Текст книги "Тамерлан. Потрясатель вселенной"

Автор книги: Гарольд Лэмб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ПОТРЯСАТЕЛЬ

ВСЕЛЕННОЙ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗА РЕКОЙ

ГЛАВА ВТОРАЯ ЛЮДИ В ШЛЕМАХ

БЛАГОДЕТЕЛЬ ИЗ САЛИ-САРАЯ

СУПРУГА ПОВЕЛИТЕЛЯ

ТИМУР-ДИПЛОМАТ

СТРАННИК

ВЕРБЛЮД И ЛОШАДЬ

У КАМЕННОГО МОСТА

БИТВА ПОД ДОЖДЕМ

ДВА ЭМИРА

НА < КРЫШЕ МИРА>

ГОВОРИТ ЗАЙНУДДИН

ИСТОРИЯ с суфи

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

САМАРКАНД

ЗОЛОТАЯ ОРДА

путь ЧЕРЕЗ СТЕПИ

ЗЕМЛЯ ТЕНЕЙ

еду.

МОСКВА

СОУЧАСТНИКИ КУТЕЖЕЙ

ВЛАДЕНИЯ

В СЕДЛЕ

БАГДАДСКИЙ СУЛТАН АХМЕД

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЗАЩИЩЕННЫЙ

СТАРШАЯ ГОСПОЖА И МЛАДШАЯ

МЕЧЕТЬ ТИМУРА

ТРЕХЛЕТНЯЯ ВОЙНА

ЕПИСКОП ИОАНН ЕДЕТ В ЕВРОПУ

ПОСЛЕДНИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

ТИМУР ВСТРЕЧАЕТСЯ С МОЛНИЕНОСНЫМ

у ВОРОТ ЕВРОПЫ

БЕЛЫЙ МИР

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ЧТО ВЫШЛО ИЗ ПОПЫТКИ

ПРИМЕЧАНИЯ

СОДЕРЖАНИЕ

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

Т<£ЯЯЛII 1 S Т О R I С А

ПОТРЯСАТЕЛЬ

ВСЕЛЕННОЙ

TeRRA

HI S T 0 R I С A

Lamb Harold

TAMERLANE THE EARTH SHAKER

ТВЯЯАП 1 S Т О R 1 С А

Гарольд Лэмб

ТАМЕРЛАН.

ПОТРЯСАТЕЛЬ

ВСЕЛЕННОЙ

Москва«ВЕЧЕ»2008

ББК 63.3(0)4 Л92

Перевод с английского Д. Вознякевиг

Лэмб Гарольд

Л92 Тамерлан. Потрясатель вселенной / Гарольд Лэмб; Пер. с анг. Д. Вознякевич. – М.: Вече, 2008.– 336 с. – (Terra Historica).

ISBN 978-5-9533-3348-1

Тимур Великолепный, Владыка Владык, Железный хромец... В прошлом ничем не примечательный эмир, владелец небольших пастбищ в Центральной Азии, он одну за другой разбивал армии более чем половины мира. Разрушал целые города и отстраивал их заново по своему вкусу. Кажется, он больше всех на свете стремился «сокрушить весь Порядок Вещей, переделать его на собственный лад». Тамерлан создал империю и добивался успеха во всех предпринятых кампаниях. Но умер в походе на державу – достаточно сильную, чтобы противостоять ему. Автор книги Гарольд Лэмб предлагает взглянуть на Тамерлана глазами тех, кто сопровождал его в походах.

ББК 63.3(0)4

ISBN 978-5-9533-3348-1 Lamb Harold, Tamerlane the Earth

Shaker (London, 1929)

© Вознякевич Д., перевод на русский язык, 2008 © ООО «Издательский дом «Вече», 2008

