Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Алекс Орлов,Алексей Калугин,Пол Уильям Андерсон,Эдмонд Мур Гамильтон,Дмитрий Володихин,Фред Саберхаген,Владислав Гончаров,Глеб Елисеев,Алгис Будрис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 48 страниц)

– Выходит, все напрасно, наш мир обречен? – спросил Рес.

– Я этого не сказал. Мне только хотелось показать, что ваши проблемы не решить одним поворотом некоего мозгового переключателя. Лично я представляю себе три пути, и очень может быть, что развитие пойдет сразу по всем трем. Первый, и наилучший, путь – воссоединение городских и сельских пиррян. У тех и других есть проблемы, те и другие могут поделиться чем-то полезным. Возьмем горожан, у вас наука и контакт с галактикой. И кроме того, губительная война. А ваши двоюродные братья в джунглях живут в мире с планетой, но у них нет медицины и прочих благ, которые дает наука, нет контакта с другими культурами. Вам следует объединиться и пожинать плоды сотрудничества. Разумеется, для этого надо похоронить обоюдную ненависть, основанную на предрассудках. Но это можно сделать только вдали от города, где все пропитано войной. Пусть каждый, у кого есть необходимые для этого способности, пойдет добровольно к жителям леса, чтобы поделиться с ними своими знаниями. Пойдете с чистой душой – вам никто не причинит зла. И вы научитесь жить в ладу с Пирром, вместо того чтобы воевать с ним. В конечном счете появятся цивилизованные общины, которые будут состоять не из корчевщиков или жестянщиков, а из пиррян.

– А с городом что будет? – спросил Керк.

– Город останется на месте. И скорее всего не изменится. На первых порах, пока будет идти расселение по планете, вам придется сохранить и Периметр, и другие средства защиты, чтобы уцелеть. Да и потом кое-что сохранится, ведь найдутся люди, которых вы не сможете переубедить, которые останутся и будут дальше воевать до самой смерти. Может быть, с воспитанием их детей вам больше повезет. А что в конечном счете станется с городом, честное слово, не знаю.

Они молчали, пытаясь представить себе будущее. Скоп по-прежнему лежал на полу без движения, только постанывал.

– Ты рассказал о двух путях, – наконец заговорила Мета. – А третий какой?

– Третий путь – самый милый моему сердцу, – улыбнулся Язон. – И я надеюсь, что найдется достаточно желающих присоединиться ко мне. Я хочу построить космический корабль, все свои деньги потрачу и оснащу его по последнему слову техники, чтобы и оружие было, и всякая научная аппаратура, какую только можно раздобыть. Потом наберу здесь, на Пирре, добровольцев.

– Для чего? – недоуменно спросила Мета.

– Только не для благотворительности. Все, что я вложу, окупится, притом с лихвой. Понимаешь, после всего что я тут пережил, мне невозможно возвращаться к старому занятию. Начать с того, что при моих нынешних деньгах это пустая трата времени. А главное, я бы помер с тоски. Уж такое свойство у Пирра – после него, если жив останешься, не потянет в тихое место. Вот я и задумал снарядить корабль и отправиться на нем осваивать новые миры. Ведь есть тысячи планет, где люди бы рады обосноваться, да условия слишком тяжелые для обычных переселенцев, сперва надо, как говорится, плацдарм захватить. А пирряне такую подготовку прошли – им любая планета нипочем! Как, нравится вам такая идея? Собственно, дело даже не в том, нравится или не нравится. Здесь, в городе, все содержание вашей жизни составляла непрерывная смертельная схватка. Теперь перед вами стоит выбор – то ли перейти на более мирное существование, то ли остаться в городе и продолжать никому не нужную, нелепую войну. Я предлагаю третий вариант. Вы примените то, что лучше всего умеете, и в то же время будете делать полезное дело. Ну вот, теперь вам известны все варианты. Дальше пусть каждый решает сам.

Прежде чем кто-либо успел ответить, Язон вдруг ощутил дикую боль в горле. Очнувшийся Скоп вскочил с пола, стиснул шею Язона двумя руками и сорвал его с кресла. Арбалетчики не решились стрелять, боясь попасть в Язона.

