Текст книги "Туннель во времени"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 62 страниц)

Земля под ним затряслась, и Эсон упал на четвереньки, упираясь в землю руками. Рев в ушах его сделался громче. Неужели он настолько ослаб?

Но когда прямо на его глазах часть огромного здания осела, Эсон понял, что жуткий рев ему не примерещился и что сама земля сотрясается под ними.

Это было не просто легкое колебание почвы. Подобные землетрясения разрушали города и сравнивали их с землей.

Все еще не вполне понимая, что происходит, Эсон глядел, моргая, на сотрясающиеся стены и обрушивающиеся колонны. Люди вопили в ужасе, падали вниз, выбрасывались из верхних окон. Лопнули медные скрепы, посыпались белые камни карниза. Длинный камень рухнул в песок рядом с Эсоном, каменная крошка ожгла кожу.

Случилось. И без колебаний он метнулся вперед, подцепив неуклюжими кулаками плиту из резного камня длиной в локоть. Изо всех сил замахнулся ею Эсон – мышцы его сейчас не уступали по твердости камню, который сжимали его руки. Темис приближался с занесенной рукою, готовый нанести микенцу убийственный Удар.

Но первым ударил Эсон. Поднятые кулаки Темиса не могли остановить падающий камень. Прямо в голову Темиса ударил он, на месте уложив царевича недвижным и бездыханным… только грубый обломок камня торчал из его черепа. Повернувшись, чтобы бежать, Эсон над грохотом и воплями услыхал собственное имя, подняв вверх глаза, он увидел склонившегося с балкона царя Атласа.

– Убейте его немедленно! Убейте микенца! – кричал царь. С балкона спрыгнул вниз молодой атлант в бронзовой броне, вес доспехов заставил его упасть на колени. Поднявшись, он извлек меч и огляделся, ища Эсона. Еще два воина уже бежали по арене к микенцу, остальные затерялись в толпе. Эсон сделал единственное, что ему еще оставалось: он повернулся и бросился наутек.

Перед ним открылся темный дверной проем, и Эсон нырнул в него. Клубы пыли мешали видеть, он споткнулся о наваленные на полу обломки. Вокруг словно живой стонал и корчился дворец. С треском гнулись и ломались вделанные в камень деревянные балки. Лестница впереди оказалась заваленной, Эсон повернулся и, касаясь обмотанной ремнями рукой стены, побрел вдоль нее. Он попал в просторную комнату с обрушившимся потолком, где, по крайней мере, было светло, обогнул груду обломков в поисках выхода и убедился, что пути дальше нет. Первый из его преследователей с хриплым воплем появился в дверях, закрывая дорогу к спасению.

Бронзовый шлем с высоким синим плюмажем из конского волоса. Бронзовые оплечья, нагрудник поверх толстой кожаной куртки, плотная кожаная юбка, бронзовые поножи на ногах. И тяжелый, острый, блестящий смертоносный бронзовый меч.

Окровавленный, почти нагой Эсон рванулся в атаку. Воин спокойно поджидал его, а потом ударил мечом, метя в основание шеи. Подобный удар если бы не обезглавил, то наверняка сразил бы Эсона.

Безоружной левой рукой Эсон попытался защититься от неотразимого удара, в который противник вложил весь свой вес.

И меч ударил в кулак – в свинцовую пластинку.

В тот же миг правая рука Эсона молотом обрушилась сбоку на голову воина, тот рухнул, как оглушенный бык, потом попытался подняться, но Эсон молотил и молотил его в одну и ту же точку на шлеме, проминая прочную бронзу. Наконец воин застыл в неподвижности.

Эсон потянулся к мечу, но не мог его ухватить затянутой в кожу рукой. Он уже рвал ремни и шнурки зубами, когда у входа появились еще двое преследователей. Они медленно приближались, Эсон отступил. На этот раз спасения не будет. С мечом он мог бы еще попробовать отбиться от них, но что такое кулаки против двух мечей… Враги приближались, один впереди другого.

Задний громко вскрикнул от боли, зашатался и упал… Кто-то склонился над ним, извлекая кинжал из спины лежащего. Атлант, шедший первым, опасливо оглянулся, и в этот момент Эсон бросился на него, увлекая вниз всем весом своего тела и отчаянно нанося удары правой рукою. С криком тот рванулся и уже обнажил свой меч, занося его для последнего удара. Правая рука его поднялась – пропуская к боку уже обагренный кровью клинок, меж ребер скользнувший в сердце. Перекатившийся на живот Эсон был готов вскочить на ноги и продолжать битву, когда взгляд его упал на египтянина.

