Текст книги "Первая любовь — навеки"

Автор книги: Гарриет Хок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

5

На следующее утро Пэтти заблаговременно появилась в фотостудии, адрес которой ей дала Розмари Уолтерс. На ней были черные обтягивающие брючки и скромный легкий джемпер желтого цвета. Волосы она заколола наверх с помощью гребня. Лицо не накрашено, так как не знала, что ей предстоит.

– Я – Джек Уэлби, фотограф, – представился ей стройный, среднего роста мужчина. Он был в джинсах и спортивной рубашке. На шее висел экспонометр, очки в роговой оправе сдвинуты на лоб. С первого же взгляда он производил впечатление уравновешенного человека.

Пэтти назвала свое имя и начала осматриваться в студии, которая ничем практически не отличалась от множества других, где ей доводилось работать. Повсюду стояли и висели лампы, и нужно было соблюдать осторожность, чтобы нечаянно не споткнуться о какой-нибудь кабель.

Небольшая сцена была посыпана тонким белым песком. За ней висел экран, на который проецировалась фотография: на заднем плане сверкающее море, высокие волны, увенчанные белоснежными гребешками пены, а впереди мерцающий в знойном мареве песчаный пляж.

– Что это такое? – спросила она фотографа, который в этот момент негромким голосом давал указания своей ассистентке Элизабет.

Джек пожал плечами и улыбнулся.

– Я надеялся, вы мне что-нибудь объясните, – сказал он. – Мистер Флаунт лишь попросил снять вас на этом фоне. Если бы я хотя бы знал, о какой группе товаров идет речь. Но он не дал мне ни малейшей зацепки. Мне это совсем не по душе.

Пэтти согласно кивнула.

– А где мой костюм? Может быть, он нам подскажет?

Ассистентка отвела ее в маленькую комнату при студии.

– Вот все, что прислал нам мистер Флаунт. – Элизабет показала Пэтти три купальника.

Все они были одной модели «танга» и отличались только цветом: белый, черный и ярко-красный.

– Мы должны решить, какой цвет лучше подходит для съемки, – объяснила ассистентка. – Мне кажется, красный. Примерьте его.

«Подлец, – подумала Пэтти. – Вот, значит, в чем причина такой секретности. Он точно знал, что подобное предложение я бы не приняла. Купальники!» Она схватила «танги» и швырнула их в угол. Потом встала и вернулась в студию.

– В чем дело? – спросил Джек Уэлби. – Почему вы не переоделись? Вам же еще нужно накраситься.

– Вовсе нет, – ответила Пэтти. Она пыталась сдерживаться, чтобы не разораться. – Я не буду ни накрашиваться, ни надевать для съемки эти купальники.

Фотограф и его ассистентка переглянулись. Их взгляды ясно говорили, что они считают ее очередной жеманницей, торгующейся из-за лишнего сантиметра юбки. Но девушке было наплевать на их мнение.

– Для меня съемка закончена, – заявила она и направилась к выходу. – Не знаю, какая здесь затевается игра, но я не собираюсь в ней участвовать. Всего хорошего. – Патриция захлопнула за собой дверь и пошла к машине.

Она уже было хотела свернуть на автостраду «восток – запад», чтобы ехать домой, но в последний момент передумала. «Лучше сразу со всем покончить, – решила девушка. – Если я не застану в бюро Джеффа, передам через секретаршу, чтобы он никогда у меня больше не показывался».

– Пэтти? Что вы здесь делаете? – удивленно спросила Розмари, когда та, вне себя от возмущения, ворвалась в бюро. – Я думала, вы сейчас на съемке.

