Текст книги "Уран для Хусейна"

Автор книги: Геннадий Паркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Часть третья

С высоты двадцать второго этажа открывался изумительный вид. Яркое апрельское солнце наполнило кристальный воздух удивительным теплом близкого лета, Минск словно окунулся в бассейн, выложенный золотыми плитами, и превратился вдруг в благополучную столицу нормального европейского государства, принарядившуюся к какому-то празднику.

Может быть, кто-то из западных бизнесменов или туристов, заполнивших в обеденное время ресторан под самой крышей отеля «Беларусь», считал, что так оно и есть, однако Валентин Петрович Черепцов, прекрасно информированный о положении дел в республике, все видел в несколько ином ракурсе. Воздух чист и прозрачен, значит, заводы стоят или работают не в полную силу, транспорт парализован дороговизной энергоносителей. Улицы сверкают чистотой, так ведь окурок теперь не каждый мужик выбросит. Бумажки не валяются, так она и стоит, бумага-то. Газету не каждый купить способен. Даже толпы минчан на центральных улицах только с высоты птичьего полета напоминают веселый праздничный люд, жаждущий развлечений. Безработица, безумные цены, задержки с выплатами пенсий и пособий – вот и мечутся горожане в поисках продуктов подешевле или хоть какого-то заработка. Лица-то совсем не праздничные, скорее пасмурные, несмотря на воистину прекрасный погожий день.

Валентин Петрович общих с народом тягот не испытывал, но тоже был хмур и сосредоточен. Как и трое его сотрудников, крепких ребят суровой наружности, специально приехавших из Москвы по приглашению полковника.

Услуги приезжих стоили недешево. Но цену оправдывали – все они были профессионалами своего дела, а самому заниматься этой проблемой Валентину Петровичу как офицеру республиканского КГБ было не с руки. Собственную же группу, коллег залечивавшего раны и переломы Севы, Черепцов задействовать в предстоящей операции не спешил, отдав предпочтение специалистам со стороны.

Все началось с Севиной самодеятельности. Учуявший некую странность в заурядном с виду хулиганском нападении на подчиненного, подполковник провел расследование и был приятно удивлен. Оказывается, один из нападавших представился свидетелю его, Черепцова, именем и званием, а подполковник отлично помнил, при каких обстоятельствах лишился удостоверения. Доложив руководству, что хулиганов установить не удалось, он занялся делом лично. В неделю расколол потерпевшего мордоворота, узнал о Бэбике, понял, что судьба предоставила прекрасную возможность улучшить собственное финансовое положение. Спустя еще неделю Валентин Петрович знал почти все. О дедушке, ухитрившемся помереть не на тюремных нарах – с учетом нанесенного плановой экономике СССР ущерба, – а в собственной постели, и о непутевом внуке. Пьяница Мишка тоже не остался без внимания. Кроме того, люди Черепцова отыскали в Сочи дипломата Казика, третью неделю бюллетенившего в злачных местах черноморской жемчужины, и доставили перепуганного курортника в Минск, где Валентин Петрович выжал из того все до капельки.

До поры полковник никого из фигурантов не трогал, полагая, что в деле слишком много неясностей и торопиться не резон. Установил наблюдение, за квартирой и дачей Будиловского, «пристегнул» двоих топтунов к Мишке. К счастью для Сэта с Зубом, произошло это через день после изъятия у Бэбика остатков сокровищ, поэтому на их след гэбэшники не вышли. Бэбик преспокойно сидел на даче, изредка наведываясь в Минск за продуктами, а Мишка жил исключительно по законам Кир-Буха, наводя на наружное наблюдение ужас феноменальным количеством выпитого за день спиртного и вызывая у не пьющих на работе топтунов черную зависть своим вечно пьяным видом. К удивлению Черепцова, никакого присутствия Севиных обидчиков не наблюдалось, и он решил форсировать события. Три исполнителя – все бывшие офицеры спецназа, – сейчас специализировавшиеся именно на таких вот щекотливых заказах, должны были вытрясти из Бэбика дедушкины богатства и внести ясность – кто же разгуливает по городу с черепцовским удостоверением в кармане. Христианское всепрощение Валентину Петровичу не импонировало, сказывалась многолетняя привычка расставлять все по своим местам. И приобретенная склонность считать себя чуть ли не Богом – око за око и каждому аз воздам.

