Текст книги "Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Геннадий Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

Ну, хрен редьки не слаще. Но для приличия предложил сходить сначала на одну мелодраму, а потом на другую, заодно поинтересовавшись, нет ли в прокате каких-нибудь фильмов с драками и стрельбой, а еще лучше исторических.

– Кажется, про индейцев еще что-то было...

– Про индейцев? Небось про апачей каких-нибудь, да еще с Гойко Митичем? А что, будет время – составишь мне компанию? Ну и отлично, а сначала сходим на твои мелодрамы.

Этим вечером я, можно сказать, играючи склеил еще девять пакетов, на большее не хватило пленки. Показал свою работу Валентине. Та была в восторге, и попросила у меня оставить один пакет для себя.

– Да бога ради! Выбирай любой. Можешь оставить себе вообще сколько хочешь.

Но моя женщина ограничилась все же одним пакетом с портретом Владимира Высоцкого, вырезанного Михалычем из журнала 'Советский экран'. Уже завтра я планировал затариться в хозяйственном магазине пленкой, а Валя пообещала поспрашивать у своих товарок в конторе ненужные журналы. Оставалось созвониться с Костей, договориться о реализации первой моей партии готовой продукции.

Наутро Валентину снова поташнивало. Даже на какое-то время она закрылась в уборной, вышла оттуда бледная и вспотевшая.

– Так, дорогая моя, – не на шутку встревожился я. – Давай-ка ты сходишь в поликлинику, или куда там обращаются в таких случаях? Только язвы нам не хватало.

– Ладно, схожу, хотя кажется мне, что дело не в язве, – и Валя как-то странно на меня посмотрела, но тут же отвела взгляд. – Да еще и месячные никак не приходят... Сейчас уже Ленка, кстати, должна с вокзала приехать.

– Надо было нам ее все же встретить...

– Да у нее там всего-то с собой одна сумка, не переживай... О, гляди! – она выглянула в окно. – Дочка!

Я тоже выглянул и увидел, как двор пересекает стройная, длинноволосая девушка в расклешенных джинсах, со спортивной сумкой через плечо. Она подняла голову и, увидев нас, выглядывающих в окно, радостно замахала рукой. А через минуту Лена уже перешагнула порог квартиры, тут же оказавшись в объятиях матери.

Наобнимавшись, девушка скромно поздоровалась со мной, я в ответ поинтересовался, как прошла поездка.

– Нормально, соседи веселые попались, геологи, из Якутии возвращались. Всю ночь под гитару песни пели.

– Значит, совсем не спала. Давай сейчас позавтракаешь, потом мы с Сережей убегаем на работу, а ты отдыхай, до вечера мы уже не появимся. Поесть найдешь в холодильнике. Ну все, дай я тебя поцелую, и мы побежали.

До первой разгрузки оставалось еще несколько часов. Чтобы как-то себя занять, я вооружился предварительно захваченными из дома общей тетрадью и ручкой, и приступил к написанию 'Крепости на Суре'. Для начала моих знаний хватало, но оттягивать знакомство с Тюстиным не стоило. Вскоре мне понадобятся архивные документы, а к ним я смогу подобраться как раз с помощью Александра Васильевича. Итак, начинаем:

'В один из майских дней 1663 года к воротам небольшого деревянного острога, расположенного на берегу узкой речушки Пенза, поднимая клубы дорожной пыли, приближалась конная процессия. Сотню казаков-черкас возглавлял московский воевода Юрий Котранский...'

Глава 18

А уже на следующий день Валентина, вернувшись из поликлиники, и дождавшись, когда Ленка убежит к подруге, заявила, пряча глаза:

– Сережа, тут такое дело... В общем, я проверилась у врачей, в результате меня направили к гинекологу.

– Что-то серьезное?

– Как тебе сказать...

– Так, Валя, не томи, я приму все, что ты скажешь, я буду тебя поддерживать во всем.

А у самого уже начало закрадываться смутное подозрение. Гинеколог, тошнота, задержка месячных... В прежней жизни мне не довелось испытать радости отцовства, но в целом я был наслышан о симптомах беременности.

