Текст книги "Газета День Литературы # 96 (2004 8)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Куда прешь? Назад!
Здесь шло великое сражение между белыми и чёрными облаками. Они сталкивались и обхватывали друг друга, меняя формы с быстротой молнии, и те белые, которых окружали, становились черными, и те черные, которых окружали, становились белыми. И к черным подмога шла снизу, с земли, а к белым – сверху, откуда было не видно. И два Пастуха командовали боем; Ветер-Пастух тянул чёрных быков за уши. Притянутые за уши к битве, солдаты тьмы, 13 мёртвых быков, сражались худо с Усопшими и Восставшими воинами света. Духи Усопших воинов теснили их повсюду. Но тучи имели одно преимущество: была грань, за которой железо уже не ранит, и они бились за этой гранью. Отсечённые их части продолжали, хоть и вяло, вести борьбу. Чёрных облаков становилось всё больше и больше. Казалось, каждого быка можно было кромсать бесконечно. Но и силы Духов постоянно росли.
А выше, на другом небе, бились два Всадника: черный, летящий на змее-коне, которого называли Князем воздушных сил, и белый, на белом крылатом коне, которого называли Заоблачным Всадником, или Заоблачным Князем; оба были Башне знакомы. Выше светила Звезда, к которой тянулась Башня. А еще выше, на седьмом небе, светило яркое Солнце, и не было ни Ветра, ни облаков. Собственно, и неба никакого там уже не было. И Солнце томилось своим одиночеством. Солнце устало ждать.
Башня, ставшая одной плотью с Человеком внутри неё, равнодушно наблюдала за ходом великой Заоблачной Битвы. Сердце Башни оледенело. Победит ли белое воинство или чёрные солдаты зимы; Белобок, Чернобок ли – было ей безразлично. Ей только хотелось дотянуться до манящей тёплой звезды.
И вот молния разрезала небо от востока до запада. Тьма вокруг стала синей. Темно-темно синей, цвета кобальта. Откуда-то в щель, точно луч карманного фонарика, пробивался свет. Это светила с третьего неба далёкая, но тёплая звезда.
Звезда была высоко, но луч звезды коснулся башни. И что-то случилось: тьма стала светлеть. С крыши башни начало капать. Теплые капли поползли по стенам башни, затекая в окна. Вся башня стала таять, как свечка. Капли размывали тонкие перекрытия между этажами, этажи рушились. Бесшумно обваливались один за другим балкончики с ледяными перилами, словно лопались и осыпались крошечные скорлупки. Серебряная лестница, пронизывавшая башню насквозь, сверху донизу, поплыла, расплавилась. Снежные книги потекли синими ручьями. Человек внутри башни досадовал на светлые силы, что лишают его такого удобного расположения. Он привык думать, что есть только я-башня и не-я – всё, что вне башни, и второе его не интересовало. «Куда же теперь денусь я, – думал Человек. – Я отправлюсь вовне – но ведь места вне башни не существует. Там скрежет и тьма. Где разместится моя любовь, если меня не будет?»
Сверху кто-то позвал его по имени. Человек хотел поднять голову и посмотреть, но мешала Звезда. Зов повторился. Человек посмотрел вниз и увидел, как тают последние ступеньки лестницы. Сверху кто-то позвал его в третий раз. Да! – отозвался Человек. – Ты летишь с нами? А кто вы? – Мы посланы освободить тебя. – А кто вас послал? Мы стадо Небесного Пастуха! – Нет, спасибо. Я один раз уже был в стаде. – Но кем же ты будешь? Смотри: башня твоя растаяла! – Очень жаль. Мне было хорошо в ней. – Что ты говоришь! Разве ты хочешь в ней сидеть вечно? – Не знаю. – Разве ты никого не любишь? – Люблю вон ту Звезду. Но это ничего не меняет. – Как? Это не меняет тебя? – Я устал от изменений. В этой комнате всё так быстро меняется одно на другое. Я был Честным Быком, был Несчастным Человеком, был Башней. Но я ничего не достиг, а только всё потерял. У меня была шкура, был колокольчик, была Синичка. Где теперь всё это? И зачем мне еще меняться? Чтобы снова терять то немногое, что я имею? Я прочел в Снежной Книге, что перемены ни к чему не ведут и никогда не сулят ничего хорошего. Пусть все остается как есть. Я хочу быть собой. – А кто ты, ты знаешь? – Мне все равно. – Если ты не знаешь, кто ты, ты скоро исчезнешь совсем. – Пока я Башня. – Ты уверен? – Я ни в чем не уверен. – Посмотри: башня твоя почти растаяла. – Что ж: теперь я стал Человеком без башни. – Но у тебя нет и тени! – Да. Тень ушла от меня. – Тогда, может, ты вспомнишь свое настоящее имя? – Я не знаю, что значит «настоящее имя». – Но ты хочешь быть? Да. – Тогда выбирай: Новь или Старь? – Я выбираю Новь. – Но Новь в руках тьмы – ты знаешь? – Мне всё равно. – Это твое последнее слово? – Да. Когда-то я выбирал Старь, но это меня не спасло от перемен. Теперь я выбираю Новь. – Что ж. Прощай.
Небо горько вздохнуло. Несчастный Человек увидел, как белые облака заслоняют от него далёкую звезду, и она удаляется от него. Всё это время он стоял вытянувшись, на цыпочках, а теперь, как пружина, сжимаясь, полетел вниз. Он расставил руки, как бы желая превратить их в крылья. Чёрные тучи сомкнулись над его головой. «Чего я боюсь? Слепоты? Но сейчас всё исчезнет, и я уже ничего не увижу. Когда я умру, я ослепну. Но пока я вижу, я жив». Голос в последний раз произнёс в небесах его имя. Несчастный Человек поднял голову и зажмурился от яркого света. Рук он сложить так и не успел.
Белые облака с печалью смотрели на тающую башню. Впрочем, башни уже не было видно.
+++
Башня растаяла в синее озеро. И следом за ней, в синее озеро, растапливая тьму, словно слеза, закатилась звезда. Падая, Звезда пронзила все тёмные облака, и они вспыхнули, как пучки соломы. Ветер-Пастух бешено хлестал их своим кнутом, но они только рвались и проливались на снежную землю огненным дождём. Белая бычья шкура с загнутыми краями сиротливо плавала в воде, словно большой цветок. Звезда упала на неё и прожгла насквозь. Она погружалась на дно водоёма, оставляя за собой широкий светящийся хвост. И озеро голубело с каждой минутой, пока не стало цвета ясного майского неба и не высветилось всё, до дна. И все увидели удивительную жизнь озёрных глубин, которая прежде была скрыта от глаз насельников леса. Из самой сердцевины озера, из глубины, от белого дна, рос алый крест.
Зверей охватило неизъяснимое ликование. Слёзы полились из заячьих и беличьих глаз. Даже Медведь с Медведицей прослезились. Волк завыл. Крест поднимался все выше и выше, пока наконец не стало очевидно, что это главная мачта корабля. Опущенные его паруса горели, бросая лиловые отсветы. Крест поднялся до самого края неба и уперся во всё еще чернеющее полотно.
И едва мачта коснулась небес, снова ударила молния, и расколола небеса; и прорвалась ткань. В щель хлынул дождь. Потоки лиловой грязи. Тьма свернулась, как свиток, и повисла на мачте. За черной тканью было настоящее небо, в котором таяли и проливались светлыми потоками измученные облака. Вскоре дождь уже шел прямо из ясного неба, и всё вокруг стало становиться прозрачным, словно стеклянным, и вода стекала по стеклу. Вода быстро прибывала, и с ней поднимался вверх пылающий корабль. На палубе корабля, в ослепительном серебре, опираясь на четыре могучих лапы, стоял Лев. Ветер развевал его огненную гриву. На самой высокой мачте бессильно болталась мокрая черная тряпочка. Это было то, что оставалось от Чернобока и его чёрного неба. А высоко над мачтой парил апостол любви – Вещий Орел.
ПРОРОЧЕСТВО ВЕЩЕГО ОРЛА
– Звери и люди, лошади и медведи, ослики и овцы; белки и крольчата, мыши и небесные птицы; все сущие в лесу звери, Барсук и Олень, и вы, пьяные вездесущие Обезьяны! Шесть комнат отныне не существуют. Небо прорвано. Башня Зимы растаяла. Уже начинается Дождь. Это сигнал к началу любви. Знак нового дня. Занимается радуга. Границы между Явью и Сном больше нет! Отныне – только ясное небо Яви, только Солнце – корабль Любви. Солнце Яви – имя новых небес! Только Явь существует! Имя Яви – Любовь. Остатки Снов будут смыты. Будет новая Вода, и новое Солнце, новая Весна и новая Земля; и вырастет новый Лес на новой Земле. Лес станет лестницей. Озеро станет рекою. Река станет небом. А небо заменит нам дом. Звери! Любите друг друга! Стройте трап! Уходите на небо!
Михаил ЮПП В ПОИСКАХ ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ
ОЧем эти строки? О поэтах забытых и замолчанных, о лагерях перемещенных лиц, по иронии судьбы оказавшихся в эсэсовских казармах на территории двух побежденных государств Третьего Рейха – Германии и Австрии. Эти территории были разделены на четыре зоны стран-победителей: американскую, английскую, французскую и советскую. С последней всех говорящих отправляли в сталинские лагеря. Зато в трех остальных зонах образовалась удивительная и неповторимая ГАЛАКТИКА ДИ-ПИ.
Кто же такие ДИ-ПИ и почему именно ГАЛАКТИКА?
Термин ДИ-ПИ образован из первых букв английской фразы dysplace person, что переводится на русский язык как «перемещенное лицо», то бишь – лицо без гражданства. В послевоенные лагеря ДИ-ПИ попадали все люди, говорящие по-русски. Причем не только бывшие советские граждане из числа угнанных восточных рабочих (остарбайтеров), военнопленных, перебежчиков и девиц из гитлеровских борделей, но и бывшие подданные Российской империи, с оружием в руках ушедшие с полей сражений после окончания Гражданской войны в России и нашедшие приют в европейских странах: Австрии, Болгарии, Германии, Италии, Латвии, Литве, Польше, Румынии, Финляндии, Франции, Чехословакии, Эстонии и Югославии. Ну, а ГАЛАКТИКА потому, что каждый лагерь был своеобразной планетой, в которых была создана неповторимая культура России вне России.
За относительно короткий срок с мая 1945 по декабрь 1951 года было издано около 600 или даже чуть больше книг разного назначения и около 3000 единиц периодики и других печатных материалов. И если книги периода ДИ-ПИ стали к настоящему времени библиографическими редкостями, то все остальные печатные материалы этой ГАЛАКТИКИ превратились в суперредкости. Было в этот период образовано довольно много издательств, самым живучим из которых оказалось издательство «Посев» – орган Народно-Трудового Союза «российских солидаристов».
Завязывались крепкие связи в среде жителей ГАЛАКТИКИ. Ну, а книги, изданные типографским и ротаторным способами, заполняли серый быт людей, ожидающих разрешения на въезд в США, Великобританию, Францию или их колонии. Поражает спектр этих книг: православная религия и философия, политика, экономика, искусство, сельское хозяйство, машиностроение, история, математика, иностранные языки и т.д. Именно в этот период внутри ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ зарождалась плеяда, которую назовут потом «литературой Второй Эмиграции». Разумеется, плеяда эта была далеко не однородна. В нее входили и уже зрелые мастера, чьи книги издавались в предвоенные годы в странах Русского Зарубежья или в Советском Союзе, и начинающие литераторы. В одном ряду со значительными писательскими именами стояли и те, кто позже никак не проявил себя в литературе. Возвратить эту ГАЛАКТИКУ ДИ-ПИ в лоно единой русской культуры – задача чрезвычайно трудная, но и благодарная.
Немного истории. В середине 60-х годов я познакомился с одним питерским книжником. Помню: долго мы приглядывались друг к другу, а потом подружились и стали часто встречаться. Вот у этого-то книжника и довелось мне впервые познкомиться со сборниками стихов Дмитрия Кленовского, Ивана Елагина, Родиона Берёзова, Ольги Анстей, Бориса Филиппова, Ивана Буркина и других. А в 1980 году и я волею судеб превратился в эмигранта, представителя «третьей волны» российских изгнанников. Моим увлечением на Западе стало собирание и изучение поэтического наследия всех трех “волн". И за эту четверть века мне удалось собрать свыше двух тысяч сборников поэзии Русского Зарубежья ХХ века. И самое пристальное внимание я уделил поэтам «второй», послевоенной волны. В этом, видимо, сказалась преемственность поколений.
Первый вклад в мой банк информации о ГАЛАКТИКЕ ДИ-ПИ, как и вообще о поэзии и поэтах «второй волны», сделал Иван Венедиктович Елагин, когда я в 1983 году гостил у знакомых в Питтсбурге, штат Пенсильвания, США, и встретился там с поэтом. Многие годы помогал мне в этом вопросе Борис Андреевич Филиппов. Больше других сообщил выдающийся знаток и участник литературно-издательского процесса периода ДИ-ПИ Вячеслав Клавдиевич Завалишин. После долгих поисков мне удалось разыскать таких поэтов «второй волны», как Ричард Саакович Тер-Погосиан, Леонид Павлович Май, Евгений Васильевич Зеленский. Все они, в свою очередь, весомо помогли мне в собирании редчайших печатных материалов периода ДИ-ПИ и поделились своими воспоминаниями. С открытым сердцем отнеслись ко мне поэты-баптисты, прошедшие лагеря ДИ-ПИ: Николай Александрович Водневский, Вера Сергеевна Кушнир, Владимир Иванович Кузьменков. Своими воспоминаниями об отце поделилась Нина Евгеньевна Лызлова-Корен, дочь поэта, издателя и православного священника Евгения Фотиевича Лызлова. Всем этим людям поколения «второй волны» – мой низкий сыновний поклон!
Читаю толстую книгу под названием «Берега», изданную в Филадельфии в 1992 году. И с первых же строк вступительной статьи «Время итогов» мне, любознательному и компетентному читателю, становится как-то не по себе. «В книге представлено 40 авторов. Это довольно полное (во второй эмиграции поэтов и прозаиков сравнительно немного) собрание...» – от этих слов веет полным незнанием ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ. Мало того, что составители прошли мимо творчества как минимум еще 58 поэтов «второй волны», они допустили и целый ряд фактических неточностей.
Так, о старейшем поэте-дипийце Николае Фёдоровиче Бернере (псевдоним Божидар) в разделе «Об авторах» сказано, что он родился в Киеве в 1890 году, тогда как настоящий год его рождения – 1893. И, восполняя отсутствующую дату смерти, могу сообщить, что скончался Н.Ф.Бернер в Бельгии в 1977 году, т.е. за 15 лет до выхода «Берегов», в доме престарелых. Далее указано, что в России у поэта вышли две тощие тетрадки стихов: «Одиннадцать» (1920) и «Осень мира» (1925). На самом же деле эти книжки стихов были изданы: «Одиннадцать» – в Москве, в 1915 году, а «Осень мира» – в Киеве, в 1922 году. Об этом сообщают три солидных отечественных источника: Тарасенков А.К., «Русские поэты ХХ века. 1900-1955», Москва, 1966; Брюсов В.Я., «Собрание сочинений, в 7 тт.», тома 2, 3, Москва, 1973-1974; «Библиография русской поэзии И.Н.Розанова», Москва, 1975.
Откуда же такие нелепые расхождения? Да потому, что составители откровенно всё перепечатали из антологии «Содружество», изданной в Вашингтоне в 1966 году, даже не подозревая, что поэты-авторы этой антологии могли и перепутать кое-что в своих кратких автобиографиях. Случай с Бернером является весьма показательным. И, кстати, Валерий Брюсов посвятил ему не один акросонет, как сообщают составители, а два акросонета.
Перепутаны даты стихотворных сборников Виктории Бабенко. Обе ее книги, «Грусть» и «Струны сердца» вышли в 1972 году. И уж совсем загадочно то обстоятельство, что в «Берега» вмонтированы стихи таких поэтов, как С.Тол и Р.Янин, которые к литературному процессу «второй волны» – ну, никак не относятся.
И поневоле вспоминается другая книга, изданная с такой же бешеной поспешностью, «Русские поэты на Западе». Тоже антология – но посвященная поэзии «третьей волны» эмиграции. Составили ее А.Глезер и С.Петрунис, а выпустило в свет издательство «Третья волна», Париж—Нью-Йорк, 1986. На мой взгляд, она является самой лицемерной из всех антологий, когда-либо изданных вне России. Представлено в ней 38 поэтов, повязанных кумовством. К лживым соплям составителей: «К сожалению, по непонятным причинам отказались участвовать в Антологии И.Бродский и Э.Лимонов...»– следовало бы прибавить имена еще 68 поэтов «третьей волны», у которых к 1986 году были изданы сборники стихов...
Разумеется, ни полных антологий, ни полных библиографий просто не бывает. Но хотя бы упомянуть во вступительной статье о существовании забытых составителями 58 поэтов, невзирая на лица, можно было? И восторг рецензента из газеты «Новое русское слово» за 28 августа 1992 года, который заявил: «Не хочется говорить о недостатках антологии – так они незначительны по сравнению с огромным делом, можно сказать – подвигом, совершенным составителями и издателями...» – звучит как-то по-крыловски: «За что же, не боясь греха, кукушка хвалит петуха?» Ведь чем руководствовались составители, которые, кстати, тоже сочиняют стихи?.. Да тем прежде всего, чтобы и себя показать в одном ряду с Кленовским, Елагиным, Филипповым, Моршеном, Буркиным, Трубецким, Анстей, Марковым и другими. А что же делать тогда живым и мертвым поэтам, которые остались вне этого сборника-антологии? И что делать автору этих строк, давшему одному из составителей часть материалов для «Берегов», но не обнаружившего своего имени в списке лиц, которых поблагодарили за помощь?
Только рассказать хотя бы про некоторых из этих поэтов, «казнимых молчанием», ибо даже сами «дипишники» не знают многих из них. А между тем эти поэты жили, может быть, в тех же самых бараках и ходили по тем же самым немецким или австрийским тропочкам...
Несколько лет я переписывался с интереснейшим поэтом «второй волны» Николаем Александровичем Водневским. Поэт родился на Брянщине в 1922 году. В двенадцать лет остался сиротой. В 1941 году закончил исторический факультет Новозыбковского педагогического института. В начале войны Водневский был принят в Воронежское военное училище связи, а в феврале 1942 года досрочно выпущен в звании лейтенанта и отправлен на фронт. В августе 1942 года он попадает в плен и затем, как тысячи других военнопленных, решает остаться на Западе. После войны, пройдя лагеря ДИ-ПИ, поэт попадает в США, штат Калифорния. Н.А.Водневский является автором десяти книг стихов. Много у него издано книг прозаических, много и переводов с братских славянских языков. И еще одна удивительная и отличительная черта характера Николая Александровича – ДОБРОТА. Сколько книг поэтов и прозаиков было издано с его предисловиями и под его редакцией. Скольким начинающим помог этот человек. Имя его всегда называют вторым после имени Р.М.Березова, чьим самым близким другом был он почти всю жизнь на американской земле. В 1989 году Водневский издал книгу, посвященную Березову «О друге, о жизни, о вере». Именно ему и замечательной поэтессе В.С.Кушнир я обязан подробной информацией о таких поэтах «второй волны», как И.И.Ильюшик, И.А.Кмета-Ефимович, А.В.Королёв, Е.И.Бондарь, В.И.Кузьменков и других. Один из поэтических сборников Водневского называется «Слава Богу!» Да, воистину – Слава Богу! – что есть на свете такие добрые, такие отзывчивые люди. Разумеется, что и этого поэта пропустили и просмотрели составители «Берегов».
Многие малые поэты ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ, сверкнув на поэтическом небосклоне одной или даже несколькими книгами стихов, так и остались как бы недостроенной вавилонской башней. Но это не значит, что они должны быть намертво забыты или отторгнуты от общего хода литературного процесса «второй волны». Напротив, чем больше будет открыто звёзд и созвездий, тем явственней предстанет общая картина утрат и находок. Это относится к поэтам разных вероисповеданий, политических взглядов и художественных направлений. И это также относится к поэтам, которые успели опубликовать даже одно-единственное стихотворение в газетах и журналах ДИ-ПИ.
Когда-то подарил мне Б.А.Филиппов рассыпающийся сборничек стихотворений А.А.К—К «К свету», изданный в период ДИ-ПИ. Настоящая фамилия автора – Келлер. Правда, Филиппов довольно резко отзывался о стихотворце, а книжечку его держал много лет просто как курьёз. Но факт остается фактом: жил в лагерях ДИ-ПИ поэт А.А.К—К (Келлер) и даже наверняка кому-то нравился. Что нам о нем известно? Пока, к сожалению, только то, что изложено выше.
Но такие имена, как Яков Асмолов, Юрий Грознов или Е.Кульбицкая, также нельзя найти на страницах «Берегов». А ведь их публикации состоялись в дипийском литературно-художественном и публицистическом журнале «Русь», №1 за 1946 год, изданном в Ашаффенбурге. И разве плохо было бы поместить в этой антологии, например, блистательное стихотворение Якова Асмолова:
Не отрекусь, не сдамся я,
Гонимый злобною судьбою –
Я жду решительного боя,
Как пира дружная семья.
За мною смерть стоит с косой,
Судьба смеется прямо в очи;
Но вижу я средь темной ночи
Огни, зажженные тобой!..
Померкнут дни бессмертной славы,
Погаснут светочи имён,
И в грудах тлеющей Варшавы
Победных не найдут знамён.
Лиловым отблеском заката
Падёт в долины ночи тень,
И вновь видением крылатым
Придёт на землю новый день.
И вновь оденут склоны Праги
Парчу предутренних небес,
Но не расскажут предкам саги
О скромных рыцарях чудес, –
Чудес отваги, дружбы, братства,
Идеи чистой, как кристалл,
И дней последних святотатства...
Позор петли не испугал
И не поставил на колени
Всех тех, кто жизнь свою отдал
За счастье новых поколений...
Друзья! Не будем хмурить бровь!
Поднимем круговые чаши
За нашу первую любовь
И первые седины наши!
Несколько лет я разыскивал поэта «второй волны» Ричарда Сааковича Тер-Погосяна, 1911 года рождения. А натолкнул меня на эти поиски... календарный листок за 1966 год, на котором было напечатано стихотворение:
ШИНЕЛЬ
Свой сундук перебирая,
Вынул старую шинель:
– Где ты, юность, возраст мая?
О, разгульная метель!
Помню, в день, когда прощался,
Схожий с ароматом роз
Запах на бортах остался
Тех каштановых волос.
На войне, в боях суровых –
Полинял твой серый цвет.
В дырах вся и в пятнах крови –
То следы жестоких лет!
Сколько бедствий и лишений
Понависло на плечах! –
На полях лихих сражений
И в немецких лагерях!
Я привез тебя с собою
В эти дальние края.
Неразлучны мы с тобою,
Серая шинель моя.
И только позже я узнал, что стихотворение это издатели русского зарубежного календаря за 1966 год взяли из первой книги Тер-Погосиана, вышедшей в Париже в 1960 году. Книга привлекла внимание такого взыскательного поэта и критика «Парижской ноты», как Ю.К.Терапиано. О поэте писали и в парижской газете «Русская мысль», и в нью-йоркском «Новом русском слове», и в «Русской жизни» (Сан-Франциско). В 1991 году к восьмидесятилетию со дня рождения Р.С.Тер-Погосиана я написал юбилейную статью, в которой рассказал о жизненном и творческом пути русского поэта армянского происхождения. Однако всё тот же восторженный рецензент, объявляющий «подвигом» издание «Берегов», сваливших в братскую могилу десятки русских поэтов «второй волны», не пропустил эту статью в печать. Тем не менее, сокращенный ее вариант был опубликован как предисловие в четвертой книге поэта «Гербарий», изданной в Лос-Анджелесе в 1991 году. Летом 1992 года один из составителей «Берегов» был в Лос-Анджелесе и позвонил Ричарду Сааковичу. На вопрос: «А как же вас Юпп разыскал?..» – Тер-Погосиан ответил:
– Кто ищет, тот всегда найдет... А вот почему же вы, уважаемый составитель, сами не обратились к Юппу, ведь живете с ним в одном городе?
На этот вопрос составитель ответил, что-де Михаил Юпп «слишком капризный, чтобы к нему обращаться...» Нет, господа составители: не капризный, а справедливый. И если вы принимаете справедливость за каприз, то чего стоят все ваши усилия по собиранию материалов о ГАЛАКТИКЕ ДИ-ПИ?
Поиски тех или иных поэтов «второй волны» иногда приводят к таким удивительным результатам и встречам, что все усилия выглядят в конце концов даже более оправданными, нежели думалось об этом вначале. Так, я несколько лет разыскивал абсолютно никому не известного поэта – Леонида Павловича Мая, 1912 года рождения. Его настоящая фамилия – Майданов. Родился поэт в небольшом городке Ахтырка, ныне это Сумская область Украины. Л.П.Май закончил Горный институт в Киеве и работал, пока не грянула война.
Судьбы жителей ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ очень схожи: плен, принудительные работы в нацистской Германии и после Победы – лагеря для перемещенных лиц с долгим ожиданием своей дальнейшей судьбы. Не миновала чаша сия и поэта Леонида Мая. Фортуна, однако, оказалась к нему более благосклонной, чем ко многим другим: в 1948 году он с первым пароходом прибывает в Канаду. Здесь в 1949 году выходят его первая книга стихотворений на русском языке и первая книга на украинском под фамилией Майдан – поэт в совершенстве владел двумя этими братскими языками. Интересно, что предисловие к русскому изданию под названием «Творчество поэта Леонида Мая», подписанное Платон М-ин, принадлежало перу потомка великого русского естествоиспытателя и путешественника Н.Н.Миклухо-Маклая. Поэзия Л.П.Мая вдумчива, цельна и очень национальна. Это стихи истинного руского патриота. Наша встреча состоялась в конце июля 1992 года. судьба даровала этому поэту умную и талантливую супругу-музыканта, сына и дочь, интересную работу, собственный со вкусом обставленный дом и дачу на Маскоке – живописном местечке в двух часах езды к северу от Торонто. Но... забрала у него здоровье. Тяжелая и неизлечимая болезнь пощадила, однако, разум поэта. До последнего часа он писал стихи, много читал и живо интересовался стремительными изменениями в России. А в мае 1993 года позвонила супруга Леонида Павловича и сообщила, что он ушел в лучший мир...
Особняком стоит поэтесса Вера Сергеевна Кушнир, 1926 года рождения. Ее пять книг стихов размножены вторыми и третьими изданиями и разошлись многотысячными тиражами среди любителей поэзии в России, США и в других странах Русского Зарубежья. Но и В.С.Кушнир пропустили составители «Берегов». А между тем поэтессу в свое время приметили и благословили поэты Странник, Березов, Панин, Кленовский, Водневский и другие. С добрыми чувствами благодарности за интерес к поколению ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ передала она мне в дар письма Р.М.Березова и Д.И.Кленовского к ней и ее родителям. А сколько советов по телефону и в письмах, сколько уникальных книг периода лагерного сидения она прислала мне! Нет, не одиноки те, кто выстоял молебен, кто возвышается в пространстве не вавилонской башней, готовой развалиться от первого же порыва ветра, а КРЕСТОМ собственной судьбы и сопричастностью к судьбам близких своих!..
В заключение хочу рассказать еще об одном потрясающем поэте, издателе, переводчике и эссеисте – Евгении Васильевиче Зеленском, 1919 года рождения. Он так же, как и я, родился в загадочном городе белых ночей над перламутровой Невой. Учился, работал, пока не грянула война. Литературно-издательский путь Е.В.Зеленского начался в лагерях ДИ-ПИ. В моем архиве хранится уникальный документ – письмо, где, в частности, говорится следующее:
«Дорогой Миша! В дополнение сообщаю: лицензию на издательскую деятельность от UNRRA TEAM 568 получил 14 июня 1946 г. в Обераммергау в Германии. (Оригинал сохранился). Под эгидой этой лицензии издал более 20 книг ротаторным и типографским способами. Это были художественные произведения русских авторов, тиражи которых составляли от 200 до 500 экземпляров. Из поэтов Русского Зарубежья издал: сборник „Петербургские строфы“ Ю.Трубецкого в Баварии, 1946 г., „Стихи и песни А.Вертинского“ в Мюнхене, 1946 г., свою детскую книжку в стихах „Весенняя сказка“ в Мурнау, Бавария, 1948 г. и под псевдонимом Е.Аренский, сборник стихов „Моя Муза“ Вяна в Мюнхене 1947 г. Кстати, Вян – это псевдоним Вячеслава Яковлевича Нечаева...»
Так что «открытие» составителями «Берегов» псевдонима Вяна – это ничто иное, как хорошо забытое старое. В газете «Новое русское слово» за 9 июля 1975 года была опубликована статья Вяч. Завалишина «Поэт Евгений Зеленский». И вот что, в частности, в ней говорилось:
«...мы – люди даже не потерянного, а, скорей, растоптанного поколения. Вторая мировая война затянула нас в свой водоворот. Мы были подхвачены небывалой силы ураганом, который оторвал нас от родной почвы. Вчитываясь в стихотворения сборника, чувствую в Евгении Зеленском выразителя чувств и дум моего поколения». И далее Завалишин приводит, можно сказать, достойные даже не антологии, а хрестоматии строки:
Я не знаю – десять или двадцать,
Сколько шло их тихо умирать,
Каждый был до боли рад стараться,
Словно жить и жить ему опять!
И была потеха им чужая –
Умирать, так умирать шутя,
Где металась в пулеметном лае
Злая смерть, мальчишек не щадя!
И лежали, пламенем объяты,
Маленькие мертвецы,
Господа последние солдаты,
Самые надежные бойцы!
Выходит, что и Ю.Трубецкой, и Вян, и В.Завалишин – знали, любили, ценили Е.В.Зеленского прежде всего как поэта, а уж потом издателя и прочее. А вот составители «Берегов», поместив их стихи, словом не обмолвились даже об этом потрясающем поэте!..
Поиски исчезающей ГАЛАКТИКИ ДИ-ПИ продолжаются. И, очевидно, еще не раз всплывет то или иное имя абсолютно никому не известного поэта «второй волны». Именно поэтому я и продолжаю вести отчаянные поиски: чтобы спасти книги, документы, фотографии, рукописи и, самое главное,– имена поэтов. Поэтов, прошедших испытание молчанием ГАЛАКТИКИ и крещеных лагерями ДИ-ПИ.
Филадельфия, США 1983-2003
