355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Галина Романова » Миллионерша поневоле » Текст книги (страница 3)
Миллионерша поневоле
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 17:52

Текст книги "Миллионерша поневоле"


Автор книги: Галина Романова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Он не ответил, поймал в темноте прядь ее волос и слегка подергал. Другой рукой обхватил ее за голое плечо и с силой привлек к себе, тут же впиваясь в ее гладкую кожу губами. Может, сейчас что-то изменится. Может, уляжется это дикое недовольство самим собой.

Вот уж не думал, что ему будет так паршиво. Его смелая попытка не увенчалась успехом. Хотел вернуть себе что-то давно утраченное, но это оказалось не более чем эфемерным воспоминанием. Зачем?! Ненормальный, ей-богу! Мгновения ускользают, не суля повторения. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Он свою уже переплыл, второй попытки не будет. Что он пытался обрести, лаская Ольгу и слушая ее сдавленные стоны, больше напоминающие всхлипы? Никто же ему не обещал, что все мгновенно вернется – и чувства, и ощущения…

– Дерьмо! – еле слышно прошептал он, сидя на краешке кровати спиной к ней.

Надеялся, что она не услышит. Услышала, провела кончиками пальцев по его выпирающему позвоночнику. А потом со вздохом спросила:

– Почему?

– Ты не подумай, Оль, ничего такого, это я про жизнь. – Он невольно передернулся, кожа под ее пальцами мгновенно покрылась мурашками.

– Я поняла. – Ее руки скользнули ему на живот, заключая в кольцо. – Наша жизнь это то, что мы о ней думаем, Владик. Печально, что ты так думаешь о своей. Ты вроде бы должен быть доволен всем, и тут вдруг… С чего бы это?

– Философствуешь, – хмыкнул он, размыкая ее руки и вставая с кровати. – Что она тебе дала, твоя философия? Твое понимание жизни? Твой гуманизм, альтруизм и прочая чепуха, которой ты меня столько лет пичкала? Что они тебе дали? Вот эту убогую хрущобу, заставленную дровами? У меня язык не поворачивается назвать это мебелью! Ты хочешь сказать, что ты здесь счастлива?!

– Допустим, – осторожно произнесла Ольга, про себя поражаясь той горечи, с которой он все это выплескивал из себя.

– И тебе ничего, ничего не хочется? – желчно поинтересовался Влад, уперев руки в голые бока.

– Ну… я бы так не сказала. – Кажется, она начинала понимать, куда он клонит. – Но это не самоцель, Владик.

– Да?! Не самоцель?! Что ты выламываешься тут передо мной, девочка?! Ты же ради прибавки к зарплате меня в кровать уложила. Тебе же противно было заниматься со мной любовью! Разве не так?! Скажи, только честно! Тебе было противно?!

Он стоял посреди ее спальни абсолютно голый, ничуть этого не смущаясь и не пытаясь прикрыться. Куда больше его бесило то, что он не прикрыт сейчас от нее в другом. Его снова прорвало, и она снова видит его таким, каким он бывал и прежде. Не прикрытым фальшью и исходящим желчью. Таким он мог себе позволить быть только лишь с ней одной. Никто и никогда не смог бы похвастаться, что с ним Влад предельно открыт и искренен. Никто, кроме Ольги. С ней он мог раскрепощаться, зная, что она все поймет и примет. Но то было тогда, а сейчас зачем?..

– Корчить из себя святошу ты всегда умела, разве не так?! Умела, умела, не смей отрицать! Все учила меня жить по совести! Говорила, что каждому воздастся… Тебе вот что, за все это воздалось, скажи?! Чем ты прогневала господа, что он отмерил тебе такого добра?

– Владислав Иванович, тебя заносит. – Ольга приподнялась на локтях и, прикрывшись одеялом, совершенно беззлобно улыбнулась ему: – Смотря что с чем сравнивать, дорогой. Тебе это кажется убожеством. Кто-то сочтет за благо. В конце концов, о чем мы спорим? Ты живешь прекрасно. Я тоже живу не на вокзале. Занимаюсь любимым делом. У меня стабильный, пусть и небольшой, заработок. Да, на яхту мне не хватает. И на круиз дважды в год я не наскребу, но!..

