Текст книги "Вершины мастерства (СИ)"

Автор книги: Геннадий Свирский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Звякнул коммуникатор. Ванделер открыл его и хмыкнул.

– Кстати о мире. Проспект Мира. Поехали.

– Поехали, – отозвался Рихард. – Кстати, что случилось с тем человеком, который первым придумал программу?

– Не знаю, – ответил Ванделер. – Там все очень засекречено. Я только знаю, что после того, как он ее написал, они уже не могли просто так взять и отпустить его. Мало ли что он там еще напишет...

– Это точно, – засмеялся Рихард.

Они остановились и вышли из машины в том самом месте, где широкий и могучий проспект Мира вливался полноводной рекой в еще более широкую площадь Согласия, посреди которой возвышался циклопический по высоте Монумент Защитников. Рихард прищурился, глядя на памятник против солнца. Впрочем, смотреть было особенно не на что. Четыре абсолютно символические фигуры, держащие на руках земной шар. Памятник четырем неизвестным героям, спасшим мир от ужасов ядерной войны. Во многих городах мира со временем поставили такие памятники. Ну, может, не такие большие.

Когда-то давно, когда Защитника еще не было, людям приходилось жертвовать собой, чтобы спасти мир от безответственных и малоадекватных его улучшателей. И далеко не все из них удостоились памятников. Рихард не сомневался в том, что неизвестных героев было куда больше.

– Кафе "Салют", – сказал Ванделер, вертя головой.

– Я знаю, где это, – похвастался Рихард. – Идем.

Они свернули в подворотню, потом еще в одну, потом еще. Здесь можно было заблудиться с непривычки, но Рихард знал, куда идет. Когда-то давно... впрочем, это неважно. Он знал это кафе.

Разноцветные двери раскрылись, выпуская на улицу лысоватого мужчину в костюме. Линза тут же услужливо подсветила его красным маркером.

– Господин Бентлинг? – осведомился Ванделер.

– Мы знакомы? – хмуро спросил выходящий.

– Пока еще нет, – ответил Ванделер, – но нам определенно стоит познакомиться и обсудить ваши инвестиционные проекты. Я так понимаю, вам опять отказали в финансировании.

– Похоже, у вас добыча информации налажена, – хмыкнул Бентлинг. – Действительно, они отказали, несмотря на все уговоры. Вы не возражаете, если я закурю? Внутри нельзя, а я уже обалдел от этих официальностей.

– Да пожалуйста, – любезно разрешил Ванделер.

Бентлинг зажег сигарету и с наслаждением выпустил облако дыма.

– Я только что чечетку перед ними не сплясал, – сказал он с раздражением. – И все без толку. Инертность и конформизм непобедимы. Никто ничего не хочет знать. Семнадцать процентов наших комплектующих ввозится из-за рубежа. И это сдерживает наш рост. Казалось бы, почему не попробовать производить это здесь? Конечно, мы можем потерять какой-то процент качества, но мы наверстаем это, наращивая темпы производства. Мы можем освободиться от импортной зависимости. Мы можем выйти на новый уровень. Изменить ситуацию на рынке. Попробуйте объяснить это тугодумам из совета директоров. Вот и вы смотрите на меня, как на сумасшедшего. А ведь мы можем это сделать. Или не верите?

– Да нет, – ответил Ванделер, – мы вам полностью верим.

Кафе было таким, каким помнил его Рихард, небольшим и уютным . Разве что официантки были другие, но это и неудивительно, столько лет спустя. Одна из них кивнула новым посетителям, проносясь мимо с полным подносом заказов. В другой части зала шумно заседала молодежная компания достаточно богемного вида. Она полностью поглотила внимание двух официанток.

– Здесь очень мило, – признал Ванделер, устраиваясь в удобном кресле.

– А часы у него были дешевенькие, – заметил Рихард, занимая кресло напротив. – Полиция еще не поверит в версию ограбления.

– Они поверят, – парировал Ванделер. – Они всегда выбирают самый простой ответ из имеющихся.

– Бритва Оккама, да?

– Начитанный, да?

К ним подскочила официантка с блокнотиком.

