Текст книги "Пятница, когда раввин заспался"

Автор книги: Гарри Кемельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Ливень начался без четверти час. Это мы проверили в самую первую очередь, потому что на девушке был дождевик.

– Ясно. Обычно я дохожу от храма до дома минут за двадцать. Это я знаю, поскольку в пятницу вечером и в субботу утром мы добираемся туда и обратно пешком. Но вчера я, наверное, шагал медленнее, чем обычно, потому что размышлял о прочитанном.

– Однако часть пути вы проделали бегом.

– Да, но не более сотни ярдов. Думаю, я шел минут двадцать пять. А значит, покинул храм двадцать минут первого.

– Встретили кого-нибудь по дороге?

– Нет, только патрульного полицейского. Он сказал "добрый вечер". Наверное, знал меня.

– Должно быть, это Норман, – Лэниган улыбнулся. – Он бы и с незнакомцем поздоровался. В час ночи он звонит в участок из будки на Лозовой улице, что возле храма. У него и узнаю точное время.

– Вы хотите сказать, что он все записывает?

– Вероятно, нет, но он вспомнит. Славный парень. Полагаю, что, войдя в храм, вы зажгли свет?

– Нет. На улице ещё не стемнело.

– Но лампу в кабинете вы включили?

– Разумеется.

– Так что любой прохожий увидел бы свет?

Раввин призадумался и покачал головой.

– Нет. Ведь я зажег только настольную лампу. Конечно, я открыл окно, но опустил жалюзи.

– Почему?

– Честно говоря, не хотел, чтобы меня тревожили. Какой-нибудь прихожанин мог брести мимо, увидеть свет и заглянуть поболтать.

– Итак, человек, приближавшийся к храму, не догадался бы, что там кто-то есть. Верно, рабби?

Раввин опять поразмыслил и кивнул. Начальник полиции улыбнулся.

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Возможно, поможет прояснить вопрос о времени. Допустим, свет был виден. На стоянке – ваша машина. Ясно, что в здании кто-то есть. Значит, он может выйти оттуда в любую минуту. В таком случае правомерно предположить, что тело спрятали за стеной после вашего ухода. Но если свет не был заметен снаружи, этот человек мог решить, что ваша машина осталась на стоянке, потому что вам не удалось запустить мотор. Тогда тело могли подкинуть, пока вы были наверху. По предварительным прикидкам эксперта, девушку убили около часа ночи. Правда, пока это только догадка знающего человека, которая может подтвердиться лишь в том случае, если свет вашей лампы был виден с улицы. Если же нет, тело могли бросить там в любое время в течение вечера.

– Понятно.

– А теперь подумайте хорошенько, рабби. Вы видели или слышали что-нибудь необычное? Может быть, крик? Шум въезжающей на стоянку машины?

Раввин покачал головой.

– И никого не видели ни из окна кабинета, ни по дороге домой?

– Только полицейского.

– Вы сказали, что не знакомы с Элспет Блич. А может быть, вы знаете её хотя бы в лицо? В конце концов, она жила у Серафино, а это недалеко от храма.

– Такое возможно.

– Девушка лет двадцати, белокурая, пять футов четыре дюйма, чуть полновата, но весьма привлекательна. Вероятно, позднее я смогу показать вам фотографию.

Раввин покачал головой.

– Не знаю. Мало ли виденных мною девушек соответствуют этому описанию? Пока никого не припоминаю.

– Что ж, спрошу по-другому. Может быть, вчера или позавчера вы подвозили похожую девушку на своей машине?

Раввин с улыбкой покачал головой.

– И пастор, и католический священник, и раввин должны быть в равной степени осмотрительны в такого рода делах. Как и любой из них, я не стал бы подвозить незнакомую молодую женщину. Прихожане могут понять это превратно. Нет, я никого не подвозил.

– А ваша супруга?

– Она не водит машину.

Лэниган поднялся и протянул руку.

– Спасибо, рабби, вы мне очень помогли.

– Всегда к вашим услугам.

