Текст книги "Из боя в бой"

Автор книги: Гасан Сеидбейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Это можешь оставить при себе. Значит, с тобой кроме этих вещей ничего не было?

– Найдете – поделимся, – огрызнулся Зейналабдин.

Обыскивали его тщательно, прощупывали подкладку пиджака, заглянули в ботинки, в кепку и только в брючном кармане для часов нашли какой-то ключик на грязной тесемке.

– Это не мой ключ, – заволновался Намазов. – Кто-то из пассажиров обронил, а я подобрал.

Составили протокол. Понятые подписались – задержанный отказался. Теймур не настаивал, сложил протокол вчетверо и опустил в нагрудный карман.

На допросе Зейналабдин утверждал, что давно не ладит с отцом и вообще никакого отношения к его делам не имеет. Но Самедов, который тянуть не любил, тут же устроил ему очную ставку с Хейри Айдамировым, вторым проводником того же вагона,

– Знакомы?

– Чего тут спрашивать? – Зейналабдин посмотрел снизу вверх на Хейри и засопел. – Скоро год, как вдвоем ездим.

Самедов позвонил, чтобы внесли чемодан.

– Узнаешь? – обратился он к Намазову.

Тот сразу переменился в лице, но постарался не выдать своего беспокойства.

– Нет, не узнаю. – И перевел налитые кровью глаза на Хейри. – это твой, что ли?

Хейри, насупившись, молчал. Самедов, не переставая улыбаться, достал из ящика стола ключ, завернутый в бумагу, и передал его Теймуру. Замок легко поддался. Теймур осторожно поднял крышку, и Хейри вытаращил глаза: чемодан был туго набит пачками сотенных.

– Ну, а теперь что скажешь?

Зейналабдин не моргнул глазом.

– Не мой чемодан.

– Удивительно! А почему у тебя в кармане лежал ключ от него?

– Никакого ключа у меня не было! – вскочил Намазов.

– Садись! – прикрикнул Самедов и ткнул ему под нос протокол обыска.

Зейналабдин тяжело опустился.

– Айдамиров, чей это чемодан?

Хейри поднялся с видом оскорбленного борца за справедливость, и изобличающе посмотрел на Намазова.

– Это его чемодан. Он мне дал его...

– Что он тебе сказал при этом? – перебил его Самедов.

– Он сказал: "Я домой сегодня не пойду, мы с отцом в ссоре. Подержи этот чемодан до утра. Завтра приду, возьму".

– Ты знал, что в чемодане?

– Понятия не имел!

Ответ Айдамирова прозвучал искренне.

– Скажи, давно ты с Намазовым работаешь?

– Два месяца.

Самедов повернулся к Зейналабдину.

– А ты говоришь, что вы ездите вместе почти год...

– Какая разница – год или...

Но Самедов уже не смотрел на него.

– Слушай, Айдамиров, а за эти два месяца ты ничего не замечал странного?

– Нет.

– Так я тебе и поверил. Неужели ты не видел ни разу, что он вносит в служебное купе какие-нибудь тюки, мешки?

Хейри подался вперед, рванул воротник рубашки.

– Честное слово, товарищ следователь, я сказал бы. Вот чемодан он мне всучил – признаю. А мешки, тюки – не видел. Может, ночью он это делал, когда я сплю. Его полка нижняя, и сундук под ней – его. Ночью на замке, а днем он всегда там спит. Я думал, он уважает меня, – ночью-то трудней работать, а он...

Теймур взглядом попросил разрешения у следователя.

Самедов кивнул.

– Не волнуйся, Айдамиров, – начал Теймур. – Скажи, когда поезд от Баку отходит, ты тоже спишь?

– Нет. Соберем билеты, постели раздадим, только потом я ложусь – Вдруг Хейри подскочил. – Товарищ следователь, может, он заранее чемоданы, узлы посылает на какую-нибудь станцию, а потом ночью вносит... Самедов и Теймур переглянулись.

На другой день с помощью работников железнодорожной милиции удалось установить, что на станции Хачмас проживает некий Парсаданов – личность без определенных занятий. Парсаданов признался, что в его обязанности входило заблаговременно вывозить из Баку краденные вещи и передавать их проводнику Намазову. Самедов потирал руки.

