Текст книги "Свет во тьме"

Автор книги: Ганс Кнайфель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Потом мы пришли к мысли использовать существ твоего вида, стали искать слабоумных. Если они достаточно долго смотрели на звезды, то становились нормальными. Именно это и произошло с тобой.

Ты на протяжении одиннадцати лет (эта цифра, как и название, написана другим шрифтом, чем остальной текст) висел между звездами. Ты управлял кораблем как дрессированное животное, не сознавая этого. Ты играешь с Лицом в Большую Игру. Звезды, которые сначала причиняли лишь боль, сдернули завесу с твоего мозга. Теперь ты один из нас. Ты все еще не очень умен...

Но когда корабльдостигнет цели, мы обучим тебя всему, что ты должен знать. А это очень много. Теперь посмотри в словаре значение незнакомых слов и еще раз прочитай этот абзац, и тогда ты многое поймешь. Затем открой дверь своей шарообразной кабины и выйди наружу. Спроси Лицо, если тебе еще что-то неясно".

Человек ждал еще чего-то, ища соответствующие слова, разбирая их по буквам, если не понимал их как целое. Это была трудная работа, но он ее не прекращал, пока не прочитал абзац много раз и полностью его не понял. Потом он счастливо улыбнулся. Огонь знания, раз вспыхнув, никогда больше не гаснет.

– Лицо? – спросил он.

– Да? – мгновенно ответила говорящая часть электронной схемы компьютера.

– Теперь надо сделать что-то связанное с управлением кораблем?

– Нет, – ответил из динамика мягкий голос. – Ты хочешь покинуть кабину?

– Да – охотно.

– Сначала ты должен нажать на кнопку четыреста девяносто восемь, но не забывай, что примерно через час ты снова должен быть здесь, чтобы провести новую коррекцию курса. Я позову тебя длинным гудком.

– Все будет в порядке. Белая стрелка обежит циферблат один раз?

–Верно! Теперь иди.

Влад встал и внезапно ощутил скелет своего тела, гибкую игру крепких мускулов и ума. Он чувствовал себя как новорожденный, но с разумом старика. Объяснения из словаря многое сказали ему; простые рисунки также смогли многое объяснить. Влад был словно компьютер без программы, лишь с минимумом информации. Чем больше поступало данных, тем лучше работала машина по имени Амбарцумов. Однажды она освободится во второй раз и перестанет быть машиной.

Теперь Влад был человеком.

Он нажал на кнопку, приводящую в движение узкую дверь. Она тихо откатилась назад, в темноту; холодный воздух нахлынул на пилота. В темноте возле правого его локтя загорелась белая точка. Влад коснулся ее. Перед ним мгновенно засветились спирально расположенный ряд ламп и красная стрелка, указывающая острием вниз, в круглое отверстие.

Корабль наполняло громкое гудение, но изоляция шара пилота эти звуки не пропускала. Влад осторожно подошел к первой ступеньке винтовой лестницы, исчезающей в слабо освещенной глубине. Он знал только по картинкам, как выглядит корабль внутри и снаружи, а теперь увидит это сам.

Огромная башня стопятидесятиметровой высоты и тридцать метров в Диаметре. Полый цилиндр, оканчивающийся тонким острием, имеющий восемь треугольных несущих плоскостей и украшенный с множеством странных линий и углублений. Внутреннее пространство делилось четырнадцатью палубами на отсеки примерно десятиметровой высоты; сбоку, у внутренней стенки, шла вниз спиральная лестница. В острие находились все электронные приборы и шар пилота, из которого только что вышел Влад. Он двинулся вниз по лестнице.

На первой палубе находились ящики, коробки, сложенные бухты пластиковых канатов. Все эти предметы были настолько искусно уложены друг возле друга и друг на друга, что между ними оставалось пространство. Следующая палуба была заполнена таким же образом; на каждом тюке Влад видел странные цифры и номера, смысла которых он не понимал, и повернулся.

Это Влад обнаружил четырьмя палубами ниже... Сначала табличку "Ничего не касаться! Включать может только начальник космопорта". Затем яркий свет... и соты... Они были расположены звездообразно в три этажа вокруг цилиндрической центральной части и испускали холод. Соты содержали в себе... Влад с трудом сосчитал, призвав на помощь пальцы... двадцать один сотовидный гроб. Тонкие металлические трапы вели к нижним прозрачным пластинам, к которым были подведены трубки. Вдоль стенок толстым многоцветным пучком преходило сложное переплетение шлангов и кабелей и исчезало в центральной части за муфтой. Осторожно, чтобы ни на что не наступить и не наткнуться, Влад забрался вверх и заглянул в один из освещенных цилиндров.

