Текст книги "Удар Кувалды (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 10

Роскошные фасады и приветливые парадные сменились убогой обшарпанной нищетой дворов-колодцев и мрачными зевами чёрных ходов. Краснослав чувствовал затылком чьи-то подозрительные взгляды, но это были только дворники и кухарки, наблюдавшие из-за занавесок и открытых подвалов.

Смердящие арки, исписанные похабщиной, обвалившаяся штукатурка и ржавые решётки удивительно контрастировали с яркой жизнью центральных улиц. Но даже здесь Кувалда уже ориентировался, как у себя дома. Как назло, никто из местных не рисковал связываться с Краснославом. Базовое восприятие ауры, неосознанное и автоматическое, доступно каждому, а от ауры Кувалды сейчас просто сквозило опасностью. И от этого майор злился ещё больше.

Обычно неприятности находили его сами. А теперь, когда он откровенно нарывался, неприятности обходили его стороной, боязливо прикрывая лица. С одной стороны, Кувалда их прекрасно понимал. С другой, кулаки всё равно чесались.

Сквозной проход через арку оказался перегорожен решёткой, закрытой на большой амбарный замок и толстую цепь. Затылок кольнуло ощущение близкой опасности, и Краснослав довольно осклабился. Он медленно повернулся назад.

В арку вышли несколько человек. На местных жителей они не походили совсем, Кувалда мгновенно отметил дороговизну их одежды. Их было семеро, все носили примерно одинаковые тёмные костюмы и тонкие чёрные перчатки. Главный из них, высокий сухопарый мужчина, стоял посреди арки, покручивая в руках длинную трость. Пиджака он не носил, только жилет, из которого свисала золотая цепочка часов. Выход из арки перегородили полностью, загнав Краснослава в тупик.

Никаких эмоций на их лицах не отражалось. Ни самодовольного любования, ни предвкушения драки. Рядовые бойцы даже не переглядывались и не перекидывались фразочками, только равнодушно ожидали приказа.

Кувалда ухмыльнулся.

– Вячеслав Афанасьевич Сычёв, я полагаю? – мягко произнёс главный из них. Странный, едва уловимый акцент дал понять, что русский язык для него был не родным.

Краснослав медленно скользнул взглядом по каждому. Лица у всех были максимально незапоминающиеся и во всех отношениях средние, которые забывались сразу, стоило только отвести от них взгляд. Первой мыслью было, что это агенты Третьего Отделения, но нет. И их внешность, и их тактика разительно отличалась от секретной службы Императора. От них разило опасностью, словно от стаи албранских жуковолков.

– Он самый, – ответил Кувалда.

– Джордж Гамильтон передаёт привет, – произнёс главный, растягивая тонкие губы в паскудной улыбочке.

Кувалда отреагировал мгновенно. Жива пробежала по телу быстрым ручейком, его глаза вспыхнули, сканируя ауру британцев. Ни одного рептилоида, но их ауры были на порядок сильнее, чем у обычного человека. Он бросился в атаку одновременно с главарём боевиков, который отточенным движением извлёк из трости длинный узкий клинок.

Шпагой британец владел отменно, клинок порхал, словно молния, бритвенно-острая сталь несколько раз почти коснулась кожи Краснослава, который уворачивался от шпаги, ускорив свои движения Живой и продвигаясь ближе к шпиону. Остальные боевики стояли смирно, молча наблюдая за сражением, но готовые в любой момент броситься на помощь командиру.

По арке гулким эхом отражалось тяжёлое дыхание и жужжащие взмахи клинка, Кувалда пытался подобраться поближе к британцу, но тот умело держал его на расстоянии с помощью шпаги и трости. Под ногами хрустели мелкие камешки и битый кирпич, звуком выдавая каждое движение противников. Шпион теснил его к решётке, намереваясь насадить его на шпагу, как цыплёнка на вертел.

Британец даже не запыхался, хотя движения Краснослава, усиленные Живой, были быстрее, чем у любого человека. Кувалда почувствовал, что отступил к самой решётке, и больше отступать нельзя.

На вытянутом лице шпиона появилось торжествующее выражение, он провёл молниеносный выпад. Кувалда отклонился только чудом, шпага оказалась между прутьями решётки, и Краснослав тут же ударил ладонью по боковой поверхности клинка, ломая дорогое оружие. Англичанин успел в тот же момент ударить его ножнами по рёбрам, выбивая воздух из лёгких, но было поздно – шпага с громким звоном сломалась, а в руке шпиона остался только короткий обломок, не длиннее кухонного ножа.

