Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Айзек Азимов,Алекс Орлов,Алексей Калугин,Пол Уильям Андерсон,Эдмонд Мур Гамильтон,Дмитрий Володихин,Фред Саберхаген,Владислав Гончаров,Глеб Елисеев,Алгис Будрис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)

Глава 5

1

Солдат-пришелец, в ладно и туго сидящей форме, с блестящими начищенными сапогами и ремнем, в которые было вложено немало любовного труда, был еще совсем молод. Это был типичный гарнизонный солдат – возможно, и в людей в своей жизни не стрелявший ни разу. Его выправка и состояние формы были конечным результирующим итогом развития традиций бессчетных военных поколений, берущих свое начало в особых пещерах, где под магической защитой шамана хранились племенные щиты и копья; получивших свое развитие у костров, разложенных в центре круга хижин из растянутых на шестах звериных шкур, потом в душных казармах и наконец в отсеках и рубках транспортных космических кораблей, на которых его народ прибыл на Землю. Знание и опыт накапливались с того самого первого дня, когда первый представитель расы пришельцев выбрал себе жизненный путь воина – может быть все началось от способа шлифовки древка стрелы и открытия пользы от втирания жира в тетиву лука. Немного ламповой сажи на ствол ружья для придания вида перед парадным построением. Плевок и быстрая обработка фланелькой ботинок перед утренним смотром. Втереть немного белой глины в ложбинку кокарды, в пряжку ремня к парадной форме. Все эти маленькие хитрости, перечень тайн, которые, когда последняя строчка в книге Вселенной будет написана, возможно останутся единственным образцом народной мудрости общей среди многочисленных разумных способных к ведению военных действий рас. Рас белых, зеленых или покрытых рудиментарными остатками чешуи из тех, кто произошел от ящериц так давно, что Земли еще не было и в помине.

Майкл Вайерман смотрел на солдата, и в его глазах клубился туман, в первый момент кажущийся совершенно беспорядочным. Его тело купалось в секреторных выделениях желез, переведших его чувства на уровень сверх-реагирования, наполнивших его уши звуками, неслышными в нормальном состоянии, позволяющих глазам различать части цветового спектра, в обычных условиях отфильтровывающихся. Он слышал шум крови, струящейся сквозь сосуды возле ушей. Он перестал мигать. Окажись он сейчас в джунглях, ни один враг не смог бы подойти к нему незамеченным, ни одна тень не сумела бы тайно пошевелиться в пределах поля его зрения. Его ноздри побледнели и расширились, рот приоткрылся, дабы обильно снабдить легкие кислородом, мгновенно уносящимся прочь стремительным током крови. Его организм щедро тратил свои силы, и через несколько часов он должен будет свалиться без сил, и будь он обитателем джунглей, то просто забрался бы тогда на дерево, устроился там вне пределов досягаемости возможных хищников и выспался.

Майкл сделал первый неслышный шаг в сторону солдата. Гладкие композитные плитки, которыми был выстелен в коридоре пол, выгодно отличались от павшей листвы или сухих сучков в лесу, и шаги его не сопровождались ни шорохом, ни треском.

Молодой солдат-пришелец вряд ли понимал, сколько разумных существ вложили свой гений в то, что бы он был сейчас лучшим на вид воином лучшей дивизии лучшей армии из участвующих в военных кампаниях по всей Вселенной. Дань традициям он отдавал буквально, держа спину прямой как палка и руки строго по швам, и спроси его сейчас, в чем заключается главный смысл солдатской службы, он четко ответил бы, что главное в армии это конечно война, а не прохождение смотров. Ответ его был бы именно таким, поскольку тот главный факт, что как раз именно отличное прохождение смотров – для чего им была заучена идеальная поза символической статуи – и являлось главным солдатским делом, был недоступен ему. После того как внешний вид солдата уже не может поддерживать дисциплину среди населения, надзирать за которым он приставлен, его функция бесславно заканчивается. Солдат, всю жизнь стрелявший только по мишеням, сам является символом неизбежного поражения.

