я прожил половину жизни, и попал в будущий мир. Только что-то никаких флаеров и бластеров я не вижу. Многие вещи изменились очень сильно, но некоторые не изменились вообще. Почему так? Где нас обманули?

Ванделер рассмеялся.

– Ты еще спроси, почему не улучшили атомную бомбу, – сказал он напарнику назидательным тоном. – Она уже и так достаточно хороша, чтобы стереть все живое с поверхности планеты. Дальше ее улучшать уже бессмысленно. Не исключено, что прогресс в какой-то степени является управляемым. И те, кто принимает решения, ведут его туда, где он действительно важен. Вот представь себе парня, которого ты застрелил полчаса назад. Представь себе, что у него могли быть флаер и бластер.

Рихард закашлялся.

– Не пугай меня, – сказал он нервно.

– Буду пугать, – отозвался Ванделер. – Надо, чтобы ты понял. То, что сегодня есть у полиции, завтра будет у преступников. Любая вещь, придуманная хорошими парнями для хороших парней, однажды попадет в руки к плохому парню. Это аксиома. И в его руках она будет более эффективна, чем в наших, потому что его не сдерживают ни мораль, ни закон. В отличие от нас.

– И что это значит? – спросил Рихард. – Остановить прогресс?

– Зачем остановить? Придержать. Перенаправить его туда, где он важнее. В те отрасли, которые больше усилят государственную машину, а не криминальную или террористическую шпану. Я признаю, что пистолет, с которым я хожу сегодня, мало чем отличается от того, который был у меня в твоем возрасте. И это заставляет меня чувствовать себя спокойно. То же самое верно для наших противников. Поэтому завтра против тебя выйдет еще один такой парень, и ты будешь знать, что у него нет ни флаера, ни бластера, ни самонаводящихся пуль, ни карманной термоядерной бомбы. Эти открытия еще не открыты, поэтому ты знаешь, что их у него не будет. А перестрелку на старых добрых стволах выиграешь ты. Вот тебе и ответ.

Машина преодолела заброшенную дорогу и выехала назад на магистраль.

– Значит, флаеров и бластеров не будет? – обиженным тоном спросил Рихард.

Ванделер пожал плечами.

– Может, и будут, – сказал он. – Есть версия, что все эти вещи уже изобретены. Но пока что им не дают хода. Придерживают в ожидании того дня, когда мир изменится настолько, что их можно будет открыть, и отдать человечеству, не рискуя создать криминального или террористического монстра с неограниченными возможностями. Однажды этот день наступит. Но боюсь, это будет не при нашей жизни. Не при моей, во всяком случае.

– А таблетки от рака? От СПИДа? От африканской чумы? Они тоже открыты, и лежат в запаснике?

– Не исключено, – ответил Ванделер. – И полагаю, они будут там лежать и дальше. Двадцать лет назад на планете жило восемь миллиардов людей. Сегодня их уже около десяти. Представь, что завтра в каждом магазине появятся таблетки от всего. Сколько населения будет на планете через двадцать лет?

– Не знаю, – признался Рихард. – Я не силен в математике. Мое дело пистолеты и машины. И люди, которые представляют опасность для общества.

– Зато те, кто принимает решения, понимают в математике, – сказал Ванделер. – Поэтому никаких таблеток не будет. Ни завтра, ни послезавтра.

– Но это жестоко, – заметил Рихард.

– А перенаселение не жестоко? – спросил Ванделер. – А голодная смерть? А жизнь в трущобах? Люди проживают свои жизни, не имея возможности что-то изменить. Без образования они не могут найти себе места в технологическом мире. Без денег они не могут получить образование. Они вырастают неграмотными и злыми. Они занимаются преступлениями, потому что больше им нечем заняться. И они не смогут дать образование своим детям, чтобы позволить им занять приличное место в обществе. Их дети вырастут такими же неграмотными и злыми, как они сами. И тоже будут заниматься преступлениями, потому что выбора у них не будет. Это система, в которой нищета и безысходность передаются по наследству, из поколения в поколение. И численность этих людей будет постоянно возрастать, пока они не заполонят собой весь мир. Скажи мне, что это не жестоко.

