Текст книги "Я – его алиби"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 6

– Когда еще увидимся? – наклонился ко мне мой сосед, делая попытку поцеловать.

– Не знаю, – пробурчала я, уворачиваясь. – Звоните…

– А можно я зайду? Все-таки недалеко друг от друга живем.

Я мысленно обругала Ксюху, навязавшую мне это мероприятие, обязывающее к продолжению знакомства, и, согласно кивнув, скрылась за дверью.

Здесь меня ждал сюрприз…

Оказывается, в мое отсутствие в квартире кто-то побывал.

Подруги исключаются. Сегодня была суббота, и они заранее предупредили меня, что отбывают за город в компании своих мужчин. Значит, это был кто-то еще…

Я вертела головой в разные стороны, отмечая распахнутые настежь антресоли, сваленную со стола телефонную трубку и еще множество других мелочей, заметить которые мог только хозяйский глаз.

Внезапно мозг мой пронзила страшная догадка. Тихонько поскуливая, я схватила в кладовке стремянку и полезла на антресоли. Благословение господне! Газетный сверток был на месте, там, где я его оставила. Уж не знаю, что искал таинственный визитер, но все вещи после более тщательного осмотра оказались на месте.

Я облегченно вздохнула и полезла в ванну, которая тоже досталась мне в наследство. Была она огромной по сравнению с ее теперешними подружками из малогабариток, чугунной и имела нежно-лиловый оттенок. До сих пор удивляюсь, как на протяжении стольких лет существования в такой густозаселенной квартире эта корытина общего пользования ухитрилась сохранить свой первозданный роскошный вид.

Вспенив свое любимое средство с ароматом лаванды, я погрузилась в воду по самый подбородок и прикрыла глаза.

Теплая благоухающая влага сделала свое дело – я успокоилась…

В конце концов, чего мне так переживать? Все вещи вроде как на месте. Хотя, по совести сказать, брать у меня особенно и нечего. Так, пара-тройка золотых и серебряных безделушек, немного наличности да телевизор с компьютером.

Хотя…

Я резко подскочила, расплескав на пол не один литр воды, и как была – голышом, – помчалась в комнату, служившую мне спальней. Рванув дверцы шкафа, я второй раз за день с облегчением вздохнула – все последние приобретения были в целости и сохранности.

Ксюша не поскупилась: дорогие тряпки ровными рядками заполняли пространство шкафа, радуя глаз обилием фасонов и расцветок. Причем часть из них была дана мне в долг, а часть презентована, так сказать, с барского плеча. Последнее обстоятельство меня не сильно удручало, потому как Ксюша, на манер известной императрицы, редко надевала «в люди» одну и ту же вещь дважды.

Легко коснувшись влажными пальцами дорогих материй, я закрыла шкаф и, поводив ногой туда-сюда, размазывая натекшую с меня лужицу, вновь прошлепала в ванную и нырнула в живительное тепло душистой пены.

Вдоволь наплескавшись, я засела за телефон и принялась обзванивать всех своих знакомых. Большинство из них, включая и моих подруг, уехали за город. Остальные клятвенно заверяли, что не только к моей двери, но и к моему району близко не приближались.

– Лерка, а что случилось-то? – хохотнул Славик, мой начальник отдела.

– Кто-то побывал в моей квартире… – произнесла я, понизив голос до шепота. – Что-то искал…

– Так у меня же нет ключа.

– А, – махнула я рукой, словно он мог меня видеть. – Мою дверь монетой можно открыть.

– Да ни к чему мне… – все больше недоумевал он.

– Понятно… Я-то подумала, может, в компьютере что-то срочно понадобилось?

– Нет. Даже если бы и понадобилось, я бы тебя дождался, а не полез в запертую квартиру, – обиделся Славик.

– Извини, – пробормотала я, смутившись. – А ты не предполагаешь, кто бы это мог быть?

– Нет! – Он бросил трубку.

Я недоуменно поморгала и принялась набирать другой номер. Но реакция следующего моего коллеги была приблизительно такой же. В конце концов я оставила эту бессмысленную затею и принялась размышлять. С последним было туговато. Я делала сосредоточенное лицо, ерошила короткие волоски, перебирала в уме все возможные варианты, но так ни до чего путного не додумалась. Неизвестно, чем бы закончился мой тест на сообразительность, но тут позвонили в дверь.