Угостив приезжих великолепным обедом, Черепцов предложил прогуляться по набережной Свислочи, где и ознакомил их с заданием. Тут же вручил собранные на Мишку и Бэбика досье, фотороботы Зуба и Сэта, ключи от «девятки» и поинтересовался:

– Вопросы?

– Вопрос один, – отозвался Стас, бывший у москвичей за старшего. – Оплата… Вы тариф знаете, тридцать процентов от стоимости изъятых ценностей.

– И двести баксов в день, если изымать будет нечего, – продолжил Гном, самый низкорослый из налетчиков. Черепцову они так и представились – Стас, Гном и Веня. То ли клички, то ли рабочие псевдонимы. Документы в отеле, разумеется, предъявили, но вряд ли подлинные. Впрочем, Черепцова это не интересовало. Главное, чтобы с делом справились.

– Кроме текущих расходов, – добавил Веня, провожая взглядом стройную девчонку в умопомрачительно короткой юбке, – отель и все такое оплачиваете вы.

Валентин Петрович перехватил Венин взгляд и рассмеялся:

– Согласен, за исключением лекарства от гонореи, оплачу все счета. Когда приступаете?

– Уже, – Стас сплюнул в реку и посмотрел Черепцову в глаза, – и как условились… Ваша крыша – наша работа.

Крохотное кафе на Комсомольской улице неподалеку от стадиона «Динамо» не пустовало, хотя цены здесь не кусались даже – разили наповал. Тех, кто жил на так называемую среднестатистическую зарплату.

Заполнившие небольшой зал посетители, как говорят в Америке, из денег не выскочили, рубли-доллары от получки до аванса не растягивали, потому и чувствовали себя достаточно независимо.

В основном здесь собирались молодые спортивные ребята, чем-то друг с другом схожие. Что и неудивительно, промышляли одним и тем же – частным сыском, рэкетом и охраной, чаще разом совмещая все эти занятия. Года четыре уж, как кафе на Комсомольской превратилось в своеобразный клуб таких вот джентльменов удачи. Здесь заключались договоры, чинились разборки, приобреталась необходимая информация, заодно ребята просто отдыхали в своем кругу. Случайная публика дальше дубовых дверей, охраняемых здоровенным вышибалой, не просачивалась, а кто и ухитрялся, быстро понимал, что попал не по адресу, и старался поскорее ретироваться.

Зуб с Сэтом сидели за угловым столиком, тянули ледяной «Будвайзер» прямо из банок и ждали. Вот-вот должен был появиться Витя, водитель-дальнобойщик, взявшийся переправить в Карлсруэ добытые аферистами ценности и валюту.

Всю последнюю неделю друзья посвятили отъезду на Запад. Денег не жалели, время было дороже. Задерживаться в Минске Зуб не собирался. В конце концов почти все уладилось. Лене, подмазав кого надо, сделали паспорт с открытой германской визой, Сашке Сережкин гравер тюкнул штемпель, позволяющий пересечь границу воюющей Югославии. Оставалось получить от Вити, не раз уже совершавшего в Германию полосатые рейсы с контрабандой, подтверждение, что ценности благополучно лежат в Сэтовом сейфе банка, и распрощаться с многострадальной родиной.

Сперва решили втроем добраться до Карлсруэ, устроить там Лену и немного развеяться. Потом Сэт с Зубом нацелились прокатиться по истерзанной междуусобицами Югославии, как-нибудь выкрутить Сашке тамошнее гражданство, а далее – по программе. Свадьба, получение права на жительство в ФРГ и спокойная жизнь в цивилизованном обществе. Сэт, правда, переезжать насовсем не собирался. После Сашкиного обустройства решил покататься по Европе, слетать в Штаты – в общем, мир посмотреть и себя показать. Но с Минском не рвать. Сергей считал, что жить и умирать следует там, где родился. Сашка друга не отговаривал, понимал, что это бесполезно. А Лена… Лена жила теперь только любовью к Сашке, доверилась тому полностью и ни о чем не жалела. Все ей виделось сквозь призму этой любви, потому и переезд, и даже урановую аферу считала делом вполне естественным. Угрызений совести не испытывала, если Сашка говорит, что должно быть так, – пусть так и будет. Квартиру на Калиновского она пообещала отдать Мишке, посоветовав тому сразу подарок не пропивать. Цены на недвижимость, мол, еще подскочат, а пока сдавай, дорогой, метры за валюту, на водку-селедку денег всегда хватит. Мишка от радости даже не поинтересовался, почему Лена уезжает не с Бэбиком, а с Зубом, да и Бэбик, окончательно, по его словам, испортившийся, стал Мишке безразличен. Сам же Бэбик так и сидел на даче, ожидая команды стартовать в Гамбург с контейнерами, и ни о чем не догадывался.