– Погоди, ты... Ты беременна?

Валя обреченно кивнула и подняла на меня глаза. В ее взгляде непостижимым образом смешались страх, радость и надежда.

– Ага, пятая неделя.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Это что же, у меня... у нас с Валей будет ребенок? Вот уж новость так новость!

– Погоди, а ты УЗИ делала? Хотя, наверное, еще рано...

– Чего делала?

Тьфу ты, вот я балда. УЗИ плода, когда можно определить пол будущего ребенка, появится лишь несколько лет спустя, и только в 90-х эта процедура стала вроде бы обязательной. Хорошо, что Валентина не стала заострять внимание на моем неосмотрительно заданном вопросе. Да и я постарался быстрее увести разговор в сторону.

– Какая же ты у меня молодец! Дай я тебя расцелую.

Она смущенно подалась в мои объятия, ее щеки медленно наливались румянцем.

– Ты правда рад? Я ведь так боялась...

– Чего боялась, дурочка? Что я заставлю делать тебя аборт, брошу тебя? Да ни за что на свете! Это же так здорово, у нас будет ребенок!.. Погоди, а как твое начальство отнесется к тому, что ты, являясь кандидатом в члены, так сказать, и вдруг рожаешь в гражданском браке? Это же не вписывается в нормы строителя коммунизма.

– Ну уж как-нибудь переживут. Пожурят на собрании, не без того. Что ж теперь, плакать что ли?

– А давай-ка, солнышко, мы с тобой распишемся. Думаю, можно обойтись без ресторана и платья подвенечного, все это у тебя уже было, перебьемся как-нибудь... Или ты все же хочешь отметить бракосочетание с помпой?

Эк я разогнался. Еще Валя мне не успела ответить, согласна она выйти за меня или нет, а я уже расписываю ей нашу свадьбу. Но, как выяснилось, возражений от моей благоверной не последовало. Она только заметила, что вообще-то сначала заявление подают, а не раньше чем через месяц можно будет и расписаться.

–Надо только Лене сегодня все рассказать. Что у нее будет братик или сестренка, и что мы решили зарегистрировать наши отношения.

Ну это само собой, Ленка все равно узнает, надеюсь, что ее реакция будет адекватной. И на этот раз я не ошибся в своих предположениях. Девушка, узнав о беременности матери и грядущей росписи, искренне обрадовалась, да еще и прикололась:

– Ну что, дети мои, совет вам да любовь... А когда заявление подавать будете? А то ведь я уеду через пять дней.

Мы с Валей переглянулись. Проведя телепатический диалог, я выдал:

– Да чего тянуть-то, я готов хоть завтра. Завтра же у нас понедельник, ЗАГС работает?

– А может, тогда уж послезавтра? – предложила Валя. – У Ленуськи как раз день рождения, сразу и отметим в узком семейном кругу два таких события.

– Что, серьезно день рождения? Блин, это ж надо насчет подарка подсуетиться...

– Ой, Сергей (она с первого дня меня называла просто по имени), я уже взрослая, как-нибудь без подарка обойдусь.

– Это мы с твоей матерью еще обсудим на досуге. В общем, послезавтра подаем заявление, и вечером посидим... А где посидим? Дома, или может, в кафе хотя бы какое-нибудь сходим?

Обе пожали плечами, явно оставляя выбор за мной. Хм, вариант с кафе неплох, но опять же, все это будет практически за счет Валентины. А если еще и подарок покупать... Мне уже надоело чувствовать себя альфонсом, с моей-то чисто символической зарплатой. Когда уже наконец мои (ну или почти мои) произведения увидят свет! Хоть гонорарами порадую любимую женщину. Завтра, впрочем, обещался заявиться Костик за пакетами, но с первой партии я точно не озолочусь, дело явно нужно ставить на поток. А вот когда литературный труд станет достойно оплачиваться – тогда можно будет не рисковать и закрыть лавочку по производству пакетов.

– Думаю, такие события случаются не каждый день. Шикарный ресторан нам ни к чему, а вот кафе вполне себе сойдет. Имеются в Пензе подходящие заведения?