ЗАКЛЯТИЕ ВЕЛИКОЙ МОГИЛЫ

...Это было 21 июня 1941 года – накануне той роковой даты, которая не требует дополнительных пояснений. В Самарканде, который тогда еще не стал глубоким тылом Великой Отечественной войны, работала необычная экспедиция. Ее возглавлял заместитель председателя Совнаркома Узбекистана, известный ученый Ташмуха-мед Ниязович Кары-Ниязов. Среди участников экспедиции были знаменитый писатель и историк Садриддин Саидмурадович Айни, антрополог и скульптор, уникальный специалист по реконструкции облика умерших людей по их останкам Михаил Михайлович Герасимов, востоковед А.А. Семенов... В мавзолее Гур-Эмир, где покоился прах Тимуридов, производилось вскрытие гробницы Великого Хромца – грозного воителя по имени Тамерлан. В воздухе веял аромат благовоний, который возник, когда приподняли тяжелые каменные плиты на могиле Тамерлана и добрались до массивного деревянного гроба. И даже не склонным к мистике ученым приходили в голову мысли о том, что рядом с ними витает некий дух. А тут еще вдруг погас и потом столь же внезапно зажегся электрический свет...

Мавзолей Тур-Эмир. Здесь находится могила Тамерлана

Действия экспедиции не были произволом частных лиц. Работы производились в рамках деятельности научной комиссии «по вскрытию захоронений исторических лиц для подлинной идентификации их погребений и создания их объективных подлинных портретов» (поэтому и входил в состав членов экспедиции М.М. Герасимов). Еще в мае 1941 года в Самарканд прибыли специалисты из Ленинграда, из Эрмитажа, чтобы начать подготовку к вскрытию могилы Тамерлана. И ничто тогда не предвещало, что это событие будет впоследствии восприниматься как одна из «страшных тайн» XX века.

В современных публикациях на эту тему говорится, что уже тогда, в мае 41-го, хранитель мемориала Гур-Эмир по имени Масуд Алаев обратил внимание ученых на предостерегающую надпись, начертанную на плите, закрывавшей гробницу Тамерлана. Содержание надписи, в пересказе, истолковывают как предупреждение: тот, кто вскроет гробницу, выпустит на свободу заточенных в ней ужасающих духов войны. Об этом доложили «в центр»; Алаева арестовали как вредного паникёра, а гробницу вскрыли. Тогда исполнилось пророчество, и разразилась страшная война. Потом в Москве спохватились, и было принято решение вновь захоронить останки Тимуридов. Но прежде самолет с их прахом вроде бы летал Ъдоль линии фронта в районе Сталинграда, когда там шли тяжелейшие бои: именно так, согласно другим современным легендам, тайно приносили на фронт чудотворные иконы, предопределяя тем самым победу. Тамерлана вновь предали земле 20 декабря 1942 года, и через месяц Красная Армия освободила Сталинград...

Саркофаг Тамерлана (герный) в мавзолее Тимуридов

Примерно так излагается этот сюжет в документальном фильме «Проклятие Тамерлана» (2004 г.). Фильм был снят режиссером Александром Фетисовым по воспоминаниям известного узбекского кинематографиста, народного артиста СССР Малика Каюмовича Каюмова. И вот что важно: М.К. Каюмов – один из участников той самой экспедиции 1941 года, вскрывшей могилу великого завоевателя! Тогда он был молодым оператором Ташкентской киностудии и снимал на пленку подробности необычной работы ученых. Потом, уже в 1942-м, на фронте, он, по его словам, предупредил о проклятии Тамерлана Г.К. Жукова; тот, в свою очередь, самого И.В. Сталина... Логика кинофильма подсказывает зрителю: конечно, все это – лишь цепочка мистических совпадений; но, может быть, вняв предупреждению, удалось бы избежать войны?

Материалистический взгляд на исторический процесс исключает такую постановку вопроса. Но разве мало в истории эпизодов, в которых материалистическое объяснение пробуксовывает? Особенно в истории войн, ратных подвигов... Потому и родилась легенда о проклятии потревоженной великой могилы. И была ли это только легенда?

Несомненно, гробница действительно была вскрыта накануне нападения гитлеровских войск на СССР. Но не все факты, легшие в основу легенды, столь же однозначны. Например, надпись на гробнице Тамерлана, – ее текст (приведенный на сайте http: //e-samarkand.narod.ru/ 1941_l.htm) выглядит так: «Нарушивший завет Тимура будет наказан, а по всему миру разразятся жестокие войны». Но это ведь скорее не предостережение тем, кто вознамерится потревожить покой могилы, а напутствие монарха его последователям: нарушение завета государственного единства приведет к междоусобным войнам.

