Текст книги "Проигранные сражения"

Автор книги: Ганс Фриснер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Во время разбора обстановки между гаулейтером Кохом и фельдмаршалом Моделем произошел бурный словесный поединок. Кох доложил о строительстве укрепленных оборонительных рубежей в Восточной Пруссии, которое он начал без участия военных специалистов, по собственному почину. Фельдмаршал Модель подверг критике совершенно ошибочное расположение укреплений. Этот спор в конце концов был улажен Гитлером.

^{Обстановка на фронте группы армий «Север» на 23 июля 1944 года}

Возвратившись в тот же день на фронт, я увидел, что положение нисколько не улучшилось. Противник вел по всему фронту непрерывные атаки далеко превосходящими силами. Главные силы 43-й советской армии подошли к редким позициям боевого охранения нашего растянутого и фактически оголенного южного крыла. Широкая брешь между 3-й танковой армией и войсками южного крыла группы армий «Север» по-прежнему оставалась открытой. Никакой помощи в течение нескольких последующих дней нам оказано не было, и я снова (уже в который раз!) решил доложить Гитлеру, что никаких средств для предотвращения прорывов, не говоря уже о подавлении противника, у меня нет. Окружение группы армий было, по всей видимости, вопросом нескольких дней или недель. Я сослался на свой меморандум от 12 июля.

23 июля во второй половине дня я получил из главной штаб-квартиры Гитлера телеграмму следующего содержания:

«Командующим группами армий "Север" и "Южная Украина" следует немедленно поменяться должностями. Сим присваиваю генералу от инфантерии Фриснеру чин генерал-полковника.

Адольф Гитлер».

Так завершилась еще одна глава моей командной деятельности в этой войне. Я прощался с подчиненными, испытывая чувство внутреннего облегчения и сознавая, что я ни в чем их не обманул. Я даже склонен был думать, что мой преемник, генерал-полковник Шернер сумеет лучше меня решить трудные задачи.

К сожалению, события, происшедшие после моего ухода из группы армий «Север», полностью подтвердили мои наихудшие прогнозы. Группа армий в конце концов была окружена, в результате чего оказались потерянными ценные войска, прежде всего танковые соединения, нехватка которых так остро ощущалась позднее, во время боев в Германии и, в частности, в. Восточной Пруссии. Вскоре из остатков группы армий «Север» была образована группа армий «Курляндия».

В довершение всех несчастий в самый разгар этого кризиса произошло покушение на Гитлера. Я хочу заранее подчеркнуть, что до дня покушения я ничего не знал о намерениях заговорщиков и не замечал каких-либо признаков готовящегося переворота.

20 июля в полдень в мой рабочий кабинет неожиданно зашел мой начальник штаба генерал-лейтенант Кинцель. Он был бледен и взволнован. «Только что звонили из Берлина, – доложил он. – У телефона был полковник граф Штауффенберг». «А кто такой Штауффенберг? – спросил я. – Мне он не знаком». «Штауффенберг является теперь начальником штаба у генерал-полковника Фромма», – ответил Кинцель. «Нет, вы ошибаетесь, начальник штаба у Фромма – генерал Кюне». «Нет, это так, – настаивал Кинцель. – Граф Штауффенберг сменил Кюне. Он сообщил мне, что фюрер стал сегодня жертвой покушения. Он убит. Отныне следует подчиняться только приказам генерал-полковника Бека. Я должен оставаться у телефона, так приказал мне Штауффенберг. Он сказал, что Бек сию минуту будет говорить сам. В этот момент связь прервалась».

«Все это выглядит довольно странно, – рассуждал я. – Генерал-полковник Бек давно в отставке. – И обратился к Кинцелю: – Немедленно выясните положение либо в ОКХ, непосредственно у начальника генерального штаба, либо в ОКБ».

В эту минуту раздался телефонный звонок. Я услышал голос фельдмаршала Кейтеля: «Фюрер жив! Он сам обратится по радио к немецкому народу».

Мы с тревогой ждали выступления Гитлера. Все были в подавленном настроении. Всех мучила мысль: как это известие отразится на наших фронтовых делах?