– Керк! Мета! – рычал Скоп. – Хватайте пистолеты! Открывайте люки! Наши люди поддержат нас, мы перебьем проклятых корчевщиков, уничтожим этих лжецов!

Язон силился разжать душившие его пальцы, но это было все равно что дергать стальные прутья. У него померкло в глазах, в ушах стучало, он не мог вымолвить ни слова. Все кончено, он проиграл… Сейчас здесь начнется побоище, и Пирр так и останется планетой смерти для людей.

Мета бросилась вперед словно отпущенная пружина, и в ту же секунду тренькнули арбалеты. Одна стрела попала ей в ногу, другая пронзила навылет руку, но они не смогли ее остановить, и Мета, пролетев через весь отсек, очутилась рядом с теряющим сознание инопланетчиком, которого душил ее товарищ.

Замахнувшись здоровой рукой, она изо всех сил ударила Скопа ребром ладони по бицепсу. Его рука непроизвольно дернулась, и пальцы выпустили горло Язона.

– Что ты делаешь! – крикнул ошарашенный Скоп раненой девушке, которая навалилась на него.

Он оттолкнул ее, все еще держа Язона другой рукой. Тогда она, не произнося ни слова, тем же жестоким приемом разбила ему кадык. Скоп захрипел, отпустил Язона и упал на пол, корчась от боли. Язон видел все это точно в тумане.

С трудом поднявшись на ноги, Скоп обратил искаженное болью лицо к Керку и Бруччо.

– Ты не прав, – сказал Керк. – Уймись!

Скоп издал звук, похожий на рычание, и метнулся к оружию, сложенному в другом конце отсека. Но арбалеты пропели похоронную мелодию, и рука, которая дотянулась до пистолетов, была уже рукой покойника.

Никто не тронул Бруччо, когда он поспешил к Мете, чтобы оказать ей помощь. Язон жадно глотал животворный воздух. Через стеклянный глаз визифона весь город следил за происходящим.

– Спасибо, Мета… за помощь… и за то, что ты поняла… – через силу вымолвил Язон.

– Скоп был не прав, – ответила она. – А ты прав…

Голос на секунду прервался – Бруччо, обломив зазубренный наконечник стрелы, выдернул ее за черенок из руки Меты. Затем она продолжала:

– Я не смогу остаться в городе, останутся только такие, как Скоп. Боюсь, что в леса уйти я тоже не смогу… Сам видел, не получилось у меня с шипокрылом. Если можно, лучше я пойду с тобой. Правда, возьми меня.

Ясону еще было больно говорить, и он ограничился улыбкой, но Мета поняла его.

Керк удрученно смотрел на убитого.

– Он был не прав, но я хорошо представляю, что он чувствовал. Я город не брошу, во всяком случае сейчас. Кто-то должен руководить, пока идет перестройка. А насчет корабля – это ты хорошо придумал. Язон, в добровольцах недостатка не будет. Правда, Бруччо ты вряд ли уговоришь лететь с тобой.

– А зачем мне лететь, – пробурчал Бруччо, перевязывая Мету. – Мне и здесь, на Пирре, занятий хватит, одни животные чего стоят. Не сегодня-завтра сюда экологи со всей галактики нагрянут, да только я буду первым.

Керк медленно подошел к экрану, на котором был виден город, и остановился, глядя на здания, на столбы дыма над Периметром, на зеленый океан джунглей вдали.

– Ты все перевернул, Язон, – сказал он наконец. – Сейчас этого еще не видно, но Пирр уже никогда не будет таким, каким был до того, как ты сюда явился. Не знаю, к лучшему он изменился или к худшему…

– К лучшему, к лучшему, – просипел Язон, растирая шею. – Ну а теперь пожмите-ка друг другу руки, чтобы люди на самом деле увидели, что распрям конец.

Рес повернулся, секунду помешкал, потом протянул руку Керку. Седому пиррянину тоже трудно было превозмочь укоренившуюся с детских лет неприязнь к корчевщикам.