Тут она намеренно сделала паузу. Владик очень внимательно, не перебивая, внимал каждому ее слову. Это могло означать одно из двух: либо его пробрало от ее проникновенных речей, что вряд ли, либо он готовит разгромное опровержение. Паузы он не нарушил, и Ольге пришлось продолжить свой нравоучительный монолог. Пользы, она знала, не будет. Ей и раньше приходилось это делать, поэтому была почти уверена, что слова ее разбиваются о глухую стену. Ее порой тошнило от того, что приходилось раз за разом повторять ему азбучные истины. И все для чего?! Да для того, чтобы он ее выслушал, высмеял и – поступил наоборот. То ли утверждался он подобным образом в собственной непогрешимости, отвергая каждый ее принцип. То ли потешался тем самым над людьми, подобными ей. Черт его знает, что он был за человек, ее бывший муж. Просто сплошное недоразумение, а не человек…

– Но я живу спокойно, Владик, как ты не поймешь! – закончила Ольга после паузы. – Я живу в ладу с самой собой. И жизнь свою дерьмом не считаю, в отличие от тебя. О тебя, который носит костюмы по штуке баксов и ездит на тачке, на которую мне за жизнь не скопить. И у которого одна запонка стоит моего месячного заработка. Вот скажи, чего тебе не хватает? Ты же к этому всегда стремился. Тебя же с души воротило от того быта, который мы с тобой имели. Что тебе сейчас не живется радостно и счастливо? Любимая женщина рядом. Скоро родится ребенок. Материально упакованы, дай бог каждому. Что тогда? Что тебя тревожит? А может, причина в том, что достигнув того, к чему стремился, ты не обрел искомого. Так определяться надо было с собственным представлением о счастье, дорогой.

– Ты определилась? – поинтересовался он глухим, непробиваемым голосом, который всегда мешал ей угадать, что он скажет в следующую минуту. – Ты определилась в своем представлении о счастье? Это… – Влад махнул руками вокруг себя, – и есть твое представление о счастье, или, может, хочешь чего-то еще, но ломаешь тут передо мной дурочку и играешь в праведницу? А по голове за что-то схлопотала в подземном гараже. За что? От кого? Опять же тапочки, что ты мне сунула, никак на праведный образ жизни не указывают. Где же он, твой избранник? Сбежал? Прогнала, поняв, что он не соответствует твоему представлению о счастье? А теперь он осерчал и подкарауливает тебя в укромных уголках и совершает нападения непонятно с какой целью.

Любавский замолчал, шумно вздохнул. Потом снова всплеснул руками почти по-бабьи, подошел к кровати, на которой полулежала Ольга, и рухнул на край, заставив старый матрац противно взвизгнуть пружинами.

– Обиделась? – Он толкнул ее голым боком, свесил голову набок и попытался поймать в полумраке комнаты выражение ее лица. – На меня не нужно обижаться, Олька. Ни тебе на меня, ни мне на тебя.

– Почему? – Она выпростала руку из-под одеяла и погладила его по плечу. Кожа была сухой и горячей, хотя в комнате было достаточно прохладно, а Влад все еще разгуливал нагишом.

– Потому что мы с тобой, Олька, совесть друг друга! Во как! Я ведь не люблю тебя, как того требуется для жизни вдвоем. Уж что есть, то есть, прости великодушно. Потому и сбежал от тебя тогда.

– Ну, сбегал ты, допустим, не только от меня, – поправила она его, стараясь не обращать внимания на болезненный укол в сердце, вызванный его откровенностью. – Тебе на пятки наседали очень крутые парни, которые только еще учились быть крутыми. Но ты все равно испугался, потому что кинул их. На сколько, не помню?

– Смешно сказать! – воскликнул горестно Влад и вдруг не к месту по-хозяйски шлепнул ее по заду. – Из-за трех штук долларов такой переполох устроили! Разве же это деньги, Оль, чтобы ножом человеку угрожать?