Прослушав передачу, я направился в войска, чтобы посмотреть, какую сенсацию это вызовет среди них. Повсюду, куда я приезжал, – в штабах, на передовой и в тылу – мнение было одно: люди осуждали заговорщиков. До поздней ночи повсюду спорили о покушении; говорили не столько о мотивах, сколько о самом происшествии и его результатах. Рисовали возможные последствия, которые повлекло бы за собой удавшееся покушение. Говорили о крушении фронтов, о прорыве Красной Армии, о хаосе, который это вызвало бы в Германии. Кроме того, у каждого перед глазами стояло требование, сформулированное нашими противниками на конференции в Касабланке в январе 1943 года, – требование безоговорочной капитуляции.

Покушение привело к весьма опасному явлению – недоверию, в особенности к высшим военачальникам. Это недоверие усугублялось к тому же безответственным поведением «политических офицеров» – представителей нацистской партии в войсках. Они не нашли ничего лучшего, как заниматься разжиганием страстей и доносами. Это приняло характер трагедии, особенно после того как началась инспирированная высшим нацистским руководством волна арестов, жертвами которых стали, в частности, опытные офицеры генерального штаба. Тем самым в это наиболее кризисное время всему руководящему аппарату армии был нанесен непоправимый ущерб. Серьезно пострадал авторитет немецкого командования и в глазах наших союзников.

24 июля 1944 года я, выполняя приказ, вылетел тем же самолетом, которым прибыл мой преемник, в главную штаб-квартиру Гитлера в Восточной Пруссии. Таким образом, я имел возможность встретиться с Гитлером почти сразу после покушения. Он вошел в конференц-зал в сопровождении оставшегося невредимым фельдмаршала Кейтеля, генерал-полковника Йодля, у которого на голове была повязка, а также вновь назначенного начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника Гудериана.

Гитлер выглядел мрачным. Повреждения, полученные при взрыве бомбы, были едва заметны, однако правая рука висела на перевязи.

Когда я доложил ему, он приветствовал меня неожиданно любезно и благожелательно. Он сказал, что я не должен рассматривать смену командования как проявление недоверия ко мне. Напротив, он мне верит и, по сути дела, не возражает против моего оперативного плана. Однако, учитывая внешнеполитические последствия этого плана – потерю Финляндии, Прибалтики и Швеции, – он, по его словам, не мог решиться на его осуществление. Гитлер сказал, что я должен понять, почему в этой критической обстановке он пускает в ход свои последние козыри. Именно таким последним козырем был генерал-полковник Шернер, который однажды уже помог ему в отчаянном положении на юге.

Передавая командование группой армий «Южная Украина» в мои руки, Гитлер в порядке инструктажа сказал: «Относительно политического положения в Румынии можете быть совершенно спокойны. Маршал Антонсску искренне предан мне. И румынский народ, и румынская армия идут за ним сплоченно, как один человек».

Главной моей задачей было укрепление правого крыла фронта группы армий «Южная Украина» с тем, чтобы русские ни при каких обстоятельствах не могли прорваться вдоль Дуная и изолировать мою группу армий от группы армий «Ф» фельдмаршала фон Вейхса, действовавшей на Балканах. Гитлер считал, что в настоящее время русские не будут наступать на фронте группы армий. Все свои силы они сосредоточили сейчас против группы армий «Центр».

Эти инструкции Гитлер давал мне по карте обстановки.

Посмотрев на нее повнимательнее, я заметил, что, вероятно, следует учесть возможность удара противника в направлении с севера на юг по группе армий «Южная Украина», а не на южном ее фланге, в районе устья Дуная. Ведь в настоящий момент противник в результате наступления против групп армий «Центр» и «Северная Украина» далеко продвинулся на запад и угрожал открытому северному крылу группы армий «Южная Украина».

– Если бы я был русским командующим, – сказал я Гитлеру, – я бы направил часть своих сил во фланг группы армий «Южная Украина» и, используя рокадные дороги между Прутом и Серетом, ударил бы по открытому северному флангу группы армий, блокировав тем самым переправы через Прут. В результате и главные силы группы армий «Южная Украина» оказались бы окруженными. Считаю, что уже сейчас необходимо принять на этот случай соответствующие меры.

^{Предполагаемая операция советских войск против групп армий «Северная Украина» и «Южная Украина»}

Мои возражения не были приняты Гитлером. Он не дал мне полномочий и на своевременный отвод за Прут выступающего далеко в сторону наподобие дуги фронта группы армий в случае реальной угрозы русского наступления с севера во фланг группы армий. Он заявил, что прежде чем ставить такие требования, я должен ознакомиться с обстановкой на месте.