– Надеюсь, какое-то время машина вам не понадобится, – произнес Лэниган с порога. – Сейчас её осматривают мои люди.

Раввин изумленно вскинул брови.

– Видите ли, в ней нашли сумочку той девушки.

9

Хью Лэниган знал всех городских старожилов, в том числе и Стенли. Начальник полиции разыскал смотрителя храма в трапезной, где тот устанавливал длинный стол, на котором вскоре появятся чайные приборы и блюда с пирожными, обычно поглощаемыми членами сестричества по пятницам после вечерней службы.

– Я все по тому же делу, Стенли.

– Понятно. Только я ведь уже рассказал Ибэну Дженнингсу все, что знал.

– А теперь расскажи мне. Вчера вечером ты отправился к раввину, чтобы сообщить ему о ящике с книгами. В котором часу почтальон доставил этот ящик?

– В шесть или начале седьмого.

– А когда ты отправился к раввину?

– Где-то полвосьмого. Здоровенный был ящик, из досок. Я расписался за него, хоть он и был для раввина. Поначалу я и не знал, что в нем книжки. То есть, раввин мне говорил, что ждет какие-то там книги, только я ведь и понятия не имел, что они приедут в ящике. Но потом разглядел, что отправитель – колледж Дропси. Раввин вроде обронил, что книжки, мол, из Дропси. Умора. Надо же назвать так учебное заведение.

– Ладно. Ты давай лучше расскажи про ящик.

– Ах, да. Короче, прочитал я название и вспомнил, что книжки должны прийти оттуда. Стало быть, думаю, это они и есть. Ты мне не поверишь, Хью, но этот раввин хоть и славный малый, а знать не знает, за какой конец надо держать молоток. А посему, что бы ни было в том ящике, мне пришлось вскрывать его самому. Верно я говорю? Вот я и решил: вскрою без проволочек, чего тянуть? Короче, поволок я этот ящик к раввину в кабинет. Ох, и тяжелый же был короб, Хью. Потом закончил тут дела и решил: пойду-ка скажу раввину, что книги прибыли. Уж больно ему не терпелось их получить. К тому же, мне было по пути.

– Где ты теперь обретаешься, Стенли?

– Да вот, снял комнатушку у "Мамы Шофилд".

– Вроде бы, раньше ты жил при храме.

– Ага, в старом здании. На чердаке. Прелестная была комнатка, да и работа рядом. Но потом евреи сказали «хватит». Стали доплачивать мне по несколько долларов в месяц, чтобы я снял жилье. С тех пор я у "Мамы Шофилд".

– А почему они сказали "хватит"? – спросил Лэниган.

– Отвечу как на духу, Хью. Они дознались, что у меня иногда собираются компашки. Никаких пьянок-гулянок, Хью, я бы такого никогда не допустил, да ещё в действующем храме. Просто пара дружков, разговоры за пивом. Но им, евреям, наверное, втемяшилось, что я могу привести туда девицу, да ещё в какой-нибудь из их священных дней, – Стенли громко прыснул и хлопнул себя по коленке. – Наверное, боялись, что, пока они будут молиться внизу, я стану кувыркаться с девкой наверху. А тогда получится что-то вроде короткого замыкания, и их молитвы не попадут на небеса, понимаешь?

– Продолжай.

– Ну, вот они и сказали, чтобы я подыскал комнату. Так я и сделал. Безо всяких там обид.

– А здесь, в новом здании, тебе случалось ночевать?

– Только зимой, после снегопадов, когда надо рано поутру чистить тротуары. У меня есть раскладушка в котельной.

– Пойдем-ка туда, посмотрим на нее.

Стенли повел его вниз по короткой железной лесенке и отступил в сторону. Лэниган толкнул огнеупорную стальную дверь. В котельной было идеально чисто, если не считать того угла, где стояла раскладушка Стенли. Лэниган заметил, что одеяла на ней измяты.

– Что, так и не заправил с прошлого снегопада? – спросил он хозяина.

