Текст книги "Газета День Литературы # 95 (2004 7)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Новелла Матвеева ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Новелла Матвеева и в своих новых стихотворениях проявила самые сильные стороны своего поэтического характера, своего художественного таланта. Цикл «Штормовое предупреждение» демонстрирует и философскую лирику, и публицистический пафос поэта-гражданина, и медитативные пейзажные зарисовки, и исследовательское эссе в стихотворении, посвященном Марианне Мур, и, возможно, тексты будущих песен, которые хороши даже без музыки и неповторимого матвеевского исполнения.
Всё равно слышен и сразу же узнаваем ее неповторимый голос.
Широко и жанровое разнообразие: сонеты, стихотворные миниатюры, более крупные: как классические, так и новаторские,– формы.
Поэзия, в отличие от прозы или, скажем, анекдота, не поддается пересказу, не сводима к голой сюжетной схеме и не очень-то поддается логическому анализу. Можно об одном стихотворении написать главу в литературоведческой книге или даже целую книгу. Вспоминаю её давнее:
И шум, и гам, и трения, и прения:
– Позор! Позор! Художник принял премию
Через посредство деспота, как плут!
Афина! Подивись на этих демонов
Они и сами добрых дел не делают,
И деспотам их делать не дают.
1999
Здесь всё: и правда рядового жизненного факта, и нравоучительная сатира, чуть ли не басня, и лукавый юмор. Такому поэту премию дать было явно не жалко и вполне логично.
Новелла Матвеева – крупный художник. Художник слова. Но она еще и художник-график. Наивный. Мастер графического примитива. Ее рисунки хорошо смотрятся отдельно, но вместе со стихами сливаются в неповторимый, хорошо режиссированный спектакль. Жаль, что она чаще пишет, реже поет и уж совсем редко рисует.
Ее стихи всегда и исповедь, и проповедь. Морализаторство для поэта обычно – камень на шею, так и утягивает в бездну. А у Новеллы Николаевны морализаторство позволительно, оно врачующе целебно. Слово ее лечит. Профилактически санирует. Как вакцина, повышает нравственный и духовный иммунитет.
Порой ее стихи просто прекрасны. Красотой звука (вспомним Пушкина: «Мы рождены для вдохновенья, для звуков сладких и молитв»), красотой образа, красотой словесного орнамента, готового немедленно лечь на созвучную мелодию и стать песней.
Дар у Новеллы Матвеевой уникальный, особый. Его давно оценили по достоинству и профессионалы, и рядовые любители поэзии. Хотя армия стихолюбов особая – в ней все равны перед отзвуком божественного наития и отсветом неземного (и земного тоже) бытия.
Виктор ШИРОКОВ
СВЕТЛЯКИ
Стезя. Тропинка-стезинка.
Квадраты света в домах.
Светляк на траве – слезинка,
Мерцающая впотьмах.
Стезя. Тропинка-стезинка.
Квадраты света в домах.
А в рощах много чего
Секретно, тайно цвело…
А ночь цвела ветерками
И плакала светляками…
А в рощах много чего
Секретно, тайно цвело…
Стезя. Тропинка-стезинка.
Вдали, в низинах, туман.
Гнездо воронье – корзинка,
В «корзинке» – месяц-банан.
Стезя. Тропинка-стезинка.
Вдали
Впереди
Туман…
НА ПРИВАТИЗАЦИЮ РУССКИХ ЛЕСОВ
Страна сгорела, но не вся.
И решено в итоге
Сдать поджигателям леса
В награду за поджоги!
Рать думская не может, чтоб
Вконец не осрамиться,
И веру,
Вместо пули в лоб, —
Страну отдать стремится!
Кто в силах Западу пропить
Бор, обращенный в брёвна?
Кто в силах заросли скупить?
Неужто – мать Петровна?!
Тогда, когда всё дело здесь
В количестве «лимонов»?
Знать понапрасну «Русский лес»
Писал старик Леонов!
Как позабыться? – плачет мать, —
Сынка в Чечне убили!
…Пойти бы в лес – грибов набрать, —
Да лес огородили!
В стране надуманных гербов
Петровна прозревает.
В углу
Корзинка для грибов
Ей душу надрывает…
…………………………….
Вот вам и сказка про гуся!
Отдать, на радость бесам,
Тому и виллы, и леса,
Кто жёг деревни с лесом?!
Народу – гриб сорвать нельзя.
Всё можно – для Ылиты!
Страна разграблена. Не вся.
Но нет у ней защиты.
СНОВА КОТ И ПОВАР
Тому, что повар сей
не бессловесный скот,
Что речь его красна, свободна и логична,
И что стряпню его
так ценит умный кот —
Я не нарадуюсь обычно.
Мне нравится, что здесь
не применили власть,
Что Васе курицу позволили украсть,
Что отнимать её
никто не торопился…
Ах! – не такая уж напасть,
Что человек сверкнул
и высказался всласть,
А кот недурно подкрепился!
………………………………
Мораль. Будь это всё не так,
Будь Васька-кот не плут,
а повар – не простак,
И повара бы не было опасней,
И повода бы не было для басней.
КУКУШКА И ПЕТУХ
(Новая версия)
Давайте говорить друг другу комплименты.
Б.Окуджава
Петух Кукушку хвалит? – не беда.
Кого ж ему хвалить? Уж не врага ли?
Она ему не делала вреда.
А мы её достаточно ругали.
Кукушка тоже хвалит петуха.
Но не за то, что хвалит он Кукушку,
А, знать, за то, что он не лил пока
Расплавленный свинец ей на макушку.
Ни сахарить не надо, ни солить:
Суждение должно быть беспристрастно.
Но если нас преследуют всечасно, —
Нам хочется безвредных похвалить.
НАСЧЕТ «НЕЛЮБВИ К ДРУГИМ» (И ОФОРТОВ ГОЙИ)
Вы говорите – «Другой».
Кто же конкретно? Водитель?
Новый писатель какой?
Или – детей совратитель?
Гойя настроен был остро
И недолюбливал монстра,
Но не за то, что «другой»,
А потому что – вредитель.
НУЖНИК С МЕЗОНИНОМ
Политик Пров себя привык
Считать настолько дворянином,
Что даже собственный нужник
Готов украсить – мезонином!
Но ах! – кто вычитал из книжек,
Что бедность бедных – не беда;
Кто на растленье ребятишек
Глядит без гнева и стыда;
Кто и о плясках без одёжи
Плохих вещей не говорит, —
Тому не нужен светский вид
И самочувствие вельможи:
НОЧНОЙ горшок ему дороже, —
Он пищу в нём себе варит.
НЕСЛЫШИМАЯ СИРЕНА
Гибель «Титаника» – это не мистика.
Но, к сожаленью, документалистика!
Ужас доподлинный. Ночь – настоящая.
Прорвенно и не по мелкому льдистенко.
Но, перед линзой, за чашечкой йогурта
Млея; улыбку тая сумасшедшую, —
Что ж ты так жадно глядишь
на дорогу-то
Стольких людей, никуда не приведшую?!
Да, стариканы, девицы и отроки;
Ран вы уж больше ничьих
не встревожите;
Было, – да кануло в Лету. А всё-таки,
Что ж вы никак
НАГЛЯДЕТЬСЯ не можете
На беспокойное, на безысходное?
В чём-то и с нашими бедами сходное?
Что распаляете Киноимперию —
Множить и множить за серией серию?
«Гибель Титаника» – это не мистика.
Не развлекаловка. Не беллетристика.
И одного бы хватило сценария —
Вспомнить невымышленные стенания
В море…
Но множится «Гибель Титаника»;
Не иссякай, пассажирская паника!
Чаще тоните, ребята! – для зрителя
Крик ваш последний —
заманчивей пряника!
От состраданья давно ль исцелились мы
К бедной планете,
столь многое вынесшей?
Лучше слезой обольёмся над вымыслом,
Чем над реальностью:
прошлой ли, нынешней…
ШТОРМОВОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
К побережию Франции
сильная льдина плывёт!
Ей гогочут богатые зомби, —
пресыщенный сброд.
Оплавляются айсберги
ростом с Афины и Рим, —
Все в восторге! (Ведь "Гибель
Титаника" – нравилась им!).
Все рехнулись, никак?
Дальше носа не видит никто.
«После нас хоть потоп!» —
рассуждают владельцы авто,
«После нас хоть потоп!» —
проносясь на машинах своих…
Почему после них?
Это может стрястись и при них.
И при свете дневном – угорели! —
не видят ни зги!
И шаги Командора для них —
ну, шаги, как шаги…
Заползают на горы, —
но им не достигнуть вершин,
Где записано: "Стоп!
Парниковый эффект – от машин!"
Прогуляйтесь пешком!
Не сочтите, ребята, за труд!
А не то у вас ноги,
того и гляди, отомрут…
Не слабо лихачам-автогонщикам
наземь ступить;
Вишь, торопятся! —
Арктику надо успеть растопить…
Мчат – фужеры налить —
за вонючий стриптиз – до краёв…
Алчет крови безвинной —
зачинщик собачьих боёв…
Вот что значит,
когда в «гениальность» впадают «умы»!
Тут уж пир – не ВО ВРЕМЯ чумы,
а ВО ИМЯ чумы.
Им Кассандра – ничто.
Им посмешищем – Лаокоон;
(В змеях вязнущий, —
вязнет теперь в непристойностях он)…
"Близок день —
и погибнет священная Троя" – был глас.
После вас – хоть потоп, говорите?
А если – ПРИ ВАС?
***
Луна в разливе облаков
Мерцает, как воспоминанье;
В узоре вязов и дубков
Её размыты очертанья…
Её не Шиллер сочинил,
Нарисовал её не Гёте.
Но мир
Германской лиры взлёты
С её огнём соединил.
Гори, луна минувших лет!
Лей в заросли такой же свет,
Какой ты буршам уделяла;
Сияй,
Как некогда сияла
Романтикам! (Их больше нет!)
Восставь основы Идеала
Тех дней, когда, разбив навет,
Как бы лучам твоим в ответ
Порядочность существовала.
Ужели связи больше нет
С тобой, луна? – ни у кристалла,
Ни у земли. Ни у металла?
Неужто вся толпа примет
Народных – от тебя отстала?!
И лишь лунатикам даны
Привязки прежние луны?
(Спаси их Бог! Что я болтаю?!)
Луна!
Завидев кое-где
Твой блеск на облачной гряде,
Я любопытней в ночь смотрю,
Я опыт грёз приобретаю, —
Как будто Шиллера читаю,
Как будто с Гёте говорю.
***
Какие кружевные древесные вершины!
Как странно, как неровно
их ветры всполошили!
Чтоб на вечернем небе,
слегка зеленоватом,
Они виднелись чёрным
ступенчатым агатом.
Не только на вечернем.
Но даже ночью поздней,
Когда большие рощи
становятся серьёзней?
Они всё так же в небе
рисуют нежной тушью.
И долго их рисунки
парят над дикой глушью.
Всю ночь царят над глушью.
И, верно, что-то значат?
Но, даже если вихри
их вновь переиначат, —
Пусть будут не рисунки,
пусть будут изреченья, —
Их очерк не утратит
волшебного значенья!
Натруженное зренье!
Ужели ты не радо,
Что путаницу листьев
распутывать не надо?
Разгадывать – надрывно.
Разглядывать – чудесно.
(А истина и так и эдак неизвестна)…
Какие кружевные древесные вершины!
А вишни лепестками
траву запорошили…
Сейчас не прогуляться,
не выйти – безрассудно!
Но сон плетёт тенёта,
а с ним судиться трудно.
А с ним бороться трудно;
он тоже – часть эпохи,
Где сбои неизбежны,
где не было надежды,
А много суматохи…
Но это сон, в котором —
устойчивым повтором —
Окно с обломком ночи
и лиственным узором.
МАРИАННЕ МУР
Пусть
Усмехнутся хмуро
Или скажут, что я – чересчур,
Но кроме
Томаса Мура
Была Марианна Мур.
У нас её знать не желали.
О ней и сейчас – тишина.
Мне выпало много печали,
Что я книг её лишена.
Зачем судьба мне судила
О Вас так поздно узнать?
Ведь я уже всё сочинила,
На что Вы могли повлиять!
И только уж после, вдогонку -
Вы мне дивный выслали знак, -
Как золото – вслед паломнику,
Которого кормят за так.
ШТРИХИ МЕТЕЛИ
Ближе к вечеру,
В Сочельник
Всё – в запутанных значеньях;
То ли заяц петли вьёт?
То ли – белую на белом —
Обрывающимся мелом —
Ночь картинку создаёт?
Или кто провёл небрежно
Серебром по серебру?
К этой песенке мятежной
Я и слов не подберу!
Ветер музыку разносит —
Толковать её не просит.
И уносит… И опять
Запрещает толковать…
Это где-то, это чьи-то,
Пролетевшие сквозь ель,
Недоконченные мысли
Превращаются в метель…
Лозы мнутся нитяные —
Слёзы льются ледяные.
Вётлы бросились бежать…
Ёлка —
В хапалках мохнатых
Снег не может удержать, —
Жалуется вечер целый, —
Ропщет ель под хмарью белой:
– Я поймать под вихрем этим
Ни снежинки не могу!
Ель заснёт – укрыться нечем.
А проснётся – вся в снегу…
Перед полночью,
В Сочельник
Снег идёт, как дым на пчельник,
На домашние огни
Вдаль, где есть ещё они…
И лелеет лес-отшельник
Адамантовые пни.
«ВЕЩИЗМ» ПОЭТОВ
В ревнивом сне,
завистливом и странном
(За стих про ваксу, клей да решето),
Поэта обозвали вы «чуланным».
«Чердачным» – не осмелились? И то!
Художника так высоко унизить
Уже опасно: выйдешь в новый план…
Не бойся, парень; и через чулан
Нас к Андерсену ты успел приблизить!
Он тоже не был нуворишем модным.
Он так же страсть
питал к вещам «негодным»,
Как мы – теперь. Листай же и смотри:
Вот, брошенная на задворках где-то,
Ель праздников минувших… Кубари…
Метла без ручки и фонарь без света!
СЕРВАНТЕС-ПЛЕННИК
Если чуток постараться,
Можно заметить хотя б:
Тот, кого продали в рабство,
Не обязательно – раб!
НА ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БУКВЫ "Ё" ИЗ РУССКОГО АЛФАВИТА
Куда девалась буква "ё"?
Кто утаил от нас её?
Меж тем, как "е" – уж лезет горлом,
Мне не хватает "ё" одной,
Чтобы шедЁвр искусств иной
Не перлом называть, а «пЁрлом»!
СУБИТО ПИАНО
Я представляла статуи в Элладе
Бескрасочными; белыми, как снег.
Таков берёз серебряный разбег
Среди грибов, похожих на оладьи,
На бронзовом калёном листопаде,
Когда вершинный лес уже раздет,
Опустошён, – хотя в лощинной пади
Ещё пестро, и зелено – везде.
Домой! Снежинки – шпорами протеста.
Но делаются вдруг неторопливей,
Как единицы редкой мошкары…
Спокойной ночи! В зеркальце простенка
Являются огни автомобилей,
Спускающихся бережно с горы.
«НОВЫЕ РУССКИЕ»?
Среди красавцев криминала
Я мало НОВЫХ лиц видала.
И РУССКИХ – тоже что-то мало, —
Чай, разбрелись туды-сюды?
Но либералы
«Новых русских»
Честят на взгорьях и на спусках!
И «патриоты»
«Новых русских»
Готовы клясть на все лады!
Так, значит, именно у русских —
Круиз, «Бургундское», закуски?
(– Голь! Вам сарделек? Вам капустки?
Бомжи! Вам сёмги не подать?
– Нет, – лучше – консоме с пашотом).
…Вопрос хотя бы к «патриотам»:
Откуда столько «новых русских»,
Когда и старых не видать?
И что за выдумки такие,
Что обездолена Россия?
Об чём, народные витии,
Раз всё «О кей», – шумите вы?
Где сыты пристяжные клячи,
Уж коренные-то – тем паче!
С обжорства мрём, видать. (Иначе
Не отдали б Москвы!)
Что ж. Если россы так богаты,
То главные проблемы сняты?
Так отчего ж гремят дебаты
Про обнищание слоёв?
Среди которых нищий самый —
Слой русских!.. Гряньте ж, эпиграммы,
На их лохмотья, их стограммы,
Их шрамы со времён боёв!
Их слёзы в память той Победы,
На зимней свалке – их «обеды»…
Должно быть, мы сошли с ума;
Для славы, для авторитету —
Считается, что русских нету.
Для оскорблений, для навету, —
Считается, что русских – тьма!
Сергей Дерюшев К НЕДОСТИЖИМОЙ ТИШИНЕ...
МОЛЧАНИЕ В НЕБЕ
Знакомство было бессловесным …
Я в небо шёл,
Он шёл с небес,
И посреди путей небесных
Дороги вычертили крест ...
Остановились по причине
Симпатий к полной тишине.
Стемнело в западной пучине,
Восток закорчился в огне;
Синела высь,
Земля чернела,
Ветра терзали балахон;
Моё лицо – белее мела —
Изобразило смертный стон.
Мои глаза в глазах Седого
Понять не смели ничего,
А разъяснительного Слова
Не изрекли уста Его...
Скиталец вечный путь продолжил,
А я по-прежнему стою
И вспоминанием тревожу
Догадку страшную свою:
Пророк ни слова не проронит
Для одного из тех людей,
Что прячут жалкие ладони
От жуткой близости гвоздей.
СНЕГ В ОКТЯБРЕ
На смиренную землю
Опускается снег.
Небу тёмному внемлет,
Замерев, человек:
Милый облик далёко,
Светлый Бог высоко...
На глазах поволока,
На душе нелегко.
Разум чахнет от мыслей,
Дух вопит о крестах.
Откровения жизни
Замирают в устах:
Деве – белое платье!
Вере – силу души!..
По нечистой кровати
Ненасытные вши
Семенят к изголовью,
Где затих человек...
Но с какою Любовью
Землю трогает снег!
Словно юной невесте
Дарит белый венок...
Словно с доброю вестью
Опускается Бог.
***
Осунулся старец – осенний лес,
Не в силах поднять ветвей.
Средь русских печалей такая есть —
Невольный подъем бровей
И долгий, безвременно долгий взор
На оклики журавля...
Услышав пронзительный неба хор,
Сползает в овраг земля;
Сокрытую длань вековых корней
Целует, снимая дрожь...
Средь русских печалей страны моей
На старца я стал похож.
И даже трава у сырых дорог,
Темнеющих впереди,
Прижалась к земле, как души комок —
К застенкам моей груди.
АНЕМИЯ ДУШ
Мы мёртвые почти.
Мы с хрипом дышим
И смотрим истуканами вокруг.
Цветов не различаем,
Птиц не слышим,
Лишь двигаем плетьми холодных рук.
Ни сытые, ни голодом томимы,
Выгуливаем в скверах нищету.
Похожи на актёров пантомимы
На сцене, погруженной в темноту.
Мы умерли, и, даже умирая,
Не видели юдоли наших Душ:
Они не уносились в кущи рая,
А вышли, словно свиньи из сарая,
И плюхнулись среди отхожих луж.
Когда же – по веленью высшей воли —
Над лужей приподнимется одна,
Она кричит и корчится от боли,
К которой всё привычнее страна.
БЕГСТВО
Я убегаю – убегаю
К недостижимой тишине;
Коня хлещу, но плеть такая,
Что боль срывается на мне;
Дорога жёсткая, крутая,
А подорожной не дают.
Снега ночлеги заметают.
Хлеба под ливнями гниют.
Не от онегинского сплина
И слёз татьяниной свечи —
Я убегаю от причины
Всех существующих причин...
Уже по пальцам не считаю
Всех мною загнанных коней
И рву рубахи, понимая,
Что Путь дорог любых длинней, —
И крест нательный средь дороги
В могильный крест перерастёт...
"Но что тебе, беглец убогий,
Остановиться не даёт?"
ЛЕСНАЯ ТРОПА
По просветам древнего леса
Средь мохнатых сосновых крыл
Нить лазори рассвет развесил,
Ту, что прежде закат повил.
Мох слезится под елью смольной.
В паутину плывут лучи.
Лес проснулся и, сном довольный,
С мудрым видом о сне молчит.
Одурманенный духом хвои,
Светлым зелием чистых роз
Пробирается к водопою
Осторожный могучий лось.
Лось напьётся, найдёт лосиху
И покажет ей, где вода...
Где любовь, там должно быть тихо,
Как в лесу – тишина всегда.
Иван Костин “ВСЕ КУМИРЫ ПРИХОДЯТ НА ВРЕМЯ...”
КАКИМ ОН БУДЕТ, ЭТОТ НОВЫЙ ВЕК?
В дыму столетий…
А.Пушкин
Двадцатый век. Столетья черный дым.
Разлуки, боль утрат... Нам не забыть их.
Не разглядеть сегодня молодым
Подробности трагических событий.
Я вместе с ними новому учусь,
Приглядываюсь к ним, прищурив веки:
Дай Бог, со всей сумятицею чувств
Им разобраться в двадцать первом веке.
У них побольше трезвости в душе
И жизненного что ли практицизма.
Они привычно чувствуют уже
И вольность, и оскал капитализма.
Идет ли дождь, метет ли в поле снег,—
Не о погоде мысли, не о стуже.
Каким он будет, этот новый век?
Дай бог, чтоб предыдущего не хуже.
МЫ – РУССКИЕ
Куда ты, время, нас торопишь,
Несешь на вспененной волне,
Людские души слепо топишь
В слезах, в наркотиках, в вине...
Секундой дорожат японцы.
В нас хватки той от века нет.
И рынок бросил нас в пропойцы,
В вахтеры, в продавцы газет...
Нам не до жиру – быть бы живу,
Хоть вера в силы глубока.
Американцу дай наживу,
А нам – наживку для крючка
Да с тихой заводью озерко,
Да чтоб с волнушками лесок.
Да чтоб стекал на дно ведерка
Душистых ягод алый сок.
Но хороши мы или плохи,
В нас есть отзывчивость и грусть.
Скрипят колесики эпохи,
Но остается Русью – Русь!
Любой российский наш умелец
В терпении неодолим.
С часами ходит в поле немец,
А мы – на солнышко глядим.
Нужны нам Пушкин и Есенин,
В углу – Никола поясной;
И снег в полях,и свет весенний,
И дождик перед посевной.
Умеем выйти с переплясом,
А в горе молча в угол сесть.
И даже, даже редьку с квасом
Не разучился русский есть.
ГРУСТНЫЕ РАЗДУМЬЯ
Я б сумел атмосферу комфорта
В муках творчества даже найти,
Если б смог по путевке Литфонда
Вдохновенье в пути обрести,
Чтоб потом без высоких приятельств,
Не кивая на толстый карман,
Посетить кабинеты издательств
И внести свою рукопись в план.
Покажу в ней людские пороки,
Путь, что мнился прямее луча,
На котором маячили строки
Про Октябрь и шалаш Ильича.
Город я воспою и деревню,
Как добро уживалось со злом.
Все кумиры приходят на время,
Все идеи уходят на слом.
Мы с мечтою о вольности вышли
Из железных объятий страны.
Нам казалась романтики выше
Демократия первой волны.
Был нам люб демократ, говоривший
О свободе, отринувший страх.
Осмелев, стал потом нуворишем,
А теперь – он большой Олигарх!
Респектабельным стал и вальяжным.
Перед ним аж министры в долгу,
А его особняк трехэтажный
На лазурном стоит берегу.
А поэту пристало быть нищим
И в лачуге творить по ночам;
Той кормиться духовною пищей,
Что не снилась иным богачам.
***
В новый век входит старое зарево
И не очень-то радует мир,
Раскроили железный мы занавес
На запоры и двери квартир.
Переменами жизни измучены,
Приносящими людям трагизм,
Мы искусство до пошлости сплющили,
Обратили духовность в вещизм.
Чуть забыли мы стены барачные,
Тут же ринулись в западный быт...
Стали наши границы прозрачными,
А начальство с народом темнит.
Слово терпит предательство явное,
Нормой речи становится мат.
Капиталу свобода объявлена,
А Закон помещен в каземат.
Кто-то, словно играя на публику,
Едет в Канны иль в Рим погостить.
А иной копит деньги по рублику,
Чтобы мать в Чухломе навестить.
Дмитрий Галковский: “Я – ИЗ ГОЛОВАСТИКОВ...” Ответ на вопросы “Дня литературы”
«День литературы». Дмитрий Евгеньевич, вы родились в советское время. Ощущаете ли вы в себе хоть частично советскую ментальность? Даже в постоянном вашем противостоянии советскости? Остаётесь ли вы подсоветским человеком?
Дмитрий ГАЛКОВСКИЙ. Я родился в 1960 году. Основное чувство, которое было у меня в молодости – чувство гнетущего страха. Этот «праздник» был всегда со мной. Когда я ходил в школу, работал на заводе, учился в университете. Я никогда не противостоял советскости. «Советский» в моём мире – это тщательно промытый и наодеколоненный бомж с залитыми водкой глазами. В сущности, не человек, а робот, который сам не понимает, что делает. Его «научили». Какое здесь может быть «противостояние»? С равным успехом можно назвать противостоянием стояние у светофора на оживлённом перекрёстке. Главное было не подпустить советских близко. Алкоголики отличаются большой «вязкостью». Зацепит рукой за пиджак – от него не отделаешься. Не отстанет, пока не изломает все кости.
Сейчас чувства страха перед ЭТИМ нет. Кривое зеркало социализма разбито и эти люди превратились в оборванных нищих, делящих городские помойки. Социализм кончился.
«ДЛ». Может быть, сейчас пора забыть о советском государстве, пора забыть уже и о красных, и о белых, не будет ни тех, ни других, а всерьез думать о будущем России, делать какие-то реальные шаги к её возрождению? Возможна ли будущая Россия без русской философии, без русской литературы?
Д.Г. Обычно государство объясняет себя само. Внятно: зачем нужно, что делает. Никаких объяснений от кремлёвской власти, зачем она нужна, я до сих пор не услышал. Вроде бы пытались сказать, что для того, чтобы мочить чмырей в сортирах – как-то неубедительно. Сейчас намекают, что для того, чтобы через 10 лет достигнуть ВВП уровня 70-х годов прошлого века. Тоже смешно. Посидим, послушаем дальше. Может, чего и придумают. А чтобы придумывать ЗА НИХ, да ещё БЕСПЛАТНО... Несколько лет назад было и такое – дружно искали «русскую идею». Потом поняли, что перебор и успокоились на «сортире» и «удвоении».
«ДЛ». Как вы думаете, почему ваш «Бесконечный тупик» не заинтересовал Запад?
Д.Г. Почему не заинтересовал? Деньги на второе издание книги мне дала профессор Вермонтского университета Ева Адлер. Я довольно хорошо известен в Венгрии. Мои тексты публиковали в Японии. Так что некоторый интерес есть.
«ДЛ». Чувствуете ли вы себя одним из духовных лидеров своего поколения?
Д.Г. Я себя всегда чувствовал лидером, вёл себя как лидер и, наверное, был лидером. Но это «моя личная трагедия». В обществе лидерами становятся только в результате всеобщего признания и наличия большой группы единомышленников. Я никогда не видел вокруг себя своего поколения. Только отдельных людей. Думаю, что поколения моих сверстников не существует. Оно целиком ушло в отвал. Может быть, появятся молодые. Так, кстати, обычно и бывает – лидер, как правило, старше. Не знаю. Поживём – увидим.
«ДЛ». Не кажется ли вам, что ваше поколение так до сих пор и не востребовано временем? До сих пор царят шестидесятники и их наследники.
Д.Г. Что значит «не востребованы»? Мир жесток – ТУДА И ДОРОГА.
«ДЛ». Каково место интеллигента, интеллектуала в нынешней России?
Д.Г. Мне кажется, местная интеллигенция до сих пор не доросла до осознания собственных корпоративных интересов. Интеллигенты разобщены, их профсоюзы находятся в зачаточном состоянии. Нормы эксплуатации интеллигентов в нашем обществе чудовищны. Преподаватель вуза зарабатывает в десятки раз меньше западных коллег, при этом ещё говорится, что он должен быть БЛАГОДАРЕН за это. Как следствие, в вузах процветает взяточничество. Какие-то деньги преподаватели зарабатывают, но чувствуют себя воришками на птичьих правах. А что если бы, например, в Москве взять и подговорить студентов, сделать АКЦИЮ. Серьёзно, по-молодёжному. Например, перебить все мерседесы ломами в радиусе пятиста метров от мэрии. Прокатить на тачке до Москва-реки пару десятков чиновников. Забросать Путина тухлыми помидорами во время очередной встречи со студентами. Не как фарс провокатора Лимонова, а по делу, серьёзно: требуем то-то и то-то. Не сделаете, БУДЕМ МСТИТЬ. За права борются. Гражданское общество формируется с фундамента личных и корпоративных интересов. Человек, не смогший отстоять личные интересы, не отстоит интересы своего сословия. Человек, не поднявшийся до осознания сословных интересов, не поймёт и не отстоит интересы общенациональные. Политическая жизнь РФ фиктивна и дегенеративна. Прежде чем говорить о правах «левых» и «правых», «либералов» и «демократов», надо поучиться на отстаивании интересов сословных.
«ДЛ». Что такое – быть русским? Надо ли им быть? Русскость в культуре?
Д.Г. С точки зрения гражданской, быть русским – это отстаивать права русского населения, используя институты правового общества. Недавно прошла выставка «Осторожно, религия!», глумящаяся над русским православием. Лимоновцы по приказу ФСБ микшировали ситуацию. Мне кажется, надо было возбудить уголовное дело серьёзно, во-первых, доказав, что выставка была организована религиозными экстремистами. Там не было глумления над мусульманской религией или иудаизмом. Религиозная жизнь имеет свои законы. Очевидно, акцию организовали некоторые религиозные конфессии. Для своих адептов, внутри храмов и религиозных центров они могут делать и не такое. Если сосед плюёт на вашу фотографию у себя в уборной, это его личные проблемы. Если же речь идёт о публичной акции, надо было предупредить посетителей выставки: некая религиозная организация, имеющая мало общего с институтами демократического общества, проводит ритуальную акцию. Затем надо было провести экспертизу этой ритуальной акции – может ли она проводиться публично, если да, то какова форма её регламентации. Эти вопросы должны были решить не политические экстремисты и не русская православная церковь, а общество по борьбе с диффамацией против русских, обратившееся к услугам профессиональных юристов и экспертов.
Что касается всякого рода риторики о русских и русскости, то она всем давно надоела.
«ДЛ». Как вы относитесь к проектам и идеям всемирной глобализации? Не есть ли это конец истории?
Д.Г. На мой взгляд, история ещё и не начиналась. Точнее, мы прошли несколько процентов пути. Кончается некоторый период истории, это да. Но этот период – период крупных однонациональных государств – не такой уж и большой. Примерно лет в 300-400.
«ДЛ». Ваша философия – это философия разума? Нужен ли разум в потерявшей свой ум России? Выстоит ли он?
Д.Г. На мой взгляд, Россия после 1917 действует крайне умно, рационально. Гораздо расчётливей, чем во времена царизма. Только ум этого государства находится в Лондоне.
«ДЛ». Что может спасти сегодня человека – уход в одиночество?
Д.Г. Скорее, правильное осознание собственных интересов и умение их отстаивать. Получить образование, создать семью, реализовать свой творческий потенциал.
«ДЛ». Нужны ли России какие-то новые корпоративные правила общности?
Д.Г. Мне кажется, гражданину РФ надо в первую очередь сориентироваться, кто он – русский или советский. Дальше всё выстроится. И тот и другой вариант приемлем. Плохо, когда эти два этноса начинают набиваться в родственники друг другу. Бразильцы это бразильцы, португальцы это португальцы. Найти общий язык и уважительно относиться друг к другу им можно, только признав собственную инакость.
«ДЛ». Что такое перестройка для России? Кто и зачем её затеял?
Д.Г. Перестройку затеял Лондон. Видимо, там решили демонтировать СССР и принять его западные республики в состав ЕС в качестве проанглийского лобби.
«ДЛ». ЦРУ подготовило доклад о том, что через десять лет Россия развалится на пять-шесть государств. Верите ли вы в это? Как этому противостоять? Надо ли противостоять?
Д.Г. Всё зависит от того, какой доклад приготовили в Англии. Вашингтон – предполагает, а Лондон – располагает.
«ДЛ». Кем вы себя считаете: философом, писателем, государственником, индивидуалистом?
Д.Г. Наверное, я писатель, историк, философ и публицист. В общественной деятельности мне нравится принимать участие, но только на правах лидера. В другой ситуации я замыкаюсь, занимаю круговую оборону, словом, превращаюсь в ярко выраженного индивидуалиста.
«ДЛ». Спасёт ли семья наше общество? Или распадётся сама под давлением нынешней безнравственности?
Д.Г. С точки зрения демографа, ситуация в РФ интересная. Депопуляция происходит по двум противоположенным причинам. В культурном отношении значительная часть населения принадлежит к постиндустриальному обществу и заводить детей не хочет. Одновременно социальные институты достигли такой степени деградации, что старшие поколения вымирают из-за недостаточности медицинской помощи. В стране свирепствуют эпидемии, характерные для развивающихся государств: туберкулёз, гепатит. В демографическом отношении Россию мог бы спасти более низкий уровень культуры.
«ДЛ». Что значит для вас русская национальная идея? Есть ли она вообще? И нужна ли?
Д.Г. По-моему это расистская чепуха, придуманная (или поддержанная) русофобами.
«ДЛ». Каково место Православия в жизни России, в вашей жизни?
Д.Г. Возвращение православия в бытовую жизнь русского человека я приветствую. А вот политизация и коммерциализация РПЦ не может не огорчать.
«ДЛ». Как вы относитесь к восстановлению двух ветвей русского Православия? Вы – православный человек? Когда и где вы крестились?
Д.Г. Мне кажется, российское общество гораздо менее религиозно, чем это хотят представить. Воссоединение церквей – это узко-религиозная проблема, мало кого интересующая. Из всех форм религии мне ближе всего православие, но я человек нерелигиозный. Мне кажется, философия и религия – две вещи несовместные. Мои предки и со стороны отца, и со стороны матери были священниками, а я даже не знаю, крещён или нет. Тогда это была проблема. Вроде пионером меня хотела окрестить сильно верующая тётка. Я с ужасом отказался. А мать говорит, что меня годовалого тайно окрестили. Мне бы хотелось, чтобы это было правдой, но креститься сейчас считаю нелепостью.
«ДЛ». Нужны ли вам люди? Нужны ли вам читатели? И какие читатели?
Д.Г. Я в смысле читательского интереса очень счастливый человек. 50% моих друзей и 90% моих знакомых сначала были моими читателями.
«ДЛ». Считаете ли вы себя консерватором?
Д.Г. Нет. Я считаю себя Дмитрием Галковским.
«ДЛ». Почему вы обошли в «Уткоречи» по-настоящему талантливых поэтов, тоже писавших на те же темы? Не является ли «уткоречь» основой любого общества, и западного, и постсоветского? Смогли бы вы составить «Уткоречь» нынешнего времени, из сочинений нынешних бездарных авторов, взяв тоже самые характерные темы перестройки?
