Текст книги "Призрак живых"

Автор книги: Гектор Дюрвилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Звуковые вибрации оказывают, следовательно, сильное действие на призрак, а так как всякое движение последнего отражается на субъекте, то бывает можно, держа за руки субъекта, констатировать в нём звуковые движения, как это делают на поверхности вибрирующего колокольчика, приложив к нему руку. Эти движения призрак чувствует задолго до того, когда доходит шум до слуха присутствующих. Тяжёлая телега, например, едет по улице, на известном расстоянии; никто её не слышит, но экспериментатор чувствует под своими руками волнение субъекта. Волнение растёт, телега приближается, её слышат, и волнение усиливается; телега проехала, шум прекратился, но волнение продолжается ещё несколько минут. Призрак тогда более или менее дезорганизован. Чувствительность к звуковому движению так велика, что, держа субъекта за руки, замечаешь волнение, произведённое в призраке боем часов, который едва слышен.

Из этого описания легко можно понять, что всякий шум, даже перемена места свидетеля, а, главным образом, приход постороннего человека в рабочий кабинет, должны вызвать большее или меньшее расстройство. Вот пример тому.

Однажды вечером я производил опыты с г-жёй Франсуа, в присутствии гг. Дюбуа и Франсуа. Мы легко получали по желанию удары по столу, к которому никто не прикасался. Около половины десятого раздался звонок. Субъект заволновался и я увидел, что призрака не было ни около рабочего стола, ни в предназначенном для него кресле по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. "Он пошёл узнать, кто звонил", ответил субъект. Я спрашиваю, кто пришёл мешать нам в такой час, и надо ли принять его? – "Пришёл к вам мужчина, и можно принять его", ответил субъект. Я попросил г. Дюбуа принять посетителя. Это был доктор X…., приятель мой, который принёс мне рукопись. Так как он был незнаком субъекту, его тихонько привели в рабочий кабинет.

Призрак дезорганизовался и субъект был в сильном расслаблении. Я успокоил последнего и пытался сгустить первый, и когда сгущение показалось мне достаточным, я велел ему подойти к столу и ударить два раза. Через нисколько минуть послышался треск в столе, и раздались два удара, а затем три удара, сделанные с раздражением.

Субъект ослаб и присутствие нового свидетеля страшно стесняет его. Опасаясь припадка, я весьма медленно разбудил его, чтобы снова усыпить и разбудить несколько раз; когда наконец я нашёл его в удовлетворительном физическом и душевном состоянии, хотя немного нервным, я отпустил его.

На другой день, хотя нервная, г-жа Франсуа чувствовала себя довольно хорошо, но на послезавтра нервность усилилась и сделалась очень сильная головная боль, которая с пароксизмами и короткими промежутками успокоения продолжалась дней десять. Недовольная этим неприятным случаем и боясь возврата его, она более не являлась и я потерял в ней, к моему большому сожалению, одного из лучших своих субъектов.

III. Действие призрака на своё собственное тело

I. – Наши чувства, наши ощущения. – У человека пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание.

Философия говорит нам, что ощущение есть впечатление предметов, которое душа воспринимает чувствами.

Физиология показывает, что ощущение разлагается на впечатление, передачу и опознание. Впечатление производится на органы чувств; оно передаётся нервами, исполняющими эту функцию, в нервный центр органа, где, при содействии разума, совершается опознание. Так, глаз принимает световые впечатления. Луч света ударил в него, сетчатая оболочка этого органа восприняла это впечатление, которое передаётся зрительным нервом в мозговой центр органа и проявляется там в чувствовании. Как раз в этот момент мы познаём предмет, который запечатлелся в нашем зрении. Другие органы чувств действуют таким же образом.

Физиология рассматривает это явление только с чисто материальной точки зрения, не признавая психической причины, которая кажется ей лишней помехой. Философия выдвигает душу, но недостаточно объясняет механизм этого действия. Теософия идёт далее, так как даёт нам довольно точные подробности, мало основанные, впрочем, на доказательствах.

"Силы мысли, движения, чувствительности, – говорит Анни Безант, – не содержатся в нервном веществе. Это способы действия «я», действующего в своих более внутренних телах". ("L'homme et ses corps" – Человек и его тела).

"То, что вы называете «цветом», – утверждает Четтерджи, – есть действие вибраций на вашу сетчатую оболочку. Вибрации эти передаются зрительным нервом в мозг, а из мозга в гиперфизическое или астральное тело. Из астраля передача идёт в мышление, и тогда вы видите предмет. Следовательно, это лёгкое воздействие на сетчатую оболочку, переданное нерву и мозгу, затем в астраль и наконец в мышление. ("Philisophie esoterique de l'Inde" – Тайная философия Индии, стр. 28).

В действительности, чувствуются ли ощущения видимым телом или невидимым, которое оживляет видимое?

Опыты доказывают нам, что первое есть орудие, которым пользуется второе, чтобы выразиться, и что все ощущения действительно чувствуются этим телом. Я докажу это посредством раздвоения на физическом теле и его двойнике, отделенных друг от друга и исследованных отдельно.

У человека раздвоенного все физические чувства совершенно уничтожены; он ничего не видит физическими глазами, не слышит ушами, не обоняет запаха, не чувствует вкуса; осязание не существует для него, потому что он не ощущает прикосновения. Все впечатления воспринимаются отдельными чувствами, унесёнными призраком с собою.

Для всех субъектов призрак – это весь человек, а физическое тело есть только орудие, инструмент, данный ему природою, чтобы он мог выразиться физически. "Призрак – это я сама, – говорить Леонтнна, – физическое тело – пустой мешок". "Двойник – это я, – утверждает Жань, – я не знаю, что такое тело, но оно не я".

Эдме даёт по этому вопросу весьма живописное описание, отвечая на предложенные мною вопросы: "Тело, которое вы трогаете, – говорит она, – ничто; просто оболочка другого. Вся моя личность в блестящем существе. Это оно думает, знает, действует; оно передаёт физическому телу всё, что я говорю вам".

– Как надо называть это блестящее существо?

– Название не нужно; это Эдме, это я; если хотите, зовите его Эдме.

– Надо же однако отличить его от другого. Согласны вы называть его астралем, призраком, двойником, так как это ваш двойник?

– О, нет, нет! Только не астраль. Называйте его двойником, если желаете; но он не двойник, потому что это я.

Спрошенная на другом сеансе, она снова объявила, что физическое тело ничего не чувствует, ничего не видит, и что все впечатления передаются ему двойником через соединяющий их шнур. "Прикасаются к двойнику, – говорить она, – впечатление прикосновения ударяет в физический мозг, и ощущение отражается в нём. Когда разговаривают, то полагают, что моё физическое тело слышит потому, что оно отвечает; но это не верно. Оно ничего не слышит; слышит двойник. Вопрос и ответ передаются шнуром в физический мозг, как бы через движение, через нечто вибрирующее. Видит также двойник, и зрение передаётся физическому телу движением, это как бы электричество, заставляющее физический мозг вибрировать, и тогда мозг видит то, что видит двойник. Все впечатления, получаемые двойником, передаются в мозговые центры, но эти центры ничего не видят сами по себе".

Это заявление составляет истинное откровение, важность которого привлечёт внимание читателя. Его следовало бы развить и пояснить. Я пока ничего не буду говорить, но по мере изложения собранных мною наблюдений представлю некоторые объяснения, которые окончательно выяснят его во всей его удивительной простоте.

Опыты доказывают до очевидности, что призрак уносит с собой чувства и разум субъекта, которые имеют, настоящее обиталище и настоящие свои органы в астральном теле, а не в физическом.

Призрак непосредственно получает впечатления через органы чувств. Передача совершается специальными проводниками в астральные центры, где происходит чувствование. Полученное ощущение передаётся телу субъекта шнуром, нервы передают его затем в мозговой центр органа, и оно выражается физически, как бы отражением. Слух призрака непосредственно получает вибрации слов, но он может также получать их от физического тела. Когда говорят с последним, оно как будто слышит и понимает, так как отвечает, но в действительности оно ничего не слышит и ничего не понимает. Звуковые волны, впрочем, чувствуются, но они не производят никакого впечатления на этот расстроенный инструмент, который не имеет более слуха, чтобы слышать, и разума, чтобы понимать. Волны звуковые передаются шнуром призраку, который есть душа, которая чувствует, превращает чувствование в ощущение, формулирует ответ в вибрации, передаёт эти вибрации последовательными волнами физическому телу, которое выражает их, т. е. отвечает на них, физически – следовало бы сказать автоматически – органами голоса.

Наблюдая эти факты, замечаешь скоро, что чувства значительно более развиты у раздвоенного субъекта, т. е. у призрака, чем у нормального человека, потому что в первом не имеется органических сопротивлений, которые они находят во втором.

Отправления слуха совершаются не только ухом, но и по близости всех частей тела призрака. Обиталище зрения не всегда бывает в глазах призрака. Некоторые субъекты ясновидящие видят мелкие вещи, представляемые призраку, тою частью, которою видят в состоянии сомнамбулизма. Часто отправления зрения совершаются теменем, лбом, затылком, надбрюшной областью, концами пальцев. Субъекты не ясновидящее не видят вообще показываемых им вещей. Отправления других чувств совершаются астральными органами подобно тому, как совершаются физическими, когда субъект бывает в нормальном состоянии.

Если настоящее обиталище чувств не в физическом теле, то слепые и глухие должны были бы видеть и слышать в известных условиях, хотя бы их органы были неспособны воспринимать впечатления.

Я имею абсолютную уверенность, что оно так и есть, и что в раздвоении слепой видит, глухой слышит и бесчувственный ощущает прикосновение. Мне не привелось изучить это явление, которое я только мельком наблюдал, так как я ещё пока не встречал ясновидящих субъектов глухих, слепых и совершенно не чувствующих прикосновения. Но я воспользуюсь случаем, если он представится, и надеюсь, что в следующем издании настоящей книги будут наблюдения этого рода.

Осязание истеричных субъектов доказывает мне это; бесчувственные части в нормальном состоянии делаются чувствительными в раздвоении. Впрочем, Рейхенбах уже наблюдал нечто подобное. В тёмной комнате он производил опыты со слепым, сильным ясновидящим, который видел одические излучения, выделяемые людьми и даже находящимися там металлическими предметами.

Тут надо сделать важное замечание. Призрак действует, как физическое тело в нормальном состоянии. Известно, что мы воспринимаем лучше впечатления, когда наше внимание обращено на них. Так, мы видим, слышим, отведываем, различаем запахи лучше, когда смотрим, слушаем и обоняем. То же самое бывает и с призраком, который видит, слышит, отведывает и обоняет лучше, когда ему предлагают обратить внимание на впечатление, которое он должен испытать.

После этого предисловия, немного длинного, но необходимого для того, чтобы были понятны поразительные явления раздвоения, я представлю читателю главные собранные мною наблюдения о каждом из чувств, излагая их приблизительно в порядке собирания их.

II. – Зрение. – Прежде всего замечают, что субъект раздвоенный совершенно не видит предметов, представляемых глазам физического тела, и веки у него полуоткрыты или совсем закрыты. Я не встречал ни одного исключения из общего этого правила среди исследованных мною многочисленных субъектов.

Если субъект бывает ясновидящим в состоянии сомнамбулизма, то ясновидение уменьшается в начале экстериоризации и совершенно исчезает, когда экстериоризация достигает высшей степени своего лучеиспускания. Мне неизвестно, куда оно девается. Его обретают, когда раздвоение бывает почти полное. Вот примеры тому.

1. – Марта в сомнамбулическом состоянии видит предметы, которые подносят ей к затылку, и может иногда прочитать несколько строк в газете. В начале октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, при относительном свете г. Андре, художник, и я производим с ней следующий опыт. – Лист с печатными крупными буквами (название газеты) положен перед полуоткрытыми глазами субъекта. Он заявляет, что ничего не видит. Лист кладут на темя, потом на область надбрюшную; он снова заявляет, что ничего не видит, несмотря на нашу настойчивость. Лист был положен затем перед лицом призрака, которого мы усадили на стул перед субъектом на расстоянии около двух метров. Субъект объявляет, что ничего не видит. Лист кладут на область надбрюшную, на темя и по сторонам головы; он продолжает не видеть. Лист подносят к затылку, и он тотчас же читает: «Отечество» и прибавляет, что это название газеты. Зрение призрака не настолько развито, чтобы он мог читать мелкие буквы. Несколько раз повторенный в одинаковых условиях опыт давал всегда одни и те же результаты.

2. – Эдме в сомнамбулическом состоянии видит иногда предметы, которые подносят к её затылку. В конце октября 1907 года, между пятью и шестью часами вечера, в темноте, в присутствии г-жи Сталь, гг. Бонне, Гранжан и моего сына Гастона, я делаю следующие два опыта:

Я передаю свои часы Гастону, который находится в трёх метрах расстояния от субъекта, и говорю ему, чтобы он стоял, а я близко пошлю к нему призрак субъекта, который уже был раздвоен. Вытянув правую руку перед собою и согнув кисть, в которой часы, он направит руку к затылку призрака. Я посылаю призрак, который становится, как я указал; не говоря ни слова, Гастон протягивает часы. Почувствовав сотрясение во всём своём существе, субъект говорит, что видит белый и круглый предмет. "Он идёт, как механизм, – говорит он, – и даёт звук, тик-так, как часы". Следует заметить, что субъект видит сперва часы, а слышит их потом, хотя и не всегда обозначает это удовлетворительно.

Я вручаю затем Гастону, ничего ему не говоря и никому также не говоря о содержимом, закрытый конверт, который у меня был в кармане, и прошу его представить конверт призраку в прежних условиях. – "Я вижу, – говорит субъект, – два круглых предмета в роде копейки". – Деньги это? – спрашиваю я. – "Да, деньги", отвечает он. – Какого цвета? – "Это жёлтое или скорей жёлто-красное". – Так значить новые копейки? – "Нет, это не копейки; это золото". – Нет ли ещё чего-нибудь в конверте? – "Да, деньги, билеты". После сеанса конверт вскрыли в присутствии всех свидетелей и увидели два кредитных билета и две золотые монеты по 20 франков.

В первом опыте внимание субъекта не было направлено на предмет узнавания, но оно было направлено во втором опыте, более трудном благодаря конверту, который скрывал предметы. Можно опять выставить мысленное внушение; я ведь знал, какой предмет был представлен призраку, и знал содержимое конверта. Мы увидим дальше, однако, – самовнушение, мысленное внушение и даже словесное внушение не играют никакой роли в этом явлении и в подобных ему.

3. – В первых числах ноября 1907 года, в тот же час, как в предыдущих сеансах, мы освещены двумя свечами, одна в моём рабочем кабинете, другая в зале собраний во "Французском магнетическом обществе", которые разделяет широкий коридор.

Я в глубине кабинета с Эдме, которая раздвоена. Я прошу троих свидетелей опытов: г-жу Сталь, г-жу Фурнье и г. Бонне пройти в залу и делать там простые и лёгкие для описания движения, чтобы мы могли проверить, увидит ли что-нибудь посланный мною туда призрак. Доктор По де-Сан-Мартен поместился в коридоре у окна, чтобы видеть одновременно субъекта и меня в глубине кабинета, а также положение и различные движения, который будут делать наши экспериментаторы. В течение 7–8 минуть мы производим следующие четыре опыта.

Я посылаю призрак в указанную комнату; экспериментаторы и свидетели на своих постах. Первый опыт. – Г-жа Фурнье садится на стол. – «Я вижу, – говорит субъект, – г-жу Фурнье, которая сидит на столе». Второй опыт. – Трое ходят по зале и делают движения руками, не заботясь о правильности и сущности движений. – «Они ходят и делают жесты руками; я не знаю, что это такое». Третий опыт. – Г-жа Сталь взяла брошюрку со стола, открыла её, села возле г-жи Фурнье и подала брошюру ей. – «Обе дамы читают», говорит субъект. Четвёртый опыт. – Все трое взялись за руки и ходят вокруг стола, размахивая руками. – «Как смешно, – говорит субъект со своей обычной наивностью, – они пляшут вокруг стола, как три дурака».

4. – На той же неделе, в тот же час, в темноте, в присутствии моего сына Анри, г-жи Сталь и г-жи Фурнье, я делаю следующий опыт:

Эдме раздвоена в моём рабочем кабинете. Я спрашиваю у неё, может ли призрак пройти сквозь стены, чтобы переходить из комнаты в комнату и видеть, что там происходит. Она отвечаете мне утвердительно. Мысленно я предлагаю призраку пройти сквозь стену в нашей комнате и пройти в библиотечную залу. – "Я вижу, – говорит субъект, – большую комнату, полную книг. В комнате свет; молодой человек работает с книгами; сидит женщина и ожидает". Описание было верное, только в данную минуту не было женщины, которая минут 10–15 назад сидела в комнате в ожидании исполнения своего требования.

Я пожелал, опять-таки мысленно, чтобы призрак отправился в нашу квартиру, в верхнем этаже, пройдя сквозь потолок. Субъект говорить мне, что "вряд ли это возможно". Тогда я предлагаю пройти по лестнице, которую указываю, так как субъект не знает её. Через несколько секунд субъект говорить мне, что он в комнате: "Стоит кровать, стол, заваленный бумагами и книгами, полки с книгами. Комната освещена стенной лампой." Всё это верно, только лампа не была зажжена. Это комната моего сына Гастона, студента-медика, который в данную минуту не занимался в комнате.

Я хочу послать призрак в свою комнату. Он не пошёл туда, потому что описал мне большую комнату "с большим столом, стульями; висячая с потолка лампа была зажжена; женщина сидела у стола". Это описание столовой, описание верное, хотя не совсем точное. Пошли наверх для проверки. Лампа была зажжена, но женщина не сидела у стола. Г-жа Дюрвилль, за несколько минут перед тем писавшая за столом, вышла в кухню.

Эти описания, как можно заметить, имеют тот же характер, что описания ясновидящих сомнамбул, которые весьма часто описывают людей и предметы на местах, которые они занимали раньше, но не занимают более в данную минуту.

5. – 6 ноября 1907 года, в девять с половиной часов вечера, в присутствии гг. Адатто, Дюбуа, Робера, Гильдебранда, Бернара и Портра, мы производим в темноте различные опыты над обонянием и слухом с г-жёй Викс раздвоенной.

Посл того, как было констатировано, что призрак слышит и чувствует запахи на расстоянии 2–3 метров от субъекта, г. Адатто спрашивает, может ли призрак узнать время по его часам.

Я предлагаю г. Адатто встать и показать часы призраку, которого я пошлю к нему. Часы показаны с оборотной стороны и экспериментатор спрашивает, который час. "Я не могу видеть, который час, – говорит субъект, циферблат повёрнут не ко мне". Экспериментатор повёртывает часы циферблатом в сторону призрака. – "Я не могу рассмотреть, который час, – резко говорит субъект, – мне неизвестны напечатанные цифры". Циферблат на часах г. Адатто был турецкий с турецкими буквами и цифрами в специальном расположении, так что не знающий турецкого языка человек не мог узнать время по этим часам.

Мы желаем проверить, может ли показать время призрак по другим часам, но субъект устал и мы не получаем определённого результата.

6. – 2 января 1908 года, пять с половиной часов вечера. Свидетели: гг. Дюбуа, Дюбе и Брие, мы в темноте.

Леонтина раздвоена в глубине моего кабинета; свидетели находятся в четырёх метрах от субъекта. Я предлагаю г. Дюбе встать и показать какой-нибудь предмет призраку, которого я пошлю к нему. Призрак возле него, г. Дюбе вынимает перочинный ножик из кармана, держит его крепко зажатым в правой руке, протягивает руку к призраку и спрашивает, видит ли он предмет в его руке. – "Я вижу маленький предмет, – говорит субъект, – это карандаш или перочинный ножик". Г. Дюбе при свете карманного электрического фонаря берёт с моего стола перо с резервуаром. "Это перо, но не такое, как другие; в ручке чернила". Экспериментатор берёт лист почтовой бумаги и держит в руке. – Это белая бумага, – говорит субъект, – её употребляют для письма".

Я предлагаю г. Брие встать и показать призраку, которого я посылаю к нему, какой-нибудь предмет по собственному его выбору. Он показывает оборотную сторону своих часов. "Я вижу, – говорит субъект, – предмет в руке; он чёрный и круглый, это часы". Экспериментатор показывает другую сторону часов. – "Те же самые часы, – говорит субъект, – но с другой стороны. Я вижу стрелки, а между тем не могу разобрать, который час". Спрошенный по этому поводу, он отвечает, что не может точно разглядеть, потому что призрак вибрирует слишком сильно, и его беспокойные глаза постоянно перебегают с места на место. "Всё тело, – говорит он, – охвачено беспрерывным вибрационным движением, и это движение мешает мне видеть точное положение стрелок".

7. – 5 января 1909 года, девять часов вечера, в темноте; г. Фальк и мой сын Гастон присутствуют на сеансе. Я произвожу раздвоение Жань.

После лёгких шумов в столе, до которого никто не касался, я предлагаю Гастону встать и выставить какой-нибудь предмет перед призраком, который я посылаю к нему. Он показывает часы, которые держит в руке, и просит призрака взглянуть, что это за предмет. – "Я вижу что-то круглое, – говорит Жань, – оно производит звуки; я слышу тик-так; это часы".

Тот же экспериментатор достаёт из кармана мундштук для папирос, который показывает таким же образом. – "Я вижу, – говорит субъект, – длинный белый предмет, в роде ножа; это перочинный ножик; нет, это часы".

Он показывает серебряное портмоне. – "Я вижу что-то плоское, почти круглое; это портфель; нет, тут деньги, это портмоне".

8. – Чтобы видеть предметы, призрак переносится к данному предмету. Вот пример самопроизвольного действия призрака, который я уже приводил в предыдущей главе, говоря об опасности приводить во время сеанса незнакомое субъекту лицо. Я повторю его, потому что большинство читателей не обратили, конечно, внимания, на факт ясновидения.

На сеансе мы получали стуки по желанию в столе, к которому никто не прикасался. Вдруг позвонили: субъект заволновался и я заметил, что призрака не было ни у стола, ни на предназначенном для него месте, по левую сторону субъекта. Я спрашиваю у субъекта, где призрак. – "Пошёл узнать, – отвечает тот, – кто звонит." Я спрашиваю, кто звонил, и надо ли открыть ему. – "Это мужчина, который желает вас видеть, – отвечает субъект, – ему можно открыть". Это был доктор X, который принёс мне рукопись.

9. – Одна молодая дама, с которой я безуспешно оперировал несколько недель, страдает странной болезнью, которую ни один из многочисленных её докторов не мог определить. Заболела она год назад онемением правого бедра, которое она чувствует гораздо толще, чем оно есть на самом деле. Ей тоже кажется, что как будто что-то, только не жидкость, течёт иногда поверх бедра, не по коже, но на некотором расстоянии от последней. Ощущение это постепенно распространилось по всей ноге, по правому боку и наконец по всей голове. Без всякой перемены в умственных способностях голова стесняет её, потому что она ясно ощущает, что она далеко выступила за свои видимые пределы.

Больная незнакома субъекту и свидетелям; мне одному известны главные признаки её болезни, которую я считаю одним из родов экстериоризации, хотя чувствительность везде нормальная. Я пригласил её на данный сеанс, в надежде, что призрак может дать нам некоторые полезные указания.

Я произвожу раздвоение Эдме (11 ноября 1907 г.), в пять с половиной часов, в присутствии г-ж Сталь и Фурнье, г. и г-жи Бонне. Мы в темноте. После различных опытов над ощущениями призрака я посылаю последнего к больной, чтобы он сказал нам, как видит её.

– О! – с удивлением восклицает субъект, – у этой дамы голова гораздо больше, чем она должна быть… Что-то такое выходить оттуда… Это её астраль… Правая нога ещё смешнее; она представляет как будто целое тело, с особою полярностью и окраской; её астраль тоже выходить из всей ноги. Больная должна испытывать странные ощущения, но её жизни не грозить опасности.

Я никогда не получал видения от призраков субъектов, не ясновидящих в сомнамбулическом состоянии. Призраки таких субъектов видят комнату, хорошо освещённую; они различают в ней также присутствующих лиц и главные предметы, но они не видят мелких вещей и безделушек, которые им показывают. Так, когда показывают часы призраку г-жи Ламбер, спрашивая, что это за предмет, она сейчас же отвечает: "Я ничего не вижу; но так как я слышу тиканье, я понимаю, что это часы". Если ей показывают предмет, который не производит никаких звуков, она не может узнать его. Все субъекты не ясновидящие, которых я наблюдал, поступали так же.

III. – Слух. – Слух – тончайший и нежнейший орган чувства у призрака. Он способен воспринимать звуки на значительно большем расстоянии, чем это обычно делает физическое тело даже при величайшем внимании. Все без исключения субъекты раздвоенные отлично слышат, когда тело ничего не слышит. Вот несколько наблюдений, которые я излагаю в порядке собирания их.

1. – В начале моих опытов с г. Андре, Марта раздвоена; её призрак сидит в кресле по левую сторону её на расстоянии метра. Я подношу часы части призрака, соответствующей левому его уху. Марта явственно слышит тиканье. Я прикладываю часы к затылку, к надбрюшной области, к ногам призрака, – она продолжает слышать. Я приставляю постепенно часы к наружному отверстию ушей субъекта, к затылку, надбрюшной области и к ногам субъекта – он ничего не слышит. Опыт повторённый с тем же субъектом в разных условиях, всегда давал одни и те же результаты.

2. – Призрак Эдме слышит часы, как призрак Марты; он слышит также шелест тонкой бумаги, которую мнут.

Желая узнать, может ли он услышать из другой комнаты, если говорить ему тихо, я принял следующие меры: я поставил стул посреди залы собраний "Магн. общества" и предложил г-же Сталь встать около этого стула в указанное мною время и очень тихо говорить призраку, которого я пришлю сюда из своего кабинета. Г-жа Фурнье поместится в коридоре, разделяющем две комнаты, около окна, чтобы видеть субъекта и меня в кабинете, а также движения и жесты г-жи Сталь.

Я произвожу раздвоение субъекта, и когда призрак оказывается достаточно сгущённым, я посылаю его в большую залу сесть на приготовленный для него стул. Г-жи Сталь и Фурнье на своих местах. Эдме жалуется сперва, что г-жа Сталь прикасается к ней, что для неё весьма неприятно. Она слышит, как та говорит, но так как она расслаблена, она не понимает, что та говорит. Я прошу её обратить всё своё внимание на то, чтобы услышать, и прошу г-жу Сталь повторить, что она говорила: – "Она даёт мне советы и просить быть спокойной".

Субъект очень утомлён, расслаблен; я посылаю призрак обратно на его место. Г-жа, Сталь объявляет нам, что она сказала призраку: "Я здесь; слышите вы меня? Будьте покойны и не нервничайте". Слова эти произнесены были так тихо, что г-жа Фурнье, сидевшая в трёх метрах расстояния, не слышала ни одного слова.

3. – Призрак Леонтины слышит очень явственно тиканье часов, а физическое тело, несмотря на словесное внушение, не слышит. Мы в полутемноте.

Я передаю свои часы доктору По де-Сен-Мартен и прошу его незаметно для субъекта проверить, кто слышит звуки: призрак или физическое тело. Ничего не говоря, в известный момент доктор осторожно подходит к субъекту и по очереди прикладывает часы к обоим его ушам, не прикасаясь к ним, Субъект ничего не говорит. Доктор подносит часы к наружным ушным отверстиям. Субъект ничего не говорить. Тогда доктор направляет внимание субъекта на часы, приставленные к уху субъекта, говоря, что тот должен слышать их. Субъект объявляет, что ничего не слышит. Доктор настаивает, утверждая, что тиканье часов очень громкое, что тот должен слышать его. Субъект раздражительно говорить, что не слышит его. Через несколько минут доктор неслышно подходит к призраку, сидящему в кресле по левую сторону субъекта, и протягивает часы к тому месту, где голова призрака. Субъект тотчас же заявляет, что слышит тиканье часов. Затем часы кладут на кресло, на пол, на некотором расстоянии от ног призрака. Субъект объявляет, что он чувствует перемещение предмета и отлично слышит его, куда бы его ни положили.

Зная, что совершенно глухие люди слышат тиканье часов, когда держат их в зубах, я беру от доктора часы, велю субъекту открыть рот, вкладываю в рот кольцо часов и велю субъекту прижать его зубами, обратив своё внимание на звуки, которые должен услышать. Затем я прошу его разжать зубы, чтобы вынуть предмет. Субъект сознавал, что сжимает что-то зубами, но, несмотря на внушение, он ничего не слышал.

4. – В темноте, я один в кабинете с Терезой раздвоенной.

После того, как были получены по желанию стуки в столе, до которого никто не касался, я хочу узнать, может ли призрак услышать легкий шум, когда его внимание обращено на другой предмет. Для этого я ставлю своё кресло перед письменным столом возле окна, в метрах пяти от субъекта, и кладу свои часы на кресло. Подхожу к субъекту и, чтобы отвлечь его внимание, снова получаю стуки в столе; затем, в известный момент, предлагаю призраку сесть в кресло и сказать нам, если он увидит что-нибудь интересное на моём письменном столе. Он медленно направляется к креслу. При свете карманного электрического фонаря я проверяю, там ли он, и возвращаюсь к субъекту, который восклицает: "Ничего нет интересного на вашем столе, но я слышу тиканье часов". Я спрашиваю, где часы. – "Я не знаю, – отвечает он, – но слышу их прекрасно". – Ну, – говорю я, – будьте внимательны. Положив руки на стол, вы узнаете, не на столе ли часы. – Субъект отвечает тотчас же: "Часы не на столе". После некоторого молчания, прибавляет: "Прямо забавно, я сижу на часах". Снова помолчав немного, он говорит лукаво: "Да, это очень смешно, обыкновенно мои уши не там".

5. – 16 февраля 1909 года, опыт с Жань, в девять часов вечера в присутствии гг. Фальк и Демальи, в темноте.