На очной ставке с сыном Гаджи Алекпер долго разглядывал своего отпрыска, качал головой, щелка языком и вдруг с криком: "Дурак!" – плюнул ему в лицо. Зейналабдин, недобро посверкивая глазами, утирался. Отец и не смотрел на него, воздев руки, он повернулся к Самедову.

– Слава, слава! Слава тому, кто сказал вам о моем тайнике! Скажи, начальник, сколько ему досталось из моего подвала?

– Ты меришь всех на свой аршин, старик, – поморщился Самедов.

Но Гаджи Алекпер никак не мог успокоиться, сокрушенно хлопал себя по коленам.

– Ну, приди он ко мне, скажи прямо: "Дядя Алекпер, я хочу донести на тебя", так я бы ничего не пожалел, подвал отомкнул, а ему бы рот замкнул. А теперь вышло, как прежде говорили, ни плова Али, ни плова Вели. Ни ему, ни мне ничего не попадает.

Самедов не сдержал улыбку.

– Зря волнуешься, старик, тебе-то попадет, гарантирую. Хотя... – Он постучал карандашом по столу, – если ты нам поможешь, тебе, пожалуй, сбавят.

Гаджи Алекпер недоверчиво прищурился:

– Это как же?

– А вот так: у кого ты покупал ворованное? Кто послал телеграмму Зейналабдину?

– Не выйдет, детка! Есть такая пословица: "Много захочешь съесть, и мало не съешь". Втроем мы работали: я, этот бестолковый и Парсаданов. И насчет телеграммы я приказал. Успел, когда вы дом обыскивали. Вот и все. Кончай дело, начальник.

– Куда так спешишь, старик? – пристально посмотрел на него Самедов.

Гаджи Алекпер потрогал свой единственный зуб, словно желая убедиться, на месте ли он.

– Я всю жизнь спешу. Меня даже прозвали шестимесячным – на свет божий я торопился. Я и теперь все такой же. Не люблю ждать, давай поскорее в суд.

И сколько ни бился после этого Самедов, ничего в дополнение к уже известному выудить не смог.

* * *

Однажды в середине октября Тарланов заметил, что Теймур вышел на работу небритым.

– Ты что, Джангиров, бороду отпускаешь? – добродушно пошутил он.

Теймур ответил без улыбки:

– Сегодня годовщина смерти моего хорошего друга.

– Того шофера? Как его звали? Имя словно из сказки...

– Алладин.

Тарланов пристукнул кулаком по столу.

– Мне бы заняться тогда этим делом! – он повернулся к Теймуру. – У меня не ушли бы, а?

Теймур помедлил с ответом:

– По-моему... это очень опытные, опасные бандиты.

– А которых я ловлю – безопасные, что ли? Возьми хотя бы дело инкассатора, или Намазовых...

– Товарищ капитан, – Теймур даже придвинулся ближе, – а если все это дела одной шайки?..

Тарланова удивила неожиданная страстность в голосе младшего лейтенанта.

– Фантазер ты, Джангиров. – Он покачал головой. – У меня первое время тоже так было, – я, все бандитское "правительство" искал, чтобы одним разом со всеми. Потом привык. Ничего – курочка по зернышку клюет, да ни одного не оставляет.

Он хлопнул Теймура по плечу.

– Вижу, ты на кладбище хочешь сходить. Иди.

Теймур медленно пробирался между могилами, не сводя взгляда со знакомого холмика. Гызханум, выплакав все слезы, уронила голову на могилу. Вокруг нее испуганными птенцами сбились дети. Теймур подошел к ним, долго стоял, глядя куда-то перед собой. Потом, спохватившись, вытащил горсть конфет, раздал детям, осторожно приподнял вдову.

– Хватит, Гызханум...

Женщина посмотрела на него так, будто увидела впервые. Отвела его руки и медленно повернулась к могиле.

– Посмотри, Алладин, кто пришел к тебе! Не видишь ты никого, бедный мой, нет в твоем доме ни окон, ни дверей.

Теймур постарался отвлечь ее.

– Я заказал мраморную плиту, скоро будет готова.

Гызханум вытерла слезы.

– Мы завтра уезжаем...

– Куда? – удивился Теймур.

– В Сабирабад... За нами брат мой приехал. Поедем мы лучше в село, к отцу-матери. А детишки подрастут, работать станут в колхозе, помогать будут. Теймур кивнул.

– Если денег на переезд надо, – не стесняйся, скажи...