– Они на эти деньги хотели начать строительство собственного торгового комплекса, а ты их кинул, – упрямо повторила Ольга, не желая потакать ему, как бывало и прежде. – Ребята по крохам собирали деньги, одолжили тебе под проценты, а ты их кинул. До сих пор не могу понять, на что ты надеялся тогда? Думал, что ли, с неба деньги на тебя ссыплются. Авантюрист ты, Владик. Авантюрист и еще мошенник. Очень взрывоопасная смесь.

– По-другому быть просто не может. Пододвинься, я прилягу. Замерз.

Искушение послать его ко всем чертям было слишком велико, но Ольга, как овца на заклании, послушно откинула край одеяла, впуская Влада. Пружины снова застонали под его большим тяжелым телом. Он лег на бок и тут же пододвинул ее к себе.

– Оль, – позвал он чуть слышно, целуя ее в ухо. – Скажи, а тебе хорошо сейчас со мной было?

Она не стала врать. Ей всегда с ним было хорошо. И она кивнула утвердительно.

– А мне как-то не так. – Он шумно задышал, с грубой силой лаская ее тело. – Думал, что будет как раньше, а что-то ушло. Что-то сломалось. Я же всегда хотел тебя, Оль. Пусть любви особой не было, но хотел-то всегда. А сейчас какой-то надлом в душе. Чертовщина какая-то… Как думаешь, что со мной? Может, я уже кончился как мужчина? Осталась одна техника, а чувственности ноль. Как думаешь, может, причина в этом?

Вот оно! Вот он, момент истины, ради которого она терпела его мерзкий цинизм весь вечер и большую часть ночи.

Попов Владислав Иванович останется самим собой даже через сто лет. Теперь нужно было действовать осторожненько, на полусогнутых, чтобы, не дай бог, не спугнуть. Не заставить его замкнуться в себе, прикрывшись каким-нибудь фальшивым смешком…

Ольга перевернулась на живот и, дурачась, укусила бывшего мужа за сосок. От неожиданности он вздрогнул и попытался увернуться. Но Ольга оказалась проворнее и снова куснула его.

– Вот видишь, а ты говоришь, что стал бесчувственным. Все рецепторы в порядке. Так что все твои опасения – это вымысел, дорогой. – Ольга поднялась повыше, приблизила свое лицо к его и, чуть касаясь губами его щеки, еле слышно произнесла: – Дело в чем-то другом. И ты это знаешь не хуже меня.

– Думаешь? – так же шепотом спросил Влад, обхватил ее за талию и одним рывком подмял под себя. – Теперь давай с тобой, как в том анекдоте: ты же у меня такая умница, придумай что-нибудь. А, идет?

– Постараюсь, – уклончиво пообещала Ольга, стараясь не обращать внимания на блуждание его рук и губ по своему телу. – Ну… ты, видимо, чем-то очень озабочен. Какие-то проблемы тебя гнетут. Отсюда твоя рассеянность, раздражение, желание докопаться до чего-то такого, чему ты и сам не можешь дать объяснения. Что скажешь?

Влад слушал ее очень внимательно. Он, впрочем, всегда так слушал ее. Хотя иногда, на его взгляд, говорила много лишнего. Но зерна от плевел он мог отделить. И, не кривя душой, признавал, что частенько правильные речи Ольги направляли его. Пусть не всегда в том направлении, куда ей хотелось бы, но то, что какое-то воздействие имели, это бесспорно.

– Ну… возможно… – промурлыкал он ей куда-то в ключицу. – А дальше?

– Попробую, но я не всесильна. – Ольга вдруг глухо застонала. – Влад, ну что ты делаешь? Я же не могу одновременно предаваться размышлениям и заниматься с тобой любовью!

– Стоит попробовать, Оленька. Тебе не нужно ничего делать. Просто говори, а я все сделаю за тебя…

Ей было очень трудно оставаться безучастной и трезвомыслящей. Влад умел быть непредсказуемым и дьявольски умелым, это сбивало с толку и заставляло следовать за ним.

– Ну же, милая, что ты хотела мне еще сказать? – сдавленно шептал он ей в ухо, тесно прижимая к себе. – Не нужно так дышать, детка. Скажи, что ты думаешь обо мне? Что со мной происходит?