Кувалда, не обращая внимания на разрезанную ладонь, тут же ударил шпиона локтем в голову, и этот удар британец заблокировать не успел. Брызнула кровь, алой струёй окрашивая выщербленные стены арки. Британец отшатнулся, махнул рукой, и в тот же момент остальные шесть боевиков ринулись в тесную арку, толкаясь и мешая друг другу. Из рукавов появились телескопические дубинки. Майор сосредоточил энергию на кончиках пальцев.

– Гнев Перуна! – Краснослав выкрикнул код активации, и из его рук вырвались две короткие молнии, по цепочке переходящие от одного боевика к другому.

Пахнуло озоном, спустя мгновение запах грозы сменился вонью палёной шерсти. Удар рукотворной молнии отбросил британцев на два шага назад, но они уже поднимались снова, оглушённые и обожжённые, но не сдавшиеся. Кувалда почувствовал, как на плечи навалился непосильный груз усталости. Гнев Перуна стоило использовать только в случае крайней необходимости, как последний аргумент, но сейчас он, похоже, просчитался. Накопленная Жива в один момент выплеснулась электрическим разрядом, и на восстановление уйдёт немало времени.

Главный поднялся на четвереньки, мотая головой и пытаясь опереться на трость, но Краснослав тут же с размаху пнул его по голове, укладывая спать. Этот британец наверняка был самым опасным из всех. Вырубить других он не успел.

Боевики поднялись, заново оценивая Краснослава, который оказался для них куда более серьёзным противником, чем они ожидали.

Кувалда достал из кармана носовой платок, перевязал руку, снова встал в бойцовскую стойку, в любой момент ожидая атаки. Он по-прежнему был загнан в угол, после применения секретной техники тяжело было даже стоять, но он стоял. Голова раскалывалась, воздух горел в лёгких, он чувствовал неимоверную тяжесть, но он стоял.

– Камон, – прохрипел он с ужасным акцентом, но боевики не спешили больше нападать.

Англичане медленно приближались, крадучись, но Кувалда всё равно видел каждое их движение. Драться уже не хотелось, но Краснослав чётко понимал – из этой арки выйдет либо он, либо они. Без вариантов. И оставлять его в живых британцы точно не собирались. Это не просто месть за посла. Это хорошо спланированная, скоординированная акция, возможно, по указке самого рептилоида, который поменял личину, но всё равно остался руководить британским посольством и местной агентурой.

Наконец, первый из боевиков не выдержал, бросился в атаку, размахивая телескопической дубинкой, но ему было далеко до скорости его командира. Кувалда легко увернулся от размашистого удара, встретил шпиона чётким апперкотом в челюсть, и на него в тот же момент кинулся следующий британец. На первого Краснослав уже не смотрел – знал наверняка, что очнётся тот нескоро, поэтому обратил свой взор на более важные проблемы. Какой, например, была летящая прямо в голову дубинка. Кувалда поймал британца за руку, вывернул из кулака зажатую дубинку, встретил ей же следующий удар. Резко дёрнул противника на себя, раздался неприятный хруст ломающейся конечности. В тот же момент Краснослав отбросил вопящего от боли англичанина в сторону его товарищей, которым пришлось его ловить.

Майор катнул ботинком упавшую телескопичку, подбросил в воздух, поймал, тут же прокручивая с угрожающим свистом. Решимости у англичан заметно поубавилось. Их осталось всего четверо против одного славянорусса, и это был расклад совсем не в их пользу.

Глава 11

– Давай, по одному подходите, – сказал Краснослав.

Британцы подходить не торопились. С дубинкой в руках Кувалда стал ещё смертоноснее.

– Есть предложение, – вкрадчиво произнёс один из шпионов, медленно засовывая руку за пазуху, во внутренний карман пиджака.

Кувалда напрягся. Второй раз отклонить пулю или даже увернуться уже не получится. Попросту не хватит энергии.

Но вместо пистолета англичанин достал самый обычный ключ.

– Разойдёмся мирно, – предложил он, показывая ключ от решётки.

– Мирного решения не будет, – покачал головой майор.

