Текст книги "Кукловод (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Я так думаю, что за всеми вышеперечисленными персонами придется установить скрытое наблюдение, – резюмировал следователь. – Включая и Алексея. Да, да, он вполне может стать мишенью этого маньяка. Единственная проблема, где нам взять столько людей?

– Ну, этот вопрос мы решим, – подал наконец-то голос оживший Тришин, и покосился на генерала.

– В общем, так, – обращаясь одновременно к Леонченко и Алексею, сказал Близнюк. – Вы как работали, так и работайте. А мои ребята будут все время рядом. Мешать они вам не станут, но и вы от них ничего не скрывайте. Договорились? Что же касается невиновности тех, кого якобы Зиновий использовал... Думаю, до той поры, как мы поймаем Хорькова (заметьте, он нам нужен живым) им придется все же побыть там, где они находятся в данный момент. Прокурор области в курсе, и возражения не принимаются.

В течение следующего часа прорабатывали план дальнейших действий.

Сошлись на том, что, прежде всего, нужно установить слежку за Рогозиным-старшим. Следуя элементарной логике (хотя не факт, что убийца ее будет придерживаться – кто же знает, что на уме у этого психа), можно было предположить, что, расправившись с детьми Сергея Федоровича, преступник теперь примется и за отца. Это уже два человека на объект.

Затем необходимо было найти следы тех троих, кто участвовал вместе с Рогозиным в изнасиловании матери Клеста, а уж потом взяться за их отпрысков. Хорошо еще, если они не разъехались по городам и весям великой и необъятной. А то ищи их по всей матушке-России. А то и в Америке какой-нибудь. Правда, ни Леонченко, ни Клест не рассчитывали, что их могут командировать в такую даль. Даже несмотря на всю важность дела.

На сегодняшний день Сергей Федорович ни с кем из той троицы контактов не поддерживал. Последний раз он совершенно случайно встретился с Дроздовым несколько лет назад на Центральном рынке. Пообнимались, выпили по парочке пива, за пивком поделились событиями из своей жизни. Об изнасилованной в юности девушке не вспоминали, словно и не было такого факта в их биографии. Потрясающее хладнокровие. В юности изнасиловали девушку, а потом обнимаются...

Витька пожаловался, что сын сидит на зоне, попался по пьяни на краже из магазина. Да и сам Витька в прошлом успел оттянуть семь лет за драку, повлекшую тяжкие телесные повреждения, опять же по пьянке.

Так что Дроздов пока исключался. Но Леонченко решил на всякий случай перепроверить слова Рогозина. Мало ли что...

Глава 21

Для начала следователю пришлось поднять из архива то самое дело по изнасилованию Татьяны Макаровой, в котором фигурировали фотографии подследственных, их подробные данные и адреса местожительства. Впрочем, за двадцать с лишним лет они вполне могли переехать.

Через пару дней Виктор подтвердил, что Сергей Федорович не врал:

– Действительно, Дроздов-младший по имени Валентин тянул срок на зоне, но этой весной освободился, благодаря протекции какого-то кореша с зоны нанялся в бригаду строителей, и уехал в Подмосковье, в Пушкинский район, в поселок Мамонтовка, возводить коттеджи. Сейчас он там. У Олега Варицкого судьба не сложилась. После армии устроился водителем в автоколонну. Как-то повез в Краснодар цистерну со спиртом, машина опрокинулась и загорелась, Варицкий не смог из нее выбраться. Печальная история. Что касается Фокина, то...

Леонченко принялся крутить колесико 'мышки', отслеживая информацию на экране монитора.

– Ага, вот он, Фокин Михаил Андреевич. В 1992 году попал с женой и дочерью в автокатастрофу. Фокин и его супруга погибли, выжила одна дочь. Правда, если верить материалам того дела, свидетелей аварии на глухой дороге не было, и девочке несколько часов пришлось провести в искореженной машине, которая улетела в посадки. По счастью, 'Жигули' не загорелись. Когда дачники утром обнаружили останки автомобиля, кузов пришлось вскрывать автогеном. Девчонку ввиду отсутствия близких родственников определили в детский дом N 1.

– А дальнейшая ее судьба как сложилась?

– Ты слишком многого от меня хочешь, Алексей. Ну извини, не успел я отследить ее дальнейшую судьбу. Как раз этим и собирался заняться в ближайшее время.

Леонченко сделал вид, будто надулся, хотя Клест прекрасно знал, что это всего лишь маска. Все его обиды гроша ломаного не стоили, но следователь иногда любил демонстрировать, какой якобы тонкой и ранимой натурой он является. При этом – Алексей сам был тому пару раз свидетелем – на допросах Леонченко мог так напугать подследственного, что тот готов был признаться даже в том, чего не совершал, лишь бы поскорее избавиться от жуткого следователя.

– И как скоро ты примешься за девушку?

– Скоро, скоро, не волнуйся. Думаю, сейчас нужно заняться личностью Дроздова-младшего, – подвел итог Виктор. – Позвоню в Пушкино, тамошним коллегам, может, согласятся помочь, установят за Дроздовым наблюдение... Слушай, если уж на то пошло, то в чем-то с Хорьковым я солидарен. Те, с кем он расправился, никакой ценности для общества не представляли. Тоже глупость. Взять хоть бизнесмена... Я навел кое-какие справочки. Этот Рогозин был из породы дельцов типа купи-продай. Брал за одну цену, толкал вдвое, а то и втрое дороже. Спекулянт, одним словом. Про младшего, с неправильной сексуальной ориентацией, я и вовсе молчу. Да и Дроздов этот срок тянул, как ты догадываешься, не просто так...

– А моя мать?! Моя мать тоже ценности для общества не представляла?

Леонченко явно стушевался, и попытался оправдаться:

– Ну, я не ее имел в виду... Да что ты к словам придираешься, ты же понимаешь, о чем я!

– Да понимаю я тебя, понимаю. Только ты, наверное, все же забыл, что в конце этого скорбного списка должна появиться моя фамилия. Надеюсь, хоть цветов от тебя на могилку дождусь.

– Ну дурак! И шутки у тебя дурацкие...

Виктор вскочил и в сердцах принялся мерить шагами свой кабинет.

– Ладно, – пошел на мировую Алексей, – не суетись. Давай вернемся к нашим баранам...

И сам же поморщился от такого сравнения. Не хотел, а все равно получилось нехорошо.

– Кстати, что там с чекистами?

– А что? Янис с Петерсом в курсе всего, что я тебе сказал. Но свои делишки держат в секрете. Они копают параллельно, пропадают где-то целыми днями, однако делиться результатами не торопятся. Да я и не настаиваю, пусть их... Как говорится, меньше знаешь – лучше спишь.

Но на следующий день Леонченко пришлось отложить все дела. Позвонили из Пушкино и сообщили, что буквально за несколько часов до установления наблюдения Валентин Дроздов найден обезглавленным на пилораме строящегося коттеджа. Тело пока находится в местном морге, ждут, когда за ним приедут родственники.

– Я больше чем уверен, что это дело рук Зиновия, – заявил Клест, когда Леонченко вызвонил его дома, стоящим в задумчивости у холста.

– Я тоже этого не исключаю, хотя тамошний патологоанатом уверен, что Дроздов просто напился и в таком виде свалился прямо на пилораму, где ему отрезало голову...

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Теперь еще и обезглавленный. Да этот Хорьков просто любитель изощренных убийств. Впрочем, его причастность к смерти Дроздова еще нужно доказать. Мало ли что...

– В общем, есть предложение нам смотаться на место, пока труп в морге судмедэксперизы. Я уже позвонил, попросил придержать тело, не выдавать пока родственникам. На командировку у прокурора я выклянчил, сумел убедить его, что это звено одной цепи. Мол, человек находился в разработке, и тут вдруг почему-то решил свалиться под лезвие пилы. Ну, так ты как, готов к поездке? Медлить нельзя, а то ведь на самом деле родственники заберут тело, приедем на пустое место.

– За сколько управимся? А то у меня заказчик...

– Я думаю, дня за два. Отправляемся сегодня вечером на девятичасовом, я уже и о билетах позаботился. Встречаемся на перроне в половине девятого.

– Хорошо, буду. Янис с Петерсом едут?

– Я предложил им, но они отмазались, мол, дела у них здесь. Ну и хрен с ними, без них обойдемся.

Из-за внеплановой поездки Алексею пришлось отложить свидание с Оксаной. По телефону извинился и, краснея (хорошо, что она этого не видела), соврал: мол, в Москве родственница чуть ли не при смерти, нужно срочно ехать. Оксана если и уловила в его голосе ложь, то виду не подала.

– Езжай, конечно же... Я бы на твоем месте даже не извинялась.

Из дома он вышел около восьми. И столкнулся на выходе из подъезда с чернявенькой девицей в легкомысленной маечке с какой-то загадочной инсталляцией из страз. Причем, судя оп торчавшим сквозь ткань соскам, девушка предпочитала обходиться без бюстгальтера. Незнакомка тут же навела на него объектив небольшого цифрового фотоаппарата.

– Эй, вы кто? – спросил Клест, пытаясь заслониться от объектива.

– Я та самая Ольга Кочарян из 'Приволжских вестей', – как ни в чем не бывало, ответила девушка, убирая камеру. – Надо думать, что это вы пожаловались чекистам, которые посоветовали мне вас не трогать. Однако я девочка настырная, и вот я здесь...

– Послушайте, настырная девочка, – едва сдерживая рвущееся наружу негодование, процедил Алексей. – Я вам камеру-то сейчас разобью, а вас сдам в ближайшее отделение РОВД. А потом еще иск впарю и вам, и вашей газетенке. Вы что, этого хотите?

– Безусловно, вы вправе это сделать, но я собрала немало информации о вас, и она документально подтверждена...

– Кем?

Ольга закусила губу, кажется, впервые за время разговора почувствовав себя неловко. Наконец выдавила:

– Я не имею права разглашать свой источник информации. Но если мы ее опубликуем – это будет настоящая бомба. Просто мне хотелось услышать все из первых уст. А, кроме того, мы могли бы договориться, что можно публиковать, а от чего лучше воздержаться. В крайнем случае, поставили бы во главу угла ваши творческие способности как художника, а паранормальные стали как бы побочным эффектом. Ну, так как?

– Никак!

Он развернулся и быстро пошел прочь. Журналистка даже не попыталась его догнать. Проводив несостоявшегося героя публикации грустным взглядом, девушка достал из пачки сигарету и жадно затянулась. Задумавшись, она не обратила внимания на появившуюся из того же подъезда прихрамывающую фигуру...

Ровно в половине девятого Клёст был на вокзале. С собой взял только самое необходимое. Леонченко припозднился на десять минут, сослался на плотный рабочий график. Домой успел заскочить всего на пару минут.

За несколько минут до отъезда пошел дождь. Виктор заметил, что согласно примете дождь в дорогу к удаче. Когда за окном проплывал перрон, Алексею показалось, что он увидел на нем две одинаково одетые фигуры, стоящие под одинаковыми черными зонтами. Но в следующее мгновение те растворились в толпе провожающих.

– Черт, надо же, – пробормотал он, – теперь еще и эти близнецы мерещатся.

Их соседями по купе оказались весьма упитанный священнослужитель и молоденький служка лет пятнадцати, резво запрыгнувший на верхнюю полку. Немного помедлив, Алексей тоже забрался наверх, благородно уступив Леонченко нижнюю полку.

Спать не торопились. Отец Серафим – как представился батюшка – оказался весьма словоохотливым. К тому же, чтобы разговор тек веселее, извлек из своего баула большую бутыль кагора, жареную курицу, вареные яйца, огурчики с помидорами и каравай хлеба.

– Знакомство нужно отметить, – басовито изрек отец Серафим. – Прошу всех к столу.

– Так сейчас же вроде пост, – немного смущенно заметил следователь.

– Пост не пост, а пища в рост, – замысловато ответил священник и шлепнул по руке своего служку, потянувшегося было за стаканом:

– Мал еще вино алкать, отрок. Видишь, три стакана, значит, на тебя не разливали. Для тебя чай закажу у проводницы, а пока можешь перекусить со всеми. Ну, дай Бог удачной дороги!

Батюшка перекрестился, одним глотком опрокидывая в себя содержимое стакана, занюхал кусочком хлеба и принялся отщипывать от курицы крылышко. Немного помедлив, Алексей и Леонченко тоже влили в себя приятную на вкус жидкость, после чего с аппетитом набросились на закуску.

– Если не секрет, по какой нужде в Москву? – через несколько минут поинтересовался раскрасневшийся следователь у отца Серафима.

– На архиерейский собор едем, пред светлые очи Патриарха. Должен был архиепископ ехать, но занемог Владыка, пришлось мне в путь собираться. Иннокентий просветил меня, сказал, что говорить, ежели ответ держать придется перед Патриархом. Ну, чай, и сам не дурак, соображу, что молвить, прости Господи мя грешного.

Батюшка вновь истово перекрестился, затем хитро посмотрел на соседей:

– А у вас что за дело? Вижу, люди вы серьезные, просто так, небось, в столицу не поедете, видами любоваться.

Леонченко словно и ждал, чтобы выпалить заготовленную заранее версию, о которой даже Клест не догадывался:

– Да товарищ у нас в Подмосковье коттеджи строит, служили вместе, вот едем его навестить. Денек-другой погостим – и обратно.

За разговорами время пролетело незаметно. Спать легли около полуночи. Алексей под размеренный стук колес отключился практически сразу. Ему снилась мать. Такая, какой он ее помнил, уходя в армию. Босая, в белой сорочке, она стояла посреди поля, над которым клубился легкий туман, и улыбалась Алексею немного грустной, доброй улыбкой.

– Мам, я так по тебе соскучился, – сказал он, подходя и глядя ей в глаза.

Мать молча провела холодной ладонью по его щеке, и он заметил, как в уголке ее глаз набухают слезы. Он хотел сказать маме, чтобы она не плакала, с ним все хорошо, у него замечательная девушка... Но тут слезинки покатились вниз по ее щекам, из прозрачных становясь темно-красными.

Алексей испуганно отшатнулся, и образ матери растаял вместе с туманной дымкой, еще мгновение назад покрывавшей поле. Теперь он стоял на огромном плато, вокруг которого в багровом пламени заката вздымались темные пики гор. Именно темные, а не снежно-белые, и уже от этого внутри Клеста затаилось тревожное предчувствие.

– Ну что, поговорим, брат?

Он обернулся на голос, и увидел ЕГО. Сводный своим видом немного напоминал Иисуса. Зиновий был одет в иссиня-черное рубище, из-под низкого подола выглядывали босые ступни, а длинные, спутанные волосы ниспадали на плечи. В правой руке он держал посох, а левой откинул со лба темную прядь. Их взгляды встретились, и Алексей невольно отпрянул, словно получив невидимый толчок в грудь.

– Тебе не сломить меня.

Он шагнул вперед.

– Ты убил мою... нашу мать, на твоей совести еще несколько смертей, но что ты будешь делать, когда расправишься со всеми? Если, конечно, мы не остановим тебя раньше... Убьешь меня? И ты этим удовлетворишься? Я понял, что ты за существо, и думаю, что простое убийство тебя вряд ли удовлетворит. Но если ты хочешь, чтобы я молил тебя о пощаде – этого ты не дождешься!

Зиновий снисходительно улыбнулся, словно вел диалог с малолетним несмышленышем:

– Нет, ты меня не понял, брат. Что уж говорить, если даже я сам себя не до конца понимаю. Но цель мою разгадал! Хотя проку от этого... Я буду убивать тех, кто сделал меня таким, после того, как расправлюсь с их ублюдками, я буду убивать твоих друзей, которые тебя окружают, а на закуску я оставлю тебя. И ты мне не сможешь помешать, я слишком серьезный соперник для тебя. Да, ты можешь противостоять моему дару овладевать чужим сознанием. Это редко встречается, но ты ведь тоже не такой, как все. Но это наяву. А здесь, в мире твоих снов, я полновластный хозяин твоих мыслей. Что, не веришь? Ну, тогда попробуй что-нибудь со мной сделать, испепели меня огнем своих глаз, разорви на части, в конце концов... Что, даже попытаться боишься? А я не боюсь. Нет, я не буду тебя убивать, твое время еще не настало. Но ты испытаешь такую боль, что смерть покажется тебе самым желанным, что может быть в этом мире.

Зиновий сделал движение посохом, и голову Клеста будто сжало железным обручем. Он схватился за невидимую полоску металла, пытаясь ее разогнуть, но обруч сжимался все туже... Алексей почувствовал, как из носа и ушей течет кровь, но это казалось ему сущей ерундой по сравнению с тем, какие адские муки он испытывал. Казалось, голова сейчас просто лопнет, словно спелый арбуз...

Глава 22

– Ай-я-яй, вот беда-то...

Клест открыл глаза, еще не соображая толком, где он и почему вокруг так темно. Увидел на уровне своего живота чью-то голову в обрамлении густой бороды. Батюшка тревожно хмурился:

– А мне вот не спится, у меня всегда в поезде бессонница. Слышу, кто-то стонет, поднялся, гляжу – ты, да еще и юшка из носа и ушей течет. Давление небось повышенное, угадал? Хотя молодой еще вроде... На-ка, возьми вот платок, утрись. А еще лучше, сходи в туалет, умойся.

Алексей кое-как спустился вниз. Леонченко и юноша-служка мирно посапывали под стук колес. Да, если бы не бессонница отца Серафима, глядишь, так и помер бы во сне от кровопотери. Хотя вряд ли. Зиновий же хотел его лишь испугать. Или проучить, что в принципе одно и то же.

Когда вернулся из туалета, попал под пристальный взгляд батюшки:

– И часто это с тобой?

– Что?

– Ну, припадки ночные с кровоизлияниями?

– Первый раз. Нет, честно, никогда такого еще не было. На давление никогда не жаловался. Какая-то ерунда приснилась, уже и не помню, какая. Надо будет по возвращении врачу показаться.

На самом деле Алексей прекрасно помнил свой сон, но не стал признаваться в этом священнику. Чем тот мог помочь? Молитву разве что прочитать, да святой водой окропить. Только не верил он во все эти чудеса. Так зачем еще вмешивать сюда посторонних?

Рассудив так, он снова забрался на верхнюю полку. От испачканной кровью наволочки пришлось избавиться. Но теперь он боялся уснуть. Ему было по-настоящему страшно. Алексей лежал на животе, вслушивался в мерный перестук колес, глядел на мелькавшую между облаков луну, тускло освещавшую бескрайние поля, и думал о том, что ввязался в игру, победитель в которой может быть лишь один. Либо он, либо Зиновий. Третьего не дано.

И все же его сморило. Когда Клест проснулся – за окном светило солнце. Состав подъезжал к столице.

О ночном происшествии больше ни Клест, ни отец Серафим не обмолвились ни словом. Хотя Алексей, конечно же, не мог забыть того, что пришлось пережить ему этой ночью. Он постоянно чувствовал присутствие Зиновия. Не исключено, что тот находится сейчас в толпе снующих по перрону пассажиров и следит за ним. В какой-то момент он вздрогнул, увидев среди разношерстной массы длинноволосого субъекта. Однако это оказался обычный хиппи, прижимавший к себе футляр из-под гитары.

На площади трех вокзалов с батюшкой и его юным спутником душевно попрощались, после чего Клест и Леонченко отправились на Ярославский, где пересели на электричку до Пушкино. В электричке он написал SMS-послание Оксане. Мол, с родственницей все нормально, оклемалась, и умирать пока не собирается. Завтра возвращается домой. Через несколько минут получил ответ:

'Рада, что все обошлось. Люблю, целую и жду, Оксана!'

Уже во второй половине дня они, наконец, переступили порог местной прокуратуры.

– Это вы по поводу Дроздова?

Навстречу им из кресла поднялся непомерно упитанный помощник прокурора. Протянул пухлую, потную ладонь и представился:

– Завальнюк, Лев Эдуардович. Присаживайтесь, я вам сейчас все материалы по Дроздову дам.

Признаваться в том, что они ехали исключительно ради того, чтобы Алексей смог просканировать покойника, не стали. Леонченко добросовестно прочитал не очень пухлое дело, прихлебывая предложенный хозяином чай. Алексей выбрал кофе, без сахара и сливок. На закуску Лев Эдуардович предложил хворост, выпеченный из слоеного теста, не без гордости сообщив, что это произведение рук его супруги, Таисии Васильевны. Неудивительно, что у такой хлебосольной жены был столь упитанный муж.

– Если не секрет, чем вас все же это дело так заинтересовало? – спросил Завальнюк, когда следователь закончил читать.

– Да проходит этот Дроздов у нас по одному делу... Вернее, проходил. И то косвенно, скорее как свидетель. Если можно, расскажите все, что успели выяснить.

– Работал погибший плотником в бригаде, возводившей коттеджи. Не элитные, но по цене достаточно приличные. Ну и получал соответственно. По словам товарищей, выпивал не больше, чем остальные, в основном по воскресеньям. В других бригадах вообще сухие законы, а у них еще ничего, не перегибали палку.

В общем, той ночью Дроздов почему-то оказался на передвижной пилораме. Включил пилу, сунул голову... Народ и насторожился, услышав, как пилорама заработала. Вроде как на ней никого не было. Прибежали, а там Валентин Викторович без головы. Вот, в принципе, и вся история, если вкратце.

– А что могло стать причиной столь вызывающего поступка? Несчастная любовь, повздорил, может быть, с кем-то, или просто человек был склонен к депрессии?

– Ничего такого за ним не водилось. Но это, по словам его же товарищей. Кто знает, возможно, что-то такое и было, о чем никто и не догадывался.

– Кстати, никто не видел в районе гибели Дроздова подозрительного человека, с длинными волосами, прихрамывающего, – спросил Алексей.

Помощник прокурора на минуту задумался:

– Что-то не припомню, чтобы кто-нибудь о таком упоминал. Если это так важно, можно будет еще разочек народ опросить.

– Если не трудно, сделайте милость, – вклинился Леонченко. – Кстати, посмотреть тело можно?

– Отчего же, голову уже пришили, завтра отправляють на родину. Покойник лежит в морге судебно-медицинской экспертизы. Хотите сейчас? Бога ради, время пока только пять, кто-то там еще должен быть. К тому же я на колесах.

'Колесами' Завальнюка оказался... джип 'Тойота' последней модели. Алексей с Леонченко переглянулись, но ничего не сказали, покорно усевшись на заднее сиденье. Похоже, служба в прокурорских органах Подмосковья была довольно прибыльным занятием.

На месте оказались через пятнадцать минут. Вокруг приземистого здания с облупленной штукатуркой на стенах витал сладковатый запах и, словно бомбардировщики, не торопясь барражировали жирные зеленые мухи. Когда одна из них по-хозяйски уселась Клесту на щеку, тот с отвращением согнал падальщицу прочь. Все это напомнило Алексею эпизод, когда они опять же с Леонченко приехали поглядеть на труп посаженного на кол гомосексуалиста. Такой же запах, те же мухи, да и морг был чем-то похож.

С помощью Завальнюка они проследовали к главврачу, который, по счастью, оказался на месте, и тот дал команду проводить посетителей к телу. Честно говоря, Клест рассчитывал увидеть нечто более ужасное, чем то, что предстало их взорам. Погибший – небритый мужчина лет тридцати – выглядел очень даже прилично. А может, просто патологоанатомы постарались, приводя его в божеский вид. Швы на шее были почти незаметны, а лицо покойника выглядело как-то очень уж умиротворенно, словно он спал.

– Ну что?

Виктор вопросительно глянул на товарища. Алексей кивнул, закрыл глаза, сосредоточился и приступил к делу.