Валя с Ленкой тут же принялись вспоминать названия кафе, обсуждая достоинства и недостатки этих предприятий общепита. Кафе 'Парус' было отвергнуто сразу же, поскольку уже в те годы являлось притоном местной алкашни. Бар 'Праздничный' считался слишком уж шумным, кафе 'Засека' – слишком элитным и дорогим, практически рестораном...

– А что, может, в 'Ландыше' посидим? – предложила Ленка. – Мы в прошлом году там с одноклассниками выпускной отмечали, ну ты помнишь, мам... Хорошее место, культурное обслуживание, вкусно и недорого. Только нужно заранее столик забронировать.

В итоге после недолгого обсуждения так и решили. Столик Валентина забронировала по телефону на следующий день, позвонив из магазина. А во вторник мы отправились подавать заявление в ЗАГС. И вечером на такси двинули в 'Ландыш'. Подарок имениннице мы вручили еще утром – букет цветов и тонкую золотую цепочку с кулоном в виде сердечка. Презент мы выбирали с Валентиной накануне вечером, сделав набег на магазин 'Жемчуг', чуть ли единственный в Пензе, торгующий ювелиркой. Пришлось выложить двести двадцать рублей. Лена была в восторге, тут же примерив на себя подарок.

Посиделки прошли здорово. Нам зарезервировали угловой столик, тут же предложив выбрать из меню закуску, холодные и горячие блюда, а также напитки. Негромко играла живая музыка, мы с Валей даже немного повальсировали.

Словно по заказу, в этот день она чувствовала себя вполне сносно. Валентину не тошнило, с ее губ не сходила улыбка, и смотрела она на меня совершенно влюбленным взглядом. От Елены, конечно же, такое поведение матери не укрылось, и она сама то и дело расплывалась в понимающей улыбке. В тот вечер и я сам был по-настоящему счастлив.

Впрочем, на следующий день пришлось возвращаться в реальность трудовых будней. А тут еще Костя появился к обеду. Посетовал на Михалыча, закрывшего лавочку, выразил надежду, что наше сотрудничество получится плодотворным, и придирчиво осмотрел каждый изготовленный мною пакет.

– А ничего так, сойдет для сельской местности, – сдержанно похвалил меня Костя. – Беру все, постараюсь толкнуть по пятнашке. Думаю, в течение недели уйдут только так. Как реализую – сразу тебя наберу, тогда при встрече и рассчитаемся.

Не прошло и получаса после ухода прикинутого молодого человека, несущего в люди мою продукцию, как позвонил Михалыч. Трубку взяла Валя, сказала: 'Одну секунду', и позвала меня.

– Вроде это твой Михалыч, тот самый, про которого ты мне рассказывал.

Обувщик порадовал известием, что договорился насчет меня со своей знакомой Тамарой с кондитерской фабрики, дал ее рабочий телефон, и велел созвониться, как только мне понадобятся мешки из-под сухого молока для моих пакетов. Правда, каждый мешочек обойдется мне в 70 копеек. Именно такую не круглую сумму почему-то установила Тамара. Я заверил Михалыча, что партия сегодня уже ушла в реализацию, поэтому сейчас же и наберу эту самую царицу Тамару.

– Какую царицу? – не понял Михалыч.

– Да это в древности была такая царица Тамара. С ее правлением связан период расцвета Грузии на рубеже 12-13 веков.

– А-а-а... Ну моя Тамарка точно не царица, – хохотнул собеседник.

Не успев распрощаться с Михалычем, позвонил Тамаре. Судя по голосу, дама оказалась бойкая. Велела подходить к проходной 'кондитерки' к семи вечера, обещала вынести двадцать мешков, то есть мне нужно было захватить с собой 14 рублей.

– Как я вас узнаю? – поинтересовалась она.

Я описал себя, она рассказала в двух словах о себе, на том и расстались до вечера.

При встрече с Тамарой выяснилось, что в своих предположениях относительно ее характера я не ошибся. Эта конспираторша умудрилась вынести пакеты, обмотав их вокруг талии, в результате этого значительно увеличившейся. Впрочем, предприимчивая 'несунья', словно зная заранее, одела сегодня расклешенный сарафан, причем клеш начинался уже от линии груди, потому и судить о стройности ее талии было затруднительно.