Чертыхнувшись, я сурово сдвинула брови, прошлепала к выходу и совсем было собралась отчитать надоедливого соседа, как взору моему предстало видение, заставившее мое сердце подпрыгнуть…

На пороге стоял кареглазый красавец и смотрел на меня со снисходительной улыбкой.

– Привет! – захлопала я ресницами.

– Привет! – небрежно обронил он после паузы. – Можно войти?

– М-м-м… – попыталась я вежливо ему отказать. – Видите ли…

Не знаю, как расценил он мое блеяние, но только, тотчас по-хозяйски оттеснив меня широким плечом, непрошеный визитер переступил порог моей квартиры.

Ленивой походкой прошелся по комнатам, дольше задержавшись в той, где я подслушивала, и, небрежно двинув ногой стул, уселся под пальмой в кухне. Причем делалось все это молча.

– Ну и?.. – процедил он сквозь зубы. – Что скажешь?..

– А что я должна сказать? – вежливо поинтересовалась я, не дожидаясь дальнейших комментариев.

– Не умничай!.. – сурово предостерег он, отчего мои восторги по поводу его неотразимой внешности несколько поубавились.

– Слышали бы тебя мои подруги… – горько вырвалось у меня.

– То есть?

– Да насчет ума… – печальный вздох вырвался сам собой. – Они считают, что я напрочь его лишена. И, знаешь, не могу с ними не согласиться…

– Почему это? – В его темных глазах мелькнуло что-то похожее на интерес.

– Да потому, что, имей я его, ты бы сейчас здесь не сидел.

Поразительно, но он захихикал. Тоненько так, совсем не по-мужски.

Не разделяя его восторга, я уселась напротив и стала ждать. Он оборвал вдруг свой странный смех и отчеканил:

– Я хочу знать, как погибла Валентина!

– Этот вопрос нужно задавать не мне, – ответила я.

Упрямство, следующее после глупости в списке моих отрицательных качеств, неожиданно подняло голову и заявило о себе во весь голос.

– Та-ак, – протянул нежданный гость. – Говорить, значит, не хочешь…

– Почему? – удивилась я. – Все дело в том, что я не могу ответить на твой вопрос, потому что ее не убивала.

– Но ты была понятой… – ухмыльнулся он, удивляя меня своей осведомленностью.

– Ну и что? Видела, что изуродована сильно, ожоги везде. Бр-р-р! – поежилась я, вспоминая обезображенный труп. – Но, отчего наступила смерть, я не знаю. Честно…

– Понятно… – Он достал сигареты и, не спрашивая разрешения, закурил.

Я сама не курю и терпеть не могу, когда это делают в моем присутствии, поэтому грохнула пепельницу об стол и насупилась еще больше.

– А ты давно с ней виделась последний раз? – осторожно начал он, искурив подряд пару сигарет.

– Я с ней каждый день виделась… – уклончиво ответила я; отчего-то у меня совершенно пропало желание откровенничать с этим парнем. – Иногда за день и пару раз.

– Дела-а-а! – Он озадаченно нахмурил брови и погрузился в размышления.

Я прекрасно знала, что ему было нужно, но его манера поведения заставляла меня медлить.

«Если спросит – отдам, – решила я про себя, – нет – не отдам. Валентина меня строго инструктировала на этот счет – он сам должен спросить!..»

На мгновение передо мной возник образ Милочки, покручивающей пальчиком у виска, но я тут же отогнала это видение и предложила гостю чашку кофе.

– Нет. Не хочу… – брезгливо передернувшись, он поднялся со своего места.

Я семенила рядом, провожая его до входной двери, и мысленно умоляла спросить о свертке, дабы побыстрее отделаться от навязанной мне миссии. Но в отличие от моей подруги телепатическими способностями он не обладал, поэтому буркнул что-то, отдаленно напоминающее «пока», и скрылся за дверью. С трудом приведя свои мысли и чувства в порядок, я решила, что на сей раз поступила правильно. Придя к такому заключению, я повеселела и все выходные посвятила наведению порядка в доме.

С остервенением надраивая полы и старинную мебель, которая досталась мне в наследство вместе с квартирой, я с надеждой поглядывала на телефон, но он молчал.

Так и не дождавшись звонка, в воскресенье вечером я решила сделать еще одно дело – наполнить холодильник продуктами и, напялив походный спортивный костюм, вышла из дома.

Небо заволокло тучами, и начал накрапывать мелкий дождь.