Гызханум не ответила, она подняла небольшой камень и провела им несколько раз по надгробью. Повернулась к детям:

– Что же вы там стоите? Пусть отец тоже на вас посмотрит, – и тихо повторила: – Ни окон у тебя, ни дверей...

VI

– Что же ты молчишь? Что же ты мать свою мучаешь, есть у тебя сердце или нет? Я внуков нянчить хочу.

Теймур обнял мать.

– Тебе нужны внуки? Так жени Сеймура, он парень развитой, образованный, зарабатывает прилично.

Джаваир попробовала высвободиться.

– Где же видано, чтобы младшего женили раньше чем старшего? Ты же, слава богу, ни кривой, ни хромой... Вон, у тебя, тьфу-тьфу не сглазить, каждая рука тяжелее, чем я. А жениться боишься.

Теймур отпустил мать, поправил гимнастерку.

– Послушай, ты уже три года ведешь со мной эти политбеседы. Возьмись-ка лучше за Сеймура. А я... может, совсем не женюсь. А может, приведу кого-нибудь, что ты и сама рада не будешь.

У Джаваир дрогнули губы.

– Так нельзя. Есть порядок, обычаи...

Теймур уже взялся за ручку двери.

– Вот найду девушку по душе, а потом справляй все обряды и обычаи.

В это время калитка широко распахнулась, на пороге показался Сеймур. Пальто, темно-синего драпа, на нем было расстегнуто, серая каракулевая ушанка съехала ее затылок.

– Слыхал? – он с трудом перевел дыхание. – Говорят, деньги будут менять.

Теймур покачал головой.

– Нет, не слыхал.

– Да-а?... – недоверчиво протянул Сеймур, – посмотри, какой переполох в городе!

– Пусть беспокоятся те, у кого денег много. А нам-то что? – пожал плечами Теймур.

– Ай, ай, ай! – всполошилась Джаваир, – хорошо, что вспомнила. У нас ведь тоже лежат деньги, тебе на костюм. Надо обменять.

– Потом, как-нибудь, – отмахнулся Теймур, прикрывая калитку.

– Как это "потом", – донеслось до него. – Они у нас не краденые, слава богу!

На улице Теймур встретил сержанта Бабаева. Немолодой, круглолицый, сержант отличался тем, что с одинаковым выражением липа мог высказывать и очень дельные мысли, и очевидные нелепости. Поприветствовав Теймура, он посмотрел по сторонам и, словно бы сообщая тайну чрезвычайной важности, прошептал:

– Товарищ Джангиров, тут неподалеку есть очень подозрительный дом, там колокольчик звенит.

– Ну и что же? – усмехнулся Теймур, – в каждом дворе есть какие-нибудь забавные штуковины, где мельничка ветряная, где пропеллер на заборе.

Бабаев пожал плечами.

– Тебя, товарищ Джангиров, не узнать. Совсем бдительность потерял. Я тебе говорю – тут дело нечисто. Колокольчик не забавы ради подвесили, а для сигнализации.

Теймур испытующе посмотрел на сержанта.

– Кажется, ты не шутишь?

– Какие там шутки! Вот ведь верно сказано: у обманщика дом сгорел никто не поверил. Клянусь тебе, не шучу.

– Тогда все, как следует, проверь. Узнай, кто там живет, чем занимается. Но так сделай, чтобы и тени твоей не заметили. А то подозрительные люди насторожатся, порядочные – обидятся.

– Слушаюсь, – Бабаев козырнул.

Расставшись с ним, Теймур вышел на Советскую. Здесь у барьера, отделяющего нагорный район, он остановился. Прямо из-под ног, неровными уступами, сбегали вниз плоские крыши. Казалось – город стекает к морю. За последние годы Баку, на глазах Теймура, стряхнул с себя пыль и копоть, стер пятна маскировки и словно выпрямился во весь рост.

В трамвае Теймур заметил, что многие пытаются разменять крупные купюры.

– Откуда я возьму мелочь! – возмущалась кондуктор, – одни сотни дают.

Город такой спокойный и величавый сверху – кипел. У магазинов толпился народ, всюду только и говорили о денежной реформе. Шли толки, что во время войны фашисты забрасывали на оккупированную территорию фальшивые деньги, которые смешались с нашими, советскими. Но теперь-то все будет в порядке. Многих это радовало, но были и такие, кого реформа очень испугала. По улицам метались люди, объятые страхом и тревогой. Они кидались из одного магазина в другой, покупая все, что попадало под руки, в основном вещи дорогие и часто совершенно ненужные.