– Деньги принесли? – сразу взяла Тамара быка за рога, едва мы оказались с ней наедине в подъезде ближайшего дома.

Я молча протянул ей десятку и четыре рублевых купюры. Она посмотрела червонец на свет, удовлетворенно угукнула, и ловким движением спрятала деньги в бюстгальтер.

– Как понадоблюсь – звоните, телефон мой теперь знаете.

На этом с ней и распрощались, каждый, как говорится, при своем. Я с пакетами, а она с деньгами.

Глава 19

– Ты куда в такую рань?

Валя задала вопрос, даже не открывая глаз, словно видела сквозь опущенные веки, как я тихо одеваюсь в спортивный костюм и натягиваю кеды, купленные накануне в 'Спорттоварах'. Ассортимент магазина вызывал грустную улыбку, особенно зимняя экипировка: деревянные лыжи 'Быстрица', алюминиевые палки к ним, хоккейные клюшки с прямыми крюками, коньки-канадки и 'дудочки'... Да летний не особо впечатлял. Пользуясь случаем, приобрел в магазине и пару 6-килограммовых гантелей. С ними я решил заниматься после пробежки.

– Бегать иду на набережную, – негромко, чтобы не разбудить тихо сопящую Ленку, ответил я. – Спи, еще только шесть утра.

– Ага...

Валя снова уткнулась лицом в подушку и, похоже, сразу же отрубилась.

Неслышно прикрыв за собой дверь, я миновал общую кухню, сбежал по лестнице и оказался во дворе. В такую рань было пустынно, только дворничиха мела асфальт в соседнем дворе, и до меня доносились звуки равномерно шваркающей метлы.

Я прищурился на солнце, от души потянулся, и трусцой отправил свое тело к набережной Суры. Бежать было одно удовольствие, к тому же с реки тянуло свежим бризом. Заметил вдалеке старичка, также совершавшего пробежку, больше похожую на быстрый шаг. Молодец дедуля, глядишь, протянет на этом свете еще пяток лишних лет.

Я миновал недлинный мост с колоннами, оказавшись на острове Пески. Добежал до пляжа, и тут у меня созрела мысль окунуться в прохладную утреннюю водичку. В 1975-м пляж на Песках выглядел не в пример презентабельнее самого себя в будущем. Если уж говорить честно, в 2015-м на этом месте будет заросший пустырь с консервными банками, бутылками и прочим мусором. Сейчас же тут вполне приличный песок, и даже имелась пара кабинок для переодевания.

Плавок я не взял, да у меня их еще и не было, если говоришь откровенно, как-то не озаботились мы с Валей этим вопросом. Впрочем, в округе живых существ не наблюдалось, поэтому ничтоже сумняшеся я решил окунуться в семейных трусах однотонного темно-синего цвета.

Водичка с утра казалась и впрямь бодрящей, и была даже вполне прозрачной. Зайдя по грудь, я еще мог различить свои ступни на придонном песке. Кролем отмахал метров пятьдесят, затем неторопясь возвращался, лениво перебирая руками по-собачьи.

Пока бежал трусцой назад, практически полностью обсох. Валя была уже на ногах, хлопотала на кухне, а Ленка, одетая в ночнушку в горошек, еще дрыхла, по-детски скомкав простыню между ног.

'Хороша девка', – невольно закралась мысль, которую я тут же попытался прогнать поганой метлой. Нечего на дочку своей без пяти минут жены заглядываться, это вообще-то инцестом попахивает. Потому я постарался сосредоточиться на упражнениях с гантелями, доведя себя до изнеможения. Только после этого почувствовал, что напряжение внизу живота наконец-то спало. Блин, хоть бы Ленка уехала что ли поскорее, а то как-то не себе. Сколько ей еще осталось? Два дня? Ну ничего, как-нибудь да вытерпим.