Майкл Вайерман неслышно подошел к молодому пришельцу со спины, положил ему руку на плечо и когда тот с удивлением обернулся, убил его единственным коротким ударом правой руки. Для этого Майкл сложил вместе и вытянул пальцы и жестким ребром ладони раздробил молодому охраннику кадык. Этот прием задолго до муштры и парадных смотров был известен всем наемным убийцам.

С искаженным лицом солдат повалился вперед прямо на руки Майклу и, пав на колени, издал тихий булькающий кашель. Майкл поспешно подхватил пришельца и в течение нескольких мгновений буквально мог чувствовать, как сердце того пытается продолжать биться. Но вскоре, когда отключившийся из-за нехватки кислорода мозг прервал с ним коммуникацию, и этот неустанный насос тоже остановился.

Замерев над охранником, Майкл Вайерман оглянулся по сторонам. Потом, заметив рядом с постом охранника открытую настежь дверь в маленькую комнату, потащил тело туда. По пути в комнатку охранника он яростно мотал головой. Пальцы его правой руки покалывало.

Прикрыв за собой дверь, еще не придя окончательно в себя от первого опыта убийства человека голыми руками, он снял с мертвого тела одежду, пораженный и завороженный его неуклюже-свободной податливостью. Прежде, до этого момента, между ним и его жертвой всегда находился спасительный механизм-посредник или нажатие его пальца на курок или результирующую смерть могла разделять осечка и заклинившая в стволе пуля и многое другое – любая из почти дюжины вещей, которые вполне могли произойти. До сих пор он считал, что знаком с убийством. Теперь же по всему выходило, что он ошибался.

Форма, которую Майкл Вайерман надел на себя, еще хранила в себе тепло солдата-пришельца. Он был немного шире в талии прежнего хозяина формы, и ремень ему пришлось застегнуть на другую дырочку, в результате чего на коже ремня стала видна четкая вытертая полоса. Одевшись, он прислонился к стене – силы вдруг оставили его, словно вылившаяся в сток грязная вода.

Неловко расставив ноги, с минуту он стоял над мертвым пришельцем. Пальцы рук Майкла были скрючены как когти, лицо покрывали бисерины пота. Он был потрясен до глубины души и немало удивлен этим. Во время военной подготовки он, дитя мирной жизни, с жаром заучивал приемы перерубания горла ребром ладони и многое другое, стараясь запомнить особенности всех смертоносных уроков и сопутствующую им психологию. Очевидно, все это время в глубине души он лелеял надежду на то, что до применения на деле этой науки не дойдет никогда.

Майкл вытащил из кожаной кобуры и с любопытством рассмотрел незнакомое оружие пришельцев, их эквивалент пистолета. В его обучение не входило ознакомление со всеми известными типами оружия. Стрелковую подготовку он проходил на марках оружия ОЦС, которые, при всей извилистости и размытости за давностью времени связей с Землей, все-таки несли в себе некий ее отголосок. Но пистолет пришельцев был для него совершенной новостью.

Оружие было основано на том же принципе выбрасывания из дула с большой скоростью твердого предмета. За счет чего производился выброс, за счет ли бурной реакция взрывчатого вещества или расширения сжатого газа-пропеллента, прямо сейчас разобраться было невозможно. Вокруг толстого, большого калибра ствола, шел призматический скользящий затвор. Присмотревшись, Майкл заметил простейший спусковой предохранитель. Сняв большим пальцем пистолет с предохранителя, он попытался сдвинуть затвор. Вперед затвор не шел. Потянув затвор назад, он смог подвинуть его немного. После этого он потянул сильнее и затвор послушно скользнул по направляющим, одновременно поднимаясь вверх. Затвор поворачивался на полуцилиндрической муфте и, смещаясь назад, постепенно складывался пополам, вплоть до самой дальней точки. Из приемного гнезда неожиданно выскочил наружу патрон и со стуком упал на пол. Явившийся из обоймы другой патрон занял место выброшенного. Сдерживая возвратную пружину, Майкл Вайерман принялся осторожно отпускать затвор. Проявленная им излишняя предосторожность к добру не привела – патрон внутри приемного гнезда заклинило, чего и следовало ожидать. Пистолетный затвор остановился, отказываясь возвращаться в исходное положение. Из компактного остроумного и точного приспособления, оружие превратилось в замершее соединение неуклюжих металлических частей.

