Текст книги "Ведьма отмщения"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Повиляв дворами, она ловко вывела машину прямо ко входу ювелирки. Магазинчик был небольшой, но дела тут шли неплохо. И Зоя любила сюда ходить. И Машу часто сюда таскала.

– Хозяева о престиже заботятся. Об имени своем! – приговаривала обычно подруга, нанизав на пальчик какое-нибудь колечко и поворачивая ладонь то так, то сяк. – Потому и камни хорошие покупают. И я пару раз брала здесь вещицы. Проверяла потом у знакомого. Все замечательно. Никаких подделок. И нам, Машуня, хорошо. И хозяевам прибыль.

В магазине Зою помнили. Но покупок последние три месяца она здесь не совершала. Да и тогда – три месяца назад – купила тут недорогой серебряный браслетик, который вряд ли прельстил бы Шелеста.

В следующем магазине Зою не помнили.

– Вы уверены? – показав фотографию девушкам за прилавком, спросил Шпагин.

– Уверены. А в чем, собственно, дело?

Вдаваться в подробности Шпагин не стал.

– Остался один магазин.

Маша положила руки на руль, колупнула крохотную зазубринку на нем. Погладила ее пальчиком и снова колупнула. Надо же! У него на рабочем столе тоже такое вот любимое местечко есть. Только его и ничье больше.

– Остался один, – эхом отозвался Шпагин. – Даже жутковато туда идти.

– Ага, – кивнула она. – Может, поужинаем сначала? Магазин закрывается в восемь вечера. Так что успеем.

– Я это… Хотел тебе предложить… Слушай… – Шпагин заерзал на сиденье, воровато глянул в ее сторону. – Может, мы снова в доме твоем поужинаем?

Оп-па! Вот это предложение! Она резко села прямо, сделала вид, что внимательно рассматривает вывеску над стеклянными дверями ювелирной лавки. К слову, она так и называлась – «Ювелирная лавка». Но, конечно, ничего не видела. И расстояние было приличным, и в голове все мысли разгулялись майским ураганом.

Ужинать? В ее доме? Снова вдвоем? А потом что?! Она незаметно уснет на диване перед камином. Он подбросит в огонь последние поленья, хотя он пожег все, даже декоративные. Потом он уляжется с ней рядом, обнимет и проспит до утра, согревая своим телом и дыханием. А утром…

Да, а утром? Что будет утром? Он снова полезет к ней целоваться, а когда она ответит, попросит его остановить? Он быстро успокоится, а ей потом весь день маяться.

– Не думаю, что это хорошая идея, – пробормотала Маша после паузы и вышла из машины. – Идем. Если не здесь, тогда уж и не знаю…

В «Ювелирной лавке» было тихо и пустынно. Всех посетителей, не считая продавца, было трое. Они со Шпагиным и еще один молодой мужчина, застывший над прилавком с обручальными кольцами. То ли выбрать не мог, то ли не мог решиться на покупку.

Скорее, второе, решил почему-то Шпагин. Очень уж обреченной показалась ему поза мужчины.

Продавщица Машу узнала, улыбнулась, сразу вскочила с высокого табурета, поправила узкую юбочку, грациозно зашагала к ним. Маша тоже знала ее хорошо. Девушка жила в ее доме через два подъезда. И они иногда сталкивались во дворе. Девушка видела их с Зоей, консультировала не раз при покупках. И однажды даже доверительным шепотом сообщила им, что, вероятно, скоро выйдет замуж за хозяина этой ювелирной лавки.

«Наверное, так и не вышла», – решила Маша, не обнаружив на правой руке девушки обручального кольца.

– Здрасте, – сказала девушка Маше, а Шпагину послала жеманную улыбку, и Маша не хотела, да позлорадствовала – девица точно не вышла за хозяина. Иначе не посмела бы скалиться под объективами камер чужому мужику.

– Они работают? – пропустив приветствие, Маша поочередно кивнула подбородком в сторону видеокамер.

– Конечно! Никаких муляжей! На этом не экономят! – воскликнула девушка с притворным ужасом, мягко махнула ручкой в сторону двери с надписью директор. – Я так и сказала: если не будет камер, работать не останусь!

– Записи, конечно, уничтожаете? – вставил Шпагин, ответив девушке на улыбку из чистой вредности. Раз Маша не согласилась снова отвезти его к себе в дом, он может улыбаться кому угодно, вот.

