Текст книги "Расплата за наивность"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Солнце светило вовсю, и за окном щебетали воробьи. «Чего они расчирикались? – потягиваясь, вяло подумала Алка. – Который сейчас час, интересно?» Поднеся руку с часами к глазам, она ахнула. Они показывали половину двенадцатого. Быстренько приняв душ и наскоро перекусив, Алка направилась к телефону. Набирая Володькин номер, обводила комнату глазами и только тут заметила то, на что прежде не обратила внимания. Следы!!! Следы от мужских ботинок! Они шли от входной двери и обрывались в спальне. «О боже!!! Кто здесь был ночью?» То, что следы не Володькины, она знала точно – после его ухода она все тщательно убрала. «Володечка! Ну возьми, пожалуйста, трубку!» – Алка чуть не плакала, покусывая губы. Но гудки один за другим уходили в пустоту. Ясно – Володьки на месте не было. Она заметалась по комнате – надо было что-то делать.

Решение всплыло само собой. Лихорадочно натягивая на себя одежду, она то и дело поглядывала на телефон, но никто ее сегодня не беспокоил. Алка невесело усмехнулась: «Если вы думаете, что я буду сидеть и ждать, когда меня тут прикончат, то вы, ребята, глубоко заблуждаетесь!»

Окинув напоследок комнату критическим взглядом, она вышла из дома. Как она и думала, вся земля под окнами и у входной двери была истоптана. «Значит, мне не показалось вчера!» Алка пошла, ускоряя шаг, к автобусной остановке.

Уже подъезжая к кладбищу, Алла поежилась: не любила она сюда ходить в одиночестве. Быстро вышагивая по дорожкам между могил, женщина то и дело оглядывалась. «Прямо как преступница какая-то! – невесело думалось ей. – У меня ведь здесь родители похоронены, а через две могилки от них – Колькина жена. Так что ничего странного в моем посещении нет!»

На кладбище в этот день было немноголюдно. У входа четверо мужиков копали могилу. Две одинокие старушки, взявшись под руки, не торопясь бродили от одной могилы к другой.

Место, где покоились Алкины родители, ничем не отличалось от многих других, разве только тем, что надгробье было большим, накрывшим сразу два холмика. Колька, правда, хотел все сделать по-другому. Но мастера как всегда что-то там напутали с размерами, и получилось: два памятника, а надгробие одно. Отделано оно было мраморной плиткой и выглядело вполне прилично. Колька сначала хотел возмутиться, но потом махнул рукой: а то сделают еще хуже.

Протирая носовым платком фотографии родителей, Алка зорко поглядывала по сторонам. Кругом никого не наблюдалось. Она быстро присела на корточки и, вздохнув и мысленно перекрестившись, приподняла одну из плиток.

Тайник этот Алла чисто случайно обнаружила два года назад. Перед каким-то церковным праздником она убиралась на могилке и отошла за водой для цветов, а когда возвращалась, то увидела Серегу. Он, как-то странно сгорбившись, присел у могилы и что-то рассовывал по карманам. У нее глаза полезли на лоб: что такого можно было там найти, чтобы унести с собой?! Все это он проделал быстро, тут же поднялся и, не поднимая головы, ушел. Зайдя за ограду, Алка начала вглядываться в мраморное надгробье. И только тут она заметила, что три плитки посередине лежат как-то не так. Вроде бы все как и прежде, только лежали они немного не так. Посторонний ни за что бы не догадался, но только не Алка.

После смерти родителей она часами просиживала здесь, тупо уставившись в одну точку, мысленно разговаривая с ними и молчаливо прося у них совета. За время этих посещений она до мельчайших деталей, до последней песчинки изучила последнее пристанище отца и матери. Поэтому она даже спросонья могла с точностью сказать: сколько плиточек уложено в длину, а сколько в ширину. Какой узор на каждой из них и как эти мраморные разводы, переплетаясь между собой, создавали единую картину.

В тот раз узор был нарушен. Алка осторожно приподняла одну и ахнула. Прямо под плиткой было полое пространство, очевидно, это был промежуток между могилами. Но не это поразило ее, а то, что это пространство аккуратно было выложено металлической фольгой. То, что это место служило для кого-то тайником, было очевидно.