Около одного магазина Теймур невольно остановился. Мужчина, окруженный детьми, топтался у входа, все они были нагружены свертками и пакетами.

Малыши то и дело что-нибудь роняли. Однако мужчина ничего не замечал. Теймур видел, как эта компания ввалилась в аптеку, а через несколько минут снова появилась на улице, дополнительно нагруженная пакетами ваты. В конце процессии ковылял самый младший, обеими ручонками прижимая к себе стеклянную посудину с резиновой трубкой, конец которой волочился по тротуару.

На улице Зевина, возле ювелирного магазина бурлила толпа. Спекулянтки в клетчатых шалях, усатые старики, наглые парни в кепочках-восьмиклинках, выкрикивая ругательства, рвались к дверям. Внимание Теймура привлекла красавица лет двадцати-двадцати двух. С остер венением, которое никак не вязалось с ее внешностью, она расталкивала людей плечами, локтями, бедрами, "Пропустите меня, пропустите!" – расслышал Теймур.

Девушка, извиваясь змеей, пробралась уже к самому входу, когда на пороге магазина появился красный, встрепанный милиционер. Толпа отхлынула, но через мгновение с ревом устремилась вперед. Раздался звон, зеркальное стекло с золотой надписью "Вход" разлетелось вдребезги. Послышался чей-то вопль. Теймур кинулся в толпу, с большим трудом ему удалось вытащить из давки немолодую окровавленную женщину. Вместо того, чтобы поблагодарить, она накинулась на него с бранью за то, что он лишил ее возможности попасть в магазин. Но Теймуру было не до нее. Он взглядом нашел ту самую девушку.

– П'гопустите меня, п'гошу, – умоляла она милиционера, оборонявшего вход в магазин. Рука девушки вдруг нырнула в сумочку, а затем неуловимым движением что-то сунула ему в подставленную ладонь. Милиционер, подавшись грудью вперед, осторожно приоткрыл дверь...

Теймур стиснул зубы, огляделся, поблизости никого не оказалось. Он выбежал на угол, вскинул свисток. Ему тотчас ответили из-за музея Низами, из Крепости. Послышался топот сапог. Теймур, не дав милиционерам отдышаться, приказал:

– Немедленно установить порядок у магазина.

Минут через пять улица приняла обычный вид. Шум и толкотня около магазина прекратились. Теймур презрительным взглядом смерил милиционера, дежурившего у дверей.

– Негодяи, форму позоришь!

Выяснив в каком отделении он служит, Теймур поручил одному из милиционеров, которые подоспели к нему на помощь, позвонить и вызвать оттуда кого-нибудь. А сам перешел на другую сторону, продолжая наблюдать за магазином.

Теймур прождал больше часу. Пожалуй, еще никого в жизни не ждал он с таким нетерпением. "Пусть опустошит свой кошелек, пусть выйдет с полными руками – мне будет легче", – успокаивал он себя.

Не желая повторять ошибок Тарланова и Самедова, Теймур решил действовать осторожно. Манеры девушки, ее картавость подтверждали догадку. Он почти не сомневался, что это – Турач, которую он так долго искал. Надо незаметно понаблюдать за нею, выяснить связи и постараться схватить всю шайку.

Но правильно ли он поступает, что открыто стоит здесь и ждет? А что же делать? Ведь обязательно надо узнать ее настоящее имя, занятие, местожительство.

Наконец, девушка появилась на пороге магазина с целой охапкой свертков в руках. Глаза ее удовлетворенно блестели. Она подозвала такси. Шофер предупредительно распахнул дверцу, помог девушке уложить свертки.

Других машин поблизости не было. Что делать? Теймур тронул шофера за плечо и решительно опустился на переднее сиденье.

– В милицию, – коротко бросил он.

Девушка возмутилась:

– Машину остановила я, а вы лезете!..

Теймур спокойно повернулся к ней:

– Извините, гражданка, но я должен доставить вас в отделение, где вы уплатите штраф за разбитое стекло.

– Так зачем же ехать в милицию? – тон ее вдруг стал заискивающим. – Я здесь уплачу. Вот получите, сто хватит?

Теймур не ответил. Он внимательно следил за девушкой в шоферское зеркальце. Да! Старая Джаваир, наверное, сказала бы: "не девушка, а картинка". Пассажирка истолковала его молчание по-своему.

