Текст книги "Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Появление на сцене Боярского еще больше взбудоражило публику, а официальная премьера песни 'Две звезды' и вовсе взорвала зал. Одним словом, шоу прошло на высшем уровне. Ингу дважды вызывали на бис, ее буквально завалили цветами, а вопящие девчушки рвались к сцене с плюшевыми игрушками, невзирая на милицейский кордон. Как это напоминало концерт какого-нибудь Юры Шатунова в приснопамятные годы Перестройки.

Наконец все завершилось, зрители понемногу начали расходиться, и я поспешил за кулисы. Инга отдыхала в гримерке, куда все еще сносили цветы со сцены.

– Поздравляю, ты сделал Ленинград! – чмокнул я девушку в щеку.

– Это вам спасибо, Сергей Андреевич, если бы не ваши песни...

– Инга, – заскочил в гримерку раскрасневшийся Анатолий Авдеевич, – приготовься, сам Романов с женой сюда идут.

– Чего им нужно?

– Надеюсь, не ругаться будут, а хвалить.

Чарский не ошибся, всесильный хозяин города на Неве зашел выразить свое восхищение, приложившись губами к тыльной стороне ладони певицы, несмотря на то, что его супруга такое выражение чувств восприняла удивленным поднятием бровей. Наверное, самой ей редко кто целовал руки, несмотря на статус жены Романова.

Меня Григорий Васильевич, конечно же, узнал, о чем свидетельствовала приподнятая левая бровь. Впрочем, Чарский понял это по-своему, видимо, подумал, что Романов удивлен присутствием в гримерке посторонних, и тут же меня представил как автора лучших песен Инги.

– Мы с женой приятно удивлены, не думали, что у такой молодой певицы столь интересный репертуар, – сказал Романов, поворачиваясь к Чарской. – Да и исполнение на уровне.

– Спасибо, – скромно потупила глазки девушка, нагнав на щеки легкий румянец.

– А у вас ведь еще и завтра выступление? Уверен, снова будет полный зал. Переполошили вы наш город.

– Ну у вас в Ленинграде тоже хороших исполнителей хватает, – встрял Чарский. – Тот же Миша Боярский, или Людмила Сенчина.

При упоминании о Сенчиной первый секретарь чуть не поперхнулся, а его жена поджала губы. Блин, Анатолий Авдеевич не знает что ли о якобы связи Романова с певицей? А кстати, в этом же году должны упечь за решетку популярного баритона Сергея Захарова, вроде бы как раз из-за того, что Романов приревновал Сенчину к певцу. Ладно, не мое это дело, сейчас раскланяемся – и с гостиницу. Ужин, душ, и на боковую.

Подгоняемый супругой, Григорий Васильевич не стал затягивать сцену прощания, вскоре покинув гримерку.

А меня в коридоре перехватил Боярский, предложивший сотрудничество на песенной ниве.

– Трудно найти хорошую песню, чтобы подходила к моей манере исполнения, – пожаловался он.

– Отчего же не помочь талантливому артисту, – великодушно заметил я, надуваясь от чувства собственной значимости. – Вы когда, Михаил, планируете в Москву приехать?

– Через пару недель у меня запись на телевидении для 'Утренней почты'.

– Отлично, вот мой номер телефона, по приезду сразу звоните, парочку вещей, надеюсь, я успею к тому времени написать.

Что я помнил из репертуара Боярского? Песни из телефильма про мушкетеров отпадали, пусть они в кино и останутся. А, например, 'Городские цветы' и 'Зеленоглазое такси' Михаил еще не спел, так же как и 'Спасибо, родная!'. Хотя, если честно, из первой песни я помнил только припев, вторую почти всю, а из третьей – первый куплет и припев. Зато с мелодией проблем не было, и это главное, а уж недостающие строки как-нибудь сочиню.

Второй концерт так же оправдал наши самые смелые ожидания. Кстати, я выяснил у Чарского, что другие песни Инге написали сразу несколько композиторов, в том числе наконец-то созревшие Пахмутова с Добронравовым. О сумме гонораров я спросить постеснялся, главное, что меня антиквар не обижает, а уж сколько раз выручал...

Сколько получила Инга за два своих выступления с аншлагом, я также не интересовался. И девушка, как я понял, тоже, тут всем рулил папа. Понятно, что по официальной ставке, как певица, не имеющая никаких званий, она получила по 3 рублей за каждый концерт. Тогда как Зыкина, например, получала тройную тарификацию, аж целых 33 рубля! Но уж сколько там прошло мимо кассы – об этом знали, пожалуй, только Чарский-старший и администратор Дворца спорта, оказавшийся лысоватым шустрым товарищем лет пятидесяти.

