Текст книги "Загадочный Волжский"

Автор книги: Геннадий Белимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

К сожалению, немалым числом людей с «правильным» рамочным мышлением, в том числе и в среде научной, такие простые истины очень трудно воспринимаются. Они не пробиваются сквозь заслоны стереотипов и материалистических предрассудков. И хотя это во все времена нелегко было делать, но все же как–то надо пробуждать сознание, надо расширять горизонты знаний. Не с руки человечеству, заявившему себя «венцом Природы», вечно плестись по однажды проложенной колее трехмерного восприятия мира.

Нечисть является после полуночи

В Соединенных Штатах с непонятным энтузиазмом, но, как правило, шумно и весело отмечают особый день в году – Хэллоуин. Люди надевают маски сказочных существ, наряжаются в ведьм и вампиров, вырезают из тыквы черепа с подсветкой, пугают и разыгрывают друг друга… Повсюду чуть ли не на всю ночь устраиваются вечеринки и карнавалы.

У нас в России нет такого же, особого дня, за исключением, может, языческого праздника Ивана Купала, но некая таинственная ночь перед Праздником Всех Святых, который отмечается исстари 1 ноября, все же случается. Недавно мне поведали о такой ночи, след которой остался в памяти рассказчика надолго. Собеседником был волжанин В. И. Евдокимов, мастер спорта по туризму, опытный путешественник, заодно и весьма удачливый рыбак и охотник. Волго – Ахтубинская пойма для него – что дом родной, знает, исхаживал многие сокровенные закоулки этого заповедного озерно–лесного чуда.

– Это был конец октября, – вспоминал Виктор Иванович. – Год, наверное, 1989‑й. Перед наступлением заморозков хотелось порыбачить, грибов поискать – словом, сговорились с моим другом Колей Чубенко и в пятницу подались на ерик Суходол – там у нас местечко имелось рыбное. А поскольку Николай был во вторую смену, то выехали из Волжского последним автобусом на Среднюю Ахтубу, около двенадцати ночи.

Они перешли Ахтубинский мост и свернули влево по дороге на поселок Куйбышев. Около первых домов заметили скопление машин, милицейские УАЗики. Интересоваться не стали – не наше, мол, дело. Асфальта тогда еще не было, шли по проселку, срезая кое–где дорогу знакомыми тропами. Вдруг от тополей, что растут там вдоль дороги и по сей день, раздался приглушенный свист с явным подтекстом: дескать, куда идете?

– Мы шагаем, не обращаем внимания. Оба нагружены – в рюкзаках лодка резиновая, снасти. Некогда балясы разводить, да и ночь же, темно, луна не взошла. А свист повторяется. От милиции, что ли, прячутся?

Но главное, этакое посвистывание не отставало, словно человек ходко поспешал за ними, но сбоку, за деревьями.

– Я оглядываюсь: «Чего надо?» – шумлю. В ответ молчок… А потом нам вслед свист – типа, э-эх, не получилось. Вроде с сожалением. Ладно, вышли на тропу, срезая дорогу. И тут Коля мне: «Глянь!» Поднимаю голову, а впереди силуэт мужчины среднего роста, и расстояние до него небольшое, ну, метров тридцать. Но он какой–то… будто полупрозрачный. И тоже двигается вперед, не приближаясь и не удаляясь. Вполне различимый… Мы даже в какой–то момент побежали, пытаясь догнать незнакомца.

Там тропа упиралась в канаву, промытую когда–то весенними водами, но еще до нее, Виктор вспомнил прием, который каждый спортсмен знает: стоит человеку обернуться, его непременно поведет чуть в левую сторону – так устроен наш вестибулярный аппарат. Виктор крикнул: «Стой! Стрелять буду!» – хотя ружей у них не было. И «человек» качнулся влево! Он явно понимал речь и среагировал, как нормальное существо.

– Что интересно – страха у нас не было. Может, это и сыграло свою роль, – рассуждал Виктор Иванович. – Не исключено, что от нас ждали каких–то эмоций, испуга…

В это время «призрак» стал спускаться в канаву, и когда рыбаки подбежали к ней, существо расплылось в низине, наподобие тумана. Тут уж мужики слегка задумались: явные непонятки происходили. Но идти–то надо. Тут и луна вышла, осветила пашню, дорогу, луговину слева, на которой сорная трава, колючки разные росли привольно. И по этой непроходимой траве вдруг идет к дороге мужичок небольшого роста. Одет странно – в армяке, какая–то шапка на нем старомодная, в руках зембель – такими уж никто не пользуется.