Рихард ничего не ответил на это. Его глаза были на дороге, а мысли в полной пустоте.

– Вот видишь, – удовлетворенно сказал Ванделер. – Не надо никаких таблеток. Ты поймешь это и сам, когда повзрослеешь.

Рихард вопросительно посмотрел на напарника.

– Ты веришь в бога? – спросил он.

– Конечно, верю, – ответил Ванделер. – В того бога, которому мы с тобой служим – всемогущего, всезнающего бога из машины. Он непогрешим, он знает ответы на все вопросы, и он примет решение, которое будет лучшим. Уверуй в него, уповай на него, возложи на него тяготы и печали свои. И будешь спасен от сомнений, от дурных мыслей, и не будет тебе огорчения. Аминь.

Звякнул коммуникатор, принимая очередной вызов.

Смена подходила к концу. Постепенно с улиц стали исчезать машины и люди. Бестолковое человечество разошлось по своим ячейкам в муравейнике и готовилось отойти ко сну, в преддверии очередного бестолкового дня. Улица впереди была почти пустой, и теперь уже можно было доехать куда угодно без проволочек. Но нужды в этом не было, вызовы поступали все реже.

Они ехали к городу со стороны довольно удаленного пригорода. За спиной у них полыхал ярким пламенем деревянный дачный домик. Его хозяином был бесталанный живописец-неудачник, не снискавший известности ничем, кроме нездорового образа жизни. Очевидно, после очередного излияния он уснул с сигаретой и ненароком сжег себя и весь дом.

По крайней мере, такую версию будет рассматривать следствие.

Художник Рихарду сразу не понравился. Пропитая, прокуренная, побитая молью богема. И картины у него были соответствующие. Он сожалел о каждом мазке краски, потраченном на это искусство. И только с последней картиной было не так. Портрет молодой женщины с каким-то неуловимым выражением лица. Даже Рихард, человек, далекий от искусства, был вынужден признать, что в ней что-то есть. Возможно, никчемному художнику, среди суеты и алкогольного бреда, удалось уловить что-то, какую-то искорку... Возможно, именно эта картина и должна была что-то изменить. Ну то есть, если бы она попала в руки искусствоведов, ценителей...

Увы и ах, вместо этого она попадет в руки пожарной команды, и то в сильно измененном состоянии. Вот так и тщетны все труды человеческие.

Рихард оглянулся на напарника. Ванделер сидел на пассажирском месте и пялился в окно с таким сосредоточенным видом, как будто надеялся увидеть там что-то принципиально новое. Смешной, однако, человек. Рихард ухмыльнулся и перенес внимание обратно на дорогу. Но и там смотреть было особенно не на что. Дорога была пуста.

Он размышлял о том, что люди прошлого не представляли себе того, что будет происходить сегодня. Так же, как они сегодня не представляют того, что будет происходить завтра. Сегодня ему трудно представить, каким образом можно оставить на месте преступления чужую ДНК вместо своей. Но однажды этот способ будет найден. Наука, одарившая человечество различными чудесами, когда-нибудь даст миру и такую возможность. И без сомнения, они, скромные, но героические служители порядка, получат ее первыми. Ну, в крайнем случае, вторыми.

Те, кто жил вчера, тоже ошиблись, пытаясь предсказать, что будет сегодня. Один писатель полагал, что в будущем появится некая спецслужба, которая будет уничтожать книги. Разумеется, в действительности, этого не произошло. Кому они нужны, эти книги? Возиться с ними, сжигать их. Люди просто перестали их читать в какой-то момент. И никакая спецслужба для этого не понадобилась.

Другой автор считал, что война машин протии людей примет какие-то экстремальные формы. Ядерные удары, руины миллионных городов, и армия сверкающих машин, выступающих из клубов огня и дыма, чтобы устранить последних уцелевших представителей человеческой расы. Так эпично, и так далеко от того, что произошло на самом деле. Не было ни одного выстрела, ни одного взрыва. Просто однажды мы проснулись и поняли, что все решения уже принимаются не нами. Миром правят машины. И изменить этого мы уже не можем. Да и не хотим, наверное.

