Текст книги "Просьба Азазеля"
Автор книги: Гай Орловский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Часть вторая
Глава 1
Михаил деловито работал ножом и вилкой, освоить это хитрое дело оказалось непросто, но он чувствовал, что справляется, всего лишь подражая Азазелю.
– Ну-ну, – буркнул он. – Продолжай, исчадие ада.
Азазель покосился с недоумением, какое же он исчадие ада, если в аду никогда не был заточен, а одноразовые визиты не в счет, но спорить не стал, Михаил, перенимая его манеру, тоже учится отвечать колкостями.
Он задержал вилку у рта, где совсем рядом с губами исходит ароматами ломтик баранины, на Михаила посмотрел строго и требовательно.
– Методом проб и ошибок, – произнес он, – как говорят люди, удалось выяснить, что мы, как одиночные частички болезни, можем годами жить здесь, не привлекая внимания. Творец ревностно следит только за тем, чтобы человечеству не вредили и ничего в Его Плане не меняли, а если жить здесь среди людей тихохонько, то нас как бы и нет.
Михаил сказал мрачно:
– Ты увиливаешь от ответа, но я уже понял по твоим недомолвкам. Здесь, среди людей, таких, как ты, немало?
Азазель снял зубами с вилки ломтик настолько хорошо приготовленной баранины, что уже не еда, а лакомство, прожевал, все еще хмурясь, наконец проглотил и сказал сипло:
– Обижаешь. Таких, как я, нет. Я уникален! Ни здесь, ни в аду, ни где-либо. Это подобных тебе легионы, хоть ты и покрепче остальных. Но сбежавших из ада здесь немало, если тебе так уж надо. Более того, огорошу тебя сильнее, очень уж мне нравится смотреть на патетическое изумление на твоей простецкой и такой честнейшей солдатской морде.
– Ну-ну?
Азазель сказал с удовольствием:
– В вашем небесном воинстве тоже хватает дезертиров. Теоганель был не один.
Михаил отшатнулся.
– Врешь, презренный!
– Ты тоже презренный, – уточнил Азазель, – если смотреть с нашей стороны… Ладно-ладно, не протягивай грабли. Уж поверь, я сказал это вовсе не для того, чтобы тебя рассмешить. Ты ешь, ешь!.. Человеку нужна не только духовная, но и кухонная пища, несмотря на ее презренность.
Михаил постарался успокоить человеческое сердце, что начало колотиться часто и бурно.
– Откуда ты… взял… насчет сбежавших… нет, покинувших небеса?
Азазель нахально улыбнулся.
– Просто предположил. Если я заметил одного, вовсе не выискивая, то такие должны быть еще. У вас же сколько там поголовья? Если на кончике иглы помещается миллион?… В Библии сказано, что вас там неисчислимое множество. «Есть ли счет воинствам Его?» – спрашивал Иов, если читал Священную Книгу, а Даниил сообщал: «Тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним». В Книге Еноха сказано: «И… видел я тысячу тысяч, тьму тем, несметно и неисчислимо многих, стоящих пред славою Господа духов»…
Михаил прервал:
– Тихо, презренный!.. Ответствуй. Почему так решил? Я знаю, порок всегда сладок. Но чтоб кто-то предал наше небесное братство, наши святые идеалы… немыслимо!
– А Теоганель?
– Исключение, – отрезал Михаил. – Урод. Паршивая овца, как говорят… люди.
– Я же сказал, – напомнил Азазель покровительственно и с некоторой печалью, – мир меняется. Возможно, точно по замыслу Творца, но вполне возможно, что и вопреки. Никто из нас не знает, потому что не в силах постичь его мудрость и далеко идущие замыслы. Они то ли просчитаны до конца и до мелочей, то ли вчерне… Но мы, бунтари, раньше всех замечаем перемены, потому что готовы к ним, а то и сами готовим!
Он поднялся и быстро вытащил из пахнувшей жаром духовки поддон с множеством зарумяненных сверху пирожков из муки янтарного цвета.
До отяжелевшего от баранины со специями Михаила докатилась горячая волна ароматов сдобы, и он с изумлением понял, что готов и даже жаждет поесть снова.
Азазель деловито переставил на стол, на этот раз не делил на тарелки, просто оставил поддон с горячими пирогами на середине стола.
Михаил сказал раздраженно:
– Ничего не понял, кроме того, что ты сбежал из ада первым, а потом, глядя на тебя, совсем недавно соблазнился и кто-то из наших.
– А ты поумнел, – сказал Азазель с подчеркнутым изумлением. – Как только тебе повторили раз пять, сразу догадался!.. А раньше было, помню, хоть кувалдой Молоха бей по голове, от нее только звон… но зато какой звучный, величественный, исполненный мощи и благородства!
Некоторое время ели пироги молча. За это время кофемолка, потрещав размалываемыми зернами, выдала две большие чашки кофе, хотя Михаил не слышал, чтобы Азазель заказывал. Возможно, демон Сири, зная вкусы хозяина, подстраивается под них, не беспокоя его по мелочам.
Михаил наконец спросил в упор:
– И много здесь наших?
Азазель, задержав пирожок в руке, покачал головой.
– Честно говорю, не знаю. Беглецы ведут себя тише мышей под полом. По крайней мере, пока не обживутся.
Что-то в его тоне насторожило Михаила.
– Давай говори.
Азазель переставил на стол чашки с кофе, кивнул Михаилу на сахарницу с коричневыми комочками.
– Еще не понял?… Человеку все равно, живут ли в нем отдельные бациллы чумы, оспы или сенной лихорадки, если те не пробуждаются. Это все равно что их нет. В человеческом теле вообще миллиарды вредных для него бактерий и даже опасных, не знал? Вот так и Творцу все равно, есть среди человечества сбежавшие из ада или…
– Но-но, – сказал Михаил предостерегающе, – не заговаривайся! Творцу не может быть все равно.
– Извини, – сказал Азазель. – В самом деле извини. Творцу, конечно, не все равно. Он примет меры, если кто-то где-то на земле проявит свою нечеловеческую природу. Понял? Мы сами, угнездившиеся здесь раньше, не заинтересованы, чтобы такие прыткие объявлялись. Я имею в виду тех, кому здесь понравилось. Потому я так поспешно и сдал тебе того же Теоганеля. Как и того орла с его дворцом и бабами. Со спутников и даже с самолетов увидят появившийся дворец там, где час назад было пустое место, а это уже шум, турбуленция, проявление чуда, сверхъестественное…
Михаил буркнул:
– Ну да, вместе с такими повыдирают и тех ваших, кто сидит тихо.
– Точно, – воскликнул с восторгом Азазель. – Нам беспредельщиков не надо, как говорят здесь на земле. Даже у мафии законы строгие и обязательные к исполнению. Мы как бы мафия, хоть и сами по себе. Так, вроде ламехуз. Хотя нет, мы вреда не приносим… Ух ты, только сейчас понял, мы же, прикинувшись простыми человечиками, даже пользу даем! Налоги платим, еду и ботинки покупаем, чтобы копыта прятать.
Михаил нахмурился.
– Не остри, нет у тебя копыт. Но если тот дворец люди успели увидеть?
– Снимки со спутников пока нечеткие, – сообщил Азазель, – можно объяснить чем угодно, хоть тем же пылевым облаком причудливой формы. Тем более, посмотреть еще раз внимательнее уже не на что, если ты поработал аккуратно, что вообще-то на тебя непохоже. Это как НЛО, многие вроде бы видели, но доказательств нет, так что и никаких НЛО нет. Хотя, конечно, тревожно… Живем, как на вулкане.
Михаил рассматривал его в упор.
– Смотри на меня, демон. Ты точно не знаешь других?
Азазель вздохнул.
– Еще не понял? Мы, как и ты, облеклись в тела людей. И живем, ничем не проявляя своей настоящей сути, которая нас может выдать. Потому, встречая такого же ангела на улице…
– Ты не ангел, – напомнил сурово Михаил.
Азазель повел плечами.
– Все мы были в детстве ангелами, как ты помнишь. Потом да, пути разошлись. Но не в этом суть. Мы не можем увидеть друг друга в телах людей. И не хотим, чтобы нас кто-то увидел. Теперь понял?… Еще кофе?
– Да, – ответил Михаил с неохотой. – Давай… только сахару побольше.
Азазель, не вставая, с ленцой протянул руку в сторону противоположной стены. Та послушно выгнулась к нему, словно превратилась в тончайшую пленку, а с той стороны подул сильнейший ветер.
Он снял чашку с полки, стена моментально вернулась на место и застыла, прочная, монументальная и абсолютно ровная.
Михаил буркнул:
– А это что?… разве не проявление?… Сверху не увидят?
Азазель покачал головой.
– Многое можно, многое нельзя, но одно неизменно: люди не должны ни видеть, ни слышать о таком. Повторяю, Творец придает людям особое значение. Вообще такие вещи лучше не делать, потому что могут подсмотреть через неплотно завешенное окно, к тому же теперь везде наставлены видеокамеры.
– Ты силен, – проговорил Михаил. – Немногие могут вот так деформировать пространство.
Азазель фыркнул.
– Ты-то можешь и вдвое дальше. Но лучше не делай. Твои… действия заметнее, чем мои. Тебя засекут сразу.
– А тебя?
Азазель широко улыбнулся, зевнул, а суставы сочно хрустнули, когда он сладострастно потянулся.
– Да, тебе узнать предстоит много… Сири, печенье готово?
– Да, – ответил голосок. – И пирожные.
– Пирожные моему гостю, – велел Азазель, – он у нас сам такой же нежный, а мне, как существу, исполненному грубой романтики и хаотичных взглядов… миндальное с орешками. Оно больше свойственно бунтарям. Хотя мы, анархисты, все жрем, как предвестники тотальной демократии.
Михаил обвел взглядом помещение.
– А как ты защищаешься?
Азазель сказал лениво:
– Ты не заметил, какие на окнах плотные шторы?… И стекла не просто прочные, а не пропускающие те самые электромагнитные волны, с помощью которых можно подслушать… Нет-нет, никто мною не интересуется, просто привык принимать все существующие на сегодня меры предосторожности. Зато жизнь комфортнее.
Глава 2
После плотного завтрака Михаил, сам того не желая, продолжил вникать в жизнь людей, стараясь понять их причудливые законы и мотивы поступков. Трижды по зову Азазеля садился за обеденный стол, но и оттуда следил за экраном, уже разобравшись, как переключать каналы.
Время проскакивает незаметно, словно это выдумка людей, а так его нет вовсе, наконец Азазель повернулся на вертящемся кресле от стола с компьютером.
– Ты сегодня прямо трудоголик, – сказал он, – словно и не. Я все ждал, когда петь начнешь… Или без арфы никак?… Добудем!
– Не скаль зубы, – посоветовал Михаил строго. – Наверху не обязаны соответствовать вашим диким представлениям о благородном сословии.
Он поднялся, тело в самом деле застыло от многочасового сидения в одной позе, подвигался, мышцы протестующе заныли.
Азазель снова повернулся к своем настольному экрану, там вовсе непонятная смесь букв, цифр и значков, а он отодвинул штору, закрывающую часть стеклянной стены, и хмуро смотрел на дикую и непонятную жизнь там внизу.
Как же случилось, что совсем недавно на всей земле была горстка людей, потомство Каина, а сейчас их чуть ли не больше, чем муравьев? Своими руками творят такое, что позволительно только Творцу. Потому в своей непомерной гордыне и называют себя тоже творцами… Видимо, в память, что созданы по образу и подобию.
Азазель взмахом руки переключил огромный телеэкран на другой канал, но покосился на болезненно вздрогнувшего Михаила и жестом сперва уменьшил звук, а потом убрал вовсе.
Михаил с отвращением взглянул на беззвучное действо на экране, где бесстыжая женщина с оголенными плечами и выпирающим наверх из полупрозрачного платья выменем с жаром жестикулирует, судя по ее движениям, рассказывает школьникам о сексе, а те ехидно улыбаются с таким видом, что уже успели и забыть, в чем их собираются просветить и что показать для наглядности.
За окном темная ночь, звезд не видно, словно клипоты опустились совсем низко, оставив звезды по ту сторону щита. Однако звездное небо переместилось вниз, теперь там яркая россыпь огней от фонарей, проносящихся автомобилей, витрин, рекламных щитов.
Азазель протяжно зевнул, взглянул на часы.
– Спать еще рано, – сказал он. – Давай спустимся в бар на первом этаже? Или заскочим в ресторан в соседнем доме?… Можно в элитный ночной клуб уже не по работе, как прошлый раз, а для удовольствия. Это близко, за два квартала, можно пешком. Сливки общества. Самые красивые и развратные женщины города… Снимем парочку мягких и сладких…
– Нет, – отрезал Михаил.
– Почему?
Он сказал резко:
– Это отвратительно!
Азазель вздохнул, покачал головой.
– Ну ты просто не знаю… Или против Творца?… Он же сказал четко и директивно: плодитесь и размножайтесь!.. Да, плодитесь и размножайтесь, ты сам тогда уже был и даже существовал. Тебе исполнился, как щас помню, не то третий день, не то четвертый. Даже я, уже старый и умудренный, присутствовал и все слышал. Ну?
Михаил отрезал:
– Это относилось к человеку, который такой же скот, как и все остальные!.. Недаром Адам со всеми сотворенными животными совокуплялся, никого не пропустил, пока не понял, что хотя со всеми созданными Творцом животными у него вполне получается, но нет самки, похожей на него… Тогда лишь попросил у Всевышнего создать и ему такую же пару! Двуногую. И тот взял из него ребро…
– Творец создал, – прервал Азазель, – сперва Лилит, потом Еву! А так как Лилит создавал для Адама, то от нее пошли все демонессы в маму, как и от Евы тоже в маму. Никто не отличит демонессу от женщины. Впрочем, они не только по внешности…
Михаил покачал головой.
– Нет, мне те сосуды порока неинтересны.
– Чё, правда? – спросил Азазель в подчеркнутом недоумении.
– Еще какая!
– А как же потребности твоего организма? – поинтересовался Азазель.
– Перетопчутся, – огрызнулся Михаил.
– Ого, – сказал Азазель одобрительно, – уже овладеваешь сленгом?… Тогда просто необходимо поддержать прогресс твоего развития.
– Нет, – отрезал Михаил.
– Тогда твоя миссия провалена, – сказал Азазель с сочувствием. – Нельзя действовать в мире, не зная его законов. А это первый и единственный, который дал своему созданию Создатель лично. Плодитесь и размножайтесь!.. Остальные законы: три Ноя, десять Моисея, шестьсот тринадцать заповедей Торы, двести сорок восемь повелений и триста шестьдесят пять запретов оттуда же… это не то чтобы второстепенные, но одни люди придумали сами, другие получали из непроверенных источников.
Михаил спросил с подозрением:
– На что намекаешь?
– Получали от ангелов, – напомнил Азазель, – а все мы ангелы. А темные или светлые – это философские термины. Внешне все мы светлые и блистающие. Давай еще по чашке… Не хочешь? Тогда по рюмке!
Михаил нахмурился.
– Алкоголь?
– Отвратительно, – согласился Азазель, – однако Творец разрешил Ною пронести в ковчег виноградную лозу, а когда потоп схлынул, Ной первым делом посадил ее, собрал урожай, а потом упился так, что разлегся в грязи, голый, как свинья.
Михаил нахмурился.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Люди несовершенны, – пояснил Азазель. – Господь создал их такими, чтобы к совершенству тянулись… и тогда, возможно, по чистоте превзойдут даже ангелов. Это мое предположение, дикое, конечно, но я же вольный мыслитель.
– Опасные у тебя мысли.
– Мыслить вообще опасно, – поддакнул Азазель. – Правда, не мыслить – совсем катастрофа. Но народ как-то ухитряется… Щас посмотрим…
Он повернулся к компьютеру, щелкнул пару раз клавишами, которые он называет почему-то горячими.
Михаил спросил настороженно:
– Что ищешь?
Азазель пробормотал:
– Поблизости элитное агентство эскорт-услуг…
– И что?
– Закажем, – провозгласил Азазель с великим энтузиазмом, – парочку элегантных гейш… ах да, ты с той культурой вообще как перед новыми воротами… Тогда куртизанок? Ты как насчет куртизанок? Тебя нужно ввести в ритм этой веселой жизни.
Михаил сказал быстро:
– Нет!..
– Не обязательно, – сказал Азазель, – заниматься с ними похотью. Просто пообщайся! Они знают многое об этом мире. Даже такое, что не знаю я. Просто поговори!
Михаил покачал головой.
– Нет, это безнравственно. Общение с падшей женщиной тоже пачкает!
Азазель вздохнул, поднялся.
– Безнадежен. Ладно, ты победил, я оставляю свои попытки. Оставайся таким… однобоким. Светлым. Потому люди и превзойдут нас, потому что в них есть мрак, что от животной глины, и свет от Всевышнего.
– Не превзойдут, – буркнул Михаил.
– Уверен? – спросил Азазель. – Ты сейчас в теле человека. Но презираешь и не откликаешься на его зов и естественные нужды. Ты презираешь создание Всевышнего!.. А это не просто гордыня и грех, но и преступление, если совсем уж честно… Ладно, будь по-твоему. Мне вообще-то пофигу, что будет с ангелами.
Он прошел в свою комнату и уже закрывал за собой дверь, когда услышал за спиной сдавленный и почти страдающий голос Михаила:
– Погоди. Ладно, если нельзя перейти на тот берег иначе, чем через смрадное болото… Но только пообщаться! Не более.
Азазель обернулся, взгляд полон сочувствия и неясной печали.
– Вот это по-человечески!
Глава 3
Утром он готовил на кухне завтрак, переругиваясь с Сири, что все делает слишком точно и правильно, а где же художественная небрежность, так свойственная человеку, сейчас она слишком похожа на правильных и потому примитивных ангелов, прислушивался, наконец далеко на той стороне квартиры хлопнула дверь, донеслись два голоса, мощный густой мужской и звонкий девичий.
Через пару минут вышли на кухню вдвоем, Михаил в майке и шортах, а девушка в топике и тоже в шортиках из легкой материи, сказочно красивая, элегантная, с красиво выступающей грудью, талия узкая, а бедра широкие с идеальными полусферами вздернутых ягодиц.
И хотя Азазель видел ее, когда они с подружкой пришли вчера вечером на вызов, но сейчас кивнул ей с одобрением и поднял оттопыренный большой палец.
Михаил выглядит смущенным и потерянным, прячет глаза, зато девушка улыбается красиво и загадочно.
– А где Злата? – произнесла она красивым мелодичным голосом, настоящим колоратурным сопрано.
– Это кто? – переспросил Азазель. – А-а, твоя подруга?… Она решила, что у меня слишком узкая кровать, чтоб на ней еще и спать. Я вызвал такси, упорхнула.
Михаил намек понял, сказал торопливо:
– Я пригласил Синильду позавтракать с нами.
– Не ожидал, – ответил Азазель озадаченно, – но поздравляю… э-э… Синильду. Мой друг слишком застенчив, а ты, выходит, сумела произвести на него впечатление. Меня, кстати, зовут здесь Азазелем.
– Азазель? – переспросила она с веселым недоумением. – Это что, ник такой?
Он ухмыльнулся.
– Конечно! Сейчас все под никами и аватарами. Когда был совсем молодым и глупым, на форумах красовался как «Локи», таких придурков в сети тысячи, а когда поумнел, то лучше Азазеля ничего не придумал.
Она перевела взгляд на Михаила.
– А ты?
Он ответил с неловкостью:
– У меня нет времени на форумы. Михаил – мое настоящее имя.
– Хотя я его частенько называю и по-другому, – заметил Азазель. – Но при женщинах не стоит.
Он поставил перед ними тарелочки с холодной закуской из рыбы и кусочков мяса, посыпанных зеленью. Девушка и Михаил опустились на стулья, друг на друга не смотрят, что вызвало у Азазеля ехиднейшую улыбку.
– А я зато выспался, – сообщил он бодро. – Вам ананасовым маслом полить?
Михаил смолчал – что еще за ананасовое масло, когда на свете существуют только оливковое и коровье, других не бывает? – а Синильда очаровательно улыбнулась:
– Азазель, вы такой заботливый… А кулинар вообще прекрасный!
– Люблю, – заявил Азазель довольно, – когда подлизываются. Сейчас этого так недостает женщинам.
– У меня в избытке, – сообщила она весело, – я такая подлиза!.. А быть в компании двух таких великолепнейших мужчин – это счастье для любой женщины!
– Да, – согласился Азазель, – я великолепен… Мишка тоже ничо так, хотя из деревни. Но он быстро все схватывает!
Она возразила мягко:
– Он сильный и мужественный! За его спиной, как за каменной стеной, а что может быть ценнее для женщины?
Михаил ел молча, не поднимая глаз, Синильда весело щебетала, вовремя вскочила и помогла Азазелю переставить на стол блюдо с откормленным каплуном, чей соблазняющий запах вырвался из духовки и заполнил кухню, едва только Азазель открыл дверцу.
И дальше поддерживала за столом веселый беззаботный разговор, Михаил наконец поднял голову и начал отвечать короткими смущенными репликами.
Азазель внимательно слушал обоих, Синильда то и дело ловила на себе его внимательный взгляд.
Михаил вздрогнул, когда Азазель сказал внезапно:
– Стоп-стоп!.. Синильда, а что, если я законтрактирую тебя еще на несколько дней?… Я смотрю, мой угрюмый и лаптеватый друг из глубинки просто расцвел с тобой. Ты не работала психотерапевтом?
Она посмотрела на него в изумлении.
– Ты что, взломал мое досье?
– Угадал?
Она слегка пожала точеными плечиками.
– Вообще-то окончила престижный факультет психологии, специализировалась по неврозам, но быстро поняла, что моя профессия не востребована, а тут еще бабушка совсем старенькая стала, отец после инсульта, а кредит на квартиру выплачен только наполовину, младшая сестренка сильно болеет… в общем, когда предложили работу в модельном агентстве, где зарплата в пять раз выше…
– Угадал, – сказал Азазель с удовлетворением. – Я не только красавец, но и умный, не знала?
– Теперь вижу, – ответила она. – А что случилось?
– Мой друг после сильнейшего стресса, – сообщил Азазель. – Он был в горячих точках, попал под ракетный удар, сильно контужен, потерял память. Сейчас восстанавливается, но пока дезориентирован.
Она спросила деловито:
– Во времени?… В пространстве?
– Разберешься, – сказал Азазель. – Не думаю, что ты не заметила.
– Как такое не заметить? – ответила она с неудовольствием, Михаил дернулся, но смолчал, а она добавила: – Для этого не нужно быть психоаналитиком.
Михаил сказал сердито:
– Эй-эй, не забыли, что я тоже здесь?
– Милый, – сказала она сердечно, – налегай на мясо, тебе это полезно. Азазель, такого каплуна можно к столу французского президента! А твоему другу можно вон те заварные пирожные к кофе?
– А тебе? – спросил он коварно.
Она горестно вздохнула.
– Мне вообще-то нельзя, но… ладно, разве что парочку трубочек… Но можно три.
Азазель положил перед нею на тарелочку четыре трубочки с заварным кремом и сказал ехидненько:
– А одну можешь оставить.
Даже Михаил уловил нечто вроде урока ему, только не понял, в чем он, то ли Синильда не утерпит и сожрет все четыре, раз уж на ее тарелке, либо сумеет себя переломить и оставит последнюю нетронутой.
Когда она поставила уже пустую чашку на стол и откинулась на спинку кресла, Михаил завозился на сиденье, чувствуя, что наступает какой-то важный момент, а Синильда поинтересовалась:
– У вас какие-то дела на этот день?
– Просто убиваем время, – ответил Азазель и добавил несколько туманно, – в ожидании… Но вечером хорошо бы сводить моего друга в клуб Елены Черной.
– Ого, – воскликнула она. – Самые сливки!.. А если там появится еще и Катерина Черных…
– Да, – подтвердил Азазель. – Надеюсь, Михаил там что-то вспомнит. Или кого-то.
Она посмотрела на Михаила с почтением.
– О, ты был его завсегдатаем?
– Да как тебе сказать, – обронил Азазель загадочно. – А пока отпускаем тебя навестить свою бабушку и выспаться. К вечеру ждем уже свеженькую, накрашенную и веселую!.. В нашей жизни так недостает женского чириканья…
– Я вам начирикую, – пригрозила она. – А то и нащебечу, ухи отпадут. Хорошо, вы тоже выспитесь заранее, а то ночь в клубе… это нагрузка!
Михаил приподнялся, когда она, подхватив сумочку, направилась к входной двери, но Азазель остановил его жестом, а когда Синильда закрыла за собой, сказал мягко:
– Теперь перед женщинами не открывают дверь и не отодвигают стул. Тем более не провожают. Их уверили, что это они сами добились эмансипэ. Расслабься и получай удовольствие. Как от самой женщины, так и от того, что ушла.
Михаил нахмурился.
– Ты груб. И циничен.
Азазель сказал с одобрением:
– Ты уже умеешь отображать всю богатейшую гамму чувств от А до Б. Это здорово!.. Я не ожидал. Просто потрясен, если начистоту. Я ж говорю, расслабься! Жизнь прекрасна. А Синильда великолепна, как все семь смертных грехов.
Михаил сказал сухо:
– Живешь в самом деле шикарно.
Азазель отмахнулся:
– Да брось. Я не богач, я просто бедняк с деньгами.
– А зачем тебе деньги?
– За деньги нельзя купить только бедности, – сообщил Азазель. – Хотя, если попробовать играть на бирже…
– О душе нужно думать, – прервал Михаил со строгостью в облике и голосе.
Азазель посмотрел на него искоса.
– Есть люди, – произнес он как бы невзначай, – которые полагают, что все, что делается с серьезным видом, разумно. Как думаешь, у ангелов иначе?… Думаешь, я не ломал голову над вопросом, ошибся или не ошибся Творец с созданием человека?… Начиная с самой идеи его создания?… Ладно, допустим, замыслил верно. Но едва появилась Ева, Сатан сумел соблазнить ее, она понесла в своем чреве от него двух детей! Это входило в замысел Всевышнего?… Осознав, что все испорчено, Творец в гневе изгнал их, после чего Адам и Ева жили в диких местах, где Ева и родила Каина и Авеля. И дети начали враждовать, едва подросли.
Михаил сказал в нетерпении:
– Мысли твои крамольные, но, если честно, все… нет, не все, но многие ангелы задавались таким вопросом. И к чему пришел ты?
Азазель взглянул ему в глаза устало, голос прозвучал тише и уже не так уверенно:
– Сперва усомнился, что мы все знаем лучше Творца. А вдруг его Великий План все еще работает?… Я начал искать доказательства не только своего несомненного превосходства над Всевышним, как мы все делаем, но и учитывать вероятность, что не все понимаем в его действиях.
– Ну-ну, телись!
– Возможно, – сказал Азазель, – Творец создал Великий План, не особенно заморачиваясь в мелочах? Он просчитал Начало и в общих чертах к чему человечество придет. А Его План именно тем гениален, что несмотря на ухабы на пути, на рытвины, остановки и объезды непредвиденных препятствий…
Михаил возразил, повысив голос:
– Но-но, каких непредвиденных? Всевышний все предвидит!
Азазель посмотрел на него с жалостью.
– Не унижай Создателя. Он не мелочен. Все предвидеть и все рассчитать – это не доверять самому себе. А чтобы лично не вникать во все мелочи и возможные препятствия, Он создал человека с нужным по его замыслу характером.
Михаил вздохнул.
– Странный ты. Веришь в Него больше, чем большинство ангелов, окружающих Его трон!
– Это не вера, – ответил Азазель.
– А что?
– Понимание, – ответил Азазель. – Я сейчас не тот, что тогда взбунтовался и подбил еще двести таких же горячих спуститься к людям и показать всем, как надо действовать!..
– Ага!
Азазель взглянул на него с прежней жалостью и долей презрения.
– Признаваясь, что был неправ, я говорю тем самым, что сегодня я умнее, чем вчера. А ты все такой же, каким и был сотворен? И этим гордишься?… Ладно, на сегодня хватит умностей. Ты же прост, тебе подавай только экшен.
Михаил в самом деле ощутил, как моментально пробудился интерес.
– Демоны?
– Еще какие, – подтвердил Азазель. – Зло приближается, Михаил!.. Большое Зло.
– Знаешь или чувствуешь?
Азазель покачал головой.
– Не лови на слове неуловимого, Михаил. Ты слишком прост, я слишком хитер…
– Чем более слабости, – надменно произнес Михаил, – тем больше лжи. Сила идет прямо.
Азазель взглянул косо на его красивое и суровое лицо воина.
– Да… согласен.
Михаил покосился на него с подозрением.
– Что, опять какая-то каверза?
– Нет-нет, – заверил Азазель, – все верно. Сила идет прямо. Хитрят только слабые, им приходится развивать ум и вообще мозги. А также логику, сообразительность, а им в помощь технологии… Но, боюсь, Зло приближается слишком уж…
Михаил переспросил:
– Знаешь или чувствуешь? Я не ловлю, хочу понять…
– Ситуация в мире, – ответил Азазель замедленно, словно нехотя, – очень не очень. Люди не просто воюют, а сражаются друг против друга целыми армиями. Народами!.. В этой ситуации появление даже небольшого отряда демонов может перевернуть весь мир…
– С небольшим справимся, – заверил Михаил.
Азазель покачал головой.
– С небольшим я и один с легкостью. Но грядет что-то настолько громадное и тревожное, что чувствую, как начинают трещать и уплотняться клипоты. А ты не замечаешь? Ах да, ты же следишь только за тем, за чем велено.
Он с озабоченным видом взглянул на часы.
– Что-то Сири молчит, а я велел напомнить о вечернем походе в клуб.
– Ревнует? – предположил Михаил.
– Да кто знает причуды машинного интеллекта, – буркнул Азазель. – Ладно, иди крась губы.
– Что-что?
Азазель ехидно обронил:
– Не замечал, что теперь и мужчины подкрашиваются?
Михаил сказал с сердцем:
– И как ты в таком мире все эти шесть тысяч лет жил?
– Прекрасно, – ответил с чувством Азазель. – Я сожрал жареного мяса и прочих вкусностей размером с Монблан, а меня самого все еще не съели!.. Разве это не достижение в людском мире? Он стал настолько сложным, что за решение его проблем не берутся даже диванные стратеги.
– Это кто, – спросил Михаил, – подростки?
– Подростки за все берутся, – ответил Азазель, – но и у них уже ноги зябнут.
Михаил отмахнулся и пошел менять майку на более яркую. За окном божественно прекрасный закат, приличные звери и птицы собираются на покой, только люди все никак не успокоятся, город и ночью живет так, словно день никогда не заканчивается…