Бр-р-р! – я невольно содрогнулась, представив, как холодные струйки проникают мне за шиворот. А с другой стороны, возвращаться – плохая примета. К тому же опять подниматься к себе на этаж… Подобная перспектива могла лишить воодушевления кого угодно. Привалившись к ободранной подъездной двери, я погрузилась в размышления, взвешивая все «за» и «против».

«В конце концов, не сахарная, не растаю! – тихонько уговаривала я себя. – До магазина и всего-то какая-нибудь пара кварталов, добегу, не промокну».

Морща лоб в раздумьях, я обратила внимание на то, что в природе за это время произошли незначительные изменения. Легкий ветерок немного потрепал плотную пену облаков, и кое-где в разрывах стало проглядывать начинающее темнеть небо. Дождь в ответ на такое лиходейство вроде как осердился и превратился во влажную холодную мглу.

А, была не была!.. Я поежилась, покрутила головой по сторонам и побежала в сторону дежурного магазинчика.

Там в этот час было пустынно. Кассирша лениво отмахивалась от мух и перебрасывалась ничего не значащими фразами с продавщицей.

Я схватила с подставки корзинку, изловчившись при этом не свалить ни одной, что для меня было делом обычным, и пошла блуждать между прилавками.

Делать покупки я любила. Детство мое пришлось на период застоя и период вечного дефицита. Помню, как сейчас, каким ликованием загорались мои глаза при виде связок бананов, которые папа привозил из столичных командировок. Поэтому нынешнее изобилие я воспринимала как благодать господню.

Остановившись у пакетиков с нарезкой ветчины, я внимательно изучила этикетки и накидала несколько штук поверх уже заметно выросшей горки продуктов. Милочка вечно ворчала на меня из-за этого.

– Почему ты берешь нарезанные продукты? – вскидывала она на меня бровки. – Неужели тяжело самой это сделать?

Вероятно, всему виной была моя природная лень, потому как ее увещевания не достигали цели – я упорно покупала нарезку…

Взвесив корзину в руках и приблизительно подсчитав, во сколько мне обойдется эта вылазка в местный супермаркет, я двинулась к кассе.

– Посчитайте, пожалуйста, – пробормотала я, стараясь привлечь к себе внимание работников сферы обслуживания.

Те недовольно повернулись, и тут же их взгляд сместился куда-то за мою спину, даже скорее – поверх меня.

– Посчитайте!.. – вновь проблеяла я, пытаясь сфокусировать их взгляды на себе.

Они переглянулись, шумно вздохнули и наконец соизволили опустить глаза. Причем посмотрели они на меня, как на нечто…

И если бы не тихое покашливание над моей головой, я бы так никогда и не узнала о причинах их неприязни. Я подняла взгляд и только выдохнула:

– Ты-ы?!

– Я… – улыбнулся Кирилл своей особенной улыбкой.

– И ты опять случайно проезжал мимо?

– Да, случайно, – не переставал улыбаться он, попутно смахивая с моих волос капли дождя.

– Сто семьдесят три рубля сорок копеек, – отчеканила кассирша, позеленев от зависти.

И я прекрасно ее понимала – Кирилл был великолепен. Влажные волосы мягкими волнами ниспадали на лоб, голубые глаза загадочно мерцали. От этой двусмысленности его взгляда я едва не сошла с ума. Суетливо выскочив из магазина и увлекая за собой своего нового знакомого, я принялась без устали тараторить обо всяких пустяках, брякнув напоследок:

– Я ждала твоего звонка… Очень ждала!..

– А я вот решил без звонка! – развел он руками. – Ничего, что так?

– Ничего, – мгновенно сомлела я от радости. – Надеюсь, сегодня зайдешь?..

– Непременно! – Кирилл взял у меня пакеты с продуктами. – И напрошусь на ужин. Идет?

– Идет! – продолжало распирать меня от счастья.

Порхая по кухне, я успевала готовить, сервировать стол и одновременно с этим бросать обожающие взгляды в сторону Кирилла.

Он сидел на Милкином любимом месте с выражением отрешенной умиротворенности на лице и слегка улыбался моим шуткам.

Когда все было готово, я испросила разрешения переодеться и ринулась в свою спальню. Там, резко рванув дверцу шкафа, я вывалила на кровать все свои последние приобретения и принялась лихорадочно выбирать подходящий туалет для предстоящего ужина, на который я возлагала большие надежды…

– А вот и я!.. – появляясь на пороге кухни, возвестила я.

Кирилл обернулся от окна и тихо ахнул. Удовлетворенно блеснув глазами, я проплыла на свое место и грациозно опустилась на стул.

– Прошу, – пригласила я его к столу. – Будем ужинать. Прошлый раз мне не удалось удивить тебя ничем интересным, надеюсь, что на этот раз ты останешься доволен…

Произнеся эту фразу, я не сразу сообразила, как двусмысленно она прозвучала. Поняла я это, лишь увидев, как неожиданно изменился в лице Кирилл. Он медленно подошел к тому месту, где я сидела, несколько мгновений постоял рядом и, наконец, взяв меня за плечи, приподнял со стула.

– Ты удивительная чертовка!.. – хрипло выдавил он, поглаживая мои обнаженные руки.

Забыв обо всем на свете, я не отрываясь смотрела в его внезапно потемневшие глаза и молила бога вложить в голову моего нового знакомого немного сообразительности. Очевидно, молитвы мои достигли ушей всевышнего, потому что Кирилл склонился ко мне и осторожно поцеловал в губы. Вскинув руки, я обняла его за шею и тихо застонала.

А дальше все развивалось по обычному сценарию: Кирилл подхватил меня на руки и понес в спальню, попутно нашептывая на ухо всякие сентиментальные нежности. Осторожно опустив меня на старую кровать, сработанную еще в конце прошлого столетия, он нащупал «молнию» у меня на спине, и тут же вечернее платье стоимостью в тысячу долларов полетело на пол. Я сдавленно всхлипнула, пытаясь расстегнуть его рубашку. Пуговицы затрещали, грозя оторваться, но все же поддались натиску дрожащих пальцев.

Когда же лунный свет выхватил наши тела, напрочь лишенные каких бы то ни было признаков одежды, Кирилл приподнялся на локте и, как подобает порядочному мужчине, серьезно спросил:

– Ты ни о чем не пожалеешь?! Я еще могу остановиться!..

– А я нет! – почти прокричала я, увлекая его на себя. – Я хочу тебя! Как никого и никогда не хотела!

Не знаю, поверил ли он последнему моему утверждению или нет, но больше вопросов не задавал…

Какой-то скрип, внезапно раздавшийся из глубины квартиры, заставил меня проснуться и приподнять голову от подушки.

– Кирилл! – прошептала я в темноту.

В ответ – тишина…

Я протянула руку и потрогала место на кровати рядом с собой. Оно было пустым, но еще хранило тепло человеческого тела.

– Что он там делает в темноте? – тихо пробормотала я, нашаривая тапочки и выходя в коридор, длинной кишкой тянущийся через всю квартиру. – Может быть, опять свет отключили?

Мое предположение оправдалось. Дважды щелкнув выключателем, я по-прежнему осталась в кромешной темноте.

«Сейчас я его напугаю!» – мелькнула шальная мысль в моей несерьезной голове.

Прижав ладонь ко рту, чтобы, не дай бог, не захихикать, я осторожно двинулась на шорох в надежде застать своего любимого врасплох.

И я его застала…

Он стоял на стремянке и открывал дверцы антресолей.

– Ах, ты! – задохнулась я, холодея от догадки. – Что тебе там нужно?!

Кирилл стоял, опасаясь шевельнуться, и молчал. Я подлетела и принялась колотить его по ногам, больше причиняя боль себе.

– Гадина! – сквозь слезы вырывалось у меня. – А я-то думала, что нравлюсь тебе! Ты обманул меня!

Отчаянно всхлипнув, я принялась тянуть его за брюки вниз.

– Уже и одеться успел! – прорыдала я.

Это была моя последняя фраза, потому что старая стремянка жалобно затрещала и рухнула на меня всей своей тяжестью и вместе с тяжестью стоящего на ней человека.

От дикой боли я задохнулась и в следующее мгновение потеряла сознание.

Глава 7

Я перевернулась и громко застонала. Открыв глаза и непонимающе обведя вокруг взглядом комнату, я попыталась приподняться, но тут же дикая боль пронзила лодыжку. В темноте проведя по ней рукой, я обнаружила, что нога сильно распухла и отказывалась слушаться.

«Неужели я сломала ее? – испугалась я, лежа одна в полумраке прихожей. – Вот так и умру здесь, на полу, никому не нужная…»

Я едва не задохнулась от жалости к себе, вспомнив о вероломстве моего новоиспеченного любовника. В том, что я влюбилась в него, я не сомневалась ни минуты. Со мной такого не случалось со школьных времен. Невзирая на мое легкомыслие и так называемый бзик в отношении красивых мужиков, я очень долго держала дистанцию. Им приходилось изрядно попотеть, прежде чем я на что-то решалась. Кирилл же пленил меня с первого взгляда. С той самой встречи, на лестнице…

Припомнив эту встречу, я опять расстроилась. Что он мог делать в нашем доме в столь позднее время? А ведь именно в тот вечер погибла Валентина.

