Текст книги "Приключения на орбитах"

Автор книги: Гелий Салахутдинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

После тщательного анализа ситуации в Центре управления решили полет «Джемини-5» не прерывать. Астронавты продолжили свои эксперименты и наблюдения и, пробыв в космосе примерно восемь суток, благополучно вернулись на Землю.

Операции по сближению и стыковке космического корабля с различного рода «мишенями», конечно, не теряли своей актуальности, поскольку являлись неизбежными при будущих полетах на Луну. Поэтому перед экипажем «Джемини-6» была поставлена задача осуществить стыковку в космосе с заранее запущенной ступенью ракеты «Аджена». В эксперименте должны были участвовать Уолтер Ширра и Томас Стаффорд.

Томас Стаффорд родился в 1930 году. В 1952 году окончил Военно-морскую академию США, получив степень бакалавра наук. Служил в ВВС США, летал на истребителях-перехватчиках. В 1959 году окончил школу летчиков-испытателей на авиационной базе Эдуардс (штат Калифорния), Затем стал одним из руководителей школы по подготовке пилотов для аэрокосмических исследований. В отряд астронавтов зачислен в 1962 году.

Вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта ВВС США.

25 октября 1965 года Ширра и Стаффорд расположились в креслах кабины «Джемини-6». В этот же день была запущена и «Аджена». Однако через шесть минут после старта выяснилось, что ступень потеряна – поступление телеметрической информации прекратилось, радиолокатор на мысе Кеннеди начал отслеживать пять или даже шесть целей вместо одной. Экипажу «Джемини-6» пришлось покинуть свои рабочие места, поскольку стало очевидным, что до запуска следующей мишени пройдет много времени. Руководство НАСА вскоре решило серьезно изменить первоначальные планы и вместо стыковки «Джемини-6» с непилотируемой ступенью «Аджена» провести операцию по его сближению с «Джемини-7», пилотируемой астронавтами Джеймсом Ловеллом и Фрэнком Борманом.

Джеймс Ловелл родился в 1928 году, по происхождению чех. Окончил Висконсинский университет, а затем в 1952 году – Военно-морскую академию в Аннаполисе (штат Мэриленд). Служил летчиком-испытателем в военно-морском авиационном испытательном центре в Патаксент-Ривер. После окончания школы авиационной безопасности при Южно-Калифорнийском университете работал летчиком-инструктором на военно-морской авиационной базе Осеана (штат Виргиния). В отряд астронавтов зачислен в 1962 году.

В 1971 году вышел в отставку в звании капитана 1-го ранга ВМС. В настоящее время – президент фирмы «Фиск телефон систем инкорпорейтед», расположенной в Хьюстоне.

Фрэнк Борман родился в 1928 году. С 15 лет начал учиться летному делу. В 1950 году окончил Военную академию США и служил военным летчиком. В 1957 году окончил Калифорнийский технологический институт, получив степень магистра наук по авиационной технике. Затем работал преподавателем термодинамики и гидромеханики в Военной академии США. В 1960 году окончил школу по подготовке пилотов для аэрокосмических исследований. Работал в ней инструктором. В отряде астронавтов с 1962 года.

В 1970 году вышел в отставку в звании полковника ВВС. В настоящее время является президентом и начальником Управления воздушных операций на восточных авиалиниях США (штат Майами, штат Флорида).

«Джемини-7» стартовал первым 4 декабря. 12 декабря Ширра и Стаффорд во второй раз заняли свои кресла в кабине «Джемини-6». Прозвучали последние команды, двигатели ракеты-носителя «Титан» взревели, готовясь унести аппарат в ясное голубое небо. И тут вдруг произошло неожиданное – они заглохли. В распоряжении экипажа была всего секунда, чтобы оценить ситуацию и принять правильное решение. Если двигатели отключились в тот момент, когда ракета находилась еще на пусковом столе, то ничего серьезного не произошло, но можно было ожидать пожара, взрыва и пр. Если же двигатели отказали, когда ракета уже оторвалась от пускового стола, то она неминуемо должна была упасть, а это уже катастрофа. Стаффорд и Ширра приняли единственно правильное решение и, не мешкая катапультировались. Как потом оказалось, paкета осталась на пусковом столе.

Специалисты довольно быстро обнаружили причины неисправности. Из-за вибрации корпуса ракеты разъединился контакт в электрической цепи. Однако на следующий день было объявлено, что даже при исправном контакте двигатели все равно заглохли бы, поскольку по чьей-то небрежности на заводе в топливных магистралях осталась пыль от пластических материалов, которая и блокировала запуск.

15 декабря состоялся третий старт «Джемини-6».

Эта попытка оказалась удачной. Корабль вышел на opбиту и стал преследовать «Джемини-7». На четвертом витке ему удалось догнать свою «мишень» – начался совместный полет двух кораблей, находившихся на расстоянии всего нескольких метров друг от друга.

После пятичасового рандеву экипаж «Джемини-6» с помощью ручного управления благополучно спустился на Землю, оставив своих товарищей Бормана и Ловелла еще на пару дней на орбите. Их возвращение на Землю планировалось на 18 декабря, после четырнадцати суток работы в космосе.

В этот день в Центре управления полетом было тревожно. Специалисты волновались, как поведут себя при спуске тормозные двигатели, работающие на твердом топливе, после 300-часового пребывания в космосе. Все почувствовали большое облегчение, когда пришло сообщение об удовлетворительной работе системы торможения корабля. Длительность пребывания в космосе «Джемини-7» превысила время, требующееся для полета на Луну и обратно. Послеполетный анализ показал, что Борман похудел в космосе примерно на пять килограммов, а Ловелл – на три. Эта была большая потеря веса, но все же меньшая, чем у Купера и Конрада за 8 дней полета.

Логика требовала сделать следующий шаг в покорении космоса – осуществить стыковку двух аппаратов.

16 марта 1966 года на орбиту была выведена ракетная ступень «Аджена» и космический корабль «Джемини-8» с астронавтами Нейлом Армстронгом и Дейвидом Скоттом на борту.

Нейл Армстронг родился в 1930 году. Его отец был финансовым инспектором в Уапаконете (штат Огайо). В детстве Нейл увлекся авиамоделизмом. В 14 лет он поступил в частный аэроклуб, где через два года получил права на управление самолетом. В 1949 году, по окончании военно-морского училища летчиков в Пенсакола (штат Флорида), поступил в Университет имени Пердью в Лафейетте (штат Индиана). После двух лет занятий бросил учебу и стал военным летчиком. Воевал в Корее, совершил 78 боевых вылетов. Во время одного из них был сбит зенитным огнем, но сумел спастись на парашюте. В 1952 году продолжил учебу в университете и окончил его в 1955 году, получив специальность авиационного инженера и степень бакалавра наук по авиастроению. Затем семь лет работал гражданским летчиком-испытателем на авиационной базе Эдуардс (штат Калифорния) и в Льюисском научно-исследовательском центре НАСА. Испытывал ракетные самолеты, в том числе «Икс-1» и гиперзвуковой высотный ракетоплан «Икс-15». В отряд астронавтов зачислен в 1962 году.

До 1970 года был заместителем начальника Управления аэронавтики НАСА. С 1971 года является профессором космической техники в Университете Цинциннати (штат Огайо). Занимается также исследованиями в области биотехники.

Дейвид Скотт родился в 1932 году в семье военного, ставшего впоследствии бригадным генералом. В 1955 году окончил Военную академию США в Уэст-Пойнте, получив степень бакалавра наук. В 1962 году продолжил свое образование в Массачусетсском технологическом институте, после окончания которого ему были присвоены степень магистра наук по авиации и астронавтике и звание инженера. Затем окончил экспериментальную школу летчиков-испытателей ВВС и школу по подготовке пилотов для аэрокосмических исследований. В отряд астронавтов зачислен в 1963 году. В 1972-1973 годах работал специальным помощником по летным операциям в Управлении по осуществлению программы «Аполлон» в Центре пилотируемых полетов имени Л. Джонсона. С 1975 года занимал пост директора летно-исследовательского Центра НАСА имени X.Драйдена (база Эдуардс, штат Калифорния).

В 1977 году вышел в отставку в звании полковника ВВС. Занимается коммерческой деятельностью в Лос-Анджелесе.

Старт «Джемини-8» прошел нормально. На четвертом витке корабль сблизился с «Адженой», а затем состыковался с ней. Однако Скотт, отмечая положение корабля по указателю горизонта, заметил, что с системой стабилизации творится неладное.

– Нейл, мы накреняемся, – с тревогой в голосе обратился он к своему командиру.

Связка аппаратов потеряла устойчивость и стала быстро вращаться вокруг поперечной оси.

– У нас возникли серьезные проблемы. Мы кувыркаемся, – сообщил Армстронг на Землю.

Можно было предположить, что причиной неполадки был выход из строя системы стабилизации положения одного из аппаратов. Но какого из них? К сожалению, зона радиовидимости закончилась – полет проходил над Тихим океаном, где не было наземных станций слежения. Астронавты не имели возможности получить консультацию специалистов и необходимую для анализа телеметрическую информацию. Рассчитывать приходилось только на свои знания и опыт. Армстронг вручную включил двигатели системы ориентации и приостановил вращение. Однако оно возобновилось, как только он снова выключил их.

Отсюда астронавт сделал вывод, что виной всему «Аджена», и решил отстыковаться от нее. В любом случае это было логично, поскольку позволяло изучать поведение каждого аппарата в отдельности. Расстыковка принесла еще одну неожиданность – «Джемини» стал вращаться быстрее, совершая за одну секунду оборот на 300 градусов. Ситуация обострилась. Вращение приводило к дрейфу «Джемини» в космосе, и, значит, возникала опасность его столкновения с «Адженой». Оно могло также стать причиной ухудшения самочувствия астронавтов, вызвав у них тошноту. Оставаться на орбите на весь запланированный срок теперь было нельзя, но и спуск на Землю во вращающемся корабле был затруднительным. Армстронг не потерял самообладания. Собрав всю свою волю, он опробовал различные варианты стабилизации аппарата. Успех пришел после того, как он включил резервную систему стабилизации, предназначавшуюся для работы на участке спуска. Всего для устранения вращения потребовалось около десяти минут, но они показались бесконечными. Хладнокровие Армстронга снискало ему большое уважение в Америке.

Следующий полет представлял собой цепочку неудач. Запущенная 18 мая 1966 года ракетная ступень «Аджена» из-за неполадок в ракете-носителе «Атлас» не вышла в нужную точку орбиты. Не мешкая, специалисты подготовили к запуску новую ступень, которую удалось благополучно вывести в космос 1 июня. Через два дня, 3 июня, за ней последовал «Джемини-9» с астронавтами Томасом Стаффордом и Юджином Сернаном на борту.

Юджин Сернан родился в 1934 году. В 1956 году окончил Университет имени Пердью в Лафейетте (штат Индиана), получив степень бакалавра наук по электронной технике. Затем окончил военно-морскую школу в Монтерее (штат Калифорния), где ему была присвоена степень магистра наук по авиационной технике. В отряд астронавтов зачислен в 1963 году.

В 1976 году вышел в отставку в звании капитана 1-го ранга ВМС. Работает помощником вице-президента фирмы «Интернешнл карал петролеум» в Хьюстоне.

На третьем витке «Джемини-9» встретился с «мишенью», начались операции по стыковке. Однако вскоре астронавтам стало ясно, что на этом пути их ждет неудача, поскольку стыковочный механизм «Аджены» оказался неисправным. Пришлось ограничиться лишь фотографированием «Аджены», которую они в сердцах назвали «злым аллигатором». Ее стыковочный узел и в самом деле придавал ей сходство с аллигатором.

Оставался последний эксперимент, который хоть как-то мог оправдать этот неудачный полет, – испытание в открытом космосе устройства для передвижения в нем астронавтов. Разгерметизировав кабину, астронавты открыли люк. Сернан вышел из корабля в космос, и тотчас на Земле услышали его встревоженный голос: «Я ничего не вижу!». Выяснилось, что с астронавтом все в порядке – просто от перепада температур запотело стекло гермошлема. Сернан вынужден был вернуться в кабину, и вместе со Стаффордом они мудро решили больше не рисковать и отложить выход в космос. После 44 витков вокруг Земли, на четвертые сутки полета, астронавты благополучно приводнились в расчетном районе.

Программа полетов «Джемини» подходила к концу. Оставалось совершить всего три экспедиции в космос, но в связи с неудачей полета «Джемини-9» на экипажи последующих кораблей ложились большие нагрузки.

На 18 июля 1966 года был намечен старт корабля «Джемини-10» с астронавтами Джоном Янгом и Майклом Коллинзом на борту.

Майкл Коллинз родился в 1930 году в Риме, где его отец работал военным атташе в посольстве США. В 1952 году окончил Военную академию США в Уэст-Пойнте, получив степень бакалавра наук. Служил на американской военной базе во Франции, летал на реактивных самолетах. Затем стал летчиком-испытателем на авиационной базе Эдуардс (штат Калифорния). В отряд астронавтов зачислен в 1963 году.

С 1969 года работал помощником госсекретаря США по связям с общественностью, с 1970 года – помощником министра коммунального хозяйства, с 1971 года – директором Национального музея авиации и космонавтики. В 1978 году занял должность заместителя ученого секретаря Смитсоновского института в Вашингтоне.

Перед астронавтами была поставлена сложная задача. «Джемини-10» должен был сблизиться с заранее запущенной «мишенью» – «Адженой», состыковаться с ней, а затем с помощью ее двигателей сблизиться со ступенью «Адженой-8», все еще находившейся на орбите после неудачного эксперимента с «Джемини-8». Кроме того, Коллинз должен был выйти в открытый космос, снять с «Аджены-8» метеоритные образцы и вновь вернуться в кабину «Джемини-10». Программа была впечатляющей и беспрецедентной по своей сложности. Вся Америка, затаив дыхание, следила за ходом ее выполнения. Экипаж около шести месяцев напряженно готовился к полету на «Джемини-10», но особенно трудными оказались последние недели, когда были скорректированы и окончательно определены задачи экспедиции.

В назначенный день экипаж занял свои места в кабине. Начались последние предстартовые приготовления. Коллинз, обведя рассеянным взглядом множество приборов, вдруг с удивлением заметил, что на одном из них, фиксирующем количество топлива, стрелка застыла на нулевой отметке. «Возможно ли это? Неужели, несмотря на все проверки и перепроверки кто-то забыл наполнить баки? Может быть, это просто неполадка в измерительных системах? Что же теперь делать?» – недоумевал Коллинз. Он дотянулся рукой до прибора и постучал пальцем по стеклу, привлекая внимание Джона. Тот резко кивнул и продолжил как ни в чем не бывало заниматься своим делом… Черт возьми! Коллинз был в замешательстве… Не прошло и пяти минут, как стрелка ожила и показала, что баки наполнены. Оказывается, прибор включался непосредственно перед пуском. Так маленький пробел в знаниях стал причиной дополнительного стресса для астронавта.

Пошли последние секунды перед стартом. В наушниках послышался размеренный голос оператора: «Десять, девять, восемь… возьмитесь за Д-кольца (кольцо катапульты. – Г.С.) обеими руками… четыре, три, два, один, зажигание, обратите внимание на ваши приборы, ПУСК!» Страшный грохот… сильная поперечная вибрация… начался подъем. В кабине скорость практически не ощущалась, и только перегрузка мягко вдавливала в кресло. Поперечная вибрация вскоре сменилась продольной, не вызывавшей, правда, особого дискомфорта. На пятидесятой секунде полета астронавты отпустили кольца катапультирующего устройства. Скорость приближалась к скорости звука, шум и вибрация усиливались. Наконец, позади остались область максимального динамического давления, шум немного стих. Легкий, но ощущаемый толчок – отделилась первая ступень… И тут внезапно исчезла перегрузка, тело стало необычайно легким, плавающим под ограничивающими его привязными ремнями.

Неожиданно пространство за иллюминатором заполнилось яркими красными и желтыми частицами, мимо полетели кусочки (корабля?!), а уже через секунду все исчезло, осталось лишь черное холодное небо.

«Что это было? Взрыв корабля? Мы гибнем?» – пронеслось в голове у астронавтов. Глаза невольно стали искать признаки катастрофы в кабине, но здесь все было нормально. Напряженный мозг подсказывал астронавтам, что нужно посмотреть еще раз в иллюминатор. За бортом действительно произошел взрыв – на только что отделившейся первой ступени взорвался бак окислителя, и его куски разлетелись во все стороны, создавая затейливые и, к счастью, безопасные световые эффекты. И уже в следующую минуту астронавты поняли, что двигатели второй ступени заработали. Вновь стала расти перегрузка. Вскоре корабль отделился от ракеты и начал новую, независимую от нее жизнь.

Невесомость все подчинила своим законам. По кабине поплыли невесть откуда взявшиеся мелкие частички: клочок бумаги, кусочек металлической стружки, засохшая капля краски. И эти частички казались астронавтам посланниками тех сотен тысяч людей на Земле, которые вложили свой труд и талант в это детище, называемое космическим кораблем и состоящее из замысловатого сочетания диодов и триодов, клапанов и антенн, двигателей и еще бог знает каких элементов.

«Джемини» проплывал над побережьем Анголы, приближаясь к экватору. Коллинз лишь мельком взглянул в иллюминатор, полюбовался видом Земли и космоса и вновь вернулся к работе. Всего через семь минут полета по орбите корабль должен был войти в тень Земли, а за это время нужно было многое успеть.

На смену дню пришли сумерки, которые, поменяв краски от золотистой к огненно-оранжевой, а затем к раскаленно-белой, быстро уступили место черной космической ночи.

Экипаж приступил к определению параметров орбиты с помощью секстанта. Это оказалось трудным делом. Коллинз никак не мог найти линию горизонта – темное небо сливалось с темным морем. Астронавт огорчился.

– Джон, – обратился он к командиру, – я думаю из этого ничего не выйдет. Янг ответил поговоркой:

– Делай лучше, чем ты можешь. Коллинз едва успел закончить измерения, как наступило космическое утро.

– Это прекрасно, – воскликнул Янг. Корабль проплывал над западным побережьем Австралии. Коллинз был занят расчетами на ЭВМ.

– Ты мне даже и не говори об этом, я полюбуюсь в следующий раз, – ответил он.

С Земли сообщили: «Давление в баке окислителя немного падает. Следите за ним». Однако это, по-видимому, было связано лишь с понижением температуры и не вызвало беспокойства у экипажа. Все остальные системы работали прекрасно.

Корабль пролетал над Гавайями. Здесь была расположена одна из американских станций слежения. С нее передали параметры орбиты, рассчитанные на Земле, и Коллинз, закончив к этому времени свои вычисления, решил сравнить их. Оказалось, что одни результаты совпадали, другие – резко отличались. Он был разочарован и не понимал, почему так произошло.

Когда «Джемини» вошел в тень Земли, Коллинз вновь взялся за секстант. Янг решил его подбодрить.

– Я думаю, что ты делаешь важную работу. Но Коллинз был настроен пессимистически.

– Ох, кажется, я делаю бесполезную работу…

– Ну что же, – сказал Янг, – если ты не можешь видеть звезды, значит, ты не можешь видеть их. Я говорил тебе об этом еще за шесть месяцев до старта.

Через 2 часа 10 минут после старта астронавты запустили двигатели корабля и начали менять орбиту, приближаясь к «Аджене». Еще через 20 минут они запустили их вторично, чтобы изменить угол наклонения орбиты. Каждая коррекция сопровождалась большими психологическими нагрузками. После второй коррекции орбита корабля оказалась на 24 километра ниже орбиты «Аджены».

В 4 часа 34 минуты по бортовому времени астронавты, используя бортовой радар и вычислительную машину, начали сближение с «мишенью». Кораблем управлял Янг, Коллинз давал ему отсчет данных ЭВМ об относительной скорости двух аппаратов и о расстоянии между ними. В последний момент появилась неточность в направлении сближения. Янг дал небольшой импульс кораблю, тут же повторенный на Земле на синхронно работающем имитаторе.

Оператор, не разобравшись в ситуации, закричал:

– Тпру, тпру, тпру! Это вращение самопроизвольное или ваше?

– Наше, – успокоил его Янг.

Астронавты знали, что следует делать. Неточность в сближении была реальностью, и теперь для ее устранения потребуется дополнительное топливо.

На послеполетной конференции Дж.Янг охарактеризовал свои действия по стыковке как «чисто силовой метод», отметив при этом, что он не знает причины возникшей ошибки. Позже специалисты установят, что причина состояла в неточной настройке одного из приборов.

Несмотря на возникшие трудности, стыковка «Джемини-10» с «Адженой» все же состоялась. Это было большим достижением, поскольку оно закрепило успех «Джемини-8». Тогда стыковка едва не закончилась трагедией для экипажа, и вот теперь все прошло почти без помех. Даже если бы Янг и Коллинз больше ничего не сделали, то все равно полет можно было бы считать успешным. Но впереди была еще довольно насыщенная программа.

Придя в себя после трудной работы, астронавты вдруг обнаружили крупную неприятность. В баках корабля осталось всего 36 процентов топлива вместо 60 процентов, запланированных ранее. Дальнейшие работы оказались под угрозой срыва. Астронавты приуныли.

– Можете вы дать нам информацию о запасах топлива? – прозвучал в наушниках голос наземного оператора.

– По показаниям датчика – 36 процентов, – мрачно ответил Янг.

– 36 процентов? – переспросил оператор.

У астронавтов не было настроения развивать эту тему. Они молчали, понимая, что на Земле просто ахнули, услышав эту цифру.

Наземные операторы не должны проявлять свои чувства и эмоции, упрекать или отчитывать астронавтов, и без того испытывающих сильные психологические перегрузки. Но на этот раз оператор не сдержался и подчеркнул то, что и без того было ясно:

– Вы, кажется, использовали значительные запасы топлива…

На Земле срочно делались расчеты, анализировалась возникшая ситуация. Выход в конце концов был найден. На борту «Аджены», находившейся в связке с «Джемини», были запасы топлива. Сближение связки с «Адженой-8» должно было осуществляться сначала с помощью двигателя «Аджены». Идея состояла в том, чтобы по возможности дольше использовать ресурсы последней, хотя расстыковка с ней была неизбежной, поскольку это требовалось для проведения дальнейших экспериментов, предусмотренных программой.

Маневр по сближению с «Адженой-8» был технически сложным, и здесь в любую минуту можно было ожидать неприятностей. Кроме того, появлялась реальная угроза для астронавтов получить повышенную дозу радиации. В погоне за «Адженой-8» корабль «Джемини» должен был подняться на высоту 760 километров. При этом двигатель предполагалось включить над Гавайскими островами. Нужную высоту корабль достиг бы над Северной Атлантикой, как раз там, где существует североатлантическая радиационная аномалия (здесь располагается радиационный пояс, открытый Ван Алленом).

Врачи ориентировочно рассчитали дозу облучения, которую могли получить астронавты, и нашли ее допустимой. Но, тем не менее, риск существовал. Расчеты не учитывали возможного возрастания уровня радиации в поясе Ван Аллена из-за ядерного взрыва, произведенного США в космосе в июле 1962 года. Помимо этого, воздействие радиации на человеческий организм было еще плохо изучено, и никто не мог предсказать, какое влияние она окажет конкретно на каждого из астронавтов.

В 7 часов 38 минут по бортовому времени астронавты запустили двигатель «Аджены». Он находился на ее противоположной стороне, и им был виден лишь белый поток газов, вырывавшихся из сопла, который выглядел очень красиво на фоне черного неба. Появилась перегрузка. Через 40 секунд двигатель был выключен, в кабину вновь пришла невесомость. Солнце светило теперь со стороны «Джемини», и мелкие частицы газов двигателя люминесцировали в его лучах, объединяясь в причудливые сферические образования размером с баскетбольный мяч. Некоторые были почти неподвижны, другие двигались с большой скоростью. Астронавты устали. Они пока еще ничего не ели и не имели ни одной минуты, чтобы как-то расслабиться. Когда на мысе Кеннеди было два часа дня, по плану наступило время сна. Измерив дозу радиации (она примерно соответствовала расчетной), они приняли пищу и устроились на отдых. Спали плохо. Сказывались напряжение и пережитое волнение. Их раздражали собственные руки и голова, которые словно отказались подчиняться им в невесомости и плавали, будто существовали отдельно от тела. Отмучившись так восемь часов, астронавты приступили к работе.

Коллинз ударился обо что-то левым коленом, и теперь оно у него болело, пришлось проглотить аспирин. Вновь измерили уровень радиации и остались довольны результатом, однако оба с нетерпением ждали перехода на более низкую орбиту, подальше от проклятых радиационных поясов.

По законам механики, чтобы перейти на орбиту «Аджены-8», необходимо было спустить связку «Джемини» – «Аджена» с более высокой орбиты, на которой она сейчас находилась, на более низкую. Вновь запустили двигатель «Аджены». Астронавты почувствовали резкий толчок и быстрое нарастание перегрузки. Связка оказалась примерно на круговой орбите высотой 382 километра (в 13 километрах ниже «Аджены-8», но в 20 тысячах километров позади нее).

Программа полета предусматривала открытие люка и фотографирование звезд с «порога» кабины. Для Коллинза этот эксперимент должен был стать своего рода психологической подготовкой перед запланированным выходом в открытый космос. Однако при включении двигателя «Аджены» фотокамера, которую неосмотрительно достал из футляра Коллинз, упала на перегородку, и у нее вышло из строя устройство автоматического поддержания двадцатисекундной экспозиции. Тогда астронавты решили, что Янг будет держать камеру, а Коллинз вручную открывать ее затвор и давать нужную выдержку.

Коллинз сбросил давление в кабине, и когда оно достигло приемлемой величины, астронавты открыли входной люк. Перед ними предстало величественное зрелище. Внизу, над юго-восточной частью Земли, сверкали молнии, при свете которых угадывались вода и суша, справа была «Аджена», слева – секция «Джемини-10». Все небо и справа и слева, и сверху и снизу было усыпано звездами.

Астронавты занимались фотосъемкой, пока не появилось Солнце. И тут вдруг у Коллинза начали слезиться глаза. Позднее выяснилось, для того чтобы стекло гермошлема не запотевало, как это было у Сернана на «Джемини-9», его покрыли изнутри специальным составом, и вот теперь от солнечного тепла он начал испаряться и разъедать глаза. Понимание этого пришло потом, а сейчас…

Коллинз рассказал о своих неприятностях Янгу, но тот не придал этому особого значения. «Не смотри на Солнце, Майкл», – посоветовал он. Однако через минуту он с изумлением заметил, что у него тоже на глазах появились слезы. Дело принимало серьезный оборот. Астронавты понимали, что если они ослепнут от слез, то вряд ли смогут закрыть люк и наддуть кабину кислородом – и тогда верная гибель. Но даже если они останутся в живых, кто знает, что ждет их потом. Не ослепнут ли они навсегда?

Решение могло быть лишь одно – немедленно закрыть люк, наддуть кабину и снять скафандры. Только бы с люком ничего не случилось…

К счастью, его удалось закрыть без проблем. Янг наощупь нашел кислородный кран и открыл его. Кабина стала наполняться живительным кислородом.

Постепенно глаза астронавтов перестали слезиться. Страхи остались позади… Корабль как раз вошел в зону радиовидимости, и Янг передал на Землю информацию о случившемся. Оттуда посыпались десятки уточняющих вопросов, но экипаж не находил на них ответа.

Запланированный выход Коллинза в открытый космос оказался под вопросом. Впрочем, у экипажа наступило время очередного отдыха, а утро вечера, как известно, мудренее.

Сон пришел мгновенно (боль в колене у Коллинза утихла). На Земле тем временем непрерывно шли эксперименты «со слезами». Последующие выходы в космос решено было проводить на теневом участке орбиты.

Позавтракав, астронавты начали готовиться к последним маневрам по сближению с «Адженой-8». Предполагалось, что после 45 часов совместного полета с «Адженой» произойдет расстыковка. Первоначально планировалось расстаться с ней через 23 часа, но запасов топлива на «Джемини» не хватало для выполнения дальнейшей программы. Астронавты договорились с Землей, что, когда в баках корабля останется семь процентов топлива, все маневры будут прекращены.

Сближение прошло успешно – в баках осталось пятнадцать процентов топлива. Корабль вошел в тень Земли, и «Аджена-8» освещалась его прожектором. Янг старался удерживать «Джемини» около «Аджены-8», а Коллинз заканчивал последние приготовления к выходу в открытый космос. Когда он покинул корабль, то, прежде всего, переместился к негерметичному отсеку корабля и снял плату с микрометеоритным детектором.

Затем он вернулся к кабине, передал через открытый люк эту плату Янгу и вновь поплыл к отсеку. Теперь его задачей было прикрепить трубопровод к баку с азотом, служившим рабочим телом для ручного реактивного пистолета. Коллинз отчетливо понимал, что дело это рискованное. Янг должен был удерживать «Джемини» на безопасном расстоянии от «Аджены-8» (столкновение двух аппаратов могло привести к труднопредсказуемым последствиям). При этом он должен был включать попеременно шестнадцать двигателей системы ориентации, расположенных на боковой поверхности корабля и сгруппированных в четыре блока. Один из четырех блоков находился поблизости от азотного крана, к которому как раз и направлялся Коллинз. Если Янг случайно включил бы двигатели этого блока, то вырвавшаяся струя горячих газов могла прожечь скафандр Коллинза и тогда гибель его была бы неизбежной.

Коллинз находился на полпути к азотному крану, когда сила инерции бросила его в сторону и он ударился ногами об обшивку «Джемини». Корабль от полученного возмущения начал покачиваться. Янг заволновался и включил двигатель … как раз тот самый, напротив которого и находился в это время его товарищ.

– Майкл, – обратился он к похолодевшему от ужаса Коллинзу невинным голосом, – те двигатели действительно запускаются?

К счастью, Коллинз был еще на безопасном расстоянии, иначе несогласованность в действиях дорого обошлась бы ему.

Решив проблему с газовым пистолетом, Коллинз «подплыл» к люку корабля. Янг постарался приблизить «Джемини» к «Аджене-8» насколько это было возможно.

– Если я приближусь к ней еще, то я не смогу больше увидеть тебя или ее, – сказал он Коллинзу.