– Ладно, нате двести.

Теймур нахмурился.

– Зачем торговаться, гражданка? Мы же не на базаре...

– Стой! – крикнула девушка шоферу.

– Поезжай, – негромко приказал Теймур.

У пассажирки растерянно забегали глаза, куда делась ее недавняя надменность.

– Так с девушками не поступают – вдруг заворковала она. – Неужели вы меня повезете в милицию?

Теймур постарался успокоить ее.

– Не волнуйтесь, гражданка. Мы вас надолго не задержим. Это – простая формальность. Я составлю протокол, вы прочтете и подпишите. Потом получите извещение, и внесете деньги в банк.

– И все? – улыбнулась девушка. Теймур кивнул.

– Значит, это стекло влетит мне в копеечку, – платить ведь надо будет новыми деньгами?

Теймур заставил себя улыбнуться.

– Да, придется раскошелиться.

Девушка не могла вспомнить, когда треснуло стекло. Кажется, ее действительно прижали и тогда... А. может, она просто понравилась этому работнику милиции и он воспользовался случаем для знакомства с нею?

Чтобы не возбуждать подозрений, Теймур отвез задержанную в одно из районных отделений милиции. Он небрежно кивнул дежурному лейтенанту, будто они сегодня уже виделись, и по-хозяйски уселся за чей-то стол.

– Фамилия, имя, отчество?

Вместо ответа девушка протянула ему раскрытый паспорт.

– Читайте. Мне бояться нечего, – она игриво улыбнулась. – В замужестве не состою, детей не имею.

Теймур боялся взглянуть ей в лицо, чтобы не выдать волнения. Но фотографию в паспорте можно было рассматривать сколько угодно. Впрочем, она, как обычно, лишь отдаленно напоминала оригинал. Прочитав фамилию, Теймур понял, почему девушка не хотела произнести ее – "Шахсуварова".

– Гюльдаста Муршуд гызы Шахсуварова, так? – прочитал он вслух.

– Так, – опустила длинные ресницы. – А вас как зовут?

Теймур, как бы сбитый ее вопросом с официального тона, понизив голос ответил:

– Теймур... Теймур Джангиров.

– Вот мы и познакомились! – играя глазами, заключила его собеседница.

"Да, – мысленно повторил Теймур, – наконец-то, мы познакомились!"

Он составил протокол и, прочитав его вслух, протянул через стол.

– Вот здесь напишите: – "с протоколом ознакомилась, все записано правильно" и распишитесь.

Гюльдаста взяла ручку.

– Переставьте графин вон туда, он вам мешает, – бросил Теймур и, чтобы казаться занятым, принялся просматривать лежащие на столе бумаги.

Девушка послушно переставила графин и с видом прилежной школьницы склонилась над протоколом. Теймур краем глаза следил за ней. Гюльдаста расписалась, вскинула голову.

– Все?

Теймур приподнялся. Он сразу же узнал почерк, которым были заполнены телеграфные бланки.

– Да, все. Вы можете идти.

– Лучше б я не ходила в этот магазин! – вздохнула Гюльдаста, вставая.

Теймур промолчал. Он боялся, что не сможет сдержаться и выдаст себя.

Капитан Тарланов появился в Управлении к концу дня, и сразу же вызвал к себе Теймура. Говорил он глухим, усталым голосом, полузакрыв глаза и откинувшись на спинку стула.

– Понимаешь, какие-то типы вызывают беспорядки в связи с предстоящей реформой. А мы... В общем, нами недовольны. – Он побарабанил пальцами по столу, – ну, и денег у людей! Носятся, как угорелые! Вот бы остановить такого и спросить: "Послушай, гражданин, отчего это на тебе лица нет? Что, завтра – конец света?"

Теймур слушал рассеянно, думая, как лучше доложить о происшествии с Шахсуваровой. Очень не хотелось говорить об этом, но ничего не поделаешь устав.

– Товарищ капитан... – Теймур запнулся. Внутренний голос настойчиво твердил: "Повремени, отложи. Ведь ты доверяешь Тарланову дело, о котором думал годами. Ты же знаешь капитана, – он тянуть не любит". А здесь игра не в ловитки, а в шахматы.

– Что? – равнодушно переспросил Тарланов. – Что ты хочешь сказать?