Но они пожали друг другу руки, потому что настала пора перемен.

Фред Томас Саберхаген
Маскарад в красном смещении

1

Освободившись от дел, Филип Ногара выбрался чтобы провести свободную минуту в созерцании машины, которая принесла его сюда с самого края галактики. Из роскоши своих апартаментов он вступил в смотровой купол. Там, во вздутом пузыре из прозрачного стекла, казалось, что он стоит снаружи корпуса своего флагмана «Нирвана».

Под этим корпусом, «ниже» искусственной силы тяжести «Нирваны», наклонился яркий диск галактики, включающей в одном звездном рукаве все звездные системы, открытые, обрушившимся с Земли, человеком. Но в том направлении, куда смотрел Ногара, яркие крошки и точки света были обильными. Они были другими галактиками, уносящимися прочь на своих каникулярных скоростях в десятки тысяч миль в секунду, уходящих за пределы зрительно обозреваемой вселенной.

Тем не менее, Ногара пришел сюда не для того, чтобы обозревать галактики, он пришел взглянуть на что то новое, на феномен, никогда не видимый людьми в таком приближении.

Он казался щепоткой собранных вместе галактик, облаками, потоками пыли ниспадающими на него. Звезда, которая образовывала центр феномена, сама держалась за пределами человеческого взгляда благодаря силе своей гравитации. Ее масса, возможно, в миллиард раз больше массы Солнца, так изгибала пространство время вокруг себя, что нет фотона света, который убежал бы от нее в видимом диапазоне.

Пылевые дебри глубокого космоса кувыркались и пенились, опускаясь в сжатие гипермассы. Опадающая пыль выстроила из статических зарядов молнию, возвращала ее в светящиеся грозовые облака, и вспышка огромной молнии смещалась в красный диапазон прежде, чем исчезала вблизи днища гравитационного холма. Возможно, не было даже нейтрино, которое сумело бы убежать от этого солнца. И не существует корабля, который смог бы приблизиться к нему ближе, чем это сделала «Нирвана».

Ногара стал чаще бывать здесь после того, как открыл явление, которое вскоре могло представить угрозу для населенных планет; обычные звезды уходят вниз, как щепки из дерева в водоворот, если гипермасса встречает их на пути. Но тысячи лет пройдут, прежде чем понадобится эвакуировать какую либо планету; а до того, гипермасса может быть поглощена пылью пока ее ядро не взорвется, после чего большая часть ее субстанции может перейти в более необычную, но менее опасную форму.

Как бы то ни было, в другую тысячу лет оно предложит кому то еще одну проблему. Теперь же, людям объявили, что спасаясь от гипермассы, Ногара бежал в другую галактику.

Передатчик заработал, призывая его обратно в роскошь его апартаментов, удовлетворенного созерцанием галактики.

Он прикоснулся к плате сильной волосатой рукой.

– Мой господин, прибыл курьерский корабль. Из системы Фламланда… Они привезли…

– Говори понятнее. Они доставили тело моего брата?

– Да, мой господин. Курьер с гробом уже приближается к «Нирване».

– Я встречу капитана курьера один, в Большом Зале. Не нужно церемонии. Пусть роботы проверят шлюз, эскорт и гроб на предмет инфекции.

– Да, мой господин.

Упоминание о болезни было частью ложной версии. На самом деле не фламландская чума уничтожила единоутробного брата Ногары Йохана Карлсена и уложила его в ящик, несмотря на официальную версию. Врачи предложили заморозить героя Каменного Места, как последний шанс предотвратить его неизбежную смерть.

Официальная ложь была необходимой, потому что даже Верховный Лорд Ногара не мог спокойно устранить человека, который отличился в туманности Каменное Место. В этой битве семь лет назад были разбиты машины берсеркеры; если бы этого не произошло, разумная жизнь могла бы навсегда рухнуть, стертая до основания, в известной части галактики. Берсеркерами называли огромные автоматические военные корабли, построенные при каком то конфликте между давно исчезнувшими расами и ставшими теперь врагами всего живого. Борьба с ними была все еще жестокой, но после Каменного Места, начало казаться, что жизнь в галактике выстоит.