– Никакой съемки не будет. Если Джефф полагает, что может меня использовать точно так же, как Бальден, он заблуждается. Я ему ясно и четко объяснила, что пляжная мода меня не интересует. – Патриция нервно металась по маленькой комнатке. – Он даже поддержал меня в этом. Сказал, что никогда не потребовал бы от меня этих унижений. И что же теперь? – Она остановилась перед Уолтерс, которая молча все выслушивала. – Передайте вашему боссу, чтобы он впредь оставил меня в покое. Я больше ничего не хочу о нем знать. И отныне с ним не знакома. Скажите ему это, Розмари. Нашей дружбе – конец.

– Не слишком ли скорый приговор? – спокойным тоном спросила секретарша. – По крайней мере, дайте Джеффу возможность все объяснить вам. Дело совсем иного свойства. К пляжной моде оно не имеет никакого отношения. Это я вам гарантирую.

– Разумеется, никакого отношения. Все это лишь плод моего воображения. Купальники лежали в костюмерной совершенно случайно. На самом деле речь, конечно, идет о чем-то другом. – Пэтти раздраженно мотнула головой. – Вы, очевидно, считаете, что можете делать с нами, моделями, все, что захотите. Но в какой-то момент чаша терпения переполняется. Со мной это произошло сегодня.

Розмари пыталась возразить, но Пэтти ее обрезала:

– Обойдемся без лишних слов. Ведь Джефф даже боится встретиться со мной. Загородился вами, а сам держится в тени.

Когда Пэтти хлопнула дверью, Розмари тяжело вздохнула. «Я же сразу сказала Джеффу, что он должен посвятить ее в суть дела, – подумала она. – В те времена, когда я еще работала моделью, мне бы это тоже не понравилось. Пусть теперь расхлебывает, что заварил».

– Что случилось, моя дорогая? – спросила Маргарет Лэндоу, когда Пэтти вернулась домой. – Ты выглядишь подавленной. Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Спасибо, Маргарет, это очень мило с твоей стороны, – ответила она. – Очередное разочарование, только и всего. В который уже раз я поддалась ложным надеждам. Ничего, переживу.

– Выпьешь со мной чашечку чая? Побеседуем. Это тебя немножко отвлечет и пойдет на пользу.

У Патриции не было никакого желания пить с хозяйкой чай, но не хотелось огорчать пожилую даму.

– Хорошо, – согласилась она.

Гостиная миссис Лэндоу была наполнена воспоминаниями о прежних днях. На стенах висели фотографии и старые киноплакаты, на которых крупными буквами обозначено ее имя. На снимках киноактриса позировала рядом со своими знаменитыми и менее известными коллегами.

Маргарет нечасто погружалась в прошлое. Поэтому Пэтти очень удивилась, когда она без всякой просьбы завела разговор о минувшем. Пэтти уже внутренне смирилась, что ей придется снова копаться в своих неприятностях, но даму они, похоже, совсем не интересовали.

– Слава – это палка о двух концах, – начала она, приготовив чай. – Я знаю, о чем говорю, потому что испытала это на себе.

Маргарет взяла в руки фотоальбом, лежащий на столике около дивана. Потертость кожаного переплета свидетельствовала о том, что в альбом частенько заглядывали. Актриса задумчиво перелистала его, задерживаясь на некоторых фотографиях, потом с улыбкой положила альбом на место.

Пэтти ерзала в кресле. Она не понимала, к чему клонит миссис Лэндоу.

– В конце тридцатых готов я снялась в целом ряде фильмов. Все знали мое лицо, имя. Куда бы я ни входила, меня восторженно приветствовали. Должна признаться, все это льстило самолюбию. – Маргарет сделала глоток чая и взглянула Пэтти в глаза. – Потом со мной произошел несчастный случай. Пришлось несколько месяцев провести в больнице. К тому времени, когда я, встав на ноги, снова собралась работать, ситуация изменилась. Мой тип больше не пользовался спросом в Голливуде. Появились новые звезды, такие, как Ингрид Бергман и Лорен Бакэлл. Меня начали постепенно забывать.

Пэтти хотела возразить, но не знала, чем можно было бы утешить закатившуюся звезду. Маргарет почувствовала ее смущение и предостерегающе подняла руку.

– Сначала мне было трудно осознать эту перемену. Но я ничего не могла с этим поделать. Бегала из студии в студию, время от времени играла второстепенные роли, но однажды прекратилось и это. Люди окончательно забыли меня.

– Мне действительно очень жаль, Маргарет, – пробормотала Пэтти, чувствовавшая себя все более неуютно.

– Не стоит меня жалеть, дитя мое, – улыбалась бывшая актриса. – Я прекрасно выкарабкалась. Но ты, наверное, задаешься вопросом, почему все это я рассказываю тебе именно сегодня.

Пэтти автоматически кивнула – она и в самом деле не понимала. Обычно за чаем они болтали о житейских делах и всяких пустяках. Но сегодня было по-другому. Девушка чувствовала, что Маргарет хочет сообщить ей нечто важное.

– Я понимаю, ты сейчас находишься во власти единственного желания – стать знаменитой, – продолжала миссис Лэндоу. – Ты красива и молода и мечтаешь увидеть свой портрет на обложках иллюстрированных журналов. Хочешь, чтобы люди на улице смотрели тебе вслед. Мужчины – обожающе, женщины – с завистью.

– Я точно знаю, что способна стать топ-моделью, и хочу этого. Что же тут плохого?

– Абсолютно ничего, милочка моя, – согласилась Маргарет. – Я надеюсь, ты добьешься своей цели. Но никогда не забывай одну вещь: красота – это подарок, который положили тебе в колыбель. Ты ее ничем не заслужила. Внешняя красота преходяща, милая Пэтти. Ты сказала, что сегодня пережила еще одно разочарование. Но если ты собираешься построить свою жизнь только на внешности, то, проснувшись однажды утром, испытаешь страшное разочарование.

– Но красота – мой единственный капитал, – смутилась Патриция. – Почему же мне ее не использовать? Ты ошибаешься, если думаешь, будто я хочу только известности. Пока лицо и тело позволяют мне, я заработаю с их помощью деньги. – Пэтти встала и принялась вышагивать по комнате, как это она обычно делала, когда нервничала. – Моделью можно работать всего несколько лет, и я не собираюсь терять это время. Потом… – Она остановилась у окна и замерла, глядя на улицу.

– И что потом? – мягко спросила Маргарет. – Ты уже задумывалась об этом?

Пэтти обернулась к своей умудренной жизнью подруге как раз в тот самый момент, когда в переулок свернул красный «порше».

– Да, задумывалась. Я хотела бы уехать из Лос-Анджелеса. В какое-нибудь тихое местечко, где нет этой изматывающей лихорадки. Хотела бы выйти замуж, завести свой маленький дом и двух мальчиков.

– А вдруг получатся две девочки? – расхохоталась Маргарет. Ее настороженные до сих пор глаза весело заискрились. – Что ты тогда будешь делать? Разочаруешься, как сегодня?

– Я разочаровалась не из-за того, что не получилось с работой, я разочаровалась в человеке.

Мудрая женщина вздохнула.

– Боюсь, тебе придется научиться справляться с так называемыми «разочарованиями», Пэтти. Хотелось бы надеяться, что они тебя минуют. Но пока ты не встретишь именно такого человека, какой тебе нужен, всякое может произойти.

Патриция опустила голову и поджала губы. Она думала о Джеффе. Неужели она действительно поверила, что через столько лет можно реанимировать симпатию юности? Он ее заворожил. Или все дело лишь в неожиданности их встречи?

Звонок в дверь вспугнул ее мысли.

– Ты ждешь гостей, Маргарет? – Миссис Лэндоу тряхнула тщательно уложенными серебристыми кудряшками. – Посмотри, кто пришел.

Пэтти испуганно отшатнулась, увидев перед собой Джеффа. Он был мрачен и не пытался скрыть раздражение.