Трюк, самый банальный. Пока Краснослав возится с замком – британцы успеют вытворить что угодно.

– Да? Жаль, – равнодушно произнёс англичанин. – Kill him.

Британцы набросились одновременно со всех сторон, осыпая Краснослава градом ударов. Несколько из них достигли цели, один из ударов попал по голове, и из глаз Кувалды посыпались искры, другой отсушил левое плечо. Но и сам Краснослав орудовал дубинкой отчаянно, изо всех сил, отбиваясь от наседающих англосаксов. Телескопичка жужжала в воздухе, обрушиваясь на подлых шпионов с силой кузнечного молота.

Краснослав увернулся от очередного удара, отскакивая назад, тут же бросился в контратаку, взмахом дубинки снизу выбивая все зубы ещё одному английскому шпиону. Встречный удар он принял на поверхность дубинки, пнул врага под коленную чашечку, чтобы в ту же секунду добить его сверху. Третий британец попытался взять его в захват, но едва он сблизился с Кувалдой, как тот ударил его головой в нос и выверенной подсечкой повалил наземь. Последний шпион развернулся и побежал прочь, но Краснослав уложил его метким броском телескопички в голову.

Он осмотрелся по сторонам. Свидетелей этого побоища майор не увидел, место было безлюдное и скрытое от случайных прохожих. Здесь были только лежащие англичане, несколько из них тихо стонали от боли, некоторые даже не приходя в сознание. Кувалда тихо выдохнул. Он, конечно, получил то, что хотел, но уж точно не ожидал подобного отпора.

Краснослав подошёл к лежащему командиру. Проверил пульс и дыхание, тот был жив, хоть и не вполне здоров. Майор вывернул из его руки, остававшейся твёрдой даже сейчас, обломок шпаги. Навершие рукояти увенчивала маленькая голова кобры с кроваво-красными рубинами вместо глаз. Кувалда отбросил её в угол, будто что-то мерзкое и грязное, хотя это была работа настоящего мастера, почти ювелирная. Ножны, вырезанные из дуба, оказались украшены узорами, похожими на чешую, и майор переломил их об колено.

Кувалда обыскал карманы шпиона, нисколько не стесняясь и не торопясь. В жилете нашлись золотые часы на цепочке, украшенные бриллиантами и надписью «For distinguished service to the Union». За выдающиеся заслуги перед Союзом, как догадался майор. Заслуги же у английского шпиона могли быть только одни – гадить другим странам. В других карманах нашлось немного денег, в том числе иностранных, но ни паспорта, ни других документов Кувалда не обнаружил. Деньги и часы Краснослав оставил себе, не переживая за вещественные доказательства. Он всё равно не собирался привлекать полицию или Третье Отделение.

А по-хорошему, стоило бы. Одновременная ликвидация семерых шпионов – дело выдающееся даже для лучших агентов контрразведки, но Кувалда подозревал, что у Британского Союза длинные руки, способные достать своих агентов из-за решётки. Что их наверняка выпустят под залог или за недостатком доказательств. Агенты английской разведки наверняка есть и при дворе Императора, и в рядах Третьего Отделения. Тем более, если британцы тесно связаны с рептилоидами, в чём Краснослав нисколько не сомневался.

Он встал, подошёл к другому шпиону, забрал у него ключ, который тот показывал. Попробовал открыть решётку, как и ожидалось, ключ не подошёл. Элементарная уловка. Ключ он тоже выбросил. У остальных англичан в карманах не нашлось ничего, кроме налипшего мусора. Кувалда перетащил избитых шпионов в арку, чтобы их не намочило возможным дождём, аккуратно снял решётку с петель, вышел из арки и вернул решётку на место. Возможно, стоило бы сбить замок с цепью, но Краснослав решил не тратить на это время.

Вечерело, на Петроград спускались сумерки. Кувалда ускорился, и хотя его тело отчаянно просило отдыха, он решил, что отдохнёт в Гимназии. Он сунул руки в карманы и пошёл дальше через дворы. Порезанную руку саднило. Но не так, как саднит обычный порез, а будто что-то разъедало края раны.

Краснослав почувствовал, как на висках выступил холодный пот. Ему вдруг стало жарко, и он расстегнул ворот рубашки, словно бы ему не хватало воздуха, хотя на улице с заходом солнца стало весьма прохладно. Он сорвал платок с порезанной руки. Края раны распухли и покраснели, майор судорожно сглотнул. Это значило только одно. Клинок был отравлен. И что самое плохое – тело Сычёва не натренировано расщеплять токсины.

Его шатнуло. Кувалда опёрся здоровой рукой на стену, чтобы не упасть, к горлу подкатил комок тошноты. Яд уже в крови. Рептилоиды своё дело знали. Краснослав закрыл глаза, усилием воли замедляя собственное сердцебиение, чтобы яд как можно медленнее распространялся по организму. Будь он в собственном теле – такой проблемы бы не возникло, каждый воин Империи тренировал в себе устойчивость к любым ядам и токсинам, а печень славянорусса была способна расщепить что угодно.

Английская кобра его всё-таки укусила. Кувалда горько усмехнулся. Виноват в этом был только он сам. Если бы он сам не решил сломать клинок – ничего бы и не произошло.

Мысли путались, голова начинала кружиться. Краснослав вспомнил, что нужно отсосать яд, и приложился губами к окровавленной ладони. Жгучая боль усилилась, будто он втирал в порез щепотку красного перца.

Стоило бы пойти в больницу, но он сомневался, что в местных лечебницах умеют лечить отравления неизвестными ядами. К тому же, все больницы забиты пострадавшими при взрыве Зимнего, а сейчас, вечером, там нет никого, кроме дежурной медсестры или фельдшера. Остатки сознания Славика попытались запаниковать, снова накачать кровь адреналином. Майор Кувалда подавил эти попытки. Паниковать опасно, пусть даже адреналин мог уменьшить боль.

Он не мог установить точно, каким ядом был отравлен, но предположил, что клинок смазали ядом кобры. Рептилии обожали красивые символы и жесты, и вряд ли стали бы изображать кобру там, где будут использовать яд гремучника. Если это была кобра, то у него есть как минимум два часа, прежде чем нейротоксин окончательно завладеет его телом и он умрёт от удушья. С замедленным сердцебиением это время увеличивалось ещё на пару часов, но за ним стоило внимательно следить.

Кувалда почувствовал, как немеют губы. Он сглотнул набежавшую слюну с огромным усилием. Нужно было идти дальше. Навалилась страшная апатия, хотелось лечь и отдохнуть хотя бы пару минут, но Кувалда знал – это будет его последний отдых. Он пошёл вдоль стенки, с трудом переставляя ноги.

Секунды казались долгими минутами. Минуты – бесконечными часами. Краснослав брёл по переулку, а в мозгу билась только одна мысль – он должен дойти. Он и сам забыл, куда шёл, но знал, что умрёт, если остановится, и поэтому продолжал идти. Неимоверно хотелось пить, несмотря на тошноту и бегущую, словно у бешеного пса, слюну. Возле одного из домов он обнаружил корыто, в которое стекала дождевая вода. Кувалда пил эту грязную воду, пока не почувствовал, что в желудок больше не влезет, и только после этого пошёл дальше.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, но майор шёл на автопилоте, влекомый только неистребимой жаждой жизни и ненавистью к рептилиям. Он шёл, перечисляя все преступления рептилоидов против человечества, и это помогало ему сделать ещё один шаг. Только жгучее желание отомстить за себя и за всех людей, пострадавших от их мерзких козней, придавало ему сил.

Глава 12

Князь Сволов готовился отходить ко сну. Он выпил чашку горячего какао с молоком, переоделся в длинную ночную рубашку и колпак, перепроверил учебники и тетрадки на завтра и уже расстелил постель. Соседняя койка снова пустовала, но князь уже привык к постоянным загулам соседа.

Семён уселся на кровать и вздохнул. Он тайком завидовал другу. Тому на голову постоянно валились приключения, а сам Семён, похоже, так и просидит всю жизнь за учебниками и тетрадками, ведь Слава пробудил личную силу, а Семён до сих пор так ничего и не умел, хотя его род гораздо древнее. Князь тяжко вздохнул, снял мягкие тапочки, забрался под одеяло. Снова навалились горькие думы, преследовавшие его каждую ночь.

О предназначении, о будущем, о судьбе. Всё зависело от предстоящего экзамена, и князь готовился изо всех сил, лишь бы сдать его на отлично и остаться где-нибудь поблизости от столицы. Всё-таки Семён не был уверен в успехе. И совсем не понимал вопиющей безалаберности Сычёва, который будто бы целиком игнорировал важность этого события.

В коридоре раздался какой-то грохот. Семён приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту. Ручка двери несколько раз повернулась, князь схватил с тумбочки лампу, быстро разжёг её, щурясь от внезапного света.

Дверь открылась с чудовищным скрипом, Семён почувствовал, как по спине бежит мерзкий холодок. Но вместо разбойников или монстров в комнату ввалился смертельно бледный Сычёв, который упал на пороге, обессиленно пытаясь заползти внутрь.

Князь вскочил с кровати, подбежал к товарищу прямо босиком. Вячеслав попытался поднять голову и посмотреть на него. Глаза Сычёва глубоко ввалились, нос заострился, мертвенно-бледная кожа блестела в свете лампы.

– Слава! Что с тобой?! – пробормотал князь, напуганный таким появлением.

Тот прохрипел что-то невнятное, пытаясь заползти дальше в комнату. Семён судорожно огляделся по сторонам, не зная, что предпринять, затем схватил его за подмышки и потащил. Тело оказалось гораздо тяжелее, чем представлял себе князь, когда читал подобные сцены в приключенческих книгах, где герои играючи закидывали других людей себе на плечо, одновременно отстреливая врагов из ручного пулемёта. Благо, Сычёв помогал, слабо шаркая грязными ботами по паркету. Князь дотащил его до заправленной кровати, кое-как, в несколько подходов, поднял его на покрывало.

Бледный, покрытый испариной лоб Вячеслава горел.

– Слава! Ты ранен? – сбивчиво произнёс князь, пытаясь хоть как-нибудь осмотреть его.

Хоть как-то помочь.

– Я… Яд… – просипел тот, судорожно хватаясь за покрывало. – К… Кобра…

Князь Сволов оторопел. Словно его окатил холодный душ.

– Что делать? Слава! – выпалил он, но Сычёв только сипел в ответ.

Семён вскочил, в отчаянии и бессилии хватаясь за голову. Мысли разбегались в стороны, он совершенно ничего не знал о противоядиях и лечении укусов. И даже если какие-то крупицы знаний хранились где-то в глубине его разума – от стресса они окончательно вылетели из головы.

Слабой, дрожащей рукой Вячеслав указал ему на дверь. Это князь понял мгновенно, пулей выскакивая из комнаты, босиком, в ночной рубашке и колпаке. Он побежал в холл, так, как не бегал даже на зачётах по физкультуре, боясь даже представить, что случится, если он не успеет.

Варвара Петровна мирно дремала в своём кресле перед раскрытой книгой. Запыхавшийся князь подбежал прямо к её столу, с размаха хлопнул по столешнице ладонью. Вахтёрша вздрогнула и широко распахнула глаза, непонимающим взглядом уставившись на Сволова.

– Варвара Петровна! Срочно! – выпалил князь. – Врача!

– Что? Кто? Что случилось, Сволов?

– Славу отравили! Сычёва! – объяснил он.

Старушка неверящим взглядом уставилась на гимназиста в ночном колпаке, будто это был какой-то розыгрыш.

– Скорее, пожалуйста! – взмолился князь, и Курбская уступила.

На её столе находился один из немногих телефонов Императорской Гимназии, как ещё один символ безграничной вахтёрской власти. Курбская сняла трубку, покрутила ручку, приложилась ухом к динамику.

– Алло? Алло? Барышня! – дребезжащим голосом произнесла она. – Будьте добры, соедините с Елизаветинской больницей! Да, да, это из Гимназии!

Варвара Петровна подождала, пока телефонистка переключит её на нужную линию.

– Алло? Да! Да, из Гимназии! У нас тут ученик отравился! Нет, не знаю! – вахтёрша прикрыла микрофон ладонью, повернулась к Семёну. – Чем отравился?

Семён пожал плечами.

– Змеиный яд? – предположил он.

– Змеиный яд! – подтвердила Варвара Петровна и снова закрыла микрофон. – Спрашивают, когда укусили. И где.

– Не знаю! Ему очень плохо, нужен врач, срочно! – Семён едва не заплакал.

Каждая секунда промедления могла стоить жизни его единственному другу.

– Отправьте врача! Да! Да, в Гимназию! Что? Не слышно, ещё раз! – крикнула в трубку вахтёрша. – Алло! Алло?!

Князь похолодел, готовясь услышать страшную весть.

– Трубку бросили… – пробормотала Варвара Петровна. – Сказали, привозить к ним. И трубку бросили. Ироды…

– Мы не довезём! – воскликнул Семён. – Он… Ему очень худо…

– Прелестно, – каркнула старуха.

– Может… Кто-то из учеников? Наверняка кто-нибудь владеет лечением? – спросил князь.

Вахтёрша нахмурилась.

– Это против правил! Вне учебного класса и без учителя пользоваться силами запрещено! – сказала она.

– Варвара Петровна! Он ведь погибнет! – взмолился князь Сволов.

Курбская вздохнула и достала из недр стола толстую тетрадь. Она смочила сморщенный палец слюной и принялась листать пожелтевшие страницы, что-то приговаривая себе под нос. Князь изо всех сил напряг слух.

– Та-ак… Бутурлин, не подходит… Булгарина, молнии, не подходит… Вейсбах, ага, отсутствует… – она водила пальцем по рукописным строчкам, откинувшись как можно дальше в кресле, чтобы лучше видеть. – Горохов, удушливые газы, не подходит… Горский, искры… О, вот эта, наверное, может помочь!

Семён чуть не подскочил от нетерпения.

– Кто?!

– Грибовская, – ответила вахтёрша, и князь помчался в женское крыло, не обращая более внимания на гневные возгласы Курбской.

Он промчался по коридору, взбежалпо лестнице, забарабанил в нужную дверь. Из-за двери слышались сдавленные женские рыдания. Дверь распахнулась, на пороге стояла хмурая Агния. В глубине комнаты, зарывшись лицом в подушку, лежала Ядвига.

Семён вдруг понял, что он до сих пор в колпаке и ночной рубашке. Как и девушки.

– Ты чего тут делаешь? – спросила Агния.

– А… Э… Это… – залился краской князь. – С-Слава…

– Не мямли, что случилось? – скривилась девушка.

Князь вспомнил, что в этот самый момент его друг, может быть, умирает в полном одиночестве, и что он пришёл за помощью.

– Славу отравили, – твёрдо произнёс он. – Курбская сказала, вы можете помочь.

Агния побледнела. Зарёванная Ядвига оторвалась от подушки и широко распахнутыми глазами уставилась на Сволова.

– Надо спешить, – добавил князь.

– Ты же не шутишь? – произнесла Агния.

– Какие шутки? Идём, скорее! – воскликнул он.

Грибовская поднялась с кровати, утёрла кулаком слёзы на покрасневшем лице, поправила ночнушку.

– Идём, – сказала она, шмыгнула носом и оттеснила Семёна с дороги.

Агнии и Семёну осталось только следовать за ней. Она шагала быстро и уверенно, будто видела чёткую цель, а все препятствия на пути к ней – легко преодолимая ерунда. В холле их встретила Курбская, проводила их хмурым взглядом, но ничего не сказала, наоборот, перекрестила их спины.

В коридоре мужского общежития Семён вышел вперёд, побежал, показывая дорогу. Он влетел в комнату, подбежал к другу, который всё ещё тяжело дышал, судорожно сжимая покрывало.

– Живой! Слава Богу! – выдохнул князь.

Все трое подбежали к кровати. Агния пощупала горячий лоб кузена, отдёрнула руку. Глаза его были закрыты, хриплое свистящее дыхание вырывалось из груди, будто из порванных кузнечных мехов. Он метался в беспамятстве, изгибался в судорогах. Ядвига взяла его за руку.

– Что с ним? – тихо спросила Грибовская.

– Он сказал мне про яд, – ответил князь. – Скорее всего, змеиный.

– Точнее не говорил?

Сволов пожал плечами.

– Кажется, что-то про кобру.

Агния Сычёва ахнула и отшатнулась, Ядвига нахмурила брови. Сычёв изогнулся в судороге и со страшным сипением вдохнул.

– Я с таким не сталкивалась, – покачала головой Грибовская. – Я… Боюсь навредить ещё больше…

– Ядвига! – в один голос воскликнули Агния и Семён.

Выбора у них всё равно не было. Грибовская склонилась над Славой, максимально близко к его лицу, а потом прильнула губами к его губам.