Капля пота, скатившаяся со лба Майкла, упала на поблескивающий в приемном гнезде патрончик. Майкл машинально вытер влагу кончиком указательного пальца. Потом лихорадочно подергал затвор. Зубчатое колесико невидимых направляющих где-то внутри которого заклинилось намертво. По всей видимости, конструкторы пришельцев не рассчитывали, что их творение попадет в руки к новичкам. Возможно, оружие специально создавалось для использования только прошедшими специальный подготовку.

Майкл Вайерман закусил губу, засунул в приемное гнездо указательный палец левой руки и попытался выправить патрон. Внезапно сорвавшийся с места затвор захлопнулся и раздробил ему кончик пальца. Охнув от боли, он снова поспешно оттянул заливаемый кровью затвор – на этот раз ему удалось сделать это довольно быстро – на пол вылетел еще один, искореженный, патрон. Засунув сломанный указательный палец в рот, мгновенно наполнившийся кровью, он спрятал пистолет обратно в кобуру. Несколько капель его крови успело упасть на пол. К счастью, на форму кровь не попала. Но теперь он должен был найти что-нибудь, чтобы перевязать искалеченный палец.

Наклонившись перед шкафчиком часового, он принялся выдвигать один за другим ящики в поисках перевязочного пакета или какой-нибудь чистой тряпицы, и в конце концов нашел то, что ему было нужно. Разорвав зубами перевязочный пакет, он как мог аккуратно забинтовал палец и старательно завязал бинт. Несмотря на все его старания, повязка получилась неровной. Бинт мгновенно пропитался кровью, но времени для того, чтобы пытаться придумать что-то получше, уже не было. Он уже и так задержался здесь слишком долго. Хобарт мог поднять тревогу в любой момент. В коридоре мог появиться новый часовой, пришедший на смену тому, которого он убил – да все, что угодно, могло случиться. Майкл еще раз взглянул на мертвого пришельца у своих ног. Азарт действия давно уже покинул Вайермана. Он потерял быстроту и внезапность. Изначально распаленный тем, что наконец решился на что-то, он только что совершил ужасное. Теперь энергия оставила его.

Взявшись рукой за дверную ручку, он снова остановился. Но стоять здесь вечность он не мог.

Открыв дверь, он вышел в коридор. В коридоре по-прежнему не было никого. Держа левую руку, в которой уже начала биться боль, в кулак внизу, подальше от брюк и так, чтобы кровавой повязки не было заметно со стороны, он двинулся в сторону лифта, еле переставляя ноги, которые, казалось, стали десяти футов длиной и лишились коленных суставов.

2

В лифте было полно народа. После того как двери машины растворились, на Майкла уставилось с дюжину пар неподвижных глаз. Ему до смерти захотелось повернуться и бежать, куда глаза глядят.

– Вниз? – скучным голосом задал свой вечный вопрос лифтер. Лифтер-землянин в полувоенной одежде по образцу формы пришельцев был из гражданских нанятых лиц и изъяснялся на чистейшем языке пришельцев.

– Да… да, – проскрежетал Майкл Вайерман и кашлянул. Просунувшись внутрь лифта, он с трудом повернулся, и лифтер закрыл двери. Люди в лифте подались немного назад и в стороны, освободив для Майкла минимально-необходимое пространство. Он почувствовал, как его больная рука прижалась к бедру, и внутри под кожей кусочки раздробленной кости крайней фаланги пальца трутся друг о друга. Он не мог кричать. Он едва сохранял себя на поверхности сознания.