– Интеб!

– Надо выбираться отсюда, пока вся Атлантида не рухнула нам на голову.

– Только срежь с моих рук эти проклятые штуковины, чтобы мне не пришлось унести их с собой в могилу.

Интеб не стал возражать. Закаленный, острый как бритва кинжал вспорол повязку на правой руке Эсона. Кожа свалилась, и Эсон смог размять онемевшие пальцы, а потом взялся за запястье обвисшей левой руки. Спасая в бою свою жизнь, он совсем забыл про нее. Теперь же ему представилось, что кисть разрублена пополам – такое было вполне возможно: меч рассек кожаные ремни. Интеб срезал остающиеся полоски кожи.

Распухшая рука горела, но была цела. Интеб показал ему свинцовую пластину – смятую, но не прорубленную. Вместе с толстым ремнем она остановила меч, не дав ему достичь пальцев Эсона. Микенец старательно сгибал и разгибал пальцы, невзирая на боль: кости как будто были целы.

Здание сотряс могучий толчок. Загрохотали камни, вдали послышались вопли. На дальней от них стороне комнаты вниз с грохотом посыпалась еще уцелевшая черепица. Интеб торопливо обтер окровавленный кинжал и руку о тунику мертвого атланта, потом показал на груду обломков:

– Надо попробовать вылезти здесь, так идти безопаснее, чем пытаться выбраться через дворец путем, которым мы попали сюда.

– Сперва помоги мне надеть этот доспех, – проговорил Эсон, потянув за шнурки на броне убитого воина.

– Но у нас нет времени…

– Это же полный доспех, самый лучший. Если я буду в нем, нас никто не сумеет остановить.

Возразить было нечего; кроме того, Интеб видел, что спорить бесполезно. Он принялся помогать микенцу раздевать труп, а вокруг падали камни. Наконец Эсон вооружился.

– Эй, бери второй меч, – проговорил Эсон, – и шлем тоже. Быстрее.

– Зачем? Я же не воин.

– Но двоих ты убил.

– Ударом в спину. Из трусости я не умею обращаться с оружием. И прежде не убивал.

– Но все же ты пошел за мной, бился рядом и спас меня.

– Так случилось… почти помимо моей воли. Просто… так вышло. Я сидел наверху и смотрел, как Темис разделывает тебя… но когда ты убил его и эти люди бросились за тобой, я отправился следом.

– Но почему?

Интеб улыбнулся:

– Почему, Эсон? Потому что уважаю тебя. Ты мой друг, царевич. Ты силен в одном, а я в другом.

Они взобрались на самый верх груды обломков и кусков штукатурки. Интеб уперся спиной в упавшую балку. Эсон вскарабкался ему на плечи, неловко протиснулся, орудуя одной здоровой рукой, через отверстие в потолке комнаты. Потом легко подтянул к себе Интеба. Вокруг погибал дворец. Стены рушились, сотрясаемые подземной бурей. Горячий ветер опалял руины, белый пепел с неба жег нагую кожу.

– Меня ждет египетский корабль, – проговорил Интеб, – мы спасемся, если сумеем добраться до него.

– Показывай дорогу.

Кроме них, в руинах уже не было видно оставшихся в живых. Атланты бежали, лишь изредка торчавшая из каменного завала рука или расплющенное тело напоминали, что уцелеть удалось не всем… Они пробирались по разрушенному дворцу, обходя зияющие над нижними этажами дыры, и наконец добрались до опустевшего дворцового двора. Из него лестница вела в расположенный ниже сад. Красные колонны и стилизованные бычьи рога валялись на земле, среди цветов и деревьев. С этой террасы, от подножия царившего над Ферой акрополя, можно было видеть весь остров. Теснившиеся на склоне дворцы и храмы лежали в руинах, как и жилые дома, что располагались еще ниже. А во внутренней гавани, кольцом воды охватывавшей остров, были видны корабли, сгрудившиеся перед устьем канала через кольцевой остров, стремясь в более просторную внешнюю гавань. До нее было слишком далеко, чтобы рассмотреть, есть ли там разрушения, хотя корабли так же теснились ко входу в туннель, ведущий к открытому морю, как и перед каналом из внутренней гавани.

На севере, с дальних склонов поднималась белая туча, растущая гора дыма, застилавшая солнце. Гора клубилась, росла, становилась выше и шире, ее то и дело освещали яркие вспышки молний. У основания ее бурлил черный дым, густой и зловещий, пелену его то и дело разрывали взрывы, во все стороны разбрасывавшие белые струи. Одна из этих струй с огромной скоростью приближалась к акрополю. Черная точка на ее острие, огромный камень, все увеличивался в размерах, прежде чем врезаться в руины и без того разрушенного дворца. Потрясенные беглецы бросились вниз по склону. Воды гавани густо покрывали куски пемзы.

В развалинах прибрежного района были люди, живые, мертвые и еще прокапывавшиеся наружу из разрушенных домов. Египтянин и микенец бежали к воде и безопасности посреди жуткого хаоса, в который превратились улочки. Туда же устремились и остальные, иногда приходилось с боем прокладывать себе дорогу в узких проходах.

У пристаней никого не было. Корабли и лодки исчезли, оставшиеся на острове люди спасались бегством, устремившись по мостам к сомнительной безопасности, которую сулили внешние области острова.

– Мы пришли отсюда, – крикнул Интеб, – мой корабль был за теми домами.

Одно из высоких зданий рухнуло, перегородив главный причал. Им пришлось обходить завал, осторожно пробираясь через руины строений поменьше. Обрушившаяся стена придавила карликового слона, жизнь почти оставила зверя, только кончик хобота еще дергался из стороны в сторону. Они спустились к гавани возле развалин огромной парадной пристани. Крыша обрушилась внутрь, позолоченные бычьи рога подобно склоненным копьям уходили в воду.

Пристань оказалась пуста. Египетского корабля возле нее не было.

  Глава 6

– Вон он! – закричал Интеб. – Входит в туннель, ведущий к морю! Смотри – самый последний корабль!

Переполненное людьми судно низко сидело в воде, на палубе поблескивали доспехи. Кормчий бежал, не дождавшись Интеба… или же его принудили, угрожая оружием. Впрочем, какая разница. Эсон показал вперед:

– К мосту. Поспешим за остальными.

Интеб воздел кулаки к небу в бессильной ярости, когда корма его корабля исчезла под сводом туннеля; потом он последовал за Эсоном. Они держались у берега, где было меньше обломков. Оба опустили головы, стараясь защитить лица от внезапно повалившего с неба раскаленного пепла. Ветер дул теперь еще сильнее, идти приходилось согнувшись.

Отовсюду доносились стоны, мольбы о помощи, но двое беглецов не обращали на них внимания, как и прежде по дороге из развалин дворца. Но один из голосов перекрыл остальные, и Эсон вдруг замер.

– Микенцы! Я зову микенцев!

Эсон вдоль пристани направился к полузатонувшей длинной и узкой галере, едва не наполовину длины уходившей в воду. Прикованных к скамьям рабов-гребцов оставили умирать. Один из них и окликнул Эсона.

Тот глянул на него с высоты пристани.

– Ты Тидей, сын Агелая. Мы бились вместе.

Грязный и обнаженный Тидей, почти по грудь ушедший в воду, глядел вверх. Ему приходилось кричать, чтобы Эсон различил его голос среди воплей рабов, обращавшихся к микенскому царевичу на полудюжине языков.

– Меня взяли в плен в Асине, как и тебя, с тех пор я здесь. У правой лодыжки – деревянный клин в колодке. Разбей мечом.

Эсон извлек свой меч, но Интеб тронул его за руку, и царевич в гневе обернулся: он не мог бросить микенца на верную смерть. Оказалось, однако, что Интеб подумал о спасении не одной жизни.

– Галера затоплена лишь наполовину. Если ее можно вычерпать, у нас будет корабль.

– На это нечего рассчитывать, – проговорил Тидей. – Мы погрузили припасы, собирались уже отплывать, когда с неба посыпались камни. Самый огромный угодил сюда, возле кормы, и пробил дно. Хозяева струсили и бежали. А нас бросили, – он безрадостно усмехнулся. – Надсмотрщик оказался последним и чуть не пробрался мимо меня. Я успел схватить его за ногу и втянул обратно. Мы удушили его, а телом заткнули дыру. И живой был – дрянь-человек, и затычки хорошей не вышло.

Интеб поглядел на тело, утопавшее в воде по плечи. Голова надсмотрщика покачивалась на невысоких волнах, вздымавших галеру, рот остался открытым, в глазах застыл ужас.

– Толстяк, – заметил Интеб.

– Боров, – отозвался ближайший из гребцов.

– Значит, он хорошо закроет дыру, будет даже лучше, когда его начнет раздувать. Заткнем щели вокруг него.