Как и накануне, пройти до машины оказалось целой проблемой. На служебном выходе Ингу поджидали несколько страждущих автографов юных поклонниц и даже двое молодых людей, причем один из них начал тут же признаваться в любви. Тут уж пришлось в дело вступить Леве, который широкими плечами прорубал путь к 'Мерседесу' Чарского. В общем, обошлось без серьезных потерь с обеих сторон, если не считать вывихнутый палец того самого любвеобильного молодого человека, который жаждал взаимности от восходящей звезды советской эстрады. А нечего хватать артистку за шубу!

Вернулись в Москву мы на волне триумфа, к которому и я, как ни крути, имел некоторое отношение. К тому же моя поездка прошла с пользой: познакомился со съемочной группой 'Крейсеров' и вручил сценарии. Правда, этим, похоже, моя роль в создании фильма и ограничится. Так я не особо гордый, мне хватит и фамилии в титрах.

А не успев вернуться, принял звонок от Тарковского. По линии Минкульта организуется поездка советской делегации в Лос-Анджелес, на 49-ю церемонию вручения наград премии 'Оскар' за заслуги в области кинематографа за 1976 год. В немногочисленную делегацию включили и меня. Причем, как объяснил Андрей Арсеньевич, на наш филмь возлагаются самые большие надежды. Если поездка пройдет впустую и мы вернемся без заветной статуэтки... Но об этом лучше не думать, нужно настраивать себя на позитив. А потому, уважаемый Сергей Андреевич, озаботьтесь скорейшим оформлением загранпаспорта, ежели такового у вас все еще нет.

– Валюха, меня отправляют в Голливуд! – заявил я супруге и принялся крутить ее в своих объятиях.

– Так у тебя же загранпаспорта нет, – попыталась она остудить мой пыл, когда я рассказал о звонке Тарковского.

– Ерунда, со связями Чарского это точно не проблема.

Однако радовался я рано. На следующий день позвонил лично Машеров, и попросил отказаться от поездки, сказавшись больным или придумав еще какую-нибудь причину.

– Сергей Андреевич, вы же понимаете, что мы, так скажем, не можем рисковать столь... хм... ценным кадром. Мало ли, самолет упадет, еще что-то, – завуалированно намекал он на то, что меня, чего доброго, могут похитить вражеские спецслужбы.

Ну вот же ж твою мать-то... В кои-то веки собрался Голливуд посмотреть, возможно, даже подержать на глазах у ведущих актеров и режиссеров мира позолоченного 'Оскара', а тут такая засада.

– Хорошо, Петр Миронович, я подумаю над вашим предложением, – намеренно сухо попрощался я с Машеровым. Пусть знает, что я не в восторге от такого предложения, и именно о его вине не воплотится в жизнь моя мечта побывать в логове загнивающего капитализма.

Ладно, нечего нюни распускать. Глядишь, с моей помощью и наш кинематограф так поднимется, что уже в СССР будут приезжать за какими-нибудь 'Никами'. Но все-равно обидно.

Глава 17

Капли одна за другой срывались с прозрачной сосульки, в которой преломлялись разноцветными искрами лучи еще не жаркого, но уже прилично пригревающего мартовского солнца. Выше карниза крыши простиралось бездонное весеннее небо такой насыщенной синевы, что казалось, ее можно зачерпнуть ладонью.

Почему-то каждую весну, когда природа понемногу оживала, пробуждаясь от зимней спячки, на генерал-полковника КГБ Семена Цвигуна накатывала грусть. Наверное, это было связано с воспоминаниями. Так же, в марте, двадцать с лишним лет назад ушла из жизни мать – самый близкий для него человек на свете. До сих пор он не мог ее забыть, и каждый март у него непроизвольно ассоциировался с самой большой утратой в его жизни.

Второй человек в иерархии КГБ отошел от окна и сел за стол, приступив к работе над документами. Однако в голову то и дело лезли посторонние мысли. Причем все больше о состоявшейся на прошлой неделе встрече с начальником Главного разведывательного управления Петром Ивашутиным. Это была не первая их беседа за последние месяцы, но на этот раз Петр Иванович очень близко подошел к черте, которая разделяла просто треп и разговор, который может привести к серьезным последствиям. Конечно, в их среде и безобидный, казалось бы, треп нередко заканчивался проблемой для слишком неосторожного на язык собеседника, но все же это больше относилось к временам НКВД, причем больше довоенной поры, чем послевоенной.