– Гараж, пожалуйста, – быстро проговорил он, вовремя вспомнив, что показываться вместе со всеми на нижнем этаже в холле ему совсем не следует.

– Вам нужен другой лифт – этот в гараж не идет, – сварливо отозвался лифтер. – На первом этаже в конце холла есть другой лифт, поменьше. Вы что, новенький?

Женщина преклонного возраста в деловом костюме с подложенными плечами и подкрашенными розовым светлыми волосами, покачнулась, оперлась плечом о бицепс Майкла и, видимо желая извиниться, повернулась и взглянула ему в лицо.

– Вам плохо, солдат? – удивленно спросила она. – Вы ужасно выглядите.

Дама нахмурилась и пристально его осмотрела.

– Вы бледны.

Дело было не только в бледности. Хуже было то, что в Майкле Вайермане не было почти ничего от худобы и угловатости пришельцев. И что самое главное, его кожа была во много раз светлее их кожи. До тех пор пока кто-то не начинал рассматривать его слишком внимательно, это особого значения не имело. Но в любой момент женщина могла разобраться в истинной причине его чрезвычайной бледности. После этого она наверняка заметит странную оттопыренность его ушей, округлость носа.

– Не лезь не в свое дело, землянка, – рявкнул Майкл Вайерман. – Какого черта ты на меня уставилась?

Среди пассажиров лифта мгновенно наступило неловкое молчание. У пожилой женщины на мгновение отвалилась челюсть, которую она с характерным звуком захлопнула и на Майкла больше не смотрела, вместо того уставившись на дверь лифта. То, что только что позволил себе совершить Майкл Вайерман, было невиданным нарушением негласного этикета. Напоминание о том, что пришельцы являются не просто группой суровых, но благожелательно настроенных друзей, взявших на себя управление земными делами для обоюдной пользы всех, действительно шокировало. Такая грубость была ужасно несправедливой.

В леденящем молчании достигнув первого этажа, лифт остановился. Пассажиры одновременно устремились вперед, и в образовавшейся толчее кто-то с чувством отдавил Майклу ногу. В тот момент, когда он ступал на пол холла, лифтер словно случайно резко опустил кабину еще на пару дюймов. Он чуть не упал, а лифтер, хихикнув в носовой платок, громогласно высморкался.

Майкл Вайерман повернулся к лифту вне себя от ярости. Он уже готов был начать выкрикивать ужасные ругательства, но потом вспомнил о том, что он все-таки не пришелец. Повернувшись, он двинулся к гаражному лифту.

На полпути он остановился и взглянул в сторону главного выхода из холла. В дверях был устроен пропускной пункт, и земные служащие, выстроившись там в очередь, продвигались по одному, отмечая время ухода и предъявляя дежурным опознавательные значки. Редкие пришельцы выходили на улицу через соседние двери, быстро показывая удостоверения. В кармане Майкла Вайермана лежало удостоверение убитого солдата-пришельца, как он успел убедиться, с весьма четкой фотографией того.

Он снова повернулся и подошел к лифту в углу холла. Его рука болела невыносимо.

Гаражный лифт был автоматическим и совершенно пустым. У кнопок на стене лифта были проставлены обозначения на языке пришельцев, и в этом был какой-то свой смысл, разобраться в котором так сразу Майкл был не в силах. Только после того как он нажал на самую нижнюю кнопку и кабина пришла в движение, он внезапно понял, что надписи на языке пришельцев могут означать только одно – обычный земной персонал в подземный гараж не допускался.

Возможно, это было ему на руку. Тот факт, что машина доктора Хобарта находится в гараже, означал, что тот не принадлежал к кругу обычного персонала и это могло оказаться для Майкла полезным.