– О чем ты, черт побери, думала, заваливая съемку? – заорал он, не дав ей даже слова сказать. – Неужели в этом бизнесе подвизаются одни профаны и эгоисты? Уж от тебя-то я совсем не ожидал, что ты меня так подведешь.

– В этом месте поставь точку, – резко оборвала его Пэтти. – Я не желаю, чтобы ты на меня рявкал. Что тебе вообще здесь нужно? Я ведь сказала твоей секретарше: наши деловые отношения закончены. – «И личные тоже», – горько подумала она.

– Может, мы обсудим это не здесь, – произнес Джефф уже спокойнее. – Не в дверях… – Он неопределенно махнул рукой.

– Не понимаю, что нам еще обсуждать, – холодно ответила Пэтти и попыталась закрыть перед ним дверь.

– Господи, да не будь ты такой упрямой, – снова набросился он на нее. Одну ногу он на всякий случай выставил в дверной проем, чтобы нельзя было захлопнуть дверь. – Ты ведь не знаешь, что я поставил на карту. Да впусти же меня! Я тебе все спокойно объясню.

Пэтти всем телом налегла на дверь.

– Ничего мне не нужно объяснять, Джефф. И меня не интересует, что ты там поставил на карту. Я сыта тобой по горло!

Джефф был из породы тех добродушных людей, что и мухи не обидят. Но всему есть предел. Без особых усилий он отодвинул дверь вместе с повисшей на ней Патрицией и вошел в холл.

– Сейчас ты выслушаешь то, что я собираюсь тебе сказать, – заявил он и схватил ее за руку.

– Отпусти меня! Ты делаешь мне больно, – прошипела девушка. Одним глазом она косилась на комнату Маргарет. Ей совсем не хотелось, чтобы пожилая дама стала свидетельницей их ссоры. – Пойдем ко мне наверх, – предложила она, потирая руку. «Несправедливо, что мужчины так сильны физически», – подумала Пэтти, поднимаясь впереди Джеффа по лестнице.

Из комнаты мистера Бэнгора доносилась негромкая музыка. Это был один из концертов классической музыки, которые он мог слушать часами. При этом Филип сидел с закрытыми глазами в кресле-качалке и мысленно дирижировал Большим филармоническим оркестром. Пэтти сама этого еще не видела, но Маргарет рассказывала ей.

– Итак, я слушаю, – сказала Патриция, стоя спиной к окну и невозмутимо глядя на Джеффа. В привычной обстановке она чувствовала себя увереннее.

Джефф закрыл дверь. «Пэтти замкнулась, как устрица в раковине, – подумал он. – Я должен найти к ней подход, иначе она вообще не воспримет то, что я ей скажу».

– Может быть, присядем? – предложил он, улыбнувшись и указав на удобные кресла.

– Спасибо, мне и так хорошо, – отказалась девушка, не принимая его примирительного тона. Руки она решительно скрестила на груди – классическая поза неприятия, сопротивления.

«Ну, на это я не поймаюсь», – сказал себе Джефф и сел в кресло. Он положил ногу на ногу и попытался настроиться на откровенный разговор. Сейчас он видел в Пэтти не желанную и красивую женщину, а партнера, которого следовало убедить. Не просто уговорить, а именно убедить.

– Прежде всего, я хотел бы перед тобой извиниться, – начал он. – Я вышел из себя, о чем крайне сожалею. – Джефф попробовал заглянуть ей в глаза, но Патриция смотрела мимо него на какое-то пятно на стене. – Когда мы виделись в последний раз, я делился с тобой планами. Кроме всего прочего, сказал тогда, что не собираюсь начинать с малого, а намерен сразу взять быка за рога. – Тут их взгляды встретились, и Джефф почувствовал, что Пэтти, по крайней мере, слушает его. – Полагаю, тебе известна фирма «Мороженое Хопкинса». Она тратит на рекламу миллионы. – Он опять глубоко заглянул ей в глаза.

Пэтти кивнула.

– Хопкинс – самый крупный и важный клиент агентства Бальдена, – проговорила она. – Я много раз просила шефа взять меня в рекламу этого мороженого, но он всегда отказывал.

– Бальден в деле больше не участвует. – Джефф расплылся в широкой улыбке, но тут же посерьезнел. – Я предлагаю тебе, Пэтти, рекламировать «Мороженое Хопкинса». И это будет совершенно необычная реклама.

Девушка покачала головой.

– Что за чушь ты несешь? – спросила она, наморщив лоб. – Не сули того, чего не можешь. В рекламном бизнесе ты новичок. Тебе и мечтать нечего о таком клиенте, как Хопкинс, не то что раздавать подобные обещания.

Джефф негромко рассмеялся.

– Другие думали так же, как ты, Пэтти. И ошиблись. Контракт Бальдена вот-вот истечет, и следующий ход – за мной.

Пэтти опустила руки и открыв рот смотрела на Джеффа. Может, он просто перед ней рисуется? Она слишком хорошо знала, что люди из рекламного бизнеса склонны к преувеличениям. В этой среде постоянно то рождаются, то опровергаются разные слухи. Идет игра, в которой каждый старается любой ценой выставить себя в самом выгодном свете.

– Поздравляю, – сухо произнесла девушка и подошла к низкому серванту, на котором стояла бутылка виски. Она налила себе немного в маленький стакан, но Джеффу выпить не предложила.

– Ты что, не понимаешь, какой это для тебя шанс? – удивился он. – Я разработал для фирмы Хопкинса совершенно новую концепцию. Они от нее в восторге. И ты будешь в этом деле центральной фигурой. Тебя ждет грандиозный успех.

– Понятно, – язвительно ответила Пэтти. – Сегодня утром мне стало ясно, какого рода этот успех. Если бы я позволила сфотографировать себя в том, что ты для меня подобрал, можно было бы смело отправляться в «Плейбой». Это как раз в их духе. Но в «мягкое порно» меня не затащишь.

Джефф встал и подошел к ней. Он взял девушку за плечи, но она высвободилась.

– Пэтти, у тебя безупречное тело, к тому же очень сексуальное. Этого ты не можешь отрицать.

– Я и не отрицаю, – ответила она. – Но какое отношение это имеет к мороженому. Уж не думаешь ли ты, что станут покупать лишнюю порцию только потому, что я позирую полуголая?

Джефф покачал головой. Сейчас он был в своей стихии. Меряя комнату широкими шагами, он тщательно подбирал слова, так как понимал, что настал решающий момент.

– Давай на минуту забудем эту досадную историю с купальниками, – начал он. – В случае необходимости мы поговорим об этом позже. Я совершил ошибку, не сказав тебе с самого начала всю правду.

– Это называется недоверием, – перебила его Пэтти.

– Лучше назвать это излишней осторожностью, потому что, если бы я не доверял тебе целиком и полностью, меня бы здесь сейчас не было. – Он остановился на мгновение и протянул к ней руки. На этот раз Патриция не отшатнулась. Но Джефф, так и не прикоснувшись к девушке, продолжил мерить комнату шагами.

– Ты представляешь себе, что может скрываться под понятием многоступенчатой рекламы? – спросил он. Поскольку она отрицательно покачала головой, Джефф стал объяснять. – Ежедневно на нас обрушивается такой шквал рекламы, что мы уже не обращаем на нее внимания. Во всяком случае, те, кто занимается рекламным бизнесом, очень этого опасаются. Со всех сторон хорошенькие, привлекательные женщины призывают нас покупать автомобили, йогурты, крем для обуви, лампы, чистящие средства. Ты следишь за ходом моей мысли?

Пэтти кивнула. Она села боком на подлокотник кресла и выглядела гораздо спокойнее.

– Все идет по одному и тому же шаблону. В центре внимания находится товар. Люди бросают мимоходом взгляд на рекламу и тут же забывают, что увидели. А я хочу разорвать этот порочный круг. И для этого предлагаю следующее: наша мишень – покупатели, и, если их не интересует товар, мы должны пробудить к нему любопытство.

– Этого, наверное, хочет каждый, кому есть что продать, – прервала Пэтти поток его речи.

– Само собой разумеется. Но я уверен, что нашел способ достичь этой цели. – Прежде чем «достать кота из мешка», Джефф сделал многозначительную паузу и бросил на Патрицию взгляд триумфатора. – Мы вообще не показываем товар, который стремимся продать. Во всяком случае, не сразу. Мы не делаем даже ни малейшего намека на него. – Он так воодушевился, что Пэтти поневоле тоже увлеклась. – Мы начинаем рекламную кампанию по всей стране, во всех ведущих журналах. На снимках будешь только ты. Ни единого слова о «Мороженом Хопкинса». Твое лицо, твое тело понравятся людям, разожгут в них любопытство. Им будет интересно узнать, чего же хочет эта очаровательная женщина. – Пэтти попыталась что-то вставить, но Джефф не позволил. – Не перебивай меня сейчас. А то, что ты чего-то хочешь, должны ясно выражать твое лицо и твое тело. И так убедительно, что люди будут сгорать от нетерпения узнать наконец, чего же именно. Это – первая ступень. Под твоими фотографиями будет стоять лишь: «Она этого хочет!».

Через неделю появится новый снимок. На этот раз внизу будет написано: «Она хочет того, чего хотят все!». Но ведь по-прежнему совершенно непонятно, чего хочет каждый, вернее сказать, думает, что хочет. – Джефф засмеялся и радостно потер ладони. – Это – ступень номер два.

Патриция стала понемногу понимать, к чему он клонит.

– И тут появляется моя фотография с мороженым Хопкинса. Так?

– Точно. Но к этому моменту каждый человек в стране будет знать твое лицо. Люди станут брать штурмом супермаркеты и расхватывать эту ерунду. Клянусь тебе!

Он снова остановился перед девушкой, но теперь взял ее за руки и поднял с кресла.

– От тебя будет зависеть, сработает ли моя идея. Я не представляю себе никакой другой модели, которая обладала бы такой силой воздействия, способной заставить тысячи людей напряженно затаить дыхание.

– Но почему одежда должна состоять именно из купальника «танга»? Ты не веришь, что и в вечернем платье я справлюсь с этой задачей?

Джефф задумался.

– Я-то верю, – улыбнулся он. – Но мне не удалось убедить ребят Хопкинса. Они настаивают на том, чтобы их мороженое ассоциировалось с летом, солнцем и пляжем. Хотят сыграть на противопоставлении жары и освежающей прохлады. – Кончиками пальцев он взял Пэтти за подбородок и поднял ее лицо. – Клянусь, я дрался как лев. Но в этом пункте пришлось отступить. Иначе я должен был поставить крест на всем проекте. Теперь решающее слово за тобой.

– А что будет, если я откажусь?

Джефф резко втянул воздух и отпустил ее руку.

– Тогда мой контракт лопнет, а эти ребята используют мою идею с другой моделью.

– Но ты получишь свои деньги? – обеспокоенно спросила Пэтти. – Я хочу сказать, что идея-то все равно принадлежит тебе.

– Не будет тебя, не будет и денег. Это одно из условий нашей сделки. Я был так уверен в твоем согласии, что заключил контракт.

Голова у Пэтти пошла кругом. Конечно, ей не хотелось подводить Джеффа. «Но как он смел распоряжаться мною, – подумала она, – заключить контракт, не спросив моего согласия?»

– Видимо, финансовая сторона дела тоже уже урегулирована? – Это был не вопрос, а, скорее, утверждение.

Джефф посмотрел ей в глаза. По его лицу расплылась широченная улыбка. Он видел, что девушка приняла решение. «Я ее убедил, – подумал он, – она согласна».

В следующий момент Джефф схватил ее за талию, поднял в воздух и завертелся с ней по комнате.

– Ура! – ликовал он. – Мы вместе, мы партнеры!

Пэтти отбивалась.

– Отпусти меня немедленно, – кричала она. – У меня кружится голова.

Джефф поставил девушку на пол, продолжая держать за талию. Потом взял в ладони ее лицо и поцеловал в податливые губы. Патриция ощутила почти такое же возбуждение, как несколько дней назад при их первом поцелуе.

Она прижалась к нему. Ее пальцы нежно гладили его затылок и ерошили волосы. Она почувствовала руки Джеффа, скользнувшие по голому телу под джемпером. Соски ее грудей отвердели, как только он их коснулся.

Обиду и разочарование словно ветром сдуло. Любимый сжимал ее в своих объятиях, и это было все, чего она сейчас желала. Пэтти думала о том, что она рассказывала Маргарет Лэндоу: как хочет выйти замуж, иметь свой дом и растить двух мальчиков. И пусть вместо мальчиков получатся девочки, она ничуть не огорчится.

Когда они разомкнули объятия, в глазах у Пэтти стояли слезы. Она попыталась их быстро смахнуть, но Джефф успел заметить.

– Ты плачешь? – встревожился он. – Я что-то сделал не так? – Он всегда терялся при виде женских слез. Как и большинство мужчин, Флаунт с детства был приучен сдерживать свои чувства.

Бывало, что где-то в глубине души возникало желание дать волю эмоциям. Но Джефф безжалостно одергивал себя и подавлял слезы. Однажды он обсуждал это со своим бывшим сокурсником, который стал психологом. Джефф признавал, что нельзя длительно подавлять свои чувства, однако привитое в детстве было сильнее него.

– Нет, Джефф, ты все сделал, как надо, – сказала Пэтти, прижавшись щекой к его широкой груди. – Я просто кое о чем подумала.

– Ты несчастлива? – Он ласково погладил ее по волосам. «Что же мне теперь с ней делать?» – пронеслось у него в голове.

Патриция подняла голову и улыбнулась.

– Ну почему мужчины считают, что если женщина немножко поплакала, то это уже означает, что она несчастлива?

Джефф смущенно кашлянул.

– Понятия не имею. Но когда я счастлив, то смеюсь.

– И, по твоей логике, когда несчастлив, плачешь?

– Ну да… хотя, честно говоря… слушай, Пэтти, давай поговорим о чем-нибудь другом. – Джефф чувствовал себя в этой области крайне неуверенно и предпочитал сменить тему.

– Хорошо, давай, – согласилась Пэтти, видевшая его насквозь. – Я бы с удовольствием выпила. Только не виски. А ничего другого у меня дома нет.

– Мы можем куда-нибудь пойти, – обрадованно предложил Джефф. – В конце концов, нужно же отпраздновать наше будущее партнерство.

– Тише едешь, дальше будешь, мой дорогой, – засмеялась девушка. – Я согласилась тащить вместе с тобой дело Хопкинса, но больше пока ничего не обещала.

Сейчас Джеффу совсем не хотелось говорить о делах, и он оставил ее слова без внимания. У них будет еще масса времени, чтобы все обсудить. «Не все сразу» – было его девизом в бизнесе. И до сих пор эта тактика всегда выручала Флаунта.

– Пойдем снова к итальянцу? – спросила Пэтти. – Я только быстренько переоденусь. Пять минут, не больше.

– У меня есть предложение поинтереснее, – сказал Джефф и обнял ее. – Пойду куплю вино и пару сандвичей, и мы отпразднуем здесь. Это будет гораздо приятнее.

Они посмотрели друг другу в глаза. Пэтти поняла, что он подразумевает, и почувствовала внизу живота нарастающее возбуждение. Волнующе медленно Джефф провел языком по ее пухлым губам.

– Поторопись, милый, – тихо попросила она. – Я ужасно голодна.