Алка долго размышляла и решила Сереге ничего не говорить. В конце концов каждый человек имеет право на свои тайны. А то, что он выбрал тайником могилу ее родителей, не особенно удивляло. В наше время никому доверять нельзя. Банкам и сейфам – особенно. Первые банкротятся, вторые взламывают. Квартиру его жильем можно было назвать, обладая большим воображением, а уж чтобы спрятать там что-то ценное, и говорить не стоило.

Могила! А почему бы и нет? Мертвецам можно доверить любую тайну, они не продадут! Сереге она так ничего и не сказала, а потом и забыла вовсе. И если бы не тетя Марина, то и не вспомнила бы никогда.

Но вопреки ожиданиям тайник был пуст. Сколько она ни шарила, так ничего и не нашла. Уложив все на место, она пошла к выходу. Мысли одна тревожнее другой терзали ее всю дорогу.

Подъезжая к своей остановке, Алка решила не выходить, а проехать еще две – до Колькиной берлоги. Может, хоть сегодня застанет его дома. Алка тяжело вздохнула.

После смерти родителей он стал для нее опорой и надеждой во всем. Она ни разу не видела его злым или недовольным. Он всегда ей улыбался, старался утешить или побаловать чем-нибудь. Но после той роковой ночи, когда погибла Лариса, все круто изменилось. Николай замкнулся, ушел в себя. В Алкину сторону даже не смотрел, считая ее косвенной виновницей происшедшего. А потом запил… Будучи трезвым, обходил ее дом стороной, а пьяный приходил, плакал навзрыд, как ребенок, и начинал жаловаться на всех и вся. Выклянчив у сестры деньги, гладил дрожащей рукой ее по голове и уходил.

Алла вздохнула: что с нами делает жизнь! Как часто получается, что самый родной и близкий тебе человек вдруг, в одночасье, становится чужим, и сколько бы ты ни бился, ничего не меняется, а он отходит все дальше и дальше, и достучаться до его сердца невозможно. А потом полоса непонимания становится все шире и шире, постепенно превращаясь в пропасть, преодолеть которую ох как трудно! Сколько за это время Алла сделала попыток вернуть расположение брата, но натыкалась на стену молчания и непонимания. Колька никого к себе близко не подпускал: ни к своим мыслям, ни к своему сердцу. Она знала, что он по-прежнему любит ее, но болью своей делиться не собирался, да и ее печали взваливать на себя не спешил.

Автобус фыркнул и остановился как раз напротив дома, где жил брат. Окна его квартиры приветливо светились.

– Проходи, сестренка! Сейчас кушать будем, – суетливо помогая ей раздеться, Колька зачастил. – Я как раз о тебе вспоминал. У тебя там в доме какое-то ЧП. А тут ты еще пропала. Я тебя вчера весь день искал, волновался.

– Коль! Это ты или нет, а? – Алка в недоумении уставилась на брата.

Колька обиженно засопел:

– Ты что мне, чужой человек? Сначала находка твоя, потом эти крутые объявились… с любимым твоим, – последние слова он почти выплюнул. – Потом труп у твоей двери. Я тут весь на нервах! Где тебя носит? А может, ты мужика себе нашла?

– Ага! На фоне общих событий романтической истории как раз и не хватает, – Алка потянулась и зевнула. – Да я согласна каждый день попадать в подобные истории, лишь бы видеть тебя в добром здравии.

Увидев вытянувшееся Колькино лицо, она заулыбалась:

– Да шучу я, шучу! А вообще-то ужасно приятно видеть тебя трезвым и знать, что ты за меня волнуешься, – Алка потерлась о плечо брата и вздохнула. – А вчера меня Володька Самохин спрятал. Коль, а что покушать-то есть, у меня живот подводит.

Готовил Колька отменно. Сказалось то, что рано стал сестре за няньку. И сейчас, глядя на уплетающую за обе щеки Алку, самодовольно ухмылялся:

– Нравится?

– Угу! – с полным ртом протянула она, потом, прожевав, добавила: – Я всегда удивляюсь, как ты почти из ничего ухитряешься приготовить такую вкуснятину?

– Так для родного же человечка старался! – лаская взглядом сестру, обронил Колька. – Ты ешь получше! А то одни глазищи остались!

– А ты чего не ешь? – Алка замерла и подозрительно уставилась на брата. – Что, на сухую не лезет?