– Ты… О боже, Влад, не сходи с ума!.. – Ей казалось, что еще немного, и она уже тогда точно не сумеет ничего ему сказать, а заодно и узнать от него то, что собиралась узнать изначально. – О, нет! Это уже слишком…

– А так можно? – расхохотался он сатанинским смехом, вытворяя с ней черт знает что. – Вот так, девочка, так… Молодец… Ну, что ты обо всем этом думаешь? Скажи же наконец!

И вот тогда, балансируя на самой крайней отметке между окончательным провалом в бездну и явью, она закричала:

– Я думаю, что ты трахаешь меня сейчас и морально, и физически!!! Ты всегда меня так трахал, Попов!!! Ты просто по-другому не умеешь! Тебе что-то нужно от меня! Не мог ты не знать, что я нахожусь с тобой в одном здании двумя этажами ниже! Не мог!!! Но ты чего-то ждал! Чего?!

Он отпрянул от нее, как от прокаженной. Оставил скомканную на скомканных простынях и тут же, не говоря ни слова, принялся одеваться. В ее сторону он даже не поворачивал головы. Ольга специально включила ночник в изголовье, чтобы видеть его. Нет, даже не посмотрел ни разу. Почему? Не потому ли, что она попала в самую точку. Обидеться он не мог, потому что обидеть его в принципе было невозможно. Его можно было насторожить, испугать, разозлить, но никак не обидеть. Он как мартышка, отпрыгивающая от огня, отскакивал от всего, чего опасался и чего не понимал. Что-то похожее происходило и сейчас.

– Ты не уйдешь от меня, не объяснившись, – жестко потребовала Ольга и по его примеру встала голышом у двери, отсекая ему все пути к бегству. – Я должна знать, чем обязана твоему внезапному вторжению в свою жизнь. После стольких лет отсутствия… Должна быть очень объективная причина. Она есть? Я права?

Влад продолжал прятать глаза, излишне сосредоточенно расправляясь с запонками. Потом так же аккуратно вернул на место галстук. Надел пиджак, смахнул несуществующую пылинку с правого плеча. Поправил волосы, растрепавшиеся по плечам и лишь потом, все так же не поворачиваясь к ней, глухо произнес:

– Причина есть, Оль. Конечно же, есть, но сказать я тебе о ней не могу… пока.

– Проститутка ты, Попов! – поморщилась она болезненно – он снова ничуть не удивил ее, явив свою вероломную сущность.

– Оля! Я же просил не называть меня так! – Он резко повернулся наконец к ней, вскинулся было оскорбленно, но тут же передумал, не без восхищения присвистнув. – Скажи, пожалуйста, я почти сумел забыть, какая ты красавица. В темноте разве разглядишь. Шла бы ты замуж, Оль, что ли.

– Я уже сходила, но за предложение спасибо. – Ей сделалось неловко под его оценивающим взглядом.

Намерения Любавского могли в любой момент измениться. Вон он даже узел галстука ослабил, заметно повеселел и сделал пару шагов к ней. Ну, совершенно пустой человек, что тут скажешь! Попытаться проскользнуть мимо него к шкафу или к кровати возможности не было никакой. Влад ситуации не упустит, и все начнется снова. Повторения Ольга не хотела, это уж точно.

За дверью на гвоздике висел старенький халат матери. Выцветший, ситцевый, с отпоровшимся до середины карманом. Все никак не доходили руки выбросить его. То окна в нем мыла, то уборку делала. Потом бросала в стирку, намереваясь пустить на тряпки, но всякий раз отглаживала, и снова вешала за дверь. Надевать его сейчас значило нарываться на очередной язвительный выпад. Снова пройдется по ее представлениям об истинном счастье. Но и не надевать было нельзя. Глаза у Владика полуприкрылись веками, а это верный знак.

Ольга сдернула с гвоздя халат, с трудом попадая в рукава под его пристальным взглядом, надела. И, не успев завязать на талии пояс, услышала:

– Ну, вот! А что я говорил? Вот оно твое благополучие, все как на ладони! В этом дурацком старом халате! Тьфу ты, просто все настроение испортила.