– Ну, елки зеленые! – думаю. Шастают по ночи кто ни попадя. Как в городе… – продолжает Виктор. – Мы с Колей даже остановились, чтобы не столкнуться с ним. А мужичок выходит на дорогу около нас на расстоянии вытянутой руки. Я разглядел его: бороденка, треух, из–под него пряди волос. И ноль внимания на нас! Коля даже, смотрю, руку на нож, что на поясе, положил. А тот нас в упор не видит! Но главное, перешел дорогу и по пашне, как по глади, шурует в сторону Кочетков. Там К-700 вспахал такие отвалы, что под ружьем нас заставь, мы не пойдем, – а этому хоть бы что!.. «Видел?» – спрашиваю Колю. «А то!.. – отвечает. – Хотел поздоровкаться, да вовремя остановился…»

Идут дальше, полдороги еще не прошли до Суходола. Уже в лес заходить, и тут на них по дороге несется табун лошадей. Такой топот… Откуда их столько да еще ночью?! Массой идут…

– А там слева понижение большое, круглое, как блюдо, наподобие амфитеатра, – вспоминает рассказчик. – Я еще подумал, надо за деревья встать, сметут же… А никого нет! Никаких лошадей, только топот, и они по этой поляне, как по кругу несутся. Звук есть, а лошадей не видно. «Давай, перекурим», – говорю Николаю. Сбросили рюкзаки, закурили. Топот продолжается, а потом тише, тише, и угас, будто звук на нет убавили. И тут же этот свист – мол, ну как вам? Я вслух: «Ну и че дальше?» Мы, дескать, по делу идем, а тут сцены какие–то… В общем, с юмором отнеслись к происходящему.

На берегу перед ериком у наших рыбачков место с кострищем оборудовано, рядом со старым дубом. Всегда там располагались. И вот уже на подходе смотрят, а там огромный костер горит, пламя метров на двадцать, искры вырываются… Компания, что ли, расположилась? Не иначе пьяные или дураки, раз столько дров переводят. С такими опасно связываться, на пулю можно нарваться… Пошли к костру, разделившись, с двух сторон, тихо.

– Там сухая промоина, и я туда спустился, а уже выбираться… Нет костра! Только что был – и нет. Не могли же так быстро затушить?! Дым бы до небес стоял… Подходим с Колей с разных сторон – никакого огня, даже искр нет, наши же старые головешки лежат. «Ты видел огонь?» «Конечно!» – отвечает. Ничего не поймем…

Усталые мужики немного покемарили, и на рассвете занялись делами: Коля готовил завтрак, а Виктор надел гидрокостюм и ходил со спиннингом по берегу. Щучек с десяток взял, когда блесна зацепилась. Подошел – чья–то верша, рыба в ней. Отцепил блесну и дальше пошел. Снова зацеп, и снова верша. Возится с блесной, а с берега голос: «А рыбу–то почто не берешь?» Глядь – старичок невысокий стоит за кустами ивы. «Свое не отдадим, а чужого не берем, сам наловлю», – говорит Евдокимов. Познакомились – старик оказался из поселка Кочетково. На велосипеде приехал. Виктор помог ему верши опростать и снова закинул – тому даже лезть в воду не пришлось, да и холодно же без бродней.

За чаем разговорились. Волжане намекнули на очень странную ночь – мол, творилась какая–то чертовщина. Дедок неожиданно оживился: «Дак сегодня день–то какой, знаете?..» «И какой же?» «Всякая нечисть ночью вылезает… 31 октября, аккурат перед Праздником Всех Святых они и являются, чтобы страхом людским подпитаться. Со мной был случай…»

И он рассказал о такой же ночи, но давно, наверное, лет около шестьдесяти назад.

– Я был еще парнишкой, и у меня тут в хуторке была дивчина. Сидим ночью у плетня на лавочке, а холодно уже, и она говорит – пойду, мол, тулуп надену. Я свернул козью ножку, закурил. Слышу, она садится рядом, я рукой приобнял ее и еще подумал: «А чего ж она тулуп наизнанку надела?» – курчавая шерсть под ладонью. Глянул… а это не она! Кто–то крупный, куда выше меня, морда в волосьях, и будто бы даже рога увидел или уши такие заостренные… Меня паралич от страха разбил. А это чудище берет из моего рта цигарку и затягивается. Да так, что у него чуть ли ни из ушей дым, и она наполовину истлела. А потом дунул на меня дыминой и снова в мой раззявленный рот цигарку сунул. Ну тут я, честно скажу… обделался… Потекло с меня. А тот как захохочет и через плетень одним махом шарах! – а потом по огороду – бум, бум, бум, прыжками, с утробным хохотом. Вернулась зазноба, а мне, понятно, не до шашней, под каким–то предлогом убег. И больше туда ни ногой… От хутора только вон те старые яблони остались да конопля на базу… А день–то я четко запомнил – нечистые тогда бедокурят.