– Я нашел ее! – вдруг выпалил Теймур.

– Кого? – взгляд Тарланова блуждал по столу.

– Турач, которая посылала телеграммы Намазову. И смерть Алладина ее рук дело – я уверен.

– Та-ак, – капитан присвистнул, с интересом посмотрел на Теймура, арестовал?

Теймур покачал головой.

– Нет. Понимаете, товарищ капитан, я составил протокол...

– Какой протокол? – не скрывая разочарования, перебил Тарланов.

Теймур сдержал готовую сорваться с языка дерзость и продолжал обстоятельно рассказывать, не забыв и милиционера-взяточника.

– Ты о ней говори, – снова перебил капитан. – Что потом? Так и отпустил?

– Да, но зато нам теперь известны ее имя, адрес и место работы...

Наступила тишина. Тарланов, морща лоб, привычно барабанил пальцами по столу.

– Хорошо. Давай еще раз обсудим, какие мы имеем доказательства, что это она и есть?

Он принялся загибать пальцы.

– Волос и приколка, найденные в машине Алладина, хранятся в архиве. Можно сличить. Раз. Работает она в артели швеей, откуда столько денег? Два. Но это вопрос скользкий. Можно сослаться на выигрыш по займу. Что еще? Ага, самое главное – сходство почерков в телеграмме и на протоколе. Три. Ну и отпечатки пальцев на графине. Но это может пригодиться только в том случае, если на месте преступления она специально приложит для тебя свои пальчики. И все!

– Нет, не все, товарищ капитан... – Теймур волновался. – Можно устроить ей очную ставку с Намазовыми.

– Есть и еще, – иронически улыбнулся Тарланов. – Твоя интуиция. Тебя же распирает уверенность, что Гюльдаста и есть Турач. А на очной ставке они скажут, что не знают друг друга.

Тарланов зашагал по кабинету, взгляд его постепенно тускнел, шаги становились медленней, и, наконец, он устало опустился на стул.

Теймур не выдержал.

– Товарищ капитан, я много передумал. Я уверен, Гюльдаста – ветка большого дерева. Привод, конечно, насторожил ее... Давайте немного повременим...

– Ладно, – Тарланов кивнул, – делай как хочешь. Я знаю – ты фантазер, и об этой добыче давно мечтаешь. Берись. Только учти, от других дел тебя никто не освобождает.

Теймур поднялся.

– Спасибо... Большое спасибо, товарищ капитан!

– За что это? – усмехнулся Тарланов и тут же нахмурился. – Я вижу, ты в душе бунтуешь против меня.

Теймур хотел возразить, но Тарланов движением руки остановил его.

– Подожди. Я давно чувствую. Меня не обманешь. Что тебе не нравится в моей работе? Давай поговорим по душам. Скажи...

Тарланов хотел еще что-то добавить, но промолчал.

В комнате воцарилась тишина.

– Разрешите идти? – нарушил молчание Теймур.

Капитан, не глядя на него, кивнул:

– Идите.

На следующий день, не успел Теймур утром прийти на работу, как его позвали к телефону, – звонили из отделения, где служил милиционер, которого он вчера снял с поста. Теймур хмуро потер лоб и направился к Тарланову.

– Как быть, товарищ капитан? – начал он.

– Что еще такое?

– Дело осложняется, меня вызывают насчет того милиционера...

– А какое он имеет отношение к этому делу?

– Нужен свидетель, который подтвердил бы, что он принял взятку. Значит, снова вызывать Гюльдасту?..

Тарланов криво усмехнулся:

– Ну и кем пожертвуешь?

– От милиционера отступлюсь. Сошлюсь на страшную давку, невозможность привлечь свидетелей...

– Правильно. Только не задерживайся там.

Теймур понимал, что тревожить Турач ни в коем случае нельзя, и в то же время не хотелось оставлять взяточника безнаказанным, но другого выхода не было.

Начальнику отделения Теймур заявил, что не имел возможности привлечь свидетелей. Тот недоверчиво посмотрел на младшего лейтенанта.

– Послушай, а ты не ошибся? Может, он и не брал ничего? Бдительность и тому подобное – хорошо, но публично придираться к своему же товарищу... Ведь ты этим и на руководство отделения бросаешь тень. А теперь что? Может быть, прикажешь мне вместо тебя извиниться перед ним?

Теймур потер лоб.

– Вызовите его, если можно.

Милиционер вошел небритый, без оружия, вяло кивнул начальнику и покосился на младшего лейтенанта.

Теймур пристально посмотрел на него.

– Скажи по чести, брал ты эти деньги или нет?

Милиционер вместо ответа повернулся к своему шефу.

– Что ему надо от меня, товарищ начальник? Хотите поклянусь? Никогда не брал ни копейки! Зачем мне? Зарплата хорошая. Обмундирование дают. Чего мне не хватает? – Он даже всхлипнул, но, заметив молчаливую поддержку начальника, решил перейти в наступление.

– Откуда я знаю, может, он сам хотел пролезть или своих людей провести? Пусть он докажет! Пусть вызовет свидетелей. Кто давал мне взятку?

У Теймура сжались кулаки.

– Жаль, что я...

Он не договорил и шагнул к двери.

– Постой, а наш уговор? – остановил его начальник отделения.

– Нет! Не могу... Теймур хлопнул дверью.

Начальник расценил поступок Теймура как неуважение к себе лично и, позвонив Тарланову, попросил принять меры.

Назавтра, капитан, конечно, не упустил случая поддеть Теймура.

– Если уж ты так полагаешься на свою интуицию, то будь последователен. К чему было затевать эту сомнительную историю с постовым? Ведь твоя главная цель – поимка Гюльдасты Шахсуваровой. Кстати, – продолжал Тарланов, расхаживая по кабинету, – я уже получил заключение экспертов – фраза на протоколе и телеграммы написаны одной и той же рукой. Но подожди радоваться, представим себе на минуту один, вполне реальный, вариант. Мы отрываем Шахсуварову от работы, вызываем в милицию, показываем ей телеграмму и спрашиваем: "Это ваш почерк?" Она приглядывается к бланку и признает: "Да, мой". "А почему вы поставили такую подпись, разве вас зовут Арестун?" А она этак поводит плечами и удивляется: "Не понимаю, что это, допрос? Захожу, однажды, на почту купить конверт, подбегает мальчонка: "Тетенька, напиши, пожалуйста, телеграмму. Брата хочу поздравить, у него родилась дочь". Написала одну, а он еще четыре бланка протягивает. "Зачем тебе так много?" спрашиваю, а он смеется: – "Брат у меня машинист, если на одной станции не застанет, то на другой уж точно, получит". Я заполнила бланки и сама же отдала, малыш не дотянулся бы до окошечка".

Тарланов вдруг остановился.

– Может быть так, а? Мы морочим голову себе, людям, а важные дела тем временем стоят. Что ты на это скажешь?

Теймур промолчал.

– В общем, мое мнение такое, – Тарланов вновь зашагал по кабинету, или давай вызовем ее и раз навсегда разберемся, или...– он рубанул воздух ладонью. – В конце концов, если мы все время будем копаться в старых делах, то на новые времени не останется.

Теймур понял – дальше молчать нельзя.

– Товарищ капитан, я знаю – Гюльдаста – и есть Турач... В первую ночь моего возвращения с фронта меня ограбили, чуть не убили... Я хорошо запомнил ее приметы, особенно – картавость. Поэтому, и в милиции она не назвалась, а протянула мне паспорт. И потом, товарищ капитан, эти пальцы... длинные, холодные... Я запомнил их навсегда!

Признание Теймура обескуражило Тарланова. Стараясь скрыть это, он подошел к окну, забарабанил пальцами по подоконнику. Да, Гюльдаста – Турач объединяла все звенья цепи. Но она же становилась и пробным камнем в их споре.

Тарланов резко повернулся.

– Ты не сможешь доказать, что был ограблен этой шайкой, так же, как не смог доказать, что милиционер-взяточник.

Теймур молчал.

– Почему ты тогда не заявил в милицию?

– Не хотел поднимать шума.

– Боялся мести?

– Нет. Не хотелось, чтобы узнали мать и брат. Мать больная, а брат слишком горячий. Мог обидеть совершенно невиновных, нажить врагов. А наш квартал...

Капитан кивнул.

– Ваш квартал, действительно, как пороховой погреб. Покажи палец, оброни слово и пойдет кутерьма.

– Джафар Джабарлы лучшие свои пьесы создал в одном из домов нашего квартала, – негромко заметил Теймур и по-военному вытянулся. – Разрешите идти, товарищ капитан?

– А как же твоя Турач?

– Вы же согласились подождать.

Тарланов нахмурился.

– Хорошо. Можешь идти.

VII

– Да, майор Тарланов слушает...

Слово "майор" старший уполномоченный произносил еще непривычно, с некоторым нажимом. Это звание присвоили ему на днях, и как раз сегодня – в канун нового года, он собирался пораньше уйти домой, чтобы хоть немного помочь жене по хозяйству – ведь приглашено около тридцати человек. Тарланов пододвинул к себе блокнот, – да-да, сейчас же начинаем розыск, – он покосился на часы, положил трубку. Но в это время вновь раздался звонок. Тарланов нехотя потянулся к телефону. – Да, слушаю, – он сделал еще несколько пометок в блокноте, досадливо поморщился. Поразмыслив, вызвал Теймура.

– Послушай, Джангиров, у меня сегодня, сам знаешь, какой день, а тут ограбление магазина и угон машины. Если тебе поручить...– Тарланов в сомнении потер подбородок.

– Разрешите, товарищ майор, – Теймур подтянулся.

– Хорошо... – Тарланов махнул рукой, – только учти – возможно, эти два дела взаимосвязаны, и каждый час звони, держи меня в курсе. Ну, желаю успеха! – он хлопнул Теймура по плечу. – Освободишься рано, милости прошу ко мне!

Через несколько минут Теймур, взяв с собой сержанта Бабаева, выехал на место происшествия.

Магазин помещался в одноэтажном домишке на окраине города. Собственно говоря, это был небольшой универмаг и торговали в нем различными предметами, которые далеко не соответствовали вывеске "Культтовары".

Бабаев, издалека заметив толпу у магазина, покачал головой:

– Не везет тебе, товарищ младший лейтенант.

– Почему?

– А потому, что и внутри, и снаружи натоптано – собаку и вызывать нечего.

Бабаев оказался прав. В магазине толпились любопытные, под ногами вертелись дети. На табурете в полубеспамятстве всхлипывала очень полная молодая женщина. Голову она склонила на грудь старой крючконосой дворничихи. Старуха вместо того, чтобы успокоить ее, причитала, как в день поминовения имамов.

– А-а, дочь моя! Черный день для тебя настал! А-а!..

– Хорошо, хорошо, потише, – шикнул сержант Бабаев и принялся выпроваживать любопытных.

– Граждане! Граждане! Выходите, выходите все, кроме продавцов.

– Пусть двое останутся, – тихо приказал Теймур.

Сержант тотчас же вышел из магазина, посовещался с кем-то в толпе и вернулся с понятыми. Один из них оказался учителем истории, другой старик-бухгалтер.

Теймур обратился к заведующей:

– Разве вы не знаете, что в случае ограбления не следует ни к чему прикасаться? И входить сюда нельзя было ни вам, ни другим!

Та заморгала опухшими от слез веками.

– Я... я не знала. Утром пришла, вижу – магазин на замке с пломбой. Открыла дверь... Ой, лучше бы я ослепла! Смотрю – в потолке дыра! Будто бомбу бросили! Не помню, как на улицу выскочила, кричать стала...

Снаружи раздался ободряющий возглас:

– Не бойся, дочка, тебе ничего не будет!

Теймур недовольно покосился на дверь. Заведующая сокрушенно вздохнула.

– Я давно здесь работаю. Мы, как одна семья все... У кого хочешь спроси про меня!...

Но Теймур уже отошел от нее. Прежде всего он осмотрел дверной замок. Потом, покосившись на двух продавщиц, молча прижавшихся друг к другу, заглянул за перегородку. Здесь помещался склад. Несколько ящиков было разбито, в потолке зияла большая дыра. Сначала Теймуру показалось, что здесь действовали опытные грабители, тем более, что похищены были в основном товары дорогие и малогабаритные – часы ручные и настольные, фотоаппараты и т. д. Но после тщательного осмотра был обнаружен полузатоптанный, обгорелый клочок газеты. "Странно. Квалифицированные воры пользовались бы электрическими фонариками". Чистым листком, вырванным из блокнота, Теймур поддел газетный клочок, осмотрел его. Судя по шрифту, газета была грузинской или армянской. Больше ничего найти не удалось. Теймур предупредил служащих магазина, чтобы на складе они пока ничего не трогали, и вместе с Бабаевым поехал в гараж, откуда угнали машину.