Большим Залом было место, где Ногара устраивал праздники и развлечения с сорока ил пятьюдесятью людьми, которые были с ним на «Нирване» как помощники, члены экипажа и гости. Но когда он вступил в зал на этот раз, то остро почувствовал его пустоту, сберегаемую для одного человека, который, весь во внимании, стоял за гробом. Тело Йохана Карлсена, и какой бы ни оставалась жизнь, было запечатано под стеклянной крышкой тяжелого контейнера, который содержал свои собственные охлаждающие и жизнеобеспечивающие системы, управляемые волоконно оптическим ключом, теоретически неподдельным. И этот ключ Ногара жестом потребовал у капитана курьера.

Ключ был подвешен на шее у капитана и понадобилось всего лишь мгновение, чтобы снять золотую цепь с шеи и передать ее Ногаре. Еще одно мгновение ушло на поклон. Он был космонавтом, а не курьером. Ногара игнорировал недостаточную учтивость. Его губернаторы и адмиралы были посвящены во все тонкости этикета. Сам он ни в коей мере не беспокоился, соответствуют ли субординации его жесты и осанка. Настолько, насколько это соответствовало разумному.

Только теперь, с ключом в руке, Ногара посмотрел вниз на своего единоутробного брата. Участвовавшие в заговоре врачи остригли короткую бородку Йохана и его волосы. Губы его были мраморно белыми, а невидящие открытые глаза – ледяными. И все же лицо, под складками драпировочной ткани и замерзшей простыней, несомненно было лицом Йохана. В нем оставалось что то, чего нельзя было заморозить.

– Оставьте меня в покое, – сказал Ногара. Он повернулся лицом в конец Большого Зала и ждал, глядя через широкий смотровой проем туда, где гипермасса пятнала пространство, словно снимок, сделанный через плохой объектив.

Когда он услышал стук двери, закрывшейся за капитаном курьера, он обернулся и увидел, что стоит лицом к лицу с короткой фигурой Оливера Микала, человека, которого он выбрал, чтобы заменить Йохана на посту губернатора Фламланда. Должно быть, Микал вошел, когда вышел космонавт, которого по мысли Ногары можно было бы оставить здесь, как символ чего то. Фамильярно оставив руки на крышке гроба, Микал в глубоком изумлении поднял брови. Его довольно одутловатое лицо судорожно дернулось в сверхвежливой улыбке.

– Как продолжать линию Браунинга? – размышлял Микал, глядя вниз на Карлсена. – Выполнять королевскую работу однообразные тягучие дни… и теперь это вознаграждение за добродетели…

– Оставь меня, – сказал Ногара.

Микал участвовал в заговоре как никто другой, если не брать во внимание фламландских врачей.

– Я думал, будет лучше появиться, чтобы разделить вашу скорбь, – сказал он. Затем глянул на Ногару и не стал продолжать. Он сделал поклон, который был немного насмешливым, позволяемой только наедине, и быстро вышел за дверь. Она закрылась.

«Итак, Йохан. Если бы ты устроил заговор против меня, я бы просто убил тебя. Но ты никогда не был заговорщиком; все дело в том, что ты служил мне слишком хорошо, мои друзья и враги стали слишком любить тебя. Поэтому ты здесь – моя замороженная совесть, последняя совесть, которую я когда либо буду иметь. Рано или поздно ты возгордился бы, поэтому необходимо было сделать это или же убить тебя.

Теперь я помещу тебя в безопасное место и, может быть, однажды у тебя появится другой шанс для жизни. Это трудно представить, но когда нибудь ты остановишься в размышлениях над моим гробом, так же, как я сейчас стою над твоим. Без сомнения ты будешь молиться за то, что, по твоему мнению, является моей душой… Я не могу сделать этого для тебя, но я желаю тебе сладких снов. Спи в своих бельверских небесах, а не в аду.»

Ногара представил мозг при абсолютном нуле, его нейроны сверхпроводимы, повторяют один сон за другим, еще и еще раз. Но в этом не было смысла.

