Текст книги "Газета День Литературы # 106 (2005 6)"
Автор книги: Газета День Литературы
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Алексей Лапшин ГЕРОЙ ПРОТИВ ВРЕМЕНИ
С легкой руки Лермонтова в русскую литературную критику прочно вошло понятие «герой нашего времени». Подразумевается, что в каждом новом поколении должен появляться яркий персонаж, отражающий наиболее типичные черты своей эпохи. Сам Лермонтов придавал названию своего знаменитого романа жестко-иронический смысл. Григорий Александрович Печорин – добровольный изгой, пребывающий в экзистенциональной конфронтации с миром. Героем лермонтовский персонаж становится в силу того, что, несмотря на полную социальную адаптированность, он четко разделяет внутреннее "я" и общество. Типичными же представителями эпохи, ее активно действующими лицами в романе выступают гарнизонные офицеры, светские дамы, контрабандисты, банальный Грушницкий и добрейший Максим Максимович… Одним словом, все те, кто мыслят себя лишь «здесь и сейчас». По сути, лермонтовский Печорин – первый в русской литературе образ человека, находящегося в диссонансе со временем. В этом его серьезное отличие от пушкинского Онегина, который, хотя и выглядит внешне отстраненным, внутренне принадлежит обществу.
Тема несовпадения экзистенции героев с окружающей их реальностью остается для русской литературы центральной вплоть до Октябрьской революции. Здесь необходимо уточнить, кого, собственно, можно считать героями. Конечно, это совсем не обязательно должны быть личности, вступившие в прямой конфликт с социумом. Вероятно, основным признаком героя всё же является остро ощущаемое им чувство отдельности от мира. На одной стороне есть неумолимое время, диктующее повседневные условия жизни, на другой – индивидуальности, по тем или иным причинам отказывающиеся принимать реальность как неизбежность. Рефлексирующий на диване Обломов в этом смысле не менее вызывающий образ, чем отправившийся на баррикады Рудин или нигилист Базаров. Определяющим для героя является не внешний стиль поведения, а внутреннее несоответствие принятым в обществе стандартам. Из сказанного следует вполне очевидный вывод: яркая индивидуальность не может быть типичным образцом своей эпохи. Личность всегда стоит особняком и довольно часто оказывается изгоем. Эпоху же представляют не отдельные герои, а массы, живущие исключительно в соответствии с законами времени. Например, в романе Л.Толстого «Война и мир» по большому счету есть только три героя: князь Андрей, Пьер Безухов и Наполеон. Остальные – Ростовы, Курагины, Каратаев и другие – те, кого в советских хрестоматиях называли «типичными представителями». (Не случайно заурядная Наташа тянется к такому же посредственному Анатолю). Пример несколько иного рода – персонажи произведений Достоевского, ставшие героями, в первую очередь, благодаря своей неадекватности окружающему миру.
Есть, правда, в русской литературе мощная линия «маленького человека» – униженного и оскорбленного Акакия Акакиевича. Безусловно, «маленький человек» – одна из ключевых фигур отечественной прозы, доказывающая, что безличностных людей не бывает. Однако если внимательно проанализировать тему униженных и оскорбленных, мы увидим, что героями литературы их делает именно конфликт с обществом. Особенность этих образов лишь в том, что в данном конфликте они выступают не как свободные индивидуумы, а как объекты несправедливости и насилия.
Итак, в любом случае герой – это человек, не вписывающийся в контекст текущей эпохи. Активен он или только созерцателен – вопрос его собственного темперамента. Главное – это осознание им своего "я" так или иначе противоречащим основным тенденциям времени.
События, развернувшиеся после Октябрьской революции, поставили такую трактовку героя под серьезное сомнение. В первые годы советской власти среди литераторов даже велся активный спор о том, может ли в новом искусстве в качестве главного персонажа выводиться отдельная личность. В частности, об этом много размышлял Дмитрий Фурманов в романе «Чапаев». Образцом прозы, в которой главным действующим лицом оказываются массы, стал «Железный поток» А.Серафимовича. Ожесточенные дискуссии об искусстве были вызваны тем, что революция действительно кардинально изменила привычное течение жизни. Реальность выталкивала личность из состояния замкнутости и вовлекала буквально каждого в свой непредсказуемый поток. В этих условиях вполне естественной казалась точка зрения, отвергающая значение конкретной индивидуальности. Не вписаться в сформировавшийся после революции мир означало очутиться в состоянии исторического небытия. (Судьба таких «невписавшихся» одиночек хорошо отражена в романе Юрия Олеши «Зависть».) Тотальность произошедших изменений оставила личности очень узкий выбор: либо сделаться антигероем, либо стать частью коллективного тела.
В конечном итоге подавляющее большинство писателей признало необходимость наличия в произведении героя. Тем не менее, основные персонажи советской литературы в довоенный период немыслимы вне массы. Это – или выразители коллективной воли, или люди, ее формирующие и направляющие. Важно подчеркнуть, что эта воля была направлена на преодоление инерции бытия, человеческой слабости и косности. Потому, как это ни парадоксально, героев раннего соцреализма тоже можно считать оппозиционерами реальности.
Тема экзистенциального конфликта между индивидуумом и внешним миром снова появляется в отечественной литературе только спустя несколько десятилетий после войны. Наиболее известные примеры – это, конечно же, рассказы В.Шукшина и «городские» повести Ю.Трифонова. (Среди произведений андеграунда – роман «Москва-Петушки» Вен.Ерофеева.) Утрата веры в коммунистические идеалы закономерно привела к распаду коллективного тела советского общества. В результате, человек оказался один на один с необъясненной реальностью и порождаемыми ею проблемами. Некогда революционный, соцреализм постепенно утратил свою энергетику, а на его месте стала утверждаться литература, ориентированная на традиционные психологизм и рефлексию.
Грандиозные изменения, произошедшие в России после распада Советского Союза, поставили вопрос о взаимоотношении личности и социума с необычайной остротой. Отвечать на этот вопрос сегодня вынужден каждый человек, причастный к искусству, вне зависимости от своих политических и культурных предпочтений. Исключением не стали даже те, кто декларировал аполитичность. Так, Владимир Сорокин, демонстративно не отождествляющий себя ни с какими социальными лагерями, в действительности – политический писатель par exellence. Столкнув в пространстве своих произведений фрейдистскую и марксистскую (шире – коллективистскую) концепции человека, он показал антагонизм между экзистенциальным и социальным, существующий при любом государственном устройстве. (Фрейдистскую интерпретацию человеческого поведения Сорокин также подвергает деконструкции.)
Излишне напоминать, что разделение писателей на патриотов и либералов, произошедшее еще в годы перестройки, было отражением расклада политических сил в стране. В дальнейшем это деление стало более дифференцированным, поскольку исторический кризис, в который вошла Россия, вытеснил многие противоречия на второй план. Сложность социальной жизни сказалась и на творческом процессе. В своем последнем романе «Крейсерова соната» признанный лидер патриотического крыла писателей Александр Проханов выступил как настоящий постмодернист, причем даже более радикальный, чем авторы, уже давно представляющие этот стиль в России.
Характерная черта постсоветской прозы – автобиографизм. В отличие от мемуарной литературы советских лет, современным автобиографическим текстам присущи жестокость и нонконформизм. Родоначальником этого направления в России, бесспорно, является Эдуард Лимонов. Драма героя, отказывающегося принимать условия времени, пожалуй, основная тема его творчества. Привычная для русских писателей рефлексия в лимоновских книгах (особенно поздних) сведена к минимуму. Вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» Лимонова давно не мучают. Написанные им тексты – это прямое действие: нападение личности на эпоху.
Тяготение к атакующей реальность автобиографической прозе свойственно и совсем молодым авторам. Несмотря на различия в стиле и восприятии мира, Захар Прилепин, Сергей Шаргунов и Анна Козлова объединены активным неприятием действительности. Побывавший на чеченской войне Захар Прилепин, в своем первом романе «Паталогии» описывает суровый, но честный воинский мир, абсолютно противоположный этике буржуазной цивилизации. С.Шаргунов пытается в своих повестях найти формулу некого «нового реализма», альтернативного игровой, несерьезной тематике, распространенной в постсоветской литературе. Анна Козлова смело дебютирует нонконформистским романом «Открытие удочки» одинаково враждебным и буржуазным ценностям и политическому лагерю патриотов.
Цель этого беглого обзора – подтвердить мысль, высказанную мной в самом начале. Описываемый автором персонаж может стать настоящим героем только в случае, если внутреннее "я" этого персонажа будет противопоставлено внешнему миру. «Герой нашего времени» – не тот, кто выглядит типичным представителем эпохи, а тот, кто из этой эпохи каким-то образом выпадает. Неважно, возвышается ли герой над обществом или же общество его унижает. В конце концов, одновременно возможно и то, и другое. Принципиально то, чтобы человек как духовная сущность пришел к конфликту со временем как материальной субстанцией, выраженной через конкретные социальные условия («здесь и сейчас»). Только в этом случае можно говорить о существовании героя, а значит и о будущем самой литературы.
ПАМЯТИ ИГОРЯ ЛЯПИНА
Умер Игорь Ляпин. Замечательный поэт, мужественный человек.
2 июня после тяжёлой и продолжительной болезни перестало биться сердце нашего товарища, нашего друга. Эта весть отзовётся искренней скорбью в сердцах многих писателей и читателей в России. И не только в России... Игоря хорошо знают во всех краях нашей бывшей Державы, об утрате которой до последнего дня жизни он глубоко печалился.
Игорь Иванович Ляпин родился в 1941 году на Урале в городе Каменск-Уральский, вырос на Украине. Работал на заводе, учился в металлургическом техникуме. Окончил Литературный институт имени А.М.Горького и Академию общественных наук. Работал редактором, заведующим отделом поэзии, главным редактором в крупнейших центральных издательствах. Первую книгу стихов «Междуречье» издал в 1973 году. Потом были книги «Живу тобой», «Не вешние воды», «Линия судьбы», «Избранное», «Её зовут Россией», «А вечности в запасе нет» и другие книги.
Игорь Ляпин – лауреат премии Ленинского комсомола, Всероссийской литературной премии «Сталинград».
Многие годы он был Первым секретарём Союза писателей России, председателем приёмной комиссии. Вёл семинар в Литературном институте.
Последние годы жестокая болезнь пыталась сломать Игоря физически и морально, но никто из нас не слышал от него слов уныния и не видел растерянности. Он не только мужественно переносил страдания, но и продолжал вдохновенно писать стихи, в прошлом году издал сборник новых стихов «Чаша», занимался переводами кавказских поэтов. До последнего дня принимал участие в работе приёмной комиссии Союза писателей России.
Игорь ни в чём не кривил душой, соединяя в себе жёсткую критику и нежную внимательность к людям.
Выражаем соболезнование родным и близким Игоря Ивановича.
Светлая память о нашем друге, товарище, о подлинном и высоком русском поэте Игоре Ляпине навсегда останется в наших сердцах.
Сергей Михалков, Валерий Ганичев, Михаил Алексеев, Егор Исаев, Валентин Распутин, Владимир Карпов, Владимир Гусев, Владимир Фирсов, Константин Скворцов, Геннадий Иванов, Сергей Лыкошин, Сергей Перевезенцев, Феликс Кузнецов, Лариса Баранова-Гонченко, Николай Переяслов, Владимир Бояринов, Владимир Середин, Юрий Лопусов, Станислав и Сергей Куняевы, Александр Проханов, Владимир Бондаренко, Евгений Нефёдов, Сергей Котькало, Владимир Костров, Леонид Бородин, Иван Переверзин, Александр Сегень, Николай Дорошенко, Николай Сергованцев, Бронтой Бедюров, Вадим Дементьев, Сергей Есин, Фазу Алиева, Магомед Ахмедов, Лейла Бекизова, Геннадий Гусев, Владимир Овчинцев, Раиса Романова, Борис Олейник, Таисия Бондарь, Татьяна Дашкевич, Ахмат Созаев, Хачим Кауфов, Иван Сабило, Магомед Плиев, Вячеслав ОвЧинников, Александр Куприн, Валентин Сорокин, Геннадий Попов, Виктор Дронников, Евгений Юшин, Пётр Алёшкин, Татьяна Брыксина, Василий Макеев, Михаил Числов
***
Коллективы редакций «Завтра» и «День литературы», наши авторы и читатели потрясены кончиной Игоря Ляпина и присоединяют свои глубокие чувства скорби к высказанным выше сердечным соболезнованиям.
Мир твоему праху, наш дорогой друг и брат!
***
Над затонами, над протоками,
Долгой радости не суля,
Всё мне кажутся одинокими
Наши ветлы и тополя.
А пойду вдоль речной излучины,
Будто где-то стряслась беда,
Словно плачут – поют уключины,
Словно стонет – поет вода.
Жизнь как жизнь. И не вся печальная.
Отчего же с недавних дней
Что-то чудится мне прощальное
В добрых встречах родных людей?..
И минутное что, и вечное
Всё дороже мне, всё больней.
На добро ли ты, сердце вещее,
Так забилось в груди моей?
И под звездами под высокими,
И в кипучем разгаре дня
Всё мне видятся одинокими
Люди, любящие меня.
1976
Николай Коняев ПОД ЗНАМЕНЕМ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО
Необычную картину можно было наблюдать 3 апреля 2005 года на пляже у Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге.
Среди множества жителей мелькали ярко-красные рубахи мастеров русского кулачного боя, кольчуги и доспехи участников исторических клубов, собравшихся реконструировать на невском льду знаменитое Чудское сражение.
Почему реконструкцию сражения перенесли с Чудского озера к Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, понятно. На берегу Чудского озера снова, как в далекие времена Александра Невского, пограничная зона. Там стоят сейчас войска НАТО, и проводить празднество 763-й годовщины битвы на Чудском озере в пограничье достаточно неудобно.
Но это, так сказать, внешнее объяснение.
Существует и внутренняя мотивировка...
Битва на Чудском озере – завершающее сражение в череде битв, которые вел Александр Невский, а начались они на два года раньше, в 1240 году, когда татаро-монгольские полчища жгли русские города, когда пали Рязань, Владимир, Киев...
Именно в ту страшную для нас годину Папа римский собрал крестоносцев, чтобы нанести удар в спину израненной Руси.
Разгром и покорение нетронутой татарами северной Руси готовилось Западом планомерно и целеустремленно.
На Восток, в псковские пределы устремились немецкие рыцари, а на соединение с ними с севера-запада двинулись шведы Ярла Биргера, которых Римский понтифик сулил наградить Новгородской землей.
Александру Невскому было всего двадцать лет, когда 15 июля 1240 года он разгромил на Неве эти силы тогдашнего НАТО.
И случилось это всего в нескольких километрах от нынешнего Санкт-Петербурга.
Именно за эту победу святого князя прозвали Невским.
Между тем гораздо разумнее было бы прозвать его Александром Псковским или Александром Чудским, ибо эти победы князя Александра по масштабам намного превосходят Невскую битву.
И всё же народная молва не ошиблась, выбрав святому князю имя.
Невская битва – это не просто победа, а явленное Господом Чудо, свидетельствующее, что страна сохранится, что Русь нужна Богу, и Он возродит ее в новой силе и славе...
В духовном смысле не столь уж и значительное сражение на Неве стало небесным знаком, обетованием Московской Руси, идущей на смену Руси Киевской...
И совсем не случайно, что одержана эта судьбоносная победа была на Неве, на подступах к тому граду, которому волею Петра I предстояло подняться здесь, пять столетий спустя.
И совсем не случайно, а даже промыслительно, что нынешнее празднество в честь Чудского побоища проходило не там, где разгромил святой благоверный князь войска немецких крестоносцев, а у Петропавловской крепости – в сердце города, небесным покровителем и защитником которого и является святой благоверный князь Александр Невский, города, на улицы которого, благодаря его святому заступничеству, никогда не ступала нога чужеземного захватчика...
Такие раздумья одолевали меня в воскресенье 3 апреля 2005 года.
Отчасти я пытался заслониться этими мыслями от некоего недоумения, порождаемого наблюдением за тем, как заполняют помост сцены облеченные в доспехи немецких рыцарей белорусские парни из минского клуба «Княжий гуф».
Понятно, что история – это история, и реконструкция любого доспеха – дело благое и полезное, но как-то удручало, что воинов в русских доспехах на сцене было меньше, да и были они явно более почтенного возраста, чем «рыцари-крестоносцы»...
Был среди рыцарей даже... негр Андрей Альбокринов.
– Мы представляем здесь французск
ий орден тамплиеров, – сказал он. – Питерцы вызвали нас в качестве поддержки.
Недоумения мои возросли, когда, открывая праздник, заведующий отделом славянофинской археологии Института истории материальной культуры Российской Академии наук, начальник Староладожской археологической экспедиции, профессор Анатолий Николаевич Кирпичников заявил, что масштабы Чудского сражения сильно преувеличены в нашей истории. Потом он принялся подробно рассказывать об особенностях вооружения русских ратников и немецких рыцарей, о том, с какой точностью участники исторических клубов реконструируют это вооружение...
Было в выступлении Анатолия Николаевича Кирпичникова очень много толерантности, густо замешанной на столь обыденном для современного русского профессора страхе не получить очередной заграничный грант, но удивляло другое. В продолжение всего своего пространного повествования о сражении на Чудском озере Анатолий Николаевич умудрился ни разу не упомянуть имени Александра Невского...
Эта столь толерантная «забывчивость» начальника Староладожской археологической экспедиции заставила меня вспомнить о потрясении, которое я пережил, когда случайно обнаружил, что во всем пятитомном курсе лекций по русской истории Василия Осиповича Ключевского имя Александра Невского упоминается всего четыре раза. Два раза, когда речь идет о родственнике святого князя, один раз в списке персонажей книги, которую читал Петр I, и еще раз в связи с Александро-Невской лаврой.
Самого же святого князя, его подвигов и побед в этом объемистом курсе лекций, по которым изучали русскую историю многие тысячи русских людей, просто нет.
И тут только и остается дивиться мастерству Василия Осиповича, с которым он сумел так изложить историю нашего Отечества, что и, прочитав, подобно мне, несколько раз весь его пятитомник, только много лет спустя, случайно замечаешь, что из его курса изъят такой узловой персонаж русской истории.
Справедливости ради надо сказать, что ни археолог Анатолий Николаевич Кирпичников, ни профессор Василий Осипович Ключевский не были первыми, с кем приключился такой конфуз...
Еще во времена Анны Иоанновны в России побывал датский профессор Педер фон Хавен, написавший потом книгу «Путешествие в Россию», в которой мы находим чрезвычайно любопытные описания Петербурга тех лет.
Однако вот что написал профессор об Александро-Невской лавре: «Прежде, это был маленький монастырь, основанный русским героем по имени Александр или посвященный ему; он в XII веке защищал русскую веру и в битве одолел татар на том месте, где теперь на берегу Невы построен монастырь, почему его и назвали Невским».
Ошибка знаменательная. Простодушный датский профессор даже и предположить не мог, что благоверный князь Александр Невский сражался за православие не с татарами, а с крестоносцами. И не потому Педер фон Хавен совершил ошибку, что не мог уточнить этот факт. Нет... Ему и в голову не могло прийти, что Петр I поклоняется святому, всю земную деятельность которого он зачеркивает своими реформами.
Поначалу я объяснял себе эти ошибки, это чудесное исчезновение Александра Невского тем, что святой князь просто не вмещался в историю России, которую создают западные русисты, которую создавал и ученик знаменитого профессора Грановского, либерал Василий Осипович Ключевский.
Наверное, это так...
Но есть в этом исчезновении святого князя и другой более высокий смысл.
Святой князь сам уходит из этой истории, потому что эта история России имеет очень малое отношение к истории Святой Руси, в которой жил и которую защищал святой благоверный князь.
Чтобы понять причину неприятия нашими либералами-западниками святого благоверного князя, надо вспомнить, чем же был для нашей страны Александр Невский.
Ему было всего двадцать лет, когда он одержал блистательные победы над войсками папы Римского, защищая Русь, но самая главная его победа была одержана, как представляется нам, не на поле сражения.
Когда его отец, великий князь Ярослав Всеволодович умер в 1246 году в Каракоруме, сразу распространились слухи, что его отравила вдова хана Угэдэя...
Слухи эти, как явствует из исторических свидетельств, распространял представитель Папы, и делал это после того, как все попытки римского престола выпросить у монголов под свое управление Русскую Православную Церковь провалились, как провалились ранее попытки латинян силой покорить Северо-Восточную Русь.
Задумаемся, какие мысли могли занимать Александра Невского, когда в октябре 1246 года он спешил во Владимир на похороны отца? Какие чувства переполняли отважное сердце осиротевшего князя?
Он был князем единственного нетронутого вражескими нашествиями княжества! Блистательные победы одержал он над могущественными врагами... Вспомним, наконец, что Александру Невскому было тогда всего двадцать шесть лет...
Как же не воспламениться, как не разгореться в сердце праведному огню мщения?!
И если бы князь Александр Невский был просто героем, он так бы и поступил. Но Александр Невский – не просто герой. Он – святой князь. Смиренномудрие, не вписывающееся в западный героический эпос, уживалось в святом Александре Невском с воинским бесстрашием и дерзкой отвагой.
Александр Невский принял решение, потребовавшее от него, быть может, большего героизма, чем любой бранный подвиг. Ради спасения Отечества и Православия князь готов был пожертвовать и собою, и своей славой непобедимого героя...
И этот подвиг смирения Александра Невского, как и бранные его подвиги, преследовал ту же цель: сохранение православия как нравственно-политической силы русского народа.
Навечно «повенчав Русь со степью», князь выбрал не только свой Путь. Он выбрал Путь Руси на многие столетия вперед.
Узнав в 1263 году о кончине святого князя, митрополит Кирилл сказал, обращаясь к народу:
– Дети мои! Знайте, что уже зашло солнце земли Русской!
Тогда еще не знали, что, теряя своего защитника и строителя на земле, обрела Русь великого защитника и молитвенника на небесах...
Известно это стало, когда августовской ночью 1380 года в храме Рождества Богородицы во Владимире вдруг вспыхнули сами по себе свечи, и пораженный ужасом и трепетом пономарь увидел, как осиянный дивным светом встал из гроба Александр Невский.
Главное же Чудо произошло 8 сентября на поле Куликовом, на Рождество Пресвятой Богородицы...
И так теперь всегда было в нашей истории.
Неимоверно емкие на страдания, труды и подвиги нашего народа столетия пролегли между Невской битвой и годами ленинградской блокады. И все-таки в духовном смысле это звенья одной цепи.
И как не вспомнить в канун 60-летия Великой Победы, что 1 декабря 1937 года, прорвав все атеистические кордоны тогдашнего агитпропа, святой благоверный князь Александр Невский, едва ли не первым из наших небесных заступников пришел к своим соотечественникам, чтобы укрепить их накануне величайших, предстоящих нашему народу испытаний...
Тогда Александра Невского в гениальном и, я бы сказал, иконописном исполнении Николая Черкасова, в грозной, боговдохновенной музыке Сергея Прокофьева увидели и услышали миллионы советских людей. И как не вспомнить, что 29 июля 1942 года, в страшное для Советской армии лето поражений, был учрежден орден Александра Невского...
И разве не Святой князь укреплял защитников блокадного Ленинграда, разве не он вел наших солдат в заснеженных степях под Сталинградом? Разве не о нем вспоминали наши танкисты в напичканных ревущим железом полях под Прохо-ровкой? Разве не его лик сиял на груди наших полководцев, приведших нас к Победе?..
Но еще более существенно духовное заступление святого князя.
Вспомните, что происходило, когда 12 мая 1922 года власти зиновьевского Петрограда решили публично надругаться над мощами Святого Благоверного князя. Можно предполагать, на что рассчитывали эти злобные враги православия, но чтобы увидеть, что же в результате произошло, достаточно просто открыть глаза...
Не митрополит Вениамин задумал произвести вскрытие мощей, но мощи Святого князя были вскрыты как раз, когда наступил час страшного испытания для Русской Православной Церкви.
Тогда уже были разграблены храмы, по всей стране шли процессы, но самое страшное, что тогда обновленцы, выпестованные в канцеляриях Троцкого и Зиновьева, уже приступили к захвату Русской Православной Церкви, и – был такой момент в нашей истории! – один лишь митрополит Вениамин и стоял на пути захватчиков, пусть и обманом, но почти добившихся признания церковной иерархией.
Повторим, что не митрополит Вениамин задумал произвести тогда вскрытие мощей, но мощи Святого князя были вскрыты, и Александр Невский, явился, чтобы укрепить покладистого митрополита!
Духовный меч благоверного князя лег в его мягкую руку.
И священномученик Вениамин, митрополит Петроградский, совершил подвиг, который было назначено совершить ему. Бесстрашно отлучил он от Православной Церкви обновленцев.
Вениамина уговаривали, его запугивали. Ему было объявлено: если он не снимет отлучения, то будет расстрелян. Священномученик митрополит Вениамин не дрогнул, не выпустил из рук духовный меч Александра Невского... Ценою своей жизни защитил он в те страшные дни Русскую Православную Церковь.
А в наши дни...
Все мы были свидетелями, как митрополит Ленинградский и Ладожский Алексий выносил раку с мощами Святого князя из Казанского собора, где на долгие семьдесят лет были заточены они в музее атеизма. И если даже и на русском жаловании, то всё равно не для России, а, так сказать, для некоей мировой общественности... Так сказать, – за это ведь и гранты выплачиваются! – попытка помочь этой мировой общественности и через 763 года взять реванш над Россией.
Разумеется, устроители праздника, в память очередной годовщины разгрома посланных папой Римским на Русь рыцарей-крестоносцев на льду Чудского озера, перенесли на воскресенье свое «представление» с 5 (18) апреля – историческая дата сражения на Чудском озере – руководствуясь чисто практическими соображениями, поскольку во вторник не удалось бы собрать публику.
И, разумеется, никак не могли они предугадать, что именно в этот день, 3 апреля 2005 года, в Риме скончается Иоанн Павел II. Событие печальное, и мы все соболезнуем католикам в их невосполнимой потере «величайшего», как выразился один из комментаторов, «рыцаря гуманизма».
И все-таки, когда я слушал, как на радиостанции «Свобода» Глеб Якунин и Яков Кротов поливают грязью нашего Святейшего Патриарха за то, что по его вине так и не состоялся визит папы римского в Россию, трудно было отделаться от мысли, что этим уже неопасным, бессильным злобствованием и завершается очередной крестовый поход на Русь.
Наивно думать, что римского понтифика влекла в нашу страну тяга к путешествиям.
Нет... Этому другу Рональда Рейгана, надобно было приехать в поверженную «империю зла» не просто как официальному лицу.
Обязательным условием этого визита было, чтобы Святейший Патриарх всея Руси сам пригласил римского понтифика, как бы признавая тем самым главенство Римского престола и сдавая последний рубеж нашей духовной самостоятельности.
Страшное, беспрецедентное давление оказывала на патриарха и вся наша либеральная общественность, и все наши правители, начиная с Горбачева и Ельцина...
И казалось, что невозможно противостоять этому, как не мог противостоять давлению партийных и чекистских властей священномученик Вениамин в 1922 году. Но выстоял митрополит Вениамин. Выстоял и Святейший Патриарх Алексий II.
«Мы гордимся, что смогли показать это сражение в городе, небесным покровителем которого является Александр Невский» – сказал в конце реконструкции-представления главный организатор руководитель Санкт-Петербургской общественной организации "Военно-исторический клуб «Княжеская дружина» Петр Васин.
Я слушал эти слова и думал, что святой Благоверный князь и сейчас, когда войска НАТО снова стоят на Чудском озере, остается нашим современником, он и сейчас помогает нам выверять все свои свершения.
Занимаясь воспитанием детей, обращаясь к великой истории нашей страны, мы не имеем права повторять ошибки, совершенные прекраснодушными либералами позапрошлого и прошлого века. Мы не можем в угоду прозападной публике вычеркнуть из нашей истории святого благоверного князя, потому что с историей, в которой его нет, наша Родина может прийти только к очередной катастрофе.
А мы бы хотели, чтобы Святая Русь возродилась во всей своей нравственной силе и славе.
