Текст книги "Религия и политика террора"
Автор книги: Гарун Курбанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
В ночь с воскресенья на понедельник 22 апреля группа вооруженных людей (по разным оценкам их было от 20 до 25) захватила гостиницу «Свиссотель» в центре Стамбула. Двенадцать часов бандиты держали в заложниках 120 постояльцев (в том числе четырех граждан России). Своей целью террористы объявили прекращение войны в Чечне. При таких же точно обстоятельствах в Турции проходили и другие теракты: захват в январе 96-го в черноморском порту Трабзон группой террористов парома «Аврасия» с 211 пассажирами, в основном гражданами России и российского лайнера «ТУ-154» в марте 2001-го. Во всех случаях главная задача террористов – привлечь к чеченским проблемам внимание Международного сообщества.
СМИ рассказывали уже об этих историях. Обозреватели многих средств массовой информации пытались понять, как террористам удалось пронести оружие на борт судов. Некоторые считали, что это стало возможным из-за недостаточноых мер безопасности. Кое-кто обвинил турецкие власти в пособничестве чеченцам и призвал россиян не ездить в эту страну. Писали и о том, что подобные обвинения явно попахивают нафталином времен идеологического противостояния двух стран и что есть некие силы, которые стремятся противодействовать улучшению отношений между Москвой и Анкарой.
Что же происходит в Турции на самом деле? Чем объяснить эти трагические события?
Как бы там ни было, очевидно то, что организаторы этих терактов ведут сегодня против России необъявленную войну, хотят ослабить российское влияние на Кавказе и спровоцировать новую волну сопротивления. Кто стоит за всем этим?
Это заметно невооруженным глазом. То, что Анкара уже который год покровительствует чеченским боевикам, факт общеизвестный. Турция стала для многих российских сепаратистов и ваххабитов вторым домом. Здесь они подлечивают раны перед новыми боями, здесь они тренируются. По данным Минобороны Италии, лишь с начала антитеррористической операции в Чечне на территории Турции прошли подготовку от 3 до 5 тысяч боевиков, переброшенных затем в Чечню. Конечно, турецкие власти отрицают подобные факты. По словам премьера Турции, несмотря на то, что «чеченцы – братский народ», об укрывательстве на территории Турции лиц, поддерживающих боевиков, не может быть и речи. «Время новостей» приводит слова эксперта одного из ведущих турецких научных центров «Асам» Синона Окана, также утверждавшего в беседе с корреспондентом газеты, что Турция не помогает боевикам. Однако это лишь слова. В Турции открыто действуют комитеты в поддержку сепаратистов, которые ведут сбор средств на войну. Здесь функционирует и ряд прочеченских организаций, занимающихся, в частности, сбором средств для оказания помощи сепаратистам. Кто бывал в последние годы в Стамбуле, не мог не заметить в самом центре, рядом со стамбульским университетом специального киоска с чеченским флагом для сбора средств воюющим в Чечне сепаратистам. Ни для кого не секрет и то, что представители некоторых турецких партий сравнивают антитеррористическую операцию в Чечне с «геноцидом». Программа победившей на выборах в парламент партии «Рефах» предельно ясно ориентирует своих сторонников на защиту мусульман СНГ. Исламисты «Рефаха» прямо требуют полного политического контроля как минимум над Чечней и Азербайджаном. Лидер партии Н.Эрбакан призывает к объединению исламского мира от Казахстана до Марокко, к созданию исламского общего рынка, исламского НАТО и исламского ООН. В экономике партия заявила о намерении ввести в обращение региональную денежную единицу – исламский динар. Добавим к этому, что политизированный ислам в большинстве республик Средней Азии контролируется «туркоцентричными» суннитами. Турецкие исламисты обеспечивают по линии негосударственных организаций так называемую «гуманитарную помощь» чеченской армии Дудаева, включающую финансирование, поставки боевого снаряжения, подготовку дудаевцев в турецких военных лагерях и т. п. Они взяли на себя роль «рупора» антироссийских и ультранационалистических идей турецкого политического истеблишмента и это нельзя не принимать во внимание.