А еще был случай…

Приключения в пойме, оказывается, случались со многими волжанами, стоит только завести о том разговор. Через пару дней после нашей встречи с Евдокимовым Виктор снова звонит: «Геныч, зайди, я еще несколько случаев припомнил – может, пригодятся тебе…»

Дома застал его во всеоружии: карта поймы на столе, несколько блокнотов «Записная книжка рыбака и охотника» – издаются такие, и Виктор взял за привычку заполнять их сведениями о своих поездках на рыбалку или охоту. Открывает один такой блокнотик на закладке, зачитывает: «5–6 ноября 2005 г. С Сергеем Ивановичем и Борисом рыбачили на Каршевитом. Лагерь чуть выше постоянного места. Восточный ветер, туман, даже снежок срывается. С Борисом вышли на Волгу, поднялись против течения к первому белому бакену. Борис взял две малявки, у меня поклевок нет, в 19 часов решили возвращаться в лагерь…»

– Вот гляди место на карте, – показывает он схему. – Наш лагерь на той стороне протоки, а вот фарватер Волги. Здесь узкое место, но течение сильное. Мы обычно пересекаем широкую протоку, поднимаемся вверх по течению Волги и где–то у бакенов бросаем якорь своих надувных лодок. Возвращаемся по течению, потом сворачиваем в протоку, но надо взять на лодке немного вверх вдоль берега, чтобы потом течением тебя легко прибило к левому берегу. Я почему тебе так подробно объясняю – потому что все вроде просто, и мы не раз в этом месте рыбалили и проделывали эти маневры не раз.

Но в тот вечер повернулось иначе. В ноябре семь вечера – это уже полная темень, к тому же опустился туман, и видимость была на пару десятков метров, не больше. Борис Иванович Шембель, волжанин, годами за пятьдесят, греб первым, Виктор за ним.

– Смотрю, Борис увлекся – идет вдоль берега дальше, чем надо, – вспоминает Евдокимов. – Уже надо сворачивать на течение и грести к другому берегу, а он все куда–то мористее забирает. Я кричу «Боря, Боря! Сворачивай!» – а он не слышит. И это первая странность – не слышим криков друг друга. Вторая странность… А течения–то нет! Там вода прямо–таки свистит, а тут… идем в тихой воде, слева на берегу какие–то камыши, осока высоченная… Дак не было этого! Там берег крутой, водой его подмывает… Но самое удивительное – непонятная коса обозначилась. С километр длиной. Откуда?..

Виктор снова зачитывает запись из книжки: «В густющем тумане зашли в какие–то затоны и мели, я промочил ноги, никак не могли выйти оттуда». Промочил, потому что пришлось не раз перетаскивать лодку через странные мели и косы, пытаясь выйти на течение. Бахилы давали течь, шерстяные носки намокли, но было не до этого. Оба ничего не понимали, раза три возвращались к началу протоки и не узнавали место: ну не было там никаких камышей и не было такой стоячей воды, что даже затхлостью несло от нее.

– Я о чем–то смутно стал догадываться, – продолжал Виктор. – Мы уже не один час блуждали по затонам, туда–сюда гребем – но место–то другое! Борису не говорю о догадке, чтобы панику не создавать, а сам вижу – мы как будто в другом районе. Или в другом времени… – вот так–то…

Про «другое время» Евдокимов стал догадываться уже на пятый час блужданий. Дело в том, что свой лагерь они поставили на опушке старого леса. Там деревья высоченные, им, может по сотне лет. У рощицы кто–то турбазу затеял строить… А леса того нет!

– По уровню горизонта мне видно, что лесок там, дай бог, пятнадцатилетний, деревья небольшие, – делился соображениями Евдокимов, – а где же старый? Может, мы не в наше время попали? В то, когда только начинало промывать протоку?.. Ну, дела–аа…

Вдруг оба рыбака увидели через туман яркий свет на берегу, вдоль которого они маневрировали. Борис Иванович предположил, что там чей–то дом – давай, дескать, пойдем туда, а лодки оставим. Но Виктор не одобрил затею.

– Во–первых, я прекрасно знал, что на острове нет никаких домов, – рассказывал он. – Во–вторых, мы стояли около уреза воды, внизу, а свет виднелся под углом, то есть он висел в воздухе или на вышке! Но ни вышек, ни дома там нет. И слишком яркий для обычного фонаря, словно галогеновый. Лезть на высокий берег… – извозюкаемся в глине, как свиньи!.. «Боря, от воды – ни шагу, – командую, – нам надо искать течение!» – И снова садимся по лодкам.

Шел уже девятый час их блуждания по непонятным местам. Но после света на берегу и после его исчезновения, что–то сдвинулось в поиске. Виктор вдруг почувствовал течение, неширокую полосу, чуть пошире его лодки. Кричит Борису: «Нашел течение! Греби ко мне!» Но тот, видно, устал, не реагировал на зов. Пришлось возвращаться к его лодке. Опять вышел на течение, стал по нему выгребать к Волге. Весь мокрый, в лодке вода хлюпает… «Ты вышел на струю?» – кричу Борису в темень. «Да, я на струе» – слышу в ответ.

В общем, Виктор увидел свет фонаря и точно выгреб к их лагерю. По берегу ходил с фонарем Сергей Иванович Гогенко, их третий компаньон по рыбалке. Было 4 часа утра… Девять часов ушли на блуждания по непонятным затонам и стоячей воде! А проплыть надо было не больше 10–15 минут… Сергей Иванович рассказал, что выгнал на высокий берег свою машину, включил фары, сигналил клаксоном, ходил по берегу и кричал мужиков, заменил подсевший комплект батареек в фонаре… И все без толку!.. Он не знал, что и думать про друзей…

Борис пришел через час. Плохо ориентируясь, он проскочил по Волге лишку, а потом возвращался вверх по течению по берегу, волоча лодку на бичеве. Костер, разведенный Сергеем Ивановичем, дал возможности подсушиться, хотя, конечно, шерстяные носки не просохли. Спать уже не ложились.

Последняя запись в записной книжке Евдокимова гласила: «Я утром сходил опять к белому бакену, взял несколько штук лещей и вернулся. Ноги мокрые. Собрались, уехали домой. Туман, ветер…»

– Вы же могли не вернуться в свое время! – предположил я.

– Да бог его знает… – согласился Виктор. – Потом прикидывали, что это могло быть, – получается, нас занесло лет на 60–70 назад. Это я сужу по деревьям, что стояли на месте нынешней рощи и по той заливной воде, где мы блуждали. Плотины ГЭС тогда еще не было. Это потом река промыла широкую промоину. На старой карте видел это место – да, заливчики, осока, озерца… – точь–в–точь, как мы встречали, плутая в темени. Эту ночь я вряд ли забуду…

Конечно, он еще раз прошел протоку до бакенов – не обнаружил ничего похожего на ночные видения. Да-а, бывают чудеса в пойме, расскажи кому – не поверят…

Рассказ бывалого рыбака подсказал мне еще один адресок человека, к кому следовало бы обратиться, – к волжскому писателю Семену Николаевичу Колотилову: уж он–то рыбак из рыбаков, несколько своих книг посвятил этой людской страсти. Созвонились: «Были с вами необычные случаи в пойме?» – спрашиваю. «А как же, – отвечает, – бывали… Когда ангел–хранитель спасал, когда своя смекалка выручала… Но один случай вообще никакого объяснения не нашел, до сих пор не знаю, что это было».

Произошло невероятное весной 1970 года, числа 10–12 мая. Семен Николаевич, в ту пору 40-летний мужчина в полном соку, статный и мощный, приехал на велосипеде на Курганиху, в окрестностях Ленинска, где он тогда жил, – половить судаков. Рыбачит себе и слышит в стороне в разлившейся воде звуки – буль–буль, будто стадо коров плещется. Оглянется – нет никого, ни коров, ни пастуха. А шум идет… В какой–то момент не выдержал, пошел посмотреть, что там плещется. И изумился увиденному…

– Представляешь, Геннадий Степанович, вся заливная поляна кишела сазанами. Огромными! – вспоминал увиденную картину рассказчик. – То ли отступившая вода их отрезала, то ли в теплой резвились, но только спины мелькали, и трава вокруг ходуном. Ну, меня азарт взял. Был в броднях, зашел – мне по колено. Пробую ловить руками – ни в какую, уходят от меня. Тогда своему напарнику Ваське кричу: садись на велик и ко мне домой, тащи две сандоли – две остроги то есть. В Ленинске их сандолями кличут. Васька шеметом туда–обратно, привез остроги, но сам в воду не полез – без сапог был, а вода весенняя…

Словом, набил Семен Николаевич семь штук сазанов килограммов по пять–шесть каждый, а чтобы не бились, надрезал им позвоночник ножом. Они были живыми, но не колотились так. Снял ремень и приспособил его вместо кукана. А дальше случилось странное, Семена тогда даже мороз по коже прошил. Тут я буду записывать с диктофона все подробно.