– Через две недели, – энергично кивнула девушка, положив пальчики на край витрины.

– Жаль… – опечалился Шпагин, но тут же подхалимски полез к ее ручке, погладил кончики пальцев. – Но у вас ведь должна быть феноменальная память, не так ли? Иначе вы бы здесь не работали.

– Смотря на что, – хихикнула девица. – На камни? Или на металл? Или на цены?

– А как насчет покупателей? – и Шпагин показал ей свое удостоверение вместе с фотографией Зои. – Вы ее узнаете?

– Да, конечно. – Девушка сделала опасливый шажок от витрины назад. – Это подруга вот этой милой женщины. Простите, не знаю вашего имени-отчества.

Маша не попыталась помочь, принужденно улыбнувшись. Пускай Шпагин шустрит, раз уж взялся за дело.

– Отлично! – похвалил Шпагин.

Он перегнулся через прилавок, того гляди, поймает девицу за пуговицу на полной груди. Но не стал хулиганить, просто снова начал скалиться.

– А не подскажете, когда дама с фотографии, то бишь подруга этой вот милой женщины, в последний раз была у вас?

– Я не помню даты, – пожаловалась девушка, напустив на идеальный лоб морщинки.

– А она что-нибудь покупала у вас? – попер на помощь Шпагин, как броненосец.

– Да, она в тот день неплохо отоварилась. Погодите, вспомню… – Девушка уставилась в застывшую спину покупателя, так и не сдвинувшегося с места. И вдруг как крикнет: – Мужчина! Послушайте, вам помочь?!

Спина дернулась. Мужчина медленно повернулся к ним. Оглядел рассеянно всех троих, потом отрицательно мотнул головой, и спина его снова застыла, согнувшись.

– Чудак какой-то! – прошипела девушка гневно и повела плечами. – В тот день, когда ваша подруга покупку делала, такой же вот чудик зависал.

– А что она купила? – спросила Маша.

Она дула губы, ей очень хотелось треснуть Шпагина между лопаток. Чтобы он перестал ломаться перед девицей, которой так и не надели обручального кольца. Чтобы перестал наклоняться к ней, трогать ее пальчики, улыбаться. Даже в интересах дела!

– Так… Сейчас… – Девушка закатила глаза к потолку, постучала себя по пухлым губкам указательным пальчиком, вероятно, это стимулировало ее мыслительный процесс. – Она купила серьги с бриллиантами. И кольцо. Бриллиант в россыпи фианитов. Очень красивое. Гарнитур получился превосходный. Она очень радовалась. Долго примеряла.

Девушка повертела растопыренной ладошкой перед зеркалом на стойке, изображая покупательницу. Маша узнала привычку подруги. Она сдержанно кивнула.

– Она платила наличными? – спросил Шпагин.

– Нет, что вы! Гарнитур очень дорогой, кто же такие деньги таскает в сумочке? Тем более, вечером! Тем более, ваша подруга была одна. Правда… – Девушка снова послала Шпагину игривую улыбку. – Правда, потом у нее нашелся провожатый.

– В смысле? – Маша встала между Шпагиным и прилавком, тесня его назад, ловеласа чертова. – Какой провожатый?

– Так вот такой же… – Девушка украдкой кивнула подбородком в сторону застывшей согбенной спины. – Торчал все время над прилавком. Повернется к нам, улыбнется. И снова рассматривает что-то. А купить ничего не купил. Но когда ваша подруга оплатила покупку карточкой и направилась к выходу, он почти сразу пошел следом за ней. Я подошла к окну. Вижу, он за ней семенит.

– Зоя его видела?

– Ой, я не знаю, – сказала девушка. Только почему-то сказала Шпагину, хотя вопрос задала Маша. – Я потом от окна отошла.

– Хорошо. – Игорь подошел к кассе и попросил: – Раз наша дама сделала покупку, оплатила карточкой, значит, мы смело можем посмотреть число в памяти. Так?

– Ой, и правда! – всплеснула руками продавщица, подлетела к кассе и принялась шустрить в памяти компьютерной системы. – Ну, да! Точно! Вот, нашла.

– Число! – потребовал Шпагин.

Девушка назвала дату смерти Зои. Все сходилось.

– Узнать сможете того человека, который пошел за ней?

