Текст книги "Любовные чары"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 15

Я прикидывал все варианты, а фантазия у меня еще та, но как-то все нереалистично, Фицрой быстро заскучал и отправился крепить контакты с местным населением, а я медленно бродил по залам дворца, иногда вступал в разговоры, но все как-то не склеивалось, и так наступил вечер, потом ночь, народ начал покидать дворец, а я потащился в нашу с Фицроем комнатку.

Его еще нет, что и понятно, явится под утро, невыспавшийся, но довольный, как кот размером со слона, посочувствует, но заверит, что мне можно не ходить, он за себя и за того парня, в смысле за меня…

Я бросился на кровать, заложил ладони за голову, в висках стучит кровь, сна ни в одном глазу, и даже не сразу ощутил, как по спине прокатился предостерегающий холодок.

Наконец зубы лязгнули, я поежился, понял, прижался к стене и пугливо огляделся, как зверек, за которым гонятся страшные и огромные звери.

Шагах в пяти из стены напротив выплыло белесое привидение, почти прозрачное, медленное и печальное, в длинном платье до полу, но это лишь угадывается, а так четко вижу только лицо и плечи. Молодая женщина со страдальческим лицом, плотно сжатыми, словно в гневе, губами, волосы волной лежат на плечах и струятся по прямой спине.

Я охнул, вытаращил глаза, метнулся к двери, сам не помню, как выскочил в коридор, застыл, слушая, как стучит сердце.

Привидение выдвинулось из стены и, не обращая на меня внимания, пересекло коридор наискось и начало было втягиваться в стену напротив, как вдруг эта полупрозрачная женщина остановилась, зависла в воздухе, не касаясь ни пола, ни стен. Мертвое застывшее лицо уставилось в меня слепыми глазами.

– Человек, – произнесла она свистящим голосом, – ты что, меня видишь?

Я сказал нервно:

– Еще бы!.. Такую красивую женщину да не увидеть!.. Слепым нужно быть и вовсе не традиционным, а я вот не просто вижу, а смотрю с восторгом, ибо женщины – наше все! Живем для вас, существуем… и что-то еще, уже не помню от волнительности…

Она проговорила медленно:

– Ты… колдун? Или чародей?

– Не знаю, – признался я. – Человек широк, как говаривал Федор Алексеич… или он Михайлыч?.. Потому во мне чего только нет! Но ничего не отдам, я жадный. А вы, как я почему-то догадываюсь, как бы привидение?

Она ответила глухим голосом:

– Да, но меня видят только чародеи и колдуны… Кроме тех, кому я показываюсь сама. Странно, ты не похож на колдуна.

– Я выше, – объяснил я. – Я Помогатель!.. Это высшая форма Улучшателя, коим я тоже, скромно говоря, как бы являюсь в достаточной мере.

– Помо… гатель? – повторила она в прострации.

– Он самый! Чем могу помочь… прекрасная леди? Не спорьте, вы прекрасны!

Ее лицо, оставаясь гневным, на краткий миг словно бы смягчилось.

– Говорят, я такой была. Но сейчас это неважно. Король Антриас со своей свитой уже в замке?

– Да… Хотя это теперь больше похоже на дворец.

Она потребовала:

– В свите присутствует некий лорд Говерн?

– Н-не знаю, – проблеял я озадаченно, – с ним десяток, если не больше, лордов… А вы планируете пугать короля… или его свиту?

Жестокая гримаса передернула ее прекрасное лицо.

– Пугать?.. Не для того я здесь…

Послышались шаги, я посмотрел в ту сторону, из-за угла вышли двое стражей и двинулись вдоль коридора. На меня покосились с подозрением, но прошли мимо. На леди-привидение не обратили внимания, хотя она и вдвинулась наполовину в стену, убираясь с их пути.

Правда, край белесого платья и пышные волосы все равно видны, а это значит, стражам видеть ее не дано.

Когда они прошли и скрылись за поворотом, она выдвинулась из стены и потребовала:

– Узнай, есть ли в его свите лорд Говерн!..

– Да мне это как-то не совсем, – пробормотал я.

Она прошипела люто:

– Не узнаешь, сегодня же ночью приду к тебе и сяду на грудь!

– Класс, – сказал я, – а чуточку ниже, на живот, можно? На самый низ живота?.. Хоть это и травматично, но зато… Вон моя комната, пойдемте, я в самом деле настроен вам помочь, леди… И, конечно же, узнаю насчет лорда Говерна, счастливчика…

Она прошла сквозь дверь, не дожидаясь, когда распахну перед нею, а это говорит, что уже привыкла привиденьичать, а первые годы наверняка ждала, когда перед нею распахнут.

Я вошел следом, плотно прикрыл дверь, еще и щеколду задвинул, мало ли чего, с поклоном придвинул к столу кресло и всем своим видом пригласил сесть, хотя, похоже, гравитация ее не слишком беспокоит.

Она словно бы заколебалась, наверняка давно не опускалась в кресло, ее видят, как она сказала, только чародеи и колдуны, а они далеки от галантности и манер благородного люда.

– Леди, – сказал я почтительно, – я смогу вам помочь больше, если мне расскажете все… или хотя бы то, что рассказать прилично.

Она нахмурилась.

– Прилично?

– Я как психиатр, – объяснил я, – мне можно рассказывать все. Или как врач-проктолог, никаких тайн!..

Она произнесла озадаченно:

– Что, так много времени я спала?.. Ничего не понимаю.

– Я глерд из Нижних Долин, – объяснил я, – высокорожденный и благородный, так что можете довериться, мы как бы из одного стручка.

Она все-таки опустилась в кресло, из чего я сделал вывод, что и привидения могут изгибаться, по крайней мере в пояснице, выпрямилась и вперила в меня взгляд молочно-мертвых глаз.

– Вы здесь живете, – спросил я, – леди…

– Леди Джаненна, – подсказала она чуточку надменно, – из рода Маккейвинов, урожденная Бренданская.

– Ох, – сказал я с почтительным испугом, хотя, конечно, кто там знает, что за род Маккейвинов был когда-то, – это же просто… потрясательно! В самом деле из рода Маккейвинов?.. Того самого?

Она надменно наклонила голову.

– Да.

– Потрясательно!

– Вы знаете о нем?

– Еще бы, – ответил я, не моргнув глазом, – кто о нем не знает!.. Бывает так, что про славные роды забывают со смертью последнего представителя, а о других помнят и через столетия!.. Леди Джаненна, вы здесь живете?

Она посмотрела надменно.

– С какой стати? Я из рода Маккейвинов…

– Тогда у вас здесь цель? – спросил я напористо, нельзя упускать инициативу из своих рук, иначе тут же на чем-то да попадусь. – Вы кого-то ищете?.. Или что-то? Какой-нибудь талисман… Ах да, вы спрашивали о лорде Говерне… Он нужен вам лично или же понадобилось что-то из его карманов?.. Простите за такие подробности, но я в самом деле, как профессиональный Помогатель, стараюсь больше узнать, чтобы помочь, так помочь…

Она произнесла таким мертвым голосом, что даже для привидения он чересчур мертвый:

– Я леди Джаненна… из рода Маккейвинов, урожденная Бренданская… Я была невестой лорда Говерна из древнего и благородного рода Ялмасидов…

– Брак был вам навязан? – спросил я. – Что делать, династические браки служат великой цели гуманизма и взаимопонимания между народами и обычаями.

Она покачала головой.

– Нет, мы с Бонивэ росли в соседних поместьях, играли с детства, а когда чуточку повзрослели, уговорились, что поженимся и больше никогда-никогда не расстанемся.

– Что-то… случилось?

Она произнесла так же мертво:

– Родители наши договорились о свадьбе, назначили день. Разослали гонцов с приглашениями. Все друзья сообщили, что прибудут с радостью.

– Поздравляю, – сказал я торопливо. – Это даже вдохновляет!

Она посмотрела на меня мертвыми глазами.

– Но в день свадьбы он отказался. Лорд Говерн отказался!

– От свадьбы?

Она наклонила голову.

– От меня.

– В смысле… это как?

– Через три дня он женился, – произнесла она. – На другой женщине. Как сообщили мне, ее род не столь древен, как мой, зато намного многочисленнее, неимоверно богат и владеет обширными землями на востоке Уламрии.

Я пробормотал:

– То есть он взял и отказался от вас… ради богатства?.. Что-то не укладывается… Сколько вам было?.. Я имею в виду, сколько было ему, вы и сейчас ребенок…

Она ответила холодно:

– Ему было девятнадцать лет. Но при чем здесь…

– Что-то не состыковывается, – пояснил я. – В девятнадцать лет мы все еще чистые и честные. Даже в двадцать некоторые еще вполне… Это в двадцать пять – сплошные сволочи, а в тридцать на мужчине клеймо ставить некуда, женщины тоже сплошные… ну, сплошные. Как внутри, так и снаружи. Но в девятнадцать?.. Не-е-ет… Вы расследование проводили?

– Что-о-о?

– Выясняли, – сказал я терпеливо, – почему вдруг он поступил так?

Она пожала плечами.

– Он предал меня – этого достаточно. Опозорил!.. И теперь я, дождавшись, когда в их проклятом роду наконец появится отпрыск мужского племени, уничтожу его самым жестоким образом!

Я сказал с уважением:

– Да, если женщина мстит, то уж мстит. Мало не покажется.

– Моя месть будет страшна…

Я сказал искательно:

– Знаете что, вы ждали с местью столетия, подождите до завтра, хорошо?

Она прошептала в ужасе:

– Столетия?

– Это немного, – заверил я, – для привидений, конечно. Но вам все равно, правда? Прошу вас, подождите до завтра…

– Зачем? – спросила она.

– Я выясню все детали, – пообещал я, – которые сделают вашу месть еще слаще!..

Она посмотрела несколько озадаченно.

– Как это?

– Убить, – сказал я проникновенно, – это так мало!.. Особенно для мужчины. Мы же каждый день рискуем жизнью, а на войне так и вообще… Я помогу вам наказать мерзавца так, что все его древо знатного рода содрогнется!.. Хорошо?

Она посмотрела на меня с великим подозрением.

– Если обманываешь, то я ночью приду и задушу тебя!

– Все мы обманываем женщин, – признался я, – но это вынужденная самозащита, однако вы сейчас не совсем женщина, а ее высшая эманация, потому в самом деле обещаю разобраться и… помочь!.. Кстати, только сейчас сообразил… А сколько ему сейчас лет?

Она посмотрела с великим изумлением.

– Он давно мертв, но это при чем?.. Его подлый род жив!.. Моя обесчещенная честь требует… да, требует!.. Он опозорил мой род, а я отомщу его роду!.. Иначе как?

– Ну да, – пробормотал я несколько ошалело, – как жить, вы правы… Помните, я Помогатель, даже Великий Помогатель!.. Давайте завтра встретимся здесь же, хорошо?.. Я могу оставить дверь открытой.

Она ответила высокомерно:

– Сейчас я даже не вижу этих стен. Я приду завтра.

Часть вторая

Глава 1

«Отомстить роду», – повторил я. Ну да, это у нас там в моем сумасшедшем мире бегают сами по себе, каждый индивидуален, а здесь каждый благородный человек – листок, в лучшем случае – веточка на могучем стволе рода. И каждый знает свою родословную, гордится ею, а сам трясется, чтоб не опозорить, быть достойным, а в идеале – еще больше прославить всю родословную.

С этой точки зрения вполне естественно отомстить не самому провинившемуся, а его потомкам, что не сами по себе, а в первую очередь веточки на гордом древе их рода!

То есть она тем самым бьет все-таки по унизившему ее лорду Говерну, настигая его и там, обрывая последние ветки на его древе, обрекая древо на смерть, а тем самым и самого изменившего ей Бонивэ.

Все логично, все в рамках здравого смысла.

Я чуточку повеселел, ощутив, что мир не абсурден, все строго по законам и нормам. Когда-то нечто подобно было и у нас, что лишний раз доказывает общее происхождение и развитие до какого-то момента, а потом некий катаклизм вырвал этот мир и передвинул в систему трех солнц и трех лун.

– Все правильно, – сказал я, – уважаю людей с чувством чести и строгими принципами. Вы совершенно правы в своем стремлении наказать виновных. Лорд Говерн поступил подло!.. Я бы даже посоветовал ударить побольнее…

Конечно же, ничего о ее женихе я узнавать не стал, оно мне надо, нужно делом заниматься, а не хренью какой-то. Я же не сыщик-любитель, а птица крупного полета, меня только крупные вещи интересуют, чтобы размерами не меньше зеркального шкафа…

Она вышла из стены сразу же по наступлении полночи, что значит раньше то ли нельзя, то ли не получается, а сейчас вот как только можно, так сразу, на бледном кисельно-молочном лице замечаю признаки нетерпения.

Я сказал с энтузиазмом:

– Все узнал, все выяснил!.. Садитесь, пожалуйста!.. Мне так легче, когда дама сидит, я не могу ее напоить и эта… ну… накормить, потому хотя бы сесть предложу.

Она села, я сказал с жаром:

– Как я и чуйствовал всеми фибрами своей чуйственной души, вы не так истолковали, дорогая леди!..

Она нахмурилась.

– Что-о?

Я сказал торопливо:

– Лорд Говерн бросил вас, это верно, но сделал он это не по своей воле и без той особой радости, что вы ему присобачиваете!

Она дернулась.

– Что?.. Хотя знаю, его мать была против, а отец вовсе грозил лишить наследства, но Бонивэ не таков, чтобы из-за денег и земель отказаться от нашей любви.

Я воскликнул:

– А вы знаете, почему они так сделали? На самом деле они вас любили! Очень любили и хотели, чтобы вы стали женой лорда Говерна!

Она вздрогнула.

– Что?.. Но они…

– Были против, – доказал я, – но почему?..

– Почему? – повторила она озадаченно.

– Потому что такова была воля короля, – сообщил я. – Король Бэдэкер, дед нынешнего короля Антриаса, не был еще тогда королем, он оставался вожаком самой свирепой шайки разбойников, что вторглась в некогда мирные земли Уламрии, и он не считался ни с какими законами, ни с чьими-то чувствами. Это его сын, великий Андрих Хенрик Потгитер, принял созданное в некогда диких землях могучее королевство и перенял от цивилизованных соседей законы, но сам Бэдэкер ни с кем не считался. И когда он велел лорду Говерну оставить вас и взять в жены леди… забыл ее имя, несчастному Бонивэ ничего не оставалось делать…

Она вскрикнула гневно:

– Как не оставалось? Он мог отказаться!

Я покачал головой.

– Не мог.

Она возразила гневно:

– Вы не знаете Бонивэ!.. Он мог противостоять всем королям на свете!.. И если отказался от меня, то это был его выбор! И он за него ответит со всем его потомством!

Я сказал мягко:

– Его был выбор, но… под давлением. Я занимаюсь секретной службой и с ходу могу назвать вам десяток причин, которые могли сломить вашего несгибаемого Бонивэ…

Она вскрикнула:

– Нет таких причин!..

– Есть, – ответил я еще мягче. – Беру первую попавшуюся: Бэдэкер мог сказать вашему возлюбленному, что в случае его отказа жениться на той леди, которую он ему подкладывает, он велит схватить вас, бросить в темницу, где вас будут насиловать все заключенные, а раз в день подвергать чудовищным пыткам!.. Теперь скажите, что должен был ответить королю любящий вас Бонивэ Говерн?

Она запнулась.

– Что?… Это низко… Он не мог…

– Это позволяют себе даже короли, – сказал я мягко. – Венценосные и потомственные, а не только вожаки разбойничьих шаек. Короли выше закона!.. И морали. Обычной морали, так как интересы королевства выше интересов отдельных людей. Скажите, что выгоднее было создаваемому королевству: женитьба лорда Говерна на вас или на той самой леди?

Она запнулась, я видел, что готова выпалить, что только на ней одной-единственной, однако столетие – это столетие, она помедлила, а когда повернула ко мне лицо, я сам вздрогнул, такое страдание не выразить никакому художнику.

– Значит, – прошептала она, – я все это время обвиняла милого Бонивэ напрасно?

– Да, – сказал я быстро и с облегчением. – Вы сами вспомните все те дни еще раз, когда он сказал вам, что решает жениться на той леди… Как он говорил? Как выглядел?

Она прошептала словно в забытьи:

– Я это тысячи тысяч раз вспоминала… и помню каждый миг, словно это случилось сегодня…

– Ну, – подсказал я. – Ничего особенно не заметили?

Она проговорила:

– Это было нетрудно заметить… Но тогда я решила, что его мучает совесть, однако предпочитает жениться на более богатой и с могущественной родней…

– Пересмотрите еще раз, – сказал я настойчиво, – и увидите, было это в самом деле так… или же он безум-но страшился за вашу жизнь и потому решил принести себя в жертву… да-да, принести себя в жертву можно не только на поле боя, но вот так, не столь заметно.

Она заломила руки.

– Да… Я помню, как он смотрел… Он не мог сказать мне всю правду, он в самом деле страшился за мою жизнь и решил принести в жертву себя, чтобы я осталась живой и невредимой…

Она поднялась и помчалась к стене, еще миг – и навеки исчезнет, я крикнул быстро:

– Погодите, леди! Но вы не отомстили!

Она повернулась, уже наполовину погрузившись в стену.

– Но он же не виноват…

Я сказал напыщенно гордо:

– А честь рода? Преступление должно быть наказано, иначе это послужит соблазном для других, менее решительных, но таких же расчетливых и подлых.

– Вы имеете в виду… – проговорила она в нерешительности.

– Да, – сказал я, не моргнув глазом. – Иначе мир несправедлив!

– Имеете в виду, – повторила она замедленно, – потомков рода Бэдэкера, который заставил лорда Говерна принять такое чудовищное решение…

– Вы совершенно правы, – похвалил я. – Чувствуются ваше хорошее воспитание и сообразительность, так присущие членам древних фамилий. Сразу все сообразили!..

Она подплыла обратно к столу, но не села, за столетие отвыкнув, парить над столом все то же самое, что и стоя, если не намекнуть на манеры благородных ледей, то сама не вспомнит.

– Да, – сказала она, и голос ее потвердел, налился силой, – тот негодяй сделал несчастной не только меня, но и милого моему сердцу лорда Говерна!.. Он должен быть наказан… Я буду являться его потомкам, пока они сами не покончат счеты с такой жизнью!

– Потомок у него один, – сказал я. – Нынешний король Уламрии – воинственный Антриас.

Она сказала с нажимом:

– Он умрет!..

– Довести его до самоубийства? – переспросил я. – Это, конечно, приятно… однако для мужчины, а король Антриас, скажу я вам честно, ярко выраженный мужчина с чисто мужскими чертами доминирования, подчинения, захватывания и усиления власти.

– И что?

– Для таких, – пояснил я, – есть и более страшные вещи…

– Чем смерть?

Я пожал плечами.

– Что смерть?.. Разве мы не идем на нее осознанно, выступая в воинский поход? А смерть в бою – это красиво и эпично. Особенно если на виду всех водружаешь знамя на верху вражеской башни, а тебе стреляют в спину, и ты падаешь с огромной высоты… И самому приятно, и певцы воспоют в веках!.. А род будет гордиться таким великим героем, на века зависшим на могучем родословном древе.

– Но что для короля…

– Нарушение планов, – подсказал я. – Для короля Антриаса самое главное в жизни – его планы стать великим королем. И нет ничего более страшного для него, если планы рухнут. В этом случае отчаяние так велико, что его и сравнить не с чем!.. Простой человек может дойти до самоубийства, но король и этого не может себе позволить, он отвечает слишком за многое!.. И вот в таком состоянии духа, когда все рухнуло, нужно жить…

Она слушала раскрыв рот.

– Это… это ужасно…

Я сказал трезвым голосом:

– Но король Антриас – крепкий орешек. Ему не так просто помешать. Даже вы, мне кажется, не сумеете…

Она сказала так жарко, словно готовится превратиться в привидение Огня:

– Сумею!.. Я отдам все силы…

– Пугать кошмарами, – сказал я, – это мало. Мужчины вообще не так уж страшатся привидений, а королей с детства учат держать себя в руках. Другое дело, как я уже сказал, расстроить его планы…

Она сказала нетерпеливо:

– Что у него за планы?

– Война, – ответил я. – Победы, захваты земель соседних королевств. Это и есть самое главное для Антриаса. А помешать этому, просто возникая у него в спальне и завывая страшным голосом… гм, это не сработает. Я не люблю Антриаса, но отдаю ему должное, его так не испугать. Тем более не заставить отказаться от своих планов…

Она померкла, начала медленно таять прямо посреди комнаты, я устрашился, что снова уйдет в свои душевные терзания, сказал быстро:

– Но есть варианты!.. К примеру, он очень нуждается в союзе с королевством Опалоссой. И хотя начать войну с Нижними Долинами может и без Опалоссы, но надежный тыл важен. Потерять союз с Опалоссой… это и есть для него кошмар хуже немедленной гибели!

Она потребовала:

– Как разрушить союз с Опалоссой?

– Надо подумать, – сказал я. – Использовать можно ваше умение возникать в спальне короля Плация… а еще лучше – регента Ригильта, чтобы сообщить какие-то сведения… что либо скомпрометирует короля Андриаса, либо зародит подозрения в его намерениях… Последнее намного предпочтительнее!

Она переспросила в злом нетерпении:

– В спальне короля Плация… это кто?.. А кто этот Ригильт?

Я подумал, объяснил обстоятельно:

– Королевством Опалоссой правит регент Ригильт, не допуская молодого Плация, что давно вошел в возраст и хотел бы сесть на трон. Что, если попытаться воздействовать на…

– Ригильта?

– На Плация, – ответил я. – Пообещать помощь в возвращении себе законного трона… а он за это должен будет разорвать союзный договор с Уламрией. Думаю, он это и так бы сделал с охотой, все-таки тот договор подписал Ригильт в обмен на поддержку со стороны Антриаса…

Она сказала медленно:

– Но не разорвет. Я знаю династию Кенганидов, что изначально правила Опалоссой. Все оттуда отличались нерешительностью и неуверенными действиями. Не думаю, что этот нынешний… как, говорите, зовут, Плаций?.. Не думаю, что этот Плаций достаточно самостоятелен.

– Вы правы, – признал я. – Вот что значит кровь!.. Кровь в жилах Плация досталась от слабых и нерешительных, потому и он… Хорошо, но есть вариант…

– Какой?

– Можно подтолкнуть, – ответил я. – Хочет быть королем – пусть первым же декретом разорвет союз с Уламрией!..

Она вперила в меня взгляд жутких пустых глазниц. И хотя самого взгляда нет, но я его все равно чувствую, у нас есть странное свойство дорисовывать, домысливать и додумывать, что позволило питекантропу стать кроманьонцем.

– Но если на троне регент Ригильт…

Я сказал с той мужской самоуверенностью, которую часто выказываем, на самом деле ее не чувствуя:

– Это возьму на себя. Но только пусть Плаций знает, что если не разорвет союз с Уламрией немедленно, в первый же день, когда это особенно легко, его постигнет такая же судьба, как и Ригильта.

Она спросила настороженно:

– А какая постигнет его судьба?

– Еще не знаю, – ответил я честно. – Но единственное препятствие для Плация на пути к трону – регент Ригильт. Это как камень, что заткнул дорогу ручью в узком месте. Если этот камень убрать…

Она переспросила:

– Как вы это сделаете?

– Сделаю, – пообещал я. – Чародей я или всего-навсего маг? Или вообще колдун? Ну а вы постарайтесь убедить Плация. Он должен понять, другого такого удобного случая не будет. Регент не только сейчас отсутствует в их столице, но и часть его сторонников здесь с ним, в свите!

Она кивнула, вид у нее уже холодный и решительно-расчетливый.

– Да, это ослабляет влияние клана Ригильта во дворце. Я укажу молодому королю на это счастливое для него совпадение.

– Если не воспользуется моментом, – вставил я, – ему всю жизнь ходить под властью Ригильта.

– Скажу, – пообещала она.

– Настойчиво, – потребовал я. – С нажимом! Убедительно.

– Да-да…

– Вполне возможно, – сказал я, – Ригильт выждет еще год-два, укрепится настолько, что вообще свергнет короля с трона… и начнет свою династию. Пусть Плаций и это учтет. Его свергнут и удавят в темнице. Грязной веревкой.

Она сказала тихо:

– Вы все предусматриваете!..

– Если, – сказал я нервно, – не предусмотришь – тут же получишь обухом между ушей. А я чуткий и впечатлительный, не люблю, когда бьют, хотя мазохизм в тренде.

Она сказала уважительно:

– Вы чуткий, благородный лорд… Вы даже очень чуткий! Чтобы увидеть и почувствовать меня… нужна особая чуткость.

– Это объяснимо, – признался я чуточку застенчиво.

– Чем?

– Я и сам привидение, – сказал я тихо.

Она всмотрелась в меня пустыми неподвижными глазами.

– Что?

Я пояснил как можно проще:

– Правильнее сказать даже, все люди носят в себе собственные привидения! Каждый человек еще и оно самое, только временно заключенное в его теле. Всех их моментально выдувает в момент смерти, лишь наиболее сильные и цельные натуры могут задержаться, чтобы исполнить некий долг или решить прерванную задачу…

Она слушала с раскрытым ртом, что очень женственно, многие женщины это приняли на вооружение и бегают с раскрытыми ртами и вытаращенными глазами, что мужчинам очень нравится, и если бы не эта дурацкая жажда доминировать и отыграться за все тысячи лет домостроя…

– Привидение в каждом, – проговорила она задумчиво, – а я думала, мы образовываемся в момент смерти.

– Ну да, – сказал я саркастически, – так и успело бы за кратчайший миг переписаться из живого в привиденье столько информации!.. Нет, записывалось всю жизнь на второй носитель, а в момент смерти просто привиденьево тело, не скованное плотью, начинает жить самостоятельно. Хотя, возможно, записалось не все, а только главное.

Она спросила встревоженно:

– А что не записалось?

Я отмахнулся.

– Да мелочи всякие. Но в первую очередь записалось главное – отомстить роду! Так что вы прямо сейчас к королю Плацию, а я буду думать, как убедить Ригильта.

Она моментально посуровела, лицо стало строгим и возвышенным, как у женщины древнего славного рода, богатого обязанностями и традициями.

– Вы правы, глерд. Спасибо, что напомнили!

Она исчезла моментально, что значит сильная воля, что позволяет нам собираться в нужные моменты и выказывать в себе лучшее, что в нас есть.

Я перевел дыхание, Фицроя все еще нет, а то бы даже не знаю, сумасшедшим выглядеть не хочу, хотя это пикантно, все гении, говорят, сумасшедшие, а самые трезвые и правильные, которым сумасшествие никогда не грозит, – это полные дауны.