– Я не могу рисковать своей властью, Йохан, – на этот раз он прошептал слова громко. – Это было необходимо, в противном случае я должен был бы тебя убить.

Он снова повернулся к проему.

2

– Я полагаю, тридцать третий уже доставил тело Ногары, – сказал второй офицер эстильского тридцать четвертого курбера, глядя на хронометр. – Должно быть приятно стать императором или чем то вроде этого, и иметь под рукой людей, которые бросаются через всю галактику выполнять что то для тебя.

– Не бывает приятно, пока кто бы то ни было принес тебе труп твоего брата, – сказал капитан Турман Хольт, изучая астронавигационную сферу. Его сверхсветовик быстро удалялся в течение многих временных интервалов от системы Фламланда. Даже если Хольт был и не в восторге от своей миссии, он был рад оказаться подальше от Фламланда, где за работу принялась политическая полиция Микала.

– Интересно, – сказал второй и хихикнул.

– Что это значит?

Второй оглянулся назад через левое, а затем правое плечо.

– Слышали ли вы это? – спросил он. – Ногара… бог… но половина его космонавтов – атеисты.

Хольт улыбнулся, но лишь слегка.

– Он не обезумевший тиран, ты знаешь. Эстил не худшее правительство в галактике. Хорошие парни не опускаются до мятежа.

– Карлсен делал все как надо.

– Да, он все делал верно.

Второй скривился.

– О, конечно, Ногара мог быть и хуже, если вы серьезно об этом. Он – политик. Но я не могу поручиться за экипаж, который он набрал за последние годы. У нас на борту имеется пример тому. Вот чем они занимаются. Если хотите знать правду, то после смерти Карлсена я сильно напуган.

– Ладно, – скоро мы увидим их, – вдохнул Хольт и напрягся. – Я пойду посмотрю на пленников. Капитанский мостик теперь ваш, второй.

– Я сменю вас. Благоволить к человеку и убить его?

Минутой позже, глядя через потайной глазок внутрь маленькой курьерской камеры для заключенных, Хольт мог с искренним состраданием пожалеть, что его пленник жив.

Звали его Джанда. Он был вожаком разбойников и захват его был последним успехом Карлсена на службе во Фламланде, который положил конец мятежу. Джанда был крепким мужчиной, храбрым и свирепым бандитом. Он нападал на владения эстелийской империи Ногары, когда же шансов у него не осталось, сдался Карлсену.

«Моя честь требует победить моего врага,» – написал однажды Карлсен в личном письме. – «Моя честь не позволяет мне уничтожать или ненавидеть моего врага.»

Но политическая полиция Микала придерживалась другого мнения.

Разбойник должно быть был очень высоким, но Хольт никогда не видел его стоящим прямо. Наручники все еще сковывали его кисти и лодыжки, хотя они были из пластика и предположительно не натирали человеческую кожу, но они не увеличивали надежности заключения и Хольт снял бы их, если бы мог.

Незнакомку, по имени Люсинда, можно было бы по виду принять за его дочь, но она была его сестрой, младшей всего лишь на пять лет. Она была редкой красоты и, возможно, полиция Микала имела мотивы далекие от сострадания, посылая ее ко двору Ногары не заклейменной и без психологической обработки. Было достаточно хорошо известно, что требуется для определенных развлечений придворных и какое лакомство любят высшие чины.

Хольт был далек от того, чтобы доверять таким рассказам. Он открыл камеру – она была заперта из предосторожности, он боялся, что Джанда заблудится и попадет в детские неприятности – и вошел.

Когда Люсинда впервые взошла на борт его корабля, глаза ее выдавали беспомощную ненависть к каждому эстилеру. Хольт был вежлив и предупредителен, насколько это было только возможно. И когда теперь он вошел, на ее лице не было неприязни… была надежда, которую, казалось, она должна разделить с кем то.

Она сказала:

– По моему, несколько минут назад он называл мое имя.

