Текст книги "Газета Троицкий Вариант 51"

Автор книги: Газета Троицкий Вариант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Наполеон, инновация, модернизация и наука

Владимир Елиферьевич Накоряков

Фотоархив СО РАН

Глубокоуважаемая редакция!

В передаче «Свобода мысли» на Пятом канале от 15 марта, которую ведут К. Собчак и А. Вайнштейн, обсуждалась проблема развития фундаментальной науки в стране. После этого разгорелась яростная дискуссия в Интернете. Мне кажется, что эта дискуссия, как и любая другая, ничего, кроме пользы, не приносит.

Моя точка зрения заключается в том, что Академия наук должна быть модернизирована, и чем раньше это произойдет, тем лучше. Думаю, что президент Академии наук Юрий Осипов должен подать в отставку и на майском Общем собрании следует в открытой общей дискуссии с участием Министерства науки и образования обсудить проблемы науки в стране.

Это Общее собрание следует провести с участием от Академии наук только членов Академии, так как последние несколько лет члены второй палаты участия в дискуссии по существу не принимали. Если президент Академии наук Юрий Осипов в ближайшее время не поймет, что его руководство последние годы не соответствовало остроте ситуации, то инициатива такого собрания должна быть проявлена со стороны руководства страны.

Предлагаю газете «Троицкий вариант» свою статью, так как считаю, что состояние науки в стране определяется общим положением в стране.

С уважением,академик Владимир Елиферьевич Накоряков, Институт теплофизики СО РАН

От редакции

В этом номере рядом оказались два, на первый взгляд, «исторических» материала. Более того, главными их героями являются французы... Казалось бы, причём тут «Троицкий вариант»? Но когда мы в редакции ознакомились с обеими статьями, вопросов не возникло – публиковать это надо и, более того, в одной связке.

Проблеме взаимодействия/противостояния науки и власти столько же лет, сколько существует наша цивилизация. И за столь долгий срок уже можно понять закономерность: власть, которая науке благоволит, и сама процветает. Та же власть, которая относится к науке свысока, по сути рубит сук, на котором сидит. И в конце концов рушится под непосильным грузом множества иных напастей.

Тем не менее, и в наш вроде бы просвещённый век правители к науке умудряются относиться строго противоположно. Одни не только на словах, но и на деле провозглашают науку стратегическим курсом государства. Другие рвутся свести фундаментальные исследования до уровня нанотехнологий, вступают в кооперацию с шарлатанами и воюют с оппонентами-профессионалами. В общем Наполеоны и Мараты живы и 200 с лишним лет спустя...

Но самое большое увы: «одни» – это ТАМ, а «другие» – ЗДЕСЬ.

* * *

Происходит переоценка роли различных государств в будущем глобальном, экономическом и политическом устройстве мира. Многие выводят США из числа лидеров будущего. Политологи и эксперты говорят, что Штаты погрязли в долгах, доллар обесценивается, США теряет техническое лидерство. Я отношусь к сторонникам той точки зрения, что лидерство США будет сохраняться в течение многих десятилетий. Мнение основано на том, что наука в США является абсолютным приоритетом. Лидер американского конгресса заявляет: «В Соединенных Штатах сейчас четыре приоритета: наука, наука, наука и еще раз наука». Президент и конгресс создали бюджет с фантастическими для нас вложениями в сотни млрд. долларов в науку и образование. Логика руководства страны проста. Каждое открытие фундаментальной науки на уровне Нобелевских лауреатов рождает бесконечное количество новых товарных и технологических брендов, а именно на этом зиждется могущество США, именно поэтому Китай держится за государственные облигации Соединенных Штатов. В США наука развивается с помощью государства, но и в значительной мере за счет понимания роли науки корпорациями всех видов. В России наука может развиваться только при поддержке лидеров государства. Примером роли лидера в развитии науки может быть, например, Наполеон.

Обычно олицетворяют облик Наполеона с его войнами и юридической и государственной деятельностью. Половина Франции до сих пор почитает Наполеона как великого полководца и государственного деятеля, реорганизовавшего законодательство и систему управления Франции и ряда других стран. А вторая половина преклоняется перед Наполеоном как перед выдающимся просветителем, создавшим во Франции основы для культурного развития нации и материального производства на основе фундаментальной и прикладной науки.

Наполеон, как и Петр I, был выдающимся модернизатором и инноватором, выражаясь на языке нашего столетия. В период, когда страна оказалась перед угрозой голодной катастрофы вследствие неурожая зерновых, Наполеон за несколько лет сумел создать условия для увеличения производства картофеля с десятков тонн до десятков миллионов тонн. Энергичный человек, аптекарь Антуан Огюст Пармантье для пропаганды продукта распространил цветы картофеля как редкое экзотическое растение. Наполеон, принявший его как известного цветовода, отведал картошки и отдал в распоряжение аптекаря несколько гектаров земли. Хитрый, умный, хорошо знающий психологию французского крестьянина Пармантье днем ставил у поля охрану, а ночью ее убирал. Картофель стал распространяться по стране с громадной скоростью. Эксперимент имел положительный эффект, и уже государственным актом Наполеона картофель стал производиться массовым образом во Франции и начал распространяться по Европе. Важно то, что Наполеон постоянно лично этим интересовался, встречался с Пармантье, наградил его Орденом Почетного легиона и присвоил титул барона империи.

Аналогичная история с производством сахара. Когда Англия блокировала импортные поставки сахарного тростника во Францию, Наполеон поддержал энтузиаста производства сахара из свеклы. За несколько лет основным источником сахара в стране стала местная свекла. При Наполеоне была создана система телеграфов, покрывшая всю Европу. Информация передавалась с помощью кодовых сигналов с башен, размещенных на возвышенностях. Принцип работы был основан на особой азбуке, которая воспроизводилась специальными механическими устройствами, фиксировалась наблюдателями и передавалась по цепочке. Мало кто знает, что Наполеон способствовал созданию первых устройств с программным управлением и был в какой-то мере основоположником нынешней информатики. Наполеон организовал первую в мире передвижную амбулаторную службу, помог внедрению первых стратоскопов и поддержал пальпирование как новый метод диагностики.

Под постоянным контролем Наполеона разработан патрон и принята на вооружение первая винтовка, построена первая металлическая подводная лодка, налажено массовое производство спичек, а газовое освещение заменило свечи. Наполеон постоянно поддерживал известного часовщика Абрахама Бреге. С авторами всех изобретений Наполеон встречался лично, выделял средства, требовал отчета. Без его личного участия эти инноваторы успеха не имели бы.

Еще более поразительно влияние Наполеона на фундаментальную науку. Увы, он не успел спасти от казни великого химика Антуана Лорана Лавуазье, но всю жизнь поддерживал его друга, великого химика Клода Луи Бертолле. Фамилии Лавуазье и Бертолле и сейчас известны всем образованным людям. Лавуазье изгнал из теории горения понятие «флогистон» и оформил химию как науку, основа которой сохраняется и сейчас. Лавуазье был казнен во время французской революции за предпринимательскую деятельность, но, подписывая решение о казни, один из руководиттелей конвента сказал: «Революции не нужны мудрецы». Процитирую выступление еще одного из вождей конвента: «Разве свободные нации нуждаются в касте эгоистичных мудрствующих ученых, ум которых постоянно блуждает по затерянным тропам в стране мечтаний и химер?». Эти точки зрения весьма близки к позиции некоторых нынешних российских министров. Разве недавнее выступление Б. Грызлова, одного из руководителей государства, не напоминает цитируемые мною высказывания более чем двухсотлетней давности? Грызлов точно так же обвинил Академию наук в мракобесии, поскольку академики осмеливаются критиковать некоторых псевдо-изобретателей.

Наполеон восстановил Академию наук, ввел в Академию многих выдающихся ученых, в том числе и Бертолле. Бертолле получил из рук императора Орден Почетного легиона, ему был присвоен титул барона империи. Все мы знаем такие имена ученых, работавших в области фундаментальной науки, как Алессандро Вольта и Андре Ампер. И знаем их во многом благодаря Наполеону. Он посещал лаборатории этих и многих других ученых, ставших впоследствии знаменитыми, встречался с исследователями, интересовался их работами и успехами, награждал их и присваивал им титулы.

Поразительным было отношение императора к Пьер-Симону Лапласу и Гаспару Монжу. Великий математик и физик Лаплас известен по уравнению Лапласа – одному из основных уравнений математической физики. Без этого уравнения невозможно спроектировать строительные, теплоограждающие конструкции, электрогенераторы и многое другое. Теория образования Вселенной Лапласа господствовала в мире несколько столетий, и Наполеон лично читал эту книгу П. Лапласа. Наполеон заявлял: «Главная задача руководителя государства – развивать образование и науку, и вторая задача – присоединять новые пространства с целью обеспечить благоденствие своему народу». Внимание Наполеона к науке в значительной мере определило быстрое развитие материального производства и в Европе, и в США.

Невозможность прогресса в материальном производстве без науки осознал ещё один великий человек, представитель бизнес-сообщества Альфред Нобель. Учрежденная А. Нобелем, громадная по всем временам премия в области фундаментальной науки и, как сейчас говорят, ориентированной фундаментальной науки (т.е. науки, ведущей к инновациям) присуждается с 1901 г. Между фундаментальной наукой и состоянием нынешнего материального производства устанавливается однозначная связь. Американским ученым за эти годы было присуждено 254 премии, и Соединенные Штаты, безусловно, являются лидером в высоких технологиях и модернизации традиционных технологий.

Нобелевская премия Максу Планку, открывшему единицу энергии квант, была присуждена с формулировкой «В знак признания его заслуг в развитии физики благодаря открытию квантов энергии». Открытие Басовым и Прохоровым лазерного эффекта и их премия 1964 г. привели к появлению квантовой электроники, оптоволоконной связи и т.д. Мало кто из читателей статьи обходится без лазерного принтера.

Нобелевская премия по полупроводникам У. Шокли, Д. Бардина и У. Браттейна привела к появлению великого разнообразия: персональных компьютеров, сотовых телефонов, телевизоров, других электронных средств информатики. Автопром также является передовым краем инноваций. Современный автомобиль начинен передовой электроникой: система зажигания, привод, бортовой компьютер, спутниковая навигация... Водородный автомобиль (наша перспектива) будет работать на протонных элементах, а слово «протон» родилось из чисто фундаментальных исследований.

Материальное производство развитых стран отличается громадным разнообразием предлагаемых продуктов и технологий, возникших на основе фундаментальных исследований.

В соответствии с великим философом Гербертом Спенсером прогресс -это рост разнообразия качества, что и наблюдается в развитых странах. Россия отстала в области материального производства на несколько десятилетий, в результате чего мы пользуемся привозными телевизорами, сотовыми телефонами, ездим на иномарках, носим импортную одежду и едим генетически модифицированные продукты второго сорта из всех стран мира.

Тот, кто думает, что фундаментальную науку можно импортировать, глубоко ошибается. Мы всегда будем импортировать то, что уйдет в небытие в развитых странах через несколько лет, а зачастую вскоре не сумеем адаптировать к нашим условиям изготовленное за рубежом. Катастрофой для страны является то, что во многих учебных заведениях и школах физика стала второстепенной дисциплиной. А ведь из фундаментальных исследований физики родилась вся новая технология. Биржа NASDAQ, основанная на продукции новых технологий, является ярким этому подтверждением.

Трагедией для страны будет угасание Академии наук. Несмотря на всем известные недостатки, высокий средний возраст ученых, отток молодых и способных за границу, в Академии по-прежнему функционируют научные школы, которые родили всех Нобелевских лауреатов в последнее время. Некоторые положительные сдвиги происходят с финансирования, и это дает основание и надежду на подъем уровня фундаментальных исследований. Материальный уровень успешных ученых уже не столь низок, как в 90-х годах, всё-таки появляются молодые сотрудники, вновь увеличивается количество аспирантов.

Однако крайне необходимо уменьшение бюрократического давления на науку, ускорение обращения денежных средств, например, путем отказа от системы тендеров. Только законодательные преобразования, не требующие дополнительных средств, большая свобода в использовании финансов и свобода в выборе тематики приведут к возрождению фундаментальной науки. Подъем фундаментальной науки не может произойти без понимания важности и своевременности проблемы двумя руководителями государства. К сожалению, такова сейчас реальная обстановка в стране. Как и во времена Наполеона или Петра I, изменение отношения общества может произойти только в том случае, если самое высшее руководство осознает важность фундаментальной науки. Знаменитый Новосибирский Академгородок никогда не появился бы без личного участия Н.С. Хрущева. Академгородок внес гигантский вклад в освоение Сибири и в мировую фундаментальную науку. Без работ ученых Новосибирского научного центра невозможно было бы быстрое открытие и освоение сибирской нефти и газа, алмазов Якутии, научно-технический прогресс множества региональных предприятий.

Я пишу эту статью, не надеясь, что ее прочитают руководители страны, но надеюсь, что хотя бы некоторые читатели перестанут смотреть на ученых как на людей, которые паразитируют на средствах государства безо всякой для этого государства пользы. А я знаю, что подобная точка зрения имеется. Обывателями она формируется примерно так: «Нам сейчас нужны квартиры, зарплаты, а о будущем пусть думают те, кто будет жить в этом будущем». Этим людям я бы посоветовал понять, что в будущем без фундаментальной науки их дети и внуки будут жить на уровне таких государств, как Конго, Сенегал и некоторые страны Южной Америки и Азии. Напомню также, что Китай, развив прикладные направления за счет модернизации, быстро занимает ключевые места в исследованиях в области естественных наук и, особенно, в области биомедицины и генетики. У Китая есть все шансы благодаря фундаментальным исследованиям выйти на уровень высоких технологий и встать в один ряд с США и Японией уже через пять-семь лет.

Жан-Поль Марат: Наука и Политика

Александр Кунин

(фрагменты из книги «Психиатрические этюды Французской революции 1789 года». Иерусалим, «Оникс», 1997)

Глава 1.

Марат и академия

Марат за работой

Жан-Поль Марат, неистовый публицист Великой Французской революции и радикал самого крайнего толка, сумел добиться того, что составляло цель и неизменное стремление всей его жизни. Он стал не только известен и почитаем, но сделался предметом настоящего культа среди парижских санкюлотов. И всё же большую часть своей деятельной жизни Марат стремился получить известность совсем иного рода. Великие открытия в области физики, химии, медицины и философии позволили ему, как думал он сам, подняться к самым вершинам современной науки. Он требовал признания, он требовал почетного места среди блестящих умов французского Просвещения.

Первые бои разгорелись вокруг трехтомного трактата под названием «О человеке, или о принципах и законах влияния души на тело и тела на душу». Марат стремился исследовать как телесную, так и духовную, «мыслящую» сторону человека. С добросовестностью анатома он искал вместилище человеческой души и указал то место мозговой оболочки, где она, по всем признакам, обитает. Понятно, какой прием ожидал эти анатомо-спиритуалистические параллели в конце просвещенного XVIII в. Вольтер высмеял и сам научный труд, и его автора, Дидро писал не столь издевательски, но тоже резко отрицательно. Убийственная рецензия Вольтера возмутила Марата. Он долго, но безуспешно пытался взять реванш в печати.

Для Марата не было сомнения, что в дело вмешались тайные враждебные силы. Французские философы, решил он, почувствовали удар, который он наносил им. «Я боролся с принципами современной философии, вот источник неутомимой ненависти ее апостолов», – писал Марат [2, с. 25].

В течение 10 лет до начала Великой Французской революции Марат усиленно занимался научными исследованиями в различных областях физики и физических методов лечения. Он устраивает в своей квартире анатомический театр и физическую лабораторию, ставит опыты по изучению огня, электричества, света. Он покупает и конструирует различные приборы и инструменты, неутомимо работает днем и ночью, ставит сотни экспериментов. Марат не знает усталости. Он готов довольствоваться хлебом и водой, тратя все свои средства на исследования. Он перестает бывать в обществе, оставляет врачебную практику и, наконец, теряет место придворного врача.

Гильотина за работой

Результаты своих исследований Марат отсылает на отзывы известным ученым и в академии европейских стран. Но ему не удается добиться признания, хотя первые отзывы и кажутся довольно благоприятными. Комиссия, назначенная Парижской академией наук для проверки 120 опытов с огненными флюидами, находит работу Марата интересной, опыты добросовестно поставленными и ожидает благоприятных результатов от их продолжения. Берлинская академия наук так же вежлива, как и Парижская, и тоже думает, что последующая работа внесет свой вклад в науку. Но Марат не из тех людей, от которых можно отделаться туманными комплиментами. Он пишет настойчивые письма, торопит, требует новых комиссий. Он просит знакомых печатать о нем хвалебные отзывы, вставляет в свои анонимные статьи ссылки на выдающегося физика Марата. Вскоре уже геометр Лаланд и астроном Байи обвиняют Марата в шарлатанстве [3]. У него устанавливается репутация человека скандального и неразборчивого в средствах. Это вовсе не смущает Марата и никак не влияет на оценку, которую сам он даёт своим работам. «После двух тысяч лет бесплодных исканий, что такое огонь, предстал перед Академией я: я укрепляю солнечный микроскоп на внутренней ставне темной комнаты. Я помещаю в световой конус добела раскаленное ядро я прошу академиков подойти к экрану, я заставляю их видеть и осязать новое начало, о котором они не имели ни малейшего понятия. Я заставляю их видеть его свойства и способы действия. Я им доказываю, что оно не находится в лучах солнца и т.д. и т.д. Наконец, после этого легкого и забавного анализа я освобождаю теорию об огне от всего гипотетического, от всего предположительного, от всяких мудрствований. Я ее очищаю от ошибок. Я ее делаю очевидной, и я ее излагаю в маленьком томике» [2, с. 37].

Марат не признал той революции, которая совершилась на его глазах в химии. Фундаментальные работы Лавуазье, его закон сохранения материи, количественный анализ, кислородная теория горения и дыхания были в то время хорошо известны. Марат, выступивший соперником прославленного химика, отверг их без колебаний. Знаменитую французскую школу химиков, работавшую над новой теорией и установившую новую номенклатуру химических соединений, он позже определит как «группирование паразитов вокруг Лавуазье», которого они «превозносят до небес» [4, с. 156].

Тот же способ, каким Марат изучал горение, он применил для исследования электричества. «До меня все, что появилось об электричестве, представляло кучу разрозненных и запутанных опытов, рассеянных по сотням томов. Дело заключалось в том, чтобы извлечь истину из этого ужасного хаоса. Я запираюсь в свою темную комнату, я прибегаю к моему методу наблюдения, я делаю видимой электрическую жидкость, я ее сравниваю с жидкостью огня и с жидкостью света, с которыми ее смешивали до сих пор. Я наблюдаю ее свойства, ее действия, явления, которые получаются от воздействия на нее воздуха, света, огня. И с этого момента нет больше гипотез. Все становится очевидным, и наука прогрессирует» [3, с. 109]. Флюиды света, огня, электричества Марат видел собственными глазами.

Особенно большие надежды Марат возлагал на работы в области света. Из многочисленных опытов он вывел, что разложение солнечного луча на цветные лучи происходит вовсе не от преломления призмой, как полагал Ньютон, поскольку луч отклоняется еще до вхождения в призму. Это довольно туманным образом следовало из поведения тех флюидов и жидкостей, которые предполагались в основе света, так же как огня и электричества. Избавленная от сложных и ненужных теперь расчетов, новая оптическая теория должна была найти, по мысли Марата, обширное применение – в астрономии, физике, химии, часовом производстве, навигации и военном деле [3].

Великие принципы

На этот раз ответ Академии был совершенно определенным. Поскольку опыты чрезвычайно многочисленны, свидетельствует протокол от 10 мая 1780 г., они не могли быть проверены все с надлежащей тщательностью, но в этом и нет необходимости, так как они «вовсе не доказывают того, что устанавливается ими, как это воображает автор», а кроме того, противоречат общеизвестным положениям оптики, и нет необходимости «входить в подробности» [2, с. 192]. Марат, однако, уверен, что опроверг Ньютона и только низкая зависть и ложное самолюбие мешают столпам официальной науки признать это. Он продолжает борьбу с прежней силой. Он отдает все этой борьбе, не жалея ни средств, ни даже здоровья. Но враги многочисленны и могущественны, они разрушают все планы Марата. Лучшая из его надежд – получить место президента Мадридской академии наук – гибнет из-за недоброжелательных отзывов французской академической среды. «Принять истинность моих опытов значило признать также и то, что они работали в течение 40 лет на ложных принципах – признание, которое касалось, в частности, геометров и астрономов. Вот они и организовали против меня ужасный заговор..., после опубликования моих открытий о свете преследование стало не только сильнее, но и преступно таинственным» [2, с. 29].

Под этим «подлым гнетом» Марат стонал до того самого момента, когда революция «возвестила о себе созывом Генеральных Штатов» и появилась надежда «увидеть, наконец, человечество отомщенным, помочь уничтожению цепей и занять свое место» [1, т. З., с. 233]. Он немедленно и навсегда оставляет медицину, физику и философию. «Наука политики», а еще больше -ее практика притягивают теперь все душевные силы Марата. К своему прежнему спору с Академией, со всеми этими Д'Аламберами, Ка-рита, Леруа, Менье, Лаландами, Лапласами, Монжами, Лавуазье и прочими «шарлатанами этой научной корпорации», Марат ненадолго вернется во время ожесточенных нападок демократической прессы на Академию и охотно внесет свой вклад в их закрытие – вначале статьей в «Друге народа», а позже – брошюрой под названием «Современные шарлатаны, или письма об академическом шарлатанизме, опубликованные Маратом, Другом народа» [1, т. З., с.ЗЗ].

Долгая борьба Марата с реальными и воображаемыми научными противниками достаточно рельефно обнаружила основные черты его психики. Во всем заметно необычайное, постоянно бросающееся в глаза самомнение. Привычка к публичному демонстрированию своих достоинств была, вообще, довольно распространена в то время. Но какой бы нескромной она ни казалась теперешнему читателю, это все-таки была своеобразная дань моде, принятому речевому стилю. Существовал общепризнанный набор качеств, которые в различных сочетаниях и с различной степенью гиперболизации использовались знаменитыми ораторами: хвастали своим патриотизмом, пылкой революционностью, готовностью жертвовать жизнью, допустимо было хвалить свою энергию.

Самомнение Марата носит глубокий, искренний и временами даже детский характер. Он пишет с обидой о своих недоброжелателях: «Они меня изображают как человека, который обещает великие вещи, а сам не способен выполнить ни одного из этих обязательств. На это я даю резкий ответ: я не раз выполнял великие вещи и всегда без всяких обещаний» [2, с. 35]. Эту черту Марата не изменят ни годы, ни обстоятельства.

То, что непрофессиональному взгляду кажется фантастическим бахвальством Марата, составляет характерную черту его паранойяльного психического склада. Он живет и действует в особой эгоцентрической системе, где все: люди, ремесла, науки, войны и общественные потрясения – только бледные спутники, вращающиеся вокруг гигантского, гипертрофированного «Я». Что не испытывает притяжения «Я» – не имеет в этой системе никакой ценности, и, наоборот, все, что является принадлежностью «Я», становится бесценным, недоступным никаким измерениям, сравнениям, критическим оценкам.

Для Марата никогда не существовало повседневной работы, которая обещала бы успех в отдаленной перспективе. Он стремился к немедленным открытиям великого, гениального масштаба. «...С ранних лет меня пожирала любовь к славе, страсть, в различные периоды моей жизни менявшая цель, но ни на минуту меня не покидавшая», -писал Марат [1, т. З., с. 231].

Чем бы ни занимался Марат, занятие его по существу всегда одно – борьба за признание собственных заслуг. И в силу некоторой незрелости мышления не только бахвальство, но и борьба с авторитетами несет на себе отпечаток инфантильности. Отсюда стремление нападать на самых великих ученых, используя любые средства и способы. Марат делается идеалистом в противовес устремлениям своего времени и продолжает манипулировать гипотетическими «флюидами и жидкостями» как бы «в пику» знаменитым физикам и химикам, построившим новую науку на эмпирической и рациональной основе.

Интеллектуальная продукция Марата – весь комплекс его идей, связанных с якобы совершенными великими открытиями, оказывается спаянным с сильным и постоянным аффектом, который в значительной степени и определяет их кардинальное значение для личности и малую доступность критическому воздействию извне. Этот аффект обеспечивает энергию для тяжелой и длительной борьбы за признание. Но, как это обычно бывает при столкновении с действительностью, идеи реформаторства, изобретательства, великих открытий неизменно обрастают и переплетаются с идеями преследования, составляя вместе стройную систему, внутренне не противоречивую, но исходящую из ложных посылок. Такая система, продуманная и разработанная, представлена в прекрасном описании Марата в 1783 г. «Мораль этих господ, – пишет он о своих научных и философских противниках, – мораль испорченных сердец, имеет необыкновенную привлекательность для молодых людей. Поэтому их прозелиты крайне многочисленны. И с каждым днем их число увеличивается. Оказывается, они распространились по всему земному шару. Можно себе представить, какие ужасные сообщества они образуют. Сообщества тем более ужасные, что они невидимы. Не имея никакого внешнего знака, который дал бы возможность их распознать, они могут, не будучи узнанными, заполнять ученые общества, все общественные учреждения, университеты, трибуналы, советы принцев. Они уже создали ужасный проект: уничтожить религиозные ордена, истребить самую религию. Для того чтобы достичь успеха, эти безумцы отравляют источники полезных знаний и стремятся заполнить своими ставленниками все места в учреждениях общественного образования» [2, с. 34-35].

У некоторых современников возникала мысль о психическом нездоровье Марата. Бертелон советовал «не отвечать этому невежде..., стремящемуся только заставить говорить о себе. Ему кажется, что он ниспровергает теорию Ньютона о цветах... Этот человек – сумасшедший, добивающийся знаменитости тем, что нападает на великих людей..., его приводит в бешенство, что никто с ним не говорит и не опровергает» [1, т. З., с. 390]. Впрочем, не всем была понятна истинная ценность исследований Марата. Бенджамин Франклин интересовался его опытами с электричеством, а Гёте сочувствовал борьбе с официальной наукой.

Спор решили профессионалы. Парижская академия наук решительно и единодушно отвергла притязания Марата на звание ученого и, соответственно, на место в своих рядах. Другое дело – парламент. Народ, объявленный сувереном и восхваляемый сверх всякой меры на всех собраниях, избрал Марата в Национальный Конвент. Принявшись за «науку политики» (по его выражению), Марат проявил все особенности своей психической организации с новой, устрашающей силой.

1. Марат Ж. -П. Избранные произведения в 3-х томах. М., изд-во Академии наук СССР, 1956.

2. Марат Ж. -П. Письма 1776—1793 г. Пб., М., Гос. изд-во, MCXMIII.

3. Фридлянд Ц. Жан-Поль Марат и гражданская война XVIII века во Франции. Изд. 2-е. М., изд-во Академии наук СССР, 1959.

4. Старосельская-Никитина О. Очерки по истории науки и техники периода Французской буржуазной революции 1789—1794 гг. М. -Л., изд-во Академии наук СССР, 1964.