Но кроме того, это могло означать так же, что при входе в гараж наверняка находится часовой пришельцев, проверяющий приходящих.

О Господи, воскликнул Майкл про себя – весь это мой побег становится чертовки непростым!

Гаражный лифт остановился, и дверцы сами собой раздвинулись. Он сделал шаг вперед и оказался перед сидящим за столом со скучающим видом пришельцем в чине капрала, седым мужчиной с усталым взглядом, с глубокими складками на лице и двойным подбородком, со сломанным в какой-то давней драке носом. Пришелец поднял на Майкла Вайермана глаза.

– Что тебе?

Они находились на высоком бетонном балконе с перилами из гладких труб по всему периметру. Капрал сидел спиной к перилам, позади него раскинулся весь гаражный зал, в котором между швейлеровыми пилярами, располагалось около пятидесяти машин. Справа от лифта с балкона вниз шла лестница в несколько пролетов. Примерно половина машин имела гражданский вид, остальные машины, стоящие отдельно в особой секции, были военными грузовиками, броневиками-джипами и тому подобным. Под сводами гаража висел тихий слитный гул нескольких работающих моторов и металлический лязг. У двух или трех машин возились механики в одинаковых серых комбинезонах.

Засунув левую искалеченную руку в карман, Майкл шагнул к столу капрала.

– Я хочу забрать машину доктора Хобарта, – проговорил он. – Он просил подогнать его авто к подъезду.

О том, в порядке ли вещей то, что младший служебный состав пришельцев выполняет поручения старших землян, Майкл Вайерман понятия не имел. Желая подкрепить свои слова, он достал из кармана ключи от машины доктора и продемонстрировал их капралу.

Ключи он держал в левой окровавленной руке, бинт на указательном пальце которой вконец пропитался кровью и сбился. На его форменных брюках над левым карманом расплылось кровавое пятно.

Он просто забылся. На ходу перебирая в голове различные варианты своих действий, он забежал в мыслях слишком далеко вперед. О том, что ждет его в гараже, он конечно понятия не имел, но точно знал, что единственными подтверждениями его права на машину и вообще на присутствие в гараже является имя доктора Хобарта и его ключи. Затвердив это в памяти, он составил речь и придумал себе даже соответственное выражение лица. Увидев перед собой пришельца, он немедленно привел план в действие, забыв об одной решающей детали.

Капрал пораженно уставился на кровь на руке и на брюках Майкла.

– Что это за дьявольщина творится с тобой? – пророкотал он.

– Я прищемил палец затвором пистолета, – глухим голосом ответил Майкл Вайерман, медленно опуская руку. Он похолодел и словно лишился способности управлять частями своего тела. Еще немного и он повалился бы на пол безвольной грудой. Не дремал только его мозг, там шла лихорадочная работа.

Для того чтобы сообразить, что к чему, капралу не понадобится много времени. Маленькая заминка объяснялась тем, что появление перед его постом подозрительного вида и поведения незнакомца выходило за рамки служебного опыта и любой учебной подготовки – такого пришелец просто не ожидал. Одной рукой он уже тянулся к большой круглой красной кнопке, расположенной справа от него на столе, другой рукой нашаривал на боку кобуру.

– Этот проклятый пистолет, – снова заговорил Майкл Вайерман, выхватывая оружие из кобуры и демонстрируя его капралу. Он держал пистолет просто на ладони, совсем невинно, даже не положив палец на курок. – Видите, он весь перепачкан кровью.

Дуло пистолета Майкла словно случайно было направлено в брюхо капрала, которым тот, оторвав от стула зад и пытаясь дотянуться до кнопки сигнала тревоги, навалился на стол.

Пришелец впился глазами в черный зрачок нацеленного на него дула. Его руки замерли, каждая на полпути к своей цели. Майкл Вайерман снова сделал совершенно безошибочный ход – представил капралу положение вещей во всей их неприкрытой ясности и предоставил ему возможность выбирать. Все еще было неясно, кто Майкл такой, то есть все было конечно понятно, но слово еще не было произнесено. Решись Майкл вести себя как беглый узник, капрал немедленно без раздумий поднял бы тревогу и набросился бы на него, даже если бы пистолет Майкла смотрел ему прямо в лоб.

– Какая глупость с моей стороны, да?

Майкл по-прежнему давал возможность толстому пришельцу рассматривать свой пистолет, и со стороны снизу из гаража ни у кого не возникало никаких подозрений, казалось, что просто один человек что-то показывает другому.

Капрал наконец сдвинулся с места и начал то, что можно было назвать сложным процессом усаживания обратно на стул.

– Но я его уже исправил, мой пистолет, – сообщил ему Майкл Вайерман. – Везет же вам, капрал, – продолжил он нарочито дурашливым тоном. – Совсем чуток до пенсии осталось? Должно быть, уже вещички пакуете? Дьявол, вот это жизнь у вас начнется – знай посиживай дни на пролет в барах, дуй пиво, да не забывай вовремя доставать из почтового ящика пенсионные чеки.

Пришелец смотрел на него как завороженный. В ошарашенном взгляде капрала отчетливо видна была озадаченность: что делать перед лицом откровенной угрозы он не знал. Вместе с тем все еще оставалась возможность того, что все происходящее было ни чем иным как плодом его, капралова, воображения. Само собой он не желал выставлять себя в дураках. Умирать ему тоже не хотелось, ведь он и в самом деле был не дурак. Смысл нескольких последних фраз Майкла постепенно начал доходить до его сознания.

– Знаете, – сказал Майкл, – а я ведь никогда раньше здесь не был. Вы не подскажете мне, где находится машина Хобарта? Не хотелось бы заставлять его ждать. Сами понимаете, лишняя отметка в личном деле мне ни к чему.

Пистолет он по-прежнему держал на ладони.

Этот пистолет Майкла определенно мешал капралу думать связно. Пришелец пытался что-то сообразить, но он слишком много повидал на своем веку и слышал также немало рассказов и отлично знал, что может крупнокалиберная пуля, выпущенная почти в упор, сделать с человеком. Он не был трусом, но он не был также и самоубийцей. Окажись с ним сейчас солдат помоложе, вроде того, что Майкл недавно убил в коридоре наверху, он дождался бы, когда юнец сделает первый шаг, а уж потом решал, как поступить самому. Но сейчас он был здесь на балконе один, и до пенсии ему оставалось всего ничего.

– Машина доктора вон там, вторая справа, – ответил он, небрежно махнув рукой в направлении припаркованных у дальней стены гражданских автомашин.

– Которая, капрал? – переспросил Майкл, отведя глаза от лба капрала только на долю миллиметра, бросив молниеносный взгляд вниз и тут же снова уставился на своего собеседника.

Капрал, который до этих слов еще питал надежду на удачную развязку, теперь эти надежды оставил.

– Пошли, – проговорил он со вздохом, выбираясь из-за своего стола. – Я покажу.

– Отлично, капрал, – поблагодарил его Майкл Вайерман, – это очень мило с вашей стороны. Я имею в виду то, что вы тратите на меня свое драгоценное время. Я так понимаю, вы очень занятой человек и не будете, к примеру, останавливаться внизу около этих чумазых обезьян и трепаться с ними?

Капрал коротко помотал головой.

Майкл Вайерман улыбнулся. Он проверил глазами состояние кобуры на боку у капрала. Так же, как и кобура у убитого им солдата, кобура капрала служила скорее для украшения, чем для целей быстрого и эффективного использования находящегося в ней оружия, имела широкую крышку и тугую блестящую застежку. Вытащить из такой кобуры оружие раньше, чем это сделает стоящий напротив враг, мог только человек, способный проделать это моментально. Наверняка на всей Земле нашлось бы совсем мало пришельцев-военных, считающих себя в состоянии попытаться проделать такой трюк в положении капрала.