Днем в овощном появился Костя в неизменных темных очках. Принес сто сорок рублей за проданные пакеты и взамен забрал готовую партию. На этот раз я отдал ему восемь пакетов, все, что успел состряпать к сегодняшнему дню. До выходных планировал добить еще двенадцать, учитывая количество оставшихся мешков, которые мне продала Тамара.

Стараясь ничем не демонстрировать обуревавшую меня гордость, вручил Валентине деньги.

– Добытчик ты наш, – улыбнулась она, пряча купюры в кошелек. – Кстати, куда ты убегал полчаса назад? По нужде? А то из Москвы звонили, я только сейчас и вспомнила.

– Из Москвы? По какому поводу? – внутренне ликуя, поинтересовался я.

– Из журнала 'Юность', они твою книгу напечатали. Первую часть вроде бы. И выслали тебе несколько... как их... авторских экземпляров. В общем, скоро придет извещение с почты. Сказали, что насчет гонорара хотят с тобой лично пообщаться. Оставили номер, нужно будет спросить какую-то Елизавету Васильевну.

Я не стал откладывать финансовый вопрос в долгий ящик и тут же набрал номер редакции. Мило пообщались с той самой Елизаветой Васильевной, выяснили, как мне удобнее получить почти что честно заработанный гонорар: подъехать в Москву самому или почтовым переводом.

– А много начислили, если не секрет? – не смог я удержаться от шкурного вопроса.

– Одну секунду... Так, Губернский... Ага, вот: чистыми одна тысяча двести шестьдесят рублей.

– Ого, неплохо так за повесть получилось!

– Это вообще-то только за первую часть. После публикации второй части получите столько же.

Ничего себе! Ха, а неплохо жилось в советское время писателям. И ведь сколько из них потом кляло советскую власть, мол, перекрывали кислород своей цензурой. Не знаю как насчет цензуры, а то, что многие из них обзаводились квартирами и машинами, да еще дети и внуки на заработанное ими безбедно жили – это факт. Глядишь, еще и мне повезет протиснуться в эту кормушку.

Но в любом случае, как пояснила собеседница, деньги появятся не раньше, чем после 8 июля. Пока я еще не знал, когда окажусь в столице, поэтому выбрал перевод, о чем и уведомил собеседницу. На прощание пообещал, как только еще что-то стоящее напишу, сразу же привезу в редакцию 'Юности'.

'Пожалуй, пора браться за перепечатывание очередного опуса', – подумал я, положив трубку.

Кажется, в моем 'ридере' среди прочего был закачан роман Умберто Эко 'Имя Розы', который я оставил после читки для коллекции. Нужно глянуть, в каком году книга издана. Этакий средневековый детектив, написанный, на мой взгляд, вполне приличным языком, но отнюдь не таящий в себе каких-то потрясающих откровений, тем не менее, в свое время стал литературной сенсацией. Что ж, если в 1975-м и в пару ближайших лет роман еще не написан, то я вполне могу его перепечатать и выдать за свое творение.

Ну а моя 'Крепость на Суре' никуда не денется. Первая глава уже написана, а вот дальше не мешало бы воспользоваться вспомогательной исторической литературой. Кстати, мне удалось найти координаты Александра Тюстина, и я намеревался навестить его в ближайшие дни в краеведческом музее, где он, будучи преподавателем истории в торговом училище, с началом каникул штудировал архивы.

При первой возможности я заглянул в электронную книгу, чтобы обновить воспоминания о романе. 'Имя Розы' была написана и издана в 1980-м, а вот судя по записям 'от автора', Эко занялся разработкой темы еще за десятилетие до публикации. Причем отдал этому немало времени и сил. Это меня изрядно огорчило, просто рука не поднималась украсть у итальянского профессора целых десять лет его жизни. С авторскими правами могло и прокатить, Советский Союз, как я читал где-то, мог наплевательски относиться к притязаниям зарубежных авторов. Но в этот раз моя совесть все же встала на дыбы, и я ничего не мог с этим поделать.

О, вот же 'Евангелие от Иисуса' Сарамаго! И кстати, до сих пор мною не прочитано. Между прочим, роман удостоен Нобелевской премии за 1998 год. По-любому автор еще не садился за работу над ним. Ну-ка, прочитаем аннотацию получше...

