Текст книги "Из боя в бой"

Автор книги: Гасан Сеидбейли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Теймур с первого же дня взялся за гаечный ключ и молоток. Конечно, это не входило в его обязанности, и шло больше от растерянности, от незнания с чего начать, как взяться за перестройку. Он будто наказывал себя – "Голова не работает, так пусть работают руки".

А шоферам это пришлось по душе. Один из них плотный, круглый, как шар, – Алладин, который, несмотря на молодость, был отцом восьмерых детей, как-то в разговоре предложил убрать со двора хлам. И так, мол, "резины" днем с огнем не найдешь, а тут того и гляди на какую-нибудь железку напорешься. Теймур загорелся, ближайший выходной день объявил воскресником. Правда, пришли далеко не все, и от руководства завода влетело за самоуправство, но двор прибрали, бреши в ограде заделали и, самое главное, на гараж обратили внимание. Теймуру удалось достать компрессор, выхлопотать лес для навеса. Шоферы по своему почину смастерили у ворот большую голубятню, принесли каждый по паре голубей, и двор сразу ожил. Теперь даже после работы не хотелось уходить отсюда. Однако не всем по душе пришлись новшества. Кое-кто отлынивал от работы, держался особняком. Но Теймур никогда не жаловался начальству, да и вообще пока не придавал этому серьезного значения. Больше всех ему пришелся по душе – весельчак Алладин.

Работал Алладин на директорском ЗИСе. Автомобиль старый, изношенный; целые дни приходилось возиться с ним, чтобы содержать в рабочем состоянии. Но даже это не портило настроения Алладину. Он всегда вел себя так, будто не был обременен заботами о большой семье, смеялся, шутил, повсюду находя повод для веселья. И жена попалась ему под стать, румяная, улыбчивая. Глядя на эту пару, невольно думалось: им никогда не состариться. Представляя детей гостям, Алладин пересчитывал их как на перекличке, шутливо приговаривая;

– Вот эта родилась в Астаре, а тот в Масаллах, а вот эта – нухинка. А двойняшки родились в Евлахе. Словом, сплошная неразбериха и безобразие. Одно ясно, отец нигде не ладил с начальством, мотался по свету, как перекати-поле...

Иногда Алладин отпрашивался по семейным делам и, возвращаясь, лихо подруливал к воротам гаража. Сначала Теймур не обращал на это внимания, но потом, когда просьбы участились, понял в чем дело и напрямик сказал Алладину:

– "Налево" гонять машину не позволю.

– А кто гоняет налево? Ты что? – притворно возмутился Алладин.

Теймур сначала даже растерялся, до того правдоподобно получилось у Алладина. Но сейчас же взял себя в руки.

– Ты что меня дураком считаешь?... Я же знаю.

Алладин нахмурился.

– А если ты не дурак, то для тебя не секрет, что на семьсот рублей с такой семьей, как моя, и святой не проживет. А голодать детям не позволю.

– Послушай, Алладин, мы с тобой, как говорится, два бока одного яблока. Понадобись мне твоя помощь, разве ты пожалел бы для меня что-нибудь? Вот и я должен сделать для тебя все, что в моих силах.

Алладин, не поняв куда клонит Теймур, с явным беспокойством посмотрел на него.

– Слушай, что ты тянешь? Чем сто раз повторять "мус-мус", лучше один раз скажи "Мустафа". Ты же не сватаешься, чего же стесняться?

Теймур помолчал, и, не глядя на Алладина, повторил: – Налево гонять ты больше не будешь. Не допущу. На вот, лучше возьми мою продовольственную карточку.

Алладин вспыхнул.

– Теймур, у меня на голове папаха, а не платок. Я – мужчина, сдохну, а свою семью прокормлю сам. Не даешь машину, пойду на пристань, грузчикам помогать.

Он натянул кепку на глаза и ушел. Теймур не окликнул его, не извинился – этого он не умел.

Теперь они стали видеться реже. Алладин заметно осунулся, больше не приглашал друзей к себе, не устраивал пирушек. Кто-то сказал Теймуру, что видел Алладина в порту. Теймур промолчал.