Не брезгают подобными заявлениями и представители официальной Анкары. Так, государственный министр Турции Абдулхаллюк Чей сравнил политику РФ на Северном Кавказе с «действиями Германии в 40-е годы в отношении евреев», требуя при этом от Москвы «прекращения насилия». Еще 21 января этого года господин Чей выступил с призывом «реабилитировать Великую Османскую Империю», включив в нее не только тюркоязычные республики СНГ, но и славянскую Украину и исламский Иран. «Россия слишком слаба, чтобы противостоять нам», – заявил тогда турецкий министр. Однако со временем высказывания Чея стали еще более провокационными и приобрели обвинительный характер. Сегодня Чей говорите «дефедерализации» России, в частности угрожающей Северному Кавказу.
Очевидно, что заявления турецкого министра не являются абсолютным показателем турецкой политики в отношении России и отражают, скорее всего, мнение некоторых «истерических националистов». Напомним, что МИД РФ уже выступил со специальным заявлением о неприемлемости подобных высказываний членом турецкого кабинета министров. Однако результатом этой позиции российского внешнеполитического ведомства стало «повышение уровня» турецких деятелей, делающих аналогичные заявления. И уже вице-премьер турецкого правительства Девлет Бахчели обвинил Россию в дестабилизации ситуации в Центральной Азии и на Кавказе, заявив, что Анкара вынуждена идти на контрмеры.
Каковы эти контрмеры, мы с вами можем догадываться. Только за прошлый год в России было обезврежено шесть агентов турецкой разведки. ФСБ России распространила заявление, в котором говорилось, что она «располагает доказательствами возможной причастности турецких спецслужб к терактам на пароме «Аврасия» и в гостинице «Свиссотель». Было заявлено, что главарь банды, захватившей «Аврасию», Мохаммед Токджан – является агентом турецких спецслужб. Турецкие власти эти обвинения проглотили. Да и, собственно, что они могли возразить? Нападавшие на отель «Свиссотель» тоже сразу же заявили, что они – соратники известного террориста Мохаммеда Токджана, руководившего в 96-м захватом «Аврасии». Токджан хорошо известен турецким спецслужбам. По национальности он абхаз (его настоящая фамилия – Тужба). Участник абхазской войны, соратник Шамиля Басаева. Неоднократно переправлял из Турции в Абхазию оружие и деньги. В 96-м, после захвата «Аврасии» Токджан вместе с другими террористами был арестован. Но вот что удивительно: на суде прокурор потребовал их освобождения, дескать, никакого вреда турецким интересам бандиты не причинили. А через год, в октябре 97-го, Токджан сбежал из самой страшной турецкой тюрьмы «Имралы», откуда, по уверениям самих же турецких властей, сбежать невозможно. «Имралы» находится на острове, в 11 километрах от материка.
А дело агента турецкой разведки Исхака Касапа? Касап был задержан в 95-м году при переходе дагестано-чеченской границы. Он признался, что был послан турецкой разведкой в Грозный для того, чтобы наладить прямой канал связи Дудаева с Анкарой. Надо вспомнить и о том, что именно в Турции скрываются известные в Дагестане идеологи ваххабизма: автор небезызвестного трактата «Наша борьба, или повстанческая армия имама» М. Тагаев и Адалло. Последний даже выпустил в Турции вместе с турецким соавтором Набисом Дагченом антироссийскую книгу под названием «Диалоги с Адалло». Можно было бы рассказать и про активные действия на Кавказе ассоциации «Торос», которая входит в финансово-политическую империю основателя турецкого ваххабизма, лидера радикального исламского движения «Нурджу-лар» Фетхуллаха Гюлена.
В Новороссийске за контрабанду леса перед судом предстал турецкий предприниматель Мустафа Акбут. В ходе следствия выяснилось, что часть денег от продажи леса направлялась в Чечню.
В последнее время турецкую разведку стала интересовать и турко-месхетинская проблема, ставшая болевой точкой в Краснодарском крае. Кубанские чекисты отмечают, что только в прошлом году здесь побывало 48 кадровых сотрудников турецкой спецслужбы.
Итак, почему Анкара поддерживает сепаратистов и экстремистов на Кавказе? Оснований здесь несколько. Можно говорить о стремлении угодить северокавказской и в том числе и чеченской диаспоре, поскольку эта диаспора является одной из влиятельных внутренних сил в Турции. Она насчитывает 5–6 млн. В этой среде проявляются сильные и требующие практического выхода симпатии к чеченским сепаратистам. Турция пытается поддерживать и таким образом контролировать эти проявления.