Вокруг зашептались, потом рабы разом стихли и, глядя на Интеба, ожидали его слов.

– Похоже, течь прекратилась. Я позабочусь о том, чтобы она не открылась вновь, а вы вычерпывайте воду. Этот корабль еще может донести нас до Анафи или Иоса, ближайших островов. Так, Эсон?

– Конечно. Другого корабля у нас не будет, – Эсон соскочил в галеру и, следуя указаниям Тидея, разбил мечом его колодки.

На освобождение остальных гребцов времени тратить не стали. Они вычерпывали воду ладонями прямо со своих мест. Тидей рванулся к руинам и вернулся из ближайшего здания с кувшинами, ведрами… всем, что могло удерживать воду. Еще он принес кусок льняной парусины, должно быть, прихватил из лавки. Интеб разрезал его кинжалом на полосы и принялся затыкать щели между трупом и досками корабля. Труп сперва болтался на волнах, потом, когда воду вычерпали, осел на дно корабля. Некоторые из рабов были мертвы: те, что были на корме, утонули, одному снесло голову упавшим камнем. Уцелевшие не обращали внимания на трупы и лихорадочно вычерпывали воду, сгибаясь под яростно бушевавшей бурей. Воздух был полон пыли, даже дышать было трудно.

Галера приподнималась в воде с жуткой неторопливостью, а порывы горячего ветра то и дело бросали ее бортом в причал.

– Довольно, – наконец проговорил Интеб. – Пусть некоторые из вас вычерпывают воду, остальные же начинают грести, пока мы еще в спокойной воде.

Эсон перерубил мечом причальный канат на корме, кинулся на нос, чтобы перерубить второй. Внезапно на пристани над ним выросла фигура, и Эсон поднял меч, но разглядел, что противник его безоружен. Голова и лицо его были покрыты запекшейся кровью. Эсон рубанул по канату.

– Горец, на твоем корабле хватит места еще для одного.

Это был Эйас, кулачный боец. Эсон замахнулся мечом, но тот ловко отпрыгнул назад.

– Оставайся здесь и подохни, атлант, ты нам не нужен.

– Я не атлант. Я – раб из Библа. Был здесь мешком, в который били благородные руки. У вас на борту мертвецы. Позволь мне занять место одного из них, я тоже буду грести.

Канат упал в воду, галера стронулась с места.

– Горец, постой. Я не сделал тебе ничего плохого: только обвязал тебе как надо руки ремнями и показал, как бьются на кулаках. Целый дворец обрушился на мою голову, и меня сочли мертвецом. Только у Эйаса для этого слишком прочный лоб.

Эсон отвернулся, и весла ушли в воду. Эйас прыгнул вниз и распростерся на носовой палубе. Приподняв голову, кулачный боец всей окровавленной рожей ухмыльнулся обернувшемуся Эсону.

– Теперь убей меня, если хочешь. Все равно на пристани я был уже почти что мертвым.

– Бери весло, – буркнул Эсон, бросая меч в ножны. С хриплым хохотом Эйас схватил ближайший труп и сбросил со скамьи, оперевшись о мертвеца ногами, чтобы удобней было грести.

Других кораблей не было видно. Стемнело, как перед закатом, жаркий ветер гнал волны навстречу, заставляя гребцов изо всей силы налегать на весла, чтобы продвигать галеру вперед. Лишь в канале они нашли укрытие от бури. Галера торопливо двигалась вперед, сверху на настил падали камни, грохотали над головами по толстым стволам. Наконец судно выскочило из подземелья на крутые волны внешней гавани.

Казалось, здесь только что завершилась морская битва. У противоположного берега на песок вытащены были три полузатопленных корабля, продырявленных падающими камнями. Один уже приподняли, и люди лихорадочно латали дно. Торчавшая из воды мачта свидетельствовала о том, что одному из беглецов вовсе не повезло. Дальше перед входом в канал сгрудилось с полдюжины запоздавших кораблей, пробивавшихся к морю. Весла сталкивались, трещали, ломались в борьбе кораблей за возможность достичь безопасности.

– Пореже гребите, – приказал Эсон, заметив происходящее, и заменивший надсмотрщика у барабана Тидей замедлил ритм.

Оставалось только дожидаться, пока корабли втянутся в канал и откроют для них путь. И с каждым мгновением извержение и подземные толчки усиливались. Вокруг беспрерывно падали камни разной величины, и вода вскипала над ними. Но хуже всего был горячий пепел, застилавший небо и удушающими облаками окутывавший все вокруг. Он ложился на палубу, слоем грязи покрывал гребцов, даже вздохнуть было невозможно. Все окутывал едкий серный дым, люди кашляли и плевались, вдохнув его.