Попытавшись представить себе армию из двух миллионов человек, вы наверняка увидите перед своим внутренним взором два миллиона поджарых, холодноглазых ветеранов-убийц, держащих свое оружие всегда наготове. Однако столкнувшийся уже с несколькими пришельцами Майкл Вайерман понял, что несмотря на все бойкие заверения уставов гарнизонной службы и оккупационных войск, которые он тоже знал на зубок, на такое количество реально готовых к бою жестких и беспощадных бойцов рассчитывать не приходилось. В любой действующей двухмиллионной армии сиюминутно в строю находилось не более двух сотен тысяч человек, из которых обстрелянных наверняка было меньше половины. Из десяти солдат девять обслуживали, лечили, кормили, одевали и транспортировали десятого. Этот десятый мог оказаться бывалым ветераном и отменным профессионалом, но даже его деятельность не обязательно бывала связана с убийством.

В государстве, подобном империи пришельцев, границы которого неуклонно расширялись и где на передовых все время кипели страсти, отменные специалисты и профессионалы высшего класса, само собой, направлялись туда, где они нужны были больше всего. На мирной, прочно объединенной и консолидированной Земле бывалые ветераны служили офицерами и сержантами – по крайней мере большая часть. Основной же солдатский состав, даже в ударных частях, наверняка только что прибыл из училищ. Капралы служили по двухгодичным контрактам. На дипломах младших лейтенантов еще не высохли чернила. Наверняка где-то имелись эскадроны военной полиции быстрого реагирования, но квартировались они отдельно в стратегически удобно расположенных казармах. Тот административный персонал, который обслуживал штаб, бесспорно не принадлежал к составу первого класса, а многие, возможно, не принадлежали даже ко второму.

Ни один пришелец на Земле, не считая тех, кто вчера доставил сюда Майкла Вайермана, понятия не имел о том, что на поверхность планеты не так давно был высажен хорошо подготовленный, решительный, не слишком опытный – но непредсказуемо опасный – и непримиримо враждебно настроенный боевик. Спроси сейчас кто-нибудь гаражного капрала о том, существует ли где-то такая организация как «правительство Свободной Земли в изгнании», он не задумываясь ответил бы уверенным «Нет». Если бы после этого этот кто-нибудь объяснил капралу, что подобное Правительство находится на Чиероне, том, что в системе Центавра, капрал бы выругался в адрес ОЦС, известной ему в качестве самого вероятного и ближайшего врага его народа.

Всю свою службу капрал провел в гарнизоне. Война была не его делом. Земля была очередным счастливым билетом, вытянутым им в долгой череде других счастливых билетов – население здесь практически полностью прошло классификацию, жило довольное своей судьбой, меняя под властью пришельцев уже второе поколение. Уже сейчас многие из землян не представляли своего существования при другой социальной системе. Война закончилась, победно выигранная; завершилась – и только единицы, из таких, как Майкл Вайерман, могли считать иначе.

Никто не мог винить капрала за то, что он послушно повел не очень твердо шагающего следом Майкла Вайермана к машине доктора Хобарта. Спускаясь по лестнице в гаражный зал, Майкл убрал пистолет в кобуру, но застегивать ее не стал, а незаметно прижал крышку здоровой рукой. Кобура капрала так и осталась накрепко застегнутой. Можно было даже сказать, что капрал был совершенно безоружен. И за то, что он согласился проводить Майкла Вайермана к нужной ему машине, вместо того, чтобы попытаться задержать его или хотя бы сбить с толку, его тоже никто не мог винить. По правде говоря, капрал о подобном даже не думал. Вокруг был мир и перед законом он был чист – шансы на то, что война когда-нибудь придет на Землю и заденет своим крылом его, составлял лишь один к двум с половиной миллиардам.