Перед докладом Гитлеру я имел продолжительную беседу со вновь назначенным начальником генерального штаба генерал-полковником Гудерианом. Я рассказал ему о серьезном положении группы армий «Север» и о последствиях событий 20 июля на фронте. При этом я замолвил слово в защиту моего бывшего начальника штаба генерал-лейтенанта Кинцеля, которого открыто подозревали в соучастии в заговоре. Я сказал, что будь это так, я обязательно заметил бы это. Гудериан почувствовал явное облегчение, когда я заверил его в том, что Кинцель не участвовал в заговоре. Он попросил меня сказать об этом лично Гитлеру после разбора обстановки.

Глава вторая

РУМЫНСКИЙ РАЙОН ТЕАТРА ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

На новом месте. – Состав и структура командования группы армий. – Я вступаю в должность. – Линия фронта и группировка сил. – Перевод дивизий на другие фронты. – Первые поездки в войска. – Наблюдения и выводы.

Итак, меня посылали на фронт, на котором якобы «ничего не случилось» или, как пишет Гудериан в своей книге, «царила абсолютная тишина».

Утром 25 июля я вылетел к новому месту назначения. Это был великолепный, хотя и небезопасный, полет. Мы приземлились на небольшом аэродроме Тыргул-Окна в восточных отрогах Карпат. Для встречи явился первый заместитель начальника штаба группы армий «Южная Украина» полковник генштаба фон Трота. Он временно исполнял обязанности начальника штаба до приезда генерал-майора фон Грольмана, который должен был вскоре прибыть в расположение группы армий. Прежний начальник штаба генерал-майор Венк был отозван в распоряжение генерального штаба, где ему предстояло занять должность начальника оперативного управления. Одновременную замену командующего и начальника штаба группы армий отнюдь нельзя было назвать удачным решением.

На автомашине мы добрались до штаба группы армий. Он находился в горном курорте Слэник в Восточных Карпатах, расположенном в очень красивом месте. Я был поражен, увидев мирный ландшафт, маленькие деревушки, по которым еще не прошлась война. Все выглядело удивительно мирно. В парках курорта прогуливались румынские офицеры со своими дамами. Это непривычное зрелище вызвало у меня горькое чувство.

Мне была отведена небольшая дачка. Здесь жил и мой предшественник генерал-полковник Шернер. Рабочие помещения оперативной группы штаба располагались в большом курортном отеле. Для работы это было чрезвычайно удобно, если бы не частые налеты авиации противника. Другие отделы штаба группы армий были рассредоточены по соседним зданиям и даже населенным пунктам.

В связи с тем, что не только у гражданских лиц, но даже у военных нет достаточно ясного представления о группе армий, я считаю целесообразным дать некоторые пояснения.

Группа армий имеет в своем составе несколько полевых и танковых армий. Полевая армия состоит, как правило, из 2—4 армейских и танковых корпусов. Корпус насчитывает 2—3 дивизии, в том числе 1—2 танковые.

От случая к случаю, по оперативно-тактическим соображениям или для облегчения управления войсками, несколько крупных соединений в пределах одной группы армий могут быть объединены в армейскую группу.

В момент принятия мною командования немецко-румынскими войсками в моем распоряжении находились две немецкие и две румынские армии в составе 44 дивизий общей численностью около 900 тыс. человек, включая и личный состав тыловых частей.

Мозг группы армий – это ее командование, во главе которого стоит командующий в чине генерал-полковника или фельдмаршала. Это высший военачальник в сухопутных войсках. Он несет полную ответственность за боевые действия и за снабжение своих войск.

В своей работе командующий группой армий опирается на начальника штаба (офицер генерального штаба в чине генерала), который является его непосредственным советником и помощником в оперативных вопросах.

Начальнику штаба подчиняется штаб группы армий, состоящий из

– оперативного отдела,

– отдела тыла,

– отдела личного состава.

Каждый из этих отделов делится на отделения и группы, во главе которых, за исключением отдела личного состава, стоят офицеры генерального штаба. Кроме этого, имеются еще специальные службы, которые сотрудничают с оперативным отделом штаба. Сюда относятся отдел начальника войск связи, отдел начальника инженерных войск, отдел начальника военно-транспортной службы и, наконец, отдел особых поручений.