– Глядите! – заорал кто-то, и, обернувшись на крик, все увидели, как в одно мгновение погиб круглобокий купеческий корабль. Тяжело нагруженное большое судно пробивалось вперед, расталкивая всех на своем пути… Купец был уже у самого входа в туннель, когда в него угодил камень, размером едва ли не в полкорабля. Корабль рассыпался в щепки, сокрушенный огромной глыбой. Камень исчез в воде, и обломки закружились в водовороте. Поднявшаяся черная волна разметала ближние корабли и швырнула галеру: судно взмыло на гребень, потом провалилось в ложбину, с обоих бортов хлынула вода. Потом корабль выровнялся, и гребцы принялись лихорадочно вычерпывать воду.

Вход в туннель оказался свободен. Обломки и полузатопленные корабли прибило к скалам. Единственный корабль, оставшийся на плаву, исчез в горле туннеля.

Раздвигая обломки, галера двинулась следом, люди в ней не обращали внимания на вопли утопающих. К галере подплыл человек, ухватился за весло, дотянулся до края борта. Ближайший гребец перегнулся в своей колодке и впился зубами в высунувшуюся из воды руку… пальцы исчезли. А потом галера оказалась в туннеле, и тьма сомкнулась вокруг нее.

– Туннель обрушился, его засыпало! – завопил кто-то. Эсону пришлось изо всех сил напрячь голос, чтобы перекрыть испуганный ропот.

– Нет, я вижу выход. Небо снаружи темное, да, но туннель пока цел.

Они двигались медленно, прощупывая путь веслами, ударявшимися о стенки туннеля. Наконец порыв зловонного воздуха показал им, что выход близок. Галера очутилась в канале, уводящем к безопасным просторам открытого моря.

Сидевших на веслах происходящее на берегу не беспокоило, Эсон даже не глядел туда, но для Интеба эта часть и без того жуткого путешествия оказалась самой кошмарной. Всюду возле воды стояли люди, целыми семьями выстроились они вдоль берега. Они бежали из деревень и поместий в надежде обрести спасение. Их крики были даже громче, чем рокот вулкана, руки протягивались к кораблю, близкому, но такому недостижимому. А вулканический пепел потоками падал с неба… все они, мужчины, женщины, дети были покрыты густым его слоем, так что стали неразличимы: желтеющие силуэты казались живыми статуями. Матери протягивали детей, моля, чтобы взяли хоть их… галера размеренно продвигалась к морю. Впереди них шел атлантский корабль, команда которого также не обращала внимания на стенания толпы. Чтобы добраться до него, некоторые бросались с берега в воду, но плавать умели немногие. Лишь один человек еще держался на поверхности, когда галера приблизилась, но весло ударило его по голове, и пловец исчез под водою.

Корабли двигались все дальше, через бесконечный строй пожелтевших фигур… некоторые кричали, другие же словно онемели от ужаса; Интеб старался ни на кого не глядеть, как избавления ожидал он темной расщелины в скалах, выходящей к морю. Волны метались, били в каменные стенки канала. В открытом море волнение наверняка окажется гораздо сильнее.

– Суши весла, – приказал Эсон. – Ставь мачту, разворачивай парус!

С делом справились быстро. Парус был невелик, он только помогал гребцам и не годился для того, чтобы придать кораблю нужную скорость, но в открытом море он был необходим. Как только поставили парус, снова забил барабан, гребцы налегли на весла и корабль вышел в море, забирая подальше от Феры.

Они шли прямо в бурю. Дождь мешался с вулканическим пеплом; небо истекало жирной грязью. Ветер крепчал, и с облепленным грязью парусом уже приходилось сражаться… его взяли на два рифа – чтобы не сорвало ветром. Позади них Фера плевалась пеплом и камнями, провожая беглецов недовольным грохотом.

– Дурной ветер, северный ветер, – проговорил Эсон, кулаком ударив о поручень. – Если проглядим – разобьемся о берега Крита или погибнем, или вновь попадем в руки атлантов. – Прищурившись, он бросил взгляд на небо, на едва проступавший сквозь облака диск солнца. – Лучше бы плыть на северо-запад или на запад. Придется грести.