Там... там лежал человек! Он спал или был мёртв? Влад этого не знал, и его захлестнуло множество мыслей. Ухватившись за поручни, он задумался. Потом он посмотрел на прозрачную трубку от внутреннего края цилиндра к сгибу обнаженной руки. В ней к телу медленно двигалась янтарная жидкость. Стенка гроба была ледяной.

Влад долго молча смотрел на лицо этого человека. Оно было большим и спокойным, белые густые волосы облегали темно-коричневый череп, где кожа казалась морщинистой и грубой. Было ли и его лицо таким же? – обеспокоенно спросил себя Влад. Глаза были широко открыты; цвет их был водянисто-зеленым. Одежда этого существа выглядела совершенно другой, чем та, которую носил Влад. Он долго рассматривал это лицо, которое произвело на него очень сильное впечатление, потом осторожно опустился на этаж ниже, предварительно прочитав еще одну табличку, прикрепленную к стеклянной крышке. Вторая трубка. Здесь – другое существо. Волосы его были голубыми, а фигура походила на фигуру Влада, приземистая, но гибкая и мускулистая. Зеленые глаза тоже были широко открыты. На этом лице тоже было выражение, которого пилот не знал и которое его глубоко взволновало; мира и спокойствия.

Третий гроб и совсем другая фигура. Это было видно по очертаниям ее тела, покрою одежды и лицу. Оно было много мягче и уже, гладкое и очень красивое. Влад снова не понял, что он увидел. Длинные синие волосы облегали голову. И в эту секунду он решил больше не удивляться цвету, формам и движениям. Для него все было новым.

Он уже самостоятельно мыслил и оценивал, меняясь с каждой секундой. С трудом, по буквам, он разобрал слова на трех табличках, которые увидел.

Абрамc Гринборо – морщинистое лицо.

Рэнделл Гринборо – тот, кто был похож на него.

Анжанет Гринборо – странная фигура с узким лицом.

В других гробах тоже лежали неподвижные фигуры, но в них уже не было ничего нового. Влад снова начал спуск. Он находился в центре зала, наполненного светом и запахом работающей техники, когда прозвучало гудение, зовущее его в кабину управления. Усмехнувшись, он поспешил вверх по длинной лестнице и, задыхаясь, упал в кресло.

– Я здесь!

– Я чувствую тебя, – ответило Лицо. – Семь!

Другая часть сознания снова взяла верх: сказалась длительная тренировка. С абсолютной уверенностью высокоточной машины Влад положил крупные, сильные пальцы на один из рычажков и передвинул его; заиграли огоньки.

– Что сейчас происходит?

– Корабль, пилотом которого ты являешься, – тотчас же ответил динамик, – после длинного прыжка снова вынырнул из парапространства в нормальное.

Вспыхнул сигнал, и снова была нажата клавиша. Через открытую дверь позади Влада доносился вой, перекрывающий звук пульта управления.

– Зачем кораблю нужен такой пилот, как я, если у него есть ты, Лицо? Ты можешь не все?

Лицо на секунду помедлило с ответом, а в это время пилот уверенно вывел корабль из парапространства в пространство, и купол тотчас же осветился. Появились звезды.

– Великолепно! – потрясению произнес Влад, разделяя свое внимание между пультом управления и сверкающим чудом там, снаружи, доставлявшим ему радость, хотя он его не понимал.

– Курс запрограммирован, – сказал голос. – Корабль волнообразными движениями то уходит из нормального пространства в парапространство, то выходит из него. А на этот раз мы слегка отклонились от курса.

Звезды сияли холодно, но дружелюбно. Множество созвездий и светящихся волокон между ними, очертания далеких спиралей, которые, казалось, находились сразу же за стеклом его купола, – удивительный космос, который ждал, когда его покорят такие люди, как Влад.

–А ты не можешь провести коррекцию?

–Нет.

– Почему нет?

– Почти все здесь происходит автоматически. Это все запрограммировано. То, чего нет в программе, должен сделать человек. Я, как машина, могу действовать только тогда, когда у меня есть информация.

–А я?

– У человека этих ограничений нет. Ты можешь действовать и без информации. Это называется интуицией. Ни одна машина этого не может.

– Но я до сих пор был идиотом.

– Ответ на это находится на последней странице маленькой книги в пульте. Прочитай его.

Руки пилота подставили друг к другу длинные колонки цифр, знаки, значения которых он еще не знал, но очертания которых изменялись до тех пор, пока нижние ряды не стали идентичными верхним. Корабль при помощи протонной эмиссии изменил свое местоположение.

