Текст книги "Ты мне не запретишь! (СИ)"

Автор книги: Галка Сердитых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== «Немного обо мне. Откровение» ==========

Катя. Она в который раз мне снится. Молодая, красивая. Просто смотрит на меня с укором: мол, как же так, Ирина Сергеевна? Я снова у неё в квартире. У меня в руке пистолет с самодельным глушителем-бутылкой. Деревянным пальцем жму на курок. Хлопок. Она широко раскрывает свои невыносимо голубые глаза: то ли удивилась, то ли испугалась, непонятно. А я спокойно ухожу, без всяких эмоций. Мне тогда даже страшно не было. Скорее, был кураж, адреналин в крови. Сумею или нет? И я сделала это! Считала, что поступаю правильно, или, как я называю, рационально. А что мне было ещё делать?! Она хотела всех предать, а я не дала ей этого сделать. Да, убила. Пошла на сделку с совестью. И мне совсем не стыдно! Или в отделе будет всё спокойно, или погоны и головы полетят с плеч, и не у меня одной. Мы – одна семья. Передо мной промелькнули лица Лены Измайловой, Вадима, Вики и Кости Щукина, Толи Жигаева, Ромы и Паши, Исаева и Терещенко, и даже полупьяная физиономия Фомина. Я в этой семье старшая и потому отвечаю за всех. А Катя… Она осмелилась пойти против, хотела остаться чистенькой! За это и поплатилась. Шума после этого, конечно, было много. Но, потом как-то улеглось.

С тех пор в душе поселилась пустота. Не осталось ничего. Враз, будто метлой, всё вымели! И что мне делать с этой пустотой, я не знаю. Ощущение дискомфорта, конечно, есть. Но, мне нормально. Странное слово – «нормально». Кто знает, что такое «норма»? Кому-то и чуть-чуть достаточно, а кто-то малым сыт не бывает!

Ира, ты стала убийцей – это нормально?! Разум пытается оправдать, уверить, что другого выхода не было. Так, действительно, не было? А вдруг он был?! Может быть, не надо было рубить с плеча, а ещё раз хорошенько подумать. Поговорить с Катей, достучаться. Дать ей шанс. Но, я решила всё в одиночку, всю ответственность взяла на себя. Никто в отделе не знал, не знает сейчас, и, надеюсь, не узнает никогда…

Проснулась от сжимающей сердце боли. Внутри всё горело, не было сил ни вдохнуть, ни выдохнуть. Как будто кто-то закручивал гайки, перекрывая мне спасительный кислород. Прижала ладонь к груди, вцепилась изо всех сил ногтями, пальцами в самый центр этой невыносимой боли. Вроде, отпустило немного. Только тогда смогла потихоньку вдохнуть, а потом осторожно выдохнуть. Боялась, что не смогу вдохнуть ещё раз. Нет, смогла. Значит, всё в порядке: жить буду!

Жить? Дышу, хожу, существую. Именно, существую, а не живу. Работа, без которой прежде не могла, не мыслила своего существования – теперь только повод. Сын, уже почти взрослый, где-то в стороне. У него уже другие интересы. В кармане пачка дорогих сигарет, благодаря моим деньгам, которые даю ему на карманные расходы. Я, кажется, теряю с ним связь. Мы уже не понимаем друг друга, как раньше. Он уже успел стать мужчиной в физическом смысле: не так давно застукала его с одноклассницей. Ужас просто! Парню ещё только шестнадцать. Или уже? Он считает себя достаточно взрослым, чтобы не слушать мамины советы.

Личная жизнь? Да, о чём речь?! Эти встречи с доктором Михайлиным? Доктор шикарный! Красавец-мужчина во цвете лет, вполне самодостаточный и , даже, обеспеченный. Встречи с ним, тоже своего рода, адреналин. Я скрывала от него, кем работаю, а он делал вид, что верит мне. Я для него – загадка. Это интригует, придаёт азарт и неповторимую изюминку нашему скоропалительному, но сильно закрученному роману.

Тихой болью напомнит о себе давняя связь. Была любовь. Была, но теперь – всё! Забыли! И с Андреем, исключительно, секс. Причём, в общении – только позитив. «Нет позитива – нет отношений!» – такой ультиматум был поставлен моему хирургу…

Глухарёв. А кто это? Даже самой смешно. До слёз.

В отделе неожиданная проверка. Я вижу, как роются УСБшники в кабинете. Потемнело в глазах, сердце ухнулось куда-то вниз. Не знаю, куда. Не в пятки – точно. Куда-то ещё ниже – в землю под ногами. В горящую подо мной землю. Опять накатила горячая волна – не хватает воздуха, невыносимая боль распирает грудь. Как я шла по коридору в тот момент, изо всех сил пытаясь сохранить видимое спокойствие на лице. Лишь напряжённые скулы выдавали немыслимое напряжение. Кто бы знал, о чём я тогда думала…

И ещё одна проблема в отделе – Зотов. Наглый, подлый, изворотливый. Этот, не раздумывая, пойдёт по головам, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Хотя, мы прижали его на некоторое время. С должности начальника СКМ слетел. Благодаря его папочке–генералу дело замяли, как в тот раз, с палачами. Кто ж знал, что его отец – начальник московской полиции? Непотопляемый! И кто знает, что ещё у Мишеньки на уме?

Лена неожиданно предложила «подружиться» с ним. Пожалуй, это рационально! Не можешь уничтожить врага, попробуй сделать из него друга. Ну, или союзника. Он какой-то потерянный ходит в последнее время.

Спросила, всё ли нормально. Отвечает, что нормально. Опять это слово! А взгляд у него, как у побитой собаки – потухший, обречённый, отчаянный. И алкоголем от него второй день попахивает. Нет, с ним всё-таки, что-то не то! В кино, конечно, я его приглашать не буду, а вот в тир, проверить боеготовность и меткость, сходить надо, заодно подготовиться к сдаче норматива по стрельбе. Проверка на профпригодность, будь она неладна!

Меткий, зараза: почти все выстрелы в девятку и десятку! Узнала о нём много чего. О детстве и юности. О его отце и матери. Боже мой! Остаться сиротой при живых родителях! Миша отца ненавидел и боялся. Мать презирал, считал предательницей, за то, что отступилась, фактически бросила его. Он и в милицию пошёл, чтобы отцу доказать, что сможет добиться всего сам, без его помощи. Что-то ёкнуло у меня внутри: у меня, ведь, тоже сын! Пожалела? Не знаю. Поняла, что не так всё просто. Увидела его неизбывное одиночество. Подумала, что и сама сейчас такая.

Он признался, что на него есть компромат: видеозапись, где он наказывает обидчика жены своего опера, уродует лицо тому подонку. Оказывается, в том месте, неподалёку, прятались мальчишки. Они и сняли всё на телефон. Как эта запись оказалась у Разумова, референта его отца, было неизвестно. Но, я видела: Михаил готов был пойти на самый отчаянный шаг. Подставлять отца он не хотел, а обращаться к нему за помощью не представлял возможным. И тогда я тоже решилась на довольно отчаянный шаг: позвонила его отцу, попросила о встрече. Генерал Грачёв был краток: назвал мне адрес. Адрес своей квартиры.

========== « Визит к генералу». ==========

Я приехала к нему. Меня провели в гостиную. Хозяин дома сидел на роскошном диване, читал книгу в зелёном кожаном переплёте с золотым тиснением. Увидев меня, привстал, кивнул в знак приветствия, книгу отложил на диван. Пригласил за дорогущий стол. Был любезен, подвинул мне не менее дорогой, мягкий стул.

Мы начали разговор. Генерал смотрел на меня с нескрываемым интересом, пытаясь понять, чего же мне от него надо. Приехала ли я шантажировать его сыном? Или у меня другие, более изощрённые, планы. Он сидел, напротив меня через стол, навалившись на спинку стула, скрестив на груди руки, как будто отгородился. Внимательно смотрел, словно изучал. Но, я удивила его и, кажется, немного разочаровала. Я ничего не просила от него, кроме помощи для его же собственного сына. Рассказала ему всё, о чём про тот случай выпытала у Зотова. Намекнула, что Миша беспокоится не только о своём благополучии, но и о благополучии своего отца. Разумов мог реально навредить генерал-майору Грачёву, шантажируя его «проделками» сына.

–Найти реальные улики у нас просто не хватило времени. Ваши люди справятся с этим гораздо быстрее. Я бы, конечно, не стала Вас дёргать лично, если бы вопрос не стоял так деликатно.

–Всё верно, Ирина Сергеевна! – улыбнулся Грачёв, – Вы сделали гораздо больше, чем должны были.

–Ну, не зря, как говорится, свой хлеб едим! – ответно улыбнулась я.

Генерал, кажется, понял, что никакой угрозы я для него не представляю, расслабился. Заговорил со мной более доверительным тоном. Вполне миролюбиво, даже приветливо, смотрел своими близко посаженными глазами.

“Брови у него «домиком», – отметила я про себя, -Забавно!

Лоб избороздили параллельные морщины. При его достаточно живой мимике, они то поднимались, то опускались над переносицей. Резко очерченные скулы, прямой нос и, красивые по-мужски, губы, делали лицо вполне приятным. Я смотрела на него. Умён, с гибким характером, не педант. Генерал был очень даже привлекательным мужчиной!

–Мой сын – это… В нём есть нормальные черты, но…. это очень непросто! – досадно поморщился он.

–А, Вы знаете, если честно, я хочу его вернуть на должность начальника оперов. Он справлялся. Реально справлялся. У меня нет никого на эту должность. Если бы не его косяки…

–А Вы звоните мне, Ирина Сергеевна! – заметно оживился он, – Если что, сразу звоните мне. Я его быстро успокою! И ещё, чтобы два дела сразу решить: я собираюсь менять начокруга. Бекетов – ни рыба-ни мясо, а вот Вы – хорошая кандидатура!

–Да, – задумалась я, – Мне предлагали эту должность …уже.

Генерал пожал плечами:

–Ну, ничто не мешает нам предложить её Вам снова! Что скажете? Хотите подумать?

– Ну, я…. Да, – кусаю губы, – Пока нет. Останусь в своём отделе «Пятницкий»!

«Как там ещё всё сложится – неизвестно. А здесь я – сама себе хозяйка, – рассудила я, – Да и как воспримут моё назначение злые языки? Наверняка, пойдут слухи, что за счёт сынка в контору к папе пробилась!»

Он, кажется, опять немного удивился:

–Ваше решение. Но, имейте в виду: предложение пока в силе!

Горничная принесла нам кофе.

–Извините, Ирина Сергеевна! Мне нужно сделать соответствующие распоряжения, – сдержанно улыбнулся он. Поднялся, вышел из комнаты. С кем-то поговорил по телефону, вернулся. Вновь одарил меня милой улыбкой. Странно, Зотов тоже улыбаться мастак, причём по-разному. Редко я видела у него искренние улыбки. Всё больше насмешливые или ехидные. Этим он мне Карпова чем-то напоминает. Тоже с подколочками постоянно.

А генерал-то хорош! И, кажется, у нас с ним наладился неплохой контакт. Пригодится, если что! Помощь начальника московской полиции дорогого стоит…

–Ирина! Я могу Вас так называть?

–Да, пожалуйста, Евгений Николаевич!(тогда ещё не знали его сериальное отчество – прим. автора)

–Тогда уж, и Вы зовите меня без отчества, Евгением. Вы же у меня в гостях!

–Как скажете, Евгений! – улыбаюсь ему. Сама думаю: «Неужели, флиртует?»

Он сложил руки на стол «домиком». Смотрит, улыбается. Вроде, старается сдерживать свою улыбку, а не получается у него. Я чего-то разволновалась:

«Он, хоть и генерал, а всё же – мужчина! Причём, в самом расцвете сил!» – мысленно посмеиваюсь про себя.

–Чему Вы улыбаетесь? – спросил он.

–Знаете, немного странно себя чувствую. Непривычно. У генерала в гостях я ни разу ещё не была!

–А Вы не стесняйтесь!

–Да я не из стеснительных, – говорю и тут же розовею от стыда: «Ещё подумает нехорошее что-нибудь!»

–Ирина, не переживайте! Я тоже не из стеснительных! – рассмеялся он, – Можно вопрос, совсем нескромный?– почти игриво смотрит на меня.

–Можно! – смеюсь я ему в ответ: мне же интересно, что будет дальше?

–Вы – одна? – задаёт он вопрос и пристально смотрит мне прямо в глаза.

–В смысле?! – я чуть не поперхнулась, отпивая кофе из чашки. Лихорадочно думаю, что ему ответить.

–Ира, я просто спросил: «Есть ли у Вас мужчина, спутник жизни – если хотите?»

«Вот, ничего себе, заявочки!»

Начинаю аккуратно подбирать слова:

–Я … встречаюсь … с одним мужчиной…

–Это – доктор Михайлин?– называет он.

У меня по спине пополз холодок, моментально вспотели и сразу же замёрзли руки. О, Господи! Он обо мне, оказывается, очень неплохо осведомлён! Пробил уже. Ну, конечно! Личные дела, ведь, изучают прежде, чем предложить должность.

Допиваю кофе. Ставлю чашку на стол. Киваю в ответ:

–Да.

–Ну, что ж, отличный специалист и человек, как будто, неплохой! Выбор одобряю!

Я облегчённо выдохнула.

–Ира, а Вы что-то другое подумали?– лукаво улыбается он.

–Хм, знаете … Евгений, я уже не знала, что и подумать, честно говоря!

–Женя. Вы же хотели назвать меня именно так? Отчего же не назвали?

–Простите, но как же субординация? Вы старше по званию и по должности! – удивлённо, немного растерянно, спрашиваю у него.

– Не прощу! Отставим субординацию в сторону! – весело отвечает он.

–Как скажете!

–Ну, вот! Опять: «Как скажете» ! – передразнил он. Глаза опять лукаво засветились, – Мне было бы гораздо приятней, если бы Вы, Ирочка, называли меня Женей. Или я уже, по-Вашему, совсем старик?

–Ну, что Вы, Женя! Какой же Вы старик? Наоборот, очень даже…

Вот досада! Мой лексикон, видимо, слишком узок и скуден. Как же ему комплимент сказать, но чтобы это не выглядело подхалимажем?

–Это называется «напросился на комплимент»? – его ироничная улыбка разряжает ситуацию.

–Женя, ну, так нечестно! –показно дуюсь на него.

Доволен. Глаза лучатся от радости. Потом глаза стали серьёзными. Вдруг огорошил меня:

–Скажите, Ира, а с генералом Захаровым Вас что связывало?

– Он был моим начальником, сначала в «Пятницком», потом его перевели в Управление.

–Он рекомендовал Вас на своё место за какие-то заслуги?

–Что?! – моё лицо вытянулось. Улыбку как ветром сдуло, – Что за намёки Вы себе позволяете?!– возмущённо выдаю ему.

–Ира, уверяю, в отношении Вас я не позволю ни себе, ни кому бы то ни было, ничего недопустимого. Это обычный вопрос.

–Знаете, Евгений Николаевич, я свою карьеру строила своей работой, а не служебными романами! Никогда любовницей у начальника не была и не буду, если Вас это интересует!

–Интересует, Ирочка, интересует! А романы с подчинёнными Вы одобряете?

Да что ж такое-то?! Он, что, целое досье на меня собрал? Спокойно, Ира! Он хочет услышать правду? – Пожалуйста!

–Да, у меня были отношения с майором Глухарёвым. Мы любили друг друга.

–И Вы так спокойно отпустили его в Питер?

–Да, отпустила. Позвольте, это моё личное дело! Я не знаю, где он сейчас и чем занимается.

–А я думал, что Вы в курсе! Он сейчас в Следственном Комитете, подполковник.

–Тогда я за него очень рада! – натянуто улыбаюсь, – Мне пора, Евгений Николаевич! Я что-то засиделась у Вас в гостях. Ещё подумают, что нас с Вами связывают особые отношения, – с язвительной усмешкой говорю ему, встаю, собираюсь уйти.

–Обиделись? – спрашивает Грачёв, пристально смотрит на меня.

Я оборачиваюсь:

–На Вас?! Вы – начальник. На Вас не имеет смысла обижаться, – сержусь на него.Он встаёт, шагает ко мне, деликатно берёт меня за руку:

–Я знаю: обиделись! Не сердитесь, прошу Вас! Я, действительно, начальник! И просто обязан знать о подчинённых всё или почти всё. Иначе, я – плохой начальник. Я задавал эти вопросы по долгу службы, уж простите!

–Не прощу! – резко говорю ему, но уже не сержусь: извинения он принёс. Улыбка расползается по моим губам. Ощущаю запах его дорогого парфюма. Приятный запах! Кажется, я уже нахожусь под его обаянием. А как же Андрей? Держаться, Ира, держаться! Сама же сказала: у начальника никогда любовницей не была …

Генерал, не отрываясь, смотрит на меня несколько секунд, потом тоже улыбается. Руку мою он так и не отпустил! А его рука теплая и мягкая. Потянул меня к своему роскошному дивану, усадил. Сам сел рядом.

– Я узнал, всё, что хотел. Ирочка, Вы счастливый человек: Вы любили.

–А Вы разве нет?! – удивляюсь я.

–Так получилось! Хотите, расскажу о себе? Я про Вас знаю многое, а Вы про меня знаете мало.

–А зачем мне знать про Вас?

–Чтобы мы были квиты! – улыбается он,– И, Вам же интересно: почему у меня такие отношения с сыном? Чтобы, так сказать, сложилась полная картинка.

–Хорошо, я Вас слушаю! – я уселась удобнее, готовая выслушать его неожиданные откровения.

========== « Генералами не рождаются» ==========

Его история оказалась, до банальности, проста…

Молоденький, двадцатилетний студент, разбитной и веселый тусовщик, он проводил много времени в барах и на дискотеках. Однажды в баре подцепил веселую, полупьяную деваху. Она показалась ему вполне симпатичной. Ночевать они поехали к ней, в её «навороченную» квартиру. А когда проснулся, оказалось, что приехали её родители. Они застукали парочку в постели. Отец у той девахи был каким-то большим чиновником. Он тут же распорядился поженить молодых. Парень сначала совсем отчаялся: не хотел он жениться на нечаянной подружке! Ольга была старше Жени почти на пять лет. Но, чтобы уговорить, отец напрямую предложил парню хорошие деньги и машину. Семья Евгения была вполне приличной, но не богатой. Ольга была миловидной девушкой, правда, не совсем девушкой, но ему она понравилась. Женя согласился не ради корысти. Просто увидел свои будущие перспективы.

Поженились. Молодым сразу купили кооперативную двухкомнатную квартиру. Редко, кто из студентов мог похвалиться отдельной квартирой. А Ольга неожиданно быстро забеременела: буквально сразу, как первый раз переспала с Женей. Он не особо разбирался в этом вопросе, но ребёнок родился немного раньше срока. И тогда молодой муж засомневался: его ли ребёнок? Ольга уверяла, что Миша его сын, но Женя не верил. Окончив юрфак, пошёл работать в милицию. Стал пропадать на работе сутками, игнорируя жену. Карьера пошла в гору. Тесть порывался пристроить зятя в местечко потеплее и посытнее, но Женя упрямо добивался всего сам. Капризная и своенравная Ольга очень умело манипулировала родителями. Обидевшись на мужа, стала убегать из дому, спихнув ребёнка дедушкам и бабушкам, пропадала на вечеринках, нередко приходила домой подвыпившая. Женя терпел, но к жене с тех пор прикасаться перестал. Перебивался «левыми» непостоянными связями. Сына он не смог полюбить, считал чужим. А потому просто откупался от него подарками. Маленький Мишка быстро перенял у матери её повадки: научился обманывать и ловчить. Малыша баловали только бабушки и дедушки, у которых он бывал чаще, чем в родительском доме.

А Женя однажды, устав от мучительных подозрений, сделал тест ДНК.

Удивительно, но Мишка оказался его сыном! Он не поверил, сделал тест в другом медицинском центре – всё подтвердилось! Ещё в детском садике на Мишку жаловались и откровенно не любили: ябедничал, пакостил помаленьку. В школе его тоже недолюбливали: был отличником и аккуратистом, но мог и нахулиганить исподтишка.

Однажды, пацан тайком утащил у отца табельный пистолет и нечаянно подстрелил школьного товарища. А тогдашнему капитану Грачёву должны были дать майора и перевести на новую должность в Управление. Он просто не мог допустить, чтобы история получила огласку, и приложил все усилия, чтобы «замять» дело. Это ему удалось, но какой ценой! Сын окончательно отгородился от него стеной недоверия и непонимания, а с матерью перестал разговаривать. Ольга постепенно стала тихо спиваться. Несколько лет назад она умерла…

–Я вдовец, Ирина Сергеевна. Но, по жене не горюю. Я не любил её. Я бы сразу развёлся с ней, но влиятельный тесть не давал этого сделать. Нет ничего хуже – жить с нелюбимой женщиной, тем более иметь от неё ребёнка. Тоже не особо любимого. Я сделал карьеру, добился многого, но всё это так… мелочная суета! – он отмахнулся, досадно поморщился.

–Вы, хотя бы, общаетесь, говорите с ним?! – я была поражена.

–Общаемся редко, время от времени, – тяжело вздохнул он, печально улыбнулся.

–Но, за столько лет, неужели у Вас не возникло к нему никаких чувств? Разве Вы не совершали ошибок и не ломали дров? Вы тогда жестоко обошлись с ним, как Вы этого не понимаете?!

–Понимаю! – неожиданно резко сказал генерал, – Виноват. Потому и отмазываю сейчас его за все косяки! Знаете, Ира, и у меня самого скелеты в шкафу имеются, а тех шкафов, поверьте, немало! Но, Мишка … Он упрямый, как баран! Мамочкина порода! Ни за что не будет просить у меня помощи. Вот и сегодня в обед пришёл. Я вижу: сказать что-то хочет, но как обычно, губу поджал и промолчал. Благодарил за очередную отмазку, – раздражённо выдал Грачёв.

«Про скелеты в шкафу – это он верно сказал! Иначе, как же он дослужился до генерала? Хотя, я его не сужу: сама в этом же … плаваю, и у меня – не один шкаф со скелетами»

–Он не упрямый, он – гордый. Не хочет от Вас зависеть, не хочет быть Вам обязанным. Пытается доказать, что он сам сможет добиться всего. Но, он ещё молодой, совершает ошибки, набивает себе синяки и шишки. Поговорите с ним по душам, прошу Вас! Только откровенно! Расскажите ему всё, что рассказали мне. Он всё поймёт. Примет, может быть, не сразу, но это нормально! После стольких лет одиночества…

Говорила я горячо, взволнованно. Пыталась убедить.

Он внимательно и очень серьёзно смотрел на меня. Потом склонил голову, подумал некоторое время, вновь взглянул на меня:

–Вы думаете, это возможно?

–Нет ничего невозможного! – безапелляционно заявила я, – Хотите наладить контакт с сыном, приложите к этому не только свои связи, но и душевные старания! – наставляла я его.

А в голове билась мысль: «Хоть бы, с Сашкой сама контакт установила, прежде, чем других поучать!»

Грачёв опять молчал, задумчиво уставившись в пол. Поднял голову, взглянул очень тепло:

–Спасибо! Вы дали мне дельный совет. Я учту. И ещё, Ирина, я могу Вас попросить…

–О чём?

–Как бы это помягче выразиться… Проще говоря, я прошу Вас приглядывать за моим сыном.

–В смысле, опекать? – прямо спросила я.

–Ну, не совсем так, может быть. Ира, Вы же сами сказали, что он ещё молод и может наделать ошибок…

–Он достаточно умён и теперь будет действовать осторожней.

Генерал всё ещё раздумывал о чём-то. Потом спросил:

–Для чего Вам это надо? Вы заботитесь о своём отделе?

–Не буду кривить душой. Да, я забочусь об отделе, о своих людях! Если не я, то кто? Я начальник, как Вы сказали. Надеюсь, что хороший начальник. Заботясь о своих подчинённых, одновременно, забочусь и о себе. Если у них всё хорошо и спокойно – они спокойно работают. А, значит, в отделе всё хорошо. Это ж, как в семье: старший должен позаботиться о младших, тогда и младшие будут помогать старшему. В «Пятницком» старшая – я. Так кому же ещё заботиться о подчинённых?

–Интересная концепция: семья! Хм, по-итальянски, мафия.

Я рассмеялась:

–А мы и есть – мафия! Моя работа – моя семья.

–В чём-то Вы правы! – усмехнулся генерал.

У него зазвонил телефон.

–Извините, – он вышел из комнаты.

Через пару минут вернулся, на лице улыбка.

–Всё хорошо? – поинтересовалась я.

–Всё очень хорошо! Разумов уже арестован. Есть много, чего ему предъявить.

–Слава Богу! Я переживала, – невольно вырвалось у меня.

Поднялась с дивана, собираясь уходить.

–Ирина! Спасибо, что переживали! – он взял меня за руку, пожал, – Звоните, если возникнет необходимость, – он лично проводил меня до дверей.

–Хорошо, договорились! – я коротко попрощалась и вышла.

М-да, озадачил меня Грачёв. Личную просьбу генерала, попробуй, не выполни!

========== « Сын генерала Грачёва». ==========

Сидит передо мной. Кисть перебинтована. Очень удивлён, недоверчиво спрашивает:

–То есть, это сделали Вы?

–Ну, как я? Просто поняла, что ты не пойдёшь просить помощи у отца, и навестила его сама. А он, ведь, легко найдёт, что предъявить Разумову.

Михаил, тревожно глядя на меня, нервно спросил:

–Что он сказал, мой отец?

–Он согласился помочь. Он же твой отец! А ты – его сын. Вы не чужие люди, не забывай об этом!

–Не чужие….

Зотов горько усмехнулся.

–Миша, я уверена, что в глубине души, он чувствует, что виноват перед тобой.

–Виноват?! Да он сломал меня тогда, жизнь мою сломал! Он меня тогда чуть не убил, – стиснув зубы, процедил Михаил. В его потемневших глазах яростно зажглась ненависть. Здоровая рука сжалась в кулак .Он с силой ударил им по столешнице.

–Ну, не убил же! – резко осадила его я. Потом, уже спокойнее, положила ладонь на его кулак, сказала мягче, – Миша, не надо так! Вы – родные люди, и нужны друг другу.

–Он ненавидит меня, а я ненавижу его, – уже спокойно, даже как-то устало, сказал Зотов, разжал кулак, прижав ладонь к столу. Моя ладонь оказалась на его распростёртой ладони.

–Он не ненавидит тебя и хочет помириться.

–А Вы, Ирина Сергеевна, стало быть, в парламентёры заделались? Да я смотрю, вы с ним неплохо спелись! – он с силой вытащил руку из-под моей ладони, – Кресло начокруга мой папочка, чисто случайно, не предлагал? И за мной приглядывать, тоже – чисто случайно, не просил?! – его язвительная усмешка слегка покоробила меня, но я не стала придавать этому значения.

Подпёрла подбородок ладонью, улыбнулась. Надо же! Они друг друга понимают без слов! Знают наперёд, что каждый из них может сделать. Отец и сын.

–Чего Вы улыбаетесь? – не понял он.

–Миша, для чужих людей, вы с ним слишком хорошо знаете друг друга! Мыслите почти одинаково. Да, предлагал! И место начокруга тоже…

–И, Вы … согласились? – Зотов взволнованно смотрел на меня.

–Как бы не так!– ехидно улыбнулась я, – Мне, Мишенька , и здесь неплохо! И потом, как же я буду за тобой присматривать, если в другой конторе буду?– мой весёлый смех слегка озадачил его.

–Нет, серьёзно?! – удивился он.

–Вполне! Да, и с завтрашнего дня ты не старший опер,исполняющий обязанности, а начальник криминальной полиции! Дела принимай, Михаил Евгеньевич!

–А… как же Савицкий? – недоумевал он, – Это по просьбе отца?

–Нет, Миша, это мой личный приказ! – строго ответила я.

–Спасибо, Ирина Сергеевна! – он молча встал из-за стола и вышел…

========== «С ума сходят поодиночке» ==========

Прошло два дня. Начальник криминальной полиции ходил мрачнее тучи. Вернее, как тень. Сам потерянный, на подчинённых срывался не в тему. Потом, вообще, «окопался» в своём кабинете и никуда не выходил.

Савицкий и Ткачёв случайно увидели, как Зотов свой пистолет разбирал и собирал несколько раз на дню. Своими опасениями поделились со мной: «Ирина Сергеевна! Может, у него совсем кукушка съехала?»

Что-то беспокойно мне стало! Зашла к нему в кабинет:

–Миш, я не понимаю! Раз сто тебе звоню по внутреннему телефону – ты трубки не берёшь!

–Извините, Ирина Сергеевна! Я опять плохо спал, – еле говорит, на нём лица нет. Глаза больные, как у смертельно уставшего человека.

–Да, что ж такое-то?! Миш, ну подстрелил ты мальчика из отцовского пистолета, дотащил ты его. Все, ведь, живы и здоровы!?

–Это первый раз, когда я доброе дело сделал… и … последнее, – он поднял на меня полные слёз глаза, с трудом сдерживаясь, – Я с матерью с тех пор не разговаривал… до самой смерти.

«Сейчас в моей душе поселилось очень знакомое мне чувство: леденящий душу ужас.

Отец за украденный пистолет , наотмашь, нещадно бил Мишку ремнём. Избил до потери сознания. Мать всё это видела, но, вмешиваться не стала. Мальчишка звал её, просил о помощи. А она … просто ушла в свою комнату, потом сильно напилась…»

Враз, что-то подступило, сжало горло спазмом. Трудно говорить. Больно.

Ему, оказывается, ещё хуже, чем мне! Душа снова заполняется всеми чувствами сразу. До отказа. До рези в глазах.

Смотрю на него с сочувствием, сожалением:

–А сколько она прожила?

–Двенадцать лет, – он усилием воли отогнал непрошенные слёзы, – И каждый год, за неделю до этого дня, она приходит ко мне во сне. Просит, чтоб я простил отца. Постоянно. А я пью.

–Вот как?!

Он поднял на меня измученное лицо, полные боли и отчаяния глаза и, как будто, взмолился:

–Я устал. Я так хочу покоя!– вздохнул очень тяжело…

Что я могла для него сделать? Попыталась, хоть как-то, выразить своё сочувствие:

–Я понимаю. Я, наверное, должна что-то сказать… Но, не знаю, что…

Поднимаюсь с места. Уйти? Нет, нельзя его сейчас оставлять одного! У него же пистолет! Ещё, не дай Бог, с собой что-нибудь сделает. Карпов – тот матёрый волк был, а крыша поехала – вон, сколько дел натворил! Зотов слабее его. Что же делать-то?

Обхожу стол, приближаюсь к нему. Он сидит, опустив голову вниз. Весь – сгусток боли и нервов. Как мне выразить ему своё сопереживание? Положила ладони ему на плечо:

–Миш, всё будет хорошо! – хотела уверить, успокоить его, что ли?

Зотов поднял на меня лицо, смотрит отчаянными глазами, а на губах – странная улыбка. Он тихо говорит:

–Уже никогда не будет хорошо. Это останется навсегда здесь, – он стукнул кончиком указательного пальца себе в висок, – И здесь! – коснулся ладонью сердца. Горько усмехнулся:

–Ир, я уже застрелиться хотел! – его отчаянная улыбка пугает меня.

Так же улыбался Карпов, а потом были «двадцать минут его свободы». Страшно!

Он продолжил:

–Хотел. Только знаю, что и это не поможет. И ничего не изменит.

–Миша, ну, что за мысли дурные?! Не смей!

Не могу подобрать слов. Безумно жаль его. На секунду опять стало не хватать воздуха. Но, я справилась. В груди стало горячо. Не было никакой пустоты и апатии. Стало больно и горько. До слёз. Этот тридцатилетний парень так и остался с израненной душой и закаменевшим сердцем подростка. У меня, ведь, тоже сын есть! Осторожно (скорее, по-матерински) обнимаю его за плечи, прижимаю к себе его голову. А он…

Он обхватил меня обеими руками за талию, доверчиво уткнулся лицом мне в китель, и начал рыдать, как ребёнок! Хочу его успокоить, глажу по вздрагивающим плечам, по голове. Нечаянно задеваю ладонью лицо. Оно всё мокрое от слёз. Они текут, не переставая. Господи, какие они горячие – меня даже обожгло!

Если бы отец не обошёлся с ним тогда так жестоко, а выслушал и понял его! Или мать заступилась! Возможно, он не стал бы таким.

Чувства ко мне вернулись, и это радует. Но, их оказалось так много! Не могу справиться с ними: слёзы подступили и невольно потекли по моим щекам. А я продолжала гладить его по щекам, вытирая с них его горючие слёзы. «Несчастный мальчишка!» – подумала я.

И вдруг почувствовала, как … его тёплые губы касаются моих пальцев, – раз, другой, третий! Он целует мне руки?! Удивилась, немного смутилась, хотела отнять свои ладони от его лица.

Зотов резко поднялся со своего кресла. Я невольно оказалась в его объятиях. Он уже не плакал, хотя, в глазах ещё стояли слёзы. Но, глаза эти были чистые-чистые и прозрачные! Он смотрел на меня и улыбался мне открытой, очень искренней улыбкой. Затем осторожно стёр ладонью слёзы с моего лица и …коснулся моих губ своими. Это был совсем не поцелуй мальчишки, а умелый, мужской и крепкий поцелуй. «Вот так Мишенька!» – подумалось мне.

Я замерла на месте. Время, словно, остановилось. А дальше… Не знаю, почему, но я ему ответила! Мои руки оказались на его спине. Объятия стали крепче.

«А у него сильные руки!» – мысли опять не к месту.

Он долго не отпускал мои губы. А меня, как будто током дёрнуло: а как же Андрей?! Что я делаю?! Не хватало мне ещё одного романа с подчинённым, ещё моложе, чем небезызвестный всем майор! Я попыталась отстраниться.

Михаил, с трудом оторвавшись от моих губ, моментально разжал руки и выпустил меня из объятий. Передо мной стоял уже совсем не мальчишка, а молодой мужчина. Он взял мои руки в свои, горячо расцеловал их. А я растерялась совсем, стою, как вкопанная. Не знаю, что делать. Зотов улыбнулся, отпустил мои руки. Его глаза лучились теплом: -Не бойтесь, Ирина Сергеевна! Никто и никогда не узнает, что здесь произошло. Слово даю!