К закату ветер не ослабел, скорее усилился. Половина людей гребла, остальные спали, распростершись в грязи. На корабле хватало еды, пассажиры и экипаж бежали, не прихватив ничего. Они залили жажду водой, поели хлеба, сыра и темно-зеленых олив. Эсон рухнул на койку в крошечной каюте, не в силах пошевелиться, а Интеб втирал умягчающее масло в его порезы и синяки. Утомление и боль одолели микенца, левая рука его распухла, пальцы казались сосисками. Прижав ее к груди, Эсон провалился в черную пропасть сна.

Проснулся он в темноте, корабль бросало; доски корпуса скрипели, снаружи выл ветер. Положив руку на плечо Эсона, Интеб кричал ему в ухо, чтобы микенец услышал его:

– Мы у берега. Слышишь прибой? Гребцы измучены. Едва ли они продержатся…

Эсон потряс головой, пытаясь прогнать одуряющую боль и привести мысли в порядок; шатаясь, он поднялся на ноги и принялся ощупывать привязанные к шпангоутам амфоры. Пальцы нашли серебряную чашку, тонкой цепочкой прикрепленную к ручке пузатого сосуда. Зачерпнув, он отпил. В амфоре оказалось вино, а не вода, и, осушив две чашки, Эсон почувствовал себя лучше.

На палубе буря разила, как молот. Дождь прекратился, но порывы ветра срывали с гребней пену и несли брызги вперед. В окружающей тьме ничего не было видно, но между порывами ветра справа по борту были слышны глухие удары.

– Прибой стал громче, – пожаловался Интеб.

– Парус на месте? – спросил Эсон.

– Пришлось приспустить, чтобы не унесло.

– Поднимите снова, на одних веслах нам не уйти от берега.

Пока они поднимали парус, один из людей свалился за борт. Подхваченный ветром, он, коротко вскрикнув, исчез в волнах… Так и для всех остальных конец был совсем рядом – лишь сила их рук и тонкая деревянная скорлупка корпуса спасали людей от голодного моря. Парус сумели освободить от одного рифа, однако хватило и этого. Помогая гребцам, парус тянул корабль прочь от невидимого берега.

Ночь казалась бесконечной. Гребцы налегали на весла до полного изнеможения и гребли снова после короткого отдыха. Когда в их руках уже не оставалось силы, чтобы поднять тяжелое весло, они принимались вычерпывать воду, потом снова начинали грести.

Рассвет захватил их врасплох. Плотные облака стерли с неба все краски, и с зарей люди просто обнаружили, что начали проступать смутные контуры предметов. Постепенно в серой мгле проявилась и сама залитая водой галера, и гребцы, склонившиеся над веслами. Их теперь стало меньше, чем на закате предыдущего дня. Невозмутимый Тидей застыл у кормила, где он провел всю ночь. Эйас поглядел на Эсона и растянул рваные губы в ухмылке. Невзирая на возраст, он был среди тех немногих, кто мог еще грести – медленно, но упорно.

Справа не более чем в двадцати стадиях из волн морских поднималась огромная туша Крита. Позади галеры черный зубчатый берег закрывал горизонт, но впереди он резко обрывался. Оторвавшись от черпака, Интеб поднял на Эсона покрасневшие утомленные глаза, когда тот его окликнул:

– Посмотри, там не восточная ли оконечность острова?

Интеб присоединился к нему на палубе, стараясь что-нибудь различить в сумраке.

– Трудно сказать, возможно, это действительно мыс. Скоро узнаем.

– Только бы обогнуть его, тогда впереди окажется море, и пусть ветер гонит нас куда пожелает. Там нет берега, о который можно разбиться.

Не успел он договорить, как послышался резкий треск, и линь, поднимавший парус и служивший растяжкой мачте, лопнув, просвистел у них над головами. Всю ночь принимал он на себя весь напор ветра и наконец не выдержал. Оставшаяся без поддержки мачта повалилась, утянутая вперед вздувшимся парусом.

Все произошло мгновенно, и утомленные люди не сразу поняли, что произошло. Эсон опомнился первым. Выхватив меч, он бросился к туго натянутым линям, удерживающим низ паруса. Но он не успел добраться до них: мачта с сухим треском переломилась и начала падать.

Эсон увернулся, и мачта рухнула рядом, накрыв его складками паруса. Когда он высвободился, все было уже кончено. Удерживаемая канатами мачта свисала в воду, отягощенная парусом; падая, она убила одного из гребцов и расщепила поручень. Теперь, когда они лишились паруса и перестали грести, ветер гнал их к скалистому берегу Крита, и уже были видны высокие пенные гребни волн, разбивавшихся о камни.