Весьма важное значение играет и исламский фактор. В последние годы военные Турции с большим трудом сдерживают радикальные исламские силы, рвущиеся к власти в стране. Социально-экономическая, демографическая ситуация в Турции представляет собой благодатный материал для лепки экстремистов какого угодно толка. И они, как и в других регионах, пытаются дестабилизировать ситуацию путем террора.
Можно говорить и о рецидиве застарелых пантюркистских амбиций некоторой части правящей верхушки.
Но при всем этом, самая главная причина в другом. Основной фактор, определяющий политику Турции в отношении чеченского кризиса, – транзитные магистрали. Это борьба за маршруты транспортировки энергетических ресурсов Каспия. В этой гонке Анкаре удалось выиграть первый раунд. Это подписание целого ряда соглашений в ходе саммита ОБСЕ в Стамбуле. Среди них: пакет соглашений по основному экспортному трубопроводу, который пройдет по маршруту Баку – Джейхан и поддержка экспорта азербайджанского природного газа через территорию Грузии на международные рынки. Турция выиграла борьбу за транспортировку каспийской нефти. И этому во многом способствовали военные события в Чечне и в целом обострение в последние годы обстановки на маршруте нефтепровода Баку– Новороссийск (в Дагестане, Карачаево-Черкесии). В начале 90-х через Дагестан стал налаживаться и альтернативный балканскому транспортный транзит из Азии в Европу. Но с началом боевых действий на Кавказе маршрут «угас». И не в интересах Анкары, если на маршруте «северного» транзита будет обеспечена обстановка мира и стабильности.
Следует заметить, что Турция, равно как и многие другие участники «большой игры» в Северо-кавказском регионе, не была готова к активизации в последнее время усилий России в стремлении восстановить здесь свои позиции. Анкара рассчитывала на сохранение былого интереса Вашингтона к Кавказскому региону и усилению его, соответственно и турецкого влияния в этих постсоветских республиках. Сегодня противоречивость региональной политики новой американской администрации пошатнула турецкие приоритеты на Кавказе. Региональная политика Турции приобретает явно панический характер. Это, зачастую, не совпадает со стремлением народов наших стран создавать взаимовыгодные и стабильные отношения. Россию подобная паническая политика южного соседа должна настораживать и наверняка, пришло время эффективного противодействия.
3.4. ИСЛАМСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – 20 ЛЕТ СПУСТЯ. ИРАН: НА ПОРОГЕ НОВЫХ ПЕРЕМЕНЗаметное оживление российско-иранских отношений, набирающих силу в последние годы в топливно-энергетическом комплексе, авиационной сфере, горнорудной промышленности, автомобилестроении и военном сотрудничестве, наконец, встреча президентов Мохаммеда Хатами и Владимира Путина вызывает самое пристальное внимание к Исламской республике Иран.
О перипетиях исламской революции в Иране написано достаточно. Многие из нас еще помнят февраль 1979 года, когда три дня ожесточенных боев в городах Тебризе, Мешхеде и Казвини положили конец шахской монархии Мохамеда Реза Пехлеви и привели к власти шиитское духовенство.
На политической карте XX столетия появилось теократическое государство во главе с Высшим исламским советом. Позднее исследователи назовут эту власть «муллократией». И это во многом верно. Мусульманское духовенство выступило в качестве важного элемента общественно-политической надстройки Ирана. Ислам обнаружил себя как политическая система, где политика и проблема власти скрепляют в ней все остальные составляющие. Иранские богословы по этому поводу прямо заявляют: «Наша политика – то же самое, что наша религия, наша религия – то же самое, что наша политика». Не все аналитики смогли принять этот тезис. Многие из нас по этому поводу недоумевали, ведь религия далека от политики. Политическая концепция неошиизма с ее доктриной экспорта исламской революции, выдвинутая лидером революции аятоллой Хомейни, казалось, изначально обречена. Но произошедшее в Иране опровергло это заблуждение. Исламское правление оказалось, на удивление, прочным. И дело, видимо, в том, что шиитское духовенство смогло «оседлать» назревший в народе протест против шахской деспотии и ее усиленной модернизации по западным образцам. Оно смогло увлечь народ идеей построения справедливого исламского общества с мирной и бесконфликтной жизнью.
Сегодня, по истечении 20 лет, невольно возникает вопрос: не было ли это очередной утопией, увлекающей народы в бессмысленные социальные эксперименты? Первое же близкое знакомство с происходящими в Иране процессами позволяет увидеть разрекламированную политику исламизации государства. Политическая система опирается на шиитское понятие «вилайет», что означает обязательное покровительство над верующими факихов разных степеней, образующих в шиизме четкую иерархию – от простых мулл до аятолл. Органы власти в стране построены таким образом, что ведущее положение в политической системе на всех уровнях занимают религиозные деятели. Именно они составляют абсолютное большинство в законодательных и исполнительных органах страны. Над парламентом стоит так называемый Наблюдательный совет, в задачу которого входит проверка решений на соответствие их шариату. В сущности, этот орган из 12 религиозных деятелей, назначаемых лидером страны, имеет право на вето любого парламентского решения.
Однако исламизация в Иране выразилась не только в этом. Поучительными оказались и исламские эксперименты в экономике. Революция 1979 года покончила с западным влиянием в Иране. А оно было значительным. Поданным газеты «Вашингтон пост», только лишь «американские интересы в Иране выражались миллиардами долларов, материализованных в различных контрактах, капиталовложениях в промышленные предприятия, в значительном уровне экспорта и военных поставок». Многие заводы в Тегеране принадлежали американским компаниям «Катерпиллер», «Парк Девис», «ИТТ», «Рамблер», «Руте-Крайслер» и т. д. Как пишет газета «Техран тайме», сразу после революции из страны были выдворены 85 тыс. иностранцев, работавших в различных компаниях. Были национализированы многие иностранные предприятия, закрыты банки и счета. Исламская республика отказалась от военного сотрудничества с Западом, аннулировала военные соглашения и провозгласила во внешней политике независимый курс.
В итоге Иран оказался в фокусе серьезных внешнеполитических противоречий и попал в международную изоляцию. Последовавшие санкции серьезно обострили внутренние противоречия. Не были приняты обещанные в ходе революции законы об аграрной реформе и национализации внешней торговли. С глубокими проблемами столкнулась и реализация проектов нефтяной и газовой промышленности. При этом хозяйственное право, зафиксированное в шариате, приобрело универсальный характер, затрагивая не только торговлю, но и сферы организации производства, обращения, функционирования капитала и т. д. В результате в руках крупных собственников оказалось 80 % сельскохозяйственных угодий. Количество миллионеров выросло в несколько раз. Произошла поляризация общества. Экономические и финансовые трудности серьезно отразились на социальной защищенности большинства населения. Из 49,5 млн. иранцев 22 млн. оказались за чертой бедности. Это в стране, которая занимает второе место по запасам газа и является четвертой мировой державой по добыче нефти.
Невиданный размах в последние годы приобрел наркобизнес. В одном из своих выступлений министр внутренних дел Ирана Мусави-Лари выразил крайнюю обеспокоенность ростом оборота наркотиков в стране. Только лишь в 1998 году иранские пограничники изъяли 80 тонн наркотиков. За годы реформ резко увеличилась и эмиграция из Ирана. В одной из самых больших на Ближнем Востоке еврейских общин, не считая Израиля, сегодня осталось 35 тыс. человек.
За прошедшие после революции годы целое поколение иранцев выросло в условиях строгого шариата. Кто бывал в последние годы в Иране, не мог этого не заметить. Молодые люди уже не помнят эстрадных выступлений, закрыты кинотеатры, нет спиртного в магазинах. Запретили игру в шахматы. Не встретишь на улицах иранских городов, деревень и женщин в коротких юбках и брюках. Представительницы слабого пола «дружно» оделись в исламскую форму одежды, позволяющую обнажить лишь лицо и кисти рук. Ценности исламской морали объявили единственно верными. Этические нормы претворялись в жизнь очень жестко. Случалось, что губную помаду стирали наждачной бумагой, а оголенные выше локтя руки прижигали сигаретами. Слишком «разукрашенных» могли окунуть в арык, а то и кислоту в лицо плеснуть. Полиция нравов строго следит за соблюдением всех предписаний шариата. Это было заметно по тому, как женщины, севшие со мной в автобус, следовавший рейсом Стамбул – Тегеран, при приближении к иранской границе надели поверх европейской одежды платки и накидки. Мужчины стали реже бриться, почти забыли о галстуках и перестали покупать рубашки с короткими рукавами; темными и серыми стали цвета одежды. Казалось, что смутные воспоминания о годах прозападного образа жизни могут навеять лишь громоздкие старомодные американские «кадиллаки» и немецкие автобусы «мерседесы», еще встречающиеся на улицах иранских городов. Но это на первый взгляд. Внешнее пуританство (соблюдение шариата) не стало образом жизни всех иранцев. Известно, что многие из них выезжают на отдых в Турцию, Грецию, Италию и Францию. В автобусных терминалах (стоянках), в отелях, где приходилось останавливаться, к нам подходили молодые люди и предлагали за валюту алкогольные напитки и другие развлечения. Недавно руководство страны было шокировано докладом министерства культуры, в котором сообщалось, что 90 % иранских школьников и студентов не совершает ежедневных обязательных молитв.
Человек, проживший хотя бы недолго в условиях либеральной демократии, попадая в современный Иран, остро ощущает его отличие от европейских стран. «Разве это жизнь?» – сетовал в разговоре со мной пожилой иранец, подвозивший меня на собственном «кадиллаке» из Тебриза в Астару. – Люди разучились радоваться, отдыхать, любить друг друга. Он вспомнил недавний судебный случай, когда полиция задержала его родственника за недостойное поведение. Непристойность выражалась в том, что он держал свою спутницу под руку. Иранец говорил, что страна живет в бесконечных митингах, демонстрациях и проповедях… – Вот при шахе жили лучше…».
С избранием в августе 1997 года нового президента Моххамеда Хатами, который одержал сокрушительную победу над консерватором Али Акбаром Натек-Нури, в Иране впервые заговорили о реформах и об улучшении отношений с Западом. Знаковой вехой стали и прошлогодние выборы в парламент страны, вновь принесшие победу сторонникам Хатами. Однако робкие попытки президента в этом направлении были решительно пресечены аятоллой Али Хомейни, которому принадлежит реальная власть в Иране. Были закрыты сочувствующие президенту газеты. Только с апреля прошлого года закрыто 25 центральных изданий, в подавляющем большинстве реформаторского толка. Арестован ряд журналистов по стандартному обвинению: «очернение идеалов исламской революции». Недавно иранская организация социальной защиты включила журналистов в число наиболее опасных профессий. Взят под стражу и ближайший соратник Хатами мэр Тегерана Го-лям Хосейн Карбасчи.
Консервативное духовенство, обладающее в стране безграничной властью, перемен не желает, мотивируя это поддержкой большинства населения. Конечно, доля истины в этом есть. Реформаторов здесь поддерживает только наиболее образованная часть населения и студенчество. Студенты и научная элита с самого начала не приняли монополии духовенства на политическую власть и провозгласили лозунг: «1979 год – год победы невежества над несправедливостью».
Спустя 20 лет (летом 1999) оппозиция открыто выступила за реформы в стране и выдвинула требование отмены единовластия духовенства. По свидетельству очевидцев, в Тегеране и в некоторых других городах произошли столкновения, слышалась стрельба. За последние годы это самое мощное выступление оппозиции против монополии шиитского духовенства.
Однако проводить параллели с событиями 1979 года, пожалуй, еще рано. Иранское общество не готово к очередным реформам. Правящее духовенство умело подпитивает сознание граждан, находя все новых и новых врагов исламской революции то в Израиле, который в Иране называют «оккупированная Палестина», то в британском писателе Салмане Рушди.
И при всем этом события последних лет неумолимо говорят о том, что революционные перемены в Иране, в этой уникальной, с тысячелетней историей стране, давшей миру Омара Хайяма, Фирдоуси, Ха-физа, Кемаледдина Бехзада и Султана Мухаммеда, еще впереди. Президент Хатами заявляет, что будет проводить в жизнь реформы. Выход страны из изоляции предполагает расширение контактов с внешним миром, и Иран делает заметные успехи в этом направлении. Примером тому – российско-иранское сближение. Сегодня отмечается близость позиций Москвы и Тегерана по целому ряду международных проблем – от Каспия до противостояния афганским талибам. Определяющими в этом процессе будут, как очевидные, торгово-экономические интересы, так и смягчение тегеранского режима, который, напомним, еще недавно именовал Москву «второй сатаной» после первой – США.