«А выстрел у универсама! – назойливо шепнул мне внутренний голос. – Опять случайность, что он оказался поблизости?..»

Я горько заплакала…

Неизвестно, сколько бы продолжались эти душевные терзания, но мне стало вдруг холодно. Что и говорить, лежать на полу в чем мать родила – занятие не из приятных, поэтому я кое-как доползла до комнаты. С трудом взобравшись на диван, я взяла телефонную трубку и набрала 03.

Словоохотливый дежурный, внимательно выслушав мои жалобы, пообещал подъехать через пару минут. Я заковыляла в ванную, сорвала с вешалки халатик; плотно запахнувшись в него, уселась на табуретке у двери и принялась ждать обещанной помощи.

Очевидно, понятие о времени у дежурного несколько отличалось от моего, потому что «Скорая» подъехала лишь спустя сорок минут. Все это время, невзирая на боль в ноге, я боролась с искушением подставить табуретку к открытому зеву антресолей и посмотреть, успел ли поживиться мой возлюбленный.

Как оказалось впоследствии, сделать этого он не успел…

С перемазанной йодом ногой я сидела на диване и с умилением наблюдала за умелыми руками молодого врача. Следует заметить, что, тронутый моей признательностью, он превзошел самого себя. Вправив мне лодыжку и наложив тугую повязку, он не забыл обработать мои ссадины и синяки, заработанные при падении.

– Спасибо!.. – выдохнула я, тепло улыбаясь. – Уж не знаю, как вас и благодарить!

– Работа у нас такая… – зарделся он от смущения. – Как же это вас так угораздило?

– Полезла на антресоли, – начала я. – Стремянка сломалась, я и полетела вниз.

– Что же, попросить было некого? – удивился он.

– Нет, – печально изрекла я.

– А может, я могу чем-нибудь помочь? – предложил доктор.

Я обрадованно вскинулась и принялась объяснять, что и где нужно достать.

Уже стоя у двери и прижимая к груди газетный сверток, я без устали бормотала слова признательности. Очевидно, с последним я переборщила, потому что, потоптавшись на пороге, он неожиданно брякнул:

– А может, встретимся завтра?..

Мысленно застонав, я принялась вдохновенно врать о том, что уже обещала завтрашний вечер одной из своих подруг. Если доктор и обиделся, то не подал вида.

Захлопнув дверь и проковыляв в гостиную, я положила в центр стола злополучный сверток и пристально на него уставилась.

– Что же там такое?.. – бормотала я вполголоса, разглядывая его со всех сторон.

«Чем гадать и мучиться – взяла бы и посмотрела!..» – прошептал изнутри гаденький внутренний голосок.

– Нет!.. – шарахнулась я от стола. – Меньше знаешь – лучше спишь!

Запрятав сверток подальше, я улеглась и проспала большую часть дня.

Разбудило меня яркое солнце, беспрепятственно блуждающее по подушке.

– Опять шторы не задернула, – пробурчала я спросонья и тут же поскучнела, вспомнив, при каких обстоятельствах вчера укладывалась спать.

Мрачное течение моих мыслей было прервано настойчивым стуком в дверь.

– Сейчас!.. – громко крикнула я, хромая к выходу, и уже тише добавила: – Кто же это такой нетерпеливый?..

Нетерпеливыми оказались мои подруги. Обнявшись, они стояли на пороге и смотрели на меня полупьяными глазами.

– Ну, и что это должно означать? – фыркнула я ревниво. – Где подзависли?

– Сказать – не поверишь! – хихикнула Ксюха.

– А ты скажи! – буркнула я неприветливо, пропуская их в прихожую.

– А что это у тебя здесь происходит? – Милка царственным жестом указала на погром, учиненный мною среди ночи.

– Упала со стремянки… – туманно пояснила я.

Только тут подруги заметили мои перебинтованные ноги и сразу насторожились.

– Лерка, что случилось? – трезвея на глазах, требовательно спросила Милка. – Давай по порядку…

– Ой, только не надо вот этого!.. – Я изобразила ее нахмуренные бровки, и подруги опять захихикали. – Сначала я упала на улице, ободрала колени. Потом полезла на антресоли, стремянка подо мной сломалась, и я упала на пол.

– О господи! – Милка страдальчески заломила руки. – Ну, почему с тобой все не так?! Если ты идешь по улице, то обязательно упадешь! Если ты лезешь в реку, то обязательно начинаешь тонуть!..

– У меня ногу свело, ты же знаешь! – задохнулась я от возмущения, припоминая наш выезд за город в начале лета.

– Пусть так… – согласилась она. – Но стремянка!.. Как ты могла ее сломать?

– Это не я ее сломала, она подо мной сломалась сама! – повысила я голос. – Неужели непонятно?

– Непонятно! – тоже перешла на крик Милочка. – Почему подо мной она не сломалась, а под тобой сломалась?!

Отупевшими глазами я уставилась на подругу и не могла вымолвить ни слова.

– А когда это ты на нее лазила? Ты же высоты боишься?

– Нужда приперла, и полезла… – Подруга со всего размаху плюхнулась в кресло, отчего старенькие пружины жалобно запели. – Недели две назад я взяла из ремонта свои кроссовки и оставила у тебя. Помнишь, когда от тебя мы поехали с Олежкой в ресторан ужинать? Он забросил их к тебе на антресоли, и мы про них забыли. А позавчера, когда мы на природу собрались, вспомнила, что они у тебя. Пришлось забегать, лезть на стремянку и забирать.

– Так вот кто похозяйничал в моем жилище? – прищурила я глаза. – А я, понимаете ли, прихожу, а дома сплошной разгром. Дверцы – настежь… Трубка телефонная на полу валяется…

– Извини, Леруся… – виновато пробормотала Милочка. – Спешила очень. Олежа торопил. Я птичкой вспорхнула наверх, сверточек схватила, в пакет швырнула и бегом. Даже записку не успела тебе оставить.

– Понятно…

– Что тебе понятно?

– Кто стремянку мою расшатал, – ехидно обронила я, устраиваясь поудобнее в кресле напротив. – Где же ей, горемычной, такую тяжесть выдержать? Ты сколько бутербродов в прошлый раз слопала?

– Ну, не знаю, – растерянно пробормотала подруга. – Штук пять, наверное, я не считала…

– Вот, вот! – удовлетворенно заухмылялась я. – Ты же на глазах расползаешься.

– Что, правда?! – Ее глаза трагически расширились от ужаса. – Утром взвешивалась, четыреста граммов только и набрала.

– Лерка, прекрати над ней издеваться! – Ксюха нависла надо мной и, потрясая перед носом клочком бумаги, спросила: – Это кто тебе желает добрых снов? Кто такой заботливый, можешь ответить?

Игнорируя мою протянутую руку, Ксюха подошла к Милочке и сунула ей записку. По мере того, как та ее читала, мое настроение становилось все хуже.

– Та-а-ак!.. – протянула она, позеленев. – Мы, можно сказать, уже выдали ее замуж, вовсю печемся о ее будущем, причем безбедном, хочу заметить, а она…

И тут началось такое…

Они принялись носиться по комнате, потрясая кулаками и выкрикивая упреки в мой адрес. К подобным проявлениям гнева я давно привыкла. Зная, что продиктованы они были исключительно привязанностью ко мне, я не очень-то расстраивалась. В этот момент меня больше волновало другое – кем и зачем была оставлена записка?..

– Может быть, позволите прочесть и мне? – как можно спокойнее попросила я. – Адресовано-то кому?..

Разъяренная Ксюха бросила мне клочок на колени и, скрестив руки, принялась наблюдать за моей реакцией.

Внезапно похолодевшими пальцами я осторожно развернула послание и едва не заскрипела зубами. «Любимая! – значилось в записке. – Спасибо тебе за все!.. Это было божественно!.. Прекрасных тебе снов. Еще увидимся».

– Вот ведь сволочь!.. – против воли вырвалось у меня.

– Опять! – едва не плача, выдохнула Милка. – Ты опять нарвалась на неприятности?.. Что у тебя вынесли на этот раз?

– Ничего! – буркнула я, комкая записку. – Удивительно, но ничего…

«Ничего, кроме душевного равновесия», – промелькнуло в мыслях.

– Девчонки, накормите меня, увечную, – жалобно попросила я.

– Нет, ты не увечная! – прошипела Ксюха, зло сверкнув глазами. – Ты убогая!..