– Гутен таг. – Витя, худощавый блондинистый красавчик, больше похожий на рекламного плейбоя, нежели на водителя грузовика, возник словно бы ниоткуда.

– Наконец-то. – Сэт показал на свободный стул. – Присаживайся и рассказывай. Как поездка?

– Все тип-топ… Твои дела в порядке, проблем не возникло. Вот ключик. – Витя протянул маленький никелированный ключ от сейфа. – Кстати, с начала мая банк коды в хранилище меняет. Твой теперь «гросфатер».

– Дедушка, значит. – Сэт спрятал ключ в бумажник. – Держи, здесь десять штук, как договаривались.

Сумка с десятью тысячами долларов перекочевала Вите под ноги. Тот взглянул на часы и поднялся.

– Верю и не пересчитываю. Понадоблюсь – телефон знаешь, а сейчас извини, спешу. – Водитель растворился в полумраке кафе.

– Серьезный парень, – похвалил курьера Зуб, – тайм из мани, ничего лишнего.

– Зато надежный. Я с ним третий год дело имею, никаких сбоев. – Сэт допил пиво и огляделся. – Давай по соточке, за удачу.

Заказали по сто граммов «Абсолюта», потом еще по сто. Уходить не хотелось, набегались за последние дни так, что оттянуться совсем не мешало. Тихая музыка и уютный полумрак к тому располагали. Зуб взял у бармена бутылку «Тропикала» и заявил, что пока не усидит ее до дна, с места не сдвинется.

Бархатная занавеска у входа раздвинулась, и в зал ввалилась целая компания – пять-шесть ребят и две девчонки. Парни с виду были абсолютно неразличимы – крутые плечи, короткие стрижки, надменные улыбки на мордатых физиономиях. Зато девицы Зуба заинтересовали.

– Серега, смотри, кто пришел. Триппер наш ненаглядный. Помнишь, в тот день, когда я освободился… – Присмотревшись повнимательнее к остальным членам компашки, Сашка помрачнел. – И эти здесь.

– Кто? – прищурился Сергей.

– Да поцапался я тогда в кабаке, рассказывал же. Пошли-ка лучше отсюда. Не дай Бог, разборки начнутся, а МВД через дорогу.

Друзья поднялись, но побитые Зубом сутенеры, кажется, что-то учуяли. Оторвавшись от стойки, они зашептались, поглядывая в угол зала, после чего трое двинулись туда, а двое блокировали выход.

– Какая встреча!.. – расплылся в улыбке детина, служивший в подвальчике на проспекте гардеробщиком. – А мы тебя по всему городу ищем. Должок вернуть хотим.

– Хрюня, в чем проблема? – Из-за крайнего столика поднялись еще двое, судя по всему, приятели гардеробщика. Как-то получилось, что в кафе не оказалось никого из Сэтовых или Сашкиных друзей, зато у Хрюни таковых подобралось ползала. Откуда-то сзади подвалили еще трое юниоров.

– Да вот, рецидивист наглеет, – еще шире улыбнулся Хрюня, – девочек пользует, а платить не хочет. Зуб мне выстегнул, – поковырял он пальцем во рту.

Бархатные шторки вновь распахнулись, и в зал, отодвинув Хрюниных дружков, сунулись трое новых посетителей. Те попытались оттеснить их в холл:

– Мужики, покурите, зайдите попозже. Сандень.

Но троица как-то ловко обогнула преграду, пришельцы осмотрелись и уселись за свободный столик с самым нейтральным видом. Нас, дескать, ваши дела не касаются. Впрочем, особого внимания молодежь на них не обратила. Сашку с Сергеем обкладывали со всех сторон, чего там интересоваться вновь прибывшими.

– Стоп, братва. – Зуб попытался уладить дело миром. – С девчонками я рассчитался. А что подрались, так ты, Хрюня, сам виноват, не я же первый начал.

– Он еще базарит, козел. – Хрюня совсем позабыл, что за козла однажды уже ответил. Зуб и напомнил, плюнув на явный перевес противника. По его мнению, на свете еще оставались поступки, прощать которые нельзя ни при каких обстоятельствах. Свора сорвалась как с цепи. Хрюня, сметенный в угол мощным ударом ноги в подбородок, не успел даже долететь до стенки, а друзья уже прижались спина к спине, блокируя летящие отовсюду удары. Спасло их только то, что молодежь навалилась разом, нападавшие один другому больше мешали, чем помогали. Да и оборонялись аферисты грамотно, на слабенькие тычки не реагировали, отражая и пресекая в зародыше лишь наиболее опасные выпады. Потихоньку смещаясь к стойке, друзья ухитрились выстегнуть уже троих, но силы по-прежнему были неравными. Правда, добравшись до цели и ощутив за собой дубовый прилавок, пустили в ход тяжелые высокие табуретки, отчего противник временно отступил. Но уже появились в руках Хрюниных соратников короткие пластиковые дубинки, блеснул шипастый кастет, а двое выдернули из плечевых кобур газовые револьверы. Вышибала запер дверь на засов. Соседство с МВД не позволяло выносить сор из избы, да и с Хрюней у него, похоже, отношения были неплохие.

Сам Хрюня уже оклемался и, протолкавшись сквозь толпу нападавших, возглавил атаку. Орудовал он стальным стулом, отклоняя высокой спинкой раскрученные в воздухе табуреты, до поры позволявшие друзьям сдерживать натиск противника.

– Надо уходить. – Сэт ахнул по затылку зазевавшегося стриженого бугая. – Затопчут, гады.

Сашка, больше действуя ногами, промолчал. Надо-то надо, а как? Обложили их, как пещерные люди обкладывали мамонта, не протолкнешься.

– Серега! – Шум побоища перекрыл громкий возглас одного из нейтралов, до сих пор молча любовавшихся дракой из-за столика. – Ты, что ли, молодежь тренируешь?

Сэт отвлекся, среагировав на смутно знакомый голос, и пропустил превосходный удар дубинкой в висок. Табурет с грохотом грянул на мраморный пол, но нанести второй удар обладатель дубинки не успел. Тот, кто окликнул Сэта, как-то по-змеиному выскользнул из-за стола, распластался в воздухе и коротким ударом в ухо заставил Серегиного обидчика таранить лбом стойку бара. Остальные пришельцы ринулись вслед за своим лидером, и расстановка сил мгновенно изменилась. Трое неожиданных помощников и воспрявший духом Зуб работали четко и слаженно, оторопевшая молодежь рассыпалась по углам, помышляя теперь лишь об обороне, но и обороняться толком им не позволяли. Точно выверенные удары заставляли то одного, то другого из Хрюниных корешей опуститься на пол и думать лишь о том, как преодолеть дикую парализующую боль. Визг, писк и хриплые стоны заглушили включенную барменом на полную громкость музыку, перевернутые столы и опрокинутые стулья время от времени взлетали к потолку, что-то орал, катаясь по полу, Хрюня, зажав рукой окровавленный затылок, но как-то враз все вдруг прекратилось. Кроме посетителей, благоразумно воздержавшихся от участия в потасовке, на ногах остались только три залетных богатыря и Сашка. Сэт сидел под стойкой, хлопая мутными глазами, – злополучная дубинка отключила-таки его минуты на две.

– Серега, – тот, кто первым пришел на помощь, подхватил Сэта под мышки и поставил на ноги, – друзей начал забывать?

Сэт встряхнул головой, пытаясь избавиться от гула в ушах, и изумился:

– Славка?! Овчинников! Ты откуда взялся?

Спустя десять минут все пятеро сидели в салоне «опеля», летевшего по проспекту с сторону площади Победы. Насколько понял Сашка, Сэт учился с лидером подоспевшей на выручку троицы в Рязанском училище. И в Афганистане они были вместе. Остальные двое тоже имели к спецназу какое-то отношение, вот и вылились посиделки в негостеприимном кафе во встречу ветеранов, со всеми вытекающими из этого последствиями. Сэт пригласил компанию к себе. Посидели, покиряли, посмеялись над веселыми историями Станислава, оказавшегося прекрасным рассказчиком.

Друзья его, правда, больше отмалчивались, как и Сашка, которому очень не понравился изучающий взгляд одного из гостей, низкорослого крепыша Володи. Беседа крутилась в основном вокруг воспоминаний о прошлом, дней нынешних почти не касались. Станислав как-то ловко оставил вопрос Сергея о том, чем же он теперь занимается, без ответа, а сам Сэт, естественно, о делах и планах сегодняшних не распространялся. Пробурчав что-то о вечных неувязках в бизнесе, в подробности не вдавался.

Около семи вечера гости засобирались. Сэт проводил их до стоянки такси, пообещал поддерживать со Станиславом связь и помахал рукой вслед увозившей троицу «Волге». Его однополчанин, сидевший рядом с водителем, махнул в ответ, обернулся к своим приятелям и поинтересовался:

– Что ты, Гномик, имеешь доложить? Весь вечер, как спаниель, стойку держал…

– Посмотри-ка, Стас. – Крепыш полез в карман и вытащил полученные от Черепцова фотороботы. – Твой сослуживец не очень, а второй, Саша, сильно на фигуранта смахивает.

– В отель приедем, разберемся. – Стас покрутил снимки в руках и покосился на таксиста. – Если они, то поздравляю. Фактор случайности – штука немаловажная. Везет с самого начала, значит, и дальше будет тик-тик.

Бэбик радовался как ребенок. Неделю убил, внимательно изучая в чердачное окно подходы к даче, и наконец-то засек своих опекунов. Видимо, прежних невидимок сменили не такие уж ловкачи, а может, сам он стал более зорким. Во всяком случае углядел-таки двух типов, явно интересующихся его дачным участком, и решил непременно похвастаться перед Валентином Петровичем – дескать, тоже парень не промах.

В будние дни соседские домики пустовали, дачники наведывались только по выходным. Около девяти вечера апрельское солнце скрылось за макушками сосен, вокруг сгустилась мрачная прохладная тишина, и, покурив на крылечке, Бэбик вернулся в дом. Полистал газету с программой передач, включил телевизор и уселся поудобнее, приготовившись смотреть новую российскую комедию с Леонидом Ярмольником.

За окном взвизгнули тормоза подъехавшей машины, Бэбик шустро подскочил к подоконнику и уткнулся носом в стекло. Оставленный на веранде свет позволил разглядеть замершую на границе участка «девятку», что вызвало некоторое удивление. Бэбик как-то привык, что «коминтерновцы» приезжают то на «шестерке», то на красном «опеле». Однако волноваться не стоило. К выбравшемуся из салона «Жигулей» водителю подошел один из телохранителей, прятавшихся до сих пор в кустах смородины – его-то Бэбик засек еще днем, чем очень гордился, – последовал короткий разговор, после чего оба, водитель и охранник, направились к дачному крылечку.

Хозяин встретил гостей в дверях. И, распахнув рот для приветствия, осекся, на ступенях стояли совершенно незнакомые парни.

– Будиловский? – скорее утвердительно произнес высокий светловолосый атлет в кожаной куртке. – Мы к вам по важному делу.

– А Валентин Петрович сам не успел подъехать?

Вопрос Бэбика ввел гостей в легкий транс, блондин вздрогнул, а сопровождавший его низкорослый крепыш даже рот распахнул от удивления. Но атлет в кожанке быстро оправился и поинтересовался:

– Он что, обещал приехать?