Шпагин полез в карман, где хранил уменьшенную копию портрета Шелеста. Не из его дела. А того, что нарисовал по памяти неудачливый воришка сырокопченой колбасы. Хотя нет, колбасу-то он как раз упер.

– Не могу сказать точно. Он как-то все время держался к нам спиной. Я подумала, что из вежливости. Мужчина! – снова громко крикнула она, заставив того вздрогнуть. – Вы выбрали что-то или нет?

– Да, да… Вот это колечко, – артритный палец ткнул куда-то в центр подсвеченной витрины, – с аметистом.

Девушка нетерпеливо глянула на посетителей. Ей пора было работать.

– Он? – Шпагин сунул ей под нос уменьшенную копию портрета.

– Он! – выдохнула она с облегчением и поспешила к соседнему прилавку, чтобы продать колечко с аметистом.

Глава 17

Виталик осторожно, почти на цыпочках, прошел садом до дома. Необходимо было не попасться на глаза соседям, но тут, слава богу, высокий забор оказал ему помощь. Так же нельзя было следить. А после вчерашнего дождя земля была раскисшая. Он утонул в ней почти по щиколотку, когда выбирался поутру из своего шалаша. Хорошо, что Машка была безалаберной, сад у нее зарос травой – густой и сочной. Не было никаких грядок с клубникой и чесноком. Иначе он точно наследил бы. Трава скрадывала его следы, его присутствие. Но вот штаны он вымочил почти до колен. И конечно, тут же продрог. А дров не было. То, что он не спер, сжег вчера Машкин ухажер.

Интересно, кто он? Как на ее похождения смотрит муженек, а? Устроили тут, понимаешь, дом свиданий! Мачеха, поди, в гробу переворачивается. Хотя, по сути, чего ей там вертеться? Она сама, как оказалось, не без греха. Потому, наверное, и дом Машке отписала, что вину перед ней чувствовала.

– Старая сука! – прошипел Виталик и сунулся к задней двери. – О, черт!

На дверь Машкин ухажер навесил новый замок, так-то! И лазейки теперь у Виталика никакой нет в дом. В шалаше он долго не продержится. Еще один такой дождь и все – труба! Он вчера еле нашел пятачок пятьдесят на пятьдесят, где не текло за шиворот.

– Старая сука! – снова вспомнил недобрым словом покойную мачеху Виталик. – Могла бы мне дом завещать!

Но он тут же подумал, что, наверное, старая ведьма все правильно сделала. Правильно рассудила. Ведь если бы он остался в этом доме, то есть унаследовал его по завещанию, ему бы тогда точно не жить. Сумасшедшая девка не простила бы ему этого никогда! Безо всякого повода и то налетела на него, как торнадо. А уж за этот дом…

Виталик со вздохом прислонился к стене дома и тут же едва не заплакал. Ребра, по которым девка прошлась своей дубинкой, до сих пор противно ныли. И с желудком было что-то не то. Она ему, наверное, и внутренности отбила, гадина! Хотя желудок вполне мог ныть и от голода. Он же со вчерашнего обеда ничего не ел. На обед у него хотя бы был пакет «бомжа»: полбуханки хлеба, горячий кофе из пакетика «три в одном» и пачка сухого печенья. Он вполне наелся. И даже пообещал себе, что к вечеру побреется, вымоется и выберется в магазин, купить чего-нибудь посущественнее. И тут, бац, эта сладкая парочка явилась! Они его едва не застукали. Он еле-еле успел смыться в укрытие.

Машка-то про шалаш ничего не знала. Откуда ей? Она, что ли, прожила в этом доме всю свою жизнь? Нет, ни хрена. Это он – Виталик Воеводин – жил здесь до тех пор, пока отцу не приспичило сыграть в ящик. И он просил отца сделать ему этот шалаш.

Отец сам не стал, нанял местного плотника за два литра спирта. Тот шалаш построил, но построил его для ребенка, Виталику тогда было лет двенадцать, может, и меньше. Шалаш был маленьким, тесным, теперь в него приходилось вползать на карачках. И крыша за столько лет прохудилась. И вообще…

И вообще, он хочет жрать, блин! И ванну принять! И поспать на кровати с теплым одеялом, мягкой подушкой и чистыми простынями. Все это было у него дома. И одеяло теплое, и подушка, может, и не очень мягкая, но была. И чистые простыни бы нашлись. Он, кажется, перед своим бегством как раз купил два недорогих постельных комплекта. Один распаковал для той дуры, что голая любила бродить по его квартире. Второй нетронутый. Вот он им бы и застелил кроватку, и выспался бы.