Оперативный отдел решает в основном все вопросы командования войсками, их обучения и организации. К вопросам командования относится и такая важная сфера деятельности, как разведывательная служба, которой занимается группа «1-це».

Отдел тыла решает вопросы снабжения и подвоза, т.е. продовольственного снабжения, обеспечения оружием, боеприпасами и разного рода военным имуществом, вопросы медицинской и ветеринарной службы, всевозможных воинских перевозок, полевой почты, а также другие административные задачи.

Отдел личного состава ведет личные дела офицеров, унтер-офицеров и рядовых. В компетенцию этого отдела входят также вопросы замены личного состава, решаемые в контакте с тыловыми организациями, присвоения наград, вопросы, связанные со службой военных священников, и юридические вопросы.

Руководители отделов и групп постоянно докладывают о состоянии дел в своих сферах начальнику штаба, который в свою очередь докладывает все основные вопросы командующему и получает от него необходимые указания, которые он затем оформляет в виде соответствующих приказов по войскам. В случае необходимости начальник штаба решает и вопрос о том, кто из его подчиненных должен докладывать непосредственно командующему.

Применительно к гражданским условиям командование группы армий по кругу своих задач соответствует примерно министерству. Для работы командования необходимы 300—400 рабочих помещений, которые во фронтовой обстановке не всегда удается обеспечить. В связи с этим различные отделы, группы и отделения приходится размещать в отрыве друг от друга. В большинстве случаев они находятся в разных населенных пунктах.

Работа в штабе группы армий на фронте не прекращается ни днем, ни ночью. Основная работа идет ночью, так как все донесения и запросы армий, которые должны быть обработаны для доклада вышестоящим инстанциям и для дачи указаний нижестоящим начальникам, поступают вечером. Днем командующий находится, как правило, в первом эшелоне своих войск. В остальном его время полностью занято планированием, совещаниями, отчетами, телефонными переговорами и заслушиванием докладов.

На мой взгляд, этот беглый обзор должен отчасти помочь уточнению неясных или даже ошибочных представлений о работе командования группы армий.

25 июля я принял командование группой армий. О положении на фронте меня очень быстро информировали работники штаба. Особую ценность для меня в смысле ориентации представил доклад первого заместителя начальника штаба полковника генштаба фон Трота, который подробно рассказал мне предысторию группы армий. Ниже я позволю себе воспроизвести часть его доклада.

«Группа армий "Южная Украина" была создана из бывшей группы армий "Юг" фельдмаршала Манштейна и группы армий "А" фельдмаршала фон Клейста. После тяжелых боев зимой 1943/44 и весной 1944 годов, в ходе которых мы понесли большие потери, 6-я армия (казалось, ее преследовал злой рок), заново сформированная после разгрома под Сталинградом, была вторично разбита, на сей раз на южном крыле Восточного фронта. Турецкие газеты писали тогда о полном крушении южного крыла немецкого фронта и о неминуемой потере Балкан в результате этой катастрофы. В апреле 1944 года группе армий "Южная Украина" удалось наконец стабилизировать фронт на рубеже Днестра и далее, по линии Кишинев, Яссы, северо-восточные склоны Карпат. Благодаря высокой боеспособности немецких войск и весьма энергичным мерам в тыловых районах, которые принял бывший командующий генерал-полковник Шернер, новый рубеж обороны был укреплен в течение лета настолько, что оказалось возможным не только отражать постоянно усиливающиеся удары русских, но и перейти на отдельных участках в контрнаступление. В этих боях противнику был причинен чувствительный урон, а немецкие войска вновь подняли голову. Это последнее обстоятельство имело очень важное значение, если учесть неустойчивость румын и их нежелание продолжать войну.

Не нужно много говорить о том, насколько важна для нас была позиция обеих стран, лежащих в тылу южного крыла фронта, – Румынии и Венгрии. Через них проходили все наши коммуникации, кроме того, мы делали на них большую ставку как на наших активных союзников. Участие обеих стран в войне во многом определялось политическим давлением и успехами германского оружия. К сожалению, правительства обеих стран находились в почти открытой вражде друг с другом, которая усилилась в связи с решением Венского арбитража 30 августа 1940 года. Даже в период войны почти все их внешнеполитические интересы определялись старым спором из-за Трансильвании.