В апреле ему предоставили отпуск для подготовки к экзаменам за первый курс. Заниматься приходилось днем и ночью, и все же чего-то будто не хватало. Иногда, почувствовав переутомление, Теймур садился в трамвай и ехал на другой конец города – в гараж. Но днем здесь, кроме молоденькой диспетчерши да голубей, которых становилось все больше, редко кого удавалось встретить. Теймур слонялся по двору, навещал голубятню, заходил в диспетчерскую, и снова торопился домой, к столу, заваленному книгами.

Однажды он засиделся за полночь. Сеймур не мог спать при свете, молчаливо ерзал в постели. Теймур, тоже без слов, встал, завесил лампу газетой. Вскоре, почувствовав резь в глазах, он откинулся на спинку стула, зажмурился. Слышно было, как шуршит по виноградным листьям весенний ночной дождь. В соседней комнате тихо вздыхала во сне мать. Вдруг мерный шум дождя нарушился тревожным стуком в калитку. Теймур торопливо накинул пиджак, вышел во двор. У калитки стояли двое его шоферов.

– Что случилось?

– Да вот, товарищ Джангиров, прости, конечно, дело такое, понимаешь...

Высокий, худощавый шофер осекся и обернулся к товарищу, словно прося поддержки.

– Что же, все-таки, случилось, – повторил Теймур, чувствуя недоброе.

– Алладин... – худощавый осекся и беспомощно всхлипнул.

Теймур кинулся в дом и уже через минуту выбежал одетый. Не успел он вместе с шоферами дойти до калитки, как дверь на веранду распахнулась и показалась Джаваир в платке, накинутом на плечи.

– Теймур, куда ты?

– Надо срочно направить три-четыре машины в район. Если задержусь – не волнуйся, – прикрывая калитку, крикнул Теймур.

На углу Советской их ждал грузовик. Шофер, нарушая правила, погнал машину против движения. На одном из перекрестков фары выхватили из темноты человека с огромным тюком на спине. Теймур узнал Меченого Шамси. "Куда он так поздно, да еще тюк тащит?..." – мелькнула мысль и тут же пропала. Грузовик все набирал скорость. Второй шофер, который до этого молчал, нервно затягиваясь папиросой, рассказывал, что произошло с Алладином.

На заводе готовились к пуску нового цеха. Некоторые детали отливались в Кишлах. Надо было торопиться. Директор не покидал завода, он оставил и Алладина с машиной на ночное дежурство. Отливки некрупные, их можно было перевозить и на легковой. Директорский "ЗИС" курсировал между городом и Кишлами, перевозя детали по мере их готовности. В десять вечера Алладин отправился в последний рейс. А в первом часу из Кишлов позвонили, что отливки готовы, можно забирать. Директор удивился – машина давно послана. Знающие Алладина сначала подумали, что он встретил по дороге кого-то из своих многочисленных приятелей и застрял. Но потом вспомнили, что в семье Алладина ожидается девятый ребенок. Тут же послали человека к нему домой, но оказалось, что и дома Алладина не было с двенадцати часов дня. Это еще больше встревожило всех. Сообщили в милицию, вызвали трех шоферов – дружков Алладина, но и те не могли сказать, куда он девался. Один из них съездил в Кишлы и привез готовую деталь, а полчаса назад из милиции позвонили, машина и тело Алладина обнаружены в безлюдном месте, на окраине поселка Нардаран.

Теймуру не раз случалось своими руками хоронить боевых друзей. Но ни одну из фронтовых потерь не переживал он так тяжело, как эту утрату в глубоком тылу.

Алладин оставил восемь детей, скоро появится девятый. Что станет с ними? Почему-то вспомнились слова Алладина: "У меня на голове папаха, а не платок. Умру, а свою семью прокормлю сам". Он старался при каждом удобном случае подработать на стороне. И вот "подработал"... последний раз в жизни.

Через сорок минут Теймур и его спутники были уже на месте происшествия. Фары грузовика осветили директорский "ЗИС", который стоял на скалистой площадке, вдалеке от шоссе. Возле него чернели милицейские мотоциклы. Оперативники и эксперты ходили вокруг машины, что-то отмеряли, фотографировали. Теймур подошел к капитану, – он был старшим по званию в группе милицейских работников, – представился.

– Очень хорошо, – кивнул капитан, – сейчас опознаете труп.

Теймур позвал было своих шоферов, но они сделали вид, что не расслышали. Теймур с капитаном подошли к чему-то продолговатому, что лежало возле машины, прикрытое мотоциклетным чехлом. Капитан включил карманный фонарик, отодвинул чехол. Алладин лежал на груди, неудобно повернув голову. На затылке отчетливо выделялся огромный оттек. В памяти Теймура невольно всплыл темный тупик, "Т'гахните его"... Алладина, видимо, ударили тем же предметом, что и его тогда. Неужели те же самые?... Если так, то они убийцы закоренелые, матерые, – капитан тронул Теймура за плечо. Тот медленно выпрямился:

– Товарищ капитан, в армии я был разведчиком Может, я пригожусь? Конечно, одно дело – на фронте, а другое – здесь. Но...

Капитан внимательно посмотрел на Теймура.

– Если вы будете нужны, мы вызовем вас.

Впрочем, он не возражал, когда Теймур вместе с ним подошел к машине. На полу, под задним сиденьем видны были следы грязных мужских ботинок, на переднем сиденьи валялось несколько растрепанных гвоздик. К капитану подошел немолодой мужчина в штатском, и они о чем-то заговорили вполголоса. Теймур ловил обрывки фраз.

– Волос прямой, – сказал капитан, – причем, мне кажется, женский. – Он провел по переднему сиденью лучом электрического фонаря. – Вот здесь я нашел приколку.

– Но почему женские туфли не замараны в грязи? – засомневался мужчина в штатском.

Капитан после некоторого раздумья ответил:

– Есть единственное объяснение: женщина села в одном месте, мужчины – в другом.

Пожилой молчал, видимо, соглашаясь. И капитан, ободренный его молчанием, продолжил:

– Во-первых, если бы с женщиной случилось что-нибудь, ее муж, родственники начали бы поиски и обязательно заявили бы нам. Во-вторых, если бы женщина не была сообщницей мужчин и ей удалось ускользнуть, она немедленно сообщила бы нам о происшедшем.

– Ты прав, – кивнул собеседник капитана. – Приколка – не примета борьбы. Такие приколки можно найти в театрах, в кино после сеанса, дома после ухода гостей. Они легко выпадают из женских волос. Борьбы не было.

Капитан подошел к раскрытому багажнику ЗИСа.

– Вот здесь валялось шоферское удостоверение. Наверное, выпало из кармана, и на руках погибшего обнаружены синие борозды, оставленные туго стянутой веревкой.

"Турач, Турач, – стучало в висках у Теймура, – это ее шайка". Он невольно сделал шаг к капитану, но мужчина в штатском окинул его ледяным взглядом, потом строго посмотрел на капитана.

– Кто это?

Капитан тихо ответил ему что-то и они отошли.

Труп Алладина, покрытый чехлом, подняли и положили в кузов грузовика. Шоферы, с которыми приехал Теймур, еще плотнее захлопнули дверцы и отвернулись от окон, чтобы не видеть покойника. Теймур укоризненно посмотрел на кабину. Он поднялся в кузов и, присев рядом с трупом, оперся о борт. Машина двинулась к дороге, подпрыгивая на выбоинах. Мертвый Алладин бился затылком о настил, полные щеки его тряслись. Теймур отвернулся.

Алладина похоронили. Шоферы, как полагается, устроили в складчину поминки на третий, седьмой и сороковой день. Вскоре после похорон жена Алладина родила девочку. Единственная дочь Алладина, которая родилась в Баку, так и не увидела своего отца.