– Да ладно тебе, – Колька отмахнулся от нее. – Я как в тот раз ушел от тебя, так ни разу и не выпил. С Володькой встречался, долго разговаривал.

Он внимательно посмотрел на сестру:

– Кстати, Ал, а где Серега?

– Хотела бы я знать! – она от возмущения даже приподнялась на стуле. – И вещь у меня забрал и смылся!

– Да ладно тебе, не перегибай! – Колька потер шею. – Я боюсь, не случилось бы чего с ним.

– А что с ним может случиться-то? – Алка фыркнула. – Он ничего не находил.

В тот вечер они долго разговаривали, впервые за последние пять лет. Алка не могла поверить в происходящее. Разговор заходил обо всем, кроме одного: той ужасной ночи, которая перевернула всю их жизнь.

Даже про Стасика Колька спрашивал, чем удивил и ужасно обрадовал ее. Смеялся вместе с ней над его детскими шалостями, утверждая, что этим тот пошел в мать. Алка кинулась оспаривать, и кончилось тем, что они, как в детстве, начали кидаться подушками.

Много позже, глядя в темноту, Алка заплакала: она вдруг поняла, что вновь обрела брата. Уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить его, она вздрагивала от беззвучных рыданий.

– Малыш, ну ты чего? – на плечо ей легла рука брата. – Не надо, успокойся.

Алка, глотая слезы, прошептала:

– Коленька, миленький, если бы ты знал, как я скучала по тебе! По такому, какой ты сейчас! По такому, какой ты был всегда!

– Ну, плакса! – протянул Колька дрожащим голосом, гладя ее по голове. – Перестань, успокойся! Все хорошо!

Алка уставилась на него в темноте, пытаясь уловить выражение его лица:

– Колюнь! Ты ведь вправду любишь меня со Стасиком?! Ведь так?! – она опять заплакала.

– Ну а кого мне еще любить, по-твоему, дуреха! – Колька поцеловал ее в лоб. – Давай спать. Дни предстоят напряженные.

Потрепав ее взлохмаченные волосы, он продолжил:

– Я не хочу, чтобы ты влезала во все это дерьмо! Дело это еще хуже, чем я мог предположить!

– А откуда ты знаешь? – она попыталась приподняться, но он придержал ее за плечи.

– Спи, говорю! А то ремня получишь. Я ж тебе говорил, с Володькой долго разговаривал. Всех тонкостей он мне не открыл – не имеет права. Но кое-что пояснил. Дела плохи!

– Вот елки-палки! Мне и Серега говорил, что дело – дрянь!

Алка закуталась в одеяло и замурлыкала, как котенок:

– А я теперь ничего не боюсь, раз за меня горой такие мужики стоят.

– Ну, ты не очень-то расслабляйся, – ухмыльнулся в темноте Колька. – Все, что от тебя требуется: сидеть тихо и не высовываться. Поняла?

– Ага, – сонно пробормотала Алка…

Истинное значение его слов она поняла только утром.

Когда проснулась, брата уже и след простыл. Постель была аккуратной стопочкой сложена на кресле. Завтрак стоял на столе, накрытый полотенцем.

– Умничка! – напевая, Алка приняла душ и набросилась на завтрак.

Пока она ела, ее не отпускало предчувствие, что она упустила что-то. Но вот что – никак не могла понять. Убирая продукты в холодильник, поняла: ключи! Он вчера ничего не сказал про ключи! Алка бросилась к двери. Так и есть – она заперта!

– Вот так братик! Вот так умничка! – она принялась колотить по закрытой двери. – Не высовываться! Куда ж здесь высунешься – пятый этаж!

Весь день она слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Несколько раз принималась смотреть телевизор, но выключала – когда находишься в таком раздражении, тяжело сосредоточиться. Колька так и не появился. Проснувшись утром и посмотрев на пустой диван напротив, Алка начала в остервенении мутузить подушку: «Вот гад! А если он запил?! Мне что, здесь сидеть до скончания века?!» Хотя в глубине души была уверена, что запить он не мог. И если он так поступил с ней, значит, причина была более чем уважительная.

Повздыхав и посокрушавшись по поводу мужского вероломства, Алка решила: «Коль уж я выступаю в роли заключенной, надо сделать так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно проведенное время!»

Решив привести Колькину квартиру в надлежащий вид, она не понимала, какой труд взваливает на себя. К вечеру третьего дня заточения силы ее были на исходе. Но надо сказать, усилия не пропали даром – квартира сияла. Окна, двери, кафель – все поражало идеальной чистотой. Алка не пропустила ни одного уголка, не оставила ни одного грязного лоскутка в Колькиной берлоге.

Потягивая чай на кухне и устало оглядывая плоды трудов своих, она размышляла вслух:

– Пора бы уж ему и появиться, хлеб кончается, однако!

Словно в ответ на ее мольбы, ключ в замке заворочался, дверь распахнулась и Колька вырос на пороге собственной персоной.

– Привет! – угрюмо поздоровавшись, он начал раздеваться.

Алка совсем было раскрыла рот для язвительного приветствия, но, увидев его трехдневную щетину и запавшие глаза, быстро прикусила язык.

Колька бросил пакет на кухонный стол, тяжело опустился на табуретку и вздохнул:

– Ну, как ты тут? Сильно меня ругала-то?

– Нет, – буркнула Алка, разбирая пакет. – Хорошо хоть хлеба догадался купить. А то хотела с балкона орать: «Люди, принесите хлеба!!!»

Колька устало заулыбался, оглядевшись, заметил:

– А порядок-то какой навела! Умница ты моя! А то живу, как в хлеву.

– Кто ж тебе виноват? – возмутилась было Алка, но, смягчившись, попросила: – Ну, рассказывай! Что нового в городе?

– Стреляют, – на манер известного киногероя протянул Колька.

– Как стреляют? – опешила Алка. – По-настоящему?

– По-настоящему, – передразнил ее брат. – Нет, понарошку.

Помолчав, добавил:

– Да! Железка эта дорогого стоит! Такой поднялся тарарам, что и не понять: где свои, а где чужие.

– А ты-то за кого, Коль? – заерзала Алка. – Можешь мне рассказать-то хоть все как следует?

– За кого, говоришь? – хитро прищурившись, Колька смотрел на нее в упор. – Это как посмотреть! Смотря кого считать своими, а кого чужими. Вот так-то вот, сеструха.

– Ты мне загадками тут не говори, – рассердилась Алка, – Неужели нельзя рассказать все по-человечески?!

– Ладно, не тарахти, – миролюбиво бросил Колька, на ходу снимая рубаху. – Я пойду себя в божий вид приведу, а ты подсуетись тут: собери на стол. Три дня толком не ел.

– Кругом одни командиры, – бурчала Алка в закрытую дверь ванной комнаты.

Но на стол оперативно все собрала и чистое белье брату приготовила, а в хитрой ее головке зрел и быстро разрастался план. «Только бы себя не выдать! – размышляла Алка. – Из него ведь слова не вытянешь, – оправдывала она себя. – Это что же получается: все самое главное опять без меня? Жди потом долгие лета, когда правда всплывет наружу. Нет уж, хватит!»

Сытый и подобревший Колька весь вечер трепался обо всем, но только не о том, что по-настоящему интересовало Алку. Она как могла подыгрывала ему, чтобы усыпить бдительность. «Давай, давай!» – злорадно думала она. Натрепавшись вдоволь обо всем и ни о чем, Колька захрапел. Алла убрала все в кухне, постирала его вещи и тоже улеглась.

Мысли одна тревожнее другой лезли в голову. Она ворочалась с боку на бок, стараясь не уснуть.

Когда дыхание брата стало совсем ровным, Алка потихоньку выбралась из-под одеяла. На четвереньках подобралась к Колькиным брюкам и вытащила ключи, затем сгребла в охапку свою одежду и поползла на кухню. Там, лихорадочно озираясь, Алка быстро оделась. Когда начала поворачивать ключ в замке, то ни с того ни с сего ее разобрал смех.

«Вот дура-то. Сейчас он проснется, опять под арест сядешь», – эти мысли подействовали отрезвляюще. Уже сбегая по лестнице, Алка посмотрела на часы, они показывали половину первого.

Путь от Колькиного дома до ее занял добрых полчаса. Одному богу известно, сколько раз она замирала в тени заборов и деревьев, слыша чьи-нибудь голоса. Потом, когда тревога оказывалась ложной, кралась дальше.

Двор ее дома был погружен во мрак. Светилось только одно окно, и это окно было Серегино. «Ага! – злорадно усмехнулась Алка. – На ловца и зверь бежит! Сейчас мы с тобой побеседуем! Вот только домой заскочу на минутку».

Делать ей этого не следовало. Поняла она это, лишь включив свет в комнате. На ее любимом кресле развалился старый знакомый. Игорек щурился от яркого света и пытался изобразить приветливую улыбку:

– О! Какие люди! Мы тут заждались тебя, дорогуша. Ну что за неуважение к почтенной публике.

– Слышь, Игорек, давай я ее поучу хорошим манерам, – проскрипел Лысый, приподнимаясь с пола.

– К-как вы сюда попали? – пятясь, заикалась Алка.

Они дружно заржали.

– Я же говорил тебе, что наша встреча не последняя. – Игорек противно прищурился. – А я редко обманываю.

– Проходи, малыш, не стесняйся, – сзади пахнуло перегаром.

Оглянувшись, она уставилась в пьяные глаза Влада:

– А, и ты здесь. Ну как же без тебя.

Он подтолкнул ее на середину комнаты, а сам плюхнулся на диван, держа в руках початую бутылку коньяка и рюмку. Алка задохнулась от возмущения:

– Мало того, что вламываетесь без приглашения, так еще и коньяк мой жрать вздумали. Кто позволил?

– Забыл спросить, – цинично усмехнувшись, Влад наполнил рюмку. – К тому же с этим местом у меня связано много приятных воспоминаний, не отметить своего возвращения я не мог.

– А ты и не вернулся! – Алка вскинула подбородок. – А насчет приятных воспоминаний… Не так уж их и много.

Ей не следовало так говорить, потому что в следующее мгновение Влад уже стоял перед ней:

– Не много, говоришь. Ну так мы можем пополнить, не так ли?

Голос его стал обманчиво ласковым, Алка судорожно сглотнула, такого она боялась его еще больше:

– С женой своей пополняй, понял! И вообще, оставьте меня в покое!

– Хорош, Влад. Потом будешь выяснять. Мне нужно то, за чем я приехал. – Игорь встал и подошел к Алке. – Давай, детка, напрягись и вспомни: куда ты дела микросхему? Проблемы не нужны никому. Отдаешь микросхему, и расходимся по-хорошему. О'кей?

– О'кей! Только я не знаю, о чем вы.

Его лицо побагровело, и он рявкнул:

– Все ты знаешь! Не будь дурой, а то Лысый поработает с тобой так, что тебя родная мать не узнает!

– Она и так не узнает! Она давно умерла, – Алка заревела. – С чего вы взяли, что то, что вы ищете, у меня?

– Да с того, что мне позвонили и сказали, что ты нашла мой бумажник в луже почти неделю назад. – Игорь занервничал. – Почему-то ни на кого другого не сказали, а на тебя, улавливаешь?

У Алки просто рот раскрылся, немного справившись с удивлением, она сказала:

– Улавливаю! А кто звонил-то?

– Не знаю! Черт! – Игорь начал терять терпение. – Давай, Лысый, ищи.

Последующие полчаса Лысый усиленно превращал ее квартиру в свалку мусора. Он вспарывал подушки, одеяла, вытряхивал все из шкафа. Потом перешел к книжным полкам. Поочередно вытряхивая каждую книгу, он небрежно бросал их на пол. Алка молча плакала, глядя на этот беспредел. Поначалу принялась было скулить, но получила пинком в бок и теперь глотала слезы молча.

«Сволочи! Сволочи!» – про себя Алка посылала на их головы все страшные проклятия.

Обыск между тем продолжался. Лысый методично переходил от одной вещи к другой. Игорек метался, как тигр в клетке, а Влад накачивал себя коньяком, бросая сальные взгляды в ее сторону и делая непристойные движения бедрами. На что Алка презрительно кривила губы и отворачивалась.

Происходящее все меньше нравилось ей: «Ну что тебе нужно было, идиотка! Не сиделось тебе у Кольки, да?! Все правды хотела?! Что хотела, то и получила! Подожди, это только начало!» Сердце ее тоскливо сжималось от одной мысли о том, что они с ней могут сделать. Рассуждая сама с собой, она не сразу обратила внимание на то, что обыск прекратился, и все трое мучителей в недоумении уставились на нее.

Алка попыталась сосредоточиться на происходящем:

– Ч-что? – заикаясь, пролепетала она. – Ч-чего уставились?

– Ха-ха-ха, – противно хихикал Лысый, держа в руках какую-то фотографию. – Вы только посмотрите! Кажется, у нас есть наследник!

Алка похолодела, она узнала фотографию сына. Боже мой! Ведь она же все фотографии отвезла к Надежде! Как она забыла про эту! На снимке Стас был крупным планом снят на фоне новогодней елки, где она с ним была в этом году. Там, как никогда, он был похож на Влада.

– Влад! Ну-ка подойди сюда, – продолжал ерничать Лысый. – Если это не ты, то твой сын точно.

Игорь, мгновение подержав фотографию в руках и пожав плечами, протянул ее Владу:

– Нет сомнений. Твой пацан. А ты не отвлекайся, ищи дальше.

Влад медленно встал, взял снимок в руки и начал внимательно изучать его. На его лице не отразилось никаких эмоций, разве только удивление. Так же медленно подойдя к Алке, он рывком поднял ее с пола:

– А ну-ка, сучка, расскажи мне – кто это?

Глядя в его мутные глаза, Алка поняла, что он сильно пьян.

– Я не собираюсь разговаривать с пьяным бандитом!

– Да что ты?! – он осклабился. – А с каким бандитом ты будешь разговаривать? Может быть, с голым? – и он начал медленно расстегивать ремень.

– Нет! – Алка завизжала и попыталась вырваться. – Пусти меня, животное!

Игорь приостановил свое кружение по комнате:

– Закрой ей пасть! Ментов еще тут не хватало! И так они два дня ее хату пасли. – Оглянувшись на Лысого, он спросил: – Ну, долго еще?

– Почти все. Сейчас еще за тумбочкой посмотрю, и можно сваливать, – он начал сдвигать тумбочку, на которой раньше стоял телевизор, теперь нашедший себе место на полу.

– Игорь, давай сюда, быстрее, – в голосе Лысого было столько ликования, что сомневаться не приходилось: он что-то обнаружил. – Вот сука! Мозги нам сушила сколько, а!

Влад оторвался от нее и примкнул к своим друзьям, которые усиленно что-то разглядывали на открывшемся их взору пространстве.

Алка боялась пошевелиться, предчувствия были самыми паршивыми. И как водится, предчувствия не обманули ее. Застывшим от ужаса взглядом она следила за приближающимся Игорем. В руках он держал свое портмоне и неумолимо надвигался на Алку.

Мозг отказывался переваривать происходящее: «Откуда, когда?! О господи! Что теперь со мной будет?!»

Лихорадочный бег мыслей был прерван пощечиной. Алка откинулась назад, больно ударившись головой о стену, и заскулила:

– За что? Я ничего не знаю!

– Откуда это у тебя? – тщательно выговаривая слова, Игорь придвинулся к ней почти вплотную. – Что скажешь про мой бумажник?

Дважды ударив им Алку по лицу, он рявкнул:

– Убью, сука! Говори, где микросхема?

Размазывая кровь по лицу, Алка стонала:

– Ты мне нос разбил, гад! Я ничего не знаю! Клянусь! Меня подставили!

Она сжалась в комок на полу, ожидая новой серии ударов, но их не последовало. Алка осторожно приподняла голову. Влад что-то вполголоса втолковывал Игорю, тот озадаченно хмурился. Потом, очевидно, придя к единому мнению, они пожали друг другу руки, и Игорь сказал уже громче, кивая в сторону Алки:

– Слышь, стерва! Мы уходим, но не все! Пусть с тобой тут твой бывший е… разберется немного, – и, присев перед ней на корточки, пояснил в самых непристойных выражениях, как с ней собираются разобраться.

– Если он не сумеет из тебя вытянуть все как надо, то мы с Лысым к нему присоединимся, поняла? – с этими словами он задрал ей на голову свитер и больно сдавил грудь.

Алка задохнулась от боли.

– А ты ничего! – Игорь рванул бюстгальтер. – Ух ты! Классные сиськи!

Он хохотнул:

– Может, останемся, а? Что скажешь, Лысый?

– Пошла она к… Из-за нее торчу в этой дыре вторую неделю, – он презрительно плюнул в сторону Алки.

Оттолкнув ее от себя, Игорь приподнялся и отряхнул брюки, потом, не глядя на Влада, бросил:

– Смотри, не рассопливься тут! Миссия на тебя возложена, сам знаешь… Мне схема нужна через два дня, край! Иначе трупами все тут усею! Твой будет первым, слышишь, сучка?!

Алка лежала запеленутая в свитер и дрожала. Ей было больно и страшно. Шаги Влада раздавались то у самой головы, то в кухне. Сколько это продолжалось, она не знала. Внезапно шаги стихли. Алка попыталась выпутаться из свитера, это давалось ей с трудом. Тогда она с остервенением стащила его через голову и отбросила в сторону. Присела у стены и огляделась. «Да, полнейшая разруха, – с горечью думала она. – Вот так, сынок! Наше с тобой гнездышко разрушено! – Глаза опять наполнились слезами. – Сколько труда и сил понадобилось, чтобы создать здесь уют, а за какой-то час все разгромлено».

– Не плачь, малыш! Жалеть-то тут не о чем, – Влад стоял, облокотившись о притолоку, и с ухмылкой смотрел на нее. – К тому же может случиться так, что эта квартира тебе больше не понадобится!

В последней фразе было столько загадочности, что Алка невесело усмехнулась:

– Понимаю, не дура. Рядом с моими родителями пропишете.

Ничего ей не ответив, Влад сел на диван и уставился на нее в упор. Под его взглядом ей стало очень неуютно. «Господи! Я же почти голая!» – лихорадочно пытаясь натянуть на себя лоскутки, запаниковала Алка.

– Не трудись. У меня было время рассмотреть тебя, – он лениво облокотился на подлокотник. – Надо сказать, что увиденным я доволен.

– Мерзавец, – с презрением бросила она.

– Допустим. Это ничего не меняет, – он заворочался, устраиваясь поудобнее. – А теперь ты ответишь на ряд вопросов. И я должен тебя предупредить…

– Ничего я не знаю! – перебила его Алка. – Я уже сказала, что понятия не имею, кому надо меня подставлять! Так что отстань от меня!

Он, казалось, не слышал ее:

– Так вот, я должен тебя предупредить. Если мне не будет нравиться твой ответ, я буду тебя наказывать…

– Бить будешь, изверг?! – ахнула Алка.

– Ну зачем же сразу бить. Есть много других способов наказания, – он встал и, приблизившись к ней, опустился на пол. – Особенно, если объект наказания столь хорош собой.

Алка вжалась в стену:

– Не смей ко мне прикасаться! Я не хочу!

Улыбка Влада стала еще более откровенной:

– Не буду! Если ты будешь умницей. – Вытянув ноги по обе стороны от нее, он продолжил: – Ну что? Поехали?

Подтянув колени к подбородку и судорожно облизав губы, Алка промолвила:

– Спрашивай!

– Вот и умница, – он полез в карман и извлек фотографию сына. – Кто это?

– Стасик!

– Я понимаю… Я спрашиваю, чей это ребенок? – прищурившись, он уставился на нее в упор.

– М-мой, – избегая смотреть ему в глаза, заикалась Алка. – М-мой с-сын.

Затем, набравшись решимости, она подняла глаза и прошептала:

– И твой тоже.

Резко качнувшись вперед, Влад прижал ее к стене:

– Почему? Почему я не знал об этом?

– Потому что ты смылся, как только приехал твой адвокат! – она оттолкнула его и, вскочив, начала метаться по комнате. – Потому что ты был женат! Потому что, как ты изволил выразиться, у тебя таких, как я, на каждом вокзале по десятку. Потому что, черт бы тебя побрал, ты даже не удосужился встретиться со мной, а трусливо бежал, поджав хвост! А я умирала от неизвестности и тревоги за тебя! Я любила тебя! Я одна восстала против всех! А ты… Ты предал меня!!!

Алка заплакала, уткнув лицо в ладони. Прошлое вновь надвинулось на нее с такой отчетливостью и болью, что стало трудно дышать. Влад оторвал ее руки от лица и пытался заглянуть ей в глаза:

– Ты чего городишь-то? – голос его стал совершенно серьезным. – Получается, что я тебя бросил, что ли? Да я даже не знал, где ты. Не знал, что ты беременна.

Алка оттолкнула его от себя:

– Ни о чем не хочу говорить сейчас. Я устала, вымотана до предела. Мою квартиру разорили, меня избили. Теперь меня допрашивают. Оставьте меня все в покое!

Она обессиленно бросилась ничком на диван. Влад молча стоял над ней, потом, осторожно присев рядом, положил руку ей на плечо и тихонько потрепал:

– Я не буду пока о прошлом, слышишь, Алк!

– Ты впервые назвал меня по имени. – Резко развернувшись, она вглядывалась в его лицо. – И что значит твое «пока»? Я вообще не хочу об этом говорить, никогда! Прошло пять лет. Долгих пять лет. Пять лет одиночества и страданий!

Губы ее опять задрожали, она упала на спину и поднесла руку к глазам. Потом глухо обронила:

– Что ты хотел еще узнать?

– Я? – Влад пожирал ее взглядом. – Я, как тот Серый Волк, хотел бы всю узнать тебя получше!

Он припал к ней, как припадают к источнику в пустыне:

– Детка, детка! Как я скучал по тебе, – шептал он, срывая с нее обрывки бюстгальтера и лаская ее тело горячими губами.

Как будто со стороны слышала Алка свое прерывистое дыхание:

– Влад! Остановись, прошу тебя! – она попыталась оттолкнуть его, но Влад, казалось, не слышал.

– Молчи, молчи, детка! Ни о чем не надо говорить! – хрипло дыша, он вскочил с дивана и одним резким движением, приподняв кверху ее ноги, стянул с них джинсы вместе с бельем.

Сбрасывая с себя брюки, он почти рычал. Алке стало страшно: «Так вот о каком наказании он говорил! Господи, он ведет себя как зверь!» Она приподнялась на локтях и попыталась отползти вглубь дивана. Влад с искаженным лицом схватил ее за щиколотки и с силой подтащил к себе, разводя при этом ее бедра.

– Прекрати! Ты сделаешь мне больно! – она запаниковала, таким его она видела впервые.

Раньше, в минуты их близости, он был нежен и внимателен. Сейчас же перед ней был совершенно другой человек.

– Владик, пожалуйста, остановись! – молила его Алка. – Я не хочу так!

– А как ты хочешь? – прорычал он ей в ухо. – Шлюха!

Движения его были резкими и сильными, но против ожидания боли ей они не принесли. По телу разливалось удовольствие. Оно все нарастало и нарастало, пока не скрутилось в жгучий комок сладострастия. Она закричала, впившись ногтями ему в спину.

Через несколько мгновений Влад скатился с нее и, не глядя в ее сторону, вышел из комнаты. Алка лежала, вытянувшись во весь рост, и смотрела в никуда: «О боже! Удовольствие-то какое! Почему же у меня раньше-то никогда так не было?» К реальности ее вернул вопрос Влада:

– Отдохнула? Одевайся! – бросив вещи ей на живот, он хмуро одевался, потом, не глядя на нее, обронил: – Какая ты страстная-то стала… Опыта с кем набралась?

Алка ничего ему не ответила. Медленно одеваясь, она исподтишка наблюдала за Владом. В ее сторону он не смотрел. Это определенно ее огорчало. Потом, вздохнув как можно невиннее, она спросила:

– А зачем одеваться-то? Ночь уже на исходе, а я еще глаз не сомкнула, – капризно надув губки, она вопросительно смотрела на Влада. – Может, поспим чуть-чуть, а?

– Некогда спать. Ты давай, приступай к рассказу, – полностью одевшись, Влад угрюмо на нее поглядывал. – Расскажи все про бумажник. И прекрати мне глазки строить! Черт бы тебя побрал!

Последние слова он почти прокричал. Алка задохнулась от возмущения:

– Я… тебе… глазки! Ну ты и наглец! Изнасиловал меня, как зверь какой-то, а теперь я еще и виновата!

– Что-то ты не особенно похожа на изнасилованную. Или твой оргазм мне приснился? – в его вопросе было столько издевки, что она покраснела. – И насчет зверя… Твои коготки на моей спине поработали на славу. Давай, к делу!

Оседлав стул, Влад вопросительно уставился на нее.