После первых поражений и неудач Германии на Востоке, в результате которых значительные потери понесли и венгерские, и румынские дивизии, боевой дух наших союзников почти иссяк. В довершение всего много промахов и просчетов допустила и наша дипломатия. Учитывая, что советские войска все ближе подходят к румынской и венгерской границам, можно было предположить, что именно в этот момент союзники проявят волю к сопротивлению. Ничуть не бывало! Уповая на поддержку западных держав, планировавших высадку десанта на побережье Далмации, Румыния и в особенности Венгрия продолжали упорствовать в своей пассивности. Венгрия оставила в Восточных Карпатах лишь несколько пограничных батальонов, в то время как основная масса ее вооруженных сил располагалась во внутренних районах или же на венгерской южной границе. Было уже невозможно склонить венгерское руководство к посылке этих войск на Восточный фронт, где шли кровопролитные бои. Да если бы это и удалось сделать, их низкие боевые качества вряд ли дали бы положительный эффект.

Румыния в свою очередь чувствовала серьезную угрозу со стороны венгерских войск, расположенных у нее в тылу. Когда в апреле противник подошел к Днестру, а в начале лета частично вступил на территорию Румынии, заняв Яссы и другие населенные пункты, фактический глава государства маршал Ион Антонеску объявил тотальную мобилизацию. Новая мобилизация явилась, по сути дела, волевым решением Антонеску. Она была объявлена отнюдь не в результате всенародного подъема, а под нажимом сверху. Необходимо учесть, что румынский король не делал тайны из своих симпатий к Англии.

Что касается личности Антонеску, создателя «новой Румынии», то это был худощавый, небольшого роста человек, являвший собой типичного гусарского офицера. Он был крайне тверд в обращении с людьми и очень хорошо и быстро ориентировался в любой военной обстановке. Он разъезжал по стране и по фронту всегда в сопровождении свиты. Хотя Антонеску и полностью доверял германскому командованию, тем не менее ходили слухи, что он питал сильную неприязнь к Гитлеру. Как бы то ни было, но у нас сложилось впечатление, что он чувствовал себя в нашем кругу как среди своих.

К лету 1944 года среди окружавших Антонеску людей, в кругу его жены и ее подруги, вдовы поэта Гога, а также его однофамильца, заместителя премьер-министра Михая Антонеску, уже появились первые признаки измены. Приказы маршала часто задерживались. Поэтому его решения не всегда выражались в соответствующих действиях.

В течение летних месяцев предпринималось все возможное, чтобы улучшить подготовку и вооружение румын. Был обеспечен немецкий инструкторский состав, было поставлено немецкое оружие, румынская танковая дивизия "Великая Румыния" получила немецкие танки. Были созданы новые оборонительные рубежи. На северном крыле группы армий закончилось начатое еще до войны строительство оборонительной позиции "Траян", пересекавшей местность в самых высоких точках. На эту позицию были введены новые румынские дивизии. Многочисленные успехи в обороне, лучшее вооружение, тесное сотрудничество в области военной подготовки несколько повысили боевой дух румын и усилили их волю к сопротивлению. По крайней мере, у меня сложилось именно такое впечатление.

Была найдена возможность постепенно отвести с фронта шесть немецких танковых дивизий и освежить их. Они были оставлены в резерве в качестве ударных дивизий в тылу у ненадежных румынских войск. В этот период удалось пополнить и усилить за счет частей, высвободившихся после эвакуации Крыма, некоторые немецкие и румынские дивизии. Улучшилось положение с подвозом. Мосты были укреплены или построены заново, дороги ремонтировались, склады пополнялись предметами снабжения.