Машина помогла ему. В ее памяти были введены и закреплены там точные позиции. Дрейф был просчитан, сила нового энергетического удара рассчитана, а расчеты переданы в машинное отделение.

–Восемь!

Перед мысленным взором пилота между звездами на маленьком экране появились линии, переплетенный угловатый узор которых был не понятен машине. Очень далекая, неосознанная и пока что лишенная всякой материальности, появилась мысль. Это было то, чего никогда не было у машины. Но откуда это взялось у Влада?

Он молниеносно произвел переключение, скоординировал направление удара двигателей и снова швырнул корабль в порошкообразную серость парапространства. Звезды исчезли. После этого Влад решил прочитать то, что было написано в книге. Из машины вылезла гидравлическая рука и поставила перед Владом высокий сосуд.

– Это напиток, который подбодрит тебя! – успокаивающе сказал динамик. – Пей!

– Спасибо! – ответил Влад и стал читать.

"Одно из неразгаданных чудес – это человеческий мозг. Он постоянно на грани срыва, постоянно на грани работоспособности.

За свою историю человечество – не отказываясь от науки – образовало сознание поколений. Это способность делать необходимое в нужное мгновение. Действовать, браться за что-либо, быть нелогичным. Машины этого не могут.

Может ли это идиот? При определенных условиях. Мы тренируем их до тех пор, пока не создаем видимость Большой Игры. Здесь все происходит машинально. Так же действуют дрессированные обезьяны и электронные компьютеры. Но включаться в нужное мгновение – чувство подсказывает, что это нужно сделать именно сейчас, а не в какой-либо другой момент – может только человеческий разум, даже если он ничтожно мал.

Мы гордимся тем, что не произошло еще ни одной аварии. Машина и идиот, не знающий звезд, – лучшие штурманы для корабля, межзвездного корабля. Только человек, который под воздействием вида звезд становится нормальным, может замечать их. Мы гордимся собой, человечеством, а также и тобой, Влад Амбарцумов".

Книга закрылась.

Корабль, четыре дня назад стартовавший с Земли, мчался в парапространстве, через неизвестные и постоянно меняющиеся промежутки времени выныривая в нормальное пространство, вносились поправки в курс и корабль снова выталкивался в серость парапространства. На борту, среди поселенцев и других нормальных людей, которые не могли вынести вида звезд в свободном пространстве, находились трое Гринборо и Влад, который в первый раз в жизни осознанно ступит на почву планеты; планеты Техедор, щеумер Ногуэра, его предшественник, потому что его мир и мир Земли Капитана Техедора столкнулись друг с другом, как материя и антиматерия. И взрыв потряс землю.

Еще несколько дней до посадки. Стальная стрела мчалась в космосе. Корабль двигался вдоль воображаемой линии от Земли к Техедору быстрее света, сквозь звезды, сквозь газовые туманности и солнце, сквозь метеориты, с визгом вонзающиеся в металл обшивки и оставляющие на ней следы.

И стало одним человеком больше. Человеком, на которого не влиял вид звезд, друзьями которого были звезды, солнца и планеты. Духовно ребенок, физически взрослый, улыбающийся и уверенный, однажды он расширит границы.

Корабль находился в парапространстве, и Влад спал. Кресло пилота тотчас же изменило цвет, стало белым и превратилось в ложе, огоньки погасли, и дверь шара закрылась. Единственным живым звуком в корабле был легкий храп пилота.

эпилог

Девять раз по двадцать четыре часа пройдет словно дым от костра при западном ветре, если ты счастлив. Корт нервно вертел в пальцах полупустой стакан и вдыхал аромат алкоголя. Из динамика, стоявшего среди множества бутылок с пестрыми этикетками, доносились аккорды гитары, теряющиеся и неуместные. Бар над входным залом аэропорта был почти пуст.

– Родриго, – сказала Найвес, – концерт Араньеса.

Корт кивнул.

– Да, через тридцать минут подойдет машина, – сказал он недовольно.

Все еще сверкающее и беззаботное голубое небо начало затягиваться; дента серых облаков, выползшая из двух гор на город, наползла на море. Над ними выли двигатели самолетов вертикального взлета. Жестяной голос на четырех языках призвал пассажиров подняться в свои самолеты. Бармен уронил стакан, и он громко звякнул.

Корт посмотрел на Вендрелл Найвес. За те девять дней, что состояли только из купания, лежания на пляже, сна и игры на кифаре, она загорела, как и он. Ночи были полны бесед, музыки, они пили красное вино и отличный самогон, что гнали в этой стране, но который не пил почти никто из иностранцев.

– Как долго это будет продолжаться? – спросила она, закуривая сигарету. – Когда я увижу тебя снова?

– Я не знаю этого точно, – ответил Корт. – Да, пожалуйста, еще один стакан на прощание, – кивнул он бармену, кладя на стойку мелочь.

– Почему? – она подняла брови.

– Ты слышала, что сказал Рено, прежде чем его настигла смерть, от которой он убегал на протяжении всей своей долгой жизни. Теперь, наверняка, произойдут изменения и свершится то, о чем я думаю. Ведь в конце концов я координатор всего этого предприятия.

– Но ты же не собираешься отделаться то этого? – настойчиво спросила Найвес, одетая в вызывающее платье из тонкой кожи.

– Нет, – он улыбнулся. – Пока что нет.

– Это меня радует. В таком случае, проводив тебя в служебную командировку, я снова вернусь к удовольствиям...

– Ты всегда проявляешь свой сарказм не к месту и не ко времени, произнес он серьезно, но тут же нагнулся и тихо произнес: – Послушай, я.сейчас скажу тебе кое-что, о чем лучше бы не забывать.

– Хуан, – прервала его Нойвес, – ты меня интригуешь.

Она впервые назвала Корта по имени, но он, отметив это, ничего не сказал, как это часто бывало.

– Поскольку человек способен к самоанализу, – начал он, – могу констатировать, что я получил эту работу не без основания. Думаю, я еще недостаточно взрослый, чтобы пустить корни, но если когда-нибудь захочу спокойной жизни, то теперь знаю, как это сделать. Мне кажется, что найду здесь кое-что, о чем еще не знаю.

– Я рада, что мне удалось помочь тебе в этом, – тихо сказала Найвес.

– Для этого у тебя достаточно оснований, – ответил Корт, выпил и взял ее за руку.

Но в это время снова раздался жестяной голос, и Корт с трудом понял, что объявили рейс. Соскользнув с табурета, он помог встать и Найвес.

– Идем, ты проводишь меня к трапу, – произнес он.

Они прошли через огромный зал, полный бурлящей и клокочущей жизни. Повсюду стояли и ходили люди из всех земных стран, говорящие на всех языках, колонисты в разноцветных одеждах и с признаками мутаций. Высоко поднимали свой товар продавцы газет, а огромный негр чистил обувь. Они остановились возле барьера. – Хуан? – тихо спросила Найвес.

– Si? – ответил он. – Да?

– Тебе здесь нравится?

Он заметил выражение ее лица, полное сомнений, и кивнул.

– Да, очень. Так нравится, что вернусь сюда, как только смогу.

– На самом деле? – спросила она.

–Да, на самом деле. В моем возрасте лгут очень редко и никогда не лгут без оснований. А разве у меня есть основание... лгать тебе?

– Не думаю.

Между тем стюардесса пригласила первых пассажиров подняться в тяжелый автобус на воздушной подушке; времени было мало. Корт взял руки женщины и медленно сжал их. Одна из перчаток упала на пол, однако Найвес этого не заметила.

– Найвес, – проговорил он чуть слышно, – я благодарю тебя за все эти девять дней. Без исключения. Это было так прекрасно!

Она кивнула, ничего не говоря, они поцеловались, и Корт на секунду улыбнулся. Вокруг его глаз появились морщины, и на мгновение возникло кое-что из того, что скрывалось за самообладанием координатора. Он нагнулся и поднял перчатку.

– Спасибо, Хуан, – сказала она. – Но теперь ты должен идти.

– У меня контроль посадки – они не улетят без меня. Несмотря на это!..

Они поцеловались последний раз. Потом Найвес быстро повернулась и через зал направилась к выходу. Корт стоял и смотрел ей вслед, пока она не исчезла в толпе, потом вытащил из нагрудного кармана билет и прошел через барьер. Он последним поднялся в автобус, который тотчас же тронулся с места и с воем устремился вперед по полю. Небо тем временем стало темно-серым, а между слоями облаков вспыхивали зарницы. Корт первым вошел в самолет, сел в последнее кресло сзади, возле кладовой, и откинулся на спинку.

Через пять минут они были в воздухе.

Двигатели повернулись дюзами вниз, заработали на полную мощность, и самолет взмыл вверх, как серебристый лифт. Включились поглотители ускорения и лучевые ускорители, самолет перешел в горизонтальный полет и через минуту был уже над открытым морем, Когда грохот двигателе достиг служебной машины, которая стояла на подъездной дороге с выключенным мотором и ждала. Корт находился уже на высоте четыреста метров и со сверхзвуковой скоростью мчался на север.

Пошел дождь. Капли падали все гуще. И когда вода побежала по маленькой отводной канавкевокруг ветрового стекла и по окнам самолета, стало похоже, будто кто-то заплакал.