– А? – Хольт перевел взгляд на Джанду, но перемен не видел. Глаза пленного остекленело вглядывались в пустоту, в правом из них пробилась слеза, которая, казалось, не имела никакой связи с любого рода эмоциями. Лапа Джанды была по прежнему слаба, и все его тело неуклюже сгорблено.

– Может быть… – Хольт не закончил.

– Что? – спросила она с едва заметной страстью.

Боги космоса, он не мог позволить себе запутаться с этой девушкой. Он почти желал снова увидеть ненависть в ее глазах.

– Может быть, – мягко сказал он, – для вашего брата будет лучше, чтобы он не выжил сейчас. Вы знаете, куда его везут.

Надежда Люсинда, какой бы она ни была, развеялась после его слов. Она молчала, вглядываясь в своего брата, как будто видела что то новое.

Прозвучал наручный телефон Хольта.

– Сэр, нас засек какой то корабль и вызывает. Через пару часов они сблизятся с нами. Корабль маленький, обычный.

Последние три слова были привычными заверениями, что увиденный корабль не был гигантским корпусом берсеркера. Берсеркеры были похожи друг на друга, а то что фламландские мятежники не имели кораблей в глубоком космосе, в этом Хольт не имел причины сомневаться.

Он пошел назад на мостик и поглядел на маленький силуэт на сканирующем экране. Этот был необычен для него, но что было особенно удивительного, когда столько судостроительных верфей размещены на многих планетах. Почему корабль приближается к ним с сигналами бедствия?

Чума?

– Нет, не чума, – ответил по радио голос, через взрывы неподвижности, когда он обратился с вопросом к незнакомцу. Видеосигнал с другого корабля был скачущим, затруднявшим возможность разглядеть лицо говорившего. – Схватили кусок пыли при последнем прыжке и расшатались защитные поля. Возьмете ли несколько пассажиров на борт?

– Конечно.

Корабль на краю сверхсветового прыжка сталкивается гравитационным полем с достаточного размера скоплением пыли относительно редко, хотя это и не было из ряда вон выходящим событием, это могло объяснить шумы в коммуникационных системах. Ничего тревожного для Хольта не было.

Незнакомец выбросил катер, который пришвартовался к входному люку курьера. С приветливой улыбкой, предназначенной пассажирам, Хольт открыл люк. В следующее мгновение он и полдюжины его людей, составлявшие экипаж, были захвачены врасплох внезапным натиском человекоподобных машин – они были абордажной группой берсеркера, холодные и древние, безжалостные как кошмар.

Машины захватили курьер так быстро и эффектно, что никто не смог оказать реального сопротивления. Но сразу они не убили никого из людей. Они вывели из строя двигатели одной из спасательных шлюпок и согнали всех, включая и пленных, в шлюпку.

– На экране не было берсеркера, не было, – повторя второй помощник Хольту. Люди сидели рядом, вжимаясь друг в друга в тесном пространстве. Машины оставили им воздух, воду и пищу, и начали отбирать по одному для допроса.

– Я знаю, что подобного еще не было, – ответил Хольт. – Берсеркеры, вероятно, оформляют себя в новое тело, оснащая новым оружием. После Каменного Места это логично. Случайным является лишь то, что никто этого не предвидел.

Клацнула дверь, открываясь, и пара грубых человекоподобных машин вошла в шлюпку, протискиваясь в своем движении между девятью людьми, пока не достигли того, кто им был нужен.

– Нет, он не может говорить! – вскрикнула Люсинда. – Не троньте его!

Но машины ее не слушали, либо не желали слушать. Они подняли Джанду на ноги и, чеканя шаг, выволокли его вон. Девушка, пытаясь что то объяснить, старалась остановить роботов, хватала их за руки, автоматы волокли за собой и ее… Хольт без всякой пользы заметался в тесном пространстве, опасаясь, что роботы обернутся и убьют Люсинду. Те, однако, попросту позволили ей выйти за ними из спасательной шлюпки, оттолкнув девушку от люка своими металлическими лапами. Дверь за ними захлопнулась. Люсинда осталась стоять, тупо глядя на стальную перегородку. Она не шевельнулась даже тогда, когда рука Хольта обняла ее.