Особую заботу вызвал вопрос о железных дорогах. И без того обладающие малой пропускной способностью и технически отсталые румынские железные дороги, связывавшие Румынию с Венгрией через Карпаты, были почти полностью парализованы в результате административных трений между двумя странами. Взаимные придирки и формализм приводили к колоссальным потерям времени. Наблюдать за ходом перевозок было почти невозможно. Верховное командование не разрешило командованию группы армий принять необходимые для этого меры, так как не хотело еще больше раздражать дружественные страны. В первые дни оборонительных боев эта ситуация доводила нас чуть ли не до отчаяния. Не хватало необходимых боеприпасов. Эшелоны шли из Германии по три недели. Очень часто они просто-напросто пропадали без вести. Приходилось искать их с помощью самолетов на перегонах, давать взятки машинистам и таким образом заставлять поезда двигаться вперед. Для того чтобы увеличить пропускную способность железных дорог, мы вынуждены были заставлять личный состав совершать длинные пешие переходы. Поезда разгружали в Карпатах, еще на венгерской территории; затем караван людей с грузом двигался через Карпаты, делая в пути стоянки для отдыха, и, прибыв в Румынию, снова грузился в вагоны уже другого поезда. Так решалась «карпатская проблема». Понадобилось много ловкости и терпения, чтобы в конце концов преодолеть большую часть этих трудностей.

И если весной положение группы армий было почти безнадежным, то в начале лета его, по всей видимости, можно было считать упрочившимся.

Однако успех вторжения западных держав во Францию, неожиданные успехи русских на фронте группы армий «Центр» в июне-июле, а также кризис доверия, вызванный покушением на Гитлера 20 июля, изменили ситуацию. Немалую роль в этом сыграли и все усиливающиеся бомбардировки нефтяного района Плоешти американской и английской авиацией, которые пока еще с незначительным эффектом осуществлялись с баз в Италии.

Все эти события, конечно, не могли не способствовать росту и консолидации враждебных или безразличных к нам влиятельных румынских кругов. Несмотря на это и невзирая на все более очевидную подготовку противником наступления на фронте группы армий, ОКХ продолжал забирать у нас одну немецкую дивизию за другой и переводить их на другие участки фронта. Эти действия вызвали большую тревогу не только у командования группы армий, но и у румын».

Эта весьма поучительная информация, которой я, к сожалению, не смог получить в штаб-квартире Гитлера при назначении на любую должность, в достаточной мере подсказала мне, на что нужно обратить особое внимание. Для того чтобы оказаться на высоте положения, необходимо было решить следующие две задачи:

1) своевременно отвести фронт группы армий за Прут, а возможно, и на уже оборудованный оборонительный рубеж Галац, Фокшаны, восточные отроги Карпат;

2) сосредоточить все немецкие силы в тыловом районе под моим командованием.

Ко времени моего прибытия в группу армий она имела как бы два фронта, один – обращенный на север, другой – на восток. Как отмечалось выше, они сложились в процессе постепенной стабилизации обстановки после боев в период весеннего отступления.

Передний край обороны проходил от устья Днестра (Днестровский лиман) на север вдоль этой реки до района восточнее Кишинева. Здесь он поворачивал на запад и шел далее через Корнешты, Яссы, Куты в направлении Карпат. Общая протяженность линии фронта составляла 654 км, из них 267 км фронта обороняли румынские войска.

На южном участке фронта (бессарабское направление) передний край обороны проходил по более или менее ровной местности, к тому же здесь фронт прикрывался широким Днестром, который сам по себе был отличным фронтальным препятствием. Однако русским еще в ходе весеннего наступления удалось создать плацдармы на западном берегу Днестра. В дальнейшем эти плацдармы стали весьма удобными исходными районами для наступления крупными силами. Прежде всего это относится к плацдарму вблизи Тирасполя.

За этим фронтом почти параллельно переднему краю протекало несколько средних и мелких рек, из которых самыми значительными были Прут и Серет. Все эти реки опять-таки создавали естественную преграду для наступающего. Однако и для обороняющейся стороны в случае вынужденного отхода эти реки также могли явиться серьезной неприятностью, особенно в случае разрушения мостов.

На северном участке фронта (молдавское направление) местность была более пересеченной и частично лесистой, а значит, весьма благоприятной для обороны. Позиция «Траян», служившая второй оперативной полосой обороны, была особенно удобна для этого.

Ключевым участком фронта группы армий было ясское направление. Здесь нам следовало ни в коем случае не допустить прорыва противника ударом с севера на юг, в результате которого были бы отрезаны войска, оборонявшиеся на бессарабском направлении.

В тылу группы армий над местностью господствовали Карпаты, обеспечивавшие хорошие возможности для наблюдения и обороны.