– Я дремлю после обеда, – непринужденно ответил тот, следя глазами за полицейским, который лениво разглядывал окурки в пепельнице. – У меня тут никогда не бывает гостей.

Лэниган уселся в плетеное кресло и окинул взором картинную галерею Стенли. Тот стыдливо ухмыльнулся. Начальник полиции указал ему на койку, и смотритель послушно сел.

– Ладно, давай разберемся. Около половины восьмого ты заехал к раввину и сообщил о прибытии коробки. Почему ты не мог дождаться утра? Думал, раввин уйдет из дома на ночь глядя?

Вопрос удивил Стенли.

– Конечно. Он часто сидит в кабинете, читает вечерами.

– А что ты сделал потом?

– Поехал домой.

– Останавливался по дороге?

– А то нет. В «Кубрике» поужинал и хлебнул пивка. Потом отправился к "Маме Шофилд".

– И сидел дома?

– Первую половину вечера. Затем вернулся в «Кубрик» выпить пива.

– Во сколько ушел оттуда?

– Где-то в полночь, может, чуть позже.

– И поехал прямиком к Шофилд?

Стенли на миг замялся и, наконец, промычал:

– Угу.

– Кто-нибудь видел, как ты входил?

– Нет. А кто мог видеть? У меня свой ключ.

– Ладно. Во сколько ты пришел на работу нынче утром?

– Как всегда, часов в семь.

– И чем занялся?

– Ну, полвосьмого у них тут служба. Я зажег свет и открыл пару окон, чтобы малость проветрить, а потом приступил к обычным делам. В это время года приходится все больше за лужайкой глядеть. Орудовал граблями, убирал скошенную траву. Начал-то ещё вчера, со стороны Кленовой улицы, сегодня продолжил, прошел помаленьку вдоль заднего фасада и вокруг храма. Тогда-то и увидел ту девушку. Евреи как раз выходили после службы и рассаживались по машинам, когда я заметил её у кирпичной стены. Подошел, гляжу – мертвая. Высунулся из-за стены и увидел мистера Мусинского. Он каждое утро приходит. Окликнул его, он подошел, посмотрел и позвонил вам из храма.

– Ты видел тут утром машину раввина?

– Конечно.

– Удивился?

– Не особенно. Подумал, что он приехал на утреннюю службу, только немного рановато. Когда не нашел его в храме, то решил, что он в кабинете.

– Не поднимался посмотреть?

– Нет, зачем мне это?

– Ну, ладно, – Лэниган встал, и Стенли последовал его примеру. Начальник полиции вышел в коридор, смотритель – за ним. Оглянувшись, Лэниган деловито спросил: – Ты, конечно, узнал эту девушку?

– Нет, – поспешно ответил Стенли.

Полицейский повернулся всем телом и уставился на него.

– Хочешь сказать, что никогда прежде её не видел?

– Ту девчонку, которую…

– Разве мы не о ней говорим? – холодно спросил Лэниган.

– Слушай, я ведь тут работаю. Конечно, вижу разных людей. Да, встречал я её. Гуляла с этими детишками макаронников.

– Ты знал, кто она?

– Говорю же, видел я её, – устало повторил Стенли.

– Может, приударял за ней?

– Зачем мне это? – возмутился смотритель.

– Да затем, что ты ни одной юбки не пропустишь.

– Не приударял.

– Когда-нибудь с ней разговаривал?

Стенли выудил из кармана комбинезона грязный платок и принялся вытирать лоб.

– В чем дело? Жарко?

– Черт возьми, Хью, – взорвался Стенли. – Чего ты норовишь впутать меня в это дело? Конечно, я с ней разговаривал. Стою на улице, а тут молодая цыпочка с двумя малышами. Один из них возьми и начни обрывать листья с кустов. Естественно, я не мог не подать голос.

– Естественно.

– Но я никогда с ней не гулял.

– И не показывал ей этот твой свинарник в подвале?

– Нет. Просто «привет» или "славное утро", – упрямо ответил Стенли. – Да она и отвечала не всегда.

