Текст книги "Газета Завтра 933 (40 2011)"
Автор книги: Газета Завтра Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Н.З. В последнее время появились у нас в отделе и молодые реставраторы – выпускники Строгановки и реставрационного факультета Свято-Тихоновского университета. Хорошие ребята, работают с энтузиазмом – прониклись атмосферой отдела.
В.К. Они ещё помнят Савву. После Савёлки, конечно, всё стало грустнее и скучнее…
Н.З. Он был человек-праздник – приходил, громогласно орал, распоряжался, садился, все несут ему что-то – и сразу такой душевный подъём у всех. Молодёжи с ним было очень интересно.
«ЗАВТРА». Савва Васильевич «служил по России» – в Москве он проводил три-четыре месяца в год, в остальное время – Псков, Кострома, Суздаль, Ярославль, Афон, Италия. То спасал Кижи, то защищал Пушкиногорский заповедник. С его подачи была расстроена безвозмездная передача Германии Бременской коллекции. Эти сражения за историю и культуру нашей Родины – постоянные разъезды, работа допоздна – как сказывались на домашней жизни?
Н.З. Каждый день, когда уезжал домой, делал оттуда «контрольный звонок». Знал, что мы допоздна задерживаемся, спрашивал: «Как вы?»
М.Я. Он не был домашним человеком. Дома только ночевал – его жизнь проходила на работе. Особенно в последнее время… Дом для него – это где можно кости бросить на кровать, отдохнуть и потом опять куда-то бежать.
«ЗАВТРА». Пытался увлечь, втянуть в работу отдела?
М.Я. Он не такой человек – он мог только что-то предложить. У него была такая позиция: ты должна сама выбрать то, что тебе хочется, что нравится. Абсолютно дистанцировался в вопросе выбора.
Но мы были на одной волне, так что я жила его жизнью. Когда рядом человек, который живёт вот такой интересно, насыщенно – в стороне не останешься. Он всегда делился, я была в курсе всех перипетий. Сама проживала эту жизнь – для меня эти люди, события были очень близки.
Н.З. Марфа, помнишь, ты сказала, когда мы отмечали наш юбилей, что если отец брал тебя с собой в отдел 1 июня, ты не связывала это с каким-то праздником, помимо своего дня рождения?.. В этот день в доме Палибина всегда был двойной праздник – день рождения отдела и день рождения Марфы. В отделе всегда об этом помнили, готовили для неё какой-нибудь подарок. А потом Савва Васильевич заболел, и после его болезни уже такого не было…
Первый раз мы отпраздновали этот день после большого перерыва. Тридцать лет отделу… За это время он обзавёлся особой атмосферой, появились свои яркие традиции. Например, мы поддерживаем связь с провинциальными музеями. Тамошние коллекции чаще всего мало изучены, неизвестны. Сейчас у нас в работе Егорьевский музей и Солнечногорский музей «Путевой дворец». В Солнечногорске – великолепное собрание советской живописи ХХ века, 50-60-х годов. Шестнадцать лет назад коллекция, 90 с лишним картин самых разных художников, и советских классиков, и малоизвестных – Терпсихоров, Никонов, Володин, Сергеев, огромное количество имён можно перечислять – была передана из сельского народного музея в коллекцию музейно-выставочного центра «Путевой дворец». Мы с этим центром заключили договор: через три-четыре года эту коллекцию наши специалисты приведут в порядок, реставрация будет закончена – и всё это будет показано в нашем выставочном зале.
«ЗАВТРА». С другими отделами Института реставрации вы сотрудничаете?
Н.З. У нас сложились дружеские отношения с отделом реставрации станковой масляной живописи на Гастелло, который возглавляет Мария Степановна Чуракова. Идёт основательное сотрудничество, мы занимаемся серьёзной научно-исследовательской работой. Изучаем коллекцию Солнечногорского музея, сохранность живописи 50-х-70-х годов ХХ века, технологию, которую использовали художники того времени, – и подкидываем отделу масляной живописи работу, работаем с ними вместе.
В.К. К примеру, расчищаем картину и видим какие-то характерные повреждения, кракелюры необыкновенные – и отдаём в отдел Чураковой.
Н.З. Мария Степановна составляет каталог, забивает базу данных для словаря-энциклопедии. Её отдел изучает характер разрушений произведений разных эпох, от холста до лака. В этом году они подготовили внушительный отчёт по этой теме.
В.К. Но при всех дружеских контактах, при всём сотрудничестве мы понимаем, что задачи у наших отделов разные, и стараемся не дублировать друг друга. Они занимаются наукой, грунты изучают – а у нас прикладное назначение, мы привязаны к выставкам. Чисто искусствоведческие исследования проводим – историческая часть, атрибуция предметов, их происхождение. Только то, что может пойти сопроводительным материалом к экспозиции – вводная часть к выставке, сжатая информация о картинах. Посетители ходят с блокнотиками и с удовольствием всё это переписывают.
«ЗАВТРА». Люди по-прежнему интересуются живописью, реставрацией – или посетителей можно по пальцам сосчитать?
Н.З. Выставочный зал не пустует. Почти каждый месяц у нас новая экспозиция – и люди приходят, смотрят. Их интересуют и выставки, и сам дом, архитектура и планировка которого остались неизменными, в парадных комнатах сохранена живопись стен и потолков…
В этом году состоялись уже три реставрационных выставки из пяти запланированных. Очень интересные, значительные выставки, большой отчёт отделов нашего института – монументальной скульптуры, отдела реставрации монументальной живописи, отдела древних рукописей. Наш отдел в конце года выставится с Егорьевской коллекцией.
В последней выставке, посвящённой стенописи Дионисия, приняли участие несколько отделов института: и климатология, и научно-исследовательская лаборатория биологических исследований, и химики, и физики, и темперный отдел, и отдел монументальной живописи. Они отчитываются о тридцатилетней работе: реставрация в Ферапонтово закончена, фрески Дионисия открыты, леса сняты. Большое событие. И такой значительный год – сто лет со дня выхода большой монографии В. Т. Георгиевского «Фрески Ферапонтова монастыря». В сентябре состоялась большая международная конференция в Ферапонтово, посвящённая этому событию. А мы эту конференцию своей выставкой упредили.
«ЗАВТРА». Вы говорили, что многие посетители называют дом Палибина музеем. Почему?
Н.З. Очень символично, что в день нашего юбилея нам подарили книжку с евангельскими иллюстрациями современного художника, которая была подписана: «В музей реставраторов – навечно».
Наверное, это не случайно – у нас и мемориальный кабинет Саввы Ямщикова есть, где хранится всё так, как было при его жизни, ведётся описание предметов. Фотографии, рукописи, книги, произведения искусств, которые ему дарили художники.
В прошлом году, к годовщине смерти Саввы Васильевича, мы открывали выставку его памяти. Собрали и выставили здесь, на Бурденко, уникальную коллекцию– афиши, плакаты всех этих всесоюзных, всероссийских, зарубежных выставок. Это очень ценный музейный, архивный уже материал, который вряд ли где-нибудь собран, как у нас – потому что Савва Васильевич всё, по нескольку экземпляров с каждой выставки, оставлял у себя в мастерской и в отделе. Когда мы всё это увидели, мы подумали: «Ну, это уже, можно сказать, музей!»
В.К. Собираемся сделать теперь общую вводную часть, постоянную: история дома, его восстановления, история выставочной деятельности отдела. И о Савве Ямщикове отдельный текст. Мемориальная доска будет обязательно. Николай Предеин создал в своё время скульптурный портрет Саввы – теперь попросим его сделать барельеф... Пустота образовалась. По делу-то – ничего, отдел работает. Просто Савва Васильевич был такой человек: он рядом – и спокойно на душе.
Беседу провели Людмила и Ольга Сапожниковы
Борис Лизнёв – Первый план
В армии с нами служил младший сержант Володя Флегентов. Все мы ему завидовали – ведь у него была невеста Юля, о которой с самого начала службы он рассказывал только в восторженных тонах. Было видно, что человек этим живёт. Его глаза светились, когда он рассказывал про свою Юлю. Володя иногда получал от неё по пять-семь писем в день. Письма скапливались где-то на пересыльных пунктах и приходили такими вот массивными пачками.
Володя всегда их читал, иногда вслух, показывал отпечатки губ своей возлюбленной. Мы считали, что ему гораздо легче служить, чем нам. Такой счастливый, думали мы. И только опытный сержант Зинченко говорил: «Всё это ерунда, все Юльки стервы, я их знаю, вот увидите, что будет».
Со временем почему-то приходило всё меньше и меньше писем. А потом переписка и вовсе прекратилась. Володя замкнулся, стал скучным, рассеянным, получал взыскания по службе, недовольства солдат, сослуживцев. Выяснилось, что произошла тяжёлая драма, связанная с его невестой. Юля встретила другого человека.
Как-то в каптёрке мы спасли Флегентова, вытащили из петли. Он ещё больше замкнулся в себе, тяжело переживал. Я старался его как можно больше поддерживать. Перед самым дембелем мы ездили с шефским концертом в сельскую Владимирскую глубинку. Взяли его с собой в сельский клуб. Я дал ему отрывок из «Василия Тёркина», чтобы он прочитал его вслух со сцены.
Там была какая-то необычайная атмосфера. Я вместе с директором клуба вёл вечер. В клубе сидели старики, старухи, молодёжь. Все они живо реагировали на наши выступления, на рассказы о службе. Задавали вопросы. В конце концов, я внезапно сказал: «Володя, теперь твоя очередь! Давай на сцену, будешь читать отрывок про Василия Тёркина!».
Он вышел на сцену какой-то помятый и совсем непричёсанный. В зале ещё не отсмеялись над звучавшими шуточными песенками, поэтому его появление вызвало ещё больший смех. Вдруг Флегентов стал говорить совсем не то, о чём мы договаривались. «История, которую я вам расскажу, – начал он, – произошла в реальности с моим другом из соседней роты. Другу тяжело, и я не знаю, как ему помочь. Может быть, вы что-то подскажете? Здесь столько прекрасных, добрых лиц!» Кто-то из стариков подыграл ему из зала: «Валяй!»
Я сразу понял, что Флегентов начал рассказывать свою историю. «Они любили друг друга с самого детства. Не знаю, как это назвать, но без неё для моего друга жизни просто не существовало. Ни спорт, ни книги не интересовали его. Самые мучительные дни – это когда она уезжала с родителями на отдых. Недели разлуки ужасны. Только письма, письма, письма. Она была очень странная, может быть, даже и некрасивая, но он понимал: единственная. Все события в мире имели для него значение, только если они имели отношение к ней. Все её подруги, знакомые, близкие казались какими-то особенными людьми. Когда он шёл с ней по улице, ему хотелось, чтобы на них напали бандиты и он бы спас её. Умереть за неё он посчитал бы за счастье. Служить ему было легко, просился сам на трудные участки – ведь дни были освещены ею. Бесчисленные письма он всегда носил с собой. Помнил каждую строчку, каждое слово. И вот, очередное послание, где она сообщает, что выходит замуж за другого человека. Он в карауле, оружие при нём. Непонятно, как тогда не застрелился. Видимо, ещё не всё осознал. Потом друзья вытащили его из петли, не хватило каких-то секунд. И тут он понял, что не только этим всё определяется. Жизнь – это не бегство от страданий. Жить нужно, потому что… ну, нужно. Так было задумано. В одну минуту он вдруг стал совсем другим человеком, совсем другим. В этот момент она приезжает в часть. Прежняя, с влюблёнными глазами. И он...» Я помню, тут Флегентов остановился, словно впервые увидел лица переживавших вместе с ним зрителей. Он прошептал: «И как же мне теперь быть, я просто не знаю».
Тут произошла сцена, которая невозможна сейчас, когда главными принципами стали индивидуализм и эгоизм. Все начали советовать Флегентову. Какой-то старик сказал: «Сынок, да брось ты её. Зачем она тебе нужна, такая паскуда?» Женщина поправила его: «А вы не вмешивайтесь в чужую жизнь. Тут ещё надо разобраться». Какая-то девушка закричала: «Откуда вы знаете, что на душе у неё? Может быть, она осознала, что поступила не так, как надо, и теперь станет достойной женой».
Один совет нёсся за другим. Флегентов чуть ли не с заплаканными глазами стоял на сцене. Всё это происходило целый час. Люди участвовали в этом едином соборном действии, словно какая-то единая семья. Володя вышел со своей исповедью и получил, видимо, то, что хотел. Заряд энергии, заряд сочувствия. То, что невозможно представить сейчас. Этого нет. Вот, что мы потеряли за эти годы. Мы потеряли страну как семью, как некое единство, где всем до всего есть дело.
Через две недели уже был дембель, и больше я Флегентова никогда не видел. Но эта сцена отпечаталась в моей памяти очень сильно. Она – как некий памятник былого единения человеческого духа.
Советуем вам: дизайн интерьера доступные цены компания «Первый камень».
Анастасия Белокурова – Ей покорялось небо
29 сентября на 88-м году жизни скончалась режиссёр Татьяна Лиознова. Её сравнивали с Альфредом Хичкоком и Лени Рифеншталь. Но именно она останется в памяти как один из немногих, истинно народных кинематографистов советской эпохи.
Женщина, которая сделала образ нацистов привлекательным в глазах их главных противников, родилась в Москве 20 июля 1924 года в семье Моисея Александровича и Иды Израилевны Лиозновых. В отличие от Лени Рифеншталь, она никогда не играла в кино сама. Несостоявшийся авиатор (первый семестр МАИ), юная Татьяна Лиознова нашла себя во ВГИКе, в знаменитой мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Будучи ещё студенткой, поставила танец Любки Шевцовой в герасимовской «Молодой Гвардии». Затем сняла несколько разных, но успешных фильмов. Таких, например, как картина «Им покоряется небо», в основе которой лежит реальная история создания самолёта МиГ-9; в 1963 году фильм получает главный приз «Золотое крыло» на Международном кинофестивале в Давиле (Франция). Или семейная мелодрама «Евдокия», воспевающая традиционные ценности советского домостроя.
Но воистину всенародный успех ждал её впереди. Созданный в 1967 году фильм «Три тополя на Плющихе» стал не просто общесоюзным хитом. Он гарантировал жизненный аванс необходимой нежности каждой женщине, с пониманием взирающей на экран. Классика советского кино, эта лента и по сей день остаётся одной из главных иллюстраций невысказанной любви, проходящей мимо. В чём-то созвучной «Любовному настроению» Вонга Кар-Вая. На Международном кинофестивале в Аргентине в 1968 году «Три тополя на Плющихе» получили главный приз – «за реальное отображение событий человеческой жизни, за супружескую верность».
Дальше – больше. Вышедшая затем в 1973 году телевизионная эпопея «Семнадцать мгновений весны» совершила переворот в сознании миллионов. В истории советского кино было два подобных сериала (второй – «Место встречи изменить нельзя»), популярность которых зашкаливала все разумные пределы. Один породил множество анекдотов, другой – стал стартом вдохновения для субкультуры митьков.
Важность не в том, что Лиознова первая создала длинный телесериал, в котором действие перетекает из одной серии в другую. И даже не в том, что смогла превратить крайне заунывную прозу Юлиана Семенова в напряжённый саспенс. Главное достижение её режиссёрской работы заключалось в том, что художественный принцип «боевых киносборников», где обычно в качестве врага фигурировал глупый белокурый Ганс с обязательной губной гармошкой, был повержен намертво. Любование эстетикой Третьего рейха, а проще говоря – красивыми мужчинами в стильной форме, несколько раньше продемонстрировал нам «Щит и меч» Владимира Басова. В силу специфики крайне запутанного действия в романе Вадима Кожевникова, по которому был снят «Щит и меч», этот четырёхсерийный фильм всесоюзной любви не завоевал. Однако плацдарм для восприятия был заложен.
«Семнадцать мгновений весны» невольно популяризировали нацистскую эстетику в СССР в государственном масштабе. Дело даже не в том, что на протяжении 14-ти часов экранного времени нам подробно показывался «нацизм с человеческим лицом». Каким-то чудом была уловлена и отражена мистическая суть Третьего рейха. Смотря эту картину, любой зритель в итоге понимал, что победа над таким – умным и интеллигентным – врагом была куда более значимым актом героизма.
Не менее важную роль здесь сыграл неожиданный и абсолютно гениальный кастинг. Сложно поверить, к примеру, в то, что Леонид Броневой до «Семнадцати мгновений» был известен исключительно как театральный артист. Сильные актёрские работы сглаживали все исторические неточности и промахи. Эффект был настолько велик, что советские школьники, падкие на ролевые игры, после очередного показа «Мгновений» дружно, всем классом играли в нацистских вождей. Да и всплеск русского неофашизма начала 80-х был только на первый взгляд спровоцирован картиной Карло Лидзани «Площадь Сан-Бабила, 20 часов» (1976). «Семнадцать мгновений весны» к тому времени уже посмотрели все.
«Мгновения» получили Государственную премию СССР. После чего в творчестве Лиозновой наступает шестилетний перерыв. Её следующей работой становится экранизация злободневной пьесы Александра Гельмана. Социальный фильм «Мы, нижеподписавшиеся» не обладает большой художественной ценностью, хотя и демонстрирует ряд прекрасных актёрских работ. В этом же году Лиознова снимает куда более удачный «Карнавал» – феерическую музыкальную комедию с Ириной Муравьевой. Этакий отрезвляющий душ для молодых провинциалов, покоряющих столицу.
Последней работой Лиозновой в кино стал телевизионный фильм «Конец света с последующим симпозиумом» (1987), снятый по пьесе американского драматурга Артура Копита. В силу разных причин, картина была показана только один раз.
К концу жизни Татьяна Лиознова много и долго болела. Ей даже пришлось продать квартиру, чтобы оплатить лечение в клинике. Таков удел многих больших художников из оставшегося в прошлом Советского Союза. И как следствие – не самый удачный финальный виток в карьере режиссёра, удостоенного звания народной артистки СССР. И заслуживающей вечного уважения за приверженность тому мифотворчеству, которое – вместе с ушедшей эпохой – мы навсегда потеряли.
Степан Фёдоров – Апостроф
Михаил Делягин. Путь России: Новая опричнина, или Почему не надо «валить из Рашки». – М.: Эксмо, 2011, 416 с.
Усилиями могущественных масс-медиа электронные средства массовой информации, в первую очередь – телевидение, радио, а теперь и «всемирная паутина», интернет, стали главными коллективными агитаторами-организаторами XXI века. Среднестатистический потребитель политинформации сегодня предпочитает потреблять без излишних усилий.
Новая книга Михаила Делягина без сомнения, может быть отнесена к незаслуженно позабытой сегодня в России категории пропагандистской литературы. Нет, разномастная агит-макулатура, конечно, благополучно продолжает выпускаться партиями и движениями, распространяясь преимущественно бесплатно на митингах, или же за деньги – в среде самых преданных сторонников. Но вот чтобы хорошая книга – и формировала бы позитивный патриотический взгляд на окружающее, этого сегодня как раз не хватает. Автор рассчитывает, что читатель не только воспримет изложенные им идеи, но и будет транслировать их дальше, – пойдёт «в народ», об этом свидетельствует один из заключительных разделов книги «Памятка выступающему публично». Уже один этот факт вызывает повышенное внимание к данному изданию. Как я уже подчеркнул, подобный подход по нынешним временам – большая редкость.
Михаил Делягин относится к категории вчерашних демократов. Как и, например, его тёзка Михаил Полторанин, выпустивший сенсационную книгу «Власть в тротиловом эквиваленте». Делягин в начале 90-х тоже работал в команде Ельцина, придерживаясь модных либеральных воззрений. И он вспоминает об этом сегодня без всякого «покаянного пафоса», оставляя читателям, как сторонникам, так и оппонентам, – право самим судить и выносить вердикт. Работа в правительственных структурах позволила Делягину получить практический опыт государственной деятельности – как раз то, чего у большинства профессиональных оппозиционеров нет и в помине. И теперь он активно использует этот опыт в своей борьбе за торжество здравого смысла.
«Сегодня люди делятся на тех, кто хочет, чтобы их дети жили в России, и на тех, кто – не хочет, – пишет Михаил Делягин. – Первые созидают Россию, вторые уничтожают».
По мысли автора, эта книга – «продолжение нормального повседневного человеческого разговора о наиболее острых моментах российской жизни». «Позицию „молчаливого большинства“ пора выразить словами: ведь для того, чтобы овладеть историей, превратиться из „населения“ в народ, надо прежде всего осознать свою правоту и кристально чётко сформулировать её. Только так из России отчаявшейся родится Россия благословенная». Задача трудная, титаническая. Но от её выполнения зависит дальнейшее существование нас – как нации и страны. В противном случае наше место займут другие люди, у которых с осознанием собственной правоты проблем нет. Как пела на стыке веков рок-группа «Террор», «Победи – и будешь прав!»
Чтобы сформулировать полноценное мировоззрение, Делягин начинает с истории. Даже сегодня самый, пожалуй, спорный исторический период – это советское время. Октябрьская революция, Великая Отечественная война, августовский путч 1991 года и октябрь 1993-го, кровавый финал советской власти, – все эти вехи Делягин анализирует, очищает от наносного мусора либеральной пропаганды, рассматривает, что называется, «с патриотической колокольни». Особое внимание уделено культу Великой Победы, на который покушаются все без исключения враги России имперской – от либералов-западников до национал-сепаратистов самых разных оттенков. «9 Мая – это день, которые объединяет всех нормальных людей», – такую первичную идентификацию «наших» и «чужих» в новой глобальной игре на выживание предлагает Делягин. Надо сказать, этот тест довольно точный.
Центральная часть книги – социально-экономический анализ положения России в глобальном мире, предметная критика либерального фундаментализма. Отдельно следует отметить позицию Делягина в защиту легализации хранения и ношения боевых пистолетов. Эта чрезвычайно популярная в народе идея находится под шквальным огнём со стороны всевозможных «экспертов» и «безопасников», представляющих как власть, так и вечную оппозицию. В то же время известно, что основным орудием убийства был и остаётся кухонный нож, а в последнее время всё больше тяжелейших увечий и смертей приносит пресловутая «травматика» – оружие безответственных пижонов.
Самые спорные главы – так называемые «исторические реконструкции» и «программные» обязательства по построению общества здравого смысла. Но и эти страницы несут бодрый дискуссионный заряд, что также соответствует поставленным пропагандистским задачам.
В финале Делягин предлагает конкурентоспособную русскую идею для переживающего кризис человечества: мир без долгов. А что? Дерзко и привлекательно! Как раз для Пятой Империи.