'В романе раскрываются прежде всего человеческие качества Иисуса, его 'земная' сторона. Произведение критиковалось Ватиканом и католическим населением Португалии...' Но, тем не менее, книга была удостоено 'нобелевки'. Интересно, у нас вообще прокатит? Если сомнительный текст, попробую его как раз в 'Юность' и пристроить, там вроде бы подемократичнее нравы. Или сразу сунуться в 'Новый мир'? Хотя в 'Новом мире' после отстранения с поста главреда Твардовского году эдак в 70-м, насколько я помню, наступило реально 'застойное' время. Вплоть до 'перестройки', когда косяком пошли Солженицыны и прочие.

Блин, нет, не прокатит и этот вариант. Если я хочу приблизиться к власть предержащим через литературу, то нужно все же делать упор на патриотическую тематику. Например, книги о войне, как-никак страна только что отметила 30-летие Победы. А военных книг в моем 'ридере' не так уж и много. Все больше Пикуль да Семенов со своим Штирлицем.

Может, что-нибудь подходящее найдется в закачанной продавцами литературе кроме 'Войны и мира' и 'В августе 44-го', уже увидевшей свет к 1975 году? Так, так, так... Вот же повесть Быкова 'Знак беды'. Написана в 1982-м, в 1986-м получила Ленинскую премию. Уже неплохо! 'Война в повести отображается через углубление в психологию героев, поставленных в экстремальные условия'. Нужно быстро прочитать книгу и бежать к Зинаиде, которая планировала вскоре взять отпуск и отправиться к дальней родней в Абхазию на месячишко. До ее отъезда у меня оставалось еще дней десять. Если не лениться, вполне должно хватить на перепечатывание повести.

Знакомство с Тюстиным состоялось на следующий день, а созванивались мы накануне. Причем позвонил я удачно, в администрации музея меня сразу с ним и соединили. Сегодня Тюстина я обнаружил роющимся в архивах краеведческого музея. Александр Васильевич удивился, что у простого грузчика родилась идея написать документально-художественное произведение о становлении Пензы. Краевед тут же ознакомился с рукописью первой главы моей книги 'Крепость на Суре', и я увидел разгоревшийся энтузиазм в его глазах.

– Неплохо, неплохо, – бормотал он, возвращая мне общую тетрадь. – И стиль вполне читабельный... То есть теперь, как я понимаю, вам понадобились мои консультации. А какими источниками пользовались при написании первой главы?

Узнав, что я якобы использовал случайно попавший мне в руки том какой-то краеведческой энциклопедии с забытым названием, существование которой я сочинил экспромтом, Александр Васильевич нахмурился, пожал плечами, после чего взял чистый лист бумаги и карандаш.

– Значит, посоветовать вам дополнительную литературу, все, где могла быть отражена история строительства крепости на реке Пензе... Точно не хотите поменять название? Ну смотрите, а то ведь краеведы – народ дотошный, прицепятся к названию. Поднимут крик, что крепость на Пензе строили, а не на Суре... А почему решили все же Котранского героем сделать, а не первого пензенского воеводу Елисея Лачинова?

Пришлось объяснять, что в книге я планирую описывать события именно строительства заставы, а не последующие события. Что и Лачинову тоже найдется достойное место, он станет вторым главным героем моего произведения.

– Ладно, вот вам список книг, которые вы сможете найти в Лермонтовской библиотеке, почти все они хранятся в научном отделе. Как напишете книгу – дайте почитать, если не трудно, может, что-то еще подскажу. А издаваться как планируете?

– Честно говоря, еще не думал. Может, окажется, что вообще в стол пишу.

– Знаете что, Сергей Андреевич... Если книга получится приличной, могу порекомендовать обратиться к Георгу Васильевичу Мясникову. Знаете, кто это? Так вот, Георг Васильевич считается большим патриотом родного края, и вполне может оказать вам содействие.

А ведь и точно! Вот прекрасная возможность завести дружбу с самим вторым секретарем обкома, у которого и в Москве в эти годы наверняка есть хорошие знакомые. Такой шанс упускать нельзя, а значит, за книгу нужно браться всерьез. Вот перепечатаю 'Знак беды' – и вплотную засяду за собственное сочинение.

– И еще я тут одну мысль обдумываю, – заметил я словно невзначай перед тем, как откланяться. – Хочу исследовать древнее городище, расположенное рядом с поселком Золотаревка. Вы наверняка о нем слышали...

Глава 20

Зина еще не уехала в отпуск, а я уже держал в руках отпечатанную в трех экземплярах повесть 'Знак беды'. Ну что ж, теперь можно и в Москву наведаться. Как раз накануне я получил десяток авторских экземпляров очередного номера 'Юности', где с нескрываемым удовольствием прочитал на титульном листе свою фамилию и сноску на первую часть повести 'Печальный детектив'.

Валя на радостях тут же похвалилась перед Ринатом и его женой, пришлось подписывать им один из экземпляров. А еще один Валентина на следующий день отнесла своему начальству, несмотря на мои возражения.

– А чего тут стесняться?! – искренне недоумевала она. – Гордиться наоборот нужно, а он стесняется... Кстати, Ленка письмо прислала из Самарканда, нормально добрались, жалеет, что могилу какого-то Тамерлана вскрыли еще при Сталине. В местной чайхане уже плов попробовали, пишет – пальчики оближешь, переписала у повара рецепт, в письме его и прислала.

– О-о, плов я с огромным удовольствием отведал бы хоть сейчас.

– Действительно, давненько я его не делала... При тебе, кажется, плов еще ни разу и не готовила, верно? Вот как раз по этому самаркандскому рецепту можно и сготовить в это воскресенье.

– Отлично, жду воскресенья! А ты когда мою новую книгу читать будешь? Хочется услышать от тебя оценку моих трудов.

– Про войну книга-то? Небось стрельба одна? Нет? Ну давай сегодня вечером почитаю.

Плов Валя начала готовить с раннего утра воскресенья, но попробовал я его только вечером, и он действительно был выше всяких похвал. А воскресным утром я отправился искать артефакты. Просто накануне я подумал, что в выходной не мешало бы, наконец, все же съездить на место будущих раскопок Белорыбкина, сделать рекогносцировку на местности, и лучшего времени, чем последний день недели, пожалуй, и не найти.

На всякий случай из овощного магазина прихватил штыковую лопату, хотя прекрасно понимал, что одной лопатой там много не накопаешь. Геннадий Николаевич вон с целой армией студентов туда мотался, и не один год, так что относительно своих возможностей я не обольщался. Но прикинуть, что к чему, все же было нужно.

Я визуально примерно помнил, как добраться до древнего городища буртас, которые в 1237 году преградили путь Золотой Орде ценой собственной жизни. Но все же в глубине души опасался, что в это время там все может выглядеть по-другому, а потому вполне мог заплутать. На мое счастье, если впоследствии ландшафт и менялся, то не так уж и сильно. Встретив по пути одинокого грибника, я благополучно миновал вброд ручей и поднялся на крутой холм с плоской вершиной, поросшей высокой травой и березами. Похоже, черные копатели, о которых рассказывал Белорыбкин, доберутся сюда намного позже.

Меня охватило странное чувство. Вот стою я посреди леса, слушаю, как шумят деревья, и невольно задумываешься о том, что ведь раньше-то никакого леса здесь не было, а были поля, где жители городища возделывали рожь и ячмень. Вдали виднелись луга, где они пасли своих буренок. Что вот здесь среди маленьких и тесных избушек они сплетничали, шили себе порты, внутри них любились на горячих печках, стояли дозором на башнях... А потом пришел Батый.

– Ну и что дальше? – спросил я сам себя, стряхивая оцепенение.

Наугад ткнул лезвием лопаты в податливую землю. Штык ушел наполовину, надавил подошвой ботинка, погрузив лезвие на полную длину. С комьями земли выкорчевал корни какого-то цветка, смахивающего на сорняк, и пару жирных червей.

'Был бы рыбак – в самый раз. А так вы мне даром не ужрались, ползите куда хотите'.