Теймура несколько раз вызывали в милицию, расспрашивали о поведении Алладина, его привычках. Постепенно сложилась такая версия: Алладин постоянно левачил. В тот вечер, полагая, что изготовление деталей задержится, решил воспользоваться свободным временем. Заметив у обочины шоссе женщину с букетом, которая подавала знак остановиться, он притормозил. Женщина просит подвезти, объясняет, что спешит на свадьбу или именины. Женщина стояла на обочине шоссе, туфли ее, естественно, не были грязными. Очевидно, она просила подвезти ее в Пиршаги, так как именно это ответвление магистрали при дождливой погоде утопает в грязи. У поворота им встречаются двое, а может, и трое мужчин. Женщина узнает в них своих знакомых, которые приглашены туда же, что и она. Пассажирка не внушает Алладину подозрений, поэтому он подбирает и мужчин. Те угрожают Алладину оружием, выводят его из-за руля, связывают и втискивают в багажник. Затем, развернув машину, мчатся в сторону Нардарана. Там совершают ограбление дома председателя колхоза Хаким-заде, забирают драгоценности, ковры. На обратном пути одна из камер спускает. Бандиты вытаскивают Алладина из багажника, приказывают сменить скат. Алладин, понимая в какую историю он влип, пытается бежать, но убийцы настигают его. Машину им приходится бросить. В двух-трех километрах от места происшествия они останавливают грузовик, убивают водителя Аршавира Мурадяна, затем едут кратчайшим путем к Локбатану, видимо, прячут там награбленное, спускают грузовик в овраг и, по всей вероятности, поездом возвращаются в Баку.

Однако, обнаружить след преступников никак не удавалось. Это выводило из себя Теймура. Он чувствовал, что не успокоится, пока своими глазами не увидит преступников, пока не узнает, что эту проклятую девку и ее дружков расстреляли. Неужели у бандитов обыкновенные человеческие лица? И днем их не отличишь от любого из нас?

Теймуру никого не хотелось видеть, он с утра до вечера просиживал в своей конторке, стараясь реже появляться среди шоферов. Однако и здесь мысли о нелепой смерти товарища не покидали его.

Он считал своим долгом как можно чаще навещать семью Алладина. Но стоило ему взглянуть на детей, как в ушах звучал голос:

– Вот этот родился в Астаре, эта в Масаллах...

В райкоме очень удивились, когда Теймур Джангиров пришел с просьбой перевести его на другую работу. Но Теймур объяснил, что в гараже период восстановления уже кончился, дело там однообразное, не требующее большого напряжения. Хотелось бы работы поживей, погорячей.

– Пошлите меня... хотя бы в угрозыск. Там я принесу больше пользы. И учусь я как раз на юридическом...

В райкоме не возражали. И вскоре Теймур перешел на новую работу. За ним сохранили звание младшего лейтенанта, присвоенное на фронте.

III

Хорошо одетый парнишка, прячась за мусорными ящиками, сосредоточенно разминал что-то на ладони. В зубах пустая папиросная гильза. Привычным движением смешав анашу с табаком, он ловко стал набивать этой смесью гильзу. Судя по внешности, парнишка был из обеспеченной семьи. Он так увлекся своим занятием, что не заметил Теймура.

– Что у тебя в руке?

– Ничего! – Парнишка испуганно сунул руку в карман.

– Тогда зачем прячешь?

– А тебе что? – огрызнулся парнишка. – Не за твои деньги куплено.

Теймур посмотрел ему прямо в глаза.

– А на чьи же?

– Папа дал.

Вдруг сзади раздался шорох – Теймур невольно оглянулся. Огромный кот. тяжело вспрыгнул на мусорный ящик. Воспользовавшись моментом, подросток нырнул под руку Теймура – и был таков!

Стоило Теймуру вспомнить этот случай и настроение у него сразу портилось.

А ведь если подумать, эпизод с мальчишкой-анашистом и есть пока что самое "горячее" дело за все время работы Теймура в уголовном розыске. Нет, прежде не так представлялась ему эта работа. С каким волнением Теймур после почти двухлетнего перерыва вновь взял в руки оружие! Сжимая шершавую рукоятку пистолета, подумал: – "Теперь все в порядке. Ты нашел свое место".

Для двадцатитрехлетнего романтика существовал только один тип преступников – бандиты, убийцы, грабители, от которых нужно очистить родной город. А вместо этого пришлось... Теймур невольно махнул рукой. Если и случается какое-нибудь интересное дело, то вести его поручают другим, более опытным оперативникам. Да и на улице кое-кто, узнав, что Теймур работает в милиции, стал сторониться его. Здесь, конечно, без Меченого не обошлось.

Теймуру из жалости не хотелось бы встретить его имя в каком-нибудь уголовном деле, но Меченый, вместо того, чтобы не мозолить глаза, как назло, только и делал, что искал повода уязвить Теймура. Однажды Теймур возвращался из университета. Видя, что Шамси со своей компанией, увлеченные игрой в нарды, заняли весь тротуар, он решил обойти их стороной. Меченый презрительно осмотрел его и, когда Теймур уже прошел, ядовито бросил вслед:

–Полаял, полаял да и пошел к лягавым...

Видя, что Теймур пропустил это мимо ушей, кто-то из ребят хихикнул.

– Глухота напала, слышать-то невыгодно, – поддел Шамси.

Теймур повернулся, медленно подошел к нему. Еще на фронте Теймур приучил себя улыбаться в напряженные минуты. Это сначала и ввело в заблуждение Шамси, а когда он понял, что такая улыбка не предвещает ничего хорошего, было уже поздно. Быстрым рывком Теймур схватил его за ворот, тряхнул и припер к стене. Меченый завертел головой, пытаясь вырваться. Лицо его набрякло и побагровело так, что шрам уже не выделялся на нем.

– Возьми свои слова обратно, – сквозь зубы процедил Теймур, все еще продолжая странно улыбаться. Ребята, столпившись поодаль, молчали.

– Беру, – прохрипел Шамси.

Теймур медленно разжал пальцы.

– Это тебе дорого обойдется... – потирая шею, буркнул Меченый. – Ты еще вспомнишь...

– Когда ты человеком станешь, дурак? Пора бы поумнеть уже! -Теймур плюнул и зашагал прочь.

Иногда ему казалось, что Меченый связан с шайкой, которую он так хотел выследить. Но разве стал бы тогда Шамси приставать к нему, нарываться на скандалы? Однако, на всякий случай, Теймур решил присмотреться к Меченому.

Как-то раз он обратился к брату:

– Ты встречаешься с Шамси?

– С каким Шамси?

– Я говорю о Меченом.

Вопрос показался Сеймуру странным, но он ответил сдержанно:

– Что может быть у меня с ним общего?

– А ты не знаешь, чем он занимается? – задал Теймур новый вопрос, словно не расслышав ответа на предыдущий.

Сеймур пожал плечами.

– Тебе это лучше знать.

– Почему?

Сеймур отвел взгляд и промолчал,

– Ты что-то не договариваешь.

– С чего ты взял? – нехотя отозвался Сеймур.

Теймур чувствовал, что брат уклоняется от разговора, и поэтому еще более настойчиво продолжал:

– А почему ты мнешься? Скажи прямо, в чем дело.

Помолчав, Сеймур в упор посмотрел на брата.

– Ходят слухи... Ну, в общем, говорят, что ты лезешь в чужие дела, кляузы строчишь...

– И ты веришь? – вспыхнул Теймур.

Сеймур опять замялся и, как бы извиняясь, ответил:

– Твоя работа... То есть, виноват не ты, а работа твоя, – он опустил голову и добавил: – Мама очень тревожится, Теймур...

– И мать, и ты... Вы все ошибаетесь... – Теймур недоговорил. – Да, и потом, не вечно же я буду в милиции. Закончу университет, перейду на другую работу.

Сеймур просиял:

– И у мамы тогда не будет горя!

Теймур по вечерам часто задерживался на службе, допрашивал свидетелей, дежурил. Домой возвращался поздно.

Однажды ночью, часов в двенадцать, когда он, миновав Советскую, проходил мимо пожарной каланчи, вдруг раздался женский крик. Теймур остановился. К нему бежала девушка, отчетливо стучали каблучки в ночной тишине. Сердце тревожно заколотилось, но Теймур привычно заставил себя улыбнуться.

– Что случилось, сестра?

– Нахалы! Нашли себе занятие!

Услышав этот голос, Теймур нащупал в кармане пистолет.

– Идемте. Не бойтесь, я провожу вас. Где вы живете?

Девушка окинула его недружелюбным взглядом.

– Спасибо, не беспокойтесь, – отрезала она.

– Я не могу отпустить вас одну. Им ничего не стоит снова появиться. Если вы живете в этом районе, то сами знаете, сколько здесь хулиганья.

– Ну и что же! – упрямо ответила девушка и вдруг спряталась за спину Теймура. Мимо них прошли двое молодых парней. Видимо, они-то и преследовали девушку. Один из парней, узнав Теймура, с подобострастно-нахальной ухмылкой произнес:

– Добрый вечер, товарищ младший лейтенант, добрый вечер.

Девушка с интересом посмотрела на Теймура, покачала головой:

– Вы лучше бы очистили улицы от хулиганов. А я сейчас и без вашей помощи дойду до дома.

Такое упорство задело Теймура.

– Если не хочешь идти рядом, пройди, пожалуйста, вперед. Но пока не увижу, что ты вошла в дверь своего дома, я тебя из виду не выпущу.

– Дело ваше, – небрежно бросила девушка и пошла в сторону Тазапирской мечети, вниз. На широком ремне, перекинутом через плечо, у нее висел плоский полированный ящик.

"Что в этом ящике?" – заинтересовался Теймур и решил во что бы то ни стало заполучить его. Девушка нарочито не спешила. За всю дорогу она ни разу не обернулась к своему провожатому, хотя, конечно, все время слышала за спиной его шаги.

Так они шли довольно долго, сворачивая из одного переулка в другой. Вдруг девушка обернулась, и Теймур едва не налетел на нее. Они остановились как раз на свету. "Очень хорошо, – подумал Теймур, разглядывая девушку. Теперь-то никогда не забуду. Да, хороша чертовка!".

Девушка насмешливо выпятила нижнюю губу, чуть раскосые, искристые глаза ее щурились. Ростом она была невелика, едва достала бы Теймуру до подбородка. Но с каким независимым видом тряхнула она копной каштановых волос.

– Что же вы стоите? Я уже дома – вы свой долг выполнили, можете идти.

Теймур усмехнулся. "Ни разу не произнесла Р. Специально подбирает слова". Большой, не по годам грузный, он загородил девушке дорогу. Та удивленно вскинула тонкие брови.

– Что еще? Ах, да... Я забыла сказать вам спасибо. Большое спасибо. Вот – моя калитка. Всего наилучшего.

– Одну минутку... – Теймур задержал ее. – Извините, конечно, ответьте, пожалуйста, на один вопрос.

Девушка недовольно поморщилась.

– Ну, что вас интересует?

Теймур кивнул на ящик.

– Вы – художница?

– Да.

– Мы слыхали, что художники рисуют днем, при солнце, а ночью...

Девушка перебила его:

– Я была в училище, на экзамене...

Теймур сдвинул кепку на затылок, улыбнулся. Курчавые негритянские завитки выбились из-под козырька, придав его лицу мальчишески-задорное выражение.

– Простите еще раз, но нельзя ли узнать ваше имя?

– Имя? Для чего вам?

Девушка с явным интересом рассматривала Теймура; грубоватый крепыш с загорелым, скуластым лицом, глаза серьезные, даже какая-то горечь в них, нет, совсем не похож на тех, кто увивается за каждой юбкой.

– Для чего вам мое имя? – повторила она.

– Да так, на всякий случай. Хочу узнать, где можно посмотреть ваши картины...

– Ну это уж слишком, – девушка возмутилась и попробовала отстранить Теймура. Но тот не двинулся с места.

– Не забывайтесь! – она обожгла Теймура гневным взглядом и, вскинув голову, прошла мимо него, калитка хлопнула.

"Что за черт!" – растерянно подумал Теймур. Он попробовал проанализировать свое поведение. – "Не рано ли было узнавать ее имя, адрес, – если это, конечно, Турач? А если, – нет?... Но ее крик о помощи, стук каблучков. И потом за всю беседу ни одного слова с буквой Р. Нет, не получится из меня оперативник! Я снова дал себя провести. Если это – Турач, представляю, как она сейчас смеется надо мной".

Теймур все еще стоял на месте. Яркая лампа над калиткой погасла. Значит, никого больше не ждут. Свет оставляли только для нее.

Усталый, расстроенный, Теймур побрел домой. Лег не раздеваясь, и сразу же уснул. Сквозь сон почувствовал, что с него осторожно стягивают сапоги. С трудом открыл глаза, приподнялся. Потрепал волосы Сеймура.

– Не надо, мне скоро вставать – до утра немного осталось.

– Хоть пару часов поспи нормально, – заворчал Сеймур. – Ты совсем измотался.

– Знаешь, я, кажется, нашел ее...

– Кого? – удивился Сеймур.

– Наводчицу шайки... что убила Алладина и Мурадяна.

Сеймур присел на коврик, обхватив руками колени, как ребенок, приготовившийся слушать увлекательную сказку.

– А разве ты видел ее?

– Нет, видеть не видел...

– Откуда же ты знаешь, что нашел именно ее?

Полусонный Теймур чуть было не сказал, что ему знакомы ее голос и уловки, и даже кличку ее он знает. Но тут же сообразил, что если раньше не рассказал брату эту историю, то теперь уж не стоит. Запнувшись, он только пожал плечами.

– Я и сам не знаю. Но так уверен...

– А как зовут ее – ты узнал?

Теймур посмотрел на брата из-под тяжелых век и не сдержал усмешки:

– Так она и скажет!...

– Правильно, не скажет, – разочарованно протянул Сеймур. – Эх, если бы я был с тобой!

– А что бы ты сделал?

– Я бы... – встрепенулся Сеймур.

Теймур ласково посмотрел на возбужденное лицо брата.

– Ладно, давай спать. Мне надо встать пораньше. Сеймур разбудил его, когда за окном еще только светало. Теймур мычал, прятал голову под подушку. Но Сеймур не отставал.

– Вставай, вставай. Ты же сам хотел пораньше.

В паспортном столе никого еще не было. Пришлось подождать. Но уже через полчаса Теймур выяснил, что интересующий его дом занимает учитель музыкальной школы по классу тара Беюкага Ашраф-заде с семьей. Жена домохозяйка, дочь – Ляман, – студентка художественного училища, сын Нариман – ученик седьмого класса.

Не дождавшись прихода начальника своего отдела, Теймур поспешил в художественное училище. Выяснить нужно было многое.

В какую смену учится Ляман Ашраф-заде? Действительно ли вчера она до двенадцати ночи находилась в училище на экзамене? С кем дружит, где бывает?

Скоро Теймур уже стучался в кабинет завуча. Навстречу ему поднялся седой, несколько болезненный и, видимо, раздражительный мужчина лет пятидесяти-шестидесяти. Глянув на удостоверение Теймура и выслушав его просьбу охарактеризовать Ляман Ашраф-заде, он снял очки, прищурился и с легкой иронией спросил:

– Позвольте узнать, в чем заключается прегрешение нашей Ляман?

– Ничего особенного. В наши задачи входит не только борьба с преступниками, но и воспитание молодежи.

Завуч насмешливо хмыкнул – этот сотрудник уголовного розыска сам был не намного старше Ляман.

– Но что предосудительного все же допустила наша студентка? – уже без улыбки поинтересовался он. – Ашраф-заде из очень хорошей семьи. Я знаю ее отца, прекрасный тарист и опытный педагог. Сама Ляман, правда, несколько остра на язык, но это, по-моему, от повышенного интеллекта.

Такая характеристика совсем сбила с толку Теймура. Завуч, нервно переставляя предметы на столе, повторил: – Так что же сделала наша Ляман?

– Собственно говоря, ничего. Но вчера я встретил ее поздней ночью, одну, в нагорной части города. Мне показалось странным...

– А что же странного? Ляман живет в тех краях.

Теймур нахмурился, стараясь не замечать раздражения завуча, спросил:

– Скажите, вчера у нее был экзамен?

– Был.

– А в котором часу закончился?

–Часов в девять вечера.

– В девять? А потом? Может, занятие кружка, собрание?...

– По-моему, нет. А, впрочем... – завуч порылся в папке, надел очки. Вчера у них было комсомольское собрание.

– Ляман – комсомолка?

– А как же!

– Гм... Нельзя ли выяснить, сколько длилось это собрание?

Завуч нажал кнопку звонка. В кабинет вошла женщина в синем халате.

– Гюльназ, когда кончилось вчерашнее комсомольское собрание четвертого курса?

Женщина с любопытством покосилась на Теймура и, улыбнувшись, ответила:

– Они и пятнадцати минут не сидели. Это даже, не собрание было, а как его... сообщение. А что?

– Ничего. Спасибо, можешь идти, – кивнул завуч.

Гюльназ вышла. Теймур встал, натянул кепку. Поднялся и завуч.

– Ну, надеюсь, теперь ваши сомнения рассеялись?

– Осталось узнать, где ваша студентка была и что делала между девятью и двенадцатью?

Завуч укоризненно покачал головой.

– Товарищ младший лейтенант! Она ведь не дитя! Почему вы считаете, что вчерашнее происшествие бросает тень на девушку? Знаете, прежде, чем заняться воспитанием других, следует самому...

Теймур чуть не выпалил, что в бандитской шайке действует такая же, приличная с виду, девушка, но сдержался.

– Поверьте, никаких дурных намерений я не имею...

– Имеете, или нет, – перебил его завуч. – Какое... (наверно, он хотел сказать "вам", но, смягчив резкость, произнес "нам"). – Какое нам дело до того, где была девушка после экзамена? Может, в кино, может, у подруги. Мало ли куда может пойти девушка, когда экзамен сдан на отлично и ей уже девятнадцать лет!

Теймуру на мгновение показалось, что завуч знает, где была его студентка, но почему-то скрывает это. Он пристально вгляделся в желчное лицо.

– Зачем скрывать что-то от работников милиции? Разве это не странно?

Завуча взорвало:

– По-моему, товарищ работник милиции, вы просто ищите приключений. Но наше училище – место неподходящее. Ищите в другом месте. Всего хорошего. Прошу... – он распахнул дверь.

Спускаясь по лестнице, Теймур чуть не столкнулся с Ляман. Она, казалось, нисколько не удивилась, откинула со лба каштановую прядь и, не скрывая иронии, улыбнулась.

– А, лейтенант! Какими судьбами? Что, надумали стать художником?

Теймур постарался ответить ей в тон:

– Что же тут особенного?

– И давно вам это пришло в голову?

– Во время вчерашней встречи.

Насмешливость девушки вдруг потеряла оттенок дружелюбия.

– Мне очень хотелось бы, чтоб наше свидание так и осталось последним.

Теймур решил произвести психологический опыт. Глядя на нее в упор, он медленно произнес:

– Нам давно известно твое имя.

– Давно? Вам? – слегка смутилась Ляман. – Ну и как меня зовут?

– Турач!

Девушка звонко рассмеялась.

– Над вами пошутили...

Теймур не сдавался.

– Значит, у вас одно имя – Ляман?

– Да. – Взбежав по лестнице, она обернулась, – и, пожалуйста, забудьте его!

Собственное поведение вдруг представилось Теймуру сплошной цепью ошибок. Во-первых, неуместное любопытство к этюднику. Вряд ли там могло быть что-нибудь предосудительное. А к чему понадобилось учинять допрос? "Откуда идете, как вас зовут?" Грамотный оперативник вел бы себя иначе. Но если бы он не стал провожать девушку, а следил за нею издали, разве она не заметила бы этого? Пожалуй, желание проводить выглядело гораздо естественнее. Пристал, мол, простачок. Девушка вполне могла предположить, что просто понравилась ему.

Теймур почесал в затылке, – кажется, так и есть! И отсюда все ошибки.

Теймуру теперь казалось, что он все время подсознательно понимал, эта девушка – не преступница. Его действительно интересовало, где была Ляман с девяти до двенадцати, и почему она сказала, что задержалась на экзамене. Но кого это интересовало? Теймура или младшего лейтенанта Джангирова? Да, здесь было от чего почесать в затылке.

Разумеется, у себя в отделе Теймур ни словом не обмолвился об этом случае. И все-таки, где же находилась Ляман с девяти до двенадцати?

Однако, работа в милиции-дело хлопотное, требующее большой самоотдачи. Теймур снова вел проверки, наводил справки, писал протоколы, снимал показания, дежурил. Но даже и после дежурства он делал крюк, чтобы пройти мимо художественного училища.

* * *

Был конец октября. Норд со свистом мел бакинские улицы, прижимая прохожих к стенам, срывая с них шляпы и косынки. Теймур возвращался с очередного задания, нахлобучив кепку и плотнее запахнув дождевик. Даже его, – крупного и плотного, – ветер чуть не валил с ног. А каково другим? Вон у стены полусогнутая фигурка девушки, к груди она прижимает холст, натянутый на подрамник – чуть ли не вдвое выше ее самой. Вот-вот холст улетит и унесет с собой девушку. Теймур поспешил на помощь, обеими руками обхватил подрамник и наклонился к девушке, по лицу ее метались волосы, концы платка.