Текст книги "Море и звезды"

Автор книги: Гавриил Бирюлия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Всем известно, что сорта винограда вырастают только в определенных местах. Вот пример. Ливадия и Ялта. Они находятся друг от друга в 10-15 километрах.

В Ливадии культивируются ценные сорта винограда, а в Ялте, сколько ни бились, такого винограда вырастить не удалось. Почему? Да потому, что сумма ле-тнего тепла в Ливадии 4100°, а в Ялте-только 3900°. В этих случаях многое зависит и от почвы. Недаром название вин-это название селений: Карданахи, Цинандали, Шванчхари и т. д. Или местностей-Шампанское, Бургундcкое, Цимлянcкое. А вы хотите посадить виноград в полимер и получить сорт, который растет-то только в одной Португалии.

Предлагаю на "Атлантиде-1" возделывать чилийский картофель. Ручаюсь-эффект будет поразительный! Не нужно забывать, что "растение-это продукт среды".

Сидящий в президиуме профессор Поллинг оказал:

– Вопрос, товарищи, интересный и имеет большой практический смысл, поэтому, с вашего разрешения, я позволю себе попросить выступить товарища Светлова – автора идеи плавающих островов.

Когда Павел шел к трибуне, зал сдержанно гудел.

Ли с любовью следил за Павлом. Он, конечно, не был так элегантен, как Поллинг, но от его мощной фигуры веяло силой, уверенностью и достоинством.

Павел взошел на трибуну, поправил очки и негромко заговорил:

– Со многими положениями товарища Ушакова следует согласиться. Именно так, как он говорил, происходило расселение и формирование культурных растений, и действительно, самые ценные для нас растения, как например виноград, приурочены к вполне определенным условиям. Но не нужно забывать, что сами-то эти условия были созданы человеком, и культурность растений-это плод труда человека.. Поэтому в старую формулу мы должны внести поправку и cказать так: "Культурные растения есть продукт среды и труда человека". Так вот, почему картофель? Картофеля для всех страд и для всех народов хватает, дальний север дает колоссальное количество его, а вот винограда маловато. Но я не стану задерживать вас, только дам cправку: на нашем тихоокеанском острове несколько кустов дают до тысячи килограммов винограда. По вкусу он напоминает калифорнийский. По всему видно, что скоро у нас будет свой сорт – "тихоокеанский", и этот сорт будет не хуже других. "Атлантиду-1" можно и нужно сделать виноградником.

Последние слова он говорил под гром аплодисментов. Павел поспешно сошел с трибуны. Он не привык говорить на таком большом форуме, как этот.

Еще днем, после окончания заседания, Павлу и Ли предложили поехать на завод, изготавливающий приборы управления для плавающих островов. Они с удовольствием поехали, так как всегда стремились вникать во все, что относилось к их делу. Электромобиль плавно и быстро понес их по сиреневым полимерным покрытиям улиц, заменившим теперь асфальт. Павел и Ли любовались неповторимо прекрасной панорамой города, где старинные ансамбли зданий, окруженные небольшими парками, чередовались с новыми зданиями-дворцами, построенными из пластмасс, прозрачных и непрозрачных, весело блестевших на солнце своими свежими и яркими красками. Город, который в прошлом неделями тонул в тумане, теперь купался в солнечных лучах-мы уже говорили о том, что атомная энергия обеспечила существование здесь микроклимата.

Однако, когда электромобиль покинул город и помчался по ту сторону атомного кольца, он сразу оказался на скользкой дороге среди белых хлопьев снега, медленно падающих с неба. Здесь-то была обычная зима северо-запада России.

Скоро перед глазами Павла и Ли выросли многоэтажные здания из серебристой пластмассы. Окна, или, вернее, прозрачные стены, занимали до трети их общей поверхности. За этими зданиями виднелись другие, приземистые, и уже не имевшие ни одного окна. В холле главного здания их встретил высокий пожилой человек в аккуратном белом комбинезоне. Он представился:

– Иванов, оператор.-Затем cпросил:-Вы, товарищи, биологи с тихоокеанских берегов?