Впрочем, М.К. Каюмов в своих воспоминаниях делал акцент не на этой надписи, а на встрече, в день вскрытия гробницы, с тремя стариками, которые показали участникам экспедиции некую загадочную книгу; в ней и было записано предостережение, которому не вняли ученые. На кинопленку 6н не снимал ни стариков, ни книгу, о чем впоследствии очень жалел. И эпизод этот так и остался бы тайной, если бы не еще один свидетель вскрытия гробницы, доживший до нашего времени, – сын Садриддина Айни.

Летом 41-го ему было всего тринадцать лет. Но он работал вместе с отцом на раскопках, много читал и уже неплохо разбирался в истории и литературе Востока. К тому же юный Камал Айни вел дневник. Описал он и встречу со старцами. И даже принесенную ими книгу! Дело в том, что Садриддин Айни эту книгу тогда внимательно просмотрел и говорил о ней со старцами.

Согласно дневнику Камала Садриддиновича Айни (цитируется по Интернету, по вышеупомянутому сайту), старцы и в самом деле пришли с предостережением. Один из них сказал, что в этой книге написано: «Кто тронет могилу Тимурлана, всех настигнет несчастье, война». Садриддин Айни ответил: «Эта книга, написанная на фарси, всего-навсего “Джангнома” – книга о битвах и поединках, сборник фантастических рассказов о неких героях. И эта книга составлена всего лишь в недавнее время, в конце XIX века. А те слова, что вы говорите о могиле Тимурлана, написаны на полях книги другой рукой. Кстати, вы наверняка знаете, что по мусульманским традициям вообще считается грехом вскрывать могилы и священные места – мазары. А те слова о могиле Тимурлана – это традиционные изречения, которые аналогично имеются и в отношении захоронений Исмаила Самани, и Ходжи Ахрара, и Хаз-рати Богоутдина Балогардона, и других, чтобы уберечь захоронения от искателей легкой наживы, ищущих ценности в могилах исторических личностей. Но ради научных целей в разных странах, как и у нас, вскрывали древние могильники и могилы исторических личностей...»

Итак, загадочная книга – это «Повествование о войне», «Джанг-нама» (Камал Айни приводит ее название в таджикском произношении). Ее автор – афганский поэт XIX века Гулам Мухаммад Ахунзада, участник Первой англо-афганской войны, сражавшийся с англичанами в своем родном Кухистане, к северу от Кабула. Главный герой книги – один из вождей антианглийских выступлений, трагически павший от руки наемников таджик из Чарикара по имени Мир Масджиди-Хан. Возможно, поэтому книга и хранилась у старцев-таджиков, пришедших в 1941 году к мавзолею Гур-Эмир.

Однако текст пророчества о могиле Тамерлана принадлежит какому-то другому автору! Имя его остается неизвестным. Однако исключительно важно перечисление Садриддином Айни тех великих людей, в отношении которых ему, прекрасному знатоку персидско-таджикской культуры, были известны аналогичные изречения.

Исмаил Самани (Сомони; 849—907) из династии Саманидов был основателем первого централизованного государства таджиков; его мавзолей находится в Бухаре. Ходжа Убайдулла Ахрар (1404—1490) – шейх суфийского братства Накшбандийа, святой чудотворец, пользовавшийся огромным авторитетом: среди его учеников-мюридов были даже султаны. Вокруг его могилы под Самаркандом сложился мемориальный комплекс, включающий две мечети и медресе. А Богоутдин Бало-гардон – это сам Бахауддин Накшбанд (1318—1389), великий суфийский шейх, основатель дервишского братства, названного по его имени, святой покровитель Бухары, недалеко от которой и располагается мемориальный ансамбль над его могилой. В Средней Азии считается, что троекратное посещение его мавзолея равнозначно паломничеству в Мекку и Медину. «Балогардон» переводится как Отводящий не-сгастъя; так называют Накшбанда в Бухаре.

