Текст книги "Котовский"

Автор книги: Геннадий Ананьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Однако ни 45-я дивизия, ни вся Южная группа не смогли выполнить поставленные перед ними задачи. Вражеские войска, преодолевая отчаянное сопротивление красноармейцев, захватили Николаев и Херсон. 23 августа начали артиллерийский обстрел Одессы английские военные корабли. Двое суток в городе беспрерывно рвались снаряды разных калибров, а 25 августа в городе высадился десант интервентов и захватил его.

Вскоре пал и Киев. Южная группа оказалась в мешке, и, чтобы уйти от полного разгрома, ей следовало теперь прорываться на соединение с главными силами Красной Армии.

Предстоял невероятно трудный переход. Подготовка же к нему осложнялась еще и тем, что часть красноармейцев – а они в основном были жителями южных районов – поддалась агитации махновцев, которые, выдавая себя за революционеров, обвиняли командование Красной Армии в нежелании защищать Украину и призывали всех, «кому дорога свобода и независимость, остаться на Украине и вести борьбу с деникинцами».

Григорий Иванович в те дни совсем забыл об отдыхе. Он сам проводил митинги в частях и подразделениях, а вечерами, как бывало и прежде, разговаривал по душам с земляками. Они мечтали о скором освобождении родной земли. И соглашались, что во имя выполнения главной стратегической задачи – нужно идти на… север. Совсем немногие остались партизанить.

Бригада Котовского должна была прикрывать отход Южной группы. Четыреста километров фронта нужно Удерживать два-три дня, чтобы дать возможность основным силам Южной группы оторваться от противника.

Сутки прошли сравнительно спокойно. Противник пытался атаковать, но безуспешно. Котовцы оборонялись умело и храбро. Сам комбриг всегда появлялся там, где было труднее всего. В первый день фронт остался незыблемым.

Но, видимо, вражеская разведка донесла, что фронт фактически оголен, и уже на следующий день давление белых усилилось. А бригада стояла. Тогда противник изменил тактику. Он ввел свежие силы: Надднестровскую дивизию Тютюнника, обмундированную и снаряженную румынами. Задача ударной группы – смять флаг бригады Котовского, устремиться в погоню за отступающими частями Южной группы, громить их походные колонны, штабы и обозы.

Дивизии Тютюнника удалось переправиться через Днестр, и она начала продвижение в направлении Вапнярка – Умань. Оборона фронта в такой обстановке теряла смысл, и Котовский принимает решение ударить по флангу и тылу дивизии Тютюнника, сняв все части с фронта и сосредоточив их в один кулак.

Тютюнник не ожидал такой дерзости. Бригада атакует дивизию! Кто может такое предположить?! Котовского же не смущало численное превосходство врага. Он взял себе в союзники внезапность и стремительность и так распределил силы, что на решающем направлении имел численный перевес.

Итог операции: вражеская дивизия разгромлена полностью, сам Тютюнник едва убежал, а Гуляй-Гуленко, один из лучших его атаманов, застрелился. Тылы отходящих колонн Южной группы, да и вся Южная группа были спасены.

2 сентября 1919 года Котовский отдает приказ к отступлению – для соединения с основными силами.

Обоз 2-й бригады перед отходом сосредоточился на станции Попелюхи, сюда же подтянулся и обоз 1-й бригады, которой командовал Грицов. Причем без необходимой охраны. А в это время петлюровцы прорвались к станции Кодыма и, захватив ее, двинулись к Попелюхам и Руднице. Вместо того чтобы организовать оборону Попелюх, обозники в панике бросились бежать.

В этот трудный момент Грицов исчез, и полки бригады остались без управления. Котовский направил в тыл петлюровцам конников Нягу, а сам во главе всего лишь одного эскадрона двинулся на Рудницу, выбил оттуда противника и, догнав бегущий обоз, остановил его и организовал оборону. Когда же преследующая обоз петлюровская конница втянулась в бой, Котовский ударил своим эскадроном с тыла.

Теперь побежали петлюровцы, Котовский, однако, не стал их преследовать, понимая, что одним эскадроном Попелюхи не возьмешь. Нужно было срочно, пока противник не пришел в себя, перегруппировать полки бригады, нанести массированный удар по Попелюхам и прорвать кольцо окружения.

Перегруппировка полков закончилась к утру 3 сентября. К тому времени подошли и полки 1-й бригады, командование которой принял на себя комиссар Ф. Левинзон, прибыл бронепоезд имени Ленина. Все готово для прорыва.

Петлюровцы обороняли Попелюхи отчаянно, вводили в бой все новые и новые силы, но не смогли сдержать упорно рвущихся вперед красноармейцев. К исходу дня враг отступил, оставив на станции два бронепоезда, много оружия и боеприпасов. Путь на север открыт. 6 сентября котовцы соединились с главными силами Южной группы,.

За блестяще выполненное задание командования начдив И.Э. Якир по поручению Реввоенсовета вручил Григорию Ивановичу именные часы.

И вновь почти ежедневные бои. Чаще всего с бандитами, которые считали, что отступавшие большевики везут с собой золотой запас и деньги киевских и одесских банков. Действовали банды молниеносно и нахально. Однажды они окружили 398-й полк. И хотя комполка Лягленко и комиссар Суворов умело руководили боем, вряд ли полку удалось бы вырваться из окружения, если бы ему на помощь не пришел Котовский – конной атакой разорвал кольцо и спас полк.

Шли последние дни мужественного похода. Все больше больных и раненых. Да и здоровые красноармейцы, полуголодные, измученные, двигаются уже из последних сил. Чтобы не демаскировать колонны, идут по ночам, а на привалах костров не разводят, но петлюровцы все же навязали бой. Его приняла бригада Котовского недалеко от станции Попельня 18 сентября.

Бой длился двенадцать часов. Исход его решил смелый рейд кавалерийского и двух пулеметных эскадронов во главе с Нягу в тыл противника. Отряд разгромил вражеский штаб, взорвал железнодорожные пути в нескольких местах, сковав тем самым действия вражеского бронепоезда, а затем ударил с флангов но резервным эскадронам петлюровцев. Противник смятен, он дрогнул. Бригада Ко-товского нанесла значительный урон противнику.

А под Житомиром произошла совсем непредвиденная встреча. Как обычно, впереди двигались дозоры, но никаких предупредительных сигналов они не подавали. Город будто затаился. И вдруг ударили колокола.

– не за беляков ли приняли?

Показалась процессия. Священники, купцы, помещики несли хоругви и иконы, на расшитых рушниках – хлеб и соль.

– Знатная встреча! – лукаво усмехнулся Котовский и пустил коня рысью. Осадил лихо у головы процессии, спрыгнул с коня и, приняв хлеб-соль, поклонился по русскому обычаю в знак благодарности. И вроде не замечал, что «отцы города» в полной растерянности дрожат от страха. Они-то вышли встречать своих – Добровольческую армию генерала Деникина.

10

…Четырехсоткилометровый прорыв сквозь вражеские тиски окончен. Позже его стали называть беспримерным в истории Красной Армии, но тогда подобных слов не говорили, хотя мужество бойцов и командиров было высоко оценено Реввоенсоветом 12-й армии.

Бойцы 2-й бригады, как и всей 45-й дивизии, мечтали хотя бы о небольшой передышке. Но, увы… Котовскому был вручен пакет, в котором начдив приказывал к 16 часам 3 октября сосредоточить части бригады в Загальцах, чтобы в ночь с 3 на 4 октября сменить Интернациональный полк на участке Новая Гребля – Бородянка – Берестянка по реке Здвиж.

Бои, как понимал Котовский, предстояли жестокие, а бригада, кроме того, что была сильно обескровлена при прорыве, лишилась отряда бирзульских коммунистов, который передавался в 1-ю бригаду.

Пополнить бы бригаду теперь, а не вести в бой. Но приказ есть приказ. К тому же Интернациональный полк, который предстоит сменить, держится из последних сил. Положение его весьма трудно и в тактическом плане. Оборонительная линия проходит на подступах к Новой Гребле по открытому полю. Деникинцы сосредоточились в селе. Любой маневр Интернационального полка противнику хорошо виден. Бой шел почти непрерывно.

Провести обычную смену в таких условиях было невозможно, поэтому котовцы дождались полной темноты и только тогда поползли небольшими группами в окопы. Интернационалисты покидали рубеж обороны таким же образом.

Сменяя полк скрытно, Котовский не только оберегал бригаду от лишних потерь, но и преследовал еще одну цель – он намеревался сразу же перейти в контрнаступление. Удар будет неожиданным и должен, как считал комбриг, принести успех.

Деникинцы, считавшие, что перед ними уже почти разгромленный полк, и предвкушавшие скорую победу, не были готовы к отражению контрудара. Котовцы ворвались в село и сравнительно легко захватили его западную часть, но полностью выбить деникинцев из Новой Гребли не удалось. Упорное сопротивление оказали офицерские части – пришлось переходить к обороне, спешно зарываться в землю.

Первая атака офицеров-белогвардейцев, хотя и с трудом, была отбита. Противник подтягивает артиллерию, пулеметы, а к исходу дня начинает общее наступление. Атака следует за атакой. Отбита уже десятая, одиннадцатая… Не хватает патронов. В редкие минуты затишья красноармейцы выползали из окопов и, рискуя жизнью, снимали подсумки у убитых белогвардейцев. Котовский понимал, что принести победу могут только неожиданные для противника действия. Надо идти на риск.

Посоветовавшись с командирами, комбриг принимает решение частью сил обойти белогвардейцев и атаковать с тыла. Деникинцы уверены, что красные бросили в бой все резервы. До маневра ли им?..

Котовский поручил осуществить рейд эскадрону Н.Ф. Скутельника, и тот, не замеченный противником, переправился через Здвиж, скрытно подошел к вражеским позициям я бесшумно снял полевые караулы. А в это время Котовский и командир 400-го полка И.Н. Колесников с небольшой группой бойцов незаметно подползли почти к самым позициям белогвардейцев с фронта.

Потянулись напряженные минуты ожидания сигнала атаки. Ведь в любой момент противник мог обнаружить либо группу Котовского, либо эскадрон Скутельника, и тогда операция провалилась бы.

Но вот наконец размеренный говорок «максимов» разорвал тишину, а громкое «ура-аа-а!» многократно усилило пулеметную дробь. Взметнулся Григорий Иванович, крикнул зычно: «Впере-ед! – и, словно подхваченные вихрем, кинулись красноармейцы на деникинцев. Горстка на сотни. Ошеломив врага своей дерзостью.

«Никогда до этого и после этого, – вспоминал позднее Г.И. Котовский, – во все время гражданской войны мне не пришлось видеть такого жестокого боя, такой поистине смертельной схватки.

Обойденные и отрезанные со стороны болотистой речки спешенными кавалеристами, занявшими мостик – единственный переход у них в тылу, белогвардейские стрелки-офицеры, понимая, что спасения нет, дрались с психологией отчаяния и были уничтожены все до одного человека, частью будучи убиты, частью потоплены в болотистой речке».

Донесение же о том бое было лаконично: «Лихой атакой в 6 часов утра 400-м полком совместно со спешившимся 1-м эскадроном кавалерии противник выбит из с. Новой Гребли. Захвачены три пулемета «максим», 10 000 патронов, 60 винтовок. Противник отброшен за реку. Переправа занята нами».

На несколько дней на фронте наступило затишье. Часги Красной Армии готовились к освобождению Киева. Бригада Котовского получила приказ передать свой боевой участок 1-й Богунской бригаде 44-й дивизии и следовать в резерв для доформирования.

В дни упорнейших боев на Южном фронте, когда войска Добровольческой армии Деникина рвались к Москве, когда пали Киев, Николаев, Одесса, империалисты стран Антанты спешно начали готовить армию Юденича в новое наступление на Петроград. В избытке поступило белогвардейцам вооружения, снаряжения и продовольствия. В Ямбургский и Гдовский уезды, где дислоцировалась армия Юденича, контрреволюционные подпольные центры переправляли бывших офицеров, скрывавшихся в центральных городах России, а в самих уездах проводилась мобилизация населения, вербовались военнопленные. Кроме того, Юденичу были приданы добровольческий американский отряд, французский легион, батальон нарвских бойскаутов. Осенью все это воинство двинулось на Петроград.

Центральный Комитет партии и Советское правительство приняли срочные меры для ликвидации нависшей над страной опасности. Армия пополнялась преданными революции коммунистами, создавались рабочие отряды. 25 сентября 1919 года Пленум ЦК принял решение о проведении «партийной недели», цель которой была еще более сблизить партию с трудящимися массами, с бойцами Красной Армии.

Газеты «Правда» и «Известия ВЦИК» в эти дни опубликовали призывы: «Рабочие, красноармейцы, крестьяне, идите на митинги! Там вы узнаете, за что борются и чего хотят коммунисты! Все трудящиеся, все, кому ненавистен гнет капитала, должны объединиться с мощной Коммунистической партией».

В партию вступило около 160 тысяч человек, более половины которых составляли рабочие. А это позволило направить лучшие силы партии в армию для организации разгрома Юденича.

И во 2-ю бригаду прибыли коммунисты. Они горячо брались за дело подготовки бригады к предстоящим боям.

Расквартирована бригада в Рославле – в помещениях, совершенно непригодных к жилью. Выбиты окна, разворочены двери, разломаны печки. А уже ударили морозы. Пришлось добывать стекло, кирпич, доски. А как одеть, обуть и накормить красноармейцев? Как победить тиф, который буквально косил людей? На решение этих сложных проблем Котовский мобилизует все силы командиров, комиссаров, коммунистов. В ближайшие села посылаются отряды заготовителей. И крестьяне, хозяйства которых едва сводили концы с концами, все же оказывают посильную помощь красноармейцам.

Принял меры комбриг и к тому, чтобы наладить жесткий контроль за расходованием продуктов и фуража. По его приказу существовавшие в частях контрольно-хозяйственные комиссии произвели тщательный учет всего наличного продовольствия в полках бригады.

Дни шли, бригада жила размеренной армейской жизнью, терпеливо превозмогая все лишения. Ждали новое пополнение. Но положение с каждым днем ухудшалось, не хватало обмундирования, продуктов, фуража. Котовский требует от штаба дивизии наладить нормальное обеспечение бригады положенным довольствием. Как-то вызвал И.Э. Якир Григория Ивановича к телефону и сообщил:

– Вчера из Тулы вам отправили 1500 человек пополнения. Подготовились ли к их встрече? По прибытии возьмите в ежовые рукавицы… Понемногу вам направляем комсостав – хозяйственно-административные чины. Вчера отправили вам шесть вагонов сена. Как проходит «партийная неделя»?

– К приему пополнения мы готовы, – ответил Котовский. – Учебные занятия будем проводить усердно, за сено благодарю. Жду еще хлеба от вас, соль, табак, а главное – обмундирование и обувь, так как невозможно на таком холоде держать людей. Приходится заниматься в казармах, что вредно для дела обучения.

– Хлеб и еще кое-что получите, – объяснил ситуацию Якир, – Пришлите сюда приемщиков с ведомостями. Сегодня отправили вам человек 30 артиллеристов…

Вскоре фураж был подвезен, а затем подошли и эшелоны теплушек. Быстрая погрузка – ив путь.

В Смоленске бригаду ждало обмундирование. Новое, суконное. Там же красноармейцы получили винтовки, присланные из Москвы. Новенькие, отличные трехлинейки. И помчали зеленой улицей эшелоны повеселевших бойцов, колеса вагонов отстукивали версту за верстой. Вот он уже, осажденный врагом Петроград. Вокзал простреливается вражеской артиллерией. И командир полка Нягу (его эшелон первым прибыл к месту назначения) приказывает провести состав за выходной светофор, чтобы сразу же, выгружаясь из вагона, конники вступали в бой.

Это верное решение позволило провести разгрузку без потерь и сразу же занять оборону у Детского Села, около железной дороги, которая шла перпендикулярно фронту и которую Юденич активно использовал для маневра своими силами.

Но бойцы кавалерийского полка Нягу понимали, что в таких условиях оборонительные бои могли приобрести затяжной характер, да и не победишь, не разгромишь врага, сидя в обороне. Командиры и красноармейцы уже читали обращение В.И. Ленина к красноармейцам и рабочим Петрограда: «Товарищи! Вы все знаете и видите, какая громадная угроза повисла над Петроградом. В несколько дней решается судьба Петрограда, а это значит наполовину судьба Советской власти в России… Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойки до конца, победа недалека! победа будет за нами!» [3] *

Единственный же путь к победе – наступление. Однако и наступать вдоль железной дороги – бессмысленная затея. Враг всегда сможет здесь быстро сосредоточить силы на опасном участке и, отбив атаку, повести контрнаступление. Наиболее верный путь – удар с тыла либо с фланга. И Нягу посылает несколько разведывательных групп, чтобы определить уязвимые места у противника, а также изучить местность и найти наиболее удобный маршрут для скрытого движения конного отряда.

Вскоре командир полка получил такие данные и сам повел основные силы свои белогвардейцам в тыл.

Не привыкать конникам полка Нягу бесшумно и быстро совершать многокилометровые броски, чтобы потом лихой кавалерийской атакой смять ошеломленного противника. На этот раз маневр тоже удался. Прошли по глубокой лесной лощине никем не замеченными, бесшумно сняли полевые караулы и неожиданно для врага стремительно атаковали его.

Паника – плохой помощник в бою. Поддавшись ей, белогвардейцы даже не смогли организовать сколько-нибудь серьезного сопротивления. Полк Нягу начал преследовать отступавшего противника.

Этот успешный рейд кавалерийского полка 2-й бригады позволил частям Красной Армии начать наступление по всему фронту, и они успешно продвигались вперед, громя вражеские полки, захватывая пленных и большие трофеи – ту боевую технику, которой так щедро снабдили Юденича страны Антанты.

Остальные полки 2-й бригады оказались не у дел. Они разгрузились и расквартировались в Царском Селе, ожидая дальнейших распоряжений.

Приближалась вторая годовщина Великого Октября, и Григорий Иванович задумал почти невозможное для того трудного времени – накормить бойцов праздничным обедом. Помогли питерские рабочие, крестьяне окрестных сел. Но в хлопотах он не заметил, как простудился и заболел воспалением легких. На праздничном митинге, пересилив недуг, он выступил, но вскоре после этого слег окончательно. И хотя болезнь сильно ослабила его, от госпитализации Котовский отказался, да и от дел бригады не отстранился. Все так же к нему на доклад приходили командиры полков, и он давал им советы и распоряжения по организации боевого обучения личного состава; все так же собирал хозяйственников и вместе с ними решал вопросы снабжения бригады продовольствием и фуражом – словом, делал все, что положено делать комбригу, когда он здоров.

А болезнь не отступала. Тогда вмешался комдив И.Э. Якир. Он приказал Котовскому сдать бригада начальнику штаба Каменскому, а самому строго выполнять все предписания врачей. Помначштаба К.Ф. Юцевич никого, кроме врачей, к больному не должен был впускать, а о ходе лечения три раза в день докладывать в штаб дивизии.

Врачи старались, Юцевич «поддерживал надлежащий порядок», но болезнь вопреки всем стараниям все усиливалась. Григория Ивановича отвезли в госпиталь.

Унылая больничная койка, порошки, компрессы, измерение температуры и непривычное слово «больной». Единственной радостью были письма от командиров и бойцов бригады, в которых тревога за его здоровье маскировалась излишне радужными сообщениями о положении дел в бригаде. И ему хотелось, чтобы бригада оставалась здесь до тех пор, пока он не одолеет недуг.

В одном из писем Каменский сообщил, что получен приказ о переброске 45-й дивизии, в том числе и 2-й бригады, на Южный фронт. В госпитальную палату доходили не все новости с фронтов. Но о главных Котовский знал. Он уже был информирован о том, что конница Буденного вместе с пехотой бьет под Воронежем Шкуро и Мамонтова, что Красная Армия гонит деникинцев все дальше на юг, освобождая села и города, а 45-ю дивизию направляют на юг для развития успеха, Котовский и радовался тому, что скоро его родные места станут свободными от врага, и огорчался, что бригада уходит без него.

«Ничего, догоню, – успокаивал он себя. – Вот только немного поправлюсь».

В очередном письме Каменский сообщал, что бригада выгрузилась на станции Глухов на Черниговщине, что деникинцы при отступлении все разрушают, жгут, взрывают. На телеграфных столбах висят обезображенные трупы коммунистов, рабочих и крестьян, которые отказались служить в Добровольческой армии. Бойцы бригады, видя все это, рвутся в бой, чтобы мстить за поруганную землю, за гибель своих товарищей по классу.

Затем приходили письма с сообщением о том, что полки бригады героически дрались при освобождении Конотопа, Сум, Полтавы. Впереди – поход на Екатеринослав и Александрову

Нет, Григорий Иванович не мог больше оставаться в этой надоевшей до невозможности палате. Еще не совсем окрепший, он все же настоял на выписке. Врачи не смогли противостоять решительному натиску комбрига и отпустили его, снабдив на дорогу необходимыми лекарствами и советами.

Отдельное купе, тихое, спокойное. А рядом шумно. Григорий Иванович вышел из своего купе, бросил быстрый взгляд на парней и девушек. Одеты просто, возбуждены, словно сделали какой-то шаг в жизни, который все перевернул вверх дном, и безмерно рады этому. Оттого-то и смеются, и говорят громко, перебивая друг друга. Особенно весело смеется миловидная, совсем молоденькая девушка.

– Примете в свою компанию? – с улыбкой спросил Григорий Иванович.

В купе на мгновение притихли. Высокий плечистый дядя в синем полувоенном костюме. Голова выбрита до глянцевого блеска. Лицо приятное, улыбчивое. Кто такой?

Но уже через несколько минут настороженность уступила место жадному вниманию. Котовский, фамилию свою он не назвал, а просто представился фронтовиком, догоняющим свою 45-ю дивизию, узнал, что молодые врачи добровольно вступили в ряды РККА и едут на фронт, что молоденькую девушку зовут Оля, Ольга Петровна Шакина. Он начал рассказывать им о Южном фронте, о боях за Днестр, об оставленной врагу Бессарабии, о Пепелюхах и Новой Гребле. Молодые врачи слушали молча, лица стали серьезными.

Поезд неспешно полз на юг. Григорий Иванович коротал время в беседах с молодыми врачами, агитировал их в свою 45-ю дивизию.

– Непременно проситесь к нам. Народ у нас дружный, боевой.

Место назначения они не вольны выбирать, отвечали молодые специалисты. Раненые и больные везде нуждаются в помощи. Но, конечно, хорошо бы попасть в 45-ю дивизию.

Миновали Москву, Тулу, Орел. Всюду разруха. Мамонтов и Шкуро оставили после себя только пепелища. На полустанках стояли обгоревшие степы домов, кирпичные закопченные трубы и остовы печей вместо изб. Все меньше шуток и смеха в вагоне, пассажиры притихли, насторожились.

В Брянске пересадка. Устроились в зале ожидания на свободной лавчонке.

– Никуда не расходитесь, – попросил Григорий Иванович. – Я сейчас узнаю, когда на Харьков поезд пойдет.

Он отошел всего на несколько шагов, как вдруг его окликнули:

– Товарищ Котовский! Товарищ комбриг!

Врачи ахнули. Оказывается, это знаменитый Котовский!

Красноармейцы окружили комбрига. Радовались столь неожиданной встрече.

В Брянске, как вскоре выяснил Котовский, собралось довольно много бойцов из 45-й дивизии. Залечившие раны, выздоровевшие после тифа красноармейцы направлялись в свои части. Но никак не могли выбраться из Брянска. Пассажирские поезда не ходили, в товарные их не пускали.

– Сейчас разберусь, – решительно заявил Котовский и направился в кабинет начальника станции.

Вошел без стука. Остановился возле стола и спросил строго:

– Почему не отправляете красноармейцев на Южный фронт?

– С кем имею честь?..

– Я Котовский, комбриг. Требую немедленной отправки всех красноармейцев! В противном случае ваши действия будут рассматривать как умышленный саботаж!

Вытащили из какого-то заросшего лебедой тупика старенький вагончик, высвободили от не очень срочных грузов и один из вагонов в готовом к отправке составе, поставили в них «буржуйки», соорудили нары. Все было сделано быстро, и вот уже набитые до предела теплушки вновь сформированного эшелона тронулись в путь.

В одном из вагонов, поближе к печке, расположились молодые врачи и комбриг.

Не успели отъехать от Брянска несколько десятков километров, как заскрипели тормоза. Состав замер, и тишину разорвал гудок. Длинный, тревожный.

– А может, машинист нас кличет? – предположил кто-то из бойцов.

– Верно. Сигналит, – поддержали остальные. – Не банда ли?

– За мной! – скомандовал Котовский, первым выпрыгнул из теплушки и побежал к паровозу. Красноармейцы за ним, винтовки наперевес.

Оказалось, путь разобран. Рельсы разбросаны, шпалы выворочены, порублены.

Почесали затылки, похвалили машиниста, сумевшего остановить состав своевременно, и принялись восстанавливать путь. Валили деревья, вырубали шпалы и укладывали в старые гнезда. Торопились – фронт ждет бойцов…

После этого случая машинист повел паровоз осторожнее. Кто знает, что там впереди. Ночами и вовсе старался отстояться на каком-либо полустанке, а еще лучше на станции. И не зря. Еще не один раз приходилось красноармейцам вместе с паровозной бригадой восстанавливать пути.

Не хватало топлива. Приходилось самим заготавливать дрова, чтобы добраться до очередной железнодорожной станции, где, возможно, есть уголь.

И здесь, как в бою, Котовский не отставал от красноармейцев, трудился до изнеможения. Холодная испарина выступала на лбу, ноги казались ватными, но Григорий Иванович, все пилил и пилил. А бойцы, тоже изрядно уставшие, не замечали состояния командира.

Только Ольга Петровна Шакина несколько раз просила его:

– Григорий Иванович, вам нельзя перенапрягаться. Вы еще не совсем здоровы.

Котовскому приятна была забота молодого симпатичного врача, и он отшучивался:

– Меня в плуг в пору впрягать.

Вот наконец тендер заполнен до отказа. В котлах поднято давление, машинист дал гудок, паровоз рванул, лязгая сцеплениями вагонов и, натужно отпыхиваясь и пробуксовывая, потянул вагоны на подъем.

От Брянска до Харькова состав шел более двух недель. Чтобы наверстать упущенное время, Котовский планировал лишь побывать в штабе 14-й армии (ей подчинили 45-ю дивизию), чтобы доложить о своем прибытии, и сразу же вместе с бойцами двинуться к Екатеринославу, где вела бои его бригада.

– Проситесь к нам, – посоветовал молодым врачам Котовский, с которыми он уже сдружился. Но больше всего та просьба относилась к Ольге Петровне.

Григорий Иванович дождался, пока те получат направления, чтобы, если кто попадет в 45-ю дивизию, взять с собой. А когда узнал, что Ольгу Петровну Шакину назначили в их дивизию, обрадованно воскликнул:

– Хоть одного настоящего врача привезу!

Пока Котовский с группой красноармейцев, довольно уже внушительной (он собирал всех, кто догонял свои части), добирался до Екатеринослава где поездом, где подводами, ибо путь был поврежден настолько, что восстановить его своими силами красноармейцы не могли, город освободили от беляков. Город отдыхал от залпов карателей, от грабительских налетов бандитов, убирал виселицы с площадей и улиц, торжественно и печально хоронил героев-подпольщиков.

Котовский рвался в свою бригаду, но в штабе дивизии ему приказали формировать новую кавалерийскую часть. Костяком ее должен был стать полк Нягу и другие подразделения 2-й бригады и дивизии. День прошел в хлопотах, в согласовании организационных вопросов, а вечер оказался свободным. И он разыскал Ольгу Петровну, пригласил ее в кино.

Фильм был тяжелым: «О семи повешенных». Когда они вышли из кинозала, Котовский облегченно вздохнул, а потом сказал:

– Все это я пережил!

В тот вечер Оля узнала о годах его ссылки, о побегах, о смертном приговоре.

Потом они молча гуляли по темным улицам. Ольгу глубоко взволновала услышанная исповедь, он же вновь переживал все то, что, казалось, уже забыто в вихре боев и событий.

– Вы очень похожи на мою маму… – прервал он наконец молчание и, сделав паузу, словно собираясь с духом, заявил решительно: – Я получил приказ формировать кавалерийскую бригаду. Очень прошу, чтобы вы были у нас.