– Могу себе представить. А откуда ты знаешь, что дети итальянцы?

– Видел их с папашей Серафино, а с ним я знаком, потому что работал в их доме.

– Когда это было?

– Когда я его видел? Дня два или три назад. Он ехал в своей машине с откидным верхом, заметил детей с девицей, остановился и спросил, не хотят ли малыши мороженого. А потом все забились на переднее сиденье, дети ещё дрались за место у дверцы, девица ерзала, а старик вроде как гладил её по заду. Смотреть было противно.

– Противно, потому что это был он, а не ты?

– Во всяком случае, я не женатый человек и не отец двоих детей.

10

У Серафино выдалось суматошное утро. По четвергам миссис Серафино ложилась спать пораньше, но все равно вставала только в одиннадцатом часу. Однако сегодня её разбудили дети, которые долго и безрезультатно колотили в дверь комнатки Элспет, а потом ворвались в родительскую спальню и потребовали, чтобы их одели.

Злясь на проспавшую няньку, миссис Серафино накинула халат и отправилась будить Элспет. Громко постучав в дверь, она позвала девушку по имени. Та не ответила, и тогда миссис Серафино решила, что Элспет, возможно, нет в комнате. А значит, она и вовсе не ночевала дома. Это было грубейшим нарушением договоренности, которое каралось немедленным увольнением. Миссис Серафино уже собралась выбежать из дома, чтобы заглянуть в окошко Элспет и убедиться в обоснованности своих подозрений, когда вдруг раздался звонок в дверь.

Миссис Серафино была уверена, что пришла Элспет, готовая скормить ей какую-нибудь сказочку об утерянном ключе. Она резко распахнула дверь. И увидела полицейского в мундире. Халат её распахнулся одновременно с дверью, и на миг миссис Серафино словно окаменела, тупо глядя на пришельца. Когда он покраснел, она вдруг поняла, что выставила напоказ все свои прелести, и торопливо закуталась в халат.

А потом начался утренний кошмар. Пришли ещё полицейские, в форме и в цивильном платье, телефон звонил без умолку, и легавые вели с кем-то долгие беседы. Миссис Серафино попросили разбудить мужа, чтобы он поехал с одним из офицеров в морг и по всей форме опознал труп.

– А я что, не могу? – вопрошала она. – Дайте ему поспать спокойно.

– Должно быть, у него чистая совесть, если он может спать, когда творятся такие дела, – грубовато ответил офицер и дружелюбно добавил: – Поверьте мне, мадам, будет лучше, если вы отправите его. У покойницы не ахти какой цветущий вид.

Кое-как удалось одеть и накормить детей. Даже приготовить себе нечто вроде завтрака. И все время, пока миссис Серафино ела, её изводили вопросами. Один офицер их задавал, другой записывал ответы. Измерения и фотосъемка комнаты девушки тоже сопровождались расспросами, причем довольно настырными, словно полицейские надеялись застать миссис Серафино врасплох.

Наконец они отчалили. Дети играли на заднем дворе, и миссис Серафино решила прилечь на несколько минут, но тут в дверь опять позвонили. Вернулся Джо. Жена пытливо вгляделась в его черты.

– Это она?

– Конечно, она, кто ж еще-то? Думаешь, легавые не знали этого до моего похода туда?

– Тогда зачем ты им понадобился?

– Закон требует, вот зачем. Таков порядок, и приходится с этим мириться.

– Они задавали тебе вопросы?

– Легавые всегда задают вопросы.

– Какие? О чем они спрашивали?

– Ну, были ли у неё враги. Как звали её дружка. Кто подружки. Когда я видел её последний раз.

– И что ты ответил?

– А ты как думаешь? Сказал, что про дружка не знаю, а единственная подружка – та девка Силия, которая работает у Хоскинсов. Что, по-моему, девчонка выглядела нормально и не была ни расстроена, ни подавлена.

– Ты сказал им, когда видел её последний раз?