– Говорят, у вас хорошие булочки с корицей, – сказал Рихард.

– Мы желаем булочек и кофе, – произнес Ванделер. – Мне крепкий черный, а моему коллеге со сливками.

Официантка записала заказ и унеслась, а Рихард проводил ее заинтересованным взглядом.

– Он мог избавить нас от импортной зависимости, – сказал он задумчиво. – Мог изменить структуру рынка.

– Да, конечно, – отозвался Ванделер. – И скупить половину депутатов парламента. Такие люди могут все, чего захотят. Пока не появимся мы.

Заметив недовольное выражение на лице напарника, он добавил:

– Твоя проблема в том, что ты все время пытаешься взять на себя чужие функции. Бремя принятия решений давно уже снято с человеческих плеч. Теперь решения принимают компьютеры, и это хорошо. Компьютер нельзя подкупить, его нельзя запугать, ему нельзя подложить в постель дорогую шлюху. Компьютер не назначит руководить заводом своего племянника. Он изучит всесторонне все обстоятельства, и примет то решение, которого требует ситуация, а не то, которое позволит набить карманы его друзьям и родственникам. Вот почему компьютеры должны принимать решения, а мы должны их исполнять. Мир устроен разумно и справедливо. И чем скорее ты это поймешь, тем легче тебе станет.

– Мне уже стало легче, – сказал Рихард, заметив в дверях двоих людей в форме. Они деловито осматривались и строго расспрашивали официанток. Впрочем, официантки были настолько задерганы, что могли перепутать собственные имена. Вряд ли от их показаний было много проку.

Один из пришельцев шагнул в зал и внимательно осмотрел посетителей. Рихард встретил его взгляд совершенно спокойно – как будто у него в кармане не лежали часы и бумажник мертвого человека. Конечно, он готов был поспорить, что полисмен хорошо запомнил его внешность и черты лица. И что с того? В конце смены это лицо смоют специальным раствором. Запоминай, запоминай.

Полисмены вышли, и официантка принесла, наконец, заказ. Разумеется, она перепутала чашки, и Рихард отдал черный кофе напарнику, а взамен получил свой со сливками.

– Что это у нас за гости были? – между делом поинтересовался Ванделер.

– Полиция, – ответила девушка. – Вроде кого-то ограбили и убили на улице. Вроде даже чуть ли не под нашими дверями.

– Безобразие! – возмутился Ванделер. – Людей уже начали убивать прямо на улице! В мое время такого не было. Куда только смотрит полиция?

Девушка кивнула и унеслась к молодежной компании – там как раз решили, что им не хватает шампанского. Рихард отхлебнул кофе. Он был не настолько хорошим, как несколько лет назад, но все же неплохим.

Запахи и звуки наложились друг на друга и пробудили воспоминание.

– Нам надо поговорить, – сказала Эрика.

Она сидела напротив него в летнем платьице. Лучи солнца, прошедшие через окно, подсветили золотистым светом ее волосы и загорелую кожу плеч. У него перехватило дыхание. Она была прекрасна.

– Нам надо поговорить, – повторила она.

Рихард вздохнул. Сейчас ему опять придется объяснять, что в этом месяце повышения и прибавки к жалованию опять не будет. Собственно, он не очень-то и рассчитывал на них, положа руку на сердце. Но одно дело – то, что ты понимаешь сам, а другое – то, что ты можешь доказать. Этому он научился на службе, но в личной жизни это работало тоже.

Иногда женщины убивали его своей логикой. Они искренне верили, что если ты не директор чего-нибудь, то твое существование вообще лишено смысла. Рихарду нравилось то, что он делал. Эта работа не была похожа на пальму, по которой главное вскарабкаться как можно выше. Главным было другое – то, что ты делаешь важное и нужное дело. И потом, не могут же все быть директорами. Но попробуй объяснить это любимой женщине.

– Солнышко, у меня нет новостей, – сказал он виноватым голосом. – Но я обещаю...

Эрика покачала головой.

– У меня есть новость, – сказала она.