– Я повернулся на какой–то шум и увидел… Прямо на меня идет водяной вал, но необычный. Он – как бочка! Длина с метр, толщиной больше полуметра, и несется так, что впереди него волна. Что такое? Впервые такое вижу!.. Водяной вал прет на меня, что–то темное внутри, ничего разобрать не могу. Думаю лихорадочно: «Атакует, значит, не боится…» Я успел сделать несколько шагов и встал за дерево в воде, обнял его, прижался… А этот вал – то ли рыба огромная, то ли еще что – делает один круг по воде около дерева, потом еще круг… Булькает все, шум стоит. Я прижался к дереву – боюсь! Натурально испугался… И потом это чудище ушло, откуда появилось. Я один это видел, Ваське то место недоступно для глаз было. И это осталось для меня тайной на всю жизнь, нигде я в своих рассказах и очерках об этом не написал. Ну просто не было никакого объяснения произошедшему… Только страх это вызвало сильный, до сих пор жутковато вспоминать.

– Уж не водяной ли вас пуганул?.. – предположил я.

– Да бог знает, может, и водяной… По крайней мере, другого ничего предположить не могу. В селах про водяных и лесных кикимор гутарят всякое… Будто бы есть они, молва не зря о том идет. Чем–то я разозлил водяного, так, стало быть?..

Семену Николаевичу, понадобилось сделать три рейса на велосипеде, чтобы отвезти домой в Ленинск всех наловленных сазанов. Через десяток лет он получил от Волжского трубного завода квартиру в Волжском, и с тех пор – волжанин, любит город так же, как и малую свою родину на Урале.

Рассказал я случай с Колотиловым родственнику, Георгию Гриценко – уж он–то рыбак заядлый. Чем объяснит ту жуть?

– Э-эх, не надо было ему туда соваться… – вздохнул Жора. – Сазаны устроили брачные игры в теплой воде на мелком месте. Нерестились, стало быть… А он влез в это дело. Да еще позвоночник рыбам резал… Водяной рассердился… Рыбу и без того изводят, а тут и нереститься не дают…

И он тут же поведал об одном случае, которому он с друзьями не нашли объяснения.

– Это было на озерке за поселком Крупский, – стал рисовать Жора схему. – Мы приехали порыбачить в конце сентября, год, наверное, 1979‑й. Приехали на «Москвиче» Василия Яцука – Середин Вася и я. Володя Громов был на «Яве» с коляской. Стали на берегу ерика, рыбачим. А неподалеку есть озерцо, и раки там водились. Когда стемнело, втроем поехали на мотоцикле на озеро за раками. Поставили «Яву» на берегу, накачали лодку. Двое в лодке: один гребет, другой светит фонарем и действует раколовкой. Третий с фонарем идет берегом. Ну, обошли все озеро, раков с ведерко набрали – нормально. Хватились мотоцикла, а его нет! Да где же!? Ищем–ищем, обошли раза три все озеро. Я неплохо ориентируюсь, знаю, что вот тут на берегу его оставляли… Вовка уже грешит на то, что увел мотоцикл по–тихому какой–то лихоманец, а я спорю, не верю – одни мы были у озера.

Так рыбаки ходили, лазили вокруг озера, светили фонарями почти всю ночь. Пошел мутный рассвет, пятый час…

– И будто морок спал с глаз! – удивляется произошедшему даже сейчас, спустя почти тридцать лет, Жора. – Так вот же он, мотоцикл, стоит!.. А мы почти рядом. Выходит, всю ночь около него крутились, а увидеть что–то мешало.

– И как ты это объясняешь? – интересуюсь.

– Да как… Шутил с нами кто–то из лесных обитателей – может, леший, может, черт…

– Вы что, браконьерили?

– Да нет… Сети не ставили, раколовка не в запрете… Не знаю, чем это вызвано. Может, шутил кто–то над нами таким образом?

Вернулись к лагерю с рассветом, а там Вася Середин места не находит: «Куда вы пропали? – ругается. – Всякое передумал… Эх, мужики, испортили всю рыбалку…»

Восемь или девять часов ушло на поиски того, что вовсе и не терялось. Кто–то «водил» мужиков и, наверное, радовался своей затее…

Вот и думай, какие сюрпризы может еще устроить пойма и потаенные места в ней. Интересная картина получается, если не отмахиваться от фактов.