Обогнув ее так, словно боялся замараться, Любавский прошествовал в прихожую, нарочито громко шлепая тапками. Там он демонстративно бережно пристроил их под вешалкой. Обулся, натянул пальто и, взяв в руку барсетку, поманил Ольгу пальцем к себе.

– Что еще? – Она и не думала двинуться с места, подперев стену прихожей плечом.

– Я должен чмокнуть тебя в лобик, дорогая, перед уходом, – заявил он с самодовольной ухмылкой, видимо, вид Ольги в затрапезном халате приводил его в неописуемый восторг.

– Обойдусь и без поцелуя. И вообще, тебе давно пора, а то как бы жена не кинулась на поиски. – По тому, как нервно заходил его кадык, стиснутый тесным воротом сорочки, Ольга поняла, что упоминание о жене принесло ей победное очко. – Счастливо тебе, Владик Любавский. Я ничего не перепутала? И… и привет супруге.

Он хотел что-то сказать ей в ответ. Что-то не менее язвительное, но потом передумал. Махнул рукой, промычал что-то нечленораздельное, скорчив при этом гримасу, могущую означать что угодно, и ушел, забыв попрощаться.

Ольга быстро выключила свет во всей квартире и прильнула к окну в гостиной. Три томительных минуты она ждала, пока Влад выйдет из подъезда. Потом, не отводя взгляда, наблюдала за тем, как он очень осторожно, боясь запачкать ботинки и кромку брюк, пробирается к машине. Он даже штанины поддернул, боясь вымазаться в грязи. Скажите, какая аккуратность! Это был заметный прогресс. Раньше такого за ним не замечалось.

Машина моргнула фарами, впуская хозяина в теплое дорогое нутро, приятно пахнущее автомобильной косметикой, тоже наверняка не дешевой. В этом Ольга плохо разбиралась и утверждать наверняка не могла. Менее чем через минуту двор опустел.

Ольга слезла с подоконника, одернула тюль, занавесила штору и включила свет. Какое-то время ходила по своей маленькой гостиной, прижав стиснутые в кулак пальцы к губам и напряженно размышляя. Потом, так ни до чего и не додумавшись, уселась в свое продавленное кресло и, подтянув за шнур старенький телефонный аппарат, набрала знакомый номер.

Долго никто не отвечал, что было и неудивительно, шел третий час ночи. Потом зуммер в трубке оборвался, что-то надсадно заскрипело, засвистело, и заспанный голос ее подруги недовольно произнес:

– Алло?!

– Ксюша, привет, – Ольга виновато шмыгнула носом. – Спишь, что ли?

– Нормально! – отреагировала Ксения, как, собственно, и должна была отреагировать. – Нет, Оль, носки вяжу, а что?!

– Ладно, не злись. Тут такое дело… – Оля вдруг испугалась и замолчала.

Говорить или нет?! Говорить или нет?! До сегодняшнего дня она никому, даже матери, не рассказывала о том, что догадывается, что смерть Попова Владислава Ивановича сфальсифицирована им же самим. А сейчас вот собиралась. А вдруг не нужно? Вдруг она ошибется, выболтав чужую тайну. Пусть часть этой тайны принадлежит и ей тоже, но… но все же стоит ли ее обнародовать?

– Ольга! – гаркнула ей в самое ухо подруга. – Что случилось?! Говори, не просто же так ты мне позвонила в двадцать минут третьего?! Что?!

– Ничего, – закусив губу, пробормотала Ольга, вдруг почувствовав неимоверное облегчение от того, что не произнесла вслух признания. – Просто мне плохо сейчас. Я сидела, сидела, таращилась в компьютер и вот решила тебе позвонить. Прости, если что…

– Ладно, проехали, – недовольно буркнула подруга и шумно зевнула. – За это завтра отведешь Мишку в сад, мне нужно на работу пораньше.

– Без проблем. – Ольга обрадовалась, что разговор съехал с опасной темы.

Минут пять они обсуждали, во что нужно одеть Михаила на случай дождя, возможных заморозков и солнечного утра, потом попрощались. И Ольга положила трубку.

Уставившись невидящим взглядом в стену напротив кресла, в котором сидела, сжавшись в комочек, она еще какое-то время прокручивала в уме события дня минувшего. Отсортировав все происшествия, она разбила их на три категории.

Первые две были из разряда обычных и необычных недоразумений. Обычные включали в себя два вызова на ковер к руководству. К необычным она отнесла то, что руководством неожиданно оказался ее почивший супруг. И еще факт внезапно возникшего интереса к происходящему ее соседки по кабинету Веры. Ей-то что с того, что Ольгу все утро дергало начальство! Однако же нервничала и расспрашивала чересчур пристрастно. Любопытство – оно, конечно, понятно, но не до такой же степени.

Но то были всего лишь недоразумения, к которым за жизнь свою она успела попривыкнуть и научилась относиться к ним с философской терпимостью. Раз так распорядилась судьба, то и нечего пытаться что-то изменить, все равно не получится.

А вот третья категория, к которой она отнесла происшествие в подземном гараже, не могла ее не насторожить.

Зачем нужно было Владу бить ее по голове или по шее, как он сам же потом и проговорился? Для чего надо было обыскивать ее сумочку? Оля без его комментариев поняла это сразу по тому, в каком беспорядке находились там ее вещи. Что, спрашивается, искал? Деньги все целы, да он бы и не польстился на ее гроши. Что-то плел ей про какого-то парня, который никак не смог бы попасть в их гараж, не нарвавшись на бдительную охрану. Причем приметы указал просто смешные. Подумать было над чем…

На кухне раздался упреждающий скрежет, и через мгновение старая кукушка трижды крякнула простуженным от долгих лет службы голосом. Судя по всему, времени на размышления у нее на сегодня не осталось. Утренние подъемы ей и так давались нелегко, а завтрашний обещал быть еще тяжелее. Ксюша просила отвести Михаила в садик, а это ни много ни мало, а час в запасе иметь нужно.

Оля вылезла из кресла, потянулась со стоном и зябко передернулась. Когда только отопление собираются в дома подавать, утром сил просто нет выбираться из-под одеяла. Ольга уже и окна заклеила, пытаясь сохранить хоть какое-то тепло в квартире, но спасало это мало. Ее угловой пятый этаж прекрасно продувался ветрами всех направлений. Спасти могли только горячие батареи, а проблемы на линии обернулись почти месячной задержкой. Она на всякий случай потрогала холодную гармошку радиатора и, в который раз убедившись в том, что тепла так и нет, побрела в спальню.

Надо постараться выспаться. Прямо с ходу упасть в кровать, укутаться в одеяло и, зарывшись лицом в подушку, забыться спасительным сном. Ни к чему бередить себе душу и таращить глаза в темноту, пытаясь воссоздать на простыне рядом с собой знакомый силуэт. Нет там ничего. Ничего нет, остались одни воспоминания, радоваться которым она тоже не могла.

Не бил он ее, как же! Так она ему и поверила! Позерство сплошное. Выход героя-любовника на авансцену. Вот как это называется. И думать тут больше не о чем. Просто так предложить ее подвезти он ни за что бы не смог. А вдруг она посмеет отказать, это же какой удар по самолюбию! Как же с этим жить-то ему потом! А вот обставить все это дело с таким трагизмом это как раз в его стиле. Эффектное исчезновение и не менее эффектное возвращение.

– Ох, Попов, когда ты только станешь нормальным человеком… – прошептала Оля со всхлипом и закрыла наполнившиеся слезами глаза.

Нельзя плакать. Плакать ни в коем случае нельзя. Утром глаза будут покрасневшими, веки набрякшими, и никакой косметикой положения не исправить. А вдруг завтра с утра он снова возжелает ее лицезреть. Каким удовлетворением наполнится его подлая душонка, когда поймет, что она проплакала остаток ночи после его ухода. Нет, доставлять удовольствие этому мерзавцу она не станет. Она просто уснет, досчитав до сотни или до тысячи, а может, и до десяти тысяч, но, досчитав, уснет непременно. И думать о нем не будет больше никогда, чтобы он ни пытался предпринять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю