Текст книги "Клоунада для разведчика (СИ)"

Автор книги: Гелла Верона

Соавторы: Марк Качим
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Ясно, – Пол нахмурился. – Мне нужно будет накачать еще мускулов?

– Чтобы выставить солдат очередными терминаторами? – хмыкнул Алекс. – Не в объеме дело, а в том, какого этот объем качества, – он потер переносицу. Аррой, кажется, честно пытался понять, а не просто посмотреть. – Нужны тренировки на выносливость. Выматывающие, изнуряющие. До кровавых мозолей и блевоты.

– Понял... – Аррой поджал губы и стянул китель. – Покажи, – попросил и коротко улыбнулся, добавив: – Только все-таки укороченную версию.

– Завтра, – покачал головой Алекс. – Я ничего толком показать не смогу пока, а с тебя на сегодня и без того достаточно.

Конечно, можно было бы загнать Арроя в тренажерку и дать такую нагрузку, чтобы завтра сам сбежал, когда смог бы сползти с кровати. Но Алексу претило калечить без необходимости.

– Ладно, – Пол кивнул и потер шею. – Да, наверное, так будет лучше, – признался, разминая мышцы. – А что вы делаете после тренировок? – поинтересовался по пути к казарме. – Неужели просто спите?

– А ты правда так думаешь? – хмыкнул Алекс. – Или это в твоем сценарии написано? У нас вообще-то есть сектор досуга. А лейтенант Фокс в прошлом году выиграл чемпионат штата по шахматам.

– В моем сценарии написано, что капитан роты по пятницам играет для всей части на губной гармошке, – фыркнул Пол. – Но я скорее тебя с коброй целующимся представлю, чем играющим на гармошке.

Алекс покачал головой.

– Я могу сыграть только на барабане, сделанном из чьего-то черепа, – хмыкнул он. – И поцелуям предпочту хороший бой или секс.

Бойцовский клуб был не то что бы подпольным. Он не был официально признанным и считался просто спаррингами. А что во время этих спаррингов не надевались щитки – так это личное дело каждого. Получение травмы вне задания или тренировок грозило аннулированием контракта без оплаты лечения, так что все, кто выходили в ринг, знали, чем рискуют и на что идут. Но и правила были строгие: пацанов желторотых туда не допускали. Как и травмированных или очевидно нарывающихся.

С сексом было еще проще. Под запретом было принуждение и насилие, а в остальном командованию не было никакого дела до того, как подчиненные сбрасывают напряжение. Отрываются ли во время увольнительных, охаживают женщин-военнослужащих или выбирают партнеров из себе подобных. Алекс предпочитал последнее.

– Отличный выбор! – хмыкнул Пол. – А как у вас тут с этим делом обстоит? Или у вас в городе "жены" по выходным?

– По-разному, – спокойно ответил Алекс. – Хотя вряд ли твой фильм допускает то, что я подразумеваю под этим. А так... – он пожал плечами. – У меня в роте даже отец пятерых детей есть. И все абсолютно точно от него, потому что я в жизни не видел настолько рыжего человека.

– Заинтриговал, – Аррой лукавого прищурился. – Ты и в постели воюешь?

– Нет, я, блядь, плюшевый зайка, – рявкнул Алекс. – Я никому не навязываюсь. Кому вынь да положь прогулки при луне да стишки – пусть к Зигу катятся. Он на подобные сопли мастак. А у меня без этой еботни дел дохера.

– Да чего ты завелся-то? – вздохнул Аррой. – Я просто спросил. Интересно просто, где ты таких девушек берешь, чтобы спуску тебе не давали.

– Кого? – удивленно переспросил Алекс. – Во-первых, где ты на базе девушек видел? Тут солдаты, хоть и с сиськами. И они сами наваляют так, что маму звать станешь. А во-вторых, кто тебе сказал про женщин? Этот геморрой с "а ты меня любишь?" и "ты посмел пялиться на капрала Оррен..." мне точно не нужен.

Аррой сказал что-то, мол, так и подумал, а Алекс с тоской вспомнил, что пока этот клоун не решит, что с него хватит армейской жизни, качественного и жаркого, да и вообще секса, ему не видать. Блант тусуется в общей казарме, а с его боком на экстрим в виде торопливого минета в душевой пока не размахнешься. Скрипнув зубами, он прибавил шагу. Помыться как-нибудь, поесть, сожрать таблетки и рухнуть в кровать, стараясь поскорее забыть сегодняшний день.

Однако уже на первом пункте появились проблемы: стянуть майку, не растревожив швы, у него не вышло, и теперь каждое движение причиняло мучительную боль.

– Послушай, тебе бы к врачу... – озабоченно сказал Аррой. – По-моему, там воспаление.

– Да нет там ничего, – с трудом выдохнул Алекс. – Просто мокнет под пластырями и кителем, – попытался рассмотреть рану, но смог увидеть только самый край. Так и есть: от пластыря остался красный влажный прямоугольник. – Когда же я помоюсь по-человечески, – вздохнул он, раздирая упаковку с ненавистным каждому побывавшему на задании солдату гигиеническим пакетом. Воздух наполнился удушливой вонью салицилового спирта и еще какой-то медицинской хрени.

– Послушай, а давай хорошенько все горячей водой промоем, а потом я к мотоциклу сбегаю за аптечкой? – предложил Аррой. – Там есть все, что нужно, чтобы обработать рану, даже антибиотики в шприцах.

Идея подставляться под руки Арроя была не лучшей, но от альтернативы: или корячиться самому и опять спать на обезболивающих, или отправиться в медчасть и застрять там хер знает на сколько – Алексу было еще хуже.

– Идет, – согласился он, подумав.

Аррой кивнул, подошел ближе и осмотрел рану.

– Выглядит паршиво, – вздохнул он. – Почему ты так упорно не хочешь к врачу? – поинтересовался, понизив голос, и направил на бок струю горячей воды. Сразу на рану он лить не стал, давая привыкнуть, но все равно, стоило ране намокнуть, Алекс зашипел.

– Из-за права выбрать себе пополнение, что посулил мне Райз за няньканье с тобой, – протянул он. – А если честно, то роту могут послать на задание, только если у нее есть командир, и он в строю. Если я загремлю в лазарет, на мое место назначат временно исполняющего из числа штабных крыс, – продолжил вполголоса, стараясь отстраниться от боли в растревоженной ране. – И тогда пополнять придется весь личный состав, потому что под бездарным руководством перебьют всех, как щенков слепых.

– Послушай, ну право слово! – Аррой посмотрел с недоумением. – Перебить отряд спецназа в мирное время в родных Штатах? Ты преувеличиваешь.

Алекс обернулся к Аррою и посмотрел на него со смесью удивления и насмешки.

– Неплохие розовые очки, – он снова отвернулся и принялся намыливать мочалку. Раз уж пришлось растревожить бок, так хоть помоется по-человечески. – В мире немало мест, где дядюшке Сэму нужно иметь свои уши и глаза. И не везде звездно-полосатому флагу рады.

– Дай сюда, – Аррой отобрал у него мочалку и присел на корточки, разглядывая его рану. – Кошмар какой... Наши гримеры не хуже клепают, но знать, что она настоящая как-то жутко.

Он начал аккуратно обрабатывать рану мыльной пеной.

Пришлось сцепить зубы и упереться руками в стену кабинки. Ощущения были, будто в боку орудует сбрендивший бульдозер. Алекс зажмурился, медленно считая про себя и ожидая неизбежного момента, когда грубая мочалка дотронется до пораненного места.

И вздрогнул, когда на поясницу, придерживая, легли неожиданно осторожные пальцы, а на рану снова полилась теплая вода.

– И не противно даже? – спросил, глянув на Арроя. С намокшими волосами он казался моложе, а большая, яркая татуировка во все плечо придавала хулиганский вид. – Небось ты многодетный отец и по выходным с супругой к мессе ходишь.

– Ну, доктором, я, конечно, быть не хотел даже в детстве, но нет, не противно, – по-своему понял его Аррой. – А жена и детишки причем? – он поднял голову и посмотрел на него снизу вверх. – Коих нет, кстати. У меня ритм жизни бешеный, не до женитьбы как-то, – и снова занялся раной. – Послушай, как по мне – ее бы совсем горячей водой полить хоть пару секунд. А потом залить хорошим антисептиком под дышащую повязку.

– Погоди, ща помоюсь хоть маленько, – криво улыбнулся Алекс и отобрал у Арроя мочалку.

Прополоскал, снова намылил и принялся тереть себя. Левой рукой получалось хреново, до спины и вовсе не достать. Но при первой же попытке действовать правой все тело прошила такая боль, что шипения сдержать не удалось.

– Давай помогу? – снова влез к нему Аррой. – А то, небось, к тебе и подойти-то людям страшно, а? – он сверкнул улыбкой, и Алекс был вынужден неохотно признать, что в актеры его взяли не зря: Пол Аррой был красивым и обаятельным мужчиной.

– Да ладно, в бане все равны, – пожал плечами Алекс и снова громко выдохнул. Теперь уже от удовольствия. Потому что Аррой тер так, как надо: сильно, энергично. Крепко ухватил за плечо и, что называется, от души надраивал. – Спасибо, – искренне поблагодарил Алекс, когда кожа на спине и крестце начала гореть. – А то мы три дня проторчали в джунглях со средней температурой тридцать и стопроцентной влажностью, а эскулапы только салфетками обтерли.

– Жуть! – искренне ужаснулся Аррой и вручил ему мочалку обратно. – Ладно, я пойду до мотоцикла сгоняю. Кстати, а я как, невыездной? Или можно будет как-нибудь вечерком по пустыне погонять?

– Да гоняй на здоровье, – пожал плечами Алекс. – Главное, пропуск не забудь.

Аррой обрадованно сказал что-то и, быстро ополоснувшись, пошел в раздевалку. Алекс сделал воду чуть прохладнее и стоял с закрытыми глазами, расслабившись. Черт, в этот раз задело его нешуточно. Да еще и результатов их вылазка не принесла, и не нужно было быть провидцем, чтобы утверждать, что она была не последняя. Райз не отправит туда желторотых пацанов или не в полной мере подготовленных парней, но он тоже подчиняется приказам. Так что к врачам Алексу соваться нельзя.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы собраться с духом, Алекс снял душ с держателя. Выкрутил кран с горячей водой, так, чтобы только можно было вытерпеть, и направил на рану.

– Ох еба-ать! – процедил сквозь зубы, когда нервы завопили на все лады.

Выключил воду и заковылял в раздевалку. Быстро вытерся, привычно оделся и пошел к себе. Бок еще ныл, но в теле была приятная легкость, а кожа сладко зудела, как всегда после хорошего мытья.

Арроя не было довольно долго – не иначе как миловался со своим мотоциклом. Алекс уже потянулся было за собственным набором для обработки раны, когда тот наконец явился.

– Какие-то козлы переставили мотоцикл! – рыкнул возмущенно с порога. – Неужели нельзя было просто попросить отъехать в другое место?! Я чуть не поседел!

– Да куда он отсюда денется-то, – пожал плечами Алекс. – И я ни за что не поверю, что он у тебя не застрахован от угона на кругленькую сумму. На случай, если на сувениры растащат.

– Да причем тут деньги? – Аррой досадливо цыкнул и бухнул на стол внушительного размера ящик. – Я на нем мир объехал. Дважды. По экватору и по меридиану! И он на мне тоже ездил немалую часть этого пути, где проехать было невозможно. Не знаю, что будет, если его кто-то угонит. Я, наверное, пресс-конференцию соберу и на весь мир буду то умолять его вернуть, то грозить страшными карами.

– Ничего себе! – Алекс, пожалуй, впервые настолько внимательно посмотрел на Арроя. А клоун-то с сюрпризом оказался. Особенно, если вспомнить, что за мотоцикл был у него. Не спортивная Ямаха, вся сплошь из невесомого углепластика, а огромный, тяжеленный даже на вид монстр, обвешанный коробами. – Кажется, я понял, почему тебе не до женитьбы!

Аррой коротко рассмеялся и открыл ящик, оказавшийся даже не аптечкой, а настоящей мини-аптекой, наверняка, тоже объездившей мир. Более того, Алекс сходу углядел несколько пузырьков с нечитаемыми названиями на каких-то других языках.

– Мне нравится жить полной жизнью, – Аррой безошибочно выбрал из всего разнообразия несколько пузырьков. – В том числе, не ограничивать себя в ощущениях. А вот измены не для меня, проще уж вообще долгих отношений не заводить. Ну давай, – он хмыкнул, – раздевайся.

– Обычно эту фразу говорю я, – хмыкнул Алекс и послушно потянул вверх футболку.

Интересно, а "не ограничивать себя в ощущениях" к чему относилось? К любви к скорости и жажде новизны ощущений? Или и к сексуальной жизни тоже? Алекс еще раз глянул на Арроя. Он симпатичен, нечего кривить душой, а уж когда улыбается, особенно. Наверное, бабы просто млеют от этой его улыбки. А вот мужики?.. Слащавых и манерных Алекс на дух не переносил, но у Арроя было ладное, как выяснилось, отлично тренированное тело. За словом в карман он не лез, и не нытик. А еще у него охренительно минетные губы! Чуть полноватые, четко очерченные. С виду упругие, подвижные. Они непременно плотно обхватят член, будут скользить по нему, впуская все дальше.

– Давай уже что ли, – пробурчал Алекс, осознав, что только что мечтал отыметь Арроя в рот. Вот уж нет, путать работу с потрахушками вообще не дело. И уж тем более в случае с актеришкой. У него ж адвокатов больше, чем во всей дивизии, не хватало только за домогательства под трибунал загреметь.

– Эта штука из Вьетнама, – Аррой открыл какое-то дико вонючее снадобье. – Я там навернулся с мотоцикла на круче, даже в больнице потом валялся. И мне прописали вот эту штуку, лучше которой я просто не знаю. Но говорю сразу: жжется – умереть можно.

Он очень аккуратно, кончиками пальцев начал втирать мазь в кожу вокруг раны. Неприятно не было, а задубевшую от пота, соли и грубой формы кожу диковинное снадобье лишь хорошенько согрело.

– Ну ладно, а это уже посерьезнее, – теперь Аррой вооружился аэрозолем с жутким зеленым содержимым. – Это из России, – пояснил он. – У нас этот препарат запрещен, но действует отменно.

– Ух ебаный ты нахуй! – в голос заорал Алекс, едва Аррой нажал на кнопку распыления. Ощущения можно было сравнить с роем термитов, вгрызающихся в его плоть. – Убери эту хуйню от меня, пока башку не оторвал!

Аррой то ли хмыкнул, то ли фыркнул, и, конечно же, нихера не послушался, продолжая распылять неведомую Алексу хрень. Когда термиты добрались до легкого, заставляя судорожно глотать воздух, Алекс уже потянулся, чтобы хорошим ударом в ухо заставить этого сукиного сына прекратить издевательство, но тут термиты будто сдохли все разом. Рана почти мгновенно затихла, а тепло сменилось приятной, дарящей облегчение прохладой.

– Круто, да? – едва ли не в ухо ему хмыкнул Аррой – оказалось, он шагнул ближе, с силой вцепившись свободной рукой в здоровый бок. – Укол кольнуть для полноты картины?

– Ну рискни, – повел плечами Алекс.

Наверняка в чудо-коробке Арроя найдется отличный антибиотик. Жрать колеса и по полночи ощущать на языке привкус тухлых яиц до смерти надоело, так что одной дыркой больше, одной меньше – не беда.

– Хорошо, – Аррой покопался в аптечке, вытащил коробок с ампулами, шприц и быстро подготовил "дозу". А потом развернулся к Алексу, присел на его кровать и подергал за пояс брюк. – Приспусти.

В первый момент Алекс растерялся. Как Аррой смог догадаться о его мыслях? Неужели Алекс слишком красноречиво смотрел на его рот? И почему он вдруг решил расщедриться на минет?

И только секундой спустя он догадался, что речь совсем о другом. И интересует Арроя вовсе не член Алекса, а его задница. Причем совсем не в сексуальном смысле.

– Располагайся, – хмыкнул Алекс и, расстегнув пояс и ширинку, стащил штаны с трусами с ягодиц, повернулся к нему спиной. – Ты хоть не на съемочной площадке колоть учился?

– Нет, – последовал смешок. – На лошадях, – и Аррой от души шлепнул его по заднице.

Алекс так опешил, что не сразу понял, зачем это было нужно – чтобы не почувствовать самого укола – и лишь чудом удержался от того, чтобы развернуться и врезать Аррою в челюсть за такие шуточки. А поняв, стиснул зубы и выждал, пока Аррой закончит. К слову, тот вводил лекарство медленно, но Алекс чувствовал только жжение от удара.

– Готово, – наконец объявил Аррой. – Только ты мне чуть иглу не сломал своими стальными булками.

– А хотел, между прочим, челюсть, – кое-как выдавил Алекс, неловко натягивая штаны.

Блядь, да сколько раз заголялся перед кем-то, а тут словно пацан. Присущий всем нормальным людям стыд у солдата атрофируется в первый год службы, но сейчас, когда задница все еще горела от Арроевской пятерни, Алексу стало не по себе.

А вот Аррой, напротив, чувствовал себя превосходно. Он деловито выбросил использованный шприц и ампулу в ведро, убрал в ящик все пузырьки и коробки и со щелчком закрыл замки.

– Это у тебя типа благодарность? – улыбнулся, опершись на стол. – Сломанная челюсть?..

Это, блядь, в актерской школе их учат выглядеть так чертовски сексуально даже в простых жестах, или у Алекса крыша поехала? Потому что фривольная поза внезапно показалась завлекательной, и ужасно захотелось подойти ближе и прогнуть Арроя еще больше. А еще – стереть эту улыбку с его лица любым доступным способом. Возможно, даже ненавистным поцелуем. Долетевший вдруг до носа запах бензина и дорожной пыли, которым наверняка обычно насквозь пропитывался Аррой, дела не улучшил.

– Расскажи о кругосветке, – Алекс поспешно сел на кровать, не обращая внимания, что место укола отозвалось нытьем.

Надо переключиться. Пусть Аррой оседлает своего конька, и примется хвастаться. Тогда он снова станет для Алекса клоуном, актеришкой. Играющим в жизнь, а не живущим в реальности.

– Знаешь, рассказать можно о субботнем пикнике или об отпуске у моря, – Аррой покачал головой, а Алекс вдруг понял, что забыл, как его зовут. Эван? Ивен?.. – Кругосветное же путешествие, да и любой большой путь – это такой сонм ощущений и событий, что рассказывать за раз можно только об одном из них. Причем есть моменты, о которых хочется рассказывать всем и каждому, и о которых мечтаешь забыть навсегда, – он чуть смущенно улыбнулся. – Но если в общих чертах, то это была целая отдельная жизнь. Совсем другая, как в иной реальности. Я сильно переосмыслил многие вещи после нее.

– А зачем ты вообще туда отправился? – Алекс вытащил из кармана сигаретную пачку, но прикуривать не спешил. – Ну, в смысле, ты что, однажды проснулся и решил объехать мир?

Кругосветное путешествие – это не прогулка к речке субботним утром. Парни вроде говорили, что Аррой снимается в кино давно. И, судя по всему, актер не из последних. И что заставило его вылезти из своего чистенького трейлера и решить таскать на себе тяжеленный мотоцикл и валяться в захудалых больничках.

– Ну... – Аррой задумчиво потер подбородок и уселся на любимый подоконник Алекса. – Я всегда об этом мечтал. Хотелось свободы – сесть на байк и ехать, куда глаза глядят, день за днем. Впрочем, я делал это частенько раньше. А потом я снялся в одном очень известном фильме, и свободе вдруг пришел конец – контракты сыпались на голову, что только выбирай, да уплотняй график. Я прожил пару лет, мотаясь с площадки на площадку, и понял, что больше не могу. Физически нужна была перезагрузка. И пара недель, а лучше месяцев, наедине с байком.

– И что, тебя не узнавали? – Алекс взбил подушку и устроился поудобнее. – После известного фильма-то? Невелика свобода, пробираться сквозь строй.

А сам Алекс смог бы так? Провести два месяца в одиночестве? Он задумался, пытаясь представить себе это. Так случилось, что всю свою сознательную жизнь он провел бок о бок со многими людьми. Сначала это был приют, потом военная база, когда Райз взял сироту под опеку, сделав эдаким "сыном полка". Потом учебка, и снова ставшая родным домом часть. С тех пор, как на погонах осели капитанские звездочки, ночевал он не в общей казарме, а в офицерском блоке, но все равно изо дня в день его окружали сотни людей: в столовой, на плацу, в тренажерке и на полигоне. Даже на задания он ходил со своей ротой.

А тут – один. Как с ума-то не сойти от давящей на уши тишины.

– Узнавали иногда, – Аррой пожал плечами. – Но редко. Особенно, когда борода отросла. А в Африке, России и округе вообще не узнавали. Но на самом деле, это дело десятое. Даже приятно, когда тебя за несколько тысяч километров от дома в каком-нибудь африканском магазинчике вдруг узнают, – он тепло улыбнулся.

– Это как сказать, – невесело улыбнулся Алекс.

Джорджа он встретил в одном из первых заданий. В приюте их кровати стояли вплотную друг к другу, и они ночи напролет перешептывались, мечтая о том, как вырастут, как найдут родных, как те будут плакать от счастья, сжимая их в объятиях и рассказывая о нелепых и трагических обстоятельствах, из-за которых им суждено было расстаться. Как потом отыщут друг друга и будут хвастаться фотографиями обретенных родственников. Алексу и в страшном сне не могло присниться, что Джордж подастся в наемники, и хвастаться придется оружием и умением быстрее нажать на спусковой крючок.

Тогда Алекса зашивали в первый раз. Он успел первым, но в агонии Джордж выстрелил, и пуля по касательной зацепила плечо.

Аррой внимательно на него посмотрел и вдруг тихо, вкрадчиво спросил:

– Как тебя зовут? Скажешь?

Алекс уже позабыл, когда его спрашивали об имени. Да еще мужик, вполне себе приятной внешности, совсем недавно терший ему спину и отвесивший шлепок по заду. И теперь сидящий рядом, смотрящий, кажется, прямо в душу невозможными синими глазами и улыбающийся до охуения соблазнительными губами.

– Александер, – собственное имя царапнуло горло, показалось чужеродным. Так его не называли уже много лет. Райз иногда Алексом звал, командование – по фамилии с обязательной приставкой звания, а сослуживцы давно и прочно прозвали Крюгером.

– О, здорово! – почему-то обрадовался Аррой... Ах да. Пол. – Тебе идет. Победитель.

– Крюгер подходит больше, – хмыкнул Алекс и встал. Бок практически не болел, и это было даже странно, настолько за эти дни стало привычно. – Я причина большинства кошмарных снов на этой базе. Не против, если покурю? – спросил, присаживаясь на подоконник рядом с Полом и вынимая из пачки сигарету.

Аррой лишь отмахнулся.

– Я бросил, – вздохнул он. – Иногда жалею. А про кошмарные сны я уже понял, – он улыбнулся, на этот раз как-то по-особенному дерзко. – Сложно было не понять.

Зажигалка тихо щелкнула. Алекс на секунду задержался, прежде чем поднести пламя к кончику сигареты, глядя на желто-синие всполохи.

– Лучше пусть меня видят и дрочат, представляя, как я проваливаюсь в ад, чем на обрубки своих рук и ног любуются, – проговорил он, выпустив губами струю сигаретного дыма. Еще раз глубоко затянулся и стряхнул пепел в пустой стакан. – Райз как-то пытался заставить меня бросить, – продолжил с усмешкой. – Даже на гауптвахту засадил на неделю. Потом понял, что бесполезно. Хотя на задании я не курю никогда, даже если несколько недель приходится в жопе мира торчать, – в три затяжки прикончил сигарету и затушил окурок.

Сейчас ему тоже было жаль, что Пол не курит больше. Потому что до странного зуда между лопатками захотелось увидеть, как он зажимает сигарету между пальцев, как обхватывает фильтр губами. Как чуть заметно напрягаются щеки, когда легкие протягивают воздух сквозь спрессованное крошево табачных листьев, как дергается кадык. И как Арроевские губы расслабляются, выпуская дым. Самые первые его клочки, плотные, белесые, они текут по губам, скапливаются в уголках, до охуения похожие на потеки спермы...

Наверное, Аррой умел читать мысли. Или совсем наоборот, потому что когда Алекс собрался прикурить вторую сигарету, протянул руку в молчаливой просьбе.

– Я ведь буду тебя играть, – он глубоко и с наслаждением затянулся. Значит, буду курить, – и медленно выдохнул дым вверх.

Блядь. Алекс с силой затянулся, так что на пальцы шмякнулся, обжигая, пепел. Аррой, кажется, издевался над ним, буквально целуясь с сигаретой. И едва ли не впервые в жизни захотелось смять сухие губы поцелуем, провести языком, слизывая свежую табачную горечь, вздрогнуть, когда по собственным губам скользнет теплый, с явственным привкусом только что выкуренной сигареты, язык.

Блядь! Надо бы найти Бланта и спросить, как насчет пройтись после отбоя. Бок совсем не болел, и сил должно хватить. А уж желания столько, что Блант точно не расстроится, что не остался торчать у телека, пялясь в очередной глупый сериал.

Блядь!!! Аррой докурил сигарету до самого фильтра и медленно, явно растягивая удовольствие, выпустил последнюю порцию дыма. Тот тек между расслабленных губ, густой, белесый. Цеплялся за отросшую за день щетину, задерживался на доли секунды, и только потом устремлялся прочь.

– А почему меня-то? – кое-как сосредоточившись на сказанном Полом, спросил Алекс. – Лучше уж Райза сыграй. Он с рядового до генерала дослужился, и ему обязаны жизнью не одна сотня хороших парней. И кстати, за курение на экране тебя заклюет противотабачное лобби. Заебешься иксы рисовать.

– А вот в этом, – Пол повернул голову, посмотрев на него с добродушной насмешкой, – самое большое преимущество настоящей популярности. Сейчас я могу делать все, что хочу. Мне простят.

Что, вот прямо совсем? Курить, выпивать, ругаться матом и даже расхаживать голяком в кадре? Твою мать, однозначно нужно найти Бланта, потому что Алекс ощутил приступ неуютного, непонятного чувства, когда понял, что сожалеет, что в душе был слишком занят своим боком и толком не рассмотрел Арроя. Только наколку и успел заметить.

– А как ты ее сделал? – продолжая собственные мысли, спросил Алекс и неосознанно потянулся пальцами к выглядывающему из-под рукава футболки рисунку. – И кстати, военнослужащим они запрещены по контракту. Демаскируют. Небольшую еще пропустят, а с такой – стопроцентный отвод на приемной медкомиссии.

– Черт, мне точно нужно записывать за тобой, – хмыкнул Пол. – Такие чудесные детали и делают фильм живым. А это... – он задрал рукав, обнажая тату. – Это замажут гримеры, – пальцы ласково пробежались по рисунку, и Алекс наконец-то разглядел изображение: руль и переднее колесо мотоцикла на фоне прячущегося в облака солнца.

– Записывай, – скупо улыбнулся Алекс. Нет, он не забыл о том, как вчера отобрал у Пола блокнот. Просто Пол оказался совсем не пустозвонным клоуном, паясничающим в угоду толпе. – А ты фильмов про него, – кивнул на наколотое изображение мотоцикла, – не снимал?

Интересно, а ко всем своим фильмам Пол так готовится? С погружением, так сказать.

Тут Пол улыбнулся во весь рот.

– Через год! – протянул довольно. – Я займусь этим через год

– И что будешь снимать? – Алекс поудобнее устроился на подоконнике. Залезть на него с ногами он побоялся, чтобы опять не растревожить так сладко молчащую рану, просто уселся поглубже, вплотную притиснувшись плечом к плечу Пола. – Поедешь в третью кругосветку? Наверное, со всеми вашими съемочными прибамбасами это будет непросто.

– Не думаю, что это будет очень интересно обычному зрителю, – покачал Аррой головой. – Так что я хочу снять что-то типа фантастики. Антиутопия, где от скорости зависит жизнь. И нужен самый быстрый мотоцикл под задницей. Черт... – он провел рукой по волосам и виновато улыбнулся. – Дашь еще сигарету?

– Плохому, смотрю, быстро учишься, – рассмеялся Алекс и потянулся за пачкой. Дал Полу зажигалку, и, пока тот прикуривал, вытащил сигарету и для себя. – Никогда не ездил на мотоциклах. Машины, бронетранспортеры, самолеты, вертушки, корабли. Но не мотоциклы. Даже велика у меня никогда не было.

Признаться честно, двухколесный транспорт Алекс недолюбливал. Считал его хлипким, неустойчивым, ненадежным и слабым. Другое дело – хороший внедорожник. Триста, а то и пятьсот "лошадей" под капотом, мотор литров на пять, широченные колеса. Пусть не самый изящный, иногда, как их Хаммеры, вообще на бульдога похожий, но этот агрегат и из леса вывезет, и ночлегом станет, и дотом, если придется оборону держать.

– Зря ты это сказал! – Пол посмотрел на него победоносно. – Вот проживет твой бок, и от прогулки по пустыне тебя ничто не спасет. Я бываю ужасно упрям и настойчив.

– Я тебя за язык не тянул, заметь! – кивнул головой Алекс.

Слова, слова... Когда заживет бок Алекса, ему придется снова вернуться в то забытое всеми богами место на грешной земле, где осталось немало его крови. А Пол, набрав нужный материал, поспешит вернуться в свой мир. Где нет одеваний на время и можно как заблагорассудится разукрашивать свое тело.

И будет там упрямым и настойчивым с кем-нибудь другим... Вот же! Алекс едва не зарычал с досады. Кажется, он специально так говорит! Раскусил его и теперь издевается. Или насмехается. Сволочь. Вдохнув, он покосился на Арроя как раз в тот момент, когда тот посмотрел на него.

– Не тянул, – кивнул Пол медленно. – Но ты сейчас согласился.

– И я это запомню, – так же медленно кивнул Алекс. Ну что же, все слова сказаны. Алекс осторожно сполз с подоконника. Рана заныла, но ощущения были лишь блеклой тенью боли, преследующей его последние дни. Непонятные притирки Арроя и вправду были отличными. – А ты много падал с мотоцикла? – спросил он, чтобы сменить тему. – Судя по размерам твоей аптечки – достаточно, – добавил с ухмылкой.

– Увы, – Пол уныло развел руками. – Если где-то можно навернуться, можешь быть уверен, я навернусь, – он хмыкнул. – Хотя бывают счастливые исключения, но редко.

– И ты собрался меня катать? – рассмеялся Алекс, складывая руки на груди. – Решил добить? Тогда чего ждем, пока бок заживет, поехали прямо сейчас.

– Все зависит от того, что можно считать местом, где можно навернуться, – Пол лукаво прищурился. – Скажем так, в Америке такое место вряд ли найдется. И черт побери, не искушай меня. А не то очень скоро окажешься с мотоциклом между ног.

– Ну, вот прямо сейчас мне абсолютно ничего не грозит, – Алекс оперся задницей на край стола. Блядь, Аррой делает это специально? Потому что все сильнее хотелось оказаться с Блантом между ног. И со своим членом в его ладной, охуительно узкой заднице. – Отбой уже через час, и после него я имею право покинуть распоряжение части только по боевой тревоге. Ни твоя популярность, ни приятельские отношения с Райзом не помогут. Так что, – он мечтательно улыбнулся, – я жажду послушать о каждом месте, где можно навернуться.

Кажется, он нащупал по-настоящему животрепещущую для Пола тему. Теперь стало понятно, чего он так долго за аптечкой ходил и потом бензином пах. Сука-воображение подкинуло картинку того, как Аррой поглаживает байк по вилке руля, как трогает сиденье, как перекидывает ногу и усаживается. Ерзает по кожаному сиденью промежностью, устраивает поудобнее задницу. И улыбается при этом своими невозможными охуительными губами. И закуривает, прищуриваясь и глядя вдаль.

– Ну... я, конечно, и поболтать могу, но у нас есть час, – Пол сверкнул глазами. – Не так уж и мало... – он встал и передернул плечами. – Идем?

– Идем, – Алекс тоже встал и потянулся за кителем. – Познакомь меня со своим ненаглядным.

Пол громко рассмеялся, и выяснилось, что смех у него под стать улыбке – уникальный, запоминающийся и очень приятный. К ангару Алекс шел порядком разозленный. Да, его всегда привлекали мужчины, но совершенно за иные качества. До сих ему пор ему было насрать, как человек улыбался, смеялся и курил – главное, чтобы тело было тренированным, а задница узкой. А тут... Досадливо сплюнув, он остался на плацу, дожидаясь, когда Аррой выведет своего железного коня из стойла.