Серьезным изъяном всей системы обороны группы армий было то, что весь ее фронт являлся большим выступом по сравнению с фронтом нашего левого соседа – группы армий «Северная Украина». Передний край ее обороны проходил уже по Карпатам. До тех пор пока у группы армий «Южная Украина» имелись достаточные армейские и особенно танковые резервы, с таким выступом еще можно было мириться. Но когда их не осталось, все поняли, что линия фронта проходит неверно.

Этот вывод еще больше усилил мои сомнения, которые я высказал Гитлеру во время инструктажа в его штаб-квартире. Подготовка русских к наступлению, которая становилась все более очевидной, укрепляла меня в правильности требований, неоднократно ставившихся мною перед верховным командованием и заключавшихся в отводе линии фронта по крайней мере за реку Прут. Кстати, эту точку зрения, с учетом сложившейся обстановки, полностью разделял и Антонеску.

К сожалению, до самого последнего момента это мое настойчивое требование удовлетворено не было. Ущерб, связанный с оставлением противнику части румынской территории, был бы незначительным по сравнению с последовавшей за этим потерей всей Румынии и большей части сил группы армий.

Командованию группы армий были подчинены две армейские группы. На южном крыле (от Черного моря до района восточнее Ясс) оборонялась армейская группа под командованием генерал-полковника Думитреску. Она включала 3-ю румынскую и 6-ю немецкую армии и насчитывала 12 немецких пехотных дивизий, немецкую танковую дивизию, 4 румынские пехотные дивизии и румынскую кавалерийскую дивизию.

На северном крыле, между Прутом (восточнее Ясс) и Карпатами у Черновиц, фронтом на север действовала армейская группа немецкого генерала Велера (он являлся одновременно и командующим 8-й немецкой армией). Ему были подчинены 8-я немецкая и 4-я румынская армии, имевшие в своем составе 7 немецких пехотных дивизий (часть их была горно-егерскими), немецкую мотопехотную дивизию, 13 румынских пехотных дивизий, 4 румынские горно-пехотные бригады и румынскую танковую дивизию «Великая Румыния».

Итак, на фронте группы армий оборонялись 21 немецкая и 23 румынские дивизии (горно-пехотные бригады). Невеселое соотношение, учитывая ненадежность румынских дивизий.

Характерным для группировки сил было смешение немецких и румынских соединений внутри армий и армейских групп, что было сделано по соображениям безопасности. И те, и другие подчинялись единому командованию, но лишь в оперативно-тактических вопросах. Во всех других случаях румынские соединения получали приказы либо от своего генерального штаба, либо от румынского военного министерства и Бухаресте, либо, наконец, непосредственно от Антонеску.

Продолжавшийся перевод на другие фронты танковых и моторизованных дивизий, которые в сложившейся обстановке могли быть нашей плавной опорой в тылу, способствовал росту беспокойства у румын и вызывал озабоченность у нас. Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата» пишет:

«Я принял фронт, находившийся в состоянии развала. Резервов у ОКХ не было. Единственные силы, которые мы могли немедленно использовать, были в Румынии, в тылу группы армий "Южная Украина". Одного взгляда на карту железных дорог было достаточно, чтобы понять, что их отвод потребует немало времени. Незначительные силы, которые можно было привлечь из армии резерва, уже были направлены в распоряжение почти полностью разгромленной группы армий "Центр"… По согласованию с командующим группой армий "Южная Украина" ^[2], начальник штаба которой генерал Венк стал моим первым оперативным помощником и был знаком с положением в Румынии, я предложил Гитлеру вывести из Румынии все дивизии, которые окажется возможным высвободить, и использовать их для восстановления связи между группами армий «Центр» и «Север». Переброска войск началась незамедлительно» ^{1}.

Описанное выше решение должно было повлечь за собой роковые последствия для группы армий «Южная Украина», предотвратить которые мог только своевременный отвод фронта. К сожалению, этого не произошло.

Когда я получал указания от Гитлера в его ставке, об эвакуации сил мне не было сказано ни единого слова. Очень трудно понять, почему Шернер и его начальник штаба, которые покинули румынский район театра военных действий накануне моего прибытия, дали свое согласие на эту исключительно опасную меру, не потребовав логически вытекающего из нее отвода назад линии фронта. Точно так же непостижимо, почему Антонеску при посещении ставки Гитлера 5 и 6 августа вначале выразил недовольство упомянутой эвакуацией, а затем все же дал на нее свое согласие. В той же книге Гудериан пишет: