Текст книги "Свет во тьме"

Автор книги: Ганс Кнайфель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Один из роботов вышел вперед и громко сказал:

– Суд объявляет приговор.

Рыцарь Рено, старый, морщинистый и покрытый кольцами сетки проказы, сказал:

– Прошу ввести мисс Гринборо и обвиняемого. Отца этих молодых людей прошу выйти вперёд, чтобы занять третье кресло.

Двери открылись, появились свидетельница и обвиняемый и заняли свое место. Массивный старик медленно вышел из зала. Один из роботов заметил его тяжелую походку, подошел к нему и отвел на место. Снова воцарилась тишина, только камера двигалась. Рено заговорил тихо и четко:

– Верховный суд Земли разбирает дело обвиняемого Рэнделла Гринборо. Обвинение: убийство пилота космического корабля, повреждение и уничтожение собственности Империи, создание опасности для межзвездных контактов, намеренное прерывание межзвездного сообщения и прочее. Во время процесса было выявлено, что преступление, повлекшее за собой смерть, было совершено при самозащите, хотя, как и раньше, существует сильное подозрение, что это было убийство. Однако защита и обвинение убедили суд, что этот случай является прецедентом и требует чрезвычайно основательного обсуждения.

Т ГластОнбери посмотрел на Рено, но не смог понять, чем закончится речь председательствующего. Рыцарь тяжело откашлялся, схватился за грудь, немного помедлил и продолжил:

– Приговор будет оглашен. Но прежде чем это сделать, я, как представитель Империи, дам объяснение.

Это объяснение будет долгим и содержательным, поэтому прошу надлежащего внимания. Позвольте мне начать издалека.

С первых дней межзвездных перелетов Homo sapiens борется со Вселенной. Вселенная не хочет его, отталкивает и в конце концов уничтожает. Космический пилот, который, невзирая ни на что, летит в пустом пространстве, очень часто вынужден смотреть на звезды. По своему.собственному опыту я знаю, как это действует на нервы. В первые дни межзвездных полетов – когда летал я, это было еще неясно. С тех пор мы исследуем пространство больше двухсот лет; процент потерь людей и кораблей был очень высок. Только в последнее столетие мы точно узнали, какова была причина этих потерь. Я прошу распространить выражение "в первые дни" также на первую треть второго столетия, потому что только примерно через пятьдесят лет количество потерь уменьшилось.

Массовые потери были следствием пионерской колонизации.

Тогда, как и сегодня, потери имеют одни и те же причины. Мы их знаем.

Пилоты через несколько лет сходят с ума. Криз наступает внезапно, без всякого предупреждения, и пилоты уничтожают корабль.

Затем, в течение нескольких лет, все шло хорошо. Людей разыскивали, отбирали, тщательно обучали. Сначала они летали внутри Системы, и ничего не происходило. Потом они стали водить межзвездные грузовики – здесь тоже все было в порядке до того дня – через десять или больше лет, – когда наступает криз. До сих пор последними потерянными кораблями являются "Каталония" и "Флеш Гордон".

В зале поднялась рука. Рено устало указал на вставшего человека и сказал:

– Прошу вас.

– Я представляю прессу Земли, ваша честь. Можно мне задать вопрос?

– В виде исключения – да.

– Итак, уже почти сто лет об этом известно и, кок я предполагаю, это хорошо изучено. Верно?

– Да, – сухо ответил Рено. – Все человечество и люди на многих планетах-колониях были в панике. Межзвездные перелеты – единственная возможность вести торговлю и поддерживать контакты. Мыне могли прерывать их. Ни один колонист больше не сообщал о себе, ни один пилот не приходил добровольно в наш корпус. Начинался хаос. Мы молчали и пытались сделать все, чтобы изменить ситуацию. Вот так.

Представитель прессы поражение замолк и сел.

Старого судью снова сразил мучительный приступ кашля. Уже во время процесса над ним повис меч, и было лишь вопросом времени, когда он упадет; Рено был смертельно болен. Только сильная воля космонавта поддерживала его.

– Мы вносили улучшения и изменения одно за другим: снабжали корабли программами содержательных бесед четырех видов коммуникации – для слуха, зрения, осязания и прямого воздействия на мозг. Напрасно. Вид звезд был сильнее.

Мы давали пилотам самых красивых женщин, которые делили с ними работу, управление и все остальное, – напрасно, потому что, когда корабль выходил из парапространства и появлялись звезды, все остальное оказывалось второстепенным. Мы заменили управление роботом, который после четырех коррекций курса подвел корабль к самому солнцу, увидел опасность, но не смог проложить математически нелогичный – но единственно верный – курс и сгорел вместе с кораблем.

Мы увеличили экипаж, поместив в корабль второго пилота, ко-. торый мог беседовать с основным. Два человека в конце концов убивали друг друга. Все было бессмысленно.

Все осталось по-прежнему. Нормальные пилоты, словно живые бомбы, управляли кораблем до тех пор, пока не сходили с ума. Зачастую это происходило в то время, когда управление не было полностью включено спасатели подбирали корабль и доставляли на борт нового пилота. Однако в большинстве случаев духовная смерть пилота означала также и конец корабля. Так все и продолжалось. Мы дрожали при каждом из трех тысяч ежегодных стартов и были правы, потому что за несколько лет потеряли таким образом больше тридцати кораблей. Всего потери составили тридцать шесть процентов всех когда-либо построенных земных кораблей. До последнего времени. А в последнее время мы используем идиотов.

Ропот потрясения наполнил аудиторию, но все осталось в рамках порядка, а роботам не пришлось вмешиваться. Защитник более чем удивленно перевел взгляд с судьи на обвинителя, взгляд которого тоже был полон изумления.

– Эти идиоты были и являются нашим единственным, последним и лучшим оружием в борьбе со Вселенной. Корпус психологов исходил, вероятно, из следующего: если нормальный человек перед лицом власти звезд сходит с ума, то, может быть, дебил или слабоумный станет нормальным.

Мы собрали на десяти станциях – "Холмах сломленных душ", как называют их в народе, – физически здоровых, но безнадежно слабоумных. Под предлогом социальной заботы мы начали их обучать и воспитывать.

Сначала нужно было устранить физическую запущенность и слегка поднять их техническое развитие. Это удалось во всех случаях.

Потом следуют тренировки, длящиеся от двадцати до двадцати четырех лет. Эти мужчины – а изредка и женщины – за это время достигают оптимума. Они доведены до кондиции. На этих станциях, известных общественности, могли бы поставить под сомнение любой рекорд. Эти будущие пилоты пользуются словарным запасом-от пятисот до семисот слов, что превосходит произведения некоторых известных писателей в среднем на десять процентов; мы проводили соответствующий анализ. После этих тренировок пилоты могут читать, писать, говорить, но все это до определенного предела. Мы держим их вдали от представителей другого пола, а об этих бедных существах заботятся роботы с материнскими признаками. Шок полового созревания поставит под вопрос наши успехи и подвергнет опасности космические перелеты, а этого допустить нельзя. Сегодня у нас есть десять станций, рассеянных по всей Земле, на которых находятся свыше четырехсот пилотов, обученных тому, что они называют "Большой Игрой". Вам известно это выражение?

Эта игра – не что иное, как звездный полет, разделенный примерно на двадцать пять фаз, как игра, похожая на шахматы. Сложный компьютер, манипуляторы и приспособления которого также обслуживают пилота, играет с ним в эту игру. Она начинается с момента старта с Земли или с одной из планет-колоний и, кроме входа в гиперпространство и выхода из него, продолжается до посадки на планете-колонии или на Земле. При этом машина берет на себя все, что может взять на себя машина, а это очень много. Но она, конечно, может не все. Для этого нам и нужны люди. Чтобы принимать не логичные, а функциональные или нестандартные решения. Машина перерабатывает более или менее точную информацию в максимальные действия. Но что, если эти действия не должны быть максимальными? Тогда машина отказывает.

– Можно вопрос, ваша часть? – вмешался Тьерри фон Найвард, обвинитель Империи. Он тоже не знал всего этого.

–Да?

– Вы только что говорили о действиях или решениях. А разве идиот, в. состоянии принять верное решение? У него же только лишь малая часть тех знаний, которыми обладают спокойные, уравновешенные пилоты. Мне кажется, что это то же самое, что посадить в корабль дрессированную обезьяну...

Рыцарь Рено улыбнулся, потом вздохнул.

– Мы пытались сделать и это, мы пытались. Кроме того, мы пробовали использовать детей различного возраста, дельфинов в специальных банках, с зеркалами и фильтрами, а также пилотов, находящихся в полубессознательном состоянии, держа их под искусственным алкогольным опьянением, а также бессчетное количество других трюков, которые я не буду перечислять, чтобы сберечь время.

– И все бесполезно? – спросил обвинитель.

– Разумеется, бесполезно, потому что даже у самых безнадежных слабоумных есть кое-что, чего нет ни у одной машины. Мозг, который так сильно затемнен, засыпан, зажат и отстал, что путь к его клеткам лежит только через подсознание.

И таким образом, каждый дебил, находящийся в космическом корабле в качестве пилота, мог без задержки принять в нужный момент верное решение. Каждое решение, принятое в этой ситуации, было верным. Только однажды, вследствие ошибки, корабль отклонился от. курса и совершил посадку не на взлетной дорожке космопорта, а в семи тысячах километрах от него. Это произошло на Техедоре и привело к этому процессу.

ГГластонбери встал и громко, не без триумфа, сказал:

– Я думаю, что каждый землянин почувствует себя довольно своеобразно, когда узнает, что межзвездные перелеты своим существованием зависят от сумасшедших.

Рено подавил улыбку.

– Господин защитник с замечательным остроумием только что сказал человечеству, почему правительство Империи так долго молчало, а также почему пилоты так редко покидают корабли. Это происходит только на Земле, и никогда – на планетах-колониях. Мы должны были скрывать оба этих фактора друг от друга; пилотов от мира, которого они никогда не поймут, а мир от слабоумных, которые выступают в качестве высококвалифицированных пилотов.

Разочарование будет чудовищным. Но я еще не закончил.

Рыцарь Рено как-то осел, его рука, дрожа, потянулась к стакану с золотистым содержимым; опиат был подкрашен, чтобы объективы камер не заметили пурпурного. Потом жизнь и краски постепенно вернулись к Рено, и он продолжил:

– Все это функционирует весьма неплохо. Во время межзвездных перелетов за эти годы потерян только один корабль. Несчастный случай на верфи. Конечно, существует частично ожидаемый, но никогда не ожидаемый с уверенностью необычный эффект: у дебилов происходит заскок! Извините за тривиальное выражение, но оно точно отражает это. Лет по десять они летают в космосе, во время каждого полета дюжины раз видят вещи, значения которых не знают, но которые на них влияют. Сначала их головы грозят лопнуть; боль с каждым разом становится все сильнее. И в конце концов скорлупа, которая изолирует настоящий мозг, открытое сознание, разлетается... Идиоты становятся нормальными. Переключатель симптомной безопасности отключает управление. Теперь невозможно вывести реактор из строя или даже включить какой-либо прибор. Пилоты пробуждаются. У них есть словарный вапас, они могут прочесть сообщение и прослушать ленту с вариантами возможностей. У них есть мозг тупого десятилетнего – по меньшей мере. А когда они возвращаются на Землю, то при помощи специальной лексики их делают гораздо умнее двадцатилетних. В них возникает тяга к знаниям, и специальное обучение в течение года завершает остальное. Имена их меняются, дела об их происхождении, вплоть до самых незначительных секретных заметок, сжигаются – и человек получает новую личность.

По залу прокатился один-единственный долгий стон. Сообщение это было поразительным и ставило под сомнение все, в том числе и модели поведения. Рено, перекрывая шум, слабеющим голосом продолжал речь. Тотчас воцарилась тишина ожидания новых откровений.

– Почти все пилоты, летающие сегодня на звездных кораблях, раньше были брошенными детьми: цыгане, русские, эскимосы, дети низших рас... дай все остальные. Среди них есть и несколько новых. Они обучаются по той же схеме. Одним из них был пилот Альваро Ногуэра, испанец со станции "Las colina de lasalmas de amparadas" – "Холм сломленных душ" у портового испанского города. На своем корабле он совершил посадку в семи тысячах километрах от космопорта планеты Земля Капитана Техедора. Там шар с пилотом отстрелился, вылетел из корабля и совершил посадку в пустыне.

Ученик мисс Гринборо нашел шар и открыл его. Свидетельница, несмотря на табличку с множеством запретов на шлюзе шара, действовала по-своему, сознавая всю ответственность. Она взяла к себе пилота, накачала, снотворным. Проснувшийся Ногуэра увидел совершенно незнакомое окружение; он.не понял его, и мысли пилота вернулись назад, в детство. Он цитировал стихи из древней земной поэмы "Эдда". Из-за их особой аллитерации стихи использовались для обучения речи, чтобы усовершенствовать артикуляцию. Большинство дебилов действительно знают лишь немногие слова; остатки автоматического детского лепета. Роботов, которые тогда ухаживали за дебилами, всегда называли "няня". Пилот, вырванный из механического мира шара, спутал свидетельницу с роботом. Одновременно с этим в нем проснулось половое влечение. Как известно нашим психологам, в естественных, диких условиях оно подобно вулкану. Свидетельница тридцать дней страдала от этого чудовищного недоразумения. Они совершенно запутались, свидетельница и космонавт. Она считала его человеком, пострадавшим от шока, а он считал ее нянькой, созданной только для его утешения и ухода за ним. Это была смертельная ошибка Ногуэры.

Во время игр – смеси прошлых обучений и тренировок Большой Игры с электроникой корабля – он много раз создавал угрозу для жизни женщины и привел ее на грань, которую люди называют срывом. Она была беззащитна, а пилот – силен, как медведь. Таким образом эта пытка продолжалась почти весь месяц.

В этом пункте приговор таков: разумеется, невиновна по всем статьям. Империя выплатит компенсацию, размер которой будет оговорен со свидетельницей, позаботится о возвращении мисс Гринборо на планету Земля Капитана Техедора звезды Альфард в созвездии Водяной Змеи.

Воцарилось молчание. Смертельно больной судья снова взял стакан и опустошил его. Аудитория, словно загипнотизированная, наблюдала за ним. Мрачно светились красные призмы кристаллического дворца.. Все замерли.

– А теперь пусть выйдет Рэнделл Гринборо, обвиняемый этого процесса. Он – брат свидетельницы. Он обнаружил их обоих в запутанной ситуации. Рэнделл тоже принял дебила за нормального космонавта. Он отбросил его, освободил-женщину, потом снова ударил Ногуэру. Он дал пилоту свой игольный пистолет и подождал первого выстрела. Тогда, должно быть, он был ближе к абсолютной истине, чем когда-либо прежде. Ногуэра выстрелил и ранил Рэнделла. Тогда пилот вертолета бросил в космонавта ссфайру, и животное размозжило тому череп.

После промежуточной посадки на ранчо Абрамса Гринборо Рэнделл полетел в Техедор-Сити и там предстал перед властями. Его отец, прежде долгое время бывший Первым Офицером на борту моего корабля, мобилизовал свои финансы и поручил защиту господину ТТластонбери. Но теперь, несмотря на успех, он может сохранить свои деньги.

Послышалось удивленное бормотание. Защитник вскочил, но Рено жестом снова усадил его.

– В обычном процессе об убийстве защитник может погубить последний шанс обвиняемого. Но это не обычный процесс. В этом пункте приговор таков: оправдать; это была самозащита.

– Но, – крикнул судья сквозь буйный, хаотичный шум и быстрым движением руки сделал знак умолкнуть, – но, наряду с этим я поручаю Рэнделлу или добровольно основать на Техедоре школу для дебилов.– необходимые знания и оборудование он получит здесь, на Земле, – или вступить в Психологическую Службу Империи. У вас есть выбор, Рэнделл. Выбирайте быстрее – у меня мало времени.

Рэнделл встал.

– Ваша честь, – сказал Он, охваченный дикой радостью от такого приговора, – я не хочу оставаться на Техедоре. Можно мне сначала вернуться туда, завершить свои дела и упаковать чемоданы?

– Разумеется. Потом обратитесь в Кейптаун, Австралия, к Хуану Корту. Вам понятно?

Рэнделл молча кивнул.

– Время поджимает, – тихо сказал рыцарь. По его лицу непрерывно струился пот, заливая глаза. Рено моргнул. – Я благодарен Абрамсу Гринборо за службу, которую он сослужил мне и своим детям. Нужно уважать одного старика, который грозит смертью другому такому же старику, если тот не вынесет оправдательный приговор. Я подчеркиваю -для прессы, слухов, телевидения, – что эта угроза – всего лишь глупая перепалка двух друзей, которые встретились через много лет. Я хочу пожать Абрамсу руку. И еще кое-что, прежде чем наступит конец. Все расходы, которые понесла семья Гринборо, будут возмещены Империей. Семья бесплатно вернется домой, а Рэнделл также бесплатно снова отправится на Землю. Его обучение будет финансироваться Империей. В результате моей речи Империя полностью выполнила свой информационный долг; об этом больше не следует распространяться. Я закрываю дело. Процессы и апелляции не принимаются. Я благодарю вас всех.

Рено с трудом выбрался из глубокого кресла. Пустой стакан опрокинулся, покатился по гранитному барьеру и разбился об пол. Роботы не пошевелились. Рыцарь Рено с упорством обошел судейский стол, осторожно подошел к Абрамсу, который тоже встал; одна его рука держала руку дочери, а другая лежала на плече Рэнделла, который был бледен как полотно. Абрамc высвободил руку и пошел навстречу Рено, протягивая руку. Когда обе руки коснулись друг друга, тело Верховного судьи коротко и сильно вздрогнуло, он улыбнулся и упал на колено. Абрамc с удивительной быстротой нагнулся над ним и подхватил капитана. Люди в аудитории позади него повскакивали и оставались стоять, словно парализованные. Абрамc с трудом поднял своего друга. Роботы были уже возле него, но Абрамc покачал головой. Рено открыл глаза, молча посмотрел на него и, запинаясь, едва слышно произнес:

– Никакихтеней... на моей могиле, Абрамc?

Абрамc покачал головой и вполголоса ответил:

– Нет, капитан, никаких теней на твоей могиле.

–Это хорошо.

Рыцарь Рено де Божу умер. Пустые рукава его мантии вяло свесились, когда Абрамc двинулся с места, неся тело по свободному проходу к широкой двери мимо рядов потрясенных неподвижных людей. Как только Абрамc прошел две трети своего пути, красное освещение в зале сменилось ярко-белым. Кристаллический купол в Гааге был залит сияющим светом. Фасетчатые глаза цветных телекамер передавали каждую подробность на миллионы экранов телевизоров во всем мире. Теперь все люди знали то, что скрывалось от них полстолетия. Империя одержала великолепную победу. Победу? Это произошло только потому, что Рено предпочел букве естественный закон человека, преодолев себя и введя новый стандарт в человеческое судопроизводство. Любому его последователю там, в этом кресле, которое еще долго будет пустовать, будет несказанно трудно.

Т Гластонбери собрал свои бумаги и незаметно покинул зал; Тьерри фон Найвард стоял и смотрел ему вслед. Он ни разу не улыбнулся, так как сцена для этого была неподходящая. Зал постепенно пустел, повсюду виднелись беседующие– группы людей. Камера повернулась, и в поле ее зрения оказались брат и сестра, неподвижный обвинитель и дверь, закрывшаяся за Абрамсом. Потом блестящие объективы застыли на пустом кресле за судейским столом. Один из роботов двинулся с места и прошел к выходу мимо Анжанет и Рэнделла. Тяжелая металлическая нога наступила на осколки стакана. Они звякнули, раздался хруст, болью отозвавшийся в умах Анжанет.

13

Здесь царила абсолютная тишина, прерываемая через неравные промежутки времени. Щелкали реле, звякали переключатели, отдаленный треск перфоратора бил по напряженным чувствам, как стрела. Из темноты появилась рука, на мгновение замерла в слабом свете приборов, потом повернула переключатель. Клик.

Круглые лампы ожили. Точки света вращались вокруг разделительной черты и застывали, когда их накрывали треугольники иного цвета. Между шкалами, напоминавшими глаза, вниз опустилась красная черта. Овальное отверстие внизу этой черты открылось и сказало:

– Хорошо, Влад! – в этом голосе была теплота.

– Отлично! – воскликнул Влад.

Большая Игра продолжалась. До сих пор прошло четыре периода сна; тридцать два интервала, состоящих из сна, еды, питья и игры. Стальной гроб снова мчался во Вселенной, двигался со сверхсветовой скоростью среди холодных точек бриллиантовых звезд, рассекая диффузную газовую туманность, устремляясь к своей цели.

В р е м я: 23 июня 2236 года по новому времени.

М е с т о : В первой четверти курса, начинавшегося у Земли и заканчивающегося у одного из гигантских солнц.

Имена: Влад Амбарцумов и "Лицо".

Эти слова, произнесенные в жестком, неловком стиле коренастого пилота долю секунды звучали в шаре. Они были из далекого времени... Тогда Влад бегал среди роботов-нянек по лугам и предместьям Алма-Аты. Пилот напряженно сидел в своем специальном тяжелом кресле. С начала новой игры у него сильно болела голова.

– ... и свет, душу дал Один, чувства дал Хенир...

– Щесть! – сказало Лицо.

– У меня болит голова, – ответил Влад.

– Сначала шесть, потом я позабочусь о тебе, Влад! – пообещало Лицо с теплотой в голосе.

Амбарцумов удовлетворенно кивнул и нагнулся вперед. Он поворачивал один из находящихся под его рукой рычажков до тех пор, пока треугольники на круглом светящемся диске не встали вершинами друг к другу. Корабль мгновенно выпал из парапространства.

Сверлящая боль! Влад скорчился, схватился обеими руками за голову и начал массировать виски. Это были жесткие, секущие движения.

– Влад? Возьми себя в руки и займись точками!

– Не хочу!

– Иначе игра не будет продолжена. Я не позволю тебе заснуть! – гремел голос, все еще полный явной благосклонности.

– Хорошо, но не надолго.

Большое окно, расположенное полукругом в верхней части кабины, стало прозрачным. Точки, словно миллионы тонких игл, вонзились в сознание пилота. Он пригнулся, чтобы избежать натиска чуждых имтгульсов, но голос тотчас же вырвал его из этого состояния.

– Смотри на точки, Влад! Это относится к правилам игры!

Пилот услышал приказ, в котором теперь звучала неприкрытая угроза, и снова посмотрел на точки, успевшие сгруппироваться. Не было только связующих линий, которыми он мог манипулировать при помощи своих мыслей и рычагов. За крошечными точками вращалась вуаль, образуя контуры, теряющиеся на заднем плане. Боль в его черепе усилилась. В его сознании, не покидая его, рвалась и царапалась какая-то штука. Было довольно трудно дать человеку то, что у него уже было до сегодняшнего дня. Зазвучала струна. Клик.

Пилот все еще неподвижно взирал на миллионы светящихся глаз, угрожающе, холодно и неподвижно окружавших его, словно здесь было чудовищное зеркало, в котором отражался рой искр его мыслей. Из горла Влада вырвался сдавленный стон, потом он заплакал.

Звезды беспощадно взирали на него. Мчалась цепная реакция раскованных желаний, мыслей, надежд и чувств: ненависть, страх и любовь стали одним... точки пылали... мозг, казалось, изменился, как бы перекипел, и было ощущение, что он вот-вот лопнет. Амбарцумов громко закричал и задрожал.

Безумие Кабина напоминала ад. Друг за другом смолкали акустические сигналы, отключались шкалы и указатели, гасли контрольные лампочки. Наконец в кабине воцарилась полная тишина, нарушаемая только беспомощным всхлипыванием пилота. Он лежал в своем контурном кресле-ложе, пристегнутый широкими пластиковыми лентами, обвивающимися вокруг запястий и лодыжек.

Отражение созвездий было настолько колюче резким, что Влад подумал, будто между Вселенной и его глазами нет даже воздуха. Он скорчился, неспособный оторвать взгляд от блестящих точек. Спустя примерно полчаса он наконец затих, глаза его расширились, завеса с его сознания спала... дух его освободился.

Влад умер и родился вновь в течение десятой доли секунды.

В течение полных десяти лет Влад Амбарцумов летал во Вселенной и видел звезды бесчисленное количество раз, но он не знал, что это были звезды; для него не существовало этого понятия. Влад был монголоидным кретином, слабоумным существом из России, воспитанным на одной из десяти психологических станций Империи, а теперь...

Теперь он больше не был самим собой. В его мозгу что-то разорвалось и спала какая-то завеса – путь к знанию был свободен.

– Залаял пес Гармр у пещер Гнипахэллира, – бормотал Влад. – Узы расторгнуты, вырвался волк... – он замолчал -от внезапного осознания того, что ему понятна половина смысла сказанных слов. Что это? Лицо, помоги мне! – громко сказал он и попытался подняться. Лицо молчало. – Лицо! – крикнул он во внезапном понимании. – Твоя игра продолжается? Я снова здоров – боль ушла.

Молчание. Клик. Часть пульта сдвинулась назад и вместе со всеми рычажками и указателями исчезла. Вспыхнул свет, появился белый четырехугольник, и одновременно с этим ленты освободили запястья и лодыжки Влада. Он был свободен.

В углублении пульта управления находилась книга. Влад знал, что это за книга и для чего нужна; со своим скудным словарным запасом в семьсот слов он мог читать, но только простые тексты.

Нагнувшись вперед, он взглянул на титул и прочитал: "Для Влада Амбарцумрва". Человек еще раз медленно прочитал эти слова. Его язык скользил по согласным. Из отдельных слов возникло осмысленное предложение. Это была инструкция для него!

Для него одного! Так было здесь написано. Мозг его, затуманенный в течение тридцати четырех земных лет,– просветлел. В этом свете было ясно видно, насколько он пуст. Нужны были отдельные шаги к знанию, чтобы заполнить его. Влад открыл твердую обложку.

Над ним все еще сияли точки света. Как их называют? У каждой вещи есть название. Он не понимал этих точек, не знал их, но рассматривал их с заинтересованной деловитостью и без малейшей боли. Он читал:

"Над твоей головой, Влад, находятся звезды. Это точки света, которые ты видишь, так они называются. Почему – тебе скажут позднее.

Ты – штурман одного из кораблей, летящего между этими точками света сквозь темное, безвоздушное и опасное пространство. От тебя зависит очень много. Ты несколько дней назад – тебе также объяснят это понятие стартовал с Земли, твоей родины, и через несколько дней должен совершить посадку на другой планете. И ты, если прочитал эти строки, обнаружишь, что ничего не знаешь. НИЧЕГО. Просто у тебя не было разума, поэтому мы выдрессировали тебя и поместили под влияние этих звезд. Если ты сейчас прочтешь это, то уже знаешь, что звезды исправили твой искалеченный разум и подготовили его к жизни среди нас. Теперь оставь чтение и продолжай игру. Эта игра не что иное, как последовательность действий, которая должна привести корабль к цели.

И еще кое-что. На каждом переключателе и на каждом приборе есть цифры. Ты можешь считать до двух тысяч, не зная цифр. Так что следуй цифровым указаниям "Лица" – еще несколько дней. Сначала нажми на красную кнопку ПЯТЬ, и тогда игра снова начнется.

Потом ты прочитаешь дальше. Пока этого достаточно!

Влад закрыл обложку. Текст кончился – он почувствовал, что на него нахлынул поток вопросов. Постепенно он получит ответы на все эти вопросы, но от кого, не знал. Он в полутьме поискал кнопку, нашел ее справа от подлокотника кресла и вжал глубоко в пульт. Тотчас же снова вспыхнуло "Лицо" и произошло нечто странное.

Словно два полушария, обе области мозга были тут – так, по крайней мере, представлялся этот процесс Владу. Они были старой и новой жизнью. Старая была закреплена тренировками, дрессурой и крепко затверженными реакциями, которые можно направлять в желаемом направлении только по сигналу, но никак не самостоятельно. Здесь Влад знал каждый уголок и ясно представлял себе, что ему делать. Новая жизнь показала, что для всего этого были основания. Как ему было сказано, основания были для каждого действия. Каждое движение пальца было не только последовательностью, но, прежде всего, необходимостью. В мозгу взрослого кретина, который теперь был уже мужчиной, обладающим пустым разумом тринадцатилетнего и чудовищными резервами, появилось новое понимание.

– Влад, – тотчас же произнес голос, – мы должны посадить корабль. Это продлится более сорока периодов, и за это время тебе придется многое сделать. Я объясню тебе все, что знаю, хотя это не много. Отметь понятия, которые я тебе назову. Если мы будем действовать дальше, корабль снова уйдет в парапространство. Итак, семь!

Влад без раздумий выполнил действия седьмого пункта. Сначала он скоординировал расчеты курса с данными указателя цели, быстро выправил курс и открыл силовой заслон, препятствующий энергетическому удару. Удар швырнул корабль назад, в безвременное парапространство. Вид звезд тотчас же пропал.

– На своем запястье ты найдешь нечто круглое, – произнес голос. – Это часы. Они измеряют время. Когда белая стрелка один раз обежит циферблат значит, прошел час. Тогда синяя стрелка передвинется на другую цифру. На циферблате есть двадцать четыре цифры, потому, что наш день состоит из двадцати четырех часов. Сколько сейчас?

Владу еще никогда не приходилось отвечать на вопрос о времени, он этого не знал. Взглянув на часы, он наморщил лоб и ответил:

– Синяя стрелка показывает на шесть, а белая – на один.

– Следовательно, пять минут седьмого – это после шести, пояснил голос.

Влад с трудом понял.

– Теперь ты можешь читать дальше. Каждое слово, которое ты не поймешь, будет объяснено тебе по буквам – читай дальше! – голос смолк.

Таким образом Влад заучивал понятия из словаря и учился пользоваться этим словарем. Позже он узнал еще больше. Влад жаждал впитывать информацию, не понимая многого, но осознавал, почему он этого не знает. И это осознание было очень ценно.

Неожиданно он прочел:

"Влад – ты до сих пор был идиотом. Тебе тридцать четыре года и ты мужчина; посмотри в зеркало. В словаре прочти примечание к слову "тело", разденься и осмотри его. Ты многое не понимаешь. До сих пор ты принадлежал у группе людей, которая не должна жить с нами, потому что они глупы и не могут читать.

Мы относимся к другой группе и благодаря некоторым изобретениям можем удаляться от нашей родной планеты.

Такие же корабли, как этот, летают от страны к стране, от планеты к планете. Члены нашей группы были первыми штурманами, но они не перенесли вида звезд. Они не могли долго видеть эти маленькие точки света и сходили с ума, становясь идиотами, такими же, каким был ты – до сегодняшнего дня.