– Конечно. Вчера в час дня. Или в два. Господи, чего ты ко мне пристала? Сначала легавые, потом ты. Хоть домой не приходи. Утро кончилось, а я ещё и чашки кофе не выпил.

– Я сварю тебе кофе, Джо. Может, поджарить хлеба? Хочешь яиц или каши?

– Нет, только кофе. Я весь на взводе, желудок будто узлом завязали.

Миссис Серафино принялась разогревать кофе. Не поворачивая головы, она спросила:

– Так когда ты видел её последний раз, Джо? В час или в два?

Джо возвел очи горе.

– Давай прикинем. Я спустился и позавтракал. Это было около полудня, верно? Тогда-то я её и видел. Кажется, так… Во всяком случае, я слышал, как она кормила и укладывала детей. Потом я поднялся наверх, чтобы одеться, а когда опять спустился, она уже ушла.

– А после этого вы не виделись?

– Куда ты клонишь? Черт, чего тебе надо?

– Ты же собирался подбросить её до Линна, помнишь?

Его смуглые щеки чуть порозовели. Джо медленно поднялся из-за стола.

– Ну-с, ладно, давай начистоту. На что ты намекаешь?

Миссис Серафино немного струхнула, но она уже зашла слишком далеко и не могла остановиться.

– Думаешь, я не видела, как ты на неё поглядываешь? Откуда мне знать, что вы не встречались в её выходные дни? Может, прямо тут, пока меня не было дома.

– Так вот оно что! Стоит посмотреть на девку, и я уже с ней сплю! А потом она мне обрыдла, и я её убил. Ты это хочешь сказать? Полагаю, что, как добропорядочная гражданка, ты должна сообщить об этом легавым.

– Ты знаешь, что я этого не сделаю, Джо. Но кто-то мог вас видеть. Если так, я скажу, что посылала её с поручением, и прикрою тебя.

– Я должен был бы запустить вот этим тебе в физиономию, – гаркнул Джо, хватаясь за сахарницу.

– Вот как? Брось изображать оскорбленную невинность, Джо Серафино! – заорала его жена. – Не говори мне, что не способен приударить за девушкой, с которой делишь кров. Я видела, как ты возил её и детей на машине и как терся о нее, помогая вылезти. Интересно, почему ты никогда не помогаешь вылезти мне? Я видела вас из окна кухни. А та, другая девчонка, Глэдис? Не пытайся уверить меня в том, что между вами ничего не было. Она ходила по своей комнате едва ли не в чем мать родила, а ты сидел на кухне, и дверь была наполовину открыта. А сколько раз…

В дверь позвонили.

– Миссис Серафино? – осведомился Хью Лэниган. – Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

11

Элис Хоскинс проживала на Брин-Мор, 57, была матерью двоих детей и, совершенно очевидно, готовилась вот-вот разродиться в третий раз. Она пригласила начальника полиции в гостиную, застланную узорчатым перламутрово-белым ковром от стены до стены и обставленную в стиле датского модерна: странные штуковины из полированного тика и черная парусина. На вид мебель казалась причудливой и непригодной к практическому применению, но в действительности была довольно удобна. Кофейный столик представлял собой ореховую доску на стеклянных ножках. На одной стене висело большое абстрактное полотно, изображавшее нечто смутно похожее на голову женщины, на другой – забавная маска из черного дерева. Ее резкие черты были выразительно подчеркнуты белыми штрихами. Повсюду стояли переполненные пепельницы из граненого хрусталя. Такие комнаты кажутся красивыми лишь при условии, что их содержат в безупречном порядке и все в них расставлено по своим местам. А тут царил кавардак. На полу валялись россыпи игрушек, на белом проволочном кресле висел красный детский свитер, на камине стоял стакан, на четверть наполненный молоком, а на кушетке лежала смятая газета.

Миссис Хоскинс, пузатая, но одновременно тощая и осунувшаяся, вперевалку подошла к кушетке, смахнула газету на пол и уселась, после чего похлопала по дивану рядом с собой, предложила Лэнигану сигарету из хрустальной шкатулки и закурила сама. На столике стояла хрустальная зажигалка, но, когда Лэниган потянулся к ней, миссис Хоскинс сказала: "Она не работает" – и чиркнула спичкой, а затем сообщила:

– Силия гуляет с детьми, но вот-вот вернется.

– Ничего страшного, – ответил Лэниган и тотчас перешел к делу. – Она была близкой подругой Элспет?

– Силия дружна со всеми, мистер Лэниган. Она из тех дурнушек, которые легко заводят друзей. Дурнушки часто бывают щедро наделены другими достоинствами. Одни – умом, другие – умением дружить и развлекаться. Силия такая и есть. Веселая, общительная, любит детей, а они так и вовсе души в ней не чают. Моя задача – родить, все остальное Силия берет на себя.

– Давно она у вас?

– С тех пор, как я разродилась первенцем. Пришла, когда я была на девятом месяце.

– Так она значительно старше Элспет?

– Конечно. Силии двадцать восемь или двадцать девять.

– Вы с ней говорили об Элспет?

– О, да, мы беседуем обо всем на свете. Мы с ней добрые подружки. Понимаете, Силия хоть и не очень образованная, но здравомыслия ей не занимать. Полагаю, она бросила учебу где-то во втором классе, но много повидала и разбирается в людях. Элспет она жалела. Силия вообще сердобольная, а тут такое дело. Девочка была не местная, всех сторонилась, что, по-моему, до некоторой степени оправданно. Робкая была, не любила гулять и развлекаться. Силия-то ходит в кегельбан и на танцы, летом с ребятами на пляж, а зимой – на каток, но ей так и не удалось вытащить куда-нибудь Элспет. Разве что иногда в кино, да ещё на прогулки с детьми. А вот на танцы и в кегельбан – дудки: Элспет не ходила в места, где можно познакомиться с мужчинами.

– Вы наверняка судачили о причинах такого её поведения.

– Разумеется. Силия считала, что дело тут отчасти в природной застенчивости. Вы же знаете, есть такие девушки. А может, у Элспет не было бального платья. Подозреваю также, что компания Силии просто старовата для Элспет.

Лэниган порылся в кармане и выудил фотографию девушки в обществе детишек Серафино.

– Миссис Серафино снабдила меня этим снимком. Единственная фотография девушки. Как, по-вашему, хорошо ли передано сходство?

– Да, это она.

– Было ли ей свойственно именно такое выражение лица, миссис Хоскинс? Возможно, мы дадим эту фотографию в газеты.

– Как, прямо с детьми?

– Нет-нет, их мы затемним.

– Думаю, этого достаточно для удовлетворения любопытства публики, но я не знала, что полиция настолько чутка, – холодно сказала миссис Хоскинс.

Лэниган рассмеялся.

– Все наоборот, миссис Хоскинс. Мы надеемся, что чуткость проявят газетчики, напечатав снимок. Вероятно, это поможет нам установить, где Элспет была вчера.

– Извините меня.

– Итак, это выражение лица было типичным для нее? – повторил Лэниган.

Миссис Хоскинс снова взглянула на снимок.

– Да, эта мина в её духе. Вообще-то она была миловидной девушкой. Чуть полновата, но не дородна. "От кукурузы" – так она говорила. Может быть, лучше сказать «пышная». Разумеется, я видела её в обществе детей, а значит, либо почти, либо совсем без косметики и с зачесанными назад волосами. Но покажите мне женщину, которая выглядит сногсшибательно, когда хлопочет по хозяйству или возится с детьми. Однажды я увидала её расфуфыренной и на шпильках, да ещё с завивкой. Весьма и весьма мила. Это было через несколько дней после её прихода к Серафино. Да, в феврале, на день рождения Джорджа Вашингтона. Мы купили два билета на бал полицейских и пожарников и, разумеется, подарили их Силии…

– Разумеется, – повторил Лэниган.

– Э… – она замялась и залилась краской. – Ой, извините.

– Ничего, миссис Хоскинс. Эти билеты всегда кому-нибудь дарят. Чаще всего – служанкам.

– Как бы там ни было, Силия предпочла пригласить с собой Элспет, а не одного из своих приятелей. Элспет зашла к нам, а потом мой муж отвез их на бал.

За дверью послышалась возня.

– А вот и Силия с ребятишками, – объявила миссис Хоскинс.

Дверь не просто открылась, её будто распахнуло взрывной волной, и мгновение спустя Хью Лэниган очутился в средоточии круговорота людских тел. Двое детей, миссис Хоскинс и Силия принялись вертеться вокруг него. Женщины пытались освободить малышей от кепочек и свитеров.

– Я накормлю их, Силия, – сказала миссис Хоскинс, – а ты поговори с этим господином о бедняжке Элспет.

– Я Лэниган, начальник полицейского управления Барнардз-Кроссинг, представился он, когда они остались вдвоем.

– Я знаю. Вы были на балу полицейских и пожарников в прошлый день рождения Вашингтона. Вы с вашей миссис возглавляли Большой марш. Она хорошенькая.

– Благодарю вас.

– И, видать, не дурочка. Чувствуется, что не ветер в голове.

– Да? Что ж, вы совершенно правы. Вижу, что вы прекрасно разбираетесь в людях, Силия. Скажите, какое впечатление на вас производила Элспет?

Прежде чем ответить, Силия ненадолго задумалась.

– Большинство людей считало её эдакой тихой мышкой, но вполне возможно, что это была лишь видимость.

– То есть?

– Она была скорее отстраненная, чем молчаливая, и очень скрытная. Я думала, что бедняжке тут одиноко без друзей. А поскольку я вроде как местная старожилка, моим долгом было вытащить её из скорлупы. А тут миссис Хоскинс подарила мне эти два билета, я пригласила Элспет, и мы славно повеселились. Она не пропустила ни одного танца, а в перерыве подцепила дружка.

– Она была довольна?

– Ну, не то чтобы хохотала и повизгивала весь вечер, но было видно, что ей весело. Такое спокойное веселье, знаете? Сдержанное. В её духе.

– Что ж, начало многообещающее.

– Оно же стало и концом. Сколько раз я потом звала её на танцы и на встречи с парнями, но она никогда не соглашалась пойти. У меня много друзей, я могла бы пристраивать её каждый четверг, но Элспет всегда отказывалась.

– Вы когда-нибудь интересовались причинами?

– Конечно. Но она отвечала, что не в настроении, или устала, или хочет пораньше попасть домой, или мается мигренью.

– Возможно, она была нездорова, – предположил Лэниган.

Силия покачала головой.

– Ничего подобного. Какая девушка пропустит свидание из-за головной боли? Я думала, что, может, у неё нет одежды, или она робеет, но потом решила, что причина в другом, – Силия понизила голос. – Однажды мы собирались в кино, и я дожидалась, пока Элспет оденется. Она причесывалась, а я разглядывала вещи на столике. У неё была шкатулка навроде ларца для драгоценностей, а в ней – бисер, булавки, заколки всякие. Короче, рылась я там, не из любопытства, а просто так, понимаете, и нашла обручальное кольцо. И спрашиваю ее: Эл, ты что, замуж собралась? Ну, как бы в шутку, знаете? А она покраснела, тотчас шкатулку закрыла и ответила, что, мол, кольцо принадлежало её матери.

– Думаете, она могла состоять в тайном браке?

– Это объясняет её отказ гулять с парнями, верно?

– Да, возможно. А что об этом думает миссис Хоскинс?

– Я ей не говорила. Считала это тайной Элспет. Стоило сболтнуть, и все могло дойти до Серафино, а тогда Элспет, чего доброго, потеряла бы работу. Впрочем, это было бы неплохо. Я ей не раз советовала найти местечко получше.

– Миссис Серафино дурно с ней обращалась?

– Да нет, похоже, хорошо. Конечно, они не дружили, как мы с миссис Хоскинс, но это естественно. Я тревожилась, потому что Элспет сидела там ночами совсем одна, если не считать детей, а её комната на первом этаже.

– Она боялась?

– Поначалу да, а потом, наверное, привыкла. Район тут хороший, спокойный, так что со временем она почувствовала себя в безопасности.

– Понятно. Ну, а вчера? Вы знали, чем она собиралась заниматься?

Силия медленно покачала головой.

– Я не видела её со вторника, когда мы вместе гуляли с детьми, – её лицо просветлело. – Она тогда сказала, что ей неможется и надо бы сходить к врачу, провериться. А потом пойти в кино. Припоминаю, она говорила что-то о походе в «Рай», а я сказала, что там ужасно длинный фильм. Но Элспет ответила, что, мол, все равно успеет на последний автобус, а от остановки дойдет пешком, хоть час и поздний. И вот, произошло как раз то, против чего я её предостерегала, – глаза Силии наполнились слезами, и она прижала к ним платочек.

Вернувшиеся в гостиную дети удивленно таращились на собеседников. Когда Силия расплакалась, один из мальчиков подбежал к ней и обнял, а второй принялся колотить Лэнигана крохотным кулачком. Лэниган мягко отстранил ребенка и со смехом сказал:

– Угомонись, малыш.

В дверях появилась миссис Хоскинс.

– Он думает, что это вы довели Силию до слез? Какой рыцарь! Иди сюда, Стивен, иди к мамочке.

На умиротворение малышей ушло несколько минут. Наконец их с горем пополам выдворили из гостиной, и Лэниган снова остался наедине с Силией.

– Итак, Силия, скажите, что вас пугало и против чего вы предостерегали Элспет?

Силия в недоумении уставилась на него, потом вспомнила.

– Ну, чтобы не возвращалась одна поздней ночью. Я говорила, что на её месте не стала бы так делать. От остановки до дома всего два квартала, но там деревья и тьма кромешная.

– И все? Может, было ещё что-то?

– Куда уж больше? – Ее глаза снова увлажнились. – Она была молодая и ещё совсем наивная. Раньше у Серафино работала другая девушка, Глэдис, она лишь чуть-чуть старше Элспет, но я с ней никогда не дружила, хотя мы часто ходили вместе по разным местам. Глэдис была молодой да ранней, знала, что почем, а вот Элспет… – Силия помолчала и вдруг взволнованно спросила: – Скажите, когда её нашли, все было нормально? То есть, я хочу знать, изнасиловали её или нет? Я слышала, её обнаружили голой.

Лэниган покачал головой.

– Нет, следов домогательств не обнаружено. К тому же, она была более-менее одета.

– Хорошо, что сказали, – простодушно ответила Силия.

– Это все равно будет в вечерних газетах, – Лэниган поднялся. – Вы мне очень помогли и наверняка сообщите нам, если вспомните что-нибудь еще.

– Да, да, – воскликнула Силия и порывисто протянула руку. Лэниган подивился мужской твердости её рукопожатия и двинулся к двери, но тут в голову ему вдруг пришла новая мысль.

– Кстати, как к Элспет относился мистер Серафино? Не обижал?

Силия одобрительно, даже восхищенно посмотрела на него.

– Ну, наконец-то.

– Так-так?

– Он делал вид, будто ему плевать, жива она или нет. Почти не заговаривал с ней, но подглядывал, если думал, что его никто не видит. Он из тех мужчин, которые раздевают девушек глазами. Это мне Глэдис говорила. Но она считала, что он забавный, и даже поддразнивала его.

– И чем это кончилось?

– Миссис Серафино заревновала и спровадила Глэдис. По-моему, жены не ревнуют без причины.

– Но в таком случае ей следовало бы нанять женщину постарше.

– А где она нашла бы женщину постарше для такой работы? Шесть дней в неделю с детьми, да ещё не спать до двух или трех часов ночи.

– Понимаю.

– А кроме того, мистер Серафино сам решал, кого нанимать.