Мавзолей Тур-Эмир (наг. ХУ в.). Изразец в форме восьмиконегной звезды – одного из символов, встрегающихся в культуре как мусульманской, так и христианской (в гастности, в эмблематике ордена тамплиеров)

Получается, что из трех выдающихся людей, о чьих захоронениях упомянул Садриддин Айни, двое – суфийские святые. Именно с их чтимыми могилами ставится в один ряд (пусть даже символический и мистический) гробница грозного завоевателя Тамерлана! Этот факт сам по себе загадочен. В какой

мере правомочно, с исторической точки зрения, такое соотнесение?

Конечно, не столь уж и редки случаи, когда монарх или полководец был причастен сокровенным духовным традициям, проходил посвящение в таинства тех или иных религиозных учений. Применительно к Тамерлану и его деяниям такого рода свидетельства, или намеки на них, тоже есть, хотя они косвенны и неконкретны (например, в эссеистике Н.К. Рериха); возможно, имеет смысл в этой связи обратить внимание на символику орнаментов в зданиях, построенных по указанию Тамерлана. Но так или иначе, какими бы ни были результаты исторических либо религиоведческих исследований, касающихся образа Великого Хромца, для современного российского читателя он неизменно ассоциируется именно с легендой о заклятии его могилы и с началом самой жестокой войны XX столетия.

Что же касается конкретной формулировки этого заклятия, то будем надеяться, что какой-нибудь ученый разыщет тот самый экземпляр книги «Джангнома» с провидческими пометками на полях. А мы закончим этот очерк простым и справедливым хадисом – кратким свидетельством о высказываниях или деяниях Пророка Мухаммеда. Этот хадис был передан одним из его соратников – Умаром ибн Хазмом.

«Однажды Пророк – да благословит его Аллах и приветствует! – увидел, как я стоял на могиле, и сказал: “Спустись и не вреди покойному, который лежит в ней, тогда он тоже не навредит тебе”» («Магани ал-асар» 1/296; «Маджмаг аз-заваид» 3/61).

Е. Лазарев

Здесь покоится прославленный и милостивый властелин, величайший султан, непобедимый воин эмир Тимур, покоритель всей земли.

Надпись над входом в мавзолей Тамерлана в Самарканде

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПОПЫТКА

Пять с половиной веков назад один человек вознамерился стать повелителем мира. Во всех начинаниях ему сопутствовал успех. Мы называем его Тамерланом.

Поначалу он ничем не примечательный эмир – владелец небольших пастбищ на родине завоевателей, в Центральной Азии. Не сын царя, как Александр, не наследственный вождь, как Чингисхан. У Александра изначально был его народ, македонцы, у Чингисхана – монголы. Но Тамерлан сам сплотил народ вокруг себя.

Одну за другой он разбил армии более чем половины мира. Сносил города и отстраивал их заново по своему вкусу. По его дорогам ходили караваны двух континентов. В своих руках он сосредоточил богатства империй и

Памятник Тамерлану в Шахрисабе

тратил их на собственные прихоти. На горных вершинах строил дома увеселений – в течение месяца. Пожалуй, он сильнее всех живших на свете стремился «сокрушить весь Порядок Вещей, переделать его на свой лад».

Это был Тамерлан. Сегодня он для нас просто имя. В исторических трудах общего характера его владения называются «империей Тамерлана» – хотя пять веков назад наши предки именовали их Татарией. Он был известен им, правда, весьма смутно, как властная, безжалостная фигура, маячащая у ворот Европы среди золоченых шатров и башен из человеческих черепов, освещаемых по ночам лагерными кострами.

Азия знала его хорошо – к собственной гордости и скорби. Его враги говорили, что он громадный волк, пожирающий человечество; а приверженцы называли его львом и завоевателем.

Слепой Мильтон, размышлявший над легендами о Тамерлане, видимо, взял из них мрачные краски, которыми живописал великолепие своего Сатаны.

За фантазиями поэтов следовало молчание историков. Тамерлан не поддавался классификации. Он не был продолжателем династии – он был ее основателем; не был, как Аттила, одним из варваров, совершавших набеги на Рим – он выстроил собственный Рим на краю света в пустыне. Он воздвиг себе трон, но большую часть жизни провел в седле. И когда строил, не пользовался прежними образцами архитектуры; он создал новый образец по своему вкусу из утесов, горных вершин и одиночного купола, который видел в Дамаске перед тем, как спалил город. Этот горделивый купол мечты Тамерлана стал лейтмотивом русской архитектуры и венчает собой Тадж-Махал. Построил этот мавзолей один из Великих Моголов – Тамерланов праправнук.

Историки полностью осветили Европу его эпохи. Мы знаем, что Венецией тогда правил Совет десяти, что Ри-енци стал Муссолини того времени, четверть века спустя после смерти Данте. Тогда в поэзии царил Петрарка, а во Франции безрезультатно тянулась Столетняя война, орлеанцы и бургундцы вздорили с парижскими мясниками под безучастным взглядом полупомешанного Карла Шестого. Европа тогда была юной, восстающей из мрака Средних веков. Пламень Возрождения еще не придал ей великолепия.

И Европа обращала взор на Восток ради роскоши цивилизации – ради льна, хлопка и пряностей, ради шелка, доспехов, оружия и фарфора. Серебро, золото и драгоценные камни также поступали с Востока. Благодаря торговле с восточными странами возвысились Венеция и Генуя; Кордова и Севилья в Испании были построены арабами, как и дворцы Гранады. Константинополь был полувосточным городом.

В наши дни неподалеку от одной из узловых станций Транссибирской магистрали стоит каменный столб, на одной стороне которого написано «Европа», на другой – «Азия». Во времена Тамерлана он стоял бы примерно в пятидесяти градусах долготы к западу, в окрестностях Венеции. Европа в узком смысле слова была бы не более чем провинцией Азии. Провинцией баронов и крепостных, где города, как правило, были просто-напросто деревушками, а жизнь – как утверждает хроника – полной ропота и невзгод.

Мы знаем декорации европейской сцены того столетия, но не знаем человека, который возвысился до власти над миром. Для европейцев того времени величие Тамерлана казалось неземным, а его сила демонической. Когда он появлялся у их порога, их короли слали письма и послов «Тамерлану Великому, Повелителю Татарии».

Генрих Четвертый Английский, сражавшийся за границей с прусскими рыцарями, поздравлял этого неизвестного завоевателя с его победами; Карл Шестой, король Франции, отправил восхваление «Самому победоносному и миролюбивому принцу, Темуру». А хитрые генуэзцы подняли его знамя возле Константинополя, когда греческий император Мануэль обратился к нему за помощью. Благородный дон Энрике, милостью Божией король Кастилии, отправил к Тамерлану посла, славного рыцаря Руи де Гонсалеса Клавихо. И рыцарь, отправившийся в Самарканд по следам завоевателя, возвратясь оттуда, поведал на свой манер, кто такой Тамерлан.

«Тамерлан, владыка Самарканда, завоевал всю землю монголов и Индию; завоевал и Страну Солнца, весьма обширное царство; завоевал и привел к покорности страну Хорезм; завоевал всю Персию и Мидию с державой Тебриз и Городом Султана; завоевал Страну Шелка со Страной Ворот; завоевал Малую Армению, Эрзерум и страну курдов – одолел в битве повелителя Индии и захватил большую часть его владений; разрушил город Дамаск и покорил города Алеппо, Вавилон и Багдад; и пройдя много других земель и царств, выиграв много сражений и сделав много завоеваний, выступил против турка Баязеда (одного из величайших владык в мире), дал ему бой, победил его и взял в плен».

Так писал Клавихо, который стоял перед Тамерланом и видел при его самаркандском дворе принцесс царской крови почти со всего мира, послов из Египта и Китая. С ним, как с послом франков, обходились любезно, потому что «даже у самой маленькой рыбки есть свое место в море».

В галерее европейских монархов Тамерлан не получил места; на страницах истории есть лишь мимолетное упоминание об ужасе, который он вызвал. Однако для жителей Азии он до сих пор владыка из владык.

Пять столетий спустя нам стало понятно, что Тамерлан был последним из великих завоевателей. Наполеон и Бисмарк прочно заняли свои ниши; нам известны подробности их жизней. Но один скончался побежденным, другой добился политического руководства одной империей. Тамерлан создал империю и добивался успеха во всех кампаниях; умер в походе на последнюю державу, достаточно сильную, чтобы противостоять ему.

Дабы понять, на что замахнулся Тамерлан, надо приглядеться к его жизни. Для этого необходимо отложить в сторону историю Европы, закрыть глаза на современную цивилизацию с ее предубеждениями. И взглянуть на Тамерлана глазами тех, кто сопутствовал ему в походах.

Мы должны, подобно Клавихо, проникнуть сквозь завесу ужаса и отправиться мимо башен из человеческих черепов за Константинополь, за море, в Азию – по торговому пути Страны Солнца, дороге, ведущей в Самарканд.

Год от Рождества Христова – тысяча триста пятьдесят пятый.

Место – река.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ЗА РЕКОЙ

«Это, – писал славный рыцарь Клавихо, – одна из четырех рек, вытекающих из Рая. И страна эта очень солнечная, многоцветная и красивая».

Над головой безоблачное небо – вдали синеют горные хребты с заснеженной вершиной, именуемой Величие Соломона. Волнистые предгорья изобилуют лугами, по ним струятся реки, все еще хранящие горный холод. В этих предгорьях паслись овечьи отары под присмотром пастухов на косматых лошадях. Крупный скот теснился ниже в буйной траве долин около деревень.

Река вьется среди массивов известняка. Замедляя течение, вливается в протяженную долину, темную от тутовых деревьев и густых виноградников. От нее к рисовым полям, бахчам и волнующемуся ячменю тянулись арыки – оросительные каналы, где скрипучие колеса медленно поднимали воду.

Называется река – Аму. Она с незапамятных времен служила границей между Ираном и Тураном – югом и севером. К югу от нее лежит Хорасан, Страна Солнца, где иранцы говорили по-персидски и возделывали землю. Все они, и знать, и бедняки Древней Азии, носили тюрбаны.

Руй Гонсалес де —

испанский путешественник по Востоку

Севернее, за рекой, лежит Туран, из глубин которого вышли кочевники, племена всадников и скотоводов – люди в шлемах. Других границ, кроме реки, не существовало, земля к северу от реки называлась Мавераннахр – «За рекой».

Здесь путешественник переправлялся через реку, чтобы ехать в Самарканд. Пробирался сквозь лощины, густые дубравы и въезжал в узкое ущелье, где над головой вздымались на шестьсот футов хребтообразные стены песчаника, и эхо передразнивало его. В самом узком месте этой рыжей теснины, – ее называли Железными Воротами, – где с трудом могли разминуться два навьюченных верблюда, смуглолицые люди, опираясь на копья, взирали на путешественников.

Это были крупные люди с редкими усами, спускающимися к широким подбородкам; говорили они медленно, растягивая слова; носили кольчуги, шлемы, украшенные конскими хвостами, и были стражами Татарии.

Первый караван-сарай за Железными Воротами находился на клочке плодородной земли с речушкой, среди холмов. Называлось это место Зеленый Город¹. Его опоясывал заполненный водой ров, из гущи цветущих фиговых и абрикосовых деревьев вздымались белые купола гробниц и копьевидные минареты, служившие заодно сторожевыми башнями.

Тамерлан родился в Зеленом Городе и любил его. Он жил в глинобитном доме с обнесенным дувалом двором, в котором находился сад. Крыша дома была плоской, с парапетом, за которым мальчик мог улечься, чтобы его никто не видел, и в сумерках, когда овец и коров гнали с пастбищ, слушать протяжный призыв муэдзина на молитву.

На крышу поднимались и бородатые мужчины в ярких шелковых халатах, расстилали подстилки и вели разговоры о караванах, о происшествиях и неизменно о войне. Потому что тень войны нависала над долиной Зеленого Города.

«Эреин мор ниген буи», – часто слышал Тамерлан. – «У человека только один путь».

Особенно он над этим не задумывался – как и над торжественно читаемыми нараспев стихами Корана. Эти слова старших являлись законом, но мальчики любили смотреть на их оружие, размышлять о лезвии лежащего в ножнах талвара² или отчего оказалось сломанным древко копья.

Эти мальчики росли среди лошадей и устраивали скачки в лугах за самаркандской дорогой. Охотились с луками на куропаток и лисиц, свою добычу хранили в собственной крепости среди скал под нависающим утесом. Там они играли в осаду, собаки их тем временем дремали, а кони паслись. Тамерлан неизменно бывал вождем – у него было всего три-четыре товарища в этой военной игре.

Во время игр он был не на шутку решительным и никогда не смеялся. В своей труппе являлся первым наездником, хотя его лошади были не самыми лучшими. А когда подрос настолько, чтобы носить охотничью саблю, быстро научился мастерски владеть оружием.

Возможно, эта серьезность объяснялась его почти одинокой жизнью. Мать его умерла, когда он был еще маленьким, а отец, эмир племени барласов, большую часть времени проводил за беседой с людьми в зеленых тюрбанах, они совершили хадж и стали святыми. У сына были соколы, собаки и товарищи. Но в доме – всего двое слуг, а лошади не заполняли и половины конюшни. Отец не управлял племенем; он происходил из рода прославленных воинов, но был беден.

Мальчик часто уезжал верхом и сидел в своей крепости среди скал, глядя на самаркандскую дорогу. По ней проезжали кавалькады богатых персов, вооруженные слуги охраняли их закрывающих чадрой лицо жен – татарские женщины чадры не носили. Сухощавые арабские купцы сопровождали караваны с грузом парчи из Китая, сырого шелка и ковров из северных земель. В желтой пыли двигались также невольничьи караваны, нищие с посохом и миской и святые, ищущие учеников.

Иногда на дороге появлялся еврей с мулами или стройный индус, рассказывающий об афганских разбойниках. В часы сумерек они разбивали шатры среди своих животных и разводили костры для приготовления ужина, пахнущие кизяком и полынью. Опустясь на колени и сев на пятки за их кругом, Тамерлан слушал разговоры о ценах и мире Самарканда. Когда отец журил его за общение с караванщиками, он отвечал:

– У человека только один путь.

ГЛАВА ВТОРАЯ ЛЮДИ В ШЛЕМАХ

Долина представляла собой наследственное владение племени барласов. Однако нельзя сказать, что они там были полными хозяевами. Право выпаса и возделывания земли, тучный скот, виноградники и пастбища принадлежали им, покуда они могли их отстоять. Живший за горами хан давным-давно пожаловал их предкам эту землю, и они удерживали ее, как шотландские кланы свои владения силой оружия, разумом и величием своих вождей. Они были татарами, широкими в кости, с длинными руками и ногами. Бородатые, загорелые, они ходили – в тех редких случаях, когда приходилось идти пешком, – горделиво, уступая дорогу лишь более знатным соплеменникам.

Все они держали по нескольку лошадей, поджарых и выносливых, привычных к холмам. Лишь немногие вла-дели^ыстроногими кровными конями или низкорослыми лошадьми, обученными для игры в човган³. Поводья их изобиловали серебряными украшениями, седла они любили обшивать узорчатым щелком. Самому бедному из этих татар⁴ не пришло бы в голову идти пешком от своего шатра до мечети.

Они жили в шатрах по влечению и традиции и говорили: «Трус строит башню, чтобы прятаться там». Но своды их шатров были из белого войлока или ковровой ткани, и многие имели какое-то жилье в городе, где можно было принимать гостей и при необходимости укрывать женщин. Какое-то столетие назад татары были кочевниками, колесили по пустыне в поисках пастбищ. Война сделала их предков хозяевами большей части Азии, и эти люди были воспитаны на войне. Они знали справедливость поговорки: «Песок пустыни легко уносится дуновением ветерка; но уничтожить счастье человека еще легче».

Они устраивали обильные пиршества, плакали над чашами с вином, но потешались над смертью. Мало кто из них не был покрыт боевыми шрамами. И мало кто умирал дома. Под широкими халатами из полосатого шелка они носили кольчуги, дух степных войн еще жил в них.

В недолгие периоды мира они увлекались охотой, расставались с овцами, коровами и быками ради обученных соколов, купленных у жителей гор. Хороший сокол возвышал достоинство мужчины, а беркут, с которым можно охотиться на оленей, приносил честь всему роду. Кое-кто охотился с барсами, их возили с завязанными глазами на крупе лошади и спускали подкрадываться к оленю под взглядами всадников.

Они мастерски владели тяжелыми длинными луками, на лету поражали птиц стрелами с раздвоенными наконечниками и вступали пешими в схватку с тигром. Ели, сидя на ковре и запуская пальцы в общее блюдо, собаки сидели позади них, соколы издавали крики со своих жердочек. Любимой их пищей была дичь и конина, питали слабость они и к арабскому кушанью, верблюжьему бедру.

Они восхищались рыцарством арабов и как бедуины не находили себе места, пока не садились в седло, чтобы скакать в набег, на охоту или встать под боевые знамена. Большую часть свободного времени проводили при дворе Благодетеля.

Гордость барласов была гордостью военной касты. Аристократии меча. Вступать в брачные союзы с иранскими торговцами и земледельцами означало унизить свое происхождение. В результате, лишенные деловой хватки, они находились на пути к обнищанию.

Они были безрассудно щедры и столь же безрассудно упрямы и жестоки. Продавали за бесценок или отдавали в залог имущество, чтобы оплатить свои пиршества. Гостеприимство было их долгом, их дворы бывали переполнены странниками, а овцы одна за другой шли в котел.

Другим племенам в долине Зеленого Города жилось лучше. Иранские земледельцы терпеливо копались в земле между своих арыков; сарты, горожане, сидели в своих палатках на рыночной площади; знатные персы предавались азартным играм, возводили сады увеселений и слушали чтецов Корана. Эти люди с тюрбанами на головах следовали закону Пророка, а люди в шлемах по-прежнему держались закона Чингисхана.

Участь барласов усугублялась еще и тем, что у них не было вождя. Тарагай, некогда глава племени, был мягким человеком, исполненным чувства собственного достоинства. Наслушавшись толкователей закона ислама, он ушел в текке⁵, чтобы предаваться там размышлениям. Тарагай был отцом Тамерлана. Белый глинобитный дворец на окраине Зеленого Города опустел.

– Мир, – сказал Тарагай сыну, – напоминает золотую чашу, наполненную змеями и скорпионами. Я устал от него.

Подобно многим отцам он рассказывал Тамерлану о славе и доблести предков, бывших владыками горных хребтов далеко на севере, над пустыней Гоби. Это были несравненные рассказы о временах язычества, и Тара-гаю как будто нравилось их вести, несмотря на отречение от мира. Он описывал орды скотоводов-всадников, кочующих зимой на юг, летом на север, устраивающих засады на караванных путях и идущих за своими знаменами с рогами на древке опустошать Китай – об охотах всем племенем, длившихся две-три луны в бескрайних степных просторах. О том, как приносили в жертву белых коней на могиле вождя, как кони улетали в небесные ворота – туда, где полыхало северное сияние, – чтобы служить его душе в мире за небосводом.

Он называл имена китайских принцесс, которых присылали в жены ханам пустыни с полными телегами шелка и резкой слоновой кости, описывал, как хан-победитель пил кумыс из золоченого черепа врага.

– Так было, мой сын, – часто объяснял он, – покуда Чингисхан не повел своих монголов на завоевание мира. Это было предписано судьбой. А когда черный ангел встал над Чингисханом, он перед смертью разделил мир на четыре удела между своими сыновьями и сыном старшего сына, умершего раньше.

Сыну Джагатаю он дал удел в этой части земли, где мы живем. Но сыновья Джагатая предались пьянству и охоте. Со временем они перебрались к северным горам. И теперь хан, тура, пирует там и охотится, предоставив правление Самаркандом и всем Мавераннахаром эмиру, которого называют Благодетель. Остальное ты знаешь.

– Только, о мой сын, – заканчивал Тарагай, скорбно покачивая головой, – я бы не хотел, чтобы ты удалился с пути закона Аллаха, посланником которого является Мухаммед (да будет мир с ним и его потомками). Почитай ученых сеидов⁶, проси благословения у дервишей. Укрепляйся четырьмя столпами закона: молитвой, постом, паломничеством и милосердием.