– Да как вам сказать. – Бэбик отступил в глубь веранды, приглашая гостей в дом. – Я вообще-то с ним связан. О ребятах ваших, что дом охраняют, он говорил, но нас, – Бэбик подмигнул еще шире раззявившемуся недомерку, – друг другу не представлял. Если честно, я только сегодня заметил, где вы прячетесь, раньше не мог, хотя и старался.

Низенький «коминтерновец» хмыкнул, но блондин тут же оттеснил того за спину.

– Он недавно заступил, еще не освоился… Так Черепцов сюда недавно приезжал?

Бэбик, довольный собственной прозорливостью, смущения гостей не заметил и весело пояснил:

– Не, полковника вашего, Валентина Петровича, давненько не видно. Скажите, а драгоценности за сколько продали? Рассчитаться за уран хватило?

Низенький издал какой-то странный звук, блондин тоже слегка изменился лицом, тут-то Бэбик вдруг насторожился. Разом припомнил долгие беседы о бдительности, визит фашиста Глеба Никодимовича и не придумал ничего лучшего, как поинтересоваться:

– А чего вы пароль не предъявляете? Где ваша половинка?

– Ах, голова садовая, – ненатурально ахнул блондин, – Гном, предъяви Эдуарду Борисовичу пароль.

Гном мягко шагнул вперед и коротко саданул Бэбика кулаком в солнечное сплетение. Тот даже отлететь не сумел, блондин ухватил хозяина дачи за волосы и, резко потянув голову вниз, ударил коленом в переносицу.

Очнулся Бэбик уже на диване. Гном стоял у окна, а блондин расхаживал по комнате, ожидая, пока жертва придет в сознание.

– Привет. – Услыхав слабый стон, блондин притормозил и присел перед Бэбиком на корточки. – Не ушибли мы вас?

– Кто вы такие? – выдохнул Бэбик, вжимаясь в продавленную спинку дивана. – За что бьете?

– Никто тебя не бьет, жидовская морда. – Гном пересек комнату, вытягивая из рукава узкую нейлоновую удавку. – Стас, объясни товарищу.

Стас положил руку на дрожащее колено неспособного сопротивляться Бэбика и подтвердил:

– Бить не будем. Только допросим и все. Сам понимаешь, Эдик, от ответа зависит твоя судьба. Скажешь правду – живи, как жил. Начнешь выкручиваться, извини. Отдам тебя Гному, а он не только антисемит, но и садист в придачу. Если ты не мазохист, то удовольствия не получишь ни капли, а жизни лишишься запросто.

– Уходите сейчас же! – Бэбик попытался смахнуть сжавшую колено кисть, но Стас, не поднимаясь с корточек, ударил его свободной рукой в подбородок. Зубы лязгнули, прикушенный язык наполнил рот противным привкусом крови, но возмутиться во второй раз Бэбик не успел. Гном захлестнул его шею удавкой и, запрыгнув ногами на диван, дернул концы в стороны. Ухмыляющаяся рожа блондина растворилась в хороводе заплясавших перед глазами ультрафиолетовых пятен, и Бэбик вновь потерял сознание.

– Ты так-то не усердствуй, – попенял Стас, пальцем ослабляя удавку. – Придушишь, голову оторву.

– Да я легонько. – Гном похлопал жертву по багровым щекам. – Проснись, эй, родимый, мы ведь только начали.

Закончили они через час. Замордованный Бэбик рассказал все, что знал. И о дедовом наследстве, и о «Коминтерне», и об «убийстве» Иванова-Крамского. Единственное, о чем умолчал, так это о Лене. Не оттого, что не хотел ее впутывать, – просто никто не спрашивал. Стаса интересовали только валютно-урановые дела.

– Посмотри, – выложил он перед окончательно деморализованным Бэбиком фотороботы, – узнаешь?

– Это Валентин Петрович. – Бэбик хлюпнул разбитым носом и пододвинул поближе Зубову фотографию. – А второй? Похож на того, кто меня в Столбцах встретил, только не очень. Здесь он смуглый какой-то.

Стас с Гномом переглянулись, но от комментариев воздержались. Сперва решили дожать Бэбика до упора.

– Каким же образом они на тебя вышли? – Гном посвистел в воздухе ненужной уже удавкой. – Ты объявление в газету не давал?

– При чем тут газета? Они же в КГБ работают, вот и узнали что-то о дедовых делах, – терпеливо пояснил Бэбик.

– Какое КГБ? – заржал Гном. – Видал кретина, Стас? Он до сих пор не понял, что на аферистов нарвался.

Вырытые из-под куста «контейнеры» стояли тут же, москвичи с первого взгляда определили, что тут к чему, а этот недоумок не сомневается в их подлинности. Посмеяться было над чем.

– Нет, Эдик, они не из КГБ, – ухмыльнулся Стас, – это мошенники. И ты должен помочь нам их отыскать. Скажи, с кем ты в последнее время общался? Кроме «коминтерновцев» этих?

Бэбик растерялся настолько, что совсем перестал что-либо понимать. Произошедшее казалось страшным сном, хотелось поскорее очнуться и позабыть об этом кошмаре. Он даже глаза прикрыл в надежде, что неприятности тут же исчезнут, однако болезненный удар по почкам заставил отвечать на поставленный вопрос.

– Ни с кем. Нет, встречался, конечно, с разными знакомыми, но они к этому никакого отношения не имеют.

– С кем конкретно? – Стас впился взглядом в покрасневшие от набежавших слез глаза жертвы.

– Ну… Не помню даже. С Мишкой, – вырвалось у Бэбика непроизвольно. Верного собутыльника впутывать он не хотел, само как-то получилось.

Стас вспомнил о досье на алкоголика Михаила, по словам Валентина Петровича, возможного соучастника нападения на Севу. Пара ударов, и Бэбик подтвердил, что речь идет об одном и том же человеке.

– Еще с кем? Баба у тебя есть?

– Она не баба! – возмутился Бэбик и тут же пожалел о сказанном. Но остановиться не смог: – Невеста моя, мы расписаться собрались.

– Кто она? Где вы познакомились? – вопрос Гном и Стас задали одновременно. Как профессионалы, они прекрасно понимали, что в такой замечательной афере без женщины не обошлось.

– Да она ни при чем. – Бэбик даже заплакал от собственной беспомощности. – Я ее сто лет знаю. Еще когда Мишка на ней…

Напряженные взгляды мучителей заставили его умолкнуть. Бэбик как-то враз понял, что они и до Лены доберутся, ни перед чем не остановятся. А разве она в чем-то виновата? Только в том, что полюбила такого слабохарактерного дурачка, как он.

На какие только подвиги не толкает человека великая сила любви. Бэбик и сам не понял, откуда что взялось, москвичи даже среагировать не успели, а он уже пулей пронесся через всю комнату, захлопнул за собой двери спальной и, метнувшись к кровати, вывернул из-под подушки газовый пистолет.

Налетчики замешкались лишь на какую-то долю секунды, через мгновение ввалились следом, но Бэбик дважды пальнул в их сторону, ногой высадил оконную раму и сиганул в холодную весеннюю ночь.

Веня, отиравшийся возле «девятки» на атасе, на выстрелы в доме среагировал безошибочно. Бэбик еще парил в воздухе, на лету сдирая с себя хлипкий оконный переплет, а он уже приготовился стреножить беглеца, отрезав тому единственный путь отхода.

Возникшая, из темноты фигура заставила Бэбика вскинуть пистолет, и Веня рисковать не стал. Шпокнул глушитель люгера, на лбу опустившегося на колени Бэбика расцвел красный бутон, и беглец мягко ткнулся лицом в куст крыжовника, раскровянив задергавшиеся в короткой агонии пальцы о влажные колючки голых веток.

– Готов? – высунулся в исковерканный проем Стас.

– Естественно. – Веня присел и перевернул труп на спину. – Хм, так он с пердунком газовым в атаку ходил. Ну, гер-рой.

Стас перемахнул подоконник и внимательно прислушался к тишине дачного поселка. Появиться на выстрелы никто не спешил.

– Гном, Веня, тащите его в дом. Потом устройте капитальный шмон и поджигайте все к чертовой матери. Крыша крышей, а следов оставлять нельзя.

Уединившись в кабинете, Валентин Петрович прослушивал запись разговора, возникшего между москвичами в машине на обратном пути с дачи Будиловского в Минск. Нет, не зря он распорядился вмонтировать в «девятку» радиомикрофоны и «маячок», доверять в таких делах можно только себе, да и то с оговорками. В принципе действовали наемники правильно, но, судя по разговору в машине, контролировать следовало каждый их шаг.

Насколько Черепцов понял, москвичи вышли на таинственных хулиганов, измордовавших Севу. В придачу те оказались аферистами и опередили конкурентов, изъяв у жиденка валюту и драгоценности. А сумма набежала изрядная – порывшись в архивах и кое с кем побеседовав, подполковник оценивал оставленное Львом Исааковичем Будиловским состояние в три-четыре миллиона долларов. Счастье еще, что москвичей интересовали не столько деньги, сколько знакомство Стаса с одним из аферистов. Как подтверждала запись, они решили не информировать заказчика о своем открытии, а сперва разобраться с этим самостоятельно. Особенно на этом настаивал Стас.

– Зачем спешить? Во-первых, если Серега и есть тот, кого мы ищем, на ура к нему не сунешься. Не подарок, да и дружок его, судя по всему, та еще бестия. Опять же, поймите меня правильно. Я с ним пять лет в училище дружил, потом Афган. И должок за мной – Серега меня на руках из такого пекла вытянул…

– Так что же, теперь мы его в одно место целовать должны? – донесся из динамика голос Вени. – У меня таких друзей две дивизии, а у Гнома вообще весь тихоокеанский корпус морской пехоты.

– Разве я о том толкую, – перебил его Стас. – Просто аккуратно надо. Найдем этого Мишку, выясним, как Сергей на Будиловского вышел… Если, конечно, это его рук дело.

– А чье? – хохотнул Гном. – Такой же, как мы, специально обученный. Вот и решил подзаработать.

– Такой же, как мы, не уран продавал бы, а просто приехал и все, что есть в наличии, отобрал. Нет, здесь чувствуется рука опытного мошенника, а Серега человек прямолинейный. Решим так. Шефу доложим о гибели Будиловского, пусть следствие куда-нибудь в сторону направит. И о поисках неизвестной пока еще невесты, через которую аферисты вышли на сокровища. Тряхнем этого алкоголика Мишу, а потом уже с полной информацией к Сергею наведаемся. Не могу я друга пытать, а поймет, что проиграл, – сам все отдаст. Он же профи, проигрывать умеет…

Валентин Петрович выключил магнитофон и посмотрел на часы. Москвичи отсыпались в отеле, он обещал навестить их к обеду. Интересно будет выслушать их версию, фантазия у ребят, похоже, не ахти. Придется, правда, усилить за ними наблюдение, пристегнуть пару-тройку машин со своими гавриками. Пусть наемники пока порезвятся, сам-то он на явный криминал идти права не имеет. Выйдут на аферистов, приволокут тех вместе с ценностями – так и быть, получат вознаграждение и с миром вернутся в Москву. Нет – будут сурово наказаны. Черепцов пощелкал кнопками телефона и пригласил к себе командира антитеррористической группы КГБ, по совместительству начальника личной своей гвардии. Молчаливый майор с лицом египетского сфинкса, выслушав задание, коротко кивнул и удалился. Оставалось только запастись терпением и постараться, чтобы обо всей этой мышиной возне не пронюхали истинные хозяева Валентина Петровича.

Ослепительный луч утреннего солнца проник в узкую щель между шторами и поразил развалившегося поперек разложенного дивана Мишку точно в левый глаз. Яркий свет заставил его оторвать голову от подушки и убедиться, что за ночь в квартире существенных изменений не произошло. Тот же спертый, прокуренный воздух, стол, заваленный банками и бутылками, щедро осыпанный сигаретным пеплом ковер на полу. Запой как запой.

Дошлепав до окна, Мишка раздвинул шторы и распахнул форточку. Теплый апрельский воздух наполнил легкие приятной свежестью, но воздух воздухом, а для поправки здоровья требовалось нечто более химически активное. Пошарив по углам глазами, Мишка увидел под диваном початую бутылку водки, и… Пол поменялся местами с потолком, по затылку как дубиной ахнули, резкая боль, зародившаяся в груди, вынудила безвольно опуститься на колени.