– Нет, нельзя, – прошептал Виталик, и ребра у него снова заныли. – Эта дура обещала вернуться!

Девка, в самом деле, пока прыгала вокруг него с дубинкой, все время повторяла, что непременно вернется.

– Чего тебе надо?! – орал обезумевший от неожиданности и ужаса Виталик, тщетно пытаясь прикрыться от ее ударов.

Она молчала и лупила его, куда ни попадя. Она, может, и сама не знала, чего хочет от своей родни? Может, она в самом деле сумасшедшая, потому ее мачеха и прятала?

Нет, скорее всего, прятала ее мачеха по другой причине. Нагуляла, шалава, девку, вот и пришлось ее прятать. И нагуляла от Машкиного отца, тут к гадалке не ходи. Девка вылитая Машка! Просто одно лицо. Он, когда ее увидел, даже принял за Машку. Потом только понял, минуты через четыре, что это не Машка. Девка потоньше и помоложе и смуглая очень. Ну и глупее, соответственно. Безбашенная совершенно.

«Я, – говорит, – еще вернусь и истреблю вас всех! Под корень!»

И истребит, чего ей стоит, если она дура стопроцентная!

– Вы столько лет во мне не нуждались, и мне вы тоже не нужны! Сдохнете!!! – визжала сумасшедшая, нанося ему удар за ударом.

Не нуждались! Кто о ней знал-то?! Виталик сильно сомневался, что сам Сергей Иванович подозревал о ее существовании. Мачеха, если хотела что-то скрыть, скрывала мертво. К примеру, никто не знал, в чью пользу она завещание оставит. Интересно, если Сергей Иванович играл с ней в любовь, он-то надеялся на наследство или как?

Виталик снова подергал ручку двери, безуспешно. Он осторожно двинулся вдоль стены, выглянул из-за угла. Никого? Никого! Просто показалось, что машина какая-то подъехала. Нет, сегодня они точно не приедут. Поздно уже, стемнело. Надо тогда стекло бить, как еще в дом-то пробраться? Не спать же ему снова на сырой земле!

Виталик выбрал маленькое оконце, выходившее в сад, в заросли одичавшей малины. Оконце обнаружить кому-то чужому будет сложно. А Виталику, невзирая на всю скопившуюся в нем неприязнь, не хотелось, чтобы по дому бродил кто-то чужой.

Он локтем выбил окошко. Собрал стекла, заглянул внутрь. Там была когда-то кладовка у мачехи. Она хранила в ней всякое дерьмо. Нитки, пряжу, лоскуты, какие-то коврики, корзинки. Машка – молодец – всю эту дребедень выбросила. И кладовка была пустой. Это Виталик обнаружил, когда дом осматривал. Машка вообще здорово тут все устроила. Ремонт сделала приличный. Текстиль опять же дорогой, подушечки разные, статуэтки, даже поленья декоративные у старого камина положила.

То, что Машка не порушила камин, Виталику понравилось. У отца была привычка читать прессу у камина в старом кресле-качалке. Кресло тоже цело. Хотя, может, это и другое кресло, он не очень хорошо помнил, как выглядело то – старое.

Он с кряхтением, то и дело хватаясь за ноющие бока, влез в кладовку. Отдышался, снял грязные ботинки. Осмотрелся. У стены стояла, сложенная по перфорации, большая коробка из-под плазменного телевизора. Он решил загородить ею оконный проем. Нашел под лестницей старый ящик с инструментом. До него Машка то ли не добралась, то ли из любви к старине оставила. Нашел несколько небольших гвоздиков, молоток, и через десять минут окно, выбитое им, было загорожено. Причем два нижних гвоздя он оставил гуляющими, чтобы, в случае чего, он мог отсюда выбраться, а потом снова вернуться.

Виталик с опаской обошел дом. Все тихо. Никого. Порадовал холодильник. Машка вчера привезла продуктов. И даже приготовила мясо. Все не съели, поставили в холодильник. Если он съест два куска, от них не убудет, так ведь? И вино! Немного, но под два куска мяса с помидорами то, что надо.

Виталик поставил в микроволновку тарелку с мясом. Откупорил бутылку, сделал два глотка. Вкусно! Потом поставил бутылку на стол и пошел в душ. Не мог он сесть за обеденный стол в грязной одежде, с небритой рожей. У Машки в туалетном шкафчике всегда имелся запас одноразовых станков.

На все ушло у него минут двадцать. Больше, чем он рассчитывал. Просто вода долго не нагревалась, а под холодную лезть ему не хотелось. Вот и ждал, но хоть побрился и зубы почистил.

После душа, чистый, неплохо выбритый и благоухающий Машкиным дезодорантом, Виталик влез в ее халат, брезгливо пнув ногой свои грязные тряпки. Хотя свитер был Вовкин. Но он старый был, никому не нужный, его можно и выбросить. А заодно позаимствовать еще и брюки, он видел на вешалке, рубашку, трусы и носки, все это Машка для Вовки держала в своем шкафу на втором этаже. С ботинками проблема, конечно. Нет, они были. Но размер не подходил. Ладно, он эти помоет после ужина и поставит сушиться. А сейчас ужинать! Потом спать!

Хотя люстра не была включена, кухня неплохо просматривалась в лунном свете, падающем в окно. Виталик сел за стол. Налил себе полный бокал вина. Выпил почти все залпом, пододвинул тарелку с мясом и тут…

И тут, как в плохой комедии или мелодраме, под потолком вспыхнул свет!

– Приятного аппетита, – произнес за его спиной незнакомый мужской голос. – Компанию не составить?

Виталик медленно повернулся к говорившему. Машкин ухажер! Вчерашний мужик, с которым она приезжала! Слава богу, хоть не дура та с дубинкой. Иначе бы ему и не дожить до утра.

– Пожалуйста, – выдавил Виталик через силу и проглотил большой не разжеванный кусок. – Если пожелаете.

– Пожелаю, – неприятно улыбнулся малый и сел напротив.

Только неправильно сел, не как для ужина. Спинку стула поставил перед собой, а на стул сел, как на лошадь, падла.

Вообще-то Виталик Машку понимал. Этот малый был очень хорош собой. Высокий, мускулистый, при этом без какой-либо культуристской тяжести, а гибкий. Волосы русые. Глаза голубые. Смазливый, одним словом. Но все равно сволочь! Как его подловил, а!

– Виталий Воеводин, если не ошибаюсь? – спросил вчерашний Машкин ухажер.

– Так точно, – кивнул Виталик.

И неожиданно для самого себя откусил от куска мяса. Просто нанизал его на вилку, поднял вверх и откусил, забыв, что легче и удобнее пользоваться ножом. Одичал в шалаше своем, наверное.

– Почему-то я сразу так и подумал, – кивнул малый и представился. – Шпагин… Игорь Алексеевич Шпагин.

– Ух, ты, как официально, – недовольно скривился Виталик. – Мент, что ли?

– А то как же! – Шпагин глянул на тарелку, на бутылку, опустевшую почти полностью. – Между прочим, это покупалось не вами и не для вас.

– Жалко, что ли?! – заныл Виталик.

И тут же, словно боясь, что отберут, снова откусил мясца и еще, и еще, набил полный рот, даже говорить не мог. Но ему и не требовалось. За него Машкин ухажер говорил весьма складно.

– Мне не жалко, но это ведь воровство. – Шпагин уставился на свои ладони, будто решал, способен он этими вот руками что-либо украсть или нет. – Мало того, что вы украли наш ужин…

– Остатки вашего ужина, – уточнил с набитым ртом Виталик.

– …так вы еще и вещи Машиного мужа таскаете из дома.

– Старые вещи! Никому не нужные, – снова поправил его он. – К тому же Вовка тут и не бывает. Не очень-то ему, видимо, нравится тут. Раз… Раз вы тут.

Шпагин вдруг показался сам себе противным.

Чего корчит из себя праведника? Сам вчера завалился сюда с чужой женой. Сегодня, как вор, целовал ее. Она спросонья ничего не понимала, а он-то, он… Хорош! И вообще у этого замшелого парня гораздо больше прав здесь находиться, чем у него. Он, в конце концов, был пасынком умершей хозяйки этого дома.

– Ладно, извини, – проговорил Шпагин, откинулся назад, дотянулся до ящика с вилками, достал одну и тоже подцепил себе мяса. – Я присоединюсь?

– Не вопрос. Выпить только нечего, – посетовал Виталик. Он положил мясо обратно на тарелку и начал нарезать его кусочками.

– Не страшно. Я за рулем. Маша домой поехала, а я взял свою тачку и сюда.

– А чего же она не поехала с тобой? Вы вчера так ворковали… – ухмыльнулся Виталик, с удовольствием допивая последние капли вина.

– Не захотела.

– Испугалась? Чего? Что Вовка узнает? Так он, по слухам, сам не праведник. Испугалась, что влюбится в тебя?

– Возможно, – не стал спорить Шпагин.

У него, правда, была другая версия. Он решил грешным делом, что стал Маше противен за утренний затянувшийся поцелуй. Потом подумал, что стал ей неприятен из-за того, что смалодушничал, попросив ее остановить его.

Версия Виталика ему больше пришлась по душе.

– Машка, она струсить может, – деловито кивнул Виталик. – Что касается отношений… Сколько лет позволяла папаше своему и Мишане измываться над собой!

– В смысле?

– Ну не в физическом, конечно. Нет. Этого не припомню. Но издевки всякие, подковырочки. Мишка вообще противный тип. Сейчас, слышь, связался с путаной! И жениться вроде на ней собрался! Это же надо так переклинить! С дуба рухнул Мишаня!

Шпагин не стал рассказывать последние сокрушительные новости из лавстори Михаила. Просто сидел, жевал остывшее мясо, жалел, что Маши нет рядом, и внимательно слушал ее сводного кузена.

А кузен-то, посокрушавшись выбору Михаила, вдруг и говорит:

– Какие новости о здоровье Сергея Ивановича? Меня давно не было в городе.

– Все так же, – сказал Шпагин, хотя врачи сегодня вечером сообщили Маше о положительной динамике. – А чего из города удрал, Виталик? Квартира разгромлена, кровищи… Убил, что ли, кого?

– Если бы! – воскликнул тот с плаксивой миной. – Потому и удрал, что меня чуть не убили!

– Кто?

– Дочка нашего потерпевшего.

– Это которого?

Шпагин спросил, хотя сам уже догадался, что не без участия потерпевшего появилась на свет девушка, как две капли воды похожая на Машу.

– Сергея Ивановича!

– Ты про Машу, что ли? – продолжил играть в непонимайку Шпагин.

– При чем тут Машка-то?! Ты че, тупой, что ли?! С какой стати Машке меня уродовать?! Это мне скорее надо было ее, ей мой дом достался. Да Машка и не смогла бы ни за что. Хлипкая больно. А вот сестрица ее сводная… Это сука, каких поискать! На байке ездит мастерски. Дубинкой орудует… Она и папашу своего изуродовала. Это сто процентов! Кому еще-то?! И меня так же хотела. Да я моложе, шустрее, вырвался. И орала, что вернется и всем кровь пустит! Такая, прости господи…

– Так, Виталик, а ну давай-ка по порядку, – потребовал Шпагин, отложив вилку, мясо закончилось. – У Маши что, есть сводная сестра?

– Да! Именно! – Глаза Виталика сделались большими. – Откуда она появилась, где жила все это время, хрен ее знает. Явилась, как ведьма отмщения. Кому и за что только мстить собиралась, не знаю. Но что Сергей Иванович ее отец – это точно. Девка орала, когда хотела мне кишки выпустить.

– А мать ее кто?

– Мать-то… – Виталик сердито надул щеки, с шумом выдохнул и с грохотом опустил кулак на стол. – А мачеха моя, сука старая! Она нагуляла, пока с отцом моим жила! Как ей удалось скрыть свой грех, ума не приложу! И куда она эту девку подевала… Откуда та явилась?! И как узнала, кто ее родственники?! Ведь в детском доме каком-нибудь она жила бы под вымышленным именем. А тут представилась мне Мысковой.

– Она представилась именно так?

– Ну да. При первой встрече. Явилась, такая красотка, эффектная, с юмором. Я расслабился, на вопросы ее отвечал. Я же не знал, что она озвереет настолько, что папашу своего на больничную койку отправит и за меня примется. Ей, конечно, больше всего хотелось Машку уязвить. Очень хотелось! Я даже поначалу думал, что это она Машкину подругу укокошила. Но она сказала, что нет. Не трогала никого в Машкиной квартире. И не была будто там. Она это, слышь, ухажер… – Виталик противно хихикнул, смерил будто бы сочувствующим взглядом Шпагина, а на самом деле из глаз сочилось ехидство, – какого-то хахаля Машкиного собиралась привлечь.

– К чему? – Шпагин напрягся, он понял о ком речь.

– Ну, не знаю я конкретно ее планов мести, чего ты пристал?! Но она точно не хотела физической расправы. Ей хотелось Машку укусить побольнее. Она это говорила, когда меня била. Я, говорит, опущу ее в то же самое, пардон, дерьмо, в котором сама всю жизнь барахтаюсь! Вот! – и Виталик тоже отложил ненужную ему теперь вилку. С сожалением заглянул на дно пустого бокала. – Меня прикончить обещала, когда удирал из своей квартиры. Вот потому я здесь и прячусь.

– А если она сюда за тобой явится? – предположил Шпагин и невольно поежился.

Они спали с Машей, беспечно обнявшись. Он даже не помнил, запирали ли они двери на ночь. Дверь со сломанным замком он сам запер, потому что замок поменял. Поменял и запер. А вот остальные двери он не проверял. Положился на Машу. А она могла и забыть. Или проверял? Черт, ничего не помнит! А Маша уснула неожиданно, закутавшись в шаль. Он потом рядом с ней лег. И…

Шпагин вдруг почувствовал острое желание оказаться снова рядом с ней. Целовать ее, вдыхать аромат ее кожи. Она невероятно приятно пахла – свежестью и духами. Он совершенно точно разграничивал эти два аромата: один ее – неповторимый и удивительный, второй приобретенный – дорогой и не менее удивительный.

Маша ехать сюда отказалась. О причинах можно только догадываться. Хоть бы Виталик оказался прав, и она всего лишь боится новых чувств!

– Сюда? – Виталик вдруг заволновался, завозился, плотнее кутаясь в чужой халат. – Чего она тут забыла, шалава эта ненормальная?! Она знает, что дом не мне принадлежит.

– Зато дом, по твоим утверждениям, принадлежал когда-то ее матери. И она является законной наследницей.

– Завещание было не в ее пользу, – огрызнулся Виталик, сунул руки в карманы Машиного халата, сжал их там в кулаки, вспомнив о давней обиде. – И не в мою, между прочим, тоже!

Возможно, эта женщина, которая была вынуждена отдать своего родного ребенка кому-то на воспитание, рассудила, что Маша при случае правильно распорядится наследством, а Виталик нет. И предполагала, что если незаконнорожденная ее девочка объявится, то Маша с ней поделится. Так ведь?

Нет, не так, бред какой-то! Она могла просто взять и оставить дом ей – своей дочери. А она оставила Маше. Почему? Испытывала угрызения совести оттого, что согрешила с Машиным отцом? Или не знала, где ее дочь?

«Скорее всего, второе», – решил Шпагин. В раскаяние такой матерой грешницы он не верил.

– Послушай, кузен, тебе ведь придется все это повторить завтра у меня в отделе. Под протокол, – предупредил Шпагин и встал со стула. – И ты давай завязывай со всем этим, – он повел руками вокруг себя, охватывая территорию кухни. – Машкин халат надел! Совсем обнаглел, да? Как она его после тебя теперь надевать станет?

– Я не заразный! – огрызнулся Виталик, нахохлившись. Тяжело вздохнул. – А что, под протокол обязательно?

– А как же! – улыбнулся Шпагин ядовито.

– А если я откажусь?

– Тогда я привлеку тебя за проникновение в чужое жилище. За кражу личного имущества, за… Ой, да много за что привлечь тебя могу! Халат, понимаешь, любит после душа надевать! Давай собирайся.

– Куда? – Виталик судорожно вцепился в стол, будто его собирались тащить отсюда силой. Голые пятки побелели, вдавившись в пол.

– В город поедем, пора тебе домой возвращаться. Пока ты тут весь Машин дом не разворовал.

– Не поеду!! Там эта чокнутая с дубинкой по городу бегает и…

– Уже не бегает, – успокоил его Шпагин. – Уехала она куда-то.

– Откуда знаешь? – чуть расслабился Виталик.

– Ищет ее человек один. Просто ступает по ее следам.

– Кто? Кому она нужна? – Виталик сполз со стула.

– Человек тот назвался ее отцом.

– Отцом?! – ахнул Виталик. – Так она родного отца на больничную койку отправила, дура такая! А этот тогда кто?!

– Разберемся, Виталик. Со временем во всем разберемся…