– Да.

– Ну, тогда мы познакомим вас немного подробнее с нашими делами. Сейчас начинается совет завода, на котором будет обсуждаться как раз план изготовления пространственно-ориентирующего устройства искусственного острова "Атлантида-1". Пойдемте.

Через минуту эскалатор доставил экскурсантов в высокий светлый зал на пятом этаже. Одна стена зала была сплошь прозрачной, а противоположная ей представляла собой громадный пульт управления центральной счетно-решающей машины завода, она была связана с другими машинами, установленными непосредственно в цехах. Центр зала занижали маленькие столики, около каждого из них стояли кресла. Вся эта мебель располагалась амфитеатром перед пультом. Пока в зале никого не было, кроме четырех миловидных девушек, сидевших в дальнем конце зала за овальным столом: они перфорировали ленты.

– До совета осталось восемь минут, и я пока кое-что вам расскажу,-сказал Иванов.-Сейчас вы увидите почти весь наш коллектив-он состоит из 92 рабочих-операторов, в их числе и я. Правда, слово "рабочий" теперь далеко не точно. Наша отличительная особенность заключается в том, что каждый из нас способен работать не только головой, но и руками. Я, например, при помощи набора простейших инструментов могу построить любую модель машины, выпускаемой нашим заводом; также и остальные. Но подумайте-сколько приборов мы могли бы сделать, предположим, в месяц? 92. А наш завод выпускает миллионы машин за тот же срок. Каждый из нас-высококвалифицированный инженер, и у нас за плечами долгие годы учебы и одновременно работы вот на таких же заводах. Правда, наша квалификация не однообразна, есть среди нас инженеры-технологи, инженеры-электрики, инженеры-скульпторы и так далее.

– Так зачем же вам быть и слесарями? – не утерпел Павел.

– Творческая фантазия иногда требует немедленного воплощения в металле, пластмассе, и тогда мы быстро сообща строим модель, штамп или деталь машины, испытываем ее и после получения хороших результатов программируем устройство и передаем кибернетическим операторам, и они уже доводят дело до конца автоматические машины завода создают тысячи копий новой детали.

– Выходит, что "золотые руки" нужны и сейчас,заметил Ли.

– Да, конечно, посмотрите, как было дело в прошлом: инженеры-конструкторы строили машину на ватмане. Общие чертежи перерабатывались в рабочие, они передавались токарям и слесарям, те делали опытный образец и за этим следовал процесс доводки. Нужно прямо cказать, что в этом процессе основную роль играли рабочие-механики-золотые руки, люди с громадным практичеcким опытом. Теперь мысль создателя машины не отрывается от его рук, инженер способен работать не только рейсфедером, но и молотом тогда, когда это необходимо. Дело в том, что некоторые устройства иногда требуют ремонта или постройки при помощи человека. .

– Ага, понимаю,-сказал Павел, – вы являетесь и наладчиками ваших автоматических линий.

– Ну нет, – засмеялся Иванов, – это делают кибернетические автоматы-наладчики: они быстро находят повреждение, меняют деталь и снова пускают машину в ход. Это очень просто. Образно говоря – мы являемся скульпторами и воплощаем свою мысль в металле, пользуясь всеми возможностями, имеющимися у человека, но... время вышло...

Действительно, почти одновременно несколько эcкалатoров доставили в зал группы мужчин и женщин в белых серебристых комбинезонах. Оживленно переговариваясь, люди расселись, видимо, каждый за свой столик. После этого из-за одного столика встала женщина, подошла к небольшой кафедре.

Говор стих.

Женщина, держа в руках маленький листок бумаги, просто cказала:

– Товарищи, Ленинградский координационный центр народного хозяйства поручил нам разработать и изготовить удерживающе-координатное устройство для искусственного плота "Атлантида-1". Такое устройство нами создано в чертежах, теперь его нужно изготовить в натуре. Вопрос вот в чем: пока требуется только один комплект оборудования, а все наши машины заняты. Прошу высказаться.

– Позвольте мне,-поднялся с места сравнительно молодой человек,-я подумал об этом еще вчера и программировал задание главной машине на время и место выполнения.

–Очень хорошо, что же вы получили?

Одна из девушек, сидевших за овальным столом, подошла к пульту управления, вставила небольшую перфорированную ленту и нажала кнопку. На панели замигали разноцветными огоньками сигнальные лампочки, затем послышался мелодичный звонок, и девушка вынула из выдающего пенала зеленую картонку с текстом решения этой производственной задачи.

Она прочитала следующее: "В цехах № 7 и № 23 в 16.00 смена изделий, промывка линий; уменьшая время промывки на 7 минут, можно изготовить все детали внепланового изделия".

– Ну как, товарищи, идем на это?– спросила женщина.

– Да, можно,-отозвался кто-то,-эти линии мало загрязнены.

Вопрос был решен.

– А скажите, кто эта женщина?-cпросил Ли.

– Это координатор, примерно соответствует главному инженеру в прошлом.

Вскоре совещание кончилось, все разошлись. Гостей повели осматривать цех № 7. Цех представлял собой колоссальное крытое помещение, машины размещались на трех горизонтах, так что весь объем помещения оказывался занят ими. Поскольку в цехе был полумрак, то вся эта маоса машин казалась каким-то единым громадным спрутом, все время беззвучно вздрагивающим.

В разных местах этого металлического гиганта то и дело вспыхивали огоньки, лучики и иногда появлялось яркое зарево. Гости и хозяева стояли на небольшой площадке, куда выходил пульт счетно-решающего устройства цеха.

– Как же вы подходите к машинам?-спросил Ли.–Я не вижу в этом цехе места для человека.

Иванов улыбнулся.

– Там мы никогда не бываем, там нам делать нечего. Присмотритесь внимательно, вот эти верхние машины, ползущие вдоль цеха по рельсам, – суть изделия; иногда они соединяются с машинами среднего слоя-там расположены обрабатывающие механизмы.

– Станки?-попытался уточнить Павел.

– Да, они несут функцию станков и прессов, но минутку, нижний слой машин-это кибернетические братья наполнительных машин среднего слоя, их задачи-ремонт и переналадка своих верхних половин. Если какая-либо деталь в машине среднего слоя достигла определенной степени износа, возникает световой сигнал. Кибернетический наладчик моментально меняет деталь, а эта машина,-Иванов показал на пульт, выходящий на площадку,-меняет темп работы линии так, чтобы ремонт машины не мог вызвать хаоса.

Теперь, я думаю, вы понимаете, что делать человеку в этом цехе действительно нечего. Впрочем, к нижним машинам у нас подходы есть, но мы редко бываем там, наладчики мало работают и почти не изнашиваются.

– Непонятно одно,-сказал Павел,-почему так тихо в цехе, только какое-то шуршание и жужжание.

– Все очень просто, на нашем заводе сверление, штамповка, ковка, сваривание деталей, шлифовка уже давно производятся только светом.

– Как? Свегом?-переспросил. Ли.

– Да, светом. Дело в том, что почти в каждой машине среднего слоя вмонтировав мощный квантовый генератор, формирующий световой луч или группу лучей, в которых развивается несколько миллионов атмосфер давления. Понятно, что этими лучами можно делать все с любыми материалами. Все эти процессы, конечно, происходят в кожухах-если бы их не было, то мы сейчас уже ослепли бы.

Ли и Павел покинули завод несколько ошеломленные.

– Замечательно!-воскликнул Ли.-Несколько десятков лет назад вместо одного такого завода надо было иметь пятьдесят!

Павел кивнул.

– Знаешь, Ли, я сегодня понял: то, что мы сделали-только начало, главное впереди, потому что можем мы во сто крат больше, мы можем все!

Вечером Павел говорил по видеофону с Дженни.

Она улыбалась ему и говорила:

– Знаете, Павел Сергеевич, я просто тоскую о вас. Па говорит, что если подобное случается с человеком, то дело обстоит неважно. Прошу вас-приезжайте скорее.

Павел ответил, что он также скучает и целует ее.

Тут Дженни прервала его довольно наивным восклицанием: "Правда?!" Павел сказал, что, конечно, правда и пусть она, Дженни, не скучает, ждет его и Ли и все будет хорошо.

Продолжая улыбаться, хотя разговор был уже окончен, Павел взялся за почту. С некоторым удивлением он обнаружил среди других письмо от Тани.

Включив магнитофон, он услышал;

"Дорогой Павел! Ты не находишь, что между нами установились довольно странные отношения?

Ты на меня смотришь, как на хорошего товарища, безотказного помощника в твоем деле, и за это я благодарна тебе. Но я, теперь это можно сказать, любила тебя... Впрочем, я не о том хотела... Я выхожу замуж. Будь счастлив. Таня".

...За ужином Павел передал Ли письмо Тани.

– Что ты на это скажешь?

– Ну, что я скажу-молодец она и только. И не будь я китаец, если этот вылощенный Илья Ильич не узнает теперь, что такое настоящая, хорошая жена. Жаль только, что ее не будет уже на нашем острове.

Павел молчал. Только теперь он понял, какую большую роль в его жизни и работе играла Таня.

Уже около одиннадцати часов они открыли маленькую бутылочку вина и уселись перед телевизором, решив посмотреть праздничный концерт, который двигался с востока на запад. Вначале шла программа Москвы, затем началась ленинградская передача. Выступали лучшие артисты страны, и Павел невольно отвлекся от своих мыслей.

К его крайнему удивлению ведущий вдруг объявил, что сейчас выступит заслуженная артистка балета Герда Орлова. Оказывается, она была в Ленинграде.

Герда выступала в "Танце цветов". Глаза ее сияли. "Наверное, и ее муж в Ленинграде",-подумал Павел. После выступления Герды Павел выключил телевизор и задумался:

"Была ли ошибкой его недолгая жизнь с Гердой или это было счастьем?!"

Неожиданно он понял, что не может ответить на этот вопрос, но чувствовал, что он по-доброму относится к Герде и находит в этой женщине что-то такое, чего нет ни в Тане, ни в Дженни. В то же время он сознавал, что теперь Герда так далека от него, как какая-нибудь звезда в Галактике. Потом он решил: "Раз уж мы оказались в одном городе, нужно ей послать письмо и цветы".

Но тут Павел встал перед затруднением. Дело в том, что к тому времени в обществе возник обычай посылать друг другу поздравительные письма, написанные от руки и в конвертах, вместо обычных говорящих, но зато написанные стихами. Иначе письмо считалось не праздничным, а его автор малообразованным человеком.

Не обязательно, конечно, чтобы стихи были совершенными. Общество полагало, что если ты не талантлив, то должен быть трудолюбив, и этим выражать свое уважение к адресату. Не к чести нашего героя нужно сказать, что он почти никогда не писал стихов. На этот раз Павел сел за стол и, к его удивлению, стихи, как ему показалось, получились.

На берегах Невы дворцы

Из камня и стекла.

В одном из них танцуешь ты

Нарядна и светла.

Ты знаешь: есть цветок такой,

Растет од среди звезд.

И светлой нежностью своей

Он мне дороже роз.

На эдельвейс похожа ты,

В заоблачной дали...

Когда-то, Герда, вместе мы

Клялись одной любви.

Теперь расстались мы навек,

Ушел я в океан,

Чтоб стал счастливым человек

В любой из дальних стран.

И буду долго по ночам

Смотреть на звезды я.

И вспоминать по их огням

Твои глаза – тебя.

Когда на следующий день Герда рассматривала присланные ей цветы, она сразу заметила несколько эдельвейсов и среди них письмо. Стихи ее и тронули и удивили-кто бы мог подумать, что Павел способен писать стихи!

На следующий день наши тихоокеанцы вступили на желтоватую полимерную "землю" "Атлантиды-1". Их восторженно встретила группа ученых и инженеров. Среди них было несколько знакомых ленинградцев, два француза, добрый десятокпортугальцев – специалистов по выращиванию винограда, и человек пять студентов из Африки. К строительству плота приложили руку ленинградцы, а известно, что сыны этого города во все вносят свою живую мысль, и поэтому их творения всегда имеют в себе качества оригинальной целесообразности.

После легкого завтрака ленинградский инженер Федор Захаров повел Павла и Ли осматривать остров.

– Проблему удержания острова на месте мы решаем по-иному, чем вы, сказал инженер Павлу. – Как вы помните, еще у Жюль Верна его плавучий остров был способен оставаться на месте без всяких якорей. Вы же применяете этот дедовский способ.

–Почему?-удивился Павел.-Якоря держат очень надежно. Правда, остров совершает небольшие передвижения по морской поверхности, но для нас практически это ведь не имеет большого значения.

– Пока они держат вас надежно,-подтвердил Захаров,-но время разделается с вашими якорями и тросами.

– Ну и что? Поставим новые-только и всего.

–Зачем?-продолжал свою мысль инженер.– Вот смотрите: в натуре главные приборы вы видели на заводе, – он развернул кальку. На ней оказался чертеж острова, где были показаны туннели, пересекающие остров по большой и малым осям. В туннелях помещались турбины. – Если прокачивать воду через любой сквозной канал, то развивающиеся реактивные силы будут двигать остров против тока воды. При действии обоих каналов остров будет передвигаться по равнодействующей. Таким образом, если турбины будут работать по команде дискретного устройства, всегда "знающего" скорость и направление движения острова под влиянием ветра и течений, то легко добиться, чтобы фактически остров постоянно находился в определенной географической точке. Наши расчеты показывают, что эта система будет дешевле якорных устройств и, что самое главное, остров будет совершенно неподвижен. Опыты показали то же самое.

Есть и еще некоторые особенности в конструкции нашего острова; о;н имеет шельф, и достаточно большой, другими словами, часть острова справа и слева погружена под воду, образуя искусственную мель, не меньше 50 метров глубины. На этой мели, практически недостижимой для сильного волнения, также создается искусственный грунт, на котором постепенно образуется сообщество бентоса-донных морских животных, среди которых мы надеемся акклиматизировать с вашей помощью трепанга, развести устриц, жемчужниц и других полезных моллюсков. Это искусственное дно построено так, что там смогут жить в большом количестве омары и, в конечном счете, как мы надеемся, наш остров будет давать, помимо винограда, ценнейшие морепродукты. Этой конструкцией мы как бы поднимаем дно океана ближе к солнечным лучам.

– Это замечательная мысль,-сказал Ли,-и я с удовольствием поработаю вместе с вами. Подумать только, человек увеличивает плодородие океана!

– Конечно,-добавил Павел,-нужно иметь в виду, что остров будет давать немало органических остатков, которые опять-таки будут оседать на шельфе и тем способствовать его производительности.

– Черт возьми!-заметил один из португальцев, присутствовавший при разговоре,-появятся у нас моллюски, трепанги, а их начнут жрать рыбы.

– Вот и хорошо,-ответил Ли,-океанические рыбы не станут питаться на дне, а прибрежные, вроде камбалы, если мы сами поселим их там, пусть едят. Они сами будут для нас как бы домашним стадом.

Все засмеялись, но пожилой француз сказал:

– Напрасно смеетесь, товарищи, мне приходилось работать под водой. Вы представляете-идет водолаз по грунту, а за ним плывут десятки камбал, потому что он взмучивает грунт, а в нем живут всякие мелкие животные, которыми питаются эти рыбы. Так что, действительно, создается впечатление, что это куры бегут за птичницей.

– Да что тут говорить,-сказал один из студентов,-разве мы не видели, как в аквариумах кормят рыб.

Тема оказалась настолько интересной, что обсуждение ее длилось почти целый час и закончилось замечанием Ли:

– Если мы подойдем серьезно к этому новому делу, то в недалеком будущем Европа дополнительно будет получать немало морепродуктов и рыбы с шельфов наших островов.

Павел и Ли были захвачены работой по превращению "Атлантиды-1" в гигантский виноградник и прибрежный промысловый участок. Работы было много, и время побежало так быстро, как и на Тихом океане. Но однажды нашим друзьям пришлось перенести довольно большое испытание.

При подходе к месту стоянки Ли предложил Павлу отправиться с ним в океан в небольшую научную экскурсию для выбора подходящего места для острова. Павел согласился. В небольшом внутреннем порту они сели в электробот, оборудованный подводными крыльями. Бот работал по тому же принципу, что и электрокары: он мог развить скорость до 70 узлов. На боте была вмонтирована электролебедка, электротермометр, показывающий температуру воды от поверхности до дна, электросолемер, электромагнитный измеритель течений, эхолоты. Имелась механическая планктонная сеть. сама уходящая на заданную глубину: планктон ловился в строго определенном слое воды, и затем сеть автоматически всплывала на поверхность. Бот был водоизмещением в 75 тонн.

Несколько минут приготовлений, и исследователи оказались в океане-спокойном и тихом в этот день.

Ли обогнал атомоходы, буксирующие плот. Скоро они скрылись за горизонтом. Около часа бот шел к югу. Суденышко с мягким шорохом мчалось над блестящей в лучах солнца водой. Медленно ползли ленты самописцев, свидетельствуя обо всем, что творилось в водной глубине. Ли комментировал показания приборов. Указывая на ленту эхолота, он говорил:

– Смотри, Павел, на эту штриховую линию. Она становится чернее, и утолщается. Это-скопление фитопланктона, а нижняя россыпь черных точек-это мелкие рачки. Ого, как их много! Сейчас день, и они бегут вниз.

Затем на ленте появились большие темные штрихи, иногда сливающиеся в сплошные пятна. Это были рыбы.

Ли выбросил за борт небольшой, но тяжелый сигарообразный прибор на тросе. Через некоторое время на небольшом экране перед Ли и Павлом показалось цветное изображение. Подводный телевизор показывал им мир глубин. В темно-синем пространстве отчетливо виднелись крохотные крылоногие моллюски и маленькие рачки. Они быстро опускались вниз. Но вот в зоне видимости возникли длинные серебристые рыбки. Они быстро носились взад и вперед, схватывая на ходу незадачливых рачков. В действиях рыбок наблюдалась известная последовательность: они двигались стайками.

Но вот рыбки метнулись, как по команде, в стороны.

Их хвостики так быстро работали, что казались как бы сплошными кружочками. И тут же в поле видимости появилась и "причина"-громадный, гладкий, как торпеда, с острыми стреловидными плавниками тунец. Он мчался за рыбками с большой скоростью. Павел оторвался от экрана телевизора. Из воды на поверхность выскакивали рыбки, несколько мгновений они не отрывались от воды, их хвостики работали с непостижимой быстротой, в то же время они развертывали свои плавники-крылья и оказывались в воздухе, пролетая по 50-70 метров. На экране появлялись все новые и новые обитатели поверхностных слоев океана, развертывались все новые драмы. Ли и Павел лишь изредка смотрели на телевизор. Они углубились в записи на магнитофонной ленте, составили графики, набрасывали схемы биологической активности в зоне стоянки острова.

А перед вечером, когда их суденышко было уже от "Атлантиды-1" далеко, мотор неожиданно заглох.

– В чем дело? -спросил Павел.

Ли взглядом показал на – амперметр. Стрелка стояла на нуле.

– Ах мы, растяпы!-воскликнул Павел.-Что же мы наделали? Мы вышли с недозаряженными аккумуляторами.

– Самое неприятное то, что у нас нет рации и найти нас будет не так-то просто, – сказал Ли, – единственное, что нам остается, – это ждать.

Солнце быстро скрывалось за горизонтом, и сейчас же чёрный бархат ночи с золотыми искрами звездочек прикрыл океан. Стало еще тише, и поэтому каждый звук был отчетлив и многозначителен. Оставшись один на один с океаном, Павел почувствовал, что человек в сущности сын моря. Все на свете объяснимо, и многие тайны природы понятны человеку. Но сейчас, ночью, в темноте, пространство вокруг бота казалось таинственным. "Это происходит так потому, – подумал Павел,-что человек от океана когда-то ушел в глубь материков и перестал понимать язык Посейдона. Но те народы, которые навсегда связали свою жизнь с водой, жили в океане, как у себя дома. Пример-полинезийцы. На своих легких катамаранах они пересекали громадные водные пространства и всегда находили дорогу к островам. Они почти никогда не гибли в океане. Это объясняется тем, что они знали океан, хотя и не так, как сейчас, но так, как древние охотники знали зверей. А это были большие знания, основанные на громадном опыте. И второе-океан научил людей находить дорогу по заездам, а это было началом пути к самим звездам".

В ночной тиши раздался голос Ли. Как ни странно, но он вслух продолжал мысли Павла.

– Что ни говори, а старик-океан много сделал для человека. А теперь с нашей помощью он собирается кормить всех сынов Земли, своих внуков. – И, как подтверждение к словам Ли, в боте что-то забилось. Павел вздрогнул, а Ли засветил фонарик, и они увидели на дне большую летающую рыбу.

Утро встретило исследователей золотистыми солнечными лучами. Океан оставался спокойным и нарядно синел. Становилось жарко. На боте не было воды. Хотелось пить и есть.

– Ну, что будем делать? – опросил Павел.

– Придется делать то, что делал в свое время Бомбар, – философски ответил Ли.

– А что именно?

– А вот один французский врач еще в начале XX века заметил, что люди чаще всего гибнут в океане оттого, что не знают его, не умеют пользоваться его дарами, а в результате сходят с ума или гибнут от жажды. И вот этот француз решил показать людям, что океан не так страшен, как о нем думают. Для этого он взял лодку, поднял на ней парус и, не взяв с собой ни пищи, ни воды, пересек Атлантический океан.

– Чем же он питался?

– Планктоном, о котором мы вчера вели разговор, иногда рыбами.

–Хм!-неопределенно произнес Павел,-может быть, и нам попробовать?

– Конечно, еще неизвестно, когда нас найдут.

После того как механическая сеть с десяток раз погружалась в море, на ее дне оказалось около двух стаканов планктона. Павел и Ли принялись за завтрак. Тут пригодилась и летучая рыба, которая попала к ним еще с вечера.

По вкусу планктон напоминал салат из огурцов, спаржи и крабов. Он утолял жажду и голод. К восьми часам утра планктона стало мало.

– Ушел на глубину,-заметил Ли.-Придется нам этим делом заниматься главным образом ночью, а сейчас давайте будем вести более тщательные наблюдения; для приборов электроэнергии хватит.

Потянулись дни кропотливой работы среди молчаливого океана. В бессонные ночи Павел и Ли добывали себе пропитание.

...Их нашли на шестые сутки. Все были удивлены, когда они вышли на остров здоровыми, загоревшими и в хорошем настроении.

– Ну,-говорили ленинградцы,-вы просто морские боги.

– Нет,-смеясь, сказал Ли,-Павел Сергеевич исполнял роль кита, а я сардинки, только и всего.

Глава тринадцатая

АНАНАСЫ ПЛОДОНОСЯТ

Через год после событий, рассказанных в предыдущей главе, к западу от Гаваев возникло двадцать плавучих островов, на которых раскинулись ананасные и банановые сады. Ананасы и бананы чудесно приспособились к новым условиям и начали плодоносить уже на втором году. Атомная энергия на этих островах не применялась. Вполне хватало энергии полупроводниковых генераторов. Правда, на одном из островов работала довольно мощная атомная станция, но она снабжала энергией завод удобрений, который давал сухой концентрат из неорганических элементов морской воды, а также азотистые удобрения из воздуха. По желанию сибиряков два острова отводились специально под морские курорты. Теперь на одном острове возводился театр. Он был копией древнегреческих театров, но строился из легких светлых пластмасс; мастерами Франции были выполнены точные копии (также из белоснежной пластмассы) знаменитых скульптур древности.

Весь остров отдыха представлял собой цветущий и плодоносящий сад. В отличие от подобных же садов на других островах, здесь было гораздо больше разнообразия в растительности. Очень много цветов, цветущих кустарников и растений. Между ними прихотливо извивались узкие тропинки, упирающиеся в уединенные полянки, где стояли кокетливые коттеджи, каждый из которых был стилизован или под голландский, или под японский, или швейцарский. Похожих среди них почти не было. Такие домики предназначались для семейных. Для молодежи строились двухэтажные гостиницы с одноместными комнатами. Эти здания ставились на невысоких искусственных холмах. Помимо театра и объемного кино, на каждом острове был целый комплекс спортивных сооружений. Почетное место отводилось, конечно, водному спорту: от острова выдвигались далеко в море два изогнутых мола, образуя обширный бассейн. В глубине бассейна сооружался двухкилометровый пляж, куда свободно доходил океанский накат, а по сторонам имелись доки, где стояло множество самых разнообразных спортивных судов. На каждом острове, кроме того, строились оздоровительные комбинаты для детей. Чистый морской воздух, разнообразные фрукты, морские купания (для детей имелся специальный закрытый бассейн), лечебные гимнастические занятия должны были создать все условия для нормального развития юных людей земли.

Уже теперь морские курорты частично работали.

Пляж, на котором росли невысокие пальмы с густыми кронами, был полой.

Павел продолжал работать все на том же первом острове, с течением времени превратившемся в гигантскую зеленую лабораторию, в которой вели исследования многие ученые мира. Маленькие мангровые деревья, когда-то посаженные по берегам острова, хорошо приспособились к новому месту. Они прочно укрепились в полимерной "почве", воздушные корни спустили прямо п море, обвив ими подводные фермы. Сами деревья образовали плотный зеленый пояс вокруг всего острова, так что не во всех местах можно было подойти к берегу. За мангровым поясом росли тысячи бананов и ананасов, перевезенные черенками с Гавайских островов. Далее шли заливные рисовые поля, совмещенные с бассейнами для хлореллы и развития трепангов. Этот участок граничил с полями различных злаковых культур. На одной трети острова теперь рос удивительный сад, в котором были собраны почти все фруктовые деревья и ягодники, имевшиеся на земле. Как ни странно, наибольшие трудности исследователям доставляли яблони: им не нравился субтропический климат.

Маленькая лаборатория превратилась в большой институт, при котором имелась обширная библиотека.

По решению Координационного центра науки и техники этот институт был превращен в Мировой центр сельскохозяйственного освоения океана. В его существовании и развитии были заинтересованы многие страны мира.

Большинство северных стран было заинтересовано в развитии субтропического садоводства и мест отдыха. Восточные страны, такие как Япония, стремились использовать океан для получения мяса и риса. Институт вел свои работы, учитывая интересы всех.

Директором института был назначен Павел Светлов, который не покидал острова. Теперь он ясно видел, что его идея успешно осуществляется.