Отошел метров на пять, копнул снова. И вновь ничего. Закралась мысль, что может быть я местом все же ошибся... Да нет, не может быть, точно помню этот ручей и холм. Да и дорога к ручью практически не изменилась: сначала грунтовка, потом просто тропинка. Ходят же кто-то местные к ручью за водой, не иначе.

Или все же стоит копнуть поглубже? Ведь прошло семьсот лет, как-никак, не город конечно, где культурные слои по метру в сто лет накапливаются, но тем не менее. Выбрал еще одно место, примерно в той точке, где позднее Белорыбкиным будет реконструирована одна из хижин. Я даже табличку помнил, указывающую якобы на место, где когда-то находился дом зажиточного селянина. Ну, с богом...

Я очертил примерный квадрат пять на пять метров и принялся копать углубление. Делал это методично, по всему периметру. Вот земли стало меньше на пятнадцать сантиметров, вот на тридцать, а вот и где-то на полметра...

В этот момент лезвие лопаты обо что-то чиркнуло, я тут же замер и присел на корточки, просеивая землю между пальцев. Интересно, что это такое? Камешек? Нет, похоже... Похоже на здорово заржавевший наконечник стрелы.

Эх, вот бы Ленку сюда, в самый раз студентке историко-археологического! Практика, что называется, под самым носом, и не нужно ни в какие самарканды ездить. Ну ничего, если дело пойдет, то в следующий раз обязательно ее сюда притащу. Глядишь, еще и дипломную напишет по этому городищу.

Воодушевленный первой находкой, я заработал с удвоенной энергией. Вскоре штык лопаты снова обо что-то задел. Я принялся аккуратно отбрасывать землю, и стало обнажаться почерневшее то ли от времени, а может и от огня бревно. Ну точно, какое-то древнее строение! Очень может быть, что дом того самого зажиточного селянина.

Через час или полтора, взмокший, уже сбегавший ополоснуться к ручью и работавший без майки, я вырыл внушительных размеров яму, обкапывая сложенные в стены бревна. Правда, из четырех стен остались только две, да и в тех изрядно трухлявые бревна лежали вкривь и вкось. Еще пару раз попались наконечники стрел, затем подвернулось проржавевшее лезвие боевого топора. Но главная находка поджидала меня, когда я докопал до угла древнего жилища, и обнаружил там треснувший пополам глиняный горшок. Аккуратно раскрыв половинки горшка, я занялся изучением его содержимого. Воображение заранее рисовало несметные сокровища в виде золотых монет и украшений с самоцветами, однако на самом деле горшок оказался чуть менее чем наполовину наполнен какими-то почерневшими от времени безделушками.

Я кое-как очистил одну из них, оказалось, что это отлитая из бронзы миниатюрная маска то ли какого-то божества, то ли животного. Моих исторических знаний не хватило, чтобы верно идентифицировать эту маску. Ну ничего страшного, найдутся, дай бог специалисты по этому вопросу. Оставлять себе находки я пока не планировал. Навару с них никакого, а мороки полно. Легче отнести в краеведческий музей, пусть там умники и разбираются. Но открытие буртасского поселения я все же припишу себе, простите уж Христа ради, Геннадий Николаевич.

Я провозился еще с час, пока стрелка на циферблате 'Командирских', подаренных мне Валей, не подползла к трем часам дня. Последний автобус из Золотаревки в Пензу уходит в четыре, поэтому нужно поторопиться, если я не хочу топать почти тридцать километров на своих двоих. Еще не факт, что удастся добраться автостопом, а мобильных телефонов пока не изобрели, так что Валя дома вся изойдет, меня дожидаючись.

Быстро собрал находки в рюкзак, который резко потяжелел килограммов на семь-восемь, закинул его на плечи, схватил лопату и двинулся обратно. На автобус я успел, заплатил за проезд 12 копеек и устроился в углу, поставив рюкзак с лопатой между ног. Вполне себе мог сойти за дачника, наверняка так многие пассажиры и подумали, когда я остановил автобус на трассе в нескольких километрах от Золотаревки.