"Неужели?" – подумал Рихард. Осторожно подавшись вперед, он посмотрел на ее живот. Как будто он был не больше, чем обычно. Возможно, на ранних сроках это еще не заметно.

– Нет, – сердито отрезала она. – Другая новость.

Рихард вздохнул. Не поймешь их, этих женщин.

Она помешала сахар в чашке, положила ложечку и уставилась на что-то, глядя мимо кофе, мимо стола, мимо Рихарда и всего окружающего мира.

– Нам надо расстаться, – сказала она.

В первый момент ему показалось, что он ослышался. Потом – что она шутит. Но она не шутила, ее лицо было печальным и строгим.

– Как расстаться? Почему? Мы же любим друг друга... Нам хорошо вместе.

Она грустно улыбнулась, услышав это.

– Нам хорошо вместе, – повторила она, – когда мы встречаемся украдкой два-три раза в месяц. Нам хорошо вместе. И что дальше? Так и будем прятаться, пока нам не стукнет по 50? Я не хочу жить и чувствовать себя так, будто я тебя у кого-то украла. Я хочу свою жизнь, свое счастье. Мне нужен дом, мне нужна семья. Мне нужен муж и ребенок. А ребенку нужен отец. Отец, который будет рядом тогда, когда он нужен, а не раз в месяц, когда случайно никого не убили и не ограбили. А тебе, Рихард, тебе не нужно ничего... Нам было хорошо, я тебе благодарна. Но будущего у нас нет.

Рихард нахмурился.

– Что случилось?

– Хюбнер сделал мне предложение, – сказала она.

Рихард нахмурился еще больше. Это был противник недоступной весовой категории. Хюбнер как раз таки именно был директором чего-то. Рихард точно не знал, чего именно, но, по крайней мере, у него всегда было много денег, у него всегда были самые новые иномарки и самые шикарные женщины. Он всегда получал все, чего хотел. И вот теперь он захотел Эрику.

Скверно.

– Ты же не любишь его, – сказал Рихард поспешно.

– Он меня любит, – ответила Эрика.

– И, по-твоему, этого достаточно?

– По-моему, это лучше, чем ничего, – отозвалась Эрика.

– Ничего – это мы с тобой?

– Ничего, Рихард, это ничего.

Он чувствовал, как почва ускользает из-под ног, и не знал, что делать.

– Послушай, я никогда не скрывал, что у меня сложности. Ты знала это, когда все начиналось. Что я занят, что у меня служба.

– Я знала, – согласилась Эрика. – Но я не знала, насколько это безнадежно. Теперь знаю.

– И что нам теперь делать? – вырвалось у него.

– Будем жить, как обычные люди, – ответила она. – Ходить на работу, сдавать вещи в стирку, платить по счетам и смотреть телевизор по выходным. Все так живут. И мы будем.

– Я не хочу, – сказал Рихард.

– И я не хочу, – отозвалась Эрика. – И никто не хочет, наверное. Но все равно все так живут. Спасибо тебе за то, что у нас было, Рихард. Это была сказка. Но нельзя вечно жить в сказке.

Она положила на стол ключ, встала и пошла к выходу.

Рихард сидел и смотрел – на пустое место напротив себя, на ключ на столе, на кофе, который она так и не выпила. И ему казалось, что все это только снится, и если не взять ключ, то ничего и не произойдет, все останется, как было. А в воздухе еще пахло ее духами, и ее голос до сих пор звучал у него в голове.

Ключа не было. Наверное, потому, что тогда, много лет назад, он все-таки взял его. Ну а что ему было делать? Что бы он изменил? Видимо, как раз это имел в виду Ванделер, когда говорил – «Все произойдет именно так, как должно произойти».

Рихард вздохнул. Интересно, будет ли он таким мудрым и спокойным, как Ванделер, когда доживет до его лет? Скорее всего, нет. Не с его счастьем. Он умрет таким же дураком, как и жил.

Тем не менее, голос действительно звучал у него в голове. Нахмурившись, он повертел головой по сторонам, и быстро обнаружил его источник. Подвыпившая молодежная компания притихла. Темноволосая серьезная девушка читала стихи.

С первого взгляда она не понравилась Рихарду. Со второго она не понравилась ему еще больше. Слишком броская внешность, слишком яркий макияж, слишком вызывающий взгляд. Слишком низко расстегнутая блузка не скрывала слишком рельефной фигуры. Все в ней было слишком, в этой девице.

Рихард нахмурился. Ему не нравилось, когда девушки чрезмерно выпячивают свою женственность. Женщину украшает скромность, так он всегда считал. Здесь же, увы, скромностью не пахло и в помине.

Но если не смотреть на нее, если просто слушать... Неторопливый, уверенный голос неумолимо проникал в сознание и заполнял его полностью.

Мне приснилось, что дождь все сильнее

Барабанит по стеклам

Фонарных ламп,

Что согнувшись, бредет по аллее

Одинокий прохожий,

Промокший в хлам,

Что заглядывал в мутные окна

Старый вяз, изогнувшись

Под тяжестью лет,

Что земля потемнела, размокла,

И готова принять

Мой последний след.

Это было сильнее его. Ночь была здесь. Ночь, в которой пахло жасмином и резедой. Ночь, в которой каждый человек одинок и потерян, и обречен искать что-то непонятное, чему и названия нету. Темная ночь души.

Рихард покосился на напарника. Ванделер тоже смотрел на девушку, но его лицо оставалось совершенно неподвижным. Абсолютно невозможно было понять, чувствует ли он что-то там, внутри себя, или он просто спит с открытыми глазами.

просто падали звезды в огонь костра

просто ветром сорвало последний лист

просто клоун на сцене забыл слова

просто боги зажмурились на момент

и мучительно долго кончался день

просто некуда было уже бежать

просто не за что было вести войну

просто очень хотелось закрыть глаза

просто очень хотелось увидеть сон

сон, как падали звезды в огонь костра

Рихард почувствовал себя обескураженным. Он никогда не считал себя восприимчивым к какому-либо искусству, настолько приземленной была его жизнь. Но вот оказалось, что он восприимчив. В сущности, так ли это плохо? В конце концов, стражи порядка такие же люди, и ничто человеческое им не чуждо.

Кто-то из компании сказал что-то поэтессе. Она смущенно улыбнулась и поправила волосы. В принципе, подумалось Рихарду, не такой уж и вульгарной она была. Если бы умыть ее, да приодеть во что-то поприличнее... то очень даже может быть...

Внезапно линзы моргнули, и на экране появилась надпись "Идет анализ данных".

– О нет, – сказал Рихард. – Только не это.

Ванделер оторвался от созерцания прекрасного и вопросительно воззрился на напарника.

– Не надо было нам сюда приходить. – с горечью сказал Рихард.

Ванделер пренебрежительно фыркнул.

– Произойдет то, что должно произойти, – назидательным тоном произнес он, – и именно таким способом, каким это должно произойти. Тебе станет легче, когда ты это поймешь.

Рихард покачал головой. В этот момент он не был восприимчив к философской мудрости старшего товарища. Ладно, анализ данных – еще не приговор. Может быть, все обойдется.

Компания разразилась подвыпившими криками и аплодисментами. Девушка еще раз смущенно улыбнулась и сказала:

– А это из последнего.

... А безумец смеялся,

И падали стены,

И холодные лики

Взирали бесстрастно,

Как громады строений

В потресканных венах

Оседали на землю

Бесформенной массой,

И в огне ненасытном

Фрагменты-мгновенья,

Перекрестья дорог,

Варианты и шансы,

Непрожитые дни

Исчезали навечно,

Обращаясь в золу...

А безумец смеялся.

Из последнего, повторил про себя Рихард. Из последнего.

Линзы моргнули еще раз, надпись пропала. Маркер девушки зажегся красным.

Во рту стало сухо. Он отхлебнул кофе. Тот уже совсем остыл.

Ванделер задумчиво смотрел на напарника – как механик на устройство, которое никак не заработает как надо.

– Я не знаю, какой в этом смысл, – сказал Рихард.

– И я не знаю, – покладисто согласился Ванделер. – И никто из людей не знает. Мы, люди, можем чего-то не знать. Все знают одни лишь компьютеры, и они не делают ошибок. Нам остается только доверять им.

– Это смешно, – произнес Рихард. – Компьютеры решают за нас, что хорошо, а что плохо? Как могло дойти до этого?

Ванделер пожал плечами.

– Тысячи лет люди правили миром, пока не поставили его на грань уничтожения. Войны, насилие, деструктивные культы. Нам нужен был кто-то, кто явится в сиянии славы и спасет нас от нас самих, и возложит наше бремя на свои плечи. И вот он явился, моргающий лампочками спаситель. Бог из машины. И прошу заметить, это вполне работает. Войны прекратились, продовольствия вдоволь, курсы валют стабильны. Мы снова испытываем чувство защищенности, как в детстве, держась за мамину юбку. Чего же тебе еще надо?

– Я не знаю, чего мне надо, – признался Рихард.

– Тебе надо того же, чего и всем, – ответил Ванделер. – Мира во всем мире и печенек. И ты их получишь, причем практически бесплатно. Компьютеры обеспечивают нас всем необходимым. Все, что от нас требуется – не мешать им.

Поэтесса попрощалась с компанией и направилась к выходу, уверенной походкой относительно трезвой женщины на высоких каблуках.

– Счет, пожалуйста! – обратился Ванделер к пробегающей мимо официантке. Та немедленно унеслась за расчетом.

– Собирайся, нас ждет работа, – сказал Ванделер. В этот момент звякнул коммуникатор, но он даже не стал в него заглядывать. Он и так знал, что там написано.

– Да, конечно, – ответил Рихард. – Сейчас соберусь.

– И выбрось из головы всю ерунду, – жестко велел напарнику Ванделер. – Идем. Она достигла вершин мастерства. Теперь наша очередь.

Он оставил на столе несколько смятых бумажек ("Угощение", подумал Рихард), взял с вешалки шляпу и плащ, и зашагал к выходу, не оглядываясь. Рихард тоже подхватил свой плащ – шляпы он не носил, – и поспешил следом за ним. В дверях он еще раз оглянулся назад.

Кафе было точно таким, каким он его помнил. На какой-то миг ему показалось, что он оставляет за спиной не просто кафе, а всю свою прошлую жизнь. Жизнь, в которой они были молоды и счастливы, и ничего непоправимого еще не случилось.

Он вздохнул и захлопнул дверь.

По стеклу автомобиля опять поползли капли дождя.

– Твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, – авторитетно заявил ему Ванделер. – Человек, который так много думает, никогда не будет жить в мире и покое.

Рихард задумался было над достойным ответом... но как раз в этот момент перед ними открылась большая улица, в которую вливалась их маленькая улочка. Большая улица была заставлена автомобилями разных цветов, блестящими от дождя, стоящими направо и налево, сколько хватало глаз... Это был город пробок, улица пробок и время пробок. Рихард в сердцах сказал непечатное слово.

– Я так и думал, что ты так скажешь, – удовлетворенно отметил Ванделер.

Рихард скорчил гримасу. Спорить с Ванделером было так же продуктивно, как спорить с телевизором. Он пропускал все мимо ушей и продолжал транслировать свое. Поэтому лучше было поискать пути объезда. Но, сколько он ни глядел, вариантов объезда не было. Злая судьба не оставила им ни малейшего шанса. Они застряли.

– Может, за нами пришлют вертолет? – грустно спросил Рихард.

Разумеется, это была всего лишь шутка. Никакой вертолет за патрульными не прилетит. От начала и до конца смены они могут полагаться только на свои силы и возможности. Ни при каком варианте развития событий они не могли рассчитывать ни на какую помощь. Таковы строгие правила.

– Не печалься, – утешающим тоном сказал ему Ванделер. – Наука шагает вперед семимильными шагами. Не исключено, что когда-нибудь у нас будут летающие машины.

– Угу, – отозвался Рихард, – и тогда мы не будем стоять в пробках. Мы будем в них висеть.

Ванделер на это издал резкий фыркающий звук. Рихарду был хорошо знаком этот звук. Он заменял его старшему товарищу нормальный человеческий смех. А также и добрую половину других нормальных человеческих чувств. Оставшуюся же половину заменяло каменное, абсолютно неподвижное выражение лица. Что делать, Ванделер не был эмоциональным человеком.

"Еще неизвестно, каким я буду, когда доживу до его лет", – подумалось Рихарду.

Он вернулся взглядом к дороге, и быстро убедился, что за это время никаких критических изменений не произошло. Автомобили двигались время от времени, проезжая расстояние не больше длины сигаретной пачки. Печальное зрелище.

Над дорогой мерцал маркер. Моргнув на нем, Рихард открыл карту. Управляя движениями глаза, он развернул и приблизил нужный район. Свободные улицы были подсвечены зеленым цветом, забитые – желтым, основательно забитые – оранжевым. Их улица горела ярко-красным. Впрочем, это ему было известно и без карты. Мельком пробежав взглядом по разноцветной паутине, он нашел путь, ведущий по желтым линиям в зеленую зону. Издав торжествующий клич, он захлопнул карту.

Ванделер вопросительно покосился на него.

– Мы выберемся, – пояснил Рихард. – Съезд через два квартала. Мы выберемся отсюда. Разум восторжествует над грубой материей!

– Хорошо, – сухо ответил Ванделер.

– Ты, наверное, хотел сказать – отлично? – переспросил Рихард. – Отлично, дорогой напарник, ты спас нас от голодной и бесславной гибели на забытой богами и людьми улице имени никому не известного генерала... Что ж, будем считать, что ты так и сказал.

Ванделер издал еще какой-то звук, на этот раз более похожий на хрюканье, и отвернулся обратно к окну.

– Ты как никто умеешь поднять настроение, – сказал Рихард.

Вот, наконец, и ожидаемый боковой съезд. Машина пошла резвее, Рихард сразу заметил разницу.

Звякнул коммуникатор. Очевидно, недремлющий бог из машины тоже ее заметил.

Ванделер открыл его и погрузился в чтение.

– Кстати, о продажных женщинах, – сообщил он деловито, – на следующее у нас будет депутат.

– Отлично, – отозвался Рихард.

Когда он только начинал службу, его ужасно возмущало, что среди клиентов почти не попадались те, кто служил машине – и, в частности, депутаты. Это выглядело так, будто люди, являвшиеся частью системы, сами имели от нее иммунитет. Эта вселенская несправедливость жестоко оскорбляла его юношеский максимализм. Повзрослев, он понял свою ошибку. Люди, служившие машине, ценились прежде всего за предсказуемость. Депутаты имели повышенные блага только за то, что голосовали так, как от них требуется. Удивительно ли, что они редко попадали в клиенты. Они просто никому ничем не угрожали.

Иммунитета не было ни у кого. Это он понял очень быстро, и успокоился. Возможно, когда-то существовали люди, стоящие наверху, творцы этой системы. Возможно, они полагали, что создали идеальную машину власти, и считали себя повелителями мира. Но однажды машина перемолола своих создателей. Вот они успели удивиться перед смертью.

Ванделер продолжал читать. Очевидно, там была еще дополнительная информация.

– Что там еще? – спросил Рихард.

– О, тут целый детектив, – ответил Ванделер. – Клиента заказали, за ним идет киллер. Нам надо его опередить.

– А нам обязательно в это влезать? – удивился Рихард. – Пусть бы все шло своим чередом.

– Обязательно, – буркнул Ванделер. – Работа у нас такая.

– Ничего не понял, – признался Рихард. – Ладно, поехали. Сделаем этот мир чище!

Огородами, хитрыми окольными путями, машина продвигалась к месту назначения.

Мысли лезли в голову сами собой. Он размышлял о людях, о добре и зле. Когда-то люди жили в страхе перед богами. Но это не мешало им поступать неправильно. Им казалось, что боги не заметят. Или простят. Или еще как-нибудь, но все обойдется. Положишь медяк в церковную кружку, и тебе все простится. Подлость, предательство, жадность и злоба. Не забыть сходить в храм и заплатить за все. И можно снова делать что хочешь.

Наука объяснила людям, что богов не существует. И люди больше не боялись поступать неправильно. И хотя церковные кружки далеко не опустели полностью, это было уже не то. Радостный новый мир сверкал неоновыми огнями. Нечего бояться. Можно все.

Юмор ситуации заключался в том, что именно наука создала нового бога. Беспристрастного, неподкупного бога из машины. У него не было имен и символов, не было храмов и церковных кружек. Но у него были служители, которые могли выйти из темноты в любой момент. Вот так, детишки. Пока вы спали, мир изменился.

И один ритуал у него был.

"Вы достигли вершин мастерства".

Ему снова вспомнилась девушка-поэтесса. Ее магнетические черные глаза, ее тихий серьезный голос. Ее изломанное тело на асфальте. Он выполнил долг. Он все сделал правильно. Но голос не исчезал. Он был внутри, он продолжал читать, и слова проходили сквозь его сознание и что-то меняли в нем. Внезапно Рихард понял, что теперь это останется навсегда. Голос будет звучать, пока он жив. И ему стало страшно.

Осторожно он покосился на Ванделера. Тот сидел, нахохлившись, и отрешенно глядел в окно. Слышал ли он тоже голоса? Наверное, ведь такая работа. Может быть, как раз сейчас и слышал свое? И сколько их там? Наверняка немало. Он никогда не скажет. А я никогда не спрошу.

"Я схожу с ума", – подумал Рихард.

Машина выехала на заданную улицу.

Рихард остановил авто возле дома. Это был эпический блестящий четырехэтажный особняк. Он спросил себя, сколько времени потребовалось бы ему на возведение такого сооружения, и пришел к неутешительному выводу. На это бы ушла зарплата патрульного не меньше чем за сотню лет безупречной службы. А то и за двести. Поистине увеличенную порцию благ получали служители государства и общества. Впрочем, завидовать он не стал.

У открытых дверей гаража наблюдалось движение. Рабочие в синих комбинезонах грузили в фургон какие-то ящики. Вокруг них скакал крикливый человечек и, срываясь на визг, объяснял им, на каком уровне застряли их умственные способности, и в результате какого биологического процесса они появились на свет. За его спиной безучастно взирали на происходящее два шкафообразных охранника. Еще дальше стоял шикарный белый лимузин.

Крикливый человечек был клиентом. Красный цвет его маркера приятно гармонировал с малиновым цветом пиджака.

– Я буду говорить, – сказал Ванделер, извлекая свое туловище из машины. – Ты смотри по сторонам. Он может нагрянуть в любой момент.

– Отлично, – отозвался Рихард.

В ход пошла тяжелая артиллерия. А мелких убийц и террористов оставили младшему. Ну ладно, он не против.

Повернувшись спиной к гаражу, он начал разглядывать поле предполагаемого боя. Собственно, улица скорее представляла из себя бульвар. За автомобильной колеей располагалась пешеходная дорожка со скамейками по бокам. С обеих сторон ее обрамляли ухоженные газоны, украшенные эпизодическими кустами и деревьями. Дальше находилась обратная автомобильная колея, а на другой стороне улицы виднелись какие-то приземистые строения, окруженные просторным озелененным двором с решетчатым забором. Открыв их маркеры, Рихард выяснил, что одно из них было теннисным клубом, а другое – элитной школой с углубленным изучением языков.

Здесь мог шляться кто угодно, подумалось Рихарду.

Очертания строений терялись за кронами деревьев. Рихард решил, что стрелка на крыше можно не опасаться – далеко, и видимости никакой. Тогда он вернулся взглядом к бульвару. Кусты были невысокими и просвечивали. Деревья имели узкие стволы. За ними убийца спрятаться не мог. Значит, кто-то из тех, кто на бульваре. Он начал рассматривать людей на скамейках.

На ближней скамейке интенсивно обнималась молодая парочка – парень и девушка. Хотя их чувства выглядели вполне натурально, это могла быть и маскировка. У парня была большая сумка, в нее вполне поместилось бы пару стволов. У девушки была сумка поменьше, туда бы больше одного не влезло. А может быть, они работают в паре? Два стрелка всяко надежнее, чем один.

На соседней скамейке сидел парень в дутой желтой куртке и сосредоточенно набирал что-то на мобильном телефоне. Пишет сообщение девушке, подумал Рихард. Или организатору покушения. Рядом с ним стоял рюкзачок, в котором, по здравому размышлению, могло поместиться любое оружие. Да и под объемной курткой можно было спрятать ствол. Пока не сбрасываем его со счетов.

Дальше сидел немолодой мужчина в плаще и шляпе и курил сигарету. У него был старомодный кожаный портфель, из кармана плаща торчала газета. Староват для стрелка, подумал Рихард. Впрочем, не безнадежно. Ванделер тоже довольно искусно создавал иллюзию угловатого неуклюжего пенсионера. Большое количество людей поддалось этой иллюзии. В основном они все уже были мертвы.

Возле следующей скамейки стояла девушка спортивного сложения. Поставив на скамейку большую спортивную сумку, она собрала в хвост свои черные волосы и скрепила их резинкой. Рихард невольно залюбовался ее развитой фигурой. Интересно, каким спортом она занимается? Теннис? Биатлон? Стрельба стоя, стрельба лежа? Сумка у нее была объемной, туда могло поместиться что угодно. Помада, пистолет, косметичка и пару гантель. Ничего нельзя знать наверняка.

"Пока что это лучшая кандидатура", – подумал Рихард.

По дорожке между скамейками шла высокая женщина в плаще, толкая перед собой детскую коляску. Она двигалась спокойно, в коляску не заглядывала. Вероятно, ребенок крепко спал. Или там вообще не было ребенка. А была, допустим, пара короткоствольных автоматов. Сейчас она выйдет на удобную позицию, и всем станет весело.

Навстречу ей ковыляла тетка, волоча на поводке печального фокстерьера. Собака то и дело порывалась что-то понюхать или посмотреть, но тетка сердито дергала ее за поводок, и печальный фокстерьер покорно трусил вслед за хозяйкой, сделавшись по ходу действия еще печальнее.

"Вот кого я пристрелил бы с радостью, – подумал Рихард, глядя на тетку. – А нельзя. Злоупотреблять служебным положением не положено".

Тетка была абсолютно не похожа на стрелка. Если только они не научились тоже делать фальшивые лица. А может быть, у собаки клыки смазаны специальным ядом? Рихард представил себе, как фокстерьер скачет вокруг клиента, пытаясь достать до горла, и не удержался от смешка. Впрочем, кроме смеха, недавно он слышал, что депутаты собрались внести фокстерьеров в список опасных пород. Воистину, эти люди напрасно получали свои блага.

"Вот так, малыш, – подумал Рихард. – Ты опасная собака. Покажи им всем!"

Фокстерьер, однако, не собирался ничего показывать. Он бежал за хозяйкой и являл миру само смирение.

Рихард нахмурился. Подозреваемых было слишком много. Разумеется, он мог открыть и прочитать досье любого из них. Но, во-первых, в досье у человека вряд ли написано, что он наемный убийца. А во-вторых, читая досье одного из них, он выпускал из виду остальных. Этого делать было нельзя.

Вот так. Несмотря на все чудеса науки и техники, иногда приходилось полагаться на старую добрую интуицию.

За его спиной послышался крик. Осторожно, одним глазком, он оглянулся посмотреть, что там происходит.

Клиент как раз устраивал Ванделеру истерику.

– Они не посмеют! – кричал он.

– Они уже посмели, – невозмутимо отвечал Ванделер. – Заказ на ваше имя уже сделан. По нашей информации, он должен быть исполнен сегодня.

– Откуда у вас такая информация? – требовательно спросил клиент тоном человека, который привык, что все его приказы исполняются немедленно.

На Ванделера эта магия не подействовала.

– Мы не раскрываем своих источников, – отрезал он.

Клиент от этого позеленел и пришел в замешательство.

– Кто вы вообще такой? – спросил он.

– Мы представляем государство, – авторитетно заявил Ванделер. – И мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы вас застрелили во время нашего дежурства. Давайте куда-нибудь уйдем отсюда.