Вчерашняя беседа как раз была из разряда, когда за словами стоят серьезные поступки. Началось все, впрочем, как обычно, с расспросов о семье, увлечениях, при этом рабочие вопросы изящно обходились обоими собеседниками. Не на заводе как-никак работают, а в закрытых ведомствах, где малейшая утечка информации может стоить погон, а то и вовсе жизни.

Как бы между делом разговор перешел на внутриполитические дела в Советском Союзе. И здесь Цвигун напрягся, почувствовав, что Ивашутин готовится сказать что-то важное. Так и случилось, когда начальник ГРУ, отхлебнув из свой чашки подостывшего чая, напрямую сказал:

– Вот ходим мы с тобой, Семен Кузьмич, все вокруг да около, а ведь ты и сам наверняка не раз задумывался над тем, что товарищ генеральный секретарь работает практически на пределе. Возраст давно уже пенсионный, трудно справляться с такой нагрузкой в 71 год. За всем не уследишь, а страна-то огромная, вот и получается, что где-то что-то упускается из виду, а недобросовестные люди, назовем их так, этим пользуются.

– Есть отдельные моменты, – согласился Цвигун, догадываясь, куда клонит собеседник.

– Вот и я говорю, что на месте Леонида Ильича подумал бы над кандидатурой преемника. Молодого, энергичного, воспитанного в духе марксизма-ленинизма...

– Есть на примете кто-то?

– Да тот же Кулаков, или Романов, Машеров... Романов, кстати, помоложе, у себя в Ленинграде навел порядок, вполне вероятно, что и в стране получилось бы сделать то же самое.

– Петр Иванович, ты что же, хочешь сказать, что у нас в стране непорядок?

– А ты не замечаешь, что темпы социально-экономического развития СССР затухают? Это в 61-м Суслов заявил, что развитие страны будет идти фантастическими темпами. Только темпы уже давно не фантастические. Еще 'оборонка' барахтается, и то на пределе. А как разрослась теневая экономика?! Хорошую мину при плохой игре удается сохранять пока за счет нефтяных долларов, благо что в мире идет нефтяной бум. Но зависеть от мировых цен на нефть чревато, тем более строить на этом экономику страны.

– Тут я с тобой согласен, за счет 'черного золота' пытаемся решать многие проблемы. Пока это удается, но нефть ведь когда-нибудь может и закончиться, а мы окажемся к этому не готовы.

– Вот-вот, имеются, назовем это так, достоверные прогнозы, что в ближайшее десятилетие цена на нефть резко упадет. Это затишье перед бурей. И где мы окажемся, у разбитого корыта? Мы серьезно отстаем в технологическом развитии от ведущих западных держав, на наших заводах стоят станки с довоенных времен, тогда как зарубежом уже вовсю используются станки с числовым программным управлением. Фактически провалена задача, поставленная на XXIV съезде КПСС, где предлагалось значительно усилить социальную ориентацию экономики, увеличив темпы развития отраслей народного хозяйства, производящих предметы потребления. Почему у нас сельское хозяйство убыточное, почему при наших огромных посевных площадях мы закупаем пшеницу у Канады? Колхозы и совхозы себя исчерпали? Или кто-то наверху в чем-то где-то просчитался, а вся страна теперь расхлебывает? Ты считаешь, это нормально?

– Вынужден с тобой согласиться, Петр Иванович, нормального тут мало. Но ты же сам должен понимать, сколько нашей стране пришлось вынести, из какой разрухи поднимали экономику. Тридцать лет прошло, как выиграли войну.

– Германия проиграла эту самую войну, тоже восставали из разрухи, а живут немцы так, что нам до них, как... Я имею в виду Западную Германию, хотя и в ГДР приличный уровень жизни.

– Тут не поспоришь, в прошлом году был я в ГДР, видел, как они живут. И даже немного позавидовал. А ведь мы не только им, но и другим странам соцлагеря помогаем. В той же Болгарии или Венгрии живут лучше, чем в Советском Союзе. Но они ведь для нас как младшие братья, а брата не бросишь.