В сущности, мы ведь получили то, чего хотели. Войны прекратились, преступность была снижена до приемлемого уровня – не настолько высокого, чтобы потрясти устои общества, но и не настолько низкого, чтобы распустить полицию за ненадобностью. Это был допустимый уровень преступности. Плюс экономическая стабильность, цены не скачут, промышленность демонстрирует уверенный рост. Люди получают зарплату и приобретают товары по акциям и в кредит. А какой ценой это было достигнуто – кто об этом спросил? Кому до этого есть дело?

Эта война будет проиграна без единого выстрела. Просто лучшие из нас – те, кто способен что-то изменить, – будут тихо и незаметно исчезать. А те, кто остался, будут есть и спать, спать и есть, пока не превратятся в жующее стадо, которое не может изменить ничего. Ни один писатель не представлял себе такой войны. Ни один о ней не напишет.

Впрочем, может быть, что все совсем не так? Что машины не воюют с нами? Они просто заботятся о нас? Окружая нас заботой, как строгая нянька пеленает ребенка, чтобы он не вылез из колыбели. Как птичка, которая укрепляет гнездо, чтобы птенчики не вылезли оттуда. А если им нужно вылезти? А если им нужно летать? Но птичка не понимает этого, и укрепляет гнездо все сильнее. Ее забота неумолима и слепа.

Рихард покосился на Ванделера. Очень тяжело будет разговаривать с ним. Старик тверд и упрям, и в штыки воспринимает все новое. Но с чего-то же нужно начинать. Кому-то же нужно рассказать об этом. А то ему уже начинает казаться, что он единственный человек на планете, который понимает, что происходит. Так можно и с ума сойти.

Внезапно экран моргнул, бегущая строка пропала, и посреди экрана появилась надпись "Нет сигнала".

– Твою ж дивизию, – в сердцах сказал Рихард.

Ванделер обернулся и вопросительно посмотрел на него.

– Линзы барахлят, – объяснил Рихард.

– Это пройдет, – ответил Ванделер. – Неполадки в системе быстро устраняются.

Он продолжал смотреть на Рихарда, пока у того не побежали мурашки по спине.

– У меня что-то на лбу написано? – осведомился Рихард.

– Нет, – ответил Ванделер. – Ничего.

Он отвернулся и опять уткнулся в свое окно.

Рихард вздохнул. Линзы барахлят, и напарник барахлит. Сегодня ничего не идет как надо.

Краем глаза он посмотрел на Ванделера. Тот смотрел в окно, и вид к него был какой-то уставший.

"А ведь старик сдает, – с тревогой подумал Рихард. – Похоже, возраст берет свое".

Теоретически он понимал, что рано или поздно у него появится новый напарник. Но пока он не думал об этом всерьез. Ванделер казался вечным, но, в конце концов, в мире нет ничего вечного.

Рихард поежился. Похоже, что этот день придет. И придет он намного раньше, чем ему, Рихарду, хотелось бы. Он с трудом представлял себе кого-то другого на месте Ванделера. Какого-нибудь желторотого лейтенанта, с головой, битком набитой содержимым далеких от реальности книг. Какого-нибудь капитана с пустыми глазами и отличными результатами по стрельбе, прослужившего в полиции десять лет и не заработавшего ничего, кроме нескольких шрамов и одной благодарственной грамоты на позолоченном картоне. Завтрашний день мог принести кого угодно и что угодно. За этой чертой вероятным становилось все.

Звякнул коммуникатор. Ванделер открыл его и уставился в экран неподвижным взглядом.

– Выруливай к каналам, – сказал он, наконец. – До цели пятнадцать минут. Если доедем за десять, успеем попить кофе.

– О! – отозвался Рихард. – Ты возвращаешь меня к жизни.

И прибавил скорости.

По пустым улицам они вполне успели за десять минут.

После наступления темноты, в этом месте обычно не бывало людей. Репутация у него была неважная, и патрульных это устраивало. Сами они ничего не боялись. С ними ничего не могло случиться. Они сами могли случиться с кем угодно.