– Только сами 'братья' как-то не особо рады такому родству. Помнишь Венгрия, 56-й год? Или 'Пражская весна', 'Познанский июнь'? Даже на Кубе в 60-м и то всколыхнулось. А по нашим сведениям, в Польше назревает очередная волна недовольства социалистическим строем, мутит там воду некий Лех Валенса на пару с Каролем Войтылой, готовящемся занять папский престол. Откуда такие сведения? Ну, по роду службы мне все положено знать... Ладно, не об этом пока разговор, тут нас немного в сторону увело. Так вот я и хочу тебя спросить, Семен Кузьмич, хочешь ты добра своей стране или так и будешь глядеть со стороны на то, как ржавчина проедает каркас Родины? Как хлопководы Рашидова перевыполняют план только на бумаге?

– Ты мне прямо скажи, Петр Иванович, чего от меня хочешь? А то сижу тут второй час и мучаюсь в догадках, – невесело ухмыльнулся Цвигун.

– Вот я тебя прямо и спрашиваю, согласен ты влиться в ряды людей, озабоченных будущим Советского Союза? Если нет – тогда забудь об этом разговоре. Так как?

– Хм, задал ты мне задачку... И много вас, таких людей?

– Достаточно, Семен Кузьмич, причем люди не из последнего десятка.

– И наверняка среди них кандидаты на замену Леониду Ильичу? Из числа тобой перечисленных?

– Этого я тебе не говорил, все только твои догадки. Может быть, это мои личные измышления.

– Ну да, как же, личные...

Цвигун перевел взгляд в сторону окна, за которым сгущался вечерний сумрак, и лишь спустя пару минут снова обратил взор на Ивашутина. Вздохнув, спросил:

– Время на размышление есть?

– Конечно, Семен Кузьмич, никто от тебя немедленного ответа не требует. Недели хватит?

– Думаю, что да.

– Только думай хорошо, помни, что от твоего решения зависит во многом не только твое будущее. Иначе я бы к тебе с такими разговорами не лез.

И вот теперь он, наконец, принял решение. Далось оно ему нелегко, пришлось пережить несколько бессонных ночей. Линчевал себя мысленно, вспоминая поговорку: 'Для продажной псины – кол из гнилой осины', а заодно и брошенную в отчаянии фразу Цезаря: 'И ты, Брут!' Получается, он предает Брежнева, человека, которому по существу обязан своей карьерой. Да и родственные связи... Но когда на первом месте стоит благополучие страны, РОДНОЙ страны, то здесь миндальничать не приходится. Тем более Леонид Ильич и сам должен понимать, что для его же здоровья полезнее будет отойти от дел и заняться своим здоровьем.

Генерал-полковник протянул руку к телефонной трубке, снял ее, набрал прямой номер, приложил трубку к уху и, дождавшись фразы 'Ивашутин на проводе', сказал лишь два слова:

– Я согласен.

* * *

– Старик, ты и в самом деле провидец, или ясновидящий! Называй как хочешь – суть не меняется. Я до сих пор в шоке. Слушай, нам нужно срочно увидеться.

Звонок от Высоцкого раздался 28 марта, на следующий день после того, как на взлетной полосе испанского острова Тенерифе столкнулись два авиалайнера. Трагедия произошла вечером воскресенья, и если о ней у нас расскажут, то только в понедельник, в программе 'Время'. Ну или по всесоюзному радио, которое я не слушал. Да и западные голоса тоже, хотя коротковолновый приемник имелся. Володя же, регулярно слушавший эти самые 'вражеские голоса', уже с утра был в курсе событий, и сразу отзвонился мне.

Договорились встретиться вечером у меня на даче. Я же ждал понедельника еще по одной причине: сегодня в Лос-Анджелесе должны были объявить победителей кинопремии 'Оскар'. Жаль, не удалось попасть в Голливуд, пришлось по просьбе Машерова сказаться больным. Сам понимал, что все правильно говорит Петр Миронович, печется о моей же безопасности, но все равно хотелось посмотреть мир.

Ну ничего, дай бог, не последний день живем, и Штаты поглядим, и Австралию, и Антарктиду... А имена 'оскароносцев' придется, наверное, узнавать все же из 'Голоса Америки' или по 'Радио Свобода', сидя часами у приемника в ожидании выпусков новостей. Ведь пока наша делегация вернется в Москву, пока отзвонится Тарковский – если будет смысл отзваниваться – пройдет несколько дней. Я же от такого ожидания с ума сойду!

Высоцкий приехал без Влади, весь какой-то посеревший и осунувшийся. Чтобы как-то его взбодрить, предложил посидеть за чашкой чая с малиновым пирогом, который специально к приезду гостя испекла Валя.

– Выпить нет? – негромко спросил Высоцкий, когда Валя ушла наверх к сыну.

– Выпить есть, но в этом доме ты пить не будешь! – решительно заявил я, поражаясь собственной решимости. – Во-первых, ты за рулем, хотя и мог бы в принципе у меня переночевать... Но все равно, завязывай с этим делом, или хочешь, чтобы сбылись худшие прогнозы?

– Черт, меня как-то потряхивает... Обычно в такие моменты стакан водки выручает... Ну или доза на крайний случай.

– Так, Володя, тем более никаких 'доз'. Ты же сам себе могилу роешь!

– А что ты предлагаешь? Я же ведь вернусь сейчас на Малую Грузинскую, один черт не выдержу. Каждый раз под капельницу ложиться?

– Можешь какое-то время пожить у нас, на свежем воздухе. Думаю, Валя будет не против. Затаишься на месяц-другой, отоспишься, отъешься... В театре отпустят?

– Да причину-то можно найти, хотя Любимов – калач тертый, захочет – пронюхает, что к чему. Но как я без Маринки?

– Она в Москве сейчас?

– Послезавтра улетает в Париж.

– Ну вот, чем не вариант? Провожай ее и прячься на моей даче. Сиди себе в тишине, спокойствии, сочиняй песни на новый альбом, телек смотри, радио слушай... Моя вот живет тут безвылазно – и ничего, не жалуется. Да ей и скучать некогда, если честно, с малым на руках. В общем, думай, организму нужна передышка. Был бы я любителем гор – предложил бы на полгода куда-нибудь в Приэльбрусье махнуть. Но как-то не сложилось, поэтому предлагаю вот такой вариант.

– Горы, – мечтательно протянул бард, устремив взгляд куда-то мимо меня. – Там я чувствую себя по-настоящему свободным. Не то что среди этих серых многоэтажек.

Обратно в столицу Высоцкий уехал следующим утром, с вечера предупредив Влади, что останется ночевать у меня. Хотя он и не пил ничего крепче чая, однако его так и продолжало колотить, пока он, наконец, не уснул тревожным сном чуть ли не за полночь.

А с утра был вполне бодр и даже улыбался.

– Старик, спасибо тебе за поддержку. Ты не представляешь, как мне было хреново вчера. Одно дело, когда тебе говорят, что может быть, ты умрешь через месяц, а может, через десять лет, и всегда надеешься на лучшее, и совсем другое, когда тебе точно предсказывают дату ухода. Но после нашего вчерашнего разговора я понял, что действительно можно самому взяться за ум. Послать к чертям таких друзей, которые тебе в стакан подливают и шприцы подсовывают. Начну с Янкловича, или вовсе в другой театр уйду. И спасибо за предложение, может быть, и правда поживу у тебя какое-то время. Кстати, не хотел говорить... Но мне сегодня приснился Леня Енгибаров. Грустно так на меня смотрит, а потом говорит: 'Володька, живи столько, сколько тебе Богом отпущено, а встретиться мы всегда успеем'. Вот именно так и сказал. Эти слова словно впечаталось в мой мозг.

Распрощавшись с Высоцким, подумал, что если он и впрямь надумает пожить у нас с Валей, то первым делом я пойду на станцию, зайду в магазинчик и предупрежу, чтобы Владимиру Семеновичу не вздумали продавать спиртное. Потому как может сорваться, а так хоть какой-то тормоз будет.

А тем же вечером диктор программы 'Время' Вера Шебеко без тени радости на лице – эмоции вообще были нехарактерны для советских дикторов – сообщила, что советский фильм 'Марсианин', снятый по одноименному роману Сергея Губернского, получил высшую награду в области киноиндустрии – премию 'Оскар' как лучший зарубежный фильм. После чего перешла к другим международным новостям. Блин, могли бы хоть сюжет с церемонии сделать, интервью взять о того же Тарковского. Не сказать, что я был уверен в победе нашего фильма, и потому не прыгал с воплями до потолка. Если бы я находился лично на церемонии, то наверняка дал бы какую-то волю своим эмоциям. А так просто позвал Валю, которая собралась укладывать Даньку спать, и сообщил ей о нашей общей победе. По такому случаю чуть позже, уже уложив сына, супруга извлекла из своих запасов бутылочку наливки, и мы пропустили с ней по стаканчику. Ну вот, приятно, черт возьми, когда твое имя внесено в скрижали киноистории. Да, книга не моя, что уж тут скрывать, но я же не виноват, что меня забросило в это время с 'ридером', откуда мне пришлось черпать материал для того, чтобы прокормить себя и жену, а заодно для собственного продвижения наверх. Интересно, дадут хотя бы подержать в руках позолоченную статуэтку? Или просто спрячут ее в архивах 'Мосфильма'? Нужно будет озаботиться этим вопросом по возвращении Тарковского из Америки.

Ага, хренушки! Если в той реальности режиссер только в 80-х 'завис' с семьей на чужбине, выбрав солнечную Италию, то в этой все произошло лет на пять-шесть раньше, а вместо Италии Тарковский выбрал Соединенные Штаты, причем оставив жену и сына в Советском Союзе. Видно, опьянил его воздух свободы. Об этом я узнал от товарища из 'конторы', к которому явился по повестке через два дня, недоумевая по поводу своего вызова в здание на Лубянке.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич, присаживайтесь.

Все это мне живо напомнило визит в региональное управление КГБ в Пензе, правда, здесь обстановка в кабинете оказалась посолиднее. Единственной приметной особенностью сидевшего напротив человека была некрасивая родинка слева у основания крыла носа. Он практически не поднимал на меня глаз, а разговор вел как бы между делом, перекладывая и просматривая какие-то бумаги. Когда наконец выяснилось, зачем все-таки меня пригласили в этот кабинет, я едва не выпал в осадок.

– Что?! Тарковский остался в Америке? Он попросил политического убежища?

– Пока официально ничего не подтверждено, ясно только, что Андрей Арсеньевич не вернулся в отель, и нашей делегации пришлось улетать без него. Сергей Андреевич, вот вам бумага, ручка, и излагайте всю историю ваших отношений с Тарковским. Как познакомились, как снимали фильм, как он уговаривал вас лететь в Штаты...

– Да не уговаривал он меня, сказал только, что попробует пробить поездку на церемонию вручения 'Оскара'.

– И это тоже упомяните. Пишите, время у нас с вами еще есть.

Лишь спустя два с половиной часа я покинул этот кабинет, при этом меня изрядно потряхивало. Подумалось, что, наверное, и Высоцкого так же колотило, когда он ехал ко мне. Ладно, с меня взятки гладки, я с Тарковским закулисных бесед не вел, мне скрывать особо-то и нечего. Да и в разряд стукачей вроде не попал, не донос же в конце концов писал. А жаль, очень жаль, подпортил прославленный режиссер чувство радости от победы. Теперь вполне вероятно, что после таких событий 'Оскар' я так и не увижу. Надеюсь, Тарковский хотя бы не присвоил статуэтку, перед тем как стать невозвращенцем, а то это было бы совсем по-свински с его стороны.

На следующее утро позвонил Боярский:

– Сергей Андреевич, приветствую вас! – прокричал он в трубку своим знаменитым голосом с хрипотцой. – Вот приехал в Москву на съемки, заодно решил узнать, как там продвигается дело с песнями?

– Утро доброе, Михаил, с песнями все нормально, я их даже успел в ВААП зарегистрировать. Давайте пересечемся где-нибудь в центре, я вам отдам текст с нотами. Правда, без аранжировки, это уж сами там как-нибудь сообразите.

– А можете подъехать на Шаболовку часам к трем? Я как раз с записи должен освободиться.

– Не вопрос, тогда с трех до четырех дня буду ждать вас на Шаболовке-37, на входе в здание.

Не успел положить трубку, как вновь раздался звонок. Чертыхнувшись, поднял трубку. На этот раз оказался Высоцкий:

– Старик, можешь меня поздравить, на следующей неделе я улетаю в Тибет с командой Эдика Мысловского. Они по своим альпинистским делам, а я задержусь в какой-нибудь деревушке, поживу там какое-то время на воде и хлебе, или рисе – хлеба-то у них, наверное, нет. В общем, буду дурь из себя выгонять. Глядишь, познакомлюсь с самим Далай-ламой. Хотя он вроде в Индию сбежал... Ну не важно, короче, вот так.

– Ничего себе новость! И надолго задержишься?

– Пока сам не знаю, на месячишко пока постараюсь визу выбить, а там как получится. В театре я отпуск за свой счет взял, хотя если не уложусь – могут и уволить за прогулы, Любимов меня в последнее время что-то недолюбливает... Хм, интересная игра слов, Любимов недолюбливает... Одним словом